Текст книги "Собрание сочинений в 3-х томах. Т. I."
Автор книги: Алексей Мусатов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 40 страниц)
ЗЕМЛЯ МОЛОДАЯ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
РАССЫЛЬНАЯ
Правление колхоза «Передовик» заседало уже третий час. Сквозь дощатую перегородку, отделявшую кабинет председателя от просторной горницы, доносились голоса, взрывы смеха, кашель, пробивался сизый дымок самокруток, словно в кабинете жгли лапник.
Рассыльная правления колхоза Нюша Ветлугина, приземистая скуластая девушка лет семнадцати, болтая ногами, обутыми в сапоги с короткими голенищами, и лузгая каленые подсолнухи, сидела у дверей кабинета и прислушивалась к голосам за перегородкой.
Говорили о многом: о семенах к весеннему севу, о кормах для коров и лошадей, о телегах, веревках, хомутах, мостике через Гремучий ручей, который еще осенью тайно разобрали какие-то ловкачи и тем самым отрезали путь к Калиновому полю.
И, хотя из кабинета порой доносились то яростные выкрики, то тяжелый стук кулака по столу (это, наверное, председатель дядя Вася призывал к порядку схватившихся в споре бригадиров), Нюша была довольна.
Что бы там ни судачили недруги о молодой кольцовской артели, какие бы слухи ни распространяли, но она живет, дышит и совсем не похожа на гиблое болото.
Рассыльная зорко охраняла порядок в правлении. Дважды приносила заседавшим холодной воды в ведре – пусть охладятся немножко горячие головы; сдерживала колхозников, желавших срочно переговорить с Василием Силычем. Когда же звонил телефон, Нюша приглушенным голосом отвечала, что председатель занят и не может подойти.
– Нельзя, граждане, не приемный час, – заявила она пожилым супругам Ползиковым, которые чуть ли не каждую неделю приходили в правление с жалобой друг на друга. – Да и не дяди Васино это занятие сводить-разводить вас. Шли бы в сельсовет или загс.
– А это не твоего ума дело, – огрызнулась жена Ползикова. – Молода еще... Поживи вот с наше-то...
– Да, не твоего, – согласился с ней муж. – Раз мы избрали Василия Силыча с полным единодушием, так должен он вникать во все наши неустройства.
И супруги Ползиковы в ожидании председателя сели на ступеньках крыльца, повернувшись друг к другу спинами.
Зато колхозного конюха Тихона Горелова Нюша пропустила на заседание без всякой очереди:
– Знаю, дядя Тихон, знаю... Ты по вызову... насчет тягла. Заходи, будь ласков...
– Я им скажу... Я им объявлю ноту! – с угрозой заявил конюх. – Не раздобудут кормов, всю солому с крыш посдираю... – И он, расправив плечи, шагнул в кабинет с таким видом, словно шел с рогатиной на медведя.
...Рассыльной в правление колхоза Нюшку Ветлугину назначили месяца три тому назад.
Работа ей пришлась по душе: целый день на людях, слышишь разные разговоры, узнаёшь все колхозные новости, да и сама не последняя спица в колеснице – рассыльная! То Нюшка бежала кого-то разыскивать, то передавала кому-нибудь поручение председателя, то скликала на собрание людей. Все это она проделывала быстро, сноровисто и аккуратно.
– Ты как курьер-фельдъегерь при дворе его величества, – посмеивался дед Анисим Безуглов, любивший частенько заглядывать в правление колхоза. – И скачешь, и гонишь без передышки. Тебе только перекладных не хватает.
– Ты уж, дедушка, ляпнешь по-старорежимному, – обижалась Нюша. – Какой же здесь двор его величества! Просто правление колхоза.
– Тогда по-другому скажем – ты вроде связного при штабе.
Это больше нравилось Нюше. Шумное правление молодого колхоза ей и в самом деле чем-то напоминало боевой штаб: она читала об этом в книжках.
В правлении постоянно толпились люди. Одни получали задания, другие докладывали о том, что сделано, или сообщали о неудачах и провалах. Нередко около правления останавливались подводы, ржали кони, звенели сгружаемые с подвод железные бороны, плуги, сеялки.
