Текст книги "Птичка-в-клетке (СИ)"
Автор книги: Noremeldo Arandur
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 39 страниц)
Всё это не только привело Феанаро в гнев, но и препятствовало Исходу, потому что всё тонуло в бесконечных спорах (Феанаро не уступает не только потому, что право за ним – Нолофинвэ, желающий плыть первым, не имеет опыта в вождении судов, который Первый Дом приобрёл на долгом пути вдоль берега Валинора, и, пересекая Великое Море близ кромки Льдов, Нолофинвэ мог бы просто утопить те суда; а Хэлкараксэ Феанаро считает непреодолимым). Если судить по хронологии «Анналов Амана» и «Серых анналов», нолдор сидели и спорили в Арамане около семи лет по солнечному счёту. Если бы Феанаро не уплыл, а продолжал споры, Моринготто захватил бы Белерианд: ко времени, когда Первый Дом достигнет Белерианда, Моринготто уже начал его завоевание. Если бы Феанаро, уплыв, отправился назад и постепенно перевозил Младшие Дома, то была бы предотвращена гибель нолдор во Льдах, но вместо этого погибли и попали в плен множество синдар и фалатрим: нолдор в Арамане слишком задержались из-за споров. Пришедшие через Лёд были в гневе и обиде на Дом Феанаро за то, что были оставлены, но к этому привели действия как Нолофинвэ, так и многих нолдор Второго и Третьего Дома…
Комментарий к 5. Замыслы.
Так как примечания слишком длинные и не помещаются здесь, смотрите их в конце главы.
========== 6. Тайны. ==========
С первыми проблесками утра Саурон постучал в дверь к Ламмиону.
Ламмион уже пробудился, умылся и был готов отправится на охоту, хотя ему так до конца и не верилось, что его в самом деле отпустят. Да и на кого можно охотиться в пределах Острова? Разве что на орков, летучих мышей, да волколаков. Что ж, если ему дадут лук, Саурон кого-то недосчитается, пусть урон и будет невелик. А если ему разрешат выехать за пределы – как ни мала была возможность, но эльф попытается бежать. А другие останутся… Линаэвэн, Нэльдор, Арохир… Но если только будет хоть малейшая возможность бежать, ее нельзя упустить.
Услышав стук в дверь нолдо встрепенулся, но вместо того, чтобы броситься к двери замер, пропуская несколько ударов сердца, и стараясь подавить волнение.
Волк же терпеливо ждал, пока Ламмион откроет.
– Надеюсь, ты хорошо отдохнул, мой гость, – мягко приветствовал эльфа Маирон, когда тот наконец появился в дверном проеме. – Пойдем, я провожу тебя до ворот.
Ламмион решительно шагнул вперед и рука об руку с Сауроном, словно с одним из эльфов, пошел по коридорам к длинной лестнице, ведущей вниз, спустился по каменным ступеням и оказался на крыльце центральной цитадели крепости.
***
Когда умаиа и эльф удалились из крыла, где жили “гости”, в комнату Линаэвэн постучали.
– Посмотрите в окно госпожа, – говорила присланная рабыня не поднимая глаз. – Ламмион уезжает на охоту, и Господин Маирон хочет, чтобы ты видела это и знала, что никакого обмана нет.
Поклонившись рабыня сразу же ушла.
***
Теп временем во дворе Волк подвёл Ламмиона к оседланной низкорослой горской лошадке.
– Всё снаряжение для тебя собрано: лук со стрелами, копьё, еда на сутки и тёплое одеяло. Уздечка зачарована так, что ни один из слуг и рабов Севера не осмелится напасть на тебя. Езжай куда пожелаешь, гость мой, и удачной тебе охоты. Однако если через сутки ты не вернёшься, на воротах моей крепости повесят одного из пленников. Быть может, твоего брата. – Волк бил наугад: Нэльдор и Ламмион не выглядели лучшими друзьями, не были похожи, но, всё же, что-то их связывало, возможно, они были близкими родичами. – А может быть, кого-то иного, – продолжил Волк. – Но я не хочу тебя торопить с возвращением: не бойся, пленника не убьют сразу, его прибьют к одной из воротин гвоздями. Так что у тебя будет дополнительных суток двое-трое, прежде чем он умрет.
Волк говорил мягко, а Ламмион стоял спиной к зданию, и из окон беседа не казалась враждебной.
