Текст книги "Жезл маршала. Василевский"

Автор книги: Александр Золототрубов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 40 страниц)

   – Не переживай, Александр Михайлович, ждать осталось не много.

Василевский хотел было выйти на связь с генералом Кравченко, но тут раздался его громовой голос:

   – Фрицы в «котле»! Товарищ комфронта, вы слышите меня?

   – Слышу, дорогой Андрей, слышу! – отозвался Ватутин. – Молодец!

Наконец-то свершилось то, что было задумано! У Василевского возникло желание немедленно доложить Верховному о кольце, но он так был взволнован происшедшим, что в горле пересохло. А тут ещё генерал Ватутин подошёл с двумя стаканами водки.

   – Александр Михайлович, дорогой, выпьем за кольцо? – Он дал Василевскому стакан.

Василевский почувствовал, как жидкость обожгла горло.

А в это время войска обоих фронтов соединились между станцией Кривомузгинская и Калачом. Бойцы 4-го танкового корпуса Юго-Западного фронта генерала Кравченко и 4-го механизированного корпуса Сталинградского фронта генерала Вольского, утопая по колено в снегу, бежали друг другу навстречу с криком «ура!», обнимались, целовались, а у некоторых от радости даже слёзы выступили на глазах.

   – Надо бы дать знать Верховному, – сказал Ватутин и подал Василевскому аппарат ВЧ. Александр Михайлович попросил дежурного по связи соединить его со Ставкой.

   – Кто у телефона? Вы, товарищ Сталин? – У него перехватило дыхание. – Докладывает Василевский. Несколько минут назад войска Юго-Западного и Сталинградского фронтов соединились. Немцы в кольце! Разрешите поздравить вас с большим успехом!

   – Я вас тоже поздравляю, – сдержанно отозвался Сталин. – Жуков и вы хорошо поработали в Сталинграде, и ваши заслуги будут отмечены. Теперь надо ликвидировать «котёл». И медлить в этом деле нельзя, ибо Гитлер примет все меры, чтобы вызволить Паулюса. Как начальник Генштаба срочно разработайте план! Такое же задание я дам своему заместителю Жукову, – добавил Сталин. – А потом оба плана обсудим. Сможете к вечеру доложить свои соображения?

   – Постараюсь...

   – Вы находитесь у товарища Ватутина? – спросил Сталин. – Дайте, пожалуйста, ему трубку.

   – Слушаю вас, товарищ Сталин! – бодро ответил Ватутин.

   – Поздравляю вас с большим успехом, – сказал Верховный. – Ваш Юго-Западный фронт и особенно 4-й танковый корпус дали хороший запев другим фронтам. Передайте мою благодарность за героические действия танкистам корпуса Кравченко. Желаю вам новых побед!..

Василевский попросил Ватутина набросать свои предложения по уничтожению вражеской группировки, оказавшейся в кольце, а сам решил встретиться с Рокоссовским и Ерёменко, чтобы с ними обговорить этот вопрос.

Вернулся он в штаб Юго-Западного фронта на рассвете. Стоял тридцатиградусный мороз. Просёлки, степь были скованы льдом, казалось, что окрест всё вымерло, и только разбитая техника, сожжённые танки да глубокие воронки от бомб и снарядов свидетельствовали о том, что здесь недавно шли ожесточённые бои. Василевскому хотелось посидеть одному, тщательно отработать план, в котором учесть предложения командующих тремя фронтами. Едва с дороги выпил горячего чая, как позвонил Сталин:

   – Добрый вечер, товарищ Василевский!

Александр Михайлович громко рассмеялся, и это услышал Сталин.

   – У вас что там, концерт? – сердито спросил он.

   – Да нет же, Иосиф Виссарионович! – воскликнул Василевский. – Это я хохотнул, извините. Вы сказали «добрый вечер», но сейчас пять утра!

   – Разве? – басовито отозвалась трубка. – Да, вы правы, уже рассветает. Что у вас с планом? – осведомился Верховный. – Он готов? Тогда докладывайте...

Василевский пояснил, что суть его плана – изоляция окружённой группировки от подхода вражеских сил, для чего предлагается создать прочный внешний фронт и иметь за ним достаточные резервы из подвижных войск.

