Текст книги "Правда (ЛП)"

Автор книги: Алеата Ромиг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 42 страниц)

– Поздравляю, сын. Мы бы хотели пригласить тебя на ужин где-нибудь в городе. Это окончание очень важного периода в твоей жизни.

Антон кивнул в его сторону – такова была форма согласия. Посмотрел на своих дедушку и бабушку. Лицо Натаниэля ничего не выражало. Был ли он горд или разочарован, Антон до последнего не будет иметь об этом ни малейшего представления. Шаррон же наоборот казалась вполне радостной. Стоящая подле неё молодая девушка что-то шептала ей на ухо, пока Шаррон улыбалась и кивала.

Новое чувство спокойствия у его бабушки стало единственным позитивным аспектом этого дня, который Антон мог выделить. Мама нежно тронула его за локоть:

– Антон, это Мари. Она личная помощница Шаррон.

Антон протянул руку для пожатия:

– Здравствуйте, Мари, приятно с вами познакомиться.

Молодая женщина стыдливо улыбнулась и протянула свою руку в ответ.

– Здравствуйте, мистер Роулз.

Он отметил, что милая улыбка и добрые глаза Мари контрастировали с темнотой его членов семьи. Интересно, сколько ей лет? Наверно, она ненамного старше него самого.

Какие дипломы об образовании должны быть у человека, чтобы тот был личным помощником? Она должна была пройти какое-то дополнительное обучение помимо старшей школы, не так ли?

Во время ужина Мари с впечатляющим умением держала Шаррон в узде. Бабушка Антона не кричала, не жаловалась и не спорила. Это даже повлияло на манеру поведения Натаниэля. Он был более расслаблен, чем Антон видел за последние годы. Он даже замечал, как дед время от времени улыбался своей жене, которая любяще улыбалась ему в ответ. Выражение её глаз, когда она смотрела на своего мужа, было как у человека, смотрящего на Римское Божество. И дело не в том, что Натаниэль не заслуживал благоговейного взгляда. Антон считал, что он-то как раз заслуживал. В конце концов, к Шаррон он проявлял намного больше терпения, чем в других аспектах своей жизни. И всё же её похвалы мужу уменьшились из-за неспособности помнить кого-то, кроме него. Казалось, её память сосредоточилась на периоде их жизни до рождения ребёнка, до Самюэля, до Аманды и до Антона.

Так как поводом их встречи стал выпускной, Антон считал, что было бы неплохо, если он будет объектом для комплиментов. Но погода, конечно же, была более важной темой для разговора.

По многим поводам Мари напоминала Шаррон об её обязанностях в текущую минуту, и пожилая женщина тут же сосредотачивалась. Было очевидно, что больше всего на свете Шаррон хотела, чтобы ее муж гордился. С некоторой помощью она действительно могла делать то, что ей говорили. Она могла следовать правилам.

Самюэль сжал край стола. Его мать не ребёнок. Ей не нужна эта чёртовая медсестра, и сто процентов ей не нужно беспокоиться из-за самовлюблённых особенностей его отца. Шаррон Роулз должна думать прежде всего о себе, а не о ком-то ещё.

Нечего и говорить, что каждый раз, когда Самюэль пытался с ней это обсудить, она безмятежно улыбалась и спрашивала о Натаниэле: где он, когда придёт и, да, как тебя зовут.

Между деловыми сделками отца и ухудшением психического здоровья матери бывали дни, когда Самюэль думал, что это он должен совершенно обезуметь. Слава Богу, у него была Аманда, чтобы держать его в стабильном состоянии, а также Антон.

Они, бесспорно, гордились своим сыном. Антон окончил престижную частную академию третьим в классе и с осени начнёт посещать Колумбийский Университет с уклоном в бизнес и компьютерные технологии. Не секрет, что его сын унаследовал жилку к коммерческой деятельности. Самюэль только надеялся, что Натаниэль не пустит ко дну «Корпорацию Роулз» прежде, чем Антон попробует себя в этом деле. Было принято так много неверных решений.