Председателем правления колхоза после отъезда на учебу первого организатора артели «Передовик» Егора Рукавишникова был избран Василий Силыч Хомутов, человек хозяйственный, но медлительный, осторожный и недоверчивый. С утра до ночи он был на ногах, дотошно въедался в каждую артельную мелочь, все старался сделать своими руками. От непомерной работы председатель за последнее время похудел, осунулся.
– Дядя Вася, что вы все сами да сами, – удивлялась Нюшка. – Вы бы по-военному – дали команду, засекли время, а потом спрашивайте да проверяйте.
– Эх ты, молодятина, трава зеленая... – покачивал головой Василий Силыч. – Наше артельное дело по команде «ать-два» не делается. Тут терпежом надо брать, усердием.
И все же Нюшка, жалея председателя, старалась чем могла помочь ему.
Приметив, что дядя Вася стеснялся вызывать бригадиров к себе и обычно сам шел разыскивать их по деревне, рассыльная научилась быстро находить бригадиров и приводила их в правление: «Срочно к дяде Васе... на утреннюю перекличку».
Когда в правлении собирались колхозники, желавшие побеседовать с Василием Силычем, Нюшка ставила их в очередь и просила говорить с председателем коротко и только о деле.
На двери кабинета, где Василий Силыч обычно принимал людей, рассыльная написала часы приема председателя и развесила надписи: «Время – деньги», «Говорите только о деле», «Рукопожатия отменяются».
– Ты что! – рассердился Василий Силыч. – Осрамить меня перед людьми хочешь! – и сорвал надписи.
– Так, дядя Вася, – взмолилась Нюшка, – они ж вас с потрохами съедят, если без порядка... У вас забот-то сколько...
А забот действительно было по горло, и Нюшка целый день бегала по деревне с поручениями председателя. Не в ее характере было только передавать людям наказы дяди Васи да спрашивать, как идут дела. Во все Нюшка влезала с неуемным азартом и горячностью, ввинчивалась, как штопор.
Как-то раз председатель велел ей срочно разыскать кузнеца Маркела Свиридова. Нюшка заглянула в кузницу и обнаружила там с дюжину колхозников. Дымя самокрутками, они грелись у горна, мешали Маркелу работать и вели неторопливую беседу.
Нюша, достав бумажку и карандаш, с серьезным видом принялась переписывать всех колхозников в алфавитном порядке.
– Это зачем? – удивились люди.
– Дядя Вася велел. Для учета и контроля. Вернувшись в правление, рассыльная приклеила бумажку на крыльцо. А в самом низу сделала приписку:
«Берите с них пример. Кузница – лучшее место для отдыха. Тепло, светло и мухи не кусают».
Нюшкина бумажка «с учетом» вызвала немало разговоров. Разобиженный Маркел не стал больше пускать в кузницу охотников погреться, а колхозники, собиравшиеся во время рабочего дня поболтать, завидев Нюшку, спешили разойтись.
В другой раз Василий Силыч послал рассыльную на конюшню за подводой. Старший конюх Тихон Горелов запряг в возок вислобрюхую пегую кобыленку с грязными, в ошметках навоза боками и ляшками. Нюшка критически оглядела лошадь и заявила, что на такой лошади дядя Вася никуда не поедет – не только люди, даже куры засмеют. Горелов вывел другую лошадь, но Нюшка забраковала и эту. То же самое случилось и с третьей лошадью, и с четвертой...
Кончилось все это тем, что Василий Силыч, не дождавшись подводы, сам пришел на конюшню и, узнав, о чем спорит Нюшка с конюхом, заставил его чистить лошадей.
Да и кому только не доставалось от Нюшки Ветлугиной! Она утаскивала у спящих на посту ночных сторожей их колотушки и берданки, не давала покоя опаздывающим на работу колхозникам, подбирала забытые людьми лопаты, веревки, вилы и все это выставляла в правлении для всеобщего обозрения.
В колхозе стали поговаривать, что Нюшка-рассыльная «превышает свои полномочия», «много на себя берет» и что ее надо сместить с должности.
– Это ничего, что превышает, – защищал ее Василий Силыч. – Мне ж одному за всем не углядеть... А у нее глаз молодой, вострый!.. Вот пусть и ходит вроде как в заместителях у меня.
С тех пор Нюшу Ветлугину стали звать в колхозе «зампред».
Стихшие было в кабинете председателя голоса зазвучали с новой силой. Спор шел о Поповой пустоши, раскорчеванной прошлой осенью комсомольцами. Колхозный бригадир Ширяев, как Нюшка узнала по голосу, доказывал, что пустошь надо весной вспахать и засеять пшеницей. Ему возражал Тихон Горелов, ссылаясь на заморенных, отощавших коней, которые и без того едва ли справятся с весенней пахотой.
– Так мы же трактор скоро получим... технику, – вмешался в спор член правления Игнат Хорьков. – Вот нам и подмога...
– А это еще на воде вилами писано... то ли будет, то ли нет, – возразил Горелов.
Спорили долго, пока Василий Силыч не предложил поставить вопрос о пустоши на голосование.
Нюшка быстро припала одним глазом к щели в перегородке, чтобы увидеть поднятые руки, но, к ее досаде, щель загородила чья-то широкая спина.
– Пятеро – «за», двое – «против», – объявил наконец Василий Силыч, подсчитав поднятые руки. – Выходит, большинство за пустошь. Значит, будем ее пахать по весне.
«Ага, все же наша взяла», – удовлетворенно подумала Нюшка.
Неожиданно затарахтел телефон. Громоздкий, неуклюжий, похожий на скворечню, он висел в простенке между окнами. Чтобы вызвать кого-нибудь, надо было долго крутить ручку.
Нюша бросилась к телефону, прижала трубку к уху и, подняв воротник кожушка, громким шепотом объяснила, что дядя Вася заседает.
В трубке гремело, потрескивало, наконец раздался далекий, слабый голос:
– «Передовик»? «Передовик»? Это колхоз «Передовик»?
– Он самый! – с досадой ответила Нюша. – Сказано же вам – занят председатель. И вы не тарабаньте зря.
– Примите срочную телефонограмму... Примите телефонограмму, – продолжал тот же голос.
Нюшка догадалась, что звонят из города. Она схватила со стола карандаш, лист бумаги и, прижав телефонную трубку плечом к уху, примостилась у подоконника.
– Ага! Слушаю! Диктуйте... только пореже.
«Районный земельный отдел предлагает вам, – записывала она, – срочно направить своего представителя на курсы... а... а... техники».
В трубке опять что-то зашипело, затрещало.
– Ничего не слышу! На какие курсы?.. – закричала Нюшка. – Повторите еще раз!
– Курсанты обеспечиваются общежитием, – вновь зазвучал в трубке далекий голос, – питание за счет колхоза. Телефонограмму передал Сидоркин. Кто принял?
– Да я приняла, я... Ветлугина, рассыльная. Повторите погромче... на какие курсы? Какой техники? Да чего вы там мямлите! – рассердилась Нюшка.
Она с ожесточением подула в трубку, подождала еще немного – трубка продолжала молчать – и с досадой повесила ее на крюк. Вот так приняла телефонограмму! Не знает даже, на какие курсы вызывают человека...
И вдруг Нюшка спохватилась. Раз «срочно направить», так это, наверное, на курсы трактористов. Как же она сразу не догадалась?
Еще в конце прошлого года колхозу было разрешено купить трактор «Путиловец». Колхозники собрали деньги и послали Василия Силыча в город за машиной. Целую неделю деревня ждала возвращения председателя, девчата и парни то и дело бегали за околицу, надеясь, что вот-вот из-за пригорка выползет новенький трактор и подкатит к правлению колхоза.
Но Василий Силыч вернулся из города один, без машины, и сообщил, что, пока у них в колхозе не будет своего умелого тракториста, трактор им не продадут.
Что было делать? Правление стало добиваться, чтобы послать на курсы трактористов двух-трех колхозных парней.
После долгих ожиданий из города сообщили, что колхозу «Передовик» предоставляется на курсах одно место. Из десятка желающих стать трактористами правление наметило Степу Ковшова – парень развитой, грамотный, давно тяготеет к технике. И Степа со дня на день ждал вызова на курсы.
А вот сейчас долгожданная телефонограмма находилась в руках у Нюшки.
Не раздумывая, она влетела в кабинет председателя.
– Кончай, Силыч, – услышала рассыльная умоляющий голос Игната Хорькова. – Поясницы разломило, мозги задубели... Отпусти ты нас воздухом подышать...
