Текст книги "Поэтика за чайным столом и другие разборы"

Автор книги: Александр Жолковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 57 страниц)

– окрыление поэта: Я не таков: пусть буду снами Заворожен, – В мятежный час взмахну крылами И сброшу сон (Бл-За);

– провал чуда: И приняла земля родная Своих детей <…> И, поманив их невозможным, Вновь предала Дням быстротечным, дням тревожным, Злым дням – без срока, без числа (Бл-Беж);

– колдовской финал: К каким ты нас уводишь чарам, Бог Световит? (Бал-Свет);

– парадоксальность лирического «я»: Безумье – и благоразумье, Позор – и честь <…> Всё слишком есть – Во мне. Все каторжные страсти Слились в одну! – Так в волосах моих – все масти Ведут войну! (Цв);

– внезапное виде́ние далекого города: Он видел не толпу над бухтой, А Петербург (Паст-Ш).

2. В согласии с установкой на чудо – настойчивая фиксация на мечтах, снах, бреде, фантазиях, лжи, устремлениях, переходах, побегах и полетах в иное.

– Всё поневоле улетаем К мечте своей (Жук);

– За Netty сердцем я летаю (Пуш);

– Живет, не здесь, в звездах Моэта Душа моя! (Бар);

– Что мне сиянье божьей власти И рай святой? Я перенес земные страсти Туда с собой. Ласкаю я мечту родную Везде одну (Лер);

– Зачем так скоро прекратился Мой лучший сон? Зачем душе моей явился Так внятно он? Зачем блаженство неземное Мне посулил (Мя-с);

– И есть мечта в душе холодной, Одна досель; Но думе детской и бесплодной Предаться мне ль? <…> Но этот сон лежал сначала В груди моей; Но эта вера просияла Мне с первых дней <…> И странен этот мне упорный, Напрасный бред (Па-Д);

– Восторгам вашим будет слово И власть мечтам (Па-Т);

– Всю зиму ты встречала гневно Мои мечты <…> Как будто сон овеял райский Нас наяву (Ф-Я);

– Увы, я больше не витаю, Где я витал! У одичалой, непослушной Мечты моей Нет этой поступи воздушной Царицы фей <…> О, приезжай же светлым утром… (Ф-Хо);

– На нас напал припадок странный…<…> Потом, как сон, исчезла дева… (Ми-По);

– Но не хочу я быть счастливой, Идти к другим (Сол-Су);

– Идти б дорогою свободной, – Да лих, нельзя <…> Меня ведет Моя судьба звериным следом Среди болот (Сол-Ид);

– Но я в мечтах тебя ласкаю… И наяву! <…> Но как решить, что в жизни внешней И что во сне? <…> Иль это только бред недавний, Ты не со мной? Иль, может <…> И мы с тобой летим, как тени, Как чей-то сон?.. (Брю);

– Не призывай. И без призыва Приду во храм (Бл-Serv);

– Все о бессмертьи в сне далеком Мечты мои (Бл-Тер);

– И ты, мой юный, мой печальный, Уходишь прочь! <…> Бреду, как путник запоздалый, За красотой (Бл-31);

– За краткий сон, что нынче снится, А завтра – нет <…> В мятежный час взмахну крылами И сброшу сон (Бл-За);

– Бежим, бежим, дитя свободы, К родной стране! <…> Бежим, бежим, дитя природы, Простор – в полях! (Бл-Беж);

– Ко мне летят мечты о новом Со всех сторон. Тоской неведомой, но сладкой Вся грудь полна (Бл-Дит);

– Готов ли ты на путь далекий <…> Лететь к звезде, что всех прелестней, На склоне лет? (Бл-Гот);

– Мне снится древняя Аркона, Славянский храм (Бал-Свет);

– Уйти туда <…> Где ярким сном былинной были <…> Уйти – уйти – уйти – в забвенье. В тот вспев святой, Уйти туда – хоть на мгновенье, Хотя мечтой (Бал-Уйт);

– Нет, больше не могу смотреть я Туда, в окно! <…> Ни голоса вокруг, ни стука, Все та же даль… (Хо-Ут);

– Оставил дрожки у заставы, Побрел пешком <…> Недавно ведь мечтал: туда бы, В свои по-ля! <…> И только к теням застигийским Душа летит. Уж и мечта и жизнь – обуза Не по плечам (Хо-27);

– В Париже средь толпы нарядной, В краю родном Блуждаю я с мечтою жадной Лишь об одном (Эр);

– Я виртуоз из виртуозов В искусстве лжи <…> Лгу оттого, что по кладбищам Трава растет, Лгу оттого, что по кладби́щам Метель метет <…> И как могу Не лгать, – раз голос мой нежнее, – Когда я лгу (Цв);

– Он тихо шел от пушки к пушке, А даль неслась (Паст-Ш).

3. Частые ориентиры устремленности в иное – звезды, небеса, громы, молнии, тучи.