   – Надо расчленить окружённую группировку и по частям уничтожить её, – подчеркнул Верховный. – У Жукова тоже та кое мнение. Он сказал, что звонил вам по ВЧ и вы согласились с его предложениями. И вот ещё что, – продолжал Сталин. Ставка располагает сведениями о том, что Гитлер приказал вермахту спасти войска фельдмаршала Паулюса, сформировав для этого группу армий. Но пока неясно, кто её возглавит. Наверное, фельдмаршал Манштейн. Не поручит же Гитлер какому-то генералу выручать фельдмаршала, – иронически добавил Сталин. – Тут нужен такой же чин, какой Паулюсу присвоил Гитлер за день до его пленения.

   – Немцам не удастся прорвать окружение, этого я не допущу! – заверил Василевский.

   – Жду от вас донесений! – предупредил Верховный и поло жил трубку.

Василевский, склонившись над картой, размышлял. Окружённая вражеская группировка (17 дивизий 6-й армии Паулюса и 5 дивизий 4-й танковой армии) создала плотную оборону к западу и юго-западу от Сталинграда на фронте Орловка—Купоросное протяжённостью по сто семьдесят километров! В посёлке Гумрак находился штаб Паулюса. Василевского терзала мысль как расчленить эту группировку, а затем по частям уничтожить её. Наши войска уже пытались это сделать, но тщетно: немцы от обороны сами переходили в контратаку. Немецкие транспортные самолёты уже на второй день после окружения войск Паулюса стали доставлять необходимые грузы в «котёл» и эвакуировали из него людей. Василевский потребовал от командующих фронтами круглосуточно бомбить вражеские позиции, уничтожать «юнкерсы» в воздухе, на аэродромах и посадочных площадках внутри кольца окружения.

   – Если мы это сделаем, а сделать надо во что бы то ни стало, то приток грузов резко сократится, – подчеркнул Василевский.

Бои развернулись с новой силой, особенно жестокими они были 2 и 3 декабря. Но финал их не обрадовал Василевского: немцы были отброшены на какие-то сотни метров. «Кажется, где-то я дал промашку», – не без горечи в душе подумал Василевский.

Зато Ставка, внимательно наблюдавшая за действиями фронтов, подсказала ему, где допущена «промашка». 4 декабря, когда Василевский находился в штабе Сталинградского фронта, на его имя поступила телеграмма Верховного. Читал её Александр Михайлович с чувством горечи. «Ваша задача состоит в том, чтобы объединить действия Иванова (псевдоним Ерёменко) и Донцова (псевдоним Рокоссовского). До сего времени у вас, однако, получается разъединение, а не объединение. Вопреки вашему приказу, 2-го и 3-го числа наступал Иванов, а Донцов был не в состоянии наступать. Противник получил возможность манёвра. 4-го будет наступать Донцов, а Иванов окажется не в состоянии наступать. Противник опять получает возможность маневрировать. Прошу вас впредь не допускать таких ошибок. Раньше чем издать приказ о совместном наступлении Иванова и Донцова, нужно проверить, а в состоянии ли они наступать. 4.ХII 1942 г. Васильев (Сталин)».

Верховный, кажется, всё просчитал, но о том, что фронтам нужны резервы, предпочёл умолчать, хотя именно этим в первую очередь объяснялись неудачи на фронте. Василевский не спеша обдумывал, как ему поступить дальше. Меньше всего войск было у Рокоссовского, и, чтобы удары Донского фронта по немцам были более ощутимыми, он решил направить на этот фронт 2-ю гвардейскую армию генерала Малиновского; Генштаб формировал её из отборных частей в районе Тамбова, и, как докладывал генерал Штеменко, «армия получилась что надо». Верховный ему не возразил.

   – Берите гвардейцев, – коротко ответил он. – Завтра с утра можете перебрасывать эту армию. Кто у вас отвечает за переброску резервов? Генерал Карпоносов? Вот и прикажите ему...

Василевский перезвонил в Генштаб Карпоносову, тот заявил, что для этого потребуется сто семьдесят вагонов.

   – Сегодня вечером мы начнём погрузку войск, – резюмировал генерал.

   – Это то, что надо! – похвалил своего подчинённого Василевский.

