Текст книги "Правда (ЛП)"

Автор книги: Алеата Ромиг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 42 страниц)

– Ложись.

Она сделала шаг назад, их глаза встретились в потребности к наслаждению. Почувствовав кровать у своих ног, она сделала так, как он просил. Он грациозно последовал за ней на мягкий матрас. Его светло голубые глаза танцевали от желания. Зелёный – голубой контакт закончился, когда глаза Клэр закрылись в ответ на ласки со стороны Гарри. Потом его губы прикоснулись к её мягкой обнажённой коже, исторгая стоны из неё. Его поцелуи начались с её щёк, переходя на шею, плечи и вниз к груди.

Клэр с трудом дышала от ощущений его пальцев, гладящих маленький белый кружевной треугольник, в то время как его язык дразнил её тугие соски. Её спина выгнулась навстречу его прикосновениям, а пальцы смяли его светлые волосы. Она оттолкнула его слегка заросший подбородок от своей трепещущей груди. Ощущения ошеломили её. Она страстно желала большего.

Она поцеловала его голову, узнавая аромат его шампуня и вдыхая его одеколон после бритья. Столько времени прошло. Клэр знала, чего она хочет, и сексуальное нападение на её наэлектризованные нервы заставили её потерять терпение. Она хотела его – сейчас.

Гарри не проявлял такой же спешки, терпеливо лаская, пробуя и массируя её самые чувствительные зоны. Между поцелуями он засыпал её восхищением и комплиментами:

– Ты чудесна. Твоя кожа такая нежная. Я так тебя хочу.

Чем больше он тянул с ней, тем сильнее росло её желание. Никогда ещё первый раз не был таким интенсивным. Никогда ещё Клэр не заставляли чувствовать себя такой желанной.

Её тело напряглось, когда Гарри спросил, на таблетках ли она. Ей не приходила в голову мысль о контрацепции. Противозачаточный имплант, который она привила, по сроку годности давно истёк. К счастью, Гарри был подготовлен. Она не задавала вопроса, почему у него был презерватив. В данную минуту её единственной реакцией было облегчение. Когда они, наконец, соединились, то оба были горячи от чувственного желания.

Её сны казались реальными и возбуждающими. Но реальность была волшебной. Затаённое нетерпение внутри вошло в ритм Гарри, пока её тело двигалось в согласии с его телом. Немного погодя ток перерос в волну. Начиная с пальчиков ног и перемещаясь на север, пока не защекотал кончики волос. Она схватила его за плечи, выгнула дугой свою спину и неосознанно издала глубокий первобытный стон. Взрыв общего чувства унёс их целиком и полностью к пустынному экзотическому берегу, где он вторил ей на таком же примитивном языке.

Как только отголоски страсти спали, она рухнула на грудь Гарри. Клэр казался необъяснимым тот факт, что после такого вечера, полного стресса, она могла ощущать себя расслабленной и удовлетворённой. Её глаза закрылись, так как звук его сердца унес её умиротворённое тело в сон. Обняв её за плечо, он сжал его, сразу же разбудив. Она зарылась лицом в волоски на его груди и пробормотала:

– Я не знаю, какое это значение будет иметь в будущем.

Наслаждаясь его объятиями, она добавила:

– И я на самом деле не знаю, что я хочу, чтобы это значило. Я не ищу «и жили они долго и счастливо», но спасибо тебе за сегодняшнюю ночь.

Он обхватил её двумя руками и уложил нежно себе на грудь. Его голос заставил его грудь вибрировать у её щеки.

– Я тоже не знаю, что ждёт меня в будущем.

Он поцеловал её волосы.

– Однако я не думаю, что смогу продолжать смотреть на тебя также как раньше на кухне Эмбер, когда на тебе надеты те шортики.

Клэр подняла глаза, ахнув от его застенчивой улыбки, когда он продолжил:

– Я имею в виду, теперь, когда я точно знаю, что скрывается под этими шортиками и футболкой.

Клэр покачала головой:

– О, Боже, я не об этом думала.

Она позволила своей руке прочертить путь от мышц его груди вниз к его животу.

