Текст книги "Точка опоры"

Автор книги: Афанасий Коптелов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 44 страниц)

Горький разгладил усы. Ленин указал на стулья возле круглого столика, сам сел по другую сторону и приготовился расспрашивать о последних московских новостях, о настроении в рабочих районах, о готовности к решительной схватке. Горький, рассказывая, сунул правую руку в карман пиджака, где у него лежал портсигар из карельской березы, но Мария Федоровна предупредила его чуть заметным толчком локтя: Ленин не курит, и нельзя без разрешения. И Горький, прикрывая рот широкой ладонью, глухо кашлянул. Еще и еще раз.

"Кашель больного", – снова отметил про себя Владимир Ильич, тут же переспросил:

– Итак, говорите, создаются боевые дружины? Очень своевременно! И, знаете, ссыльные – подумать только! – в далеком Якутске показали пример в известном смысле баррикадных боев. Помните по прессе? С охотничьими ружьями да топорами засели в доме якута Романова! И держались больше двух недель, пока не кончились припасы. Вот подлинные герои! Я по сибирской ссылке знаю одного из тех баррикадистов. Курнатовский. Чудесный товарищ! Вот бы кого вам повидать.

– Хороших людей на Руси много.

– Этот особенный. Чистейший. Честнейший. Непоколебимый. С такими, как он, да еще с такими рабочими, как Бабушкин, революция не может не победить. Вот о каких людях надобно писать романы. Хотя что я говорю? У вас же есть более близкий пример – Петр Заломов.

– Я думаю об этом, Владимир Ильич. Народ ждет от литераторов героических образов. И у меня, ей-богу, руки чешутся, хочется писать. Как только смогу надолго привязать себя к письменному столу.

– Вот это хорошо! Это ваш долг! И я думаю, – в глазах Ленина блеснула теплая улыбка, – Мария Федоровна при первой возможности поможет нам привязать вас к столу. Не так ли?

– Как смогу... – улыбнулась Андреева.

– А вы по-женски, настойчивее. Партии нужны такие книги... Но мы с вами отвлеклись в сторону. – Ленин подался грудью поближе к Горькому. Так где же московские рабочие создают боевые дружины? Нам нужно знать все.

– На Пресне. А в подпольной мастерской Московского комитета мастерят бомбы!

– Даже у нас в квартире ящики с запалами да бикфордовы шнуры, сказала Мария Федоровна, гордясь смелостью и решительностью мужа. – У Алексея в столе патроны.

– А не рискованно ли сие? – насторожился Владимир Ильич. – Для вас обоих.

– Ничуть не рискованно. Право слово. – Горький, подергав усы, улыбнулся. – Нас охраняют такие молодцы! Не люди – богатыри!

– Кавказская боевая дружина! – пояснила Мария Федоровна.

– Двенадцать... Не апостолов, понятно, а, так сказать, мушкетеров. Во главе с Чертом!

– Это кто ж такой? Самый отважный?

– Смелей его не сыскать. Нас от Кремля отделяют только Моховая улица да Александровский сад. И наши молодцы дежурят в квартире. Ночами спят поочередно. Кто на диване, кто на шкуре белого медведя в моем кабинете.

– Похвально, что Московский комитет позаботился! Но и сами будьте всегда начеку. Говорю об этом только потому, что каждый из нас должен помнить об ужасной гибели Баумана. Ох, как нам недостает его! Расскажите-ка о похоронах.

...В свой последний день Николай Эрнестович, освобожденный из Таганки, по взбудораженным улицам Москвы спешил привезти демонстрантам красное знамя. И тут из какой-то подворотни выбежал черносотенец, подосланный охранкой, ударом обломка водопроводной трубы свалил его насмерть.

Хоронила Баумана вся рабочая, вся прогрессивная Москва. Улицы были переполнены небывалым людским потоком: более трехсот тысяч москвичей отдавали последний долг отважному Грачу. Впереди и по бокам колонны шли, крепко взявшись за руки, дружинники с красными повязками на рукавах. Так они охраняли похоронную процессию в течение девятичасового пути до самого кладбища. Оробевшие перед грозой, черносотенцы попрятались в подворотни.

Впереди красного гроба – полторы сотни венков. Рассказывая об этом, Горький умолчал, что на одном из них алела траурная лента: "От М. Горького и М. Андреевой – товарищу, погибшему на боевом посту".

Скорбно звучало тысячеголосое "Вы жертвою пали...". Реяли на ветру триста знамен. На одном из полотнищ жгучей молнией сверкали слова: "Долой самодержавие".

Поравнялись с Художественным. Там в этот час репетировали пьесу. Вдруг на сцену вошел рабочий с ружьем, закинутым на веревке за плечо.

– Что же это вы, граждане? – спросил с укором. – Народ хоронит Баумана, а вы тут игрой занимаетесь!

Репетиция прекратилась. Актеры, поспешно одевшись, выбежали и, отыскав Качалова, шедшего за гробом, влились в колонну...

– Рабочий, говорите, с ружьем? – переспросил Ленин. – Это знаменательно! Рабочие провожали своего трибуна с оружием в руках! Завтра они будут сражаться на баррикадах.

– Москва готовится, – снова подтвердил Горький.

– Бомбами да гранатами запасается – это отлично! А вот своей большевистской газеты там у вас до сих пор нет. Как же это так, а?