Заметив внезапную тревогу своей матери, он тут же стал помогать. Но Мари незамедлительно пришла на помощь. Самюэль с удивлением наблюдал за тем, как его мать мгновенно обретает спокойствие. Возможно, эмоционально не вовлечённый помощник – не такая уж и плохая идея. Несмотря на молодость, девушка, казалось, обладала чувством умиротворения, которое, нельзя не признать, не присутствовало в Роулзах. Местами оно напоминало Самюэлю о его матери до того, как над ней возобладала эта ужасная болезнь.

В условиях бури, иначе известной как Натаниэль, Шаррон успокаивала ветра, ливни и бурные воды. Всю свою жизнь Самюэль задавался вопросом, как у неё это получалось. Крайне редко он становился свидетелем разногласий между ними. На первый взгляд казалось, что она покорялась каждому его требованию. Тем не менее, были времена, когда они смотрели друг на друга, и Самюэль понимал, что Шаррон без противоборств давала знать о своих чувствах и желаниях.

Самюэль же в этой номинации с треском провалился. Он не умел общаться со своим эгоистичным отцом не вербально. Их противостояния предсказуемо были громкими и бурными. Все это было похоже на улицу с двусторонним движением. Натаниэль нуждался в потребности такого общения. Он принимал взгляды и язык тела своей жены, но не от других, даже от своего единственного сына.

Самюэль понимал, что в союзе его родителей бывали чёрные полосы, но Шаррон никогда не жаловалась. А теперь её умственные способности ослабли – чёрт, снизились почти до нуля, – и выбранная ею реальность не принадлежала ко времени, когда она была матерью, бабушкой или даже женой богатого бизнесмена. Она видела мир таким, каким он был тогда, когда они с Натаниэлем только поженились. Она смотрела на своего красивого, хоть и постаревшего мужа и видела двадцатилетнего солдата, которого полюбила.

Самюэль полагал, что отчасти он обижался на Антона за то, что тот был так сильно похож на отца. Понятно, что Антон не может контролировать свои гены. Ведь в этом поучаствовал и Самюэль. Но когда Шаррон смотрела на Антона, она улыбалась так сладко, а глаза таяли в светлом спокойствии, сохранённом для истинной любви. Да, она действительно видела Натаниэля. При этом никогда не спрашивала у Антона, как его зовут, она просто звала его Натаниэль.

Как всё-таки Самюэль нашёл Аманду и сотворил некую видимость нормальности, было выше его понимания. Если говорить о природе и воспитании – дьявол, он и в этих случаях облажался. Всматриваясь в своего сына, Самюэль молился, чтобы влияние Аманды превозмогло испорченную кровь Роулзов, текущую по венам Антона.

Да, несмотря на то, что мать, которую он когда-то знал, крайне редко давала о себе знать, Самюэль знал, что влияние Шаррон было его единственным спасением. И если эта молодая девушка помогает ей выходить из своего воображаемого мира в реальность, может быть, и Самюэль может научиться принимать её.

Глава 12

– Друг – это тот, кто понимает твоё прошлое, верит в твоё будущее

и принимает тебя таким, какой ты есть сегодня.

Автор неизвестен

Тёплая вода залива накатывала на берег, пока мягкий влажный песок прилипал к их голым ногам, а солнце освещало загорелую кожу. Прогуливаясь вдоль берега в купальниках, Клэр и Кортни поднимали редко попадающиеся ракушки. И хотя шло уже третье утро их тайной встречи, ни у одной из подруг поток тем и событий, которыми хотелось поделиться, не иссякал.

Их воссоединение оказалось всем, о чём мечтала Клэр, и даже больше. Когда она поздно вечером во вторник или же рано утром в среду приехала в номер, где было назначено место встречи, там её с волнением ждала Кортни.

Подруга совсем не изменилась. Её ярко-голубые глаза и каштановые волосы остались такими же, какими их запомнила Клэр. Кортни в шутку прокомментировала:

– Дорогая, у меня волосы все такие же только потому, что мой косметолог решила не менять мне цвет волос!