– Я, возможно, просто буду краснеть, зная, что прячется под теми вкусными рваными джинсами, которые ты любишь носить.

– Вкусными?

– Ммм… – пробормотала она, слушая его смех.

Его голос стал более серьезным:

– Честно, я тоже не ищу «и жили они долго и счастливо». Но если говорить о твоём спасибо, ты должна быть принимающей стороной.

– П олагаю, я и была.

Он хмыкнул и продолжил:

– Признаюсь, я думал об этом с тех пор, как ты купила своей первый мобильный телефон.

Клэр подняла голову. С этого положения она получила лучший доступ к его нежным голубым глазам.

– Что? Мой телефон, почему?

Гарри усмехнулся, вспоминая сцену:

– Я не знал твоей истории, да и просто ничего не знал о тебе. Меня поразила странность – ты была так рада телефону. Я имею в виду, у всех есть телефоны. Но у тебя практически кружилась голова. Я помню, ты была похожа на ребёнка во время Рождества. В тот момент я сошёл с ума от твоей радости, энтузиазма и невинности.

– Гарри, не нужно обольщаться на мой счёт. Меня едва ли можно назвать невинной.

Он приподнял её подбородок и поцеловал её губы.

– Я не испытываю иллюзий на твой счёт. Невинность относится к отсутствию вины или притворства. Когда ты часто закрываешься, ты подходишь под это описание. Но ты также очень честная и до наивности доверчивая.

Он потёр её подбородок большим пальцем и всмотрелся в её затуманенные глаза:

– Эти качества тоже достойны восхищения. Кроме того, я думаю, ты предоставила мне довольно-таки полную биографию. Ты заслуживаешь того же.

Клэр попыталась подавить зевок, ведь практически рассвело.

– И я расскажу тебе ее в другой раз. Прямо сейчас позволь мне насладиться моментом.

Клэр кивнула, когда снова уложила свою голову ему на грудь.

– Я охотно сама получу удовольствие от момента.

Его руки крепче обняли её мягкие обнажённые плечи. Первый раз за несколько недель она провалилась в здоровый сон без сновидений.

Глава 25

– Из всех животных только человек по-настоящему жесток. Только человек может причинять боль ради собственного удовольствия.

Марк Твен

Лето 1985…

Несмотря на повышение температуры воздуха и влажности на улице, особняк оставался прохладным, даже слишком прохладным. Мари жаждала временной передышки. Эмоции били через край. Вздыхая, она устроилась в одном из комфортабельных шезлонгов, которые заказал Натаниэль для балкона Шаррон, и впитывала солнечное тепло, подняв своё лицо вверх. Лёгкий ветерок смягчал солнечные лучи июня, пока Мари вдыхала свежий воздух сельской местности. Босая и в шортиках, она вытянула свои длинные ноги перед собой и попыталась почитать. Несмотря на прекрасный полдень, было сложно сосредоточиться. В конце концов, врач заканчивал свой последний осмотр Шаррон в один из его ежедневных посещений поместья. Так как у него под рукой была одна или две медсестры в помощь, Мари решила, что лучше предоставить им пространство. Когда он заканчивал, он садился с Мари и мисс Амандой и представлял им свой ежедневный отчёт. Конечно же, если Натаниэль или мистер Самюэль были дома, то они тоже присутствовали на обсуждении. Хотя Мари знала, что Самюэль и Аманда не одобряли её присутствия, она ценила, что они сразу же пресекали свои возражения.

Мисс Шаррон продолжала переживать все предсказания, сделанные врачом. Но, когда Мари прислушивалась к мониторам и видела выражения её лица, она понимала, что мисс Шаррон была готова уйти. Красивая, постаревшая, хрупкая женщина верила в высшее существо, милосердного Господа Бога и небесный рай. После того, как она провела более двух лет у постели женщины, Мари верила, что Шаррон отвергала свой уход в мир иной из-за невидимой связи, удерживаемая на земле цепями любви. Загробный мир, полный красоты и покоя, ждал. Ей просто нужно позволить себе уйти.