– Впрочем, ты можешь не вернуться вовсе, Ламмион, но тогда ты будешь знать, что твоя свобода оплачена чьей-то мучительной смертью. Хотя, возможно, у нас с тобой куда больше общего, и ты сможешь спокойно жить и наслаждаться жизнью с этим знанием.
Ламмион слушал умаиа похолодев. Он ждал иного. Ждал, что Саурон рассчитывает на свою стражу, на орков, на тёмных тварей в долине – возможность уйти от них совсем мала, но, всё же, есть. Но выяснилось, что уходить и прятаться от Темных не будет нужды, Саурон сам дал ему защиту… Так, должно быть, и защищают сломленных пленников, что соглашались служить Северу – чтобы их по пути к своим не убила первая встречная шайка. И что же делать? Отказаться сейчас? От оружия, от охоты, от… шанса?
– Я еду, – кратко ответил эльф.
У него будет не только конь, у него будет оружие. За убитых врагов тоже замучают другого? Этого в договоре не было, так что вряд ли (о том, что нападать на слуг хозяев “гостю” не пристало Ламмион не подумал). Но у него был конь. И лук. И выбор.
Волк дружелюбно усмехнулся и подал знак, чтобы для Ламмиона открыли ворота; а потом дождался, пока нолдо сел верхом и отправился на свою охоту.
Тогда Волк развернулся, чтобы идти в крепость, увидел Линаэвэн, стоящую у окна своей комнаты и помахал ей рукой:
– Доброе утро! Увидимся за завтраком!
– Да помогут тебе Валар, Ламмион! – прошептала тэлэрэ, смотревшая вниз из окна.
***
Волк легко взбежал по лестнице, поднялся в крепость и направился к балкону, находящемуся под самой крышей, прямо над покоями Маирона. На балконе уже стоял стол, сервированный к завтраку – душистые оладьи, сметана, ягоды, молоко, выглядели так мирно, словно эта крепость по прежнему принадлежала эльфам.
Почти сразу за Маироном на тот же балкон орки вывели Линаэвэн.
– Доброе утро, – улыбнулся умаиа. – Как отдохнула?
Улыбка Саурона для Линаэвэн не предвещала ничего хорошего. Сегодня её настрой был иным, чем вчера, когда она надеялась, что от “гостей-то” умаиа не узнает ничего важного. Теперь же дева знала, что из-за их вчерашнего неосторожного поведения других будут допрашивать – “гости” больше не выглядели хотя бы отчасти безопасными. Можно было бы сослаться на то, что Нэльдор проговорился так как был юн и неопытен, но она-то – нет. И тем не менее даже ее, древнюю эльдэ, Саурон смог подловить. Как быть теперь, как будет правильно поступить? Стоило ли ей отказаться быть “гостьей” и то же передать Нэльдору? Но его не было рядом. Тогда, ей нужно самой отказаться от “гостей”? Но Линаэвэн не была уверена, что выдержит допросы в подземелье, а меж тем, в “гостях” от неё пока не требовали ничего неприемлемого.
– Вчера я уснула от утомления, но более мне не придётся бороться с усталостью, – наконец неторопливо ответила дева.
– Рад, что ты отдохнула, Линаэвэн, – гостеприимно улыбнулся умаиа. – Присоединяйся к завтраку. Другие гости вчера легли поздно, они пока еще отдыхают.
Как тэлэрэ и полагала, Саурон улыбался ей и изображал приветливость, при этом готовясь ударить: её имя, что она вчера скрывала, уже стало известно Тнмным. Более того, умаиа сказал “другие гости”… значит, не один Нэльдор теперь был в этой паутине. Быть может именно эти новые “гости” поддались на провокацию и невольно назвали ее имя? Или она недаром боялась, что оставшегося одного Нэльдора снова на чем-то подловят? Или ее имя вырвали у кого-то под пыткой? Линаэвэн чуть сжала губы.
– Арэнэтвэн, – поправила она. – Теперь и здесь меня зовут так. Пусть тебе и стало известно, как звали прежде.
– Хорошо, – откликнулся Волк. – Я запомню твое предпочтение. Ты так и будешь стоять в дверях?
