Текст книги "Собрание сочинений в 3-х томах. Т. I."
Автор книги: Алексей Мусатов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 40 страниц)
Шла осень. В колхозе обмолотили овсы, выкопали картошку, убрали капусту с огородов, а трактористы МТС только еще начали поднимать зябь.
В полях стало неоглядно просторно, тихо, безлюдно, в воздухе поплыла серебристая паутина, в небе, вырисовываясь неясным треугольником, прощально закурлыкали журавли. Перелески расцветились багрянцем и золотом и к вечеру, подсвеченные заходящим солнцем, пылали словно огромные костры.
Потом начались затяжные дожди. Они в считанные дни оголили леса и перелески, потушили все краски, наполнили мутной водой дорожные колеи и колдобины. Сегодня дождь был особенно назойливым.
Сделав из мешка подобие капюшона и накрывшись с головой, Нюша целый день кружила на тракторе по полю. Мелкий дождь-сеянец проникал повсюду, застывали ноги. Трактор часто буксовал, а в низинах, где было особенно топко, он мог в любую минуту увязнуть по ступицу. Приходилось объезжать такие участки стороной и выбирать места для вспашки повыше. Поле получалось пестрым, как лоскутное одеяло.
На душе у Нюши было тоскливо и бесприютно.
О Степе никаких утешительных вестей не приходило. Нюша с Митей еще раз съездили в район, к прокурору, и узнали, что Ковшова перевели в область и теперь им уже занимается областная прокуратура. Следствие по его делу еще не закончилось, и Степа продолжал отбывать предварительное заключение.
Удрученные, пришибленные вернулись Нюша с Митей домой и ничего не могли толком объяснить ни комсомольцам, ни колхозникам.
– Вот и кануло наше письмо в прорву, – пожаловалась Аграфена. – Совестью своей ручались, подписи ставили, а все на ветер. Почитали, поди, и выбросили. Где же она, правда-то, у людей, куда ее запрятали?..
Дед Анисим вызвался отправиться ходоком по Степиному делу в область, а то и в столицу, к самому товарищу Калинину.
– Я человек дошлый, бывалый, – убеждал он девчат. – Сколько раз по мирскому делу в губернию ходил. Месяцами в приемных у начальства околачивался. А правду выуживал, будь она хоть за семью печатями. Вы только меня харчами в дорогу снабдите да прошение составьте потолковее.
Степина тетка Пелагея заявила, что правды на белом свете, как видно, не было и нет, и прокляла тот день и час, когда ее племянник связался с комсомолом и колхозом.
Таня ходила грустная, подавленная, сторонилась девчат, редко показывалась на гулянках и все чаще стала заглядывать к ворожейке бабке Устинье – погадать о судьбе брата. И всегда на картах выходило, что Степу ждет дальняя дорога и казенный дом.
В поле Таня работала вяло, безучастно, порой даже забывала вовремя поднять и опустить плуги.
Сейчас, сидя за рулем, Нюша то и дело оглядывалась на подругу и кричала, чтобы та не дремала и следила за глубиной вспашки.
Потом, не выдержав, остановила машину и сама замерила за плугами глубину борозды.
– Да слежу, слежу! Будто я не понимаю, как надо, – устало сказала Таня. – А все равно это не пашня в такую слякоть... мазня одна.
Нюша только вздохнула. Борозда действительно получалась неровной, размазанной. Вот что значит запоздать с подъемом зяби, упустить погожие осенние деньки. А начальство из МТС все зачем-то понукает, торопит – пашите, нажимайте, добивайте план. А недаром в Кольцовке махнули на трактористов рукой – ковыряйтесь, мол, если вам горючего не жалко, а мы весной все равно поле заново перепашем.
– И маетная же наша работка, – ежась от дождя, пожаловалась Таня. – Летом на солнце жарься, осенью – под дождем мокни, а от людей доброго слова не услышишь. Словно наши машины обуза для них, наказание какое...
– Машины тут ни при чем, – задумчиво сказала Нюша. – Тут в другом заковыка...
– Это в нас, значит? – удивилась Таня. – Мы с тобой виноваты? Девчата да парни?
– Может, и в нас... А вообще-то забирай повыше. Темна вода в этой эмтээс. Сколько Степа сигналов начальству подавал, сколько актов было составлено!