– Мою звезду я знаю, знаю <…> Живет, не здесь, в звездах Моэта Душа моя! <…> Не нужно мне ни звезд небесных, Ни звезд Аи! (Бар);

– Зачем блаженство неземное Мне посулил (Мя-с);

– Стремился взор в толпе коварной Всегда, везде К той предугаданной, Полярной, Святой звезде (Па-Д);

– Одна звезда меж всеми дышит И так дрожит, Она лучом алмазным пышет И говорит… (Ф-Од);

– Молчали листья, звезды рдели, И в этот час С тобой на звезды мы глядели, Они – на нас. Когда все небо так глядится В живую грудь… (Ф-Мо);

– И небо самое кричало Тебе: Ура! (Ми-Вя);

– Я ей сказал: «К началу ночи Взойдет звезда…» <…> И, купы звезд в себе качая, Зажегся Нил (Слу);

– В лазури звездные кадила Чуть-чуть дрожат… (Льд);

– И проливает небо слезы С немых вершин (Рат-О);

– И Божий гнев с небес не вержет Своих громов (Сол-Ид);

– Узрел ли ты в звезде высокой Красот венец? Лететь к звезде, что всех прелестней, На склоне лет? (Бл-Гот);

– Пылают дали небосклона, Есть час громам. Я вижу призрак Све-товита Меж облаков <…> О, вихри молний нагоняет Тот белый конь <…> И льнет к нетронутому лону, К степям небес <…> И с ним несется небесами Громовый звук (Бал-Свет);

– Где ярким сном былинной были Нам громы вдруг Молниеносно тучу взрыли, Как черный луг (Бал-Уйт);

– Уж и возвышенным и низким По горло сыт (Хо-27).

4. Естественный фон к снам и звездам образует преимущественно вечерний пейзаж (ночь, тьма, мгла, туман), которому противопоставлен свет (луна, лучи, огоньки, светляки, изумруды, жемчуга, перламутр, серебро, утро, день).

– Но эта вера просияла Мне с первых дней <…> Одна б [звезда] стояла беззакатно Над мглой земли. И хоть ищу с любовью тщетной, Хоть мрак глубок, – Сдается мне, что луч заветный Солгать не мог, Что он блеснет над тучей черной Душе в ответ… (Па-Д);

– Младую грудь наполню каждой, В краю земном Понятьем правды, чистой жаждой, Живым лучом (Па-Т);

– Одна звезда <…> Она лучом алмазным пышет <…> Но мы <…> Чем мы горим, светить готово Во тьме ночей (Ф-Од);

– Что чище звезд, пугливей ночи, Страшнее тьмы…(Ф-Мо);

– Как на черте полночной дали Тот огонек <…> И точка трепетного света Моих очей – Тебе печальная примета Моих страстей (Ф-Как);

– И только этот вечер майский <…> И на траве два изумруда – Два светляка (Ф-Я);

– И замирает вдохновенье В могильной мгле <…> О, приезжай же светлым утром, Когда наш сад С востока убран перламутром, Как грот наяд (Ф-Хо);

– И застилал туман чужую Черту земли (Ап-О);

– Смотрели грустно так и лужи, И улиц тьма (Ап-П);

– Я эту ночь лишь вспомню только – Вся кровь в огне <…> Я помню сад и вечер лета Далеких мест (Ми-Вя);

– Вкруг нас легло молчанье гроба И царство тьмы… <…> Себе не веря, я у шкапа Огня ищу, И вот моя собачья лапа Зажгла свечу <…> Жена проснулась в полумраке… (Ми-До);

– Когда, молясь, она стояла У алтаря И красным светом обливала Ее заря; Когда, склонив свои ресницы, И вся в огне <…> Заря, кончаясь, трепетала И умерла, А ночь с востока набегала – Пышна, светла И, купы звезд в себе качая, Зажегся Нил <…> Горела кровь огнем желанья, – Я изнывал. Зажглась румяная денница, И ночь прошла (Слу);

– Луна, как факел, осветила Безмолвный сад (Льд);

– Покрыта мглою безучастья Скрижаль годов (Рат-Д);

– О, в чем же светлом скорбь потонет Души моей? Кто к счастью светлый путь укажет, Откроет рай? (Рат-О);

– Но светлый край далек отсюда, И где же он? (Сол-Ид);

– Привет тебе, привет прощальный Шлю в эту ночь <…> Я за тобою, гость случайный, Как прежде – в ночь (Бл-31);

– Здесь недоступны неба своды Сквозь дым и прах! <…> Бегут навстречу солнца, мая, Свободных дней (Бл-Беж);

– И вечер гас. Хладели руки, Среди огней Мы шли… (Бл-Ког);

– Земля мертва, земля уныла, – Вдали – рассвет (Бл-Гот);