Кажется, всё складывалось как нельзя лучше. И всё же Александра Михайловича беспокоил Манштейн, хитрый и весьма опытный вояка. Не зря о нём предупреждал Сталин в телефонном разговоре. Василевский давно следил за действиями Манштейна[13]13
  Василевский давно следил за действиями Манштейна. – Манштейн Эрих фон Левински (1887-1973), нацистский военный преступник, генерал-фельдмаршал. Участник Первой мировой войны. Во время нападения фашистской Германии на СССР командир танкового корпуса (группа армий «Север»), с 1941 г. командовал 11-й армией в Крыму. В 1942 г. руководил немецко-фашистскими войсками под Ленинградом. Командуя группой армий «Дон», безуспешно пытался деблокировать окружённые под Сталинградом немецко-фашистские войска.


[Закрыть]. В начале войны тот командовал 56-м танковым корпусом в группе войск «Север», позже Манштейн возглавил 11-ю армию в Крыму, здесь ему не повезло: хотел с ходу захватить Севастополь – не получилось! Потом в беседе с Гитлером он жаловался, что «эти чёрные дьяволы в тельняшках» почти по всей линии фронта с гранатами в руках бросались под немецкие танки и он вынужден был отступить. «Не мог же я, мой фюрер, отдать русским морякам на растерзание своих солдат!» Гитлер промолчал, а стоявший рядом начальник Генштаба сухопутных войск Гальдер бросил реплику: «Выходит, Эрих, крепко тебе дали по зубам эти «чёрные дьяволы». Манштейн, вскинув голову, ответил: «По зубам дали, но не сломали. Это я сломал их оборону и бросил к ногам фюрера Севастополь!» После этого Гитлер сделал Манштейна генерал-фельдмаршалом. А теперь, спустя три месяца, Манштейн может возглавить группу армий и попытаться разорвать кольцо окружения и выручить Паулюса.

Раздумья Василевского прервал генерал Ерёменко, только что вернувшийся из соседней армии.

   – Александр Михайлович, надо ли сейчас нам заниматься этим «котлом»?

   – Надо, Андрей Иванович, иначе наши войска не смогут дальше вести боевые действия, – пояснил Василевский. – Раньше мы считали, что у Паулюса войск до ста тысяч, но разведка уточнила – более трёхсот тысяч! Так что «котёл» – крепкий орешек и его надо раскусить.

«Я всё же доложу своё мнение Сталину», – решил Ерёменко, но Василевскому об этом не сказал.

Чуть позже, когда начальник Генштаба вёл переговоры с Рокоссовским, Ерёменко позвонил Верховному и предложил отложить штурм «котла» и нанести мощный удар по Ростову, чтобы и там окружить немецкие войска.

   – Будет у нас ещё один «котёл», товарищ Сталин, – заключил он. – Мы это сделаем с Хрущёвым.

Сталин какое-то время молчал.

   – Как на это смотрит Василевский? – наконец спросил он.

   – Я об этом ему не говорил, – слукавил Ерёменко.

   – Передайте ему, чтобы позвонил мне.

Василевский сразу же вышел на связь, а когда Верховный сообщил ему о предложении Ерёменко, сдержанно, но твёрдо сказал:

   – Я против, Иосиф Виссарионович. Путь, разумеется, заманчивый – сразу убить двух зайцев. Но трезвый расчёт показывает, что рисковать не следует. В окружении находится крупная вражеская группировка, у неё мощная боевая техника, целая танковая армия, не считая танков самой армии Паулюса.

   – Согласен: рисковать опасно, – резюмировал Верховный. – Объясните это Ерёменко и Хрущёву. Но с ликвидацией «котла» прошу вас не затягивать, – сухо добавил он.

Василевский хотел было закурить трубку, но положил её на стол и хмуро взглянул на стоявшего рядом Ерёменко.

   – Твою идею наступать на Ростов, а «котёл» заморозить товарищ Сталин не одобрил по той самой причине, о которой я тебе уже говорил.

   – Жаль, – грустно промямлил Ерёменко. – Я надеялся, что моя идея ему глянется.

9 декабря свой план по ликвидации «котла» Василевский доложил Верховному, суть его – расчленить группировку врага и ликвидировать её в три этапа (Жуков предлагал Сталину «разорвать её на две части!» – А.3.). Все трое – он, генерал Рокоссовский и Ерёменко – своими подписями скрепили план. И всё же тревога не покидала Александра Михайловича. Как его решение об операции воспримет Верховный? Будут ли замечания? К вечеру он ожидал звонка из Ставки, но его не последовало. «Наверное, завтра, 10 декабря, Верховный даст знать», – подумал Александр Михайлович. Но день прошёл, а из Ставки ни слова. Встревожился молчанием Верховного и Рокоссовский. Вечером он позвонил Василевскому и спросил, есть ли ответ.