Помолчав, Таня тихо призналась:
– А знаешь, я ведь с тобой,-наверное, последние деньки работаю.
– Как – последние? – удивилась Нюша. – Что ты говоришь такое?
– Тетка дом собирается заколачивать, в совхоз думает перебраться. Там у нее родня, близкие... Вот и я с ней. Здесь без Степы какая нам жизнь?
– Так оправдают же Степу, выпустят... Я уверена! – принялась уверять Нюша.
– Это еще когда-то будет! Да если и вернется братец – опять радости мало. На всю жизнь он запятнанный. Нет, лучше уж нам отсюда подальше куда податься...
Нюша с укором посмотрела на Таню. Вот так подруга! Они вместе росли, ходили в ШКМ, вступили в комсомол, вместе начали работать на тракторе. И вдруг Таня все бросает!
– Это кто ж тебя надоумил? – спросила Нюша. – Уж не Устинья ли дальнюю дорогу нагадала?.. Опять вчера ходила к ней?
– Ну и ходила, – с трудом выдавила Таня. – Устинья правильно гадает... как в воду смотрит. – Она вдруг соскочила с сиденья и схватила Нюшу за руку: – Уедем отсюда вместе!.. Сама же видишь – ничего здесь не получается с машинами. Смеются все над нами... Мы с тобой лучше в совхозе на тракторе поработаем. А хочешь – можно и девчат позвать: Феню, Зойку. Вот и будем опять вместе. А потом и Степа в совхоз приедет...
Нюша горько усмехнулась.
Вот, оказывается, как скрутило ее подружку! А может, она в чем-то и права? Может, и в самом деле, Нюшке податься в совхоз? Там, верно, и машины поновее, и порядка больше, и работы всем хватит... А потом и Степа туда вернется.
– Чего ты молчишь? Отвечай...
– Ладно тебе... не скули! – резко обернувшись, прикрикнула Нюша. – Сначала допахать надо... Поехали дальше!
Проработав еще часа три, девчата подогнали трактор к полевому стану и пошли обедать.
За столом под навесом уже сидело человек десять трактористов и прицепщиков. Все обедали молча, сердито поглядывая то на пасмурное небо, то на одетого в кожанку Антона.
– Эй, бригадир, подавай команду! – обратился к нему Банкин. – Пора бы на зимние квартиры двигать. Чего мы под дождем мокнем?
– Приказано свыше – пахать до последнего, – усмехаясь, ответил Антон.
– «Приказано... свыше»! – недовольно сказал Митя. – А почему раньше пахать не начали?
Антон пожал плечами.
К концу обеда небо развиднелось, сквозь облака пробилось солнце, и Антон, поднявшись из-за стола, старался подбодрить бригаду:
– Шуруй, орлы!.. К концу года хорошие премии обещаны... не пожалеете потом.
Не успели трактористы и прицепщики разойтись по своим машинам, как к полевому стану подъехал обшарпанный «газик».
Распахнулась дверца машины, показался Матвей Петрович, а за ним вышли пятеро рослых девчат.
– Ну вот, дорогие попутчицы, – обратился Матвей Петрович к девчатам. – Кажется, я вас доставил по назначению.
Кивком головы он поздоровался с трактористами. Узнав в приезжем инструктора райкома партии, Антон с готовностью шагнул ему навстречу.
– Здравствуйте, товарищ Рукавишников! Вы к нам? В бригаду? Могу доложить... – Он с недоумением покосился на незнакомых девчат и продолжал: – Заканчиваем подъем зяби. Все трактора работают исправно...
– Хорошо, хорошо – потом послушаю, – перебил его Матвей Петрович. – Вы на девчат особо-то не коситесь. Они вроде коллеги ваши... Я их по дороге нагнал. В гости к вам шли... Знакомьтесь вот.
– Вы уж скажете тоже, – заливаясь румянцем, с упреком сказала статная белолицая девушка в ковровом платке.
Потом, оправившись от смущения, она подошла к членам бригады и каждому по очереди протянула крупную жесткую ладонь, говоря при этом: «Здравствуйте... Варя». Следом за ней поздоровались и остальные девушки.
– Скажи на милость, – осклабился Банкин. – Девки-то какие завлекательные. Не нашим чета.
Антон метнул на него сердитый взгляд и обратился к Варе:
– Если вы насчет соревнования или поучиться чему – пожалуйста. Мы с удовольствием.