– Из ничего – фонтаном синим Вдруг брызнул свет. Мы головы наверх закинем – Его уж нет, Рассыпался над черной далью Златым пучком <…> Зеленый, желтый, синий, красный – Вся ночь в лучах… (Бл-Из);

– Пылают дали небосклона, Есть час громам. Я вижу призрак Световита Меж облаков <…> Он бросил алую Аркону, Туман завес <…> Славянский мир объят пожаром, Душа горит (Бал-Свет);

– Как луч в дивующемся слухе, Разъял все тьмы. Где ярким сном былинной были Нам громы вдруг Молниеносно тучу взрыли, Как черный луг. Из тучевого луга книзу, Решив: «Пора!», Метнули злата в божью ризу И серебра (Бал-Уйт);

– «Утро» (Хо-Ут);

– Я видел праздник, праздник мая – И поражен <…> Куда пойдешь, кому расскажешь <…> Что в солнечной купались пряже Балаханы? (Ес).

5. В метеорологическом плане тьме соответствуют холод, мороз, стужа, зима, осень, метель, ветер, контрастом к которым служат тепло, огонь, весна, лето.

– Пускай холодною землею Засыпан я <…> Твои слова текут пылая По мне огнем (Лер);

– Цветы последние увяли: Побил мороз <…> Но знаю, в воздухе нагретом <…> Цветы задышат прежним летом И резедой (Ф-Где);

– Где вы царите так приветно – Всегда весна (Ф-Олс);

– Всю зиму ты встречала гневно Мои мечты. И только этот вечер майский… (Ф-Я);

– Не спеют розы жемчугами, А бьет мороз (Ф-Хо);

– Осенний ветер так уныло В полях свистал (Ап-О);

– Осенний грустный ветер стонет Среди ветвей (Рат-О);

– Мой путь лежит в степи холодной; Иду, скользя (Сол-Ид);

– В предсмертном холоде застыло Мое лицо (Бел);

– Где звук жужжанья первой мухи В конце зимы <…> Разъял все тьмы (Бал-Уйт);

– Лгу оттого, что по кладбищам Метель метет (Цв).

6. Излюбленная декорация – реальный или метафорический водный пейзаж: стихия, струи, дождь, волны, шквалы, ладьи, челны, берег.

– Осенний дождь волною грязной Так и мочил <…> И как-то сжали-ся от стужи Кругом дома (Ап-П);

– Клянусь! Клянусь бессмертным Фтою, – Широкий Нил, Такой красы своей волною Ты не поил! <…> И, купы звезд в себе качая, Зажегся Нил (Слу);

– Проходит время, и… он в Лету Свободы бух!.. (Кня);

– Теряет берег очертанья. Плыви, челнок! Плыви вперед без содроганья – Мой сон глубок. Его покоя не нарушит Громада волн, Когда со стоном вниз обрушит На утлый челн. В тумане чистом и глубоком, Челнок, плыви (Бл-Тер).

– А в душу просится украдкой Страстей волна (Бл-Дит);

– Уйти туда, где бьются струи, В знакомый брег (Бал-Уйт);

– И вот, стругая воду, будто Стальной терпуг <…> Назад! Зачем соваться под нос, Под дождь помой? (Паст-Ш).

7. Личность героев представлена, прежде всего, душой, глазами, губами (примеров множество, и их опускаю), но также сердцем, грудью, руками, крыльями и одеждой.

– Зачем, зачем вы разорвали Союз сердец? <…> Что пользы в платье золотое Себя рядить? <…> Алины сердце покорилось Судьбе своей; Супругу ж то, что сохранилось От сердца ей <…> Алине руку на прощанье Он подает: Она берет ее в молчанье И к сердцу жмет <…> Он [муж] задрожал И им во грудь в одно мгновенье Вонзил кинжал <…> «За что ж рука твоя пронзила Алине грудь?» <…> Повсюду вслед за ним влачится Алины тень; Обагрена кровавым током Вся грудь ея (Жук);

– Не говори, что сердцу больно От ран чужих (Н-П);

– Коснется ль чуждое дыханье Твоих ланит, Моя душа в немом страданье Вся задрожит (Лер);

– О том, что было сердцу мило, Умолкла грусть <…> Но этот сон лежал сначала В груди моей (Па-Д);

– Младую грудь наполню каждой, В краю земном Понятьем правды, чистой жаждой, Живым лучом (Па-Т);

– Когда все небо так глядится В живую грудь, Как в этой груди затаится Хоть что-нибудь? (Ф-Мо);

– В моей руке – какое чудо! – Твоя рука (Ф-Я);

– Мои опущенные руки По швам лежат <…> Где посадила сердце это Ты под арест <…> И сделал ей, как честный воин, Под козырек (Ми-Вя);

– Смотрю и вижу – над поляной Мелькнул капот <…> (И грудь, волнуя, поднимает Ее капот.) (Ми-По);