Линаэвэн совсем не нравилось происходящее. Вчера она села за один стол с врагом ради помощи Нэльдору, а сегодня? Садилась потому, что может оказаться слишком слабой, чтобы вынести пытки? А окажется ли достаточно внимательной, чтобы за завтраком не угодить в одну из ловушек? Если не считать ловушкой само приглашение. Но если сейчас она не сможет избежать хитрости Саурона, сможет ли, когда к коварству добавится боль? Тэлэрэ должна была сберечь тайну Нарготронда. И сказанное в письме. Помедлив, дева всё же, прошла вперед и ничего не говоря села за стол, хотя ей очень хотелось спросить, что именно Саурон понял из её имени, а так же узнать об участи ее товарищей.
Линаэвэн села за стол, и Волк, улыбнувшись, налил ей стакан еще теплого молока.
– У меня есть несколько дел на сегодня, и я не смогу провести всё время с тобой. Но ты вчера выразила желание посмотреть карты, так что после завтрака я оставил все дела, и мы сможем сделать это.
Как и вчера, Линаэвэн старалась обдумывать каждый шаг. Выпив молока, она погрузилась в размышления: что она могло бы сказать Саурону с картой в руках, так, чтобы это не стало подсказкой для него? Очень немногое. Но всё же могла.
– Да, я вчера желала посмотреть карты, – ответила наконец дева.
– Хотя ты и из тэлэри, – какая это была редкость, тэлэрэ в его землях! Владыка будет заинтересован, – Тебе пора бы ускориться, моё время не безгранично. – Волк говорил мягко, но в его тоне проскользнуло едва уловимое глухое рычание, даже еще не угроза, но прорывающееся недовольство. Маирон придвинул к себе стеклянную вазочку с творогом, украшенную ягодами. Такая же стояла перед Линаэвэн.
– Вчера ты говорил, что мы можем потянуть время, – заметила в ответ Линаэвэн. Торопиться она не желала: в спешке легче допустить ошибку.
– Я говорил, что пока вы мои гости, я не отдам приказа о допросах, и тем вы можете тянуть время для остальных. Не переиначивай мои слова. Или сама не заметишь, как станешь хорошей ученицей Отца Лжи, – засмеялся Волк.
Линаэвэн нахмурилась. Когда Нэльдор согласился стать “гостем”, Саурон не говорил тех слов, что произносил ныне; правда, не утверждал и иного – говорил просто о времени. Объяснять же теперь “Я поняла тебя так”, было бесполезно. И по тому Линаэвэн лишь покачала головой и тоже отведала творога.
– Пока ты отдыхала, у нас произошли некоторые изменения, – продолжил Маирон. – Еще двое пожелали стать моими гостями. Время было позднее, так что я не успел поговорить с ними, они до сих пор отдыхают. С Нэльдором же мы вчера замечательно провели время, рассматривая звезды в трубу. – О паре которая пришла и в ту же ночь вернулась в подземелье Волк упоминать не стал.
– Замечательно провели время, – повторила Линаэвэн. Сумел ли Саурон извлечь из того пользу? Тэлэрэ решила спросить, хотя и сомневалась, что умаиа скажет ей правду. – И вы всё это время только рассматривали звёзды и говорили о них же?
– Да, – Волк кивнул с легкой ноткой удовлетворения от хорошо проделанной работы. – Я учил Нэльдора, как следить за путями звёзд, как записывать наблюдения.
Линаэвэн была удивлена услышав это, но старалась оставаться настороже. Ей казалось вероятным, что умайа специально говорит так, чтобы она расслабилась и потеряла бдительность. А ведь … трубу, в которую они смотрели, скорее всего, сконструировал Ангарато, в дар старшему брату… Теперь же ей пользуется Саурон.
– Не ожидала, что тебе интересны звёзды, – ответила Линаэвэн. Тема казалась безопасной, но дева все равно была напряжена, помня, что это впечатление могло быть обманчивым.
– Не особо интересны, – усмехнулся Маирон. – Но я мастер и разбираюсь во многих вещах. Да, кстати, а ты знала, что кое-кто из твоих спутников уже бывал раньше на Севере? – Умайа осторожно прощупывал свою “гостью”, смотрел, с какой стороны лучше подкрасться к жертве. Всё же он был волк…
Линаэвэн знала, что двое ее спутников, Ардуиль и Таврон, были схвачены Врагом во время Дагор Браголлах. Но этим нолