Текст книги "Попаданец для драконши (СИ)"
Автор книги: Алиса Рудницкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 39 страниц)
– Пора-то пора... но как мы пойдем? – страдальчески спросил кофейник. – Что-то я нигде не вижу нашей одежды...
И тут, как по заказу, зашуршала камнем о камень входная дверь, оповещая нас о том, что за нами прилетели наши друзья и родные.
45. Лишившиеся благословения
На последний разговор в личные покои кофейного короля я приехал сам, без сопровождения.
С нашей встречи с Василиском прошла почти неделя, и мне пора было возвращаться домой, в Вадгард. В конце-то концов руки я действительно вылечил, да и ноги у меня шевелились, пусть и слабо. Я уже даже немного, по стеночке, начал ходить, хотя перенапрягать свои атрофировавшиеся за годы нижние конечности боялся. Расстраивало только одно – ноги не становились сильнее от того, что я их использовал. Счастьем было стоять или шевелить ими... но я понимал каким-то своим внутренним чутьем – не надолго это. Отнимутся, стоит мне упасть или оступиться. Зато руки окончательно пришли в норму и я начал сам есть, сам одеваться, сам мыться. Блаженство!
– А, мальчик мой, иди-ка сюда, – поманил меня кофейный король. – Посмотрим вместе на Шаас-Сахти в последний раз.
Он стоял на витражном балконе – задумчивый, чуть хмурый, с тоской на лице. Увы, я знал, почему ему плохо. Арлейв действительно умирал...
Я подъехал, ухватился за раму витража и тяжело, упрямо поднялся на ноги. Отдышался и выглянул на улицу через бесцветный, прозрачный осколок стекла. Город готовился к ночи, людей уже было не так много, часть огней погасили. Такой его вид вызывал тревогу.
– Что вы будете теперь делать, когда вас оставили кизильники и лакрицы? – спросил я у него. – Что теперь будет с Арлейвом?
– Ну, наше божество подсказало нам выход, – его величество достал из кармана маленький кусочек белой, каменной шкуры статуи-василиска. – Нам тоже пора сбросить кожу...
Я посмотрел на него настороженно, но монарх не смотрел в мою сторону. Он смотрел на Шаас-Сахти, на свой родной и любимый город. Смотрел, и сжимал белый осколок в большой, теплой руке.
– Знаешь, пшеничный принц, я ведь никогда не питал иллюзий, – сказал он задумчиво. – Я всегда знал, что я – плохой король. Слишком мягкий, слишком зависимый от других, порой даже жалкий. Это очень тяготило меня. Но... теперь я понимаю, что недостаточно старался. Прикрывался собственными бессилием и слабостью. Мда... пожалуй я не плохой король, я ленивый король.
Он разжал руку и глянул на осколок.
– Твое тут появление о многом заставило меня задуматься, – продолжал король. – Мы так плясали вокруг тебя, пытаясь спасти, чтобы впасть в очередную зависимость, повиснуть на очередной шее... но в конце-концов ты просто напросто помог себе сам, да еще и пытался спасти Арлейв в обмен на свою жизнь.
– Надеюсь, вас это не оскорбило, ваше величество? – рассеянно улыбнулся я.
– Да я просто растоптан! – весело, хотя и чуть наигранно, заявил король. – Отвратительное чувство... но странно, мне не хочется растоптать обидчика в ответ. Напротив. Хочется стать сильнее, чтобы никто больше не пытался спасти мою страну за меня.
– Что же вы решили? – спросил я.
– Бросить материк. Сбросить кожу. Но это не значит, что мы отдадим Арлейв. Нет. Я уже начал собирать людей, мы отправимся на ближайшие острова и попытаемся начать там все заново. Вокруг нашего замерзшего дома много архипелагов, не пострадавших от магии. Там и поселимся. Хватит уже унижаться перед всеми ради еды... надо выращивать эту еду самостоятельно. А там... кто знает, может мы потихоньку вернем тепло на нашу родную землю.
– Рад, что вы нашли решение, – хмыкнул я. – Но... почему ваши союзники вас оставили?
– О, они сделали это сразу же после пира в вашу честь, – ответил кофейный король. – Когда я предложил перейти им на вашу с Ласлой сторону. Подумал – может, если я уговорю их примкнуть к твоей сестре, то она примет меня в квартет, и я еще и с их стола поем... в результате моя жадность чуть не погубила Арлейв. Но давай сейчас не будем об этом. Я позвал тебя ради другого. Хочу кое-что тебе рассказать. То, о чем тебе может рассказать только правитель. То, о чем тебе в глаза никто бы не решился сказать. О твоей семье.
Я напрягся.
– Почему вы вдруг решили об этом поговорить?
– Ты помог мне, а я хочу помочь тебе, – пожал плечами король. – Ты ведь хочешь освободить Ласлу от проклятия, правильно я понимаю? Я подумал, что мой рассказ мог бы тебе в этом помочь хоть чем-то.
– Тогда я буду слушать с благодарностью, – сказал я, накинув на лицо кроличью маску. – Мои большие уши ничего не пропустят.
– Начну издалека. Розалинды – весьма интересная королевская семья. Вы живете в своем, только понятном вам замедленном темпе. Вот тебе сколько? За пятьдесят. А выглядишь и ведешь себя ты как мальчишка лет семнадцати, и выглядишь так же. Или Ласла. Ей сто тридцать... а она все еще мечется между двадцатью и тридцатью, то чуть старея, то чуть молодея. Однажды я решился спросить ее, почему так происходит, и она ответила, что ваша внешность зависит от вашей чести.
– Ну да, благословение дракона или вроде того, – хмыкнул я. – К чему вы ведете?
– Я знаю вас и Ласлу с детства, – улыбнулся мне кофейный король тепло. – И вы все время были мальчишкой и девушкой, которая никак не может определиться со своим возрастом. Мой прадед застал смерть твоего деда и вступление в права наследования твоего отца. Мой дед вечно скандалил с Кобольтом сон Розалиндом, мой отец сидел с ним за одним столом в гостевых залах, и я тоже видел его и разговаривал с ним... и я могу поклясться чем угодно, что я знал этого человека дряхлым стариком.
Сердце у меня почему-то сильно забилось от такой новости.
– Рисовый король бессмертен, – хмыкнул король кофе. – И он подтвердил мою догадку, когда я у него спросил. Да... трое из Розалиндов лишились благословения, обесчестили себя. Король, королева и кронпринц состарились, хотя хорошо это скрывали гримом и иллюзиями. Говорят, когда их убили и иллюзии спали на их месте были всего лишь сморщенные, еле живые старики. Об этом бы тебе никто не сказал... но я говорю. Говорю в благодарность за пинок под мою ленивую королевскую задницу и за старшего сына, который наконец перестал думать только о себе.
– Грязное семейство, – хмыкнул я. – Интересно, что они сделали?...
– Не знаю, но началось это, по словам рисового короля, после твоего появления на свет.
Это меня ошарашило, но я не подал виду, только замолчал и задумался.
– Знаешь, я всегда чувствовал, что вы с сестрой чем-то отличаетесь от главных трех Розалиндов, – продолжал король. – Только никак не мог понять, чем именно. Но сейчас, когда я пообщался с тобой достаточно долго и получше изучил Ласлу на пирах и советах, я, кажется, понял. Было ли благословение, не было ли его... все Розалинды – драконы. А в драконах всегда бушует огонь. Так вот, король, королева и кронпринц направляли этот огонь на все подряд. Они все вокруг разрушали своим дыханием. Ласла же видела это, как я видел все ошибки своего отца, и из-за этого старалась держать огонь внутри, сжигая им саму себя.
– А что же я?
– Ты, мой мальчик, направляешь огонь на наковальню, чтобы выковать что-нибудь полезное, – добро улыбнулся мне король. – Не это ли – самое правильное решение?
Я задумался еще крепе. Ласла... сжигает саму себя. Эрик сон Теаган сказал мне при нашей первой и единственной встрече, что она была больна. Она сама сказала, что он велел ей вытянуть весь яд из своего сердца. Яд, болезнь, огонь... что бы все это могло значить? Ну не стал же бы этот маг, этот Эрик, ради того, чтобы она справилась со своими горестями, ввергать ее в еще большую пучину отчаяния?
– Вы дали мне больше, чем вы думаете, – хмыкнул я. – И знаете что... а удачи вам. И я все же поговорю с Ласлой. С меня все же должок за возможность пошевелить ногами.
В дверь постучались.
– На твое усмотрение, мальчик мой, – кивнул мне король, а потом тяжело вздохнул. – Да какой ты мне мальчик... мы ведь ровесники почти. Ну вот не могу я тебя воспринимать как равного, ты уж прости мне мою глупость. А теперь поговори с моим сыном... он тоже что-то там хотел тебе сказать. Войдите!
– Вы уже закончили, я не рано? – просунул голову в щель кронпринц.
– Нет, кофейник, ты всегда вовремя, – сказал я ему наигранно серьезно. – Давай уже, иди сюда.
– А я вас оставлю, – кивнул мне король.
Когда за ним закрылась дверь, мой приятель как-то замялся, потоптался на месте, а потом прошел ко мне на балкон. Заглянул мне в лицо.
– Непривычно видеть тебя в маске, – буркнул он. – Сними, а. Дело – серьезнее некуда.
– Что за дело? – удивился я, подняв маску на макушку. – Не пугай меня так, приятель. Надеюсь, ты не собрался сделать какую-нибудь глупость вроде раскрытия своего имени? Не хочу я что-то на тебе жениться.
– Да заткнись ты, – огрызнулся кронпринц, а потом, глубоко вдохнув и шумно выдохнув, посмотрел на меня решительно. – Короче, отчасти ты угадал – я кое-что хочу сделать. Кое-что важное. Страшно до жути... но я решился. И прежде, чем я это сделаю, я прошу тебя не отговаривать меня, что бы ни случилось. Пообещай.
– Что ты задумал? – прищурился я. – Давай-ка только без глупостей.
– Пообещай, – надавил на меня парень, став еще серьезнее.
– Ладно-ладно, – я осторожно помялся с ноги на ногу. – Обещаю. Только давай я сяду. Стоять приятно... но ноги страшно ломит. Подержи коляску, а.
Принц придержал мое кресло, и я устало уселся в него. В голове еще не успели отплясать слова короля, а теперь вот этот придурок вел себя странно. Тяжело быть Гансом сон Розалиндом... но как же блин захватывающе и интересно!
Пока я размышлял о великом и важном, кронпринц пододвинул ко мне кресло и достал из кармана небольшую мраморную шкатулку. Достал, покрутил в руках и протянул мне.
– Не обессудь, ничего лучше я не придумал, – вздохнул он. – Но эта ерунда мне, честно говоря, понравилась. Забавная безделушка.
Я открыл шкатулку – благо, ее крышка была без замка, держалась просто на магните. На дне, выстланном зеленым шелком, лежала действительно занятная вещица. Это была статуэтка-кукла – стражник в традиционном Арлейвском красном кафтане, с бердышом и в высокой меховой шапке. Одним он только от обычных стражей замка отличался – вместо человеческой головы у него из воротника торчала голова змеиная на длинной шее. Голова имела темно-коричневый цвет, почти черный, как крепкое кофе. Тело этого занятного гомункула мастер вырезал из камня, глаза горели двумя изумрудами, а вся одежда была из ткани и меха, бердыш – дерево и металл.
– Я не девчонка, чтобы играть в куклы, – хмыкнул я из вредности, хотя вещичка мне понравилась. – Но мне нравится.
– Она начнет шипеть, если кто-то рядом будет врать или жульничать, – усмехнулся кронпринц. – Но если тебе так хочется с ней поиграть – пожалуйста. Тот мастер делает подобные безделушки, можешь сходить к нему и еще купить, чтобы играть было интереснее.
– Чего же ты накручивал-то? – прервал я его зубоскальства. – Напугал кота сосиской. Кто откажется от халявного полезного артефакта, замаскированного под приятную безделушку?
– Это еще не все, – как-то напрягся коф. – А теперь не мешай мне. Помни – ты пообещал.
– Ну давай, – махнул я рукой, – удиви меня.
– Да уж я постараюсь, – усмехнулся он, а потом, откинувшись на спинку стула, закрыл глаза.
Я застыл в ожидании, а кронпринц вдруг вытянул указательный палец и начертил им крестик на месте своего сердца.
– Властью, данной мне над своей душой, – сказал он тихо и как-то испуганно, – повелеваю – покажись.
В комнате вдруг как-то резко потемнело и похолодело, я вытаращился на своего приятеля, пребывая немного в шоке. До меня вдруг дошло, что он собрался сделать, и я пожалел, что дал обещание его не останавливать. Все, что мне оставалось – это неодобрительно нахмуриться и покачать головой. Тем временем кронпринц сложил пальцы щепоткой и, будто за что-то у себя в груди ухватившись, вытянул... нет, действительно свою душу. Это была маленькая, сияющая как солнце, ленточка мебиуса, скрученная в знак бесконечности.
– Смотри-ка, получилось, – рассеянно сказал он, открыв глаза. – А я боялся, что наобещаю, и ничего не выйдет.
– Ну ты... блин... – пробормотал я. – Зачем? Я, как человек из другого мира, не понимаю вашей повальной тяги отщипнуть кусок от души и кому-нибудь подарить...
– Ну, ты знаешь, – кронпринц задумчиво продел в свою душу палец как в кольцо, – я тоже раньше не понимал. Глупостью считал... но все равно мечтал в детстве кому-нибудь свою отщипнуть. А теперь – понял. Мой отец, подаривший матери кусочек от себя, говорил, что порой бывает такое, что твоя душа раздувается от благодарности или любви к кому-либо. Она настолько сильно переполняется твоими эмоциями, что чуть увеличивается в размерах. Тогда ее можно достать и отщипнуть от нее все то хорошее, от чего она увеличилась. Конечно, отщипывать от нее когда ты ничего не чувствуешь – гадство... но если так сильно хочется как мне, то можно.
– Ты ж меня ненавидишь? – сделал я еще попытку отговорить его.
– Ну, – хмыкнул кронпринц, отщипнув от ленточки маленький кусочек. – Наверное нет, раз такое делаю. Мрак... Не думал, что когда-нибудь отдам кусок от своей души представителю другой расы, с которым буду знаком три недели. А ведь я скучать по тебе, болтуну, буду!
Я думал, что душа после такого варварского обращения останется щербатой, но... то место, что он ранил, тут же затянулось и разгладилось. А маленькая золотистая искорка была вжата кронпринцев в лоб змеи-стражника. Душа же была возвращена на место, в сердце.
– Прости, не могу ответить тебе тем же, – потупился я, испытывая к парню какое-то нежное, почти родственное чувство. – Не то чтобы ты мне не нравился, но я не знаю, что будет с моей душой, если я от нее что-то оторву. Я даже не знаю, появится ли она, если я так ее позову. Скорее всего нет...
– Конечно нет, ты же не инициированный маг, – весело двинул меня в плечо кулаком кронпринц. – А теперь давай-ка я отвезу тебя в твою комнату, пшеничник. А то завтра слугам придется на ручка тебя спящего до твоего корыта тащить.
Я на это только улыбнулся. Вот ведь придурок...
46. Люди любят шоу
Королевская семья Арлейва попрощалась со мной очень тепло, а с кронпринцем я вообще как с родным расставался, уж больно я к нему привык. Этот неисправимый товарищ все грозился, что я о нем еще услышу, что он будет стараться тут больше всех и станет отличным королем. На мой же шутливый вопрос, что он теперь, после всего случившегося, думает о женщинах, парень поморщился и ответил:
– Ой, едь-ка ты домой, пшеничник, в свое бабье царство. Девки у тебя какие-то неправильные! Вот у себя здесь таких найду – тогда и переубежусь. Сам, без твой царственной помощи.
На этом мы и расстались, хотя кронпринц обещал мне непременно писать.
Что было потом? Я въехал на борт Царапинки и долго махал кофейной чете. И только после того, как нас подняли на третий с половиной воздушный путь, я позволил Альти утащить меня в трюм.
Поездка прошла легко и интересно – Кая скромно предложила научить меня играть в оджу, я скромно согласился, к нам присоединился посол, который фиг знает чем занимался все это время в кофе, и мы играли целыми днями. Река ветров во второй раз меня уже не так испугала, а когда заледеневшие пустоши Арлейва сменились пшеничными полями и ржавыми скалами Вадгарда, сердце у меня сладко сжалось.
Домой, я лечу домой, к Ласле – кричало все во мне. И я чуть сентиментально не разревелся от счастья, когда меня вывезли с бригантины в гостевой зал замка Лэд.
Нас вышел встречать весь двор. Как же было приятно снова всех увидеть – и хитрую Луку, и ершистого Эллиота, и добрую тетю-лошадь Джус. Но еще приятнее было под ошарашенными взглядами неуклюже выбраться из кресла и повиснуть на уже почти родной королеве. Ее величество не протестовала, только посмеялась надо мной по-доброму и по спине погладила.
– Ну, ну, я тоже рада тебя видеть, – сказала она. – А еще радостнее мне видеть тебя на ногах.
– Ноги у меня так себе, но хоть какие-то, – сказал я, прижимаясь к ней и вдыхая приятный запах масел, которыми королева натирала волосы. – Как же плохо, что здесь нет никакой быстрой связи... ты бы знала, что со мной там было!
– Да все я знаю, – удивила меня королева. – Я часто связывалась с Каей при помощи магии. Ганс... чтобы еще раз я тебя куда-то отпустила!
– Что, Ганс плохой дипломат? – сделал я театрально-грустное лицо.
– Нет, напротив – какой-то подозрительно хороший, – сказала мне Ласла. – Не отдадут еще обратно в следующий раз, магнит ты для приключений. Вот скажи мне, как человек, парализованный от пят до шеи, мог влипнуть в такую передрягу?
– Ганс не виноват, – разулыбался я. – Ганс просто очень интересная игрушка, и не только для двора замка Лэд, кажется, но и для богов.
– Эх ты... – королева ласково потрепала меня по волосам – я был ниже ее где-то на половину головы – и повернулась к придворным. – Что ж, теперь отдаю его вам на растерзание. Он это заслужил за свое слишком долгое отсутствие.
Что ж... я был благополучно затискан. Всем разом захотелось поздравить меня с тем, что я мог теперь стоять на ногах. Ну хорошо хоть не разорвали на мелких подставных принцев – откупился приобретенными в Арлейве сувенирами. Но в конце-концов желающие помять меня немного крепкими объятиями закончились, и меня утащила Ласла, сообщив, что сама отвезет меня в мою комнату.
На первом же повороте я решил, что совсем рехнулся у кофейников. Ласла свернула совсем на другой этаж. Решив, что что-то упустил или забыл, я промолчал. Но Ласла снова повернула не туда, и вывезла меня в сравнительно короткий, и совсем иначе чем остальной замок обставленный коридор.
В этой части моего нового дома я еще не бывал, и она меня приятно удивила. Стены здесь были облицованы маленькими красными и черными плитками-ромбиками, расставленными в шахматном порядке. Двери – всего пять – были красными, с золотыми рельефными драконами. Под потолком тоже были драконы – ленточные, китайские, длинноусые. Эти драконы обвивали тяжелые потолочные балки и смотрели на нас – каменные, но будто живые. Ну и окна, идущие по одной из стен – не витражи, нет, самые обычные окна, но в красивых изрезных рамах.
– Ласла, кажется моя комната все же не здесь, – решился сказать я. – Или...
– Или, – остановила меня королева. – Это этаж королевской семьи. Лучшие комнаты в замке Лэд.
– Но подожди, – удивленно вытаращился я. – Ты ведь тоже не здесь живешь!
– С этим крылом у меня связаны не самые приятные воспоминания, – вздохнула королева. – Но... зато здесь твоя старая комната. Я велела прибраться в ней, обновить испортившуюся обивку, починить все что сломано. Она была заперта со дня твоей смерти... но пришло время ее открыть наконец.
От этих слов у меня по спине побежали мурашки.
– Ласла... – я посмотрел на нее осторожно. – Вы что, выяснили, что я действительно ваш принц?