– Хотел рукой схватить злодея, Чтоб не кусал <…> И вот моя собачья лапа Зажгла свечу <…> Когда ж на грудь хотел я рыло Склонить к жене (Ми-До);

– Но я признал, блестя в короне, С жезлом в руке. (Слу);

– Трепещет грудь под рясой черной, Раскрыт клобук, И четки змейкою проворной Ползут из рук Над ней раздалися проклятья И звон оков <…> Упали темные одежды, Обнажена (Льд);

– В мятежный час взмахну крылами И сброшу сон (Бл-За);

– И вечер гас. Хладели руки <…> О, если б вновь живую руку Прижать к губам! (Бл-Ког);

– Тоской неведомой, но сладкой Вся грудь полна (Бл-Дит);

– От нежного боа на шее. (Цв);

– Чтоб я припал к груди раскрытой Земли моей! (Эр);

– Ну как тут в сердце гимн не высечь, Не впасть как в дрожь? (Ес).

8. Частые проявления романтического начала – вино, опьянение, застолье, пир, чаша.

– Мою звезду я знаю, знаю И мой бокал Я наливаю, наливаю, Как наливал <…> Живет, не здесь, в звездах Моэта Душа моя! (Бар);

– Так пусть надолго музы наши Хранят певца И он кипит, как пена в чаше И в нас сердца! (Ф-Чай);

– Во славу нимф и Аполлона Устроим пир <…> Когда остудим пеной винной Мы тук тельца <…> Не хватит сил допить стакана – Хоть разолью! (Ф-Хо);

– Боюсь, что в кубке расплеснется Мое вино. А между тем – кругом молчанье, – Мой кубок пуст (Бл-31);

– И рог с вином им брошен в храме (Бал-Свет);

– Гуляли, пели сорок тысяч И пили тож <…> Мы пили за здоровье нефти И за гостей. И, первый мой бокал вздымая, Одним кивком Я выпил в этот праздник мая За Совнарком. Второй бокал, чтоб так, не очень Вдрезину лечь, Я выпил гордо за рабочих Под чью-то речь. И третий мой бокал я выпил <…> Пей, сердце! <…> Вот потому я пил четвертый Лишь за себя (Ес).

9. Повышено авторефлексивное внимание к слову, письму, стиху, пению и вообще искусству, часто в соотношении с молчанием, тайной, тишиной, невыразимостью. Уже в балладе Жуковского огромную роль играет контраст между подделанным матерью письменным документом:

И ей читать Она дает письмо Альсима. Его черты: Прости; другая мной любима; Свободна ты… —

и молчаливым, после долгих ретардаций, предъявлением Алине ее портрета, написанного Альсимом:

«Что пользы! Горя нам словами Не утолить» <…> Алине молча, как убитый, Он подает Парчою досканец обвитый, Сам слезы льет <…> И в ком бы сердце не смутилось?.. Ее портрет.

Ср. еще:

– Будь молчалива, как могилы, Кто ни страдай <…> Перетолкует всё от скуки Безбожный свет (Н-П);

– Моя душа в немом страданье Вся задрожит. Случится ль, шепчешь засыпая Ты о другом, Твои слова текут пылая По мне огнем <…> Ты мертвецу, святыней слова, Обручена. Увы, твой страх, твои моленья К чему оне? (Лер);

– Зачем, зачем вы замолчали Поэт души? Охотно бы мы вам сказали: «Пиши, пиши!» Коль все прекрасно, живописно В стихах у вас! Запойте же вы присно, присно! Еще хоть раз (Мят-Ж);

– Сдается мне, что луч заветный Солгать не мог (Па-Д);

– И им рекла Господня воля: «<…> Восторгам вашим будет слово И власть мечтам <…> Да не винит ваш ропот лживый Любовь мою». И на заветное призванье… (Па-Т);

– Не ищем мы и нам не нужно Ни клятв, ни слов (Ф-Од);

– Молчали листья, звезды рдели <…> И в этот час Как в этой груди затаится Хоть что-нибудь? Всё <…> Тогда, взглянув друг другу в очи, Сказали мы (Ф-Мо);

– В смущеньи ум, не свяжешь взглядом, И нем язык (Ф-Олс);

– Тому не лестны наши оды, Наш стих родной, Кому гремели антиподы Такой хвалой. Но, потрясенный весь струнами Его цевниц <…> Так пусть надолго музы наши Хранят певца (Ф-Чай);

– В лугах поэзии зарями Из тайных слез Не спеют розы жемчугами, А бьет мороз. И замирает вдохновенье В могильной мгле <…> Найду начальный стих пэана Я в честь твою (Ф-Хо);

– Когда в любви однажды полька Клялася мне <…> Команды нежной чую звуки <…> И небо самое кричало Тебе: Ура! (Ми-Вя);