– Будет газета! – сказала Мария Федоровна. – Со дня на день начнет выходить "Борьба".

– Жаль, Саввушки нет, – вздохнул Горький. – Уж теперь-то пригодились бы его тысячи.

– Как же это он? – прищурился Ленин. – Понятно, между двух стульев пытался сидеть, но... Отчего же этот выстрел?

– Затравили родственники, – снова вздохнул Горький. – Умный был человек. Высокообразованный. Понимал, что капитализм – перед закатом. Ленина читал.

– Даже так? – Владимир Ильич сдержал усмешку. – И что же он?

– Говорил: "Довольно убедительно. Неизбежно все". Называл зорким. Об эсерах же не мог слышать – ругался. А для нашей партии давал по две тысячи в месяц. Так, Маруся?

– Это только через меня. А через Красина, Баумана...

– Воистину белая ворона в черной стае! – сказал Ленин.

– А жена да компаньоны-родственники считали, что сыплет миллионами, продолжал Горький. – Навалилась на него этакая анафемская свора купцов и фабрикантов. Затравили до смерти!

– Отстранили от дел, объявили недееспособным, – уточнила Мария Федоровна. – Саввушка и не вынес позора. Не смог вырваться из проклятого круга.

– О нем уже сказки складывают! Ей-богу. Сам слышал. Говорят: "Ушел в революционеры". Вот как!

Андреева вспомнила о страховом полисе на сто тысяч. Покойника она в свое время предупредила, что передаст в кассу партии. Полис на предъявителя. Кажется, просто было бы получить. Но каким-то путем прознала вдова. Без суда, видимо, не обойтись.

– Найдите опытного и, главное, честного адвоката. – Ленин, на секунду задумавшись, прошелся по комнате. – А с нашей стороны поручим вашему приятелю – Красину. Не возражаете? Хотя вы наш давнишний финансовый агент, а Леониду Борисовичу все же сподручнее. Но судебная процедура отнимет немало времени...

– На первые номера деньги есть, – поспешила Мария Федоровна обрадовать Владимира Ильича. – Десять тысяч дал Скирмунт, Алешин приятель.

– Скирмунт? – переспросил Ленин. – Приметная фамилия. Книжный магазин "Труд"? Да? Помнится, мы ему посылали "Искру".

– Присылали. И неоднократно, – подтвердил Горький. – Вовремя, знаете, вернулся мой друг из ссылки. А скуповатым оказался. От богатого наследства мог бы прибавить.

– Но он согласился стать официальным редактором "Борьбы", – напомнила Мария Федоровна. – Это большое одолжение. И смелость с его стороны.

– Да, это очень важно, что и редактора уже нашли, – похвалил Ленин. Молодцы, москвичи!

– А вот в сотрудники, Владимир Ильич, хотелось бы записать вас, сказал Горький. – Это наша общая просьба.

– В ближайшие сотрудники, – подчеркнула Андреева.

– От сотрудничества не отказываюсь. Записать можете, но только в порядке алфавита. Не иначе. А в первую очередь, – по лицу Ленина промелькнула теплая улыбка, – Алексея Максимовича. Договорились? Вот и хорошо. И не забудьте Луначарского. Этот успеет и в "Новую жизнь", и в "Борьбу":

Горький, кивая головой, опять сунул руку в карман. Мария Федоровна бросила на мужа укоризненный взгляд.

Ленин рассмеялся:

– Не надо больше останавливать. Теперь можно курить. – Достал часы. Да, сколько угодно. Я скоро уйду отсюда. Пепел можно – на газету. А лучше – вон на рукопись Бальмонта: все равно его стихи нам уже не ко времени. Да и не к лицу "Новой жизни".

Опираясь руками о кромку стола, он встал, наклонился к собеседникам и доверительно прошептал:

– Нам нужно срочно провести совещание Цека. Сегодня вечером. Нет ли у вас надежной квартиры?

Горький и Андреева переглянулись, враз ответили:

– Можно у нас...

– Где это у вас?

– Вообще-то хозяин квартиры Пятницкий, – сказала Мария Федоровна.

– Надежный человек, – добавил Горький. – Могу поручиться.

– Да, – спохватился Ленин, – вы ведь уже большевик, а я до сих пор не поздравил. Извините. – Со всей силой сжал руку Алексея Максимовича, опять как бы раскаленную огнем. – От всей души! От Центрального Комитета!.. И большущее спасибо за былую поддержку наших нелегальных газет "Вперед" и "Пролетарий"! Без вашей помощи нам было бы трудновато.

– Какая моя помощь... Больше вот она, Маруся...

– А Марию Федоровну мы уже благодарили в свое время. Так, говорите, можно у Пятницкого?

– У нас, – поправил Горький. – Две комнаты там наши. И нам есть куда удалиться.

– Зачем же удаляться членам партии? – Ленин, обойдя стол, тронул за плечо Горького. – Нет, батенька мой, принимайте участие наравне с членами Цека. И вы, Феномен. Неплохой псевдоним мы в свое время для вас придумали?.. Вот и хорошо, что нравится. А скоро псевдонимы нам и не понадобятся. Да, да, по секрету, – опять понизил голос до шепота, – скажу: будет практически обсуждаться вопрос о вооруженном восстании. Теперь каждый день, каждый час дорог. Да. У нас, друзья мои, все впереди. И бои, и победы. Впереди наша окончательная победа!

Станция Издревая

1967 – 1977