Коммерческий рейс Клэр до Сан-Антонио занял почти четыре часа. Она пришла к выводу, что перелёт первым классом – не очень резкий скачок вниз по сравнению с частными самолётами. А еще она знала, что её могут фотографировать репортёры, а статус нищенки действовал ей на нервы. Приземлившись в Сан-Антонио, она взяла арендованную машину, доехала до отеля «Валенсия Ривервок» и зарегистрировалась в номере. Он был поистине прекрасен, балкон выходил на набережную Сан-Антонио. Клэр разобрала кровать и набросала несколько полотенец в ванну с гидромассажем. Чтобы придать обжитой вид окружающей обстановке. Несколько минут спустя она уже снова вышла к своей арендованной машине.

Дальше она ехала два с половиной часа до Корпус-Кристи, остановившись лишь раз, чтобы перекусить диетическим салатом из Макдональдса – быстро, чтобы как можно скорее добраться до Кортни. Слава богу, в арендованную машину был встроен GPS -навигатор, который указал ей дорогу в объезд аварии на шоссе I -37, на юг вокруг Мэтиса. Звучавший голос знал о запасном варианте. И хотя вновь проложенный маршрут добавил тридцать минут пути, это было лучше, чем застрять в пробке. К тому времени как Клэр добралась до отеля, было практически два часа утра по местному времени.

Как и в её номере в Сан-Антонио, доступ в их комнаты осуществлялся только при наличии ключа. Ключ для Клэр ожидал её на стойке регистрации на имя Джулии (имя будущей невестки Кортни).

Когда Клэр открыла дверь и вошла в вымощенный плиткой коридор, то услышала знакомый крик, донесшийся из одной из двух спален. Она едва успела рассмотреть прекрасную белую зону гостиной и яркого цвета мебель, как её тело оказалось заключено в широкие объятия Кортни. В одно мгновение их радостное воссоединение было залито слезами. Возможно, причиной был недосып, но, скорее всего, всё дело в расставании на восемнадцать месяцев, а также обстоятельствах, сопутствующих ему.

Оставив хлопоты, связанные с распаковкой чемодана, на утро, они вдвоём сели на софу, коленка к коленке, и проговорили до рассвета. Разговор вёлся больше о будущем, нежели о прошлом. На второе ещё останется много времени, пока неделя будет идти своим чередом.

Кортни рассказала Клэр о приготовлениях к предстоящему бракосочетанию Калеба и Джулии. Она отчаянно хотела, чтобы Клэр посетила это мероприятие; но пока их отношения являлись тайной, они обе понимали, что этого не произойдёт. Кортни также рассказала Клэр о попытке Калеба вести предпринимательскую деятельность.

– У него в Чикаго очень хорошо всё складывается. Его фирма занимается инвестициями, и у него уже есть несколько отличных клиентов.

Клэр не могла скрыть своего удивления.

– Я в шоке, что он захотел уйти из «Роулингз». Я имею в виду дружбу Брента и Тони. Я думала, что будущее Калеба уже решено. Тони всегда нравились твои дети.

– Тони очень поддержал. Будучи предпринимателем сам, он восхищался желанием Калеба добиться успеха самостоятельно.

Где-то глубоко внутри Клэр подумала: «Да, я рада, что он может быть понимающим… Я знаю , что это возможно, просто необычно!»

– Я рада, что у него всё получается.

Клэр рассказала Кортни всё о Калифорнии, Эмбер и Гарри. Конечно же, большую часть из этого они уже обсудили по телефону, но разговаривать об этом лицом к лицу было намного приятнее. В разговоре промелькнула тема финансовой поддержки Клэр, когда они обсуждали некоторые из недавних статей об ее жизни. Она заверила Кортни, что сожительствует с Гарри, и уж тем более не нищенка. Она даже раскрыла информацию о таинственных 100000 долларов.

– Откуда, по-твоему, они появились? – задала вопрос Кортни, делая глоток вина.

Это был их второй бокал Каберне, который придал немного честности и открытости их диалогу.

– Честно говоря, не знаю. Это странно. Сначала мы обе, Джейн и я, боялись, что они от Тони.

– Почему ты так решила?

– Ну а кто еще? У кого есть такие деньги, чтобы ими можно было разбрасываться?

– Хороший аргумент, но, возможно, даритель не чувствовал, что тратит эти деньги зря?

Клэр улыбнулась.

– Надеюсь, что нет. Но кто бы это ни был, я никогда не смогу отблагодарить его должным образом. Он вернул мне мою жизнь. – Размышляя, она продолжила: – В тюрьме оказалось не так уж плохо , как могло быть – мне так кажется. Пребывание в ней многому меня научило.