Некоторым показалось бы это жестоким, но после тщательного обдумывания Мари и Натаниэль решили быть честными с ней. Несмотря на то, что в её глазах месяцами не мелькало сознание, а её рот больше не произносил ни слова, были моменты, когда, держа её за руки, она на мгновение сжимала их в ответ. Врач объяснил это как всего лишь сокращением мышц. Он привёл доводы, что эмоциональные люди пытаются разглядеть значения в научных явлениях, в которых, по сути, нет никакой другой подоплёки. Мари было плевать на его объяснения. Она верила, что временами Шаррон могла слышать, понимать и общаться любым доступным для неё способом.

Они много раз обсуждали свою речь. Эти обсуждения происходили в комнате Мари наедине – обычно в её кровати. Если Шаррон не покидала этот мир из-за своей связи с Натаниэлем, он должен сказать ей, чтобы она ушла. Не таким образом, как будто он увольняет слугу или работника, но с любовью и пониманием. Он должен объяснить, что он хотел, чтобы её мучения прекратились, а он выживет. Он вновь будет жить. И именно это было частью их споров – он вновь жил. И не только жил, он любил.

Они оба надеялись, что знание того, что у Натаниэля новая жизнь и новая любовь позволят Шаррон шагнуть за грани мира. Она смогла бы уйти туда, где её тело вновь станет работать, где она могла бы улыбаться, петь и, что более важное, где боль, физическая и эмоциональная, прекращала своё существование.

Возможность сделать это подвернулась только две ночи назад, где-то ближе к полуночи. Они сидели в роскошных креслах с высокой спинкой, разговаривая о работе Натаниэля, когда Мари заметила, как веки Шаррон затрепетали, а её руки разжались и сжались вновь. Молча, Мари приблизилась к противоположной стороне кровати Шаррон, и Натаниэль сделал то же самое. Не сговариваясь, они создали круг. Мари вспомнила тепло и силу, которые исходили от Натаниэля. Это так разительно отличалось от прохладной хрупкости Шаррон.

Это один из таких моментов в вашей жизни, в котором время прекращает свой бег. Когда взгляд Мари перешёл от нехарактерно ясных и понимающих глаз Шаррон на чёрный напряжённый взгляд Натаниэля, она почувствовала, как её сердце остановилось и распухло в груди. Именно так всё и произойдёт? Подобно панцирю черепахи, он разлетится на кусочки до того, как успеет вырасти. Боль, которую не могло бы перекрыть ни одно лекарство, вызвала слёзы, которые беззастенчиво полились из глаз Мари. Однако это было до тех пор, пока она не увидела такую же влагу, бегущую из тёмных глаз мужчины, которого она любила, и не почувствовала надвигающиеся рыдания, нарастающие у неё в груди, угрожающие любовному молчанию, заполнившему комнату.

Мари знала, что у неё нет права говорить. О, у неё не было трудностей в том, чтобы управлять Натаниэлем, когда они были одни, но это была его речь. И он должен проделать всё в своей манере. Это могло бы быть единственное мгновение, когда она слышала, чтобы его голос надломился, но она услышала это. Это был подарок, который мало кто получал, запретный взгляд на его сердце и душу.

– Шаррон, всё хорошо. Я хочу, чтобы ты меня отпустила.

Он снова и снова выдыхал, судя по виду, в непропорциональном соотношении к вдохам, которые делал. Наконец, он продолжил:

– Я люблю тебя. Я буду всегда тебя любить. И я знаю, что ты любишь меня. Но ты должна двигаться дальше, для себя, для всех нас. С Самюэлем и Амандой будет всё хорошо. С Антом всё будет в порядке.

Ещё больше вдохов и выдохов.

– И нам будет тебя не хватать, но мы справимся.

Шаррон пожала обе ладони, которые держали её руки. Её глаза как будто перебегали от одного лица к другому. Знала ли она? Давала ли она своё благословение? Они так и не узнали наверняка, но могли верить. Голос Натаниэля приобрёл силу:

– Я никогда тебя не забуду, но я нашёл утешение. Мари вошла в мою жизнь вместо тебя, и она мне помогает.

Ещё несколько вдохов.

– Мы нашли утешение друг в друге.

Когда он замолчал, Мари заговорила:

– Мисс Шаррон, я обещаю заботиться о Натаниэле настолько, насколько он позволит. Он не будет одинок.