– В ветвях гремел певцов пернатых Звенящий хор <…> Я вижу даму – страстно, громко <…> Раскрыть не смея в то мгновенье Горячих уст, Я <…> Она поет – лицо пылает, Она поет! <…> И в поцелуй благоуханный Без слов слились (Ми-По);

– Вкруг нас легло молчанье гроба <…> Хотел я крикнуть что есть мочи, И… и не мог. Застигнут новой неудачей, Я начал выть И только громкий лай собачий Мог испустить <…> Напрасно ей хотел сказать я, Что я – не пес <…> О, Достоевский Федор! Ты хоть Мне б здесь помог!.. Хоть ты воспой мои несчастья!.. Прошу с мольбой… Смотри: раскрыл собачью пасть я Перед тобой. Зато (недаром водолазом Я начал выть) Могу меж псов «Эпоху» разом Распространить (Ми-До);

– Раз, службу в храме совершая, Устав молчать… (Слу);

– Писал ты, не жалея жопы, А я – шутя. Мы извели бумаги стопы, С тобой потом… (Тих);

– И пишет он единым духом Свой манифест… (Кня);

– Но, вместо страстного объятья, Сердечных слов, Над ней раздалися проклятья И звон оков <…> И услыхала кармелитка: «Замуровать!» <…> И скрылась тайна в темной нише, Исчез тайник, И замирал все тише, тише Предсмертный крик (Льд);

– Сказал бы ей… но поневоле Мне речь страшна: Боюсь, что слово скажет боле, Чем шепот сна <…> И почему коснеют губы, Когда я с ней? Признанья в ветреные годы Я делал вмиг; От той уверенной свободы Отстал язык (Андр);

– Покрыта мглою безучастья Скрижаль годов, И глохнет зов: явись, о счастье! – Напрасный зов! (Рат-Д);

– Кто сердцу ноющему скажет: Люби, желай! В ответ мне слышатся угрозы: Навек один!.. И проливает небо слезы С немых вершин (Рат-О);

– Ты молчалив, ты вечно болен, – И я больна <…> Перед тобой в немом томленьи Сгораю я (Сол-Сур);

– Я имени тебе не знаю, Не назову. Но я в мечтах тебя ласкаю… И наяву! <…> Иль, может, всё в мгновенной смене, И нет имен (Брю);

– Не призывай. И без призыва Приду во храм. Склонюсь главою молчаливо К твоим ногам. И буду слушать приказанья И робко ждать (Бл-Ser);

– Дитя! Твоим прозрачным словом Я окрылен (Бл-Дит);

– Готов ли ты с прощальной песней Покинуть свет…? (Бл-Гот);

– Рыдайте, сорванные струны Души моей! (Бел);

– Где, под ногой хрустя, валежник Пропел стихом <…> Где ярким сном былинной были <…> Уйти – уйти – уйти – в забвенье. В тот вспев святой… (Бал-Уйт);

– Ни голоса вокруг, ни стука… (Хо-Ут);

– Умолкни, Парка. Полно, Муза! Довольно вам! (Хо-27);

– Я виртуоз из виртуозов В искусстве лжи <…> Лгу оттого, что <…> От жеста и стиха – для жеста И для стиха! (Цв);

– Есть музыка, стихи и танцы, Есть ложь и лесть… Пускай меня бранят за стансы – В них правда есть <…> Куда пойдешь, кому расскажешь На чье-то «хны», Что <…> Ну как тут в сердце гимн не высечь <…> Стихи! стихи! Не очень лефте! Простей! Простей! <…> Я выпил гордо за рабочих Под чью-то речь (Ес).

10. Метатекстуальный мотив сочетается с подчеркнутой эмоциональностью лексики и синтаксиса, обилием эмфатических вопросов, восклицаний, императивов, призывов, тостов, иногда с усилительными повторами.

– Зачем, зачем вы разорвали? <…> Вам розно быть! вы им сказали <…> Что пользы <…> Что жребия страшней такого? И льзя ли жить? <…> Однажды… о! как свет коварен!.. <…> Но как же дни свои смиренно Ведет она! <…> Ах! если потерял, что мило, Как жалок он! <…> Как было сладко любоваться Им в день сто раз! <…> Но ах! от сердца то, что мило, Кто оторвет? <…> Какой предмет! И в ком бы сердце не смутилось?.. (Жук);

– Какая в том тебе утрата, Какой подрыв, Что…? (Н-П);

– Когда-ж коснутся уст прелестных Уста мои, – Не нужно мне ни звезд небесных, Ни звезд Аи! (Бар);

– Пускай холодною землею Засыпан я, О друг! <…> Что мне сиянье божьей власти И рай святой? <…> Увы, твой страх, твои моленья К чему оне? (Лер);

– Зачем так скоро прекратился Мой лучший сон? Зачем душе моей явился Так внятно он? Зачем <…>? (Мят-С);