Клэр ощутила желание помолчать, пока разглядывала неподвижное чёрное небо через двери погружённого в темноту балкона.

Кортни положила руку на колено Клэр:

– Ты можешь поговорить со мной.

Клэр боролась со слезами.

– Знаю. Просто… Я ни с кем об этом не говорила. То есть, мне нравятся Эмбер и Гарри, по-настоящему нравятся. Они замечательные, особенно если учесть, что мы едва знали друг друга, когда Эмбер рискнула и послала за мной самолёт. Я хочу им открыться, но меня столько всего приводит в растерянность. Я просто не знаю.

– У тебя было с кем поговорить в тюрьме?

– Там был консультант, на самом деле, психиатр. Её звали доктор Уорнер. Она заинтересовалась мной. Мы встречались три раза в неделю. Поначалу я была неразговорчива. Просто трудно было выяснить, кому можно доверять. Но со временем я о многом рассказала.

– Но не другим заключённым?

Клэр отрицательно покачала головой.

– Нет. Как только люди узнавали, кто был моим мужем… как бы сказать, они становились… не такими приятными. – Опустив глаза на колени, она пояснила: – Я никогда не чувствовала, что веду себя лучше других. Я была там такой же заключённой, как и остальные. Но, по всей видимости, они считали, что я выше их. – Клэр сделала глубокий вдох. – Просто было легче держаться самой по себе.

Беседовать с Кортни было легко, всегда так было.

Подруга придвинулась ближе и пожала ее руку.

– Мне жаль, что я не смогла сделать для тебя больше, пока ты была там. – И потом добавила тихим голосом: – Или вытащить тебя оттуда.

– Я всё понимаю. – Клэр улыбнулась, глядя в печальные голубые глаза: – Но ты делала. Когда начали приходить твои письма, я не могу передать словами, как много они значили для меня.

– Я так рада. Уверена, вся наша переписка осталась незамеченной. Поверь мне, если бы Тони знал, Брент узнал бы об этом.

Борясь со своими эмоциями, Клэр сказала:

– Я понимаю, что это был большой риск. Спасибо тебе.

– Итак, ты убедилась, что это не Тони, я имею в виду, что это не его деньги?

– Да. На самом деле, это ты помогла мне прийти к этой мысли. Ты послала мне сообщение, в котором говорилось о том, как он расстроился, когда узнал о моём освобождении. Я подумала, что если бы он отправил эти деньги и письмо Джейн, то должен был бы сразу знать. А мне известно, что эта новость не освещалась газетами, что в принципе явилось еще одним чудом, но я знаю Тони. Если бы он потратил 100000 долларов, то проследил бы до конца, чтобы выяснить, окупились ли они.

– Думаю, ты права.

– И… когда он позвонил мне, то сказал, что только что узнал о моём освобождении. Нет, я не думаю, что это он.

– Какие-то другие предположения? – спросила Кортни.

– Нет, не особо. Но тот, кто это сделал, достаточно сильно рисковал. И не только с Тони, но и с губернатором Босли. И на этом ещё не всё: Джейн могла бы отказаться от составления прошения. Надо было, чтобы совпало очень много кусочков паззла. – Клэр сделала глоток вина и откинулась на мягкие диванные подушки. – Не знаю, кем является мой ангел-хранитель или как это сработало, я просто благодарна за то, что всё получилось.

– Не могу поверить, что Джейн Эллисон отдала тебе деньги. Таково было требование твоего ангела-хранителя?

– Я так не думаю. Наверно, это была её оплата за заполнение прошения. Я пыталась отказаться от чека, но она сказала, что это абсурдная сумма денег за такой маленький объём работы. Похоже, прошение было заполнено, не хватало только её подписи. Всё, что она сделала, это поставила свою подпись и отнесла его в офис губернатора. – Клэр сделала ещё один глоток. – Говоря «всё», я имею в виду, что она сделала очень много. Но она сказала, чтобы я рассматривала эти деньги в качестве стартового капитала, чтобы начать новую жизнь и выплатить ей соответствующее вознаграждение. Я едва ли могла отказаться. Честно говоря, я считала, что у меня ничего нет.