– Терпение, граждане, не помрете, – остановил его председатель. – Тут еще бумажки да предписания всякие обмозговать надо. Смотрите, сколько их набралось, – с полфунта будет.
– Дядя Вася, новости! – Нюша протянула председателю телефонограмму. – Степу на курсы вызывают.
Василий Силыч прочел телефонограмму вслух, и лицо его просветлело.
– Раскачались все-таки, тронулись. Слышали, граждане? Какие суждения будут?
– А что ж тут судить? – сказал Игнат Хорьков. – Курсант у нас давно заготовлен. Выдать ему на довольствие что полагается, и пусть едет на здоровье.
Кто-то заметил, что Ковшов сейчас секретарь комсомольской ячейки.
– Вот и хорошо, что секретарь, – проговорил Хорьков. – Учиться прилежнее будет. С вожака потом и спрос больше.
– Значит, так, – подытожил Василий Силыч. – Посылаем на курсы Ковшова... Супротив никого? Пошли тогда дальше.
– Дядя Вася! – шепнула Нюша. – Можно его известить... Степу-то?
– Можно, – кивнул председатель. – Поторопи его там. Ему ж выезжать срочно надо...
КОВШОВЫ
Не чуя ног, Нюшка вылетела из правления, спрыгнула с высокого крыльца и помчалась к дому Ковшовых. Нет, что там ни говори, а Степке здорово повезло – из всех парней только одного его правление решило послать на курсы. Может, это потому, что Степа с юных лет считался в деревне трактористом, изучал трактор в школьном кружке, начал даже работать на нем в поле, пока старый «Фордзон» не развалился в борозде.
Была и еще одна причина, почему Нюшка так горячо хотела, чтобы Степа Ковшов стал трактористом. Всех его одногодков, здоровых и сильных ребят, прошлой осенью призвали в Красную Армию, и теперь парни служили кто в пехоте, кто в танкистах, кто в морском флоте.
Не повезло лишь одному Степе. Изувеченный кулаками в начале коллективизации, он стал плохо видеть, и медицинская комиссия не допустила его к военной службе. «Белобилетник»! Степа жестоко переживал это, но не меньше страдала и Нюшка.
Она до крови кусала губы, наблюдая, как подруги провожали своих дружков в армию, обещали ждать их, дарили им вышитые кисеты, платки. Всем сердцем завидовала она девчатам, когда те получали письма с воинским штампом и долгими зимними вечерами отвечали на них.
Сейчас посылка Степы на курсы трактористов казалась Нюшке чем-то вроде призыва в Красную Армию.
Распахнув полы своего кожушка, она бежала по улице.
– Вот гонит рассыльная! – покачивали головой встречные колхозники, – Срочные, видно, дела у председателя!
И как Нюшка ни спешила, она не могла не поделиться с ними новостью...
Степа Ковшов, его сестра Таня и их дальняя родственница Пелагея жили в половине просторного дома своего дяди, Ильи Ефимовича, раскулаченного и высланного из Кольцовки. Во второй половине дома разместился сельсовет.
Нюша по привычке проникла в сени через двор, нашарила в полутьме скобу двери и вдруг остановилась. На цыпочках подошла к маленькому оконцу, достала из кармана круглое зеркальце и, поднеся его к лицу, увидела свои большие зеленоватые глаза, редкие белесые брови, широкие скулы, короткий, чуть вздернутый нос, родинку на подбородке. Девушка убрала выбившуюся на лоб прядь светлых волос, смочила языком пересохшие губы и поправила шапку-ушанку. Теперь, кажется, все в порядке! Можно входить.
– Здравствуйте вам! – сдержанно сказала Нюшка, переступив порог и всем своим видом подчеркивая, что она явилась сюда не просто так, а по сугубо служебному делу.
– А-а, зампред! – Степа Ковшов, большеголовый, стриженый, в темно-синей косоворотке с белыми пуговицами, поднялся из-за стола.
Нюшка с любопытством оглядела избу.
На подоконниках в железных противнях, глиняных плошках и чайных блюдцах прорастали семена пшеницы, ржи, овса, на стенах висели пучки сухих луговых трав, снопики клевера, гречихи, гороха, на лавках в беспорядке были свалены газеты и журналы.