– Зачем, зачем вы замолчали Поэт души? Охотно бы мы вам сказали: «Пиши, пиши!» Коль все прекрасно, живописно В стихах у вас! Запойте же вы присно, присно! Еще хоть раз (Мят-Ж);

– Но думе детской и бесплодной Предаться мне ль? <…> Когда мне грех терять напрасно Остатки сил! (Па-Д);

– Когда всё небо так глядится В живую грудь, Как в этой груди затаится Хоть что-нибудь? (Ф-Мо);

– Где, средь иного поколенья, Нам мир так пуст… (Ф-Где);

– Так пусть надолго музы наши Хранят певца…! (Ф-Чай);

– Я повторял: «Когда я буду Богат, богат! К твоим серьгам по изумруду – Какой наряд!» <…> В моей руке – какое чудо! – Твоя рука (Ф-Я);

– Увы, я больше не витаю, Где я витал! <…> О, приезжай же светлым утром (Ф-Хо);

– Теперь, о Клио, понимаю, Как их е…! <…> Но яд чернил к душе поэта Не подноси! (Ф-Я);

– Я эту ночь лишь вспомню только – Вся кровь в огне <…> Когда ж коснулся к губкам алым, – Какой афронт! <…> И небо самое кричало Тебе: Ура! (Ми-Вя);

– О, кто ты, кто ты, незнакомка? Кто ты, жена? (Ми-По);

– Испуган случаем той ночи (Он был жесток!) <…> Ужель мне жребий дан проклятый На целый век? Ужель продлится долго прихоть Твоя, о рок? О, Достоевский Федор! Ты хоть Мне б здесь помог!.. Хоть ты воспой мои несчастья!.. (Ми-До);

– Клянусь! Клянусь бессмертным Фтою, – Широкий Нил, Такой красы своей волною Ты не поил!.. (Слу);

– Я кончил вестником Европы, А ты – шутом! (Тих);

– Проходит время, и… он в Лету Свободы бух!.. (Кня);

– Покайся, грешная черница! <…> Твой грех открыт! <…> И услыхала кармелитка: «Замуровать!» (Льд);

– Откуда робость? Почему бы Не быть храбрей? И почему коснеют губы, Когда я с ней? (Андр);

– Что может дать ей свет мятежный, Ничтожный свет? <…> И глохнет зов: явись, о счастье! – Напрасный зов! (Рат-Д);

– О, в чем же светлом скорбь потонет Души моей? Кто к счастью светлый путь укажет, Откроет рай? Кто сердцу ноющему скажет: Люби, желай! В ответ мне слышатся угрозы: Навек один!.. (Рат-О);

– Идти б дорогою свободной, – Да, лих, нельзя <…> Но светлый край далек отсюда, И где же он? (Сол-Ид);

– Пойми, что гибель неизбежна. Доверься мне И успокойся безмятежно В последнем сне. В безумстве дни твои сгорели, Но что тужить! (Сол-Пойм);

– Но как решить, что в жизни внешней И что во сне? <…> Иль это только бред недавний, Ты не со мной? (Брю);

– Теряет берег очертанья. Плыви, челнок! (Бл-Тер);

– И ты, мой юный, мой печальный, Уходишь прочь! (Бл-31);

– Бежим, бежим, дитя свободы, К родной стране! Я верен голосу природы, Будь верен мне! (Бл-Беж);

– О, если б вновь живую руку Прижать к губам! (Бл-Ког);

– Готов ли ты на путь далекий, Добра певец? Узрел ли ты <…>? Готов ли ты <…>? Готовься в путь! Близка могила, – Спеши, поэт! (Бл-Гот);

– Рыдайте, сорванные струны Души моей! (Бел);

– К каким ты нас уводишь чарам, Бог Световит? (Бал-Свет);

– Уйти туда, где бьются струи <…> Где <…> Где <…> Где <…> Где <…> Где <…> Уйти – уйти – уйти – в забвенье. В тот вспев святой, Уйти туда – хоть на мгновенье, Хотя мечтой (Бал-Уйт);

– Нет, больше не могу смотреть я Туда, в окно! О, это горькое предсмертье, – К чему оно? <…> Как нежно в нашем переулке Желтеет клен! (Хо-Ут);

– …туда бы, В свои поля! <…> Умолкни, Парка. Полно, Муза! Довольно вам! (Хо-27);

– Все, что наводит на раздумье, Все слишком есть <…> Все <…> Так в волосах моих – все масти <…> Я знаю весь любовный шепот, – Ах, наизусть! – Мой двадцатидвухлетний опыт – Сплошная грусть! <…> Что ни скажи! – <…> И как могу Не лгать – раз голос мой нежнее, – Когда я лгу… (Цв);

– Не вспоминай с улыбкой милой <…> Иль на сегодня ты забыла, Что я еврей? <…> Чтоб было стерто и забыто, Что я еврей, Чтоб я припал к груди раскрытой Земли моей! (Эр);

– Куда пойдешь, кому расскажешь <…>? Ну как тут в сердце гимн не высечь, Не впасть как в дрожь? <…> Стихи! стихи! Не очень лефте! Простей! Простей! <…> Мы пили за <…> Я выпил <…> За Совнарком <…> Я выпил гордо за рабочих <…> За то, чтоб <…> Пей, сердце! <…> Вот потому я пил четвертый Лишь за себя (Ес);

– Но что могло напомнить юность? Неужто сброд <…> Назад! Зачем соваться под нос, Под дождь помой? Утратят ли боеспособность…? (Паст-Ш).