Натаниэль перевёл свой взгляд со своей жены на свою спутницу, а именно на её живот. Мари отвела глаза. Он на самом деле хочет открыть ей их секрет? Она не смогла бы сделать этого; вновь решение ложилось на него.

– Шаррон, это может шокировать тебя.

Он улыбнулся сквозь горе; Мари показалось, что она услышала низкий смех.

– Я знаю, потому что я сам был в шоке. Но, дорогая, в этом доме скоро появится ещё один Роулз. Наше имя продолжится. У нас должен родиться ребёнок к началу следующего года.

Поняла ли она? Она снова пожала обе руки. Её глаза, казалось, отмечали каждое слово, и она моргнула два раза. Следующий вдох, который она сделала, был один из самых глубоких, который ей удалось сделать за достаточно долгое время. Ещё одно пожатие их рук, и она уснула. С тех пор Шаррон не просыпалась.

Звук открытия французских дверей за её спиной вернул Мари обратно в настоящее. Она перевела взгляд от обширного зелёного пейзажа на человека, который сейчас маячил за её креслом. Она ожидала увидеть медсестру, и присутствие Самюэля застало её врасплох.

Мари развернулась, её ноги лихорадочно нащупывали её босоножки.

– Мистер Роулз, я не знала, что вы дома.

Его взгляд был напряжённым, пока он устраивался в расположенном рядом шезлонге. Вместо того чтобы заговорить, он перевёл взгляд на голубое небо. Растущее молчание усилило дискомфорт Мари. Был слышен только шелест деревьев на ветру. Наконец, она спросила:

– Вам что-то нужно? Или же вы ждёте, когда врач закончит свой осмотр?

– Тебе нравится этот образ жизни, не так ли?

– Простите?

– Я провёл расследование в отношении тебя. Ты всерьёз полагала, что я позволю кому-то жить в своём доме, заботиться о моей матери и соблазнять моего отца и не знать её прошлого?

Мари резко встала. Она отошла к перилам, обдумывая свой ответ. Если бы это был Натаниэль, и они были бы одни, она бы схлестнулась с ним. Но это был не Натаниэль. И она всегда обращалась к Самюэлю с уважением, очевидно, что взаимной добротой тут и не пахло.

– Мистер Роулз, ваш тон беспокоит меня.

Он встал.

– Правда, мой тон? Мои слова не внушают тебе беспокойства? Тот факт, что я только что обвинил тебя в том, что ты соблазнила моего отца – назвав тебя той, кем ты и являешься – шлюхой.

– Я полагаю, что вы взвинчены до предела из-за болезни вашей матери. Я уверена, что вы не имеете в виду всего того, что вы сейчас говорите.

– Ты ошибаешься. Я имею в виду каждое чёртово слово. Я признаю, что расследование было трудным, с учётом того, что ты не использовала своего настоящего имени.

Она повернулась и уставилась на него, её серые глаза выражали резкий ответ, которому она бы не позволила слететь со своих губ. Он продолжил:

– Мой детектив рассказал мне, что тебя отвергла твоя семья – они не хотят иметь с тобой ничего общего после того, как ты опозорила их, когда ты произвела на свет незаконнорожденного ребёнка!

Её кровь вскипела, она не смогла удержать своих слов:

– У вашего детектива не полная история.

– Когда мой отец услышит об этом, как только моя мать уйдёт, ты вылетишь отсюда ко всем чертям!

– Удачи с этим.

Подбородок Мари вздернулся.

– Ваш отец знает правду. Я рассказала ему всё. И правда заключается в том…

Мари выпрямилась и задумалась. После затяжного молчания, она продолжила с долей большего контроля и меньшей примесью эмоций:

– Правда состоит в том, что вы не заслуживаете того, чтобы знать, что произошло. Это не ваше собачье дело.

Самюэль сделал шаг в её сторону, взбешённый её оскорбительными словами и тоном. Этот разговор мог завести их в огромное разнообразие направлений. К счастью, окончание его останется неизвестным, так как миниатюрная светловолосая медсестра предложила желанный перерыв, вежливо постучав в застеклённую дверь, нарочно создавая как можно больше шума, пока она выходила на каменный балкон.

– Извините меня, мистер Роулз, мисс Мари. Доктор хотел бы побеседовать с вами двумя.

Вид Самюэля сразу бы остановил большинство людей. Его карие глаза горели пугающим напряжением. Многих бы людей испугала их тьма, но не Мари. Без тени сомнения она знала, что может рассчитывать на поддержку Натаниэля. Это знание двигало её вперёд. Она уже видела такие глаза у мужчины, которого любила. Однако они не были направлены на неё, а на мужчину, что стоял перед нею. Возможно, это и была реальная причина ярости Самюэля. У неё была любовь и поддержка, которых он никогда не получал. Жалость угрожала разрушить её негодование, пока страх не накрыл её с головой. Что сделал бы Самюэль, если бы он узнал, что она ждёт ребёнка?

***

Отчёт остался таким же: жизненно важные органы мисс Шаррон продолжали отказывать. Внутривенные вливания поддерживали содержание жидкости в организме, но без питания она может уйти в течение нескольких часов или дней. На этот раз доктор не прогнозировал отсрочки. Самюэль, Аманда и Мари слушали, пока доктор давал объяснения о возможной последовательности внутренних процессов, которые в конечном итоге освободят Шаррон от её земной тюрьмы и, в конце концов, приведут к остановке дыхания.

Все трое сидели в молчании, пока доктор и его персонал собирали свои вещи.

– Мистер Роулз, я ещё раз предлагаю вам, чтобы мои медсёстры остались с миссис Роулз во время этих последних нескольких дней. Это трудное время для всех, кто эмоционально привязан к ней. Мы сможем организовать двадцати четырёх часовые смены.

Натаниэль не присутствовал, предоставив Самюэлю ведущую позицию в принятии решений. Мари села прямо и посмотрела на мистера Самюэля. Она хотела сострадания, понимания и, возможно, даже уважения за её годы работы. Она хотела быть той, кто бы контролировал состояние милой женщины. Вместо этого всё, что Мари увидела, было презрение. Зловещее выражение лица Самюэля отражало его внезапно подвернувшуюся возможность сорвать её планы. Его голос был полон самодовольства и сдержанности:

– Спасибо, доктор. Я полагаю, что это будет лучшим решением. Пожалуйста, пусть ваши медсестры приступают незамедлительно.

Аманда перевела свой взгляд с мужа на Мари и обратно. В конце концов, с напыщенной ухмылкой она произнесла:

– Тогда я думаю, всё улажено. Мари, ты можешь паковать свои вещи. Кажется, обо всём уже позаботились.

– Спасибо, миссис Роулз.

Вопреки их жестокости, Мари вела себя уравновешенно и достойно. Всё-таки они находились в комнате мисс Шаррон. Это было не то место, чтобы затевать споры.

– Я думаю, что подожду возвращения мистера Роулза, прежде чем приступлю к данному делу.

Аманда усмехнулась:

– Мари, ты, возможно, позабыла, но я отвечаю за домашний персонал. У Натаниэля гораздо более важные задачи, нежели возиться с помощниками. В твоих услугах больше не нуждаются.

Игнорируя указание Аманды, Мария подошла к кровати и пожала руку Шаррон. Со слезами на глазах, Мари с уважением кивнула медсёстрам и, собрав всё своё самообладание, направилась к выходу из комнаты. Ей нужен глоток свежего воздуха. День был прекрасным. Её целью был бассейн или может быть сады, любое место подальше от Самюэля и Аманды.

Мысли Мари вертелись, пока она приближалась к парадной лестнице, спускающейся к роскошному входу. Пространство внизу ярко сверкало и было полно света, высокий потолок искрился от отражающихся золотых блёсток, сияющих над большой горящей люстрой. Этажом ниже солнечный свет проникал сквозь фацетированное стекло, создавая призмы цвета. На мгновение Мари остановилась у перил, загипнотизированная танцующими радугами на отражающемся глянце мраморного пола. Казалось, что красивое фойе пребывало в неведении, что смерть притаилась в тени.