   – Глухо, как в танке! – отреагировал начальник Генштаба.

Наконец 11 декабря Сталин сообщил Василевскому, что Ставка план утвердила и предписывает начать операцию 18 декабря, как он и просил.

   – Слава богу, я так ждал вашего звонка! – вырвалось у Василевского. И, боясь, что Сталин рассердится, добавил: – Теперь-то войска сожмут кольцо так, что Паулюс капитулирует.

В полдень Василевский в камуфляжной форме под цвет зелёных деревьев прибыл в штаб Донского фронта в Заворыгин. Рокоссовский его ждал и был задумчив. Он сообщил представителю Ставки, что в Котельникове немцы сосредоточивают крупные силы.

   – Торопится Манштейн, – усмехнулся Александр Михайлович. – Знаешь, как он назвал свою операцию по деблокированию войск Паулюса? «Зимняя гроза»!

   – Название впечатляет. – Губы Рокоссовского тронула улыбка. Он быстро сочинил: – Манштейна «Зимняя гроза» для Василевского буза!

Александр Михайлович засмеялся:

   – Одна красивая дама сказала мне, что ты похож на поэта!

В глазах начальника Генштаба блеснула хитринка.

   – Кто такая? – не растерялся Рокоссовский. – У меня их было немало, красивых дам, и все объяснялись в любви... Ба, догадался! Так это же твоя Катенька назвала меня «осколком Пушкина»!

Василевский отчего-то зарделся.

   – Давай о деле толковать, – посерьёзнел он.

   – О ком мы говорили? О Манштейне? – уточнил Рокоссовский. – Опасный противник. Вот-вот начнёт наступление.

   – И начнёт его из Котельникова, чтобы попытаться деблокировать Паулюса! – Начальник Генштаба заходил по комнате. – От Верхне-Чирского участка, где беснуются фрицы, до окружении х войск Паулюса не больше сорока километров. Один бросок, и Манштейн протянет ему руку. Что бы ты сделал в такой ситуации?

   – Надо крепко подумать, – пожал плечами Рокоссовский.

   – Я знаю, что делать, – вдруг сказал Василевский, глядя на карту.

   – Да? – Брови у Рокоссовского взметнулись вверх. – Что, если не секрет?

   – А ты, Костя, внимательно посмотри на карту.

   – Что-то мысль у меня не созрела, – признался тот.

   – Не допустить соединения Котельнической и нижнечирскоа группировок врага – вот что надо сделать! Если же это произойдёт, они деблокируют войска Паулюса. Так, так... – Василевский всё ещё пытливо смотрел на карту. – Первое, что я прикажу сделать Ватутину, – силами 7-го танкового корпуса генерала Ротмистрова и двух стрелковых дивизий внезапно овладеть рычаговским плацдармом! Но прежде съезжу в те места, откуда Манштейн собирается двинуть свои танки, переговорю с командармами, увижу всё своими глазами.

Позвонил генерал Ерёменко и похвалился, что борьбу с немецкими транспортными самолётами он ведёт успешно. Только за три дня сбито шестьдесят девять машин, много лётчиков взято в плен.

   – Сколько? – уточнил Василевский.

   – Шестнадцать лётчиков-офицеров, видимо, преданы своему фюреру. Приезжай к нам, и я их тебе покажу!

Василевский сказал, что в семнадцать ноль-ноль у него перо говоры со Ставкой, а вот завтра выберет время.

   – Утром я заскочу к тебе, Андрей Иванович, – заверил командующего.

Но приехал он к нему под вечер. Вошёл в блиндаж весь в снегу, лицо горело от ледяной крупы. Без всякой фальши в голосе воскликнул:

   – Рад тебя видеть, Андрей Иванович! Как самочувствие? Нога побаливает?

   – Временами, а так бегаю.

   – У тебя тут как в бане: тепло, уютно. – Василевский снял бекешу, отряхнул с неё мокрый снег и бросил на лавку. – Ну, где твои пленные?

   – Я провёл с ними научный эксперимент, – улыбнулся Ерёменко во весь рот. – Прошу, садись ближе к «буржуйке», а то весь промок. Василий! – окликнул он адъютанта. – Давай сюда чай, бутерброды, шоколад! Надо обогреть представителя Ставки.