Глаза Кортни сверкнули.

– Но у тебя что-то было, не так ли?

– Было, – хитро ответила Клэр. – На самом деле это была идея Эмили. Я не думала продавать свои украшения и даже не имела ни малейшего представления об их ценности.

– Тебе их не хватает?

– Нет! Ox ! – Клэр обвела ободок бокала для вина. – Я ответила слишком быстро. Как ты понимаешь, я их не носила больше года. Кольца были красивыми, а когда я получила их, то полюбила. Обручальные кольца должны быть символами чувств. Без эмоций они всего лишь металл и камни. – И с чуть меньшим чувством добавила: – Мне никогда не нравилось ожерелье-путешествие.

– Серьёзно? Оно было милым, и ты часто его носила.

– Нет, не нравилось.

Ободок бокала коснулся ее губ – слабый намёк на то, что она сказала всё, что хотела сказать на эту тему.

– А серьги?

– Они тоже были красивыми. Тони подарил их на мой день рождения, сразу после вечеринки, на которой мы все были. Помнишь, в доме Элайджи и Мэри-Энн?

Из копии предварительного брифа, которую раздобыл Брент, Кортни знала, что случилось в Калифорнии. Она знала, что, когда Тони и Клэр были наедине в той поездке, он подверг её физическому насилию. Но Клэр не знала, что ей это известно. Кортни планировала рассказать ей об этом во время этой встречи, но сейчас не чувствовала, что наступил подходящий момент.

– Я помню ту вечеринку. После неё вы вдвоём уехали в Йосемити, правильно?

– Да. – Выражение лица Клэр просветлело, уголки губ поползли вверх, а глаза начали сверкать. – Я подумываю о том, чтобы купить себе бриллиантовые гвоздики. Каждому нужна хорошая пара, ты так не считаешь?

Кортни улыбнулась, видя гордость своей подруги при обсуждении её возможности делать так, как ей нравится.

– Думаю, да! Каждому нужно иметь милую пару бриллиантовых гвоздиков, – согласилась Кортни.

Потом подруга рассказала о Тиме и Сью. Их ребёнку, Шону, только исполнился год! Она показала на телефоне фотографию с его первого дня рождения.

– Не могу поверить, что их сыну на самом деле уже год. Я столько всего пропустила.

– Дорогая! – Голос Кортни отражал озабоченность, написанную на её лице. – Некоторые люди действительно верят, что ты пыталась его убить.

Клэр уставилась на дно своего бокала.

– Догадываюсь.

– И чтобы ты знала, я не из их числа.

– Брент?

– Нет. Он тоже не верит в это. Давай просто скажем, что у нас другой взгляд на вещи, в отличие от остальных.

Клэр потянулась и взяла Кортни за руку. Её зелёные глаза блестели, на кончиках ресниц застыли слёзы.

– Спасибо за то, что веришь в меня. Я знаю, что не могу этого доказать. Но просто знание, что есть люди, которые верят мне и поддерживают, много для меня значит.

Они плакали и смеялись. Болтали, снова смеялись и снова плакали. Когда взошло солнце, обе подруги уже утомились. Они сонные стояли у перил и наблюдали за тем, как тёмное небо наполнялось светом, а красная полоса скользила по Мексиканскому заливу. В конце концов, красный превратился в оранжевый, очистив небо, а потом чёрный перешёл в голубой цвет. Они обе пришли к выводу, что стоит поспать.

Пока Клэр устраивалась на двуспальной кровати, ее мысли занимало множество воспоминаний их дружбы. Но она тут же провалилась в сон.

Невероятно, но девушка не шелохнулась до часу дня. Посмотрев на часы, она не могла поверить своим глазам. Пройдя в пустую гостиную, она обнаружила записку:

«Привет, дорогая. Я у бассейна. В кофейнике тебя ждёт кофе. До того, как ты спустишься ко мне, пожалуйста, просмотри кое-какие бумаги, оставленные для тебя на кухонном столе. Я надеюсь, что тебе будет легче прочитать их без того, чтобы я маячила у тебя за спиной. Брент случайно получил эту информацию через Маркуса Эвергрина. Ни при каких обстоятельствах он не должен был её получить, читать или делиться ею со мной. И если бы это обнаружилось, то могли наступить жёсткие правовые последствия. Конечно же, Тони не знает, что у нас есть эта информация или что мы её читали. О правовых последствиях не нужно и говорить, мы все знаем, что они были бы жёсткими. Пожалуйста, знай, мы любим тебя и верим каждому слову. Я надеюсь, ты спустишься к бассейну и поговоришь со мной, когда закончишь.