После того, как она спустилась на несколько ступенек, резкий голос Самюэля остановил её движение. Схватившись за перила, она по-прежнему смотрела перед собой, отказываясь обернуться и посмотреть на него. Его слова дошли до неё, громкие и чёткие:

– Я оценю, если ты вспомнишь, что персонал использует «чёрную» лестницу.

Когда Мари предпочла не отвечать, Самюэль подобрался поближе, спустившись на несколько ступенек:

– Я к тебе обращаюсь.

Её глаза выстрелили осколками ненависти сквозь влагу, которую она пролила за женщину, оставшуюся наверху.

– Я могу уверить вас, что я вас услышала. Вы хотели бы, чтобы я поднялась для того, чтобы могла вновь спуститься?

– Я хочу, чтобы ты поднялась для того, чтобы ты могла выполнить задание, которое моя жена дала тебе.

Мари отвернулась и, шумно выдохнув, продолжила свой спуск. На этот раз он остановил её движение, крепко схватив за её правую руку, когда встал на её пути.

–У моего отца много важных дел на его работе, и ему не нужно ещё и заботиться о трудоустройстве слуг.

Сильное ударение, сделанное им на последнем слове, не осталось незамеченным.

Мари с вызовом вздёрнула подборок. Она прямо посмотрела в глаза Самюэля.

– Я в курсе его забот.

– О, неужели?

Она ничего не должна Самюэлю. Но, тем не менее, она надеялась, что её знание остановит его нападки, хотя бы на мгновение.

– Да, твой отец сейчас на встрече с мистером Клаусоном и мистером Мэтьюсом. Именно поэтому он не смог присутствовать здесь во время осмотра доктора. Однако он планирует быть дома, как только сможет. Ваш сын также будет тут.

Самюэль хмыкнул:

– Да, полагаю, правду говорят. Если ты хочешь знать всё о человеке, – он сделал паузу, – раздели с ним подушку.

Мари вырвала свою руку и попыталась обойти преграду, которую создал Самюэль. Призмы света и цвета продолжали танцевать на полу далеко внизу.

– Мы хотим, чтобы ты убралась до того, как он вернётся домой.

И это не было просьбой.

Мари снова развернулась.

– Я не покину этот дом до тех пор, пока ваш отец не попросит меня об этом.

– То есть ты на самом деле полагаешь, что останешься после того, как моя мать уйдёт?

– Я думаю, вы не уважаете свою мать, говоря о ней так, как будто она уже на небесах.

Его ярость была вызвана несколькими источниками. Болезнь его матери и надвигающаяся смерть были несправедливы. Она заслуживала гораздо больше, чем получила. Она заслуживала любовь и доброту, что-то, что Самюэль не мог представить, она когда-либо получала со стороны его тирана-отца. Пока он смотрел на тщеславное выражение лица Мари, он хотел стереть его с её аккуратненького личика насильственным путём. Он никогда не бил женщину, но он испытывал сомнение по поводу настоящего статуса этой женщины. Веря, что она была ничем иным, как шлюхой-золотоискательницей, Самюэль задавался вопросом, как Натаниэль мог быть обманут этой сукой. Самюэль пришёл к выводу, что это произошло из-за увеличивающегося стресса внутри Корпорации Роулз и ухудшения здоровья Шаррон. Борясь со своими выходящими из-под контроля инстинктами, он снова дотянулся до её руки:

– Я не уважаю её, когда ты трахаешь моего …

Входная дверь открылась, и призмы рассеялись в потоке света. Громкие, злые голоса Самюэля и Мари отражались в огромном фойе и выше. Внимание Натаниэля и Антона сразу же выхватило двух людей, стоящих на середине парадной лестницы.

Громкий голос Натаниэля перекрыл два голоса, идущих сверху. Он увидел покрытое слезами лицо своей любви и угрожающее выражение лица своего сына:

– Что, черт возьми, происходит??

Он наблюдал за тем, как лицо Мари обратилось к нему с выражением явного облегчения.