– Тут такое дело, – сказал Матвей Петрович. – Они, собственно говоря, не к вам, а к вашим девчатам приехали. Так сказать, к женской половине бригады. У них свой разговор будет. Секретный. – Он лукаво подмигнул парням. – Может, не будем им мешать, товарищи мужчины. Вы работайте, а девчата пусть побеседуют.
Пожав плечами, парни направились к машинам. Нюша, переглянувшись с Митей, бросилась к Матвею Петровичу, который садился в «газик».
– Вы наше письмо получили? Помните, то самое... срочное, посевное.
Матвей Петрович кивнул головой. Собственно, ради этого письма он и приехал сегодня в Кольцовку.
– Собери комсомольцев после работы, – сказал он. – Есть о чем поговорить. А сейчас займись-ка гостями. Да по-хорошему их примите, поддержите чем можете – девчата тоже к трактору тянутся.
Нюша вернулась к обеденному столу. Ее подруги и приезжие девчата, переминаясь с ноги на ногу, в неловком молчании стояли под навесом.
– Может, вы обедать хотите? – спросила Нюша.
– Спасибочко! Мы сытые, – отказалась Варя. – Вы лучше покажите, кто у вас тут Нюша Ветлугина.
– Я – Ветлугина, – растерянно призналась Нюша. – А это вот подруги мои. Прицепщицами работают. А могут и трактор водить.
– А я Глазкова... Варя Глазкова, – сказала девушка и с упреком посмотрела на Ветлугину. – Что ж ты нам на письмо-то не ответила... Мы ждали, ждали...
Густо покраснев, Нюша вспомнила, как с месяц тому назад почтальон передал ей письмо в самодельном конверте. В нем Варя Глазкова из колхоза имени Калинина сообщала, что она узнала из газеты о первой девушке-трактористке. Узнала, как Нюша работает, как выполняет нормы, как холит и бережет свой трактор, и Варе тоже захотелось сесть за машину. Вместе с подругами она записалась на курсы, хотя в деревне им все говорили, что профессия трактористки не для девчат. В конце письма Варя задавала десятки вопросов: как Ветлугина училась, как сдавала экзамены, как относятся к ней родители, колхозники, парни... Но Нюша так и не ответила Глазковой.
– Может, не дошло письмо-то, потерялось? – осторожно спросила Варя.
– Нет, дошло, – помедлив, хмуро призналась Нюша. – Только не успела я с ответом... дела всякие...
– Я так девчатам и говорила, – обрадовалась Варя. – Мол, недосуг тебе, работы невпроворот. А они сомневаются. «Может, говорят, Ветлугина и на тракторе больше не работает... не понравилось ей. Вот, мол, ей и отвечать нам нечего». Мы тогда и решили приехать. Ты уж нам покажи все как есть, растолкуй...
Нюша с волнением посмотрела на приезжих девчат. Значит, они интересуются ее работой, если не поленились в грязь и непогоду, за добрых сорок километров, добраться до Кольцовки. А сколько, наверное, таких девчат уже появилось в других деревнях и селах!
К Нюше подошла чернявая, остроглазая девушка и пытливо заглянула ей в лицо.
– Мы вот в колхозе у вас были, – заговорила она. – Много чего наслушались... Это правда, что вы с трактора уходить собираетесь? Трудно вам, непосильно... И в деревне вас поругивают...
Опустив голову, Нюша молчала. Вспомнилось смятение Тани, утренний разговор с ней, своя тревога и растерянность.
– И парни с вами, чумазыми, знаться не желают, – вступила в разговор еще одна из приезжих девушек. – И время досужего не остается из-за этого трактора... Да тут какой ни на есть отчаянный и тот не удержится.
– Вот вы как думаете! – сердито сказала вдруг Феня. – В беглецы нас зачислили! Ну, и трудно нам! Не по себе бывает. И смеются порой, и бранят. Но бежать мы не думаем, не зайцы косые, чтобы от всего шарахаться. Девчата, кольцовские, да скажите вы им!.. – взмолилась она.
Нюша с благодарностью посмотрела на подругу и, облегченно вздохнув, перевела взгляд на Таню. Та сжалась и опустила голову.
– Никуда мы отсюда не собираемся, – вполголоса сказала Нюша, обращаясь к гостям. – У нас и разговоров об этом не было.