– Нет, – удивилась королева, а потом пояснила. – Прости, если тебе это неприятно, но мне проще думать о тебе как о своем брате. Позволь мне это, очень прошу. Когда у меня в голове что-то двоится, я начинаю чувствовать себя весьма неуютно. То же самое было и с Элли... пока я не начала воспринимать ее как настоящую женщину, у меня постоянно возникали с ней какие-то проблемы. Я не хочу злиться и обижаться на тебя больше... потому позволь мне относиться и говорить о тебе как о Гансе сон Розалинде, младшем принце и моем брате. Разрешишь?
Я посмотрел на нее с тоской.
А ведь она мне нравилась, моя королева. Нравилась очень сильно, когда я уезжал. Но... в Арлейве мне было не до нее. Совсем не до нее, отчего влюбленность притупилась. Не пропала совсем, но будто покрылась слоем пыли, как покрывается пылью вещь, которой ты давно не пользовался. Мне было как-то стыдно из-за этого. Однако мои чувства не пропали все же совсем, и эти слова про брата больно меня укололи.
– Ну... хорошо, – тяжело вздохнул я. – Как тебе угодно...
– Это еще что за странный тон? Ты ведь сам говорил, – удивилась Ласла, а потом передразнила меня, – “уж прости, что хочу быть твоим братом, я лучше буду им, чем самим собой”.
– Да, так и есть, – кивнул я грустно. – Пожалуй. Итак... ты хотела показать мне мою новую... точнее старую комнату? Я правильно понимаю?
– Именно так, – кивнула королева, охотно сменив тему. – К ее созданию приложила некогда руку Оди Лиа Гот, лавандовая принцесса. Ну и лучшие кофейные мастера. Надеюсь после Арлейва ты понял, что в создании красивых вещей им равных нет. Но по большей части ты переделывал ее для себя – очень долго и старательно.
Ласла открыла передо мной дверь, и мы въехали.
Что ж... у нас с Гансом действительно были совершенно одинаковые вкусы. Только теперь, после слов Ласлы, это почему-то расстраивало, а не радовало.
Итак, комната. Ну что о ней можно сказать? Она была одновременно пестрой, оригинальной и удивительно уютной. Всю дальнюю ото входа стену занимали огромные часы, резные стрелки которых указывали на половину третьего. Слева находился потрясающе красивый каменный камин с золотыми драконами, поедающими виноградные гроздья. По обе его стороны – две двери. Одна вела в ванную, а другая в гардеробную. Справа стояла круглая, заваленная подушками кровать с балдахином, состоящим из множества слоев ткани. В центре, на пушистом ковре, примостился круглый столик с четырьмя деревянными стульями. Третья дверь спряталась за висящим на стене гобеленом, и вела в маленький кабинет с мощным столом-секретером. И добивал картину тот факт, что все, совершенно все здесь было выдержано в теплых коричневых и золотых тонах, что делало комнату потрясающе уютной.
А еще меня не покидало чувство, что я здесь когда-то уже был. Был и видел эти огромные часы и эту огромную кровать.
– Да уж, – вздохнул я.
– Тебе не нравится? – расстроилась Ласла.
– Нет, мне даже слишком нравится, – хмыкнул я, почесав подбородок. – Здесь очень здорово. Спасибо тебе.
– Я... рада, пожалуй, – королева замялась и, тяжело вздохнув, сняла маску.
Сняла и удивила меня. Прав был кофейный король – она действительно не может определиться с возрастом. К своему удивлению я заметил, что она и телом чуть изменилась, будто бы с нее чуть сошел вес. И лицо... сейчас она выглядела не на тридцать, как при нашей прошлой встрече, а лет на двадцать пять. Женщиной ее теперь язык назвать не поворачивался... и это снова меня укололо. Она стала еще красивее, чем раньше.
– Не знаю, почему так получилось, – улыбнулась Ласла куда-то в сторону. – Наверное ты на меня очень хорошо влияешь. Глядя на тебя хочется взять, да и сделать что-нибудь хорошее. Просто так.
– Ты что, кофе денег дала? – заподозрил ее я.