Окончив школу крестьянской молодежи, Степа Ковшов страстно увлекся сельским хозяйством. Он раздобывал всевозможные брошюры по земледелию, выписывал журнал «Сам себе агроном», жадно следил за агрономическими новинками. Целыми днями бродил он по кольцовским полям, брал образцы почв, собирал семена особо урожайных злаков и трав, ставил опыты над растениями: зимой – в избе, летом – на огороде.
Когда в Кольцовке организовался колхоз, Степа не пропускал ни одного заседания правления и каждый раз выступал с каким-нибудь новым агрономическим предложением. Он ратовал и за ранний сев, и за сортовые семена, и за глубокую вспашку, и за снегозадержание. Слушали его терпеливо, хотя многие при этом думали: «Не ко времени затея. Это у нас не привьется».
Потом члены правления взяли в привычку во время очередной речи Степы выходить на крыльцо. «Нашего доморощенного агронома не переслушаешь... Перекурим это дело».
Когда же Степу избрали секретарем комсомольской ячейки, он перенес свои агробеседы на молодежные собрания. Он приносил в избу-читальню мешочки с семенами, ящики с образцами почвы, пакетики с минеральными удобрениями, рассказывал парням и девушкам о жизни растений, о плодородии, о культурной пахоте.
И нередко после таких собраний молодежь выходила сортировать семена, собирать золу и куриный помет или расставлять в поле пучки хвороста для снегозадержания.
– Как тут у тебя?.. – спросила Нюша, кивая на всходы в противнях и плошках. – Все растет и зеленеет? Сад-виноград еще не развел?
– Учусь, Нюша! – засмеялся Степа.
– А ты знаешь, – вспомнила Нюша, – наша все же взяла. Весной Попову пустошь пахать будут. Сейчас на правлении решили.
– Раскачались-таки правленцы, – обрадовался Степа. – Давно бы пора. Таня, ты слышишь?
Из-за ситцевой занавески, отделяющей горницу от кухни, вышла худенькая девушка.
– Совсем ты нас забыла, – упрекнула она подругу. – Словно мы и не соседи больше... Проходи же, садись! Степа, приглашай!
Близоруко щурясь, Степа торопливо снял с лавки кипу газет, отодвинул в сторону книги и освободил место.
– Некогда мне рассиживаться, – сказала Нюша. – Я ведь по делу. Тебя в правление требуют... – обратилась она к Степе. – Срочно!
– Что там такое?
Нюша как можно спокойнее сообщила о вызове на курсы трактористов.
– Это правда? – вскрикнула Таня и обернулась к брату. – А ты на них и рукой махнул...
– А я и сейчас сомневаюсь, – сдержанно заметил Степа. – Трактор нам все равно не дадут...
– Это еще почему? – перебила его Нюша.
– Газеты надо читать... за политикой следить, – слегка усмехнулся Степа. – А у вас все вечерки да танцульки... Машины теперь другими путями в деревню будут поступать... Через машинно-тракторные станции. Надо бы знать об этом...
Нюшка переглянулась с Таней. Было ясно, что секретарь комсомольской ячейки намекал на их девичью компанию, которая не очень-то любила ходить ни на собрания, ни на лекции. А совсем недавно, когда Степа проводил в избе-читальне громкую читку газет, Нюшка с подругами подняла такую возню и смех, что разгневанный секретарь выгнал всех девчат на улицу и пригрозил поговорить о них на собрании. Но отступать было не в Нюшкиных привычках.
– Не желаешь на курсы – и не надо, – с вызовом вскинула она голову. – Прижился тут в своей избе-читальне – дождь не мочит, ветер не дует, ну и сиди себе, раздавай книжечки, подшивай газетки. А на курсы другие поедут. Вон хоть Митя Горелов или Семка Уклейкин. А то можно кого и от девчат послать...
– Нюшу Ветлугину, например, – подсказал Степа.
– А что?.. У меня не заржавеет! Не как у некоторых...
– Ладно. Пошли в правление. – Степа поспешно стал одеваться. – Узнаем, что там за курсы такие.
– Ты иди, мы с Нюшей тебя догоним, – сказала Таня, задерживая подругу.
Они остались вдвоем.