– И плюньте тому в глаза, кто вам скажет такое! – задорно подхватила Зойка и принялась словоохотливо рассказывать о том, какая у них пригожая да завидная жизнь в МТС: и профессия уважаемая, и заработки неплохие, и парни на них заглядываются.
Чувствуя, что Зойка сейчас зарапортуется, Нюша поспешила остановить ее:
– Кончено с этим... Все ясно, понятно. Давайте делами займемся. Для начала мы вас обедом накормим.
Гости оказались не такими уж «сытыми» и с удовольствием похлебали бригадных щей и поели каши.
Потом девчата показали полевой стан, вагончик-общежитие, покатали на тракторе, продемонстрировали свое умение водить машину.
Поздно вечером, уложив гостей спать, Нюша с подругами и еще несколько комсомольцев отправились в избу-читальню.
Матвей Петрович сказал, что сигналы, изложенные в письме комсомольцев, очень серьезны и тревожны. Матвей Петрович сегодня беседовал с трактористами, с колхозниками, и надо сказать, что положение в МТС вырисовывается действительно неприглядным. Кому-то явно на руку посеять среди колхозников недоверие к машинам, к трактористам, убить веру в артельную обработку земли.
– А что же со Степой будет? – вырвалось у Тани.
Матвей Петрович нахмурился:
– Ничего утешительного сказать вам пока не могу. Областная прокуратура всячески раздувает дело Ковшова. Но думаю, что на суде все это распутается... – Он оглядел притихших парней и девушек, и на скулах у него проступили желваки. – Я понимаю... Трудно вам сейчас. Очень трудно. Время сложное. Враги вновь поднимают голову, пытаются помешать колхозному движению. И не только у вас, в Кольцовке. По всей стране. Действуют они тихой сапой – умело, осторожно, хорошо маскируясь. Распознать их нелегко. И сейчас вы как бойцы на фронте. На первой линии, под самым огнем... Враги целятся в вас, стремятся вывести из строя, ослабить ваши ряды. Так, видимо, и получилось со Степой Ковшовым. Но он еще будет в строю. Поверьте мне. Так вот, друзья, – обратился он ко всем. – Партийной ячейки у вас в колхозе пока нет, и вы, комсомольцы, первая наша опора. Держитесь дружно, сомкнутым строем. Локоть к локтю. Кругом смотрите позорче, следите за порядком в эмтээс, доброе имя колхоза берегите. А если нужно – деритесь, принимайте бой!..
Матвей Петрович уехал далеко за полночь.
Комсомольцы долго стояли около избы-читальни, провожая глазами уходящий в темноту «газик».
– Как бойцы на фронте... на первой линии, – вслух подумала Нюша. – Чуете, ребята?
– Еще бы не чуять, – отозвался Митя и со вздохом посмотрел на Таню. Потом обратился к девчатам: – Я вам сказать должен... Пусть Танька не сердится. Она ведь в совхоз собралась. Вместе с теткой. Они дом хотят заколотить... – Митя вдруг загорячился, стал заикаться и перешел почти на крик. – Неправильно это... Не по-нашему! На бюро ее вызвать! Осудить!.. И вообще... не пущу я ее. Так и знайте!
– Это правда, Танька? – удивленно спросила Феня. – Бежишь?
– А как же слово наше верное? – с досадой напомнила Зойка. – Пока, мол, женихов не найдем – друг без дружки никуда!
Таня молчала. В темноте Нюша встала рядом с ней и обняла ее за плечи. Таня вздрогнула и прижалась к подруге:
– Никуда я от вас не денусь! – шепнула она.
– Да ты не петляй... – оторопело забормотал Митя. – Сегодня же тетка говорила: уйдем да уйдем...
– Ладно, Митяй, помолчи, – перебила его Нюша, – Перепутал ты что-то... Потом разберешься. Пошли, ребята, по домам.
КУПАНИЕ
Дожди шли еще с неделю, потом пробилось солнце, ночью небо вызвездило, и к утру ударил первый заморозок.
Луговины побелели, лужи затянуло тонким узорчатым ледком, вспаханная земля покрылась блестящей пленкой, словно ее облили глазурью.
Пахать стало легче, и Нюша взбодрилась, – может, теперь удастся закончить подъем зяби.
Но заморозки крепчали с каждым днем, и земля вскоре стала жесткой и неподатливой.