– Нет, – почти рассердилась Ласла. – Какой тьмы я должна им что-то там давать, этим лентяям? А вот льняники и рисы – дали. Но не просто подачку, как это делали кизильники и лакрицы, а кредит. Так что мы теперь – две страны-кредитора. Кофе – так себе союзник, но когда они окрепнут, то могут нам пригодиться. Если окрепнут конечно.
– Ну и хорошо, – с облегчением вздохнул я. – А то я уж думал, что мне делать, если их кронпринц приползет проситься под крышу.
– Не приползет, – успокоила меня королева. – Денег я им, конечно, не дала... но зато решила попробовать продать нашему народу их красивые безделушки. Пускай играются, благо страна почти оправилась и у людей уже начали потихоньку появляться лишние деньги после покупки всего необходимого. Мастеров, которые делают всякое резное и красивое, у нас маловато, вот пускай заграничное покупают – диковинка же. Ничего... встанут на ноги твои кофейники, куда они денутся.
– С чего это они мои? – заулыбался я. – Ничего они не мои, они свои собственные. Но да, они мне нравятся. Хорошие ребята. И кстати... Ласла, я, может, найду скоро нам решение проблемы с шахтой. Но это пока не точно.
– Ты об Кош-Сурхе? – нахмурилась Ласла.
– Да, – кивнул я. – И я уверен, что иду в правильном направление. Я сам не ученый, знаю только всякую ерунду бесполезную... но я хочу найти ученых здесь. Найти и отдать хотя бы те крохи знаний, что я помню по своему миру – а вдруг поможет.
– Давай так, – Ласла присела на край кровати, подтащила мое кресло к себе поближе, взяла мою ладонь в свои. Я смутился – так близко мы оказались. – Нам нужно быть очень осторожными и с ними, и с храмовниками. У нас тут ученые по большей части – еретики, яхи, их не любят и боятся. На костре жечь не будут, конечно, но заклюют. Я верю тебе, верю, что они нам помогут, верю твоему чутью. Но... надо как-то потихоньку. У тебя есть какой-нибудь план?
– Да, – кивнул я. – В общем... сначала я хочу найти местную общину и по-возможности оказать ей поддержку. Хоть какую-то. Спрятать где-нибудь понадежнее. Посмотрим, чем они могут быть нам полезны и не враги ли они нам. Но я видел ученых Кош-Сурха, они очень умные люди и делали то, что не могли сделать маги и целители. И если здесь, у нас, ученые такие же – проблем с ними не будет.
– Хорошо, – согласилась Ласла, пожевав свою пухлую губу. – Куда бы их...
– Есть у меня одно предложение, – улыбнулся я. – А почему бы нам не спрятать их на виду?
– Это как? – заинтересовалась Ласла.
– Театр, – хитро улыбнулся я. – Или цирк. А лучше – помесь музея и театра. Меня на эту мысль навело то, как принялись мне демонстрировать свои изобретения жители Кош-Сурха – то еще представление. Людям будет интересно на это посмотреть. А чтобы жрецы не ворчали – сделаем это где-нибудь на отшибе, чтобы тащиться лень было.
На самом деле идея эта пришла мне в голову и еще по одной причине. Читал как-то я по наводке своей бывшей девушки один комикс, назывался он «Стеклянные ученые». И мне крепко въелся в память этот их дом с чудесами, в котором жили всякие разные чудаки-экспериментаторы – ревущие двигатели прогресса – которых в других местах шпыняли и пытались насадить на вилы. Конечно реальность была суровее красивой сказки... но почему бы не попытаться?
– Люди смотреть не пойдут, – хмыкнула Ласла.
– Зря ты так думаешь. Узнают про диковинку – поползут на выходных туда втихаря, поглазеть. Люди любят шоу, а это – фактически шоу уродцев, кунсткамера, комната страха под покровительством короны. Понравится народу шоу – и отношение улучшится. А если они еще и помогут кому-нибудь...
– Или слухи пололзут, что помогли, – подхватила Ласла. – А лучше – что помогли кому-нибудь из жрецов или нам с тобой. А если еще и официально выставить тебя как создателя и покровителя этого заведения... ну, конечно, сначала подумают что после возвращения к жизни ты немного рехнулся, но это нам только на руку. Пригласим этих твоих стеклянных ученых ко двору, пускай дадут представление при куче охраны – хороший акт доверия. А может и жителей Кош-Сурха позовем, вряд ли к ним пираты теперь будут залетать, если кофе бросит континент. А там можно попросить остальные страны сдать нам своих ученых, которых они как кошки крыс гоняют...