С любовью, Корт»

И хотя от гостиной до кухни было всего полметра, ноги Клэр внезапно стали весить тонну, с каждым шагом её цель оказывалась всё дальше и дальше. Она увидела папку, набитую бумагами. Когда-то, до её замужества с Тони, он показал ей статью, написанную Мередит Бэнкс, а в другой раз у него оказался пресс-релиз о смерти Саймона. Клэр не знала, что содержится в этой папке. Но каким-то образом понимала, что это что-то нехорошее.

Поставив кружку с кофе и положив маффин на стол, она выдохнула и открыла папку. Внутри она прочитала: «31 января, 2012 г. Пол Таск, адвокат – предварительный бриф, штат Айова против Роулингс Клэр». Клэр пролистала страницы, то здесь, то там выхватывая слово или фразу. Ей не нужно было это читать слово в слово, она всё это проговаривала. Чёрт, да она всё это пережила. Отчёт о её жизни с Тони, та самая правда, был написан чёрным по белому. В нём не отражалась вся полнота картины, и об этом даже говорилось в тексте, но он оказался весьма содержательным. Начиная с её похищения и заканчивая его насилием, наказаниями, контролем, несчастным случаем, который практически стоил ей жизни, переменами в его поведении, их браком, его доминировании… и той причиной, почему она уехала из поместья. В два тридцать её кружка была пуста, а маффин, всё ещё завёрнутый в лоснящуюся бумагу для кексов, остыл и потерял свежесть.

Уставившись на открытую папку, Клэр задалась вопросом: что делать и что говорить. Кроме как с посторонними людьми, такими как её адвокаты и доктор Уорнер, она ни с кем это не обсуждала. Она ощутила приступ паники: если только Тони выяснит, что они знают … О боже! Это же прямое нарушение его правил.

Оставив папку открытой, она прошла в спальню, чтобы надеть купальник. До Клэр дошло, что именно этой информацией Кортни хотела поделиться – лично. Она на самом деле знала. Клэр вспомнила то чувство очищения, которое испытала, когда рассказывала обо всем своим адвокатам. Но с доктором Уорнер было по-другому. Клэр чувствовала стыд, как будто она была виновата; она сама позволила всему этому произойти. Доктор Уорнер согласилась – в нескольких словах. Клэр позволила Тони доминировать над собой.

Как она сможет встретиться с Кортни лицом к лицу и смотреть ей в глаза, когда она знала, что Клэр позволила жестоко обращаться с ней и что она лгала?

Клэр хотела пойти к бассейну. Но всё же в процессе своих сборов упала на кровать и выпустила на волю годы подавленных слёз. Они не иссякали. Сама того не желая, она провалилась в сон в своём новом белом бикини. Пробуждение пришло с ощущением тёплой мягкой руки, поглаживающей её обнажённую спину. Она не повернулась. Вместо этого продолжила утыкаться головой во влажную мягкую подушку и выдавила из себя извинение:

– Мне так жаль.

Клэр ожидала сочувствия. Вместо этого голос Кортни оказался жёстким, с твёрдым ударением, выделяющим обращение к ней:

– Ты сожалеешь? Клэр, пожалуйста, повернись.

Она медленно развернулась. Кортни посмотрела на её опухшие глаза и щёки со следами слёз.

– Девочка, за что, чёрт возьми, ты должна извиняться? Мне кажется, это мы все должны извиняться!

До Клэр не доходило. Это она позволила Тони надругаться над ней. Эта она лгала каждому, особенно Кортни. Сколько раз подруга спрашивала, всё ли в порядке. И каждый раз она лгала.

Слёзы полились вновь.

– Я лгала тебе. Лгала много раз. Я позволила всему этому случиться.