Следующее мгновение оно будет проигрываться в его голове снова и снова. Рука Самюэля держала руку Мари. Она развернулась в сторону Натаниэля. Антон кинулся вперёд, как будто предчувствовал будущее. Аманда появилась у перил сверху, по-видимому, чтобы узнать, что за переполох. Но нет, как это ни прискорбно, у неё была своя собственная задача. Голос его невестки разнёсся по фойе:

– Доктор сказал, что мы все должны собраться в комнате Шаррон; время практически пришло.

Самюэль рванул вверх, к своей жене. Законы физики необратимы. Толкнул ли он Мари? Нет, она одновременно вырвалась из его захвата. Закон сохранения энергии гласит, энергия не может быть создана или уничтожена. Она может только изменять форму или переходить от одного предмета к другому. По мере того, как два разгневанных человека сорвались с исходной точки, каждый из них использовал сдерживаемую движущую силу, чтобы ускорить себя в своих собственных желанных направлениях.

Лестница, на которой стояла Мари, была, может, около десяти или одиннадцати дюймов шириной. В своей спешке добраться до Натаниэля её нога в босоножке оступилась на ступеньке. В замедленном движении Натаниэль беспомощно наблюдал, как его новая любовь и жизнь их будущего ребёнка падают вниз. Её тело беззащитно крутилось, ударяясь о каждую ступеньку с увеличивающейся скоростью и силой, пока она приближалась к мраморной площадке.

Ловкость и быстрота реакции Антона позволили ему добраться до неё до того, как она встретилась с каменным твёрдым полом. Несмотря на это, Натаниэль, Аманда, Самюэль и различные любопытные слуги ахнули от ужаса и беспомощно смотрели на то, как Антон держал обмякшее тело Мари.

Глава 26

– Самое ценное обладание, которое когда-либо получал мужчина в этом мире – это женское сердце.

Джозайя Г. Холланд

Клэр медленно проснулась, наслаждаясь ощущением мягких роскошных простыней на своей обнаженной коже. До того, как её разум смог бы определить её местонахождение, она счастливо закуталась в простыни. Внезапно её коленка дотронулась до тёплой ноги. Клэр ахнула и замерла. Только в нескольких дюймах от себя она услышала незнакомые звуки ритмичного дыхания и почувствовала исходящее тепло. Открыв глаза, она увидела спутанные светлые волосы Гарри. Какое-то мгновение её мозг прокручивал эпизоды из прошлой ночи, пока её колено бездумно двигалось вдоль ноги Гарри. Так много времени прошло с тех пор, как она просыпалась с кем-то рядом. Она улыбнулась и нашла приятным ощущение мягких волосков на его ногах, соприкасающихся с её гладкой кожей.

Развернувшись к часам, Клэр сфокусировалась и разобрала цифры: 10:27. Сначала она удивилась, куда же делось утро. Потом она вспомнила, как восход прочертил тёмное небо, когда они, наконец-то, поддались истощению и сдались на волю сна. Отказываясь от идеи покинуть их безопасное убежище, Клэр мирно закрыла глаза, свернувшись клубочком рядом с Гарри, наслаждаясь близостью.

В закоулках своего разума она воскресила признание Гарри: он предвкушал то, как они будут вместе с тех пор, как она купила свой первый мобильный телефон. Улыбаясь, она размышляла о своих первых мыслях об их связи – когда Гарри впервые пригласил её поиграть в видео игры. Хотя она сказала Кортни, что её притягивает его анти-Тонизм; она призналась самой себе, что его непоколебимая доброта, забота и поддержка привязали её.

Улыбаясь в свою подушку, она вспомнила мастерство Гарри в постели. До Тони она пребывала в сексуальном раздрае. Саймон был в её жизни много лет назад до того; и они были просто детьми. Между этими двумя было несколько безликих, ничего не значащих мужчин. Без сомнения, сексуальные способности Тони были безграничными. Тем не менее, пугающее напоминание его нетрадиционного представления в её жизни и постели омрачало каждое положительное воспоминание.

Удовлетворённая умениями Гарри, Клэр укуталась мягкими простынями, получая удовольствие от его тепла, и то всплывала, то уплывала за грани своего сознания.

Около одиннадцати Клэрпроснулась, когда Гарри выбирался из кровати. Её пострадавшее самоуважение терпеливо ждало, когда он вернётся. Когда он этого не сделал, она высвободила себя из тёплого кокона, робко завернулась в халат и побрела в гостиную.