Эмфатические интонации перемежаются более спокойными, но потенциально драматичными конструкциями с когда, однажды, вдруг, с тех пор. А при анафорическом нагнетании и сама повествовательность возгоняется до высокого эмоционального градуса (ср. интенсивные когда и где в предыдущей группе примеров).

– Когда случится, жизни в цвете, Сказать душой: <…> Однажды <…> Но все по-прежнему <…> Однажды, приуныв, Алина Сидела; вдруг… <…> С тех пор, как я все то, что льстило, В нем погубил <…> Вдруг входит муж <…> Убийца с той поры томится И ночь и день (Жук);

– Где, средь иного поколенья, Нам мир так пуст… (Ф-Где);

– О, приезжай же светлым утром, Когда наш сад <…> Когда остудим пеной винной Мы тук тельца (Ф-Хо);

– Когда края отчизны милой Я покидал (Ап-О);

– Когда к клячонке безобразной Я подходил (Ап-П);

– Когда в любви однажды полька Клялася мне <…> Где посадила сердце это Ты под арест <…> Когда же коснулся к губкам алым… (Ми-Вя);

– Однажды я с супругой Анной Почил от дел <…> Вдруг клоп <…> И вот моя собачья лапа <…> Когда ж на грудь хотел я рыло Склонить к жене <…> На пятый день меня поймали (Ми-До);

– Когда я был жрецом Мемфиса Тридцатый год <…> Когда, молясь, она стояла <…> Когда, склонив свои ресницы <…> Раз, службу в храме совершая, Устав молчать <…> Тогда, назавтра, в жертву мщенью, Я, как пророк… (Слу);

– Когда-то долгие печали Связали нас. Тогда мы <…> Теперь – за ту младую муку Я жизнь отдам… (Бл-Ког).

11. Установкам на словесную экспрессию и чудо вторит пристрастие к варваризмам, этнографическим и собственным именам, возвышенной, архаической, экзотической, терминологической и иной орнаментальной лексике, проецирующей текст в некий особый план.

– Алина, Альсим, монастырь святой Ирины, армянин, рубин, коралл, кинжал (Жук);

– бокал, Моэт, Аи (Бар);

– Netty, Тверь, Москва, R, О, N, W (Пуш);

– ланиты (Лер);

– присно, присно, Avec des pleurs, Rempli defleurs, Votre beauté, Félicité (Мят-Ж);

– Полярной, Святой звезде (Па-Д);

– рекла Господня воля (Па-Т);

– антиподы, струны цевниц, музы (Ф-Чай);

– Степной Тантал, царица фей, корнеплодное растенье, перламутр, нимфы, Аполлон, стих пэана (Ф-Хо);

– Я был у Кача и Орбека, Plessy, Коммуна, прусский, французский, Клио, Plessy (Ф-Я);

– полька, команда, руки по швам, арест, я деве рек, под козырек, афронт, бригадный генерал, стал во фронт, ура (Ми-Вя);

– моцион, ванна, сигара из Гаванны (Ми-По);

– (собака-)водолаз, шерсть, лапа, хвост, конура, пасть, Достоевский Федор, «Эпоха» (Ми-До);

– жрец Мемфиса, пророк Озириса, жезл, колесница, храм, жрица, ланиты, Фта, Нил, алтарь, кадить, корона, денница (Слу);

– «Вестник Европы» (Тих);

– Русь, манифест, Лета (Кня);

– Кармелитка, ряса, клобук, четки, грешная черница, монахиня, блудница, грех, пергаментный свиток (Льд);

– Нил (Брю);

– Servus – Reginae, храм, иго (Бл-Serv);

– утлый челн (Бл-Тер);

– Аркона, храм, призрак Световита, святая свита, рог с вином, лук, славянский мир, чары (Бал-Свет);

– брег, подснежник, крутоем, валежник, злато, божья риза, вспев (Бал-Уйт);

– предсмертье (Хо-Ут);

– застигийские тени, Парка, Муза (Хо-27);

– виртуоз из виртуозов, автомобиль, шелка, боа (Цв);

– Париж, еврей (Эр);

– стансы, праздник мая, чье-то «хны», Балаханы, лефить (не очень лефте!), бокал, Совнарком, в дрезину, хан (Ес);

– пушки, терпуг, бухта, Петербург, гальюн, боеспособность, «Синоп», «Чесма» (вдвойне собственные имена!) (Паст-Ш).