– Дорогая, рядом с Энтони Роулингсом каждый позволяет чему-то происходить. Что ты могла сделать? Думаешь, если бы ты дала ему отпор, он бы отступил?

Клэр не могла ответить. Она не хотела все это обсуждать. Голова раскалывалась от боли.

– Позволь мне кое-что тебе сказать: может быть и не физически – подобно тому, что ты испытала, – но мы все жертвы твоего бывшего мужа. Задумайся на минуточку, разве бы мы позволили тебе отправиться в тюремное заключение, не говоря уже о тюрьме, если бы не боялись того, что Тони мог нам сделать?

Клэр недоверчиво уставилась на Кортни, вытирая нос тыльной стороной ладони, и спросила:

– Что ты имеешь в виду под словом «боялись»?

– Я имею в виду, были напуганы. Мы раскрываем все карты, правильно? – Клэр кивнула, и Кортни продолжила: – Мы все знаем, что у Тони есть власть – много власти. Брент не готов уйти на пенсию, и у него нет никакой возможности уйти от Тони. Кроме того, большая часть наших денег завязана на акциях «Роулингс Индастриз», или так было. Мы никогда не обсуждали страх физического возмездия, но Брент убедил меня, что наши жизни и, возможно, жизни наших детей пострадают от тех невиданных последствий, которые наступят, если мы раскроем правду об этой информации.

– И когда вы узнали об этом?

– Незадолго до твоего развода. Файл находился на флешке, которую доставили из офиса Эвергрина. Что-то мне подсказывает, что его там не должно было быть, а Брент не должен был его прочесть.

Клэр повернула голову к мягкой подушке и выдохнула. Медленно. Она села и посмотрела прямо в глаза подруге. Она и в правду потеряла дар речи и чувствовала себя абсолютно не в своей тарелке, в груди бушевала невыносимая буря эмоций.

– Клэр, я понимаю, почему ты мне не сказала. Но мне бы очень этого хотелось. Я чувствовала, что все не так, как кажется на первый взгляд. Честно говоря, я и не представляла себе всю чудовищность ситуации. Я понимаю, что ты не могла ничего мне рассказать.

– Если бы я рассказала, то мне бы не позволили с тобой встречаться. – Откуда-то из глубины вырвалось рыдание, похороненное под гнётом лет. – Ты была мне нужна.

Две женщины обнялись так, как не обнимались никогда раньше. Через минуту Кортни начала смеяться:

– Неужели ты не рада, что проделала весть этот путь для вот такого веселья?

Клэр посмотрела в её честные голубые глаза, но теперь покрасневшие, как и её собственные, и хихикнула:

– Прямо сейчас я не так в этом уверена.

– А я – да. Мне нужно было сообщить тебе, что нам все известно. Что мы понимаем. И если по каким-то причинам ты чувствуешь свою ответственность или считаешь, что заслужила произошедшее… то ты, увы , заблуждаешься. Я уже как-то тебе говорила: я любила и ненавидела твоего мужа. И это, наверно, до сих пор так. Он способен на замечательные поступки. Мы просто никогда не знали, где та грань, за пределами которой он способен на ужасные вещи. – Кортни продолжила: – Клэр, ты святая за то, что любила его вопреки всему. Пожалуйста, никогда не думай, что ты это заслужила. Никто не должен переживать то, что пережила ты. – Кортни покачала головой. – Но я до сих пор думаю – по-настоящему верю, что он любил тебя. Верю, что и ты тоже его любила. Как его друзья, мы беспокоились, что он нужен женщинам только из-за денег. Но относительно тебя у меня никогда не было такого ощущения.

– Как бы мне хотелось все объяснить, – ответила Клэр. – Чёрт, как бы мне хотелось всё это объяснить самой себе. Когда мы встретились, я не знала, кто он такой. Даже после того, как он забрал меня в свой дом, я не знала, кто он такой. Поверь мне, я ненавидела его. Я говорила ему, как сильно я его ненавижу, бесчисленное количество раз. Возможно, всё дело в изоляции – я ни с кем не общалась, только с ним. Да, со временем, я действительно его полюбила или же думала, что полюбила. И он стал лучше, намного лучше. – Клэр улыбнулась печальной улыбкой. – Думаю, это правда. Любовь и ненависть – очень близкие эмоции, обе сильные и всепоглощающие. Когда он оставил меня в тюрьме и даже сегодня я постоянно борюсь с этими двумя эмоциями. – Клэр покачала головой. – Знаю, что это бессмысленно. Просто, когда он был хорошим, то мог быть очень хорошим. А когда нет … Б ыло так… в общем, было постоянно много стресса и давления. – Клэр подумала о Бренте. – Д умаю, ты меня понимаешь. Если бы кто и мог понять, так это ты и Брент. Такой же стресс я видела на лице Брента.