– Притормози, притормози, Ласла, – улыбнулся ей я. – А то мне начинает казаться, что ты сама их приручить хотела, но повода не было.
– Нет, я их вымести поганой метлой хотела, на самом, деле в тот же Кош-Сурх, – вздернула нос Ласла. – Кому яхи нужны, они же все богами прокляты, от них одно горе? А потом вспомнила, пока об этом думала, как во времена моего деда больных зеленой язвой вместо того, чтобы жечь, селили в огромных бараках, соединенных с мануфактурами, и они делали пуговицы, украшения всякие, посуду, замки, бутылки, да кто что мог. Потом все это добро кипятили, болезнь убивали заклинаниями, продавали – и нормально все было. Вот и я подумала – ну а почему бы яхов тоже не использовать? А когда Кая – а ведь она ужасно благорозумная девушка – рассказала, как хорошо вас там приняли и как многое они могут дать стране, я окончательно решила... А почему бы, собственно и нет? Инновации так инновации. Прогресс так прогресс.
– Вот и славно, – кивнул я. – Хорошо, что мы разобрались.
– А еще я решила вернуться в свою старую комнату, – вдруг резко сменила тему Ласла. – Так что теперь буду жить за стенкой... хватит уже бояться. Через неделю переду, только все там переделаю. Поможешь мне?
– Разумеется, – улыбнулся я, а сам подумал.
«Ну ничего... – подумал я, – рано или поздно я смогу вылезти из шкурки твоего брата. И тогда... тогда...»
47. Забота королевы
Случилось это через месяц после моего возвращения из Арлейва. Случилось за завтраком, который мы делили с Ласлой, когда я не подозревал ничего дурного. Как говорится – писец подкрался незаметно.
Жизнь вынесла меня в мирное, почти скучное русло, и понесла потихонечку вперед, навстречу светлому будущему. Совместное поедание вкусностей с королевой стало приятной частью моей ежедневной рутины. Первое время мы с Ласлой на завтрак спускались в общую столовую, где нас через каждый пятнадцать минут дергала то Лука, то Элли, то еще кто-нибудь. Ласла бесилась – ей хотелось поесть нормально перед долгим днем, полным работы, а в маске-шлеме попробуй поешь. Потом неожиданно как-то закончился ремонт в ее старой комнате, она переселилась в королевское крыло, и мы начали завтракать в общей королевской гостиной. Причем мы с Ласлой так обнаглели и притерлись, что грозная правительница Вадгарда иногда представала предо мной в шелковом халате и с гнездом спутавшихся волос на голове. Выглядела королева в такие дни настолько милой, такой домашней.
И раздирали меня из-за этого большие, страшные сомнения.
Ласла была так счастлива, что у нее появился «братик», что я порой чувствовал себя каким-то негодяем, замыслившим инцест. А я, спустя месяц, не мог понять, чего я хочу. Она была красивой. Безумно красивой, блин, сексуальной, умной, черти бы ее разодрали, спокойной, интересной собеседницей, заботливой, да еще и внешне сравнялась со мной в возрасте. Да за нее бы в нашем мире мужики бы передрались просто напросто! Но в то же время чем больше я проводил с ней времени, чем больше видел ее в домашней обстановке, тем сильнее меркла моя глупая влюбленность. Я боролся с этим. Цеплялся за это чувство, будто боясь, что если отпущу – останусь совсем один. И не знал толком, что мне со всем этим делать.
Так вот, приехал в то утро я на очередной завтрак, и застал Ласлу за столом полностью одетой и хитро улыбающейся. В центре небольшого мраморного столика стояла огромная ваза с маками, а вокруг нее громоздилась целая гора апельсинов. Главным блюдом на этот раз был жареный, блестящий золотой корочкой гусь – в Вадгарде предпочитали очень плотные завтраки.
– Что, Ласла, с раннего утра дел невпроворот? – вместо приветствия спросил я, заподозрив неладное.