12. Иногда повествовательная перспектива задается фиксацией почтительного внимания на некоем третьем лице, вводимом либо с указанием его имени собственного или профессии, либо с местоименной анонимностью (он, она); отчужденное описание может затем сменяться прямым обращением к загадочному персонажу.

– Купца к ней вводит армянина Ее супруг <…> Товары перед ней открывши, Купец молчит <…> Он, взор потупя, разбирает Жемчуг, алмаз; Подносит молча; но вздыхает Он каждый раз. Блистала красота младая В его чертах <…> Но часто, часто он вздыхает И глубоко. Что (мыслит) он такой унылый? Чем огорчен? <…> Алине молча, как убитый, Он подает Парчою досканец обвитый, Сам слезы льет (Жук);

– Когда, молясь, она стояла У алтаря И красным светом обливала Ее заря. Когда, склонив свои ресницы, И вся в огне, Она по долгу первой жрицы Кадила мне… Я долго думал: царь по власти, Я господин <…> Но я признал <…> Свой приговор в ее поклоне, В моей тоске (Слу);

– В ограде звякнула калитка, Шуршит сирень, И молодая кармелитка Скользит, как тень. Трепещет грудь под рясой черной, Раскрыт клобук… (Льд);

– Я шел, но вот, Смотрю и вижу – над поляной Мелькнул капот. Я вижу даму – страстно, громко Поет она (Ми-По);

– Я вижу призрак Световита Меж облаков, Кругом него – святая свита Родных богов. Он на коне – и слишком знает Восторг погонь <…> Он бросил алую Аркону <…> И льнет к нетронутому лону <…> Он позабыл священность красных Заклятых стен <…> К каким ты нас уводишь чарам, Бог Световит? (Бал-Свет);

– Он тихо шел от пушки к пушке <…> Он шел под взглядами опухших, Голодных глаз <…> Он видел не толпу над бухтой, А Петербург… (Паст-Ш)^[45].

В нашем корпусе нарратив такого типа представлен относительно редко, поскольку многие повествовательные сюжеты даны от 1-го лица (Лер, Па-Д, Ф-Я, Ми-Вя, Ми-До, Слу, Ес), но для балладного стиля он достаточно характерен. Сошлюсь на два текста, написанные отчасти сходными размерами: Я434Зжмжм (Блок, «Митинг», 1905) и Я4242мммм (Сологуб, «Блаженство в жизни только раз, Безумный путь…»; квазибаллада на евангельскую тему – о метаморфозе Савла в Павла; 8 четверостиший; 1908):

Он говорил умно и резко, И тусклые зрачки <…> А снизу устремлялись взоры От многих тысяч глаз <…> Его движенья были верны, И голос был суров <…> Он знал всему предел <…> Но те, внизу, не понимали <…> И человек упал на плиты С разбитой головой <…> И были строги и спокойны Открытые зрачки;

Едва надменный Савл вступил На путь в Дамаск, Уж он во власти нежных сил И жгучих ласк. Его глаза слепит огонь Небесных нег, И стройно-тонкая ладонь Бела, как снег. Над ним возник свирельный плач В пыланьи дня: «Жестокий Савл! о злой палач, Люби меня!»

III

Намеченный круг тем в известной мере предварителен. В качестве отдельных могли бы быть рассмотрены и некоторые другие повторяющиеся мотивы (любовь, страсть, цветы, далекий путь, звуки, тени, кровь, могила), отразившиеся в нашей классификации лишь окказионально. И, конечно, в стороне остались многочисленные стихи, структурно и тематически родственные нашему корпусу, но написанные «соседними» размерами^[46].

Сам же кластер инвариантов оказался очень узнаваемым – стандартно романтическим. Его клишированность можно связать с заостренной контрастностью схемы Я4242жмжм, по-видимому, располагающей к обнажению риторики, причем как в легких, так и в серьезных текстах. Тем поразительнее, сколь полно этот кластер представлен в ММ, – разумеется, в иных, типично пастернаковских поворотах^[47].

1. Чудо, метаморфоза – центральный троп ММ: превращение пьяного матроса в воображаемый бриг, в одного из братающихся с морской стихией членов его экипажа, в некий завод и в одного из его рабочих, а также в поэта, alter ego автора.

2. Мечтам, снам, бреду соответствует серия:

Трактиром пахли на Галерной, Песком, икрой <…> Москва казалась сортом щебня <…> Угольный дом напомнил чем-то Плавучий дом: За шапкой, вея, дыбил ленты Морской фантом.

3. Звездно-небесный мотив:

Огромный бриг <…> Всползая и сползая, терся Об облака <…> Матрос взлетал и ник, колышим, Смешав в одно Морскую низость с самым высшим, С звездами – дно <…> Со стеньг, с гирлянды поднебесий, Почти с планет…