Настороженно входя в светлую комнату, Клэр обнаружила, что Гарри стоит в лучах солнечного света и смотрит через большое окно. Сверкающий открывающийся вид, переполненный зданиями и переливающимся морем, заполнял большую часть окна за его силуэтом. Вопреки красивому виду, взгляд Клэр сосредоточилась на твёрдом торсе Гарри, подтянутом животе и прекрасно сидящих потертых джинсах. Это были те самые джинсы с прошлой ночи, на которых сейчас была расстегнута верхняя пуговица и они отлично обхватывали его бёдра. Пока она восхищалась открывшимся видом, она заметила, что отсутствует намёк на присутствие боксёров. Внезапные мысли об их местонахождении заставили её внутренности напрячься. Если они всё ещё в спальне – это значит – под его джинсами…

Усмехнувшись, Клэр покачала головой и прислушалась, как Гарри разговаривал по своему блэкберри.

– Вот и отлично, пришли мне е-мэйл, и я просмотрю. Нет, это может подождать до понедельника. Удостоверься, что Л и знает. Вчера?

Нет, я не знал. Пусть Л и позвонит мне, как только сможет. Спасибо, Рейчел. Я просмотрю сегодня позже.

Он повернулся и увидел Клэр.

На мгновение она испугалась, что то, что она подслушивала его телефонный разговор, огорчит его. Однако беспокойство рассеялось, когда глаза Гарри посветлели, и улыбка расплылась на его красивом лице. Медленно он подошёл ближе, не отрывая своих блестящих глаз от неё.

Хотя он говорил по своему блэкберри, выражение его лица всколыхнуло чувства Клэр из прошлой ночи. Он произнёс:

– Да, пересылай всё на мою личную почту. Я смогу просмотреть всё через телефон.

Его брови взлетели вверх, когда он приблизился и положил конец разговору:

– До свидания, Рейчел. Ты знаешь, как меня найти.

Он нажал на кнопку завершения разговора и бросил телефон на диван.

Изменение в выражении лица Гарри уменьшило неуверенность Клэр по поводу прошлой ночи. Внезапно она перестала контролировать своё выражение лица. Больше на ней не было маски, её щёки непроизвольно покраснели, а уголки её губ поползли вверх. Она вспомнила вопрос Кортни: он заставляет тебя смеяться? Она знала ответ и на мгновение раздумывала над тем, чтобы позвонить своей подруге и закричать: ДА, он это делает! Однако её желание остаться в объятиях Гарри взяло вверх.

– Привет, красотка ! Я позвонил в обслуживание номеров и заказал кофе. – Мужчина приобнял её за талию. – Он скоро будет здесь.

Гарри был так близко, что Клэр нужно было смотреть вверх, чтобы увидеть его голубые глаза.

– Звучит прекрасно. Поздновато для первой чашки.

Прикасаясь губами к её лбу, он спросил:

– Ты хорошо спала?

Её руки обхватили его торс, которым она восхищалась, и Клэр прошептала:

– Хмм, хорошо. А ты?

– Намного лучше, чем если бы я спал на том диване.

Клэр усмехнулась ему в грудь, обдумывая множество вопросов. Что это будет значить для их дружбы? По правде говоря, она не искала чего-то долгоиграющего. И она не хотела причинять ему боль, но с эгоистичной точки зрения близость ощущалась прекрасно. Каждой своей частичкой она жаждала большего из того, что они разделили.

– Гарри, – начала она робко, – может быть нам стоит поговорить о…

Его рука нежно приподняла её подбородок, останавливая её слова. Когда их губы встретились, её слова затихли.

– Как насчёт того, чтобы поговорить позже?

Клэр не обсуждала и не думала. Вместо этого, она кивнула, а её тело физически отреагировало без всякой скромности. Его руки развязали пояс её халата и медленно сдвинули ткань с её плеч. Когда тот упал к её ногам, она потянулась к его теплу и защите. За границей его джинсов, Клэр чувствовала усиливающуюся эрекцию, растущую в районе её бёдер.