Кортни кивнула.

– Я рада, что ты веришь мне. Мы хотели тебе помочь. Но не были уверены, что это окупится. Дорогая, эти деньги не были выброшенными. Они больше чем просто стоили того.

Клэр выпрямилась. Рот открылся от удивления. В конце концов, она смогла выдавить:

– Боже мой, так это были вы?

Кортни снова кивнула в знак согласия:

– Конечно, заполненное прошение. Только адвокат знает, как это всё заполняется. Брент – адвокат.

Голос Клэр зазвучал пронзительно от удивления и благодарности:

– Позволь мне вернуть тебе эти деньги. Я могу даже сейчас. Я продала украшения.

– Нет. Считай, что эти деньги – расплата. Мы были беспомощны и хотели сделать хоть что-нибудь, чтобы прекратить то, что с тобой происходило. Как ты сказала, это был риск – отличный риск, который окупился.

Клэр снова её обняла.

– Так это правда, Брент и правда мне верит.

– Я же сказала, что да.

– Я знаю, что ты сказала … но он на самом деле верит. Просто, когда он приходил в тюрьму…

Кортни прервала её.

– Его предупредил Тони. Он сказал, что записи из тех комнат для посещений могут быть доступны за определённую плату. А еще то, что посещение строго деловое.

– Тони когда-нибудь смотрел те видеозаписи?

Кортни улыбнулась.

– Не знаю. Брент надеялся, что он смотрел.

– Почему?

– Потому что, когда Брент вернулся домой, он был под мощным впечатлением от тебя. Он не знал, чего ожидать, и не хотел встречаться с тобой лицом к лицу.

– У него не было выбора, не так ли?

– Нет, не было. Но уже после он все равно был рад, что поехал. Он говорил о твоей силе, несгибаемости и решительности. Не знаю, помнишь ли ты, но ты попросила его передать Тони, чтобы тот подал иск о клевете, и что ты была бы рада свидетельствовать перед более обширной аудиторией.

Клэр ухмыльнулась и согласно кивнула – она так и сказала.

– Конечно же, Тони не сказал бы Бренту, чем такой иск обоснован, но Брент знал. А еще он знал, что Тони ни за что не подаст в суд. Ведь это была своего рода глупая манипуляция. Честно говоря, мы не знаем, была ли её задачей причинить боль тебе или Бренту, но, могу тебе признаться, это вдохновило Брента.

– Вдохновило? – задала вопрос Клэр.

– Да, мы поняли ещё до того, как захотели отдалить себя и Калеба от «Роулингс Индастриз». Не теряя силы и находясь вдали от него – в тюрьме, не меньше, – ты стала для нас постоянным напоминанием о том, чтобы мы не сворачивали с этого пути.

– Я рада. Помню, как мне было плохо, когда Брент ушёл.

Глаза Клэр оставались сухими. Она не могла поверить, что у неё была такая поддержка – от самых близких друзей Тони.

После этого разговора две женщины прошли к бассейну и пообедали. Они бездельничали в шезлонгах на пляже и попивали коктейли. Гуляли по берегу и разговаривали обо всём. Клэр даже рассказала Кортни о своих двойственных чувствах по отношению к Тони. Она ненавидела то, что он сделал. Но при этом иногда вспоминала хорошие времена и точно так же скучала по нему. Клэр знала, что он хотел с ней увидеться, и эта идея её пугала. Она не боялась физической угрозы; она делала всё возможное, чтобы избежать повторения той истории. Честно говоря, она подвергала сомнению только свою решительность. Если очаровательный , любящий, дружелюбный Тони приблизится к ней, она не уверена, что сможет ему противостоять.