   – Чай – это хорошо для сугрева, – пошутил Александр Михайлович, ломая пальцы рук так, что им стало горячо. – Мороз чертовски жгучий, на ветру задыхаешься. Ну, рассказывай про свой эксперимент!

   – Привели, значит, ко мне пленных лётчиков, и через переводчика я начал с ними беседовать. Задавал им самые разные вопросы – и про Гитлера, и про Геббельса, который день ото дня безбожно врёт о новых победах немцев под Сталинградом, хотя они сами убедились в том, что попали в большой «котёл». Отвечали они, как мне показалось, откровенно и честно. К тому же я распорядился накрыть для них стол и подал водку. Словом, разговор с ними получился. Потом я им сказал, что наши бойцы отвезут их к фельдмаршалу Паулюсу в «котёл» и пусть они, пленные, передадут предложение командования фронта о капитуляции войск, чтобы зря не проливать кровь и терять свои жизни. Тут они заговорили между собой как петухи, одни соглашались с моим предложением, другие отвергали. Один офицер с крестом на груди задал мне вопрос: «Господин генерал, если бы к вам пришёл ваш политрук из немецкого плена и сделал бы подобное предложение, как бы вы отнеслись к нему?» – «Отдал бы его под трибунал!» – ответил я ему. «А нас, господин генерал, не то что под суд отдали бы, а сразу расстреляли, – сказал пленный офицер. – Поэтому мы не желаем идти к Паулюсу, а хотим остаться в плену, как бы нам ни было тяжело...»

Ерёменко увидел, как лицо Василевского посуровело.

   – Ты превысил свои полномочия, когда хотел послать к Паулюсу пленных, и без разрешения Ставки не должен был это делать, – произнёс Василевский.

   – Я не самовольничаю! – бойко выпалил Ерёменко. – Вчера о сбитых самолётах доложил товарищу Сталину, и он посоветовал мне провести такую вот работу с пленными.

   – Ну и хитёр ты, Андрей Иванович! – Василевский толкнул слегка его в плечо. – Со звонка Сталину и начал бы свой рассказ. А где Никита Сергеевич?

   – Уехал вручать партбилет снайперу Красицкому. У бойца на счету полсотни уничтоженных фрицев.

   – Я согрелся, так что приглашай сюда начальника штаба, и будем кумекать, как укрепить передовые рубежи твоего фронта. – Василевский достал свою рабочую карту. – Времени в обрез. Меня ждут ещё в 51-й армии...

Положение на Котельническом направлении вызывало тревогу у Александра Михайловича: Манштейн стягивал на этом участке немалые силы и, похоже, собирался сокрушить советскую оборону. Поэтому, посетив 51-ю армию генерала Труханова и 5-ю танковую армию генерала Романенко, Василевский уточнил обстановку и проследил выход указанных армий на стык войск 5-й Ударной армии. Командарм генерал Романенко, которого Василевский узнал ещё в финскую войну, провожая представителя Ставки к самолёту, от имени своих бойцов и командиров заявил:

   – Мы готовы к решительной схватке с танками Манштейна, и я уверен, что побьём этого шелудивого пса фюрера. Нам бояться нечего – мы на своей земле и, если надо, прольём кровь, но Родину-мать отстоим! Так и передайте товарищу Сталину!..

Глава третья

Утром начальник штаба главнокомандования вермахта генерал-фельдмаршал Кейтель прибыл к Гитлеру. Высокий и сутулый, он неуклюже открыл дверь кабинета. Фюрер разглядывал карты, разложенные на овальном столе.

   – Беда, мой фюрер, – разжал губы Кейтель. – Под Сталинградом русским удалось окружить 6-ю армию Паулюса и 4-ю танковую армию...

Лицо Гитлера помрачнело, щетинистые усики под носом задёргались. Он неподвижно стоял перед Кейтелем и выпученными глазами смотрел на него.

   – Как это случилось? – наконец выдавил из себя фюрер. – А где ты был, Вильгельм? Почему не подсказал ему?

   – Я предупреждал Паулюса, – поспешил заявить Кейтель. – Советовал ему глубоко не вклиниваться в оборону русских, но увы... Горяч Паулюс, мой фюрер, весьма горяч, а тут следовало осмотреться...

   – Надо спасать Фридриха! – крикнул Гитлер. – На кого мы возложим эту миссию?

   – Это может сделать только Манштейн! – веско сказал Кейтель. – Он возглавит группу армий «Дон» и крепко даст большевикам по зубам!

   – Ты умница, Вильгельм! – Гитлер подскочил к своему любимцу и пожал ему руку. – Вызывай Эриха в Ставку, я буду его инструктировать!

Прилетел Манштейн поздно вечером. Он был бодр, энергичен, хотел доложить Гитлеру обстановку на фронте, но тот прервал его:

   – Эрих, ты знаешь, что твой друг Паулюс попал в русский капкан?

   – Да, мой фюрер, и по этому несчастному случаю я скорблю, – не глядя Гитлеру в глаза, ответил Манштейн.

   – Ты должен спасти Паулюса, он наш соратник! Кейтель убедил меня, что ты преподашь урок большевистской Красной Армии. – Гитлер подошёл к карте, нагнулся над столом. – Я приказал обеспечить всем необходимым войска Паулюса с воздуха, бросить на это всю транспортную авиацию, чтобы питать «котёл». – Он помолчал, задумавшись. – Как это удалось русским? Мне доложили, что боевыми действиями фронтов под Сталинградом руководит некто Василевский. Он близок к самому Сталину. Эрих, тебе он знаком по войне?

Манштейн смутился, отчего его остроскулое лицо покраснело, а желваки надулись.

   – Мой фюрер, этого русского генерала по сражениям я не знаю, – отрывисто сказал Манштейн. – Агентура подготовила мне на него досье. Оказывается, на этой войне Василевский ещё не командовал ни дивизией, ни армией, а тем более фронтом.

   – Тебе агенты добыли его фотографию? – спросил Гитлер.

   – Нет, мой фюрер, а я бы желал посмотреть на своего противника.

   – Минутку, Эрих. – Гитлер позвонил по прямому телефону генерал-фельдмаршалу Кейтелю. – Вильгельм, у тебя есть фотографии верхушки Красной Армии? Надо кое-что показать Манштейну.

«Лучше бы фюрер не приглашал сюда эту штабную крысу», – с неприязнью к Кейтелю подумал Манштейн.

Дверь распахнулась, и в кабинет вошёл генерал-фельдмаршал с папкой в руке. Увидев Манштейна, вставшего с кресла и курившего сигару, он кивнул ему, поздоровавшись, и вручил Гитлеру папку.

   – Здесь фотографии маршалов Шапошникова, Ворошилова, Будённого, Тимошенко, генерала армии Жукова... Кто вам нужен, мой фюрер? – угодливо осведомился Кейтель.

   – Кто сейчас начальник Генерального штаба Красной Армии? – спросил Гитлер.

   – Генерал-полковник Василевский, бывший русский офицер, после революции он перешёл на сторону большевиков. – Кейтель порылся в папке. – Вот он, Василевский! Очень симпатичный красный командир. Любая немка захотела бы провести с ним ночь, – улыбаясь, ответил Кейтель. – Я лично с ним знаком...

   – Вильгельм, мне не до шуток! – сухо произнёс Гитлер. – Речь идёт о спасении войск Паулюса – ты это понимаешь?

   – Мой фюрер, я говорю правду, – посерьёзнел Кейтель. Лицо его вытянулось, морщины со щёк сбежали, и весь его вид говорил о том, что слова фюрера его чувствительно укололи.

Манштейн, загасив сигару, подошёл к столу. Он взглянул на фотографию и воскликнул:

   – Я тоже знаю этого русского! Ей-богу знаю, мой фюрер! Я видел его, он до войны был в Берлине.

Кейтель бросил презрительный взгляд на Манштейна, и тот притих. А Кейтель напомнил Гитлеру, что перед войной в Берлин приезжала делегация правительства большевиков, в её составе был и Василевский, в то время первый заместитель начальника Оперативного управления Генштаба Красной Армии. Тогда же вермахту стало известно, что незадолго до приезда в Берлин Василевский участвовал в разработке плана по отражению возможной агрессии против Советского Союза. А руководил всей этой работой маршал Борис Шапошников, весьма способный генштабист...

   – Почему ты, Вильгельм, не сказал мне об этом? – Гитлер прищурил глаза, словно брал на прицел своего подчинённого.