Таня – маленькая, веснушчатая, с острым носиком и жидкими косичками, перевязанными цветными тряпочками, – казалась тихой, забитой, безответной, и трудно было понять, что связывало с ней решительную, горячую Нюшку. Но подруги они были давние, с малых лет. Еще в школе Нюшка сидела с Таней на одной парте, вместе с ней готовила уроки и не раз вступала в драку с мальчишками, если те осмеливались тронуть подругу. Таня была предельно честна, застенчива, не умела фальшивить, притворяться, никогда ни на что не жаловалась. Может, за это и любила ее Нюшка. Богатые мужики охотно нанимали Таню в няни или в батрачки и, пользуясь ее скромностью, нередко безбожно обсчитывали. И здесь Нюшка не давала ее в обиду. Она бегала в сельсовет, добивалась, чтобы с Таней заключили трудовой договор, в день расчетов сама проверяла полученное подругой жалованье.
Сейчас Таня внимательно посмотрела на Нюшку.
– Чего ты с ним так? – спросила она. – Не видишь Степу неделями, а встретились – поперечничаешь ему во всем и разыгрываешь без конца. Обещала третьего дня на вечерку прийти – обманула. А он ждал тебя, ждал, проморозился весь...
– Сама не знаю почему, – призналась Нюша и, вздохнув, добавила: – Чудной он. Все молчит и молчит, слова не дождешься. И смирный стал. А ведь раньше какой был! Напролом шел, ничего не боялся.
– Нет, он такой же, как и прежде... Только вот вырос, серьезнее стал.
– Где там, такой же! Дорогу всем уступает. Назначили его бригадиром в колхозе – почему он отказался?
– Говорит, что он еще в земле мало чего понимает... Учиться ему хочется. Вот только с глазами у него плохо, – с грустью сказала Таня.
– Надо Степку к бабке Ульяне сводить, – сказала Нюша. – Знаешь у нее какие травы есть! От любой хворости помогают: от грыжи, от тошноты, от слепоты...
– Ну что ты болтаешь, – обиделась Таня. – Секретарь комсомольской ячейки – и вдруг пойдет к знахарке...
– Правда, некрасиво это, – согласилась Нюша. – Тогда давай дядю Васю попросим... Пусть колхоз Степу к лучшему доктору пошлет.
– Разве его уговоришь...
– А мы в райком напишем. Пусть его заставят... в порядке комсомольской дисциплины. Он же любит других дисциплиной стращать.
Подруги задумались. Потом Нюшка, обхватив Таню за плечи, принялась вслух мечтать о том, что будет через несколько месяцев. Степа кончает курсы трактористов, с отличием сдает экзамены, получает в городе «Путиловец» и возвращается в Кольцовку. Они с Таней обязательно встретят его первыми, украсят машину цветами и лентами, прикрепят к трубе красный флажок, и трактор с ревом и грохотом пройдет через всю деревню. И жители Кольцовки выйдут встречать Степу-тракториста, а он, красивый, сильный, рослый, выведет машину в поле и под восхищенный гул толпы пропашет первую борозду, прямую и ровную, словно отбитую по шнуру.
А потом, когда Степа станет работать на тракторе изо дня в день, он, уж конечно, не забудет Таню с Нюшкой и научит их управлять машиной. Первые девушки-трактористки в деревне – это же очень здорово!
– Да ну тебя, Нюшка! – отмахнулась Таня. – Ты уж загадаешь... Куда нам так высоко.
– А я и хочу высоко... чтоб дух захватывало, – зажмурилась Нюша и, вдруг спохватившись, заторопилась в правление.
Увязалась с ней и Таня. На улице они встретили Степу.
– Ну как? Едешь? – спросила его сестра.
– Еду! Послезавтра! Вызов и так на два дня запоздал.
– Ой, так сразу! – удивилась Таня. – Да тебя же собрать надо!
– Это дело недолгое. – Степа с деловым видом оглядел Таню и Нюшу. – Вот что, девчата. Не в службу, а в дружбу. Обойдите всех комсомольцев и скажите, что сегодня вечером экстренное собрание. Явка строго обязательна!
– Это зачем? – насторожилась Нюшка. – Меня с девчатами будешь пропесочивать? Что ж, нам теперь и посмеяться нельзя, будто мы мощи какие или старухи беззубые...
– Да нет, – отмахнулся Степа. – Не о вас речь. Будем избирать нового секретаря.
Нюшка с Таней понимающе переглянулись и разошлись в разные концы деревни.