Очередное воскресенье совпало с престольным осенним праздником в соседнем селе Заречье. С утра затрезвонили колокола, старики и старухи потянулись в церковь, мужики и бабы – в гости к родственникам, разодетые девки и парни – погулять на зареченской улице.
Нюша в этот день выехала поднимать зябь вместе с Феней. Таня с Митей еще накануне отпросились у Антона и уехали в областной город. Была у них тайная мысль добиться свидания со Степой, вручить ему передачу, а главное, рассказать о встрече с Матвеем Петровичем.
Нюша свернула с дороги, ввела трактор в борозду, и прицепщица опустила плуги. Они с трудом вошли в прихваченную морозом землю.
Трактор шел тяжело, мотор выл натужно и угрожающе и вскоре перегрелся. Пришлось останавливаться и ждать, когда солнце прогреет мерзлую землю.
На дороге показалась группа колхозников, направлявшихся в Заречье на праздник.
– Погоняй кобылку-то, погоняй! Иль животом надорвалась! – крикнула Матрена Осьмухина и шлепнула по бедрам руками. – Вот распорядчики! Добрые люди сани ладят, избы утепляют, а они все еще в земле ковыряются...
Прикусив губу, Нюша завела мотор и, рискуя поломать плуги, отогнала трактор подальше от дороги.
В полдень Феня принесла из полевого стана обед и сообщила подруге, что трактористы совсем посходили с ума – трое или четверо парней оставили в поле машины и ушли в Заречье на гулянку, а Банкин с какой-то подозрительной компанией сидит в вагончике и пьет самогонку.
– А бригадир где? – спросила Нюша.
– Он тоже куда-то смотался. Не то в район, не то в гости...
Нюша задумалась. Ну и бригада же у них подобралась! Большинство парней пришлые, любят зашибить копейку, выпить, погулять, то и дело нарушают дисциплину, машин не жалеют, а бригадир как будто ничего этого не замечает. Он со всеми на дружеской ноге, с каждым водит компанию.
Про него даже поговаривают, что он завел дружбу с учетчиком, частенько угощает его вином, и тот щедро приписывает к выработке бригадира и его дружков лишние гектары.
Нет, не такую надо в Кольцовке тракторную бригаду, совсем не такую...
После обеда, пройдя по загону три круга, Нюша с Феней увидели, что по дороге катит трактор. За рулем сидел Банкин. За его плечами стояло двое разодетых по-праздничному девчат, а у их ног примостился какой-то парень и пиликал на гармошке. Девчата визгливыми голосами выкрикивали частушки.
– Что это? – нахмурилась Нюша.
– Вконец загулял Банкин... – сказала Феня. – Девок катает. Должно, в Заречье собрались!
Нюша остановила трактор и, спрыгнув с сиденья, побежала к дороге.
Банкинский трактор уходил все дальше и дальше. Вот он свернул налево, к излучине реки, на противоположной стороне которой раскинулись зареченские избы и сараи.
Нюша прибавила шагу. Банкин дал третью скорость. Трактор вихлял из стороны в сторону, его подбрасывало на дорожных ухабах. Парень перестал играть на гармошке, девки умолкли. Трактор дошел до берега реки и, круто наклонившись, стал спускаться к воде, затянутой льдом.
Нюшка похолодела от догадки.
Девки испуганно закричали, засуетились и приготовились было спрыгнуть на землю. Банкин взмахнул рукой и то ли выругался, то ли сказал что-то успокоительное, но девки, вцепившись ему в плечи, остались на тракторе. Парень пьяно захохотал и растянул гармошку.
Банкин направил трактор через реку. Первые метры машина прошла как ни в чем не бывало, оставляя колесами белые ссадины на зеленоватом льду, но потом лед треснул, и трактор накренился.
Девчата и парень с гармошкой спрыгнули и бросились к берегу.
Когда Нюша подбежала к реке, трактор, проломив лед, уже погрузился в воду. Мотор еще работал.
– Мотор глуши, мотор! – закричала Нюша трактористу, но было уже поздно.
Перепуганный Банкин спрыгнул с сиденья и оказался по горло в воде. Он судорожно хватался за кромку льда, фыркал, но никак не мог вылезти из воды.
Не помня себя, Нюша легла плашмя на лед, подползла к проруби и протянула Банкину руку. Тот судорожно ухватился за нее и едва не стащил ее в воду. Нюшка закричала, но ей на помощь уже подползал парень-гармонист. Вдвоем они помогли Банкину выбраться из воды. Тот дрожал и лязгал зубами.
– Говорили тебе, Гераська!.. – запричитала одна из девок. – Не езди через лед... Говорили!
Трактор между тем глубоко осел на дно реки и заглох.
Вода скрыла сиденье, мотор, задние колеса, и над рекой торчала лишь одна выхлопная труба.
– Пьяница! Шантрапа несчастная! – в бешенстве закричала Нюшка, наступая на Банкина. – И откуда такие в бригаду поналезли! Самого бы тебя утопить! Вытаскивай вот машину! Лезь в воду!
– Ладно тебе! – вступился за Банкина парень-гармонист. – Не подыхать же человеку... Видишь, как его от холода корчит. Ему сейчас согревательное требуется. – И, подмигнув девкам, он повел тракториста в Заречье.
Нюша осталась одна. Что было делать? Махнуть на все рукой и вернуться в поле? Но через час все Заречье будет знать, что трактористы утопили машину, и на берегу соберется добрая половина деревни. А потом подойдет народ из Кольцовки... Вот будет зрелище! А ведь и так про их бригаду говорят невесть что...
Нюша вернулась к своей машине и послала Феню за парнями. Сама же, отцепив плуги, погнала трактор к реке.
Вскоре туда же, вместе с Семкой Уклейкиным и Зойкой, подошла Феня. Она отыскала в поле еще двух трактористов, но те наотрез отказались выручать лоботряса Банкина – пусть он сам вытаскивает машину.
– Вот это бригада! Хоть тони, хоть гори – никому дела нет! – с досадой проговорила Нюшка.
– Да, бригадка как на подбор. Ягодка к ягодке... – со вздохом согласился Уклейкин и спросил Нюшу, что она думает делать.
– А может, все-таки попробуем... вытянем, – предложила Нюша.
Она достала из инструментального ящика ржавый стальной трос с петлей на конце и, подойдя к проруби, пыталась зацепить им за колесо трактора. Но из этого ничего не получилось – трос срывался и опускался на дно.
Нюша с досадой покачала головой.
– Ничего не попишешь... Придется кому-то искупаться. – И она потрогала рукой воду.
Феня встревоженно переглянулась с Зойкой, потом взяла Нюшу за рукав и потянула от воды.
– Не выдумывай... Не лето сейчас. Насмерть окоченеешь!
Нюша продолжала смотреть на темную, тускло мерцающую воду.
– А ты что стоишь? – набросилась Феня на Уклейкина. – Мужик ты или кто? Взял бы да нырнул.
– Что вы, девчата!.. – оторопел Уклейкин. – В такую-то пору?.. Да тут и чумной не полезет! – И он посоветовал оставить трактор в реке до завтра – вернется Антон и пусть во всем разбирается.
Нюшка рывком сбросила с плеч кожушок, схватила конец троса, и не успели подруги опомниться, как она бросилась в воду. Взвизгнув от ледяной воды, она подплыла к трактору и нырнула. Нащупала руками крюк между передними колесами, попыталась накинуть на него петлю троса и не успела – вода вытолкнула ее наверх.
Нюшка набрала в легкие побольше воздуха и нырнула еще раз. И опять неудача. Тогда, с отчаянной решимостью, она погрузилась в воду в третий раз и наконец-то сумела надеть петлю на крюк. Девчата помогли Нюше выбраться на лед.
– Заарканила! – бросила она Уклейкину. – Тащи теперь!
Уклейкин завел трактор. Трос натянулся, зазвенел, и затонувшая банкинская машина, ломая лед и взбаламучивая грязь со дна, поползла к берегу.
– Газуй! Тяни! – кричала Нюшка, лязгая от холода зубами и кутаясь в кожушок.
– Дурная ты! Оглашенная! – плачущим голосом причитала Зойка, отжимая из платья подруги воду. – И не стой, ради бога... Шевелись! Двигайся! Побежали домой скорее... Сейчас мы тебя на печку да шубами укроем...
– Чего там шубами! – вспомнила вдруг Феня. – У меня в Заречье тетка живет. Мы Нюшку сейчас первачком разотрем. Вот кровь-то и взыграет! – И она, подхватив подругу под руку, потащила ее в Заречье.