   – Мой фюрер, у вас и так много важных государственных дел, к тому же я не думал, что вас это заинтересует, – смутился Кейтель. – В те дни, когда к нам по вашей просьбе приехали русские, я чертовски закрутился. Мне и министру иностранных дел фон Риббентропу вы поручили встретить советскую делегацию на вокзале, – продолжал он. – Тогда же господин Молотов и представил членов делегации, в том числе и военного эксперта Василевского. Пока мы принимали главу делегации господина Молотова, военные эксперты на наших авиационном и танковом заводах с вашего разрешения, мой фюрер, знакомились с военной техникой.

   – Помню, помню. – Гитлер закусил губы.

   – Тогда-то и я познакомился с Василевским, – вмешался в разговор Манштейн. – Мы даже обменялись с ним рукопожатием. Я показывал ему наши новые танки...

   – А вечером, в день приезда делегации большевиков, – с обидой продолжал Кейтель, – вы, мой фюрер, снова направили меня на Унтер-ден-Линден в советское посольство, где в нашу честь русские устроили большой приём. Были там рейхсмаршал Геринг, ваш заместитель по руководству партией Гесс...

   – Я не хочу слышать это имя! – грубо прервал Кейтеля Гитлер. – Он страшно подвёл меня...

(В мае 1941 года Гесс совершил полёт в Англию с целью заключить соглашение о перемирии, склонить британцев к совместной борьбе против СССР, но потерпел неудачу в своей миссии. – А.3.).

   – Значит, генерал Василевский ещё до войны служил в Генеральном штабе, – задумчиво произнёс Гитлер. – Видимо, не зря Молотов брал его с собой как военного эксперта. Сам Молотов умён, чертовски умён, – повторил фюрер. – Я полагаю, что он хитрее Сталина, этого усатого кавказца. – Гитлер снова взял фотографию Василевского. – Как и Сталин, он тоже курит трубку?

   – Да, мой фюрер, – подтвердил Кейтель. – По данным нашей агентуры, начальник Генштаба русский – крепкий орешек.

   – В каком смысле, Вильгельм? – не понял Гитлер.

   – Разумеется, в военном...

Гитлер взглянул на Манштейна:

   – Слышал, Эрих? Так что на твою долю выпал достойный противник. Я считаю, усатый кавказец не зря назначил его начальником Генштаба Красной Армии.

   – Мой фюрер, – вновь заговорил Манштейн, когда Кейтель ушёл, – на поле брани победу добывают полководцы, а не штабные крысы.

Гитлер вскинул голову, отчего чёлка чёрных как уголь волос упала ему на лоб и чуть прикрыла глаз,а. Рукой он резко отбросил её со лба.

   – Штабные крысы? – Он хохотнул. – Однако, Эрих, ты дерзок на слова. Не забыл, что Паулюс был первым обер-квартирмейстером Генштаба сухопутных войск, а по-русски – первый заместитель начальника Генштаба? Не сказалось ли это отрицательно на его военной карьере?

   – Возможно, и сказалось, мой фюрер. – Манштейн снова достал сигарету и закурил. – Это может знать его бывший шеф Гальдер. Мне же штабная работа не по душе. Фронт – моя стихия. И как будто у меня получается. И с деблокадой Паулюса у меня тоже получится. Впрочем, – язвительно продолжал Манштейн, – если вы, мой фюрер, сомневаетесь в этом, то можете поручить Кейтелю спасти Паулюса и его войска.

   – Эрих, мне обидно такое слышать, – развёл руками Гитлер и зачем-то взглянул на потолок своего кабинета. – Ты мой близкий соратник, и я очень тебе доверяю... И Кейтель мой ближайший советник. Но конечно же он не полководец, как ты, это истина, и я не стану её оспаривать. Но скажи, ты всё продумал? – Гитлер так и впился в него глазами.

   – Да, мой фюрер. – Манштейн подошёл к карте. – 57-м танковым корпусом из армейской группы «Гот» я нанесу удар по русским из района Котельникова, и их оборона будет смята.

По губам Гитлера пробежала тонкая улыбка.

   – Ты уверен в успехе, Эрих?

   – Иначе я бы не взялся за такое тяжёлое дело, мой фюрер! – Манштейн вскинул поседевшие брови. – На этом участке фронта у русских слабая оборона – три стрелковые и две кавалерийские дивизии и одна танковая бригада. Моих 6-й и 23-й танковых дивизий вполне достаточно, чтобы сокрушить русских. А там и рукой подать до Паулюса.

   – Теперь я вижу, что ты всё продумал, всё подсчитал. – Гитлер прошёлся по мягкому ковру, поправил свастику на рукаве. – Надо во что бы то ни стало спасти Паулюса! Если его армия погибнет, это будет для Германии трагедией... Город носит имя вождя русских Сталина, и красных бойцов сломить будет нелегко.

   – «Чёрных дьяволов», моряков военного Севастополя, тоже было тяжко сломить, но я сделал это и водрузил нашу свастику на бастионах поверженного города! К вашим ногам я брошу и Сталинград!

   – Эрих, как стратег ты силён, и за это я уважаю тебя. – Гитлер ущипнул короткие усы. – Танков у тебя вдвое больше, чем у русских. Кроме того, я отдал приказ вермахту часть соединений для твоей группы «Дон» перебросить из Франции. Так что у тебя есть всё, что надо!.. Ну, дай пожму тебе руку! – И фюрер обнял Манштейна.

В ночь Манштейн улетел на фронт.

«Начальник Генштаба Василевский... Что он думает сейчас обо мне и знает ли, что я буду вести с ним поединок? – размышлял Манштейн, слегка покачиваясь в мягком кресле самолёта. – Знает ли, что я повёл наступление из района Котельникова? Пожалуй, нет, а то давно бы усилил оборону на этом участке... Да, я начну из Котельникова, это самый короткий путь к Паулюсу. И к 25 декабря, как и приказал фюрер, мои танки соединятся с войсками фельдмаршала. Сделаю ему подарок к Рождеству...»

С этими мыслями Манштейн уснул в кресле.

На вездеходе в снежную пургу Василевский прибыл на КП 7-го танкового корпуса. Встречал его комкор генерал Ротмистров. Был он в полушубке, в папахе, лицо на морозе раскраснелось, а на бровях и усах осел белый иней.

   – Прошу вас пройти в штаб, – пригласил он Василевского и не по-уставному добавил: – У меня сегодня на душе праздник: в мой корпус прибыл начальник Генштаба и представитель Ставки!

Сюда прибыли командарм 5-й Ударной генерал Попов и командир 3-го гвардейского кавалерийского корпуса генерал Плиев. Здороваясь с ними и улыбаясь краешками губ, Александр Михайлович отпускал шутки, говорил, что в такой сильный мороз хороший хозяин не выпустит во двор свою собаку, а вот он, Василевский, потревожил командармов.

   – Мне прогуляться на КП Павла Алексеевича – одно удовольствие. – Плиев подёргивал тонкими пальцами кончики своих щетинистых усов, присаживаясь поближе к столу, возле которого раскалилась докрасна «буржуйка».

   – Я тоже продрог, хотя на мне была овчина, – признался Попов.

   – Разве это мороз? – усмехнулся в усы Ротмистров, садясь рядом с Поповым. – В финскую войну я был начальником штаба 35-й танковой бригады. Там лютовали такие морозы, что масло в двигателях застывало и танки с трудом давали ход. Белофинны лезли на нас как саранча, все в полушубках, а у наших бойцов – шинель. Обмороженных было немало.

   – То была не война, – с тяжёлой усмешкой возразил Василевский. – Так себе, конфликтик. Теперь другая война – война брони и моторов. – Он развернул на столе рабочую карту. – Итак, прошу, товарищи, внимания. Надеюсь, все знают, что на выручку фельдмаршалу Паулюсу Гитлер бросил отборные войска, во главе которых поставил своего стратега Манштейна. Этот гитлеровский выкормыш весьма опасен, вояка что надо, его-то мы и должны укротить. Что нам надлежит сделать? – спросил начальник Генштаба и сам же ответил: – Отработать план общих действий в районе Рычковска и Верхне-Чирска...

   – Речь идёт о том, чтобы не допустить соединения Котельнической и нижнечирской группировок врага? – уточнил генерал Попов.

   – Вот именно, Маркиан Михайлович! – воскликнул Василевский. – Задача, безусловно, тяжёлая, но вам она под силу.

   – Не лучше ли танками Ротмистрова и одной-двумя стрелковыми дивизиями ударить по ручковскому плацдарму и захватить его? – предложил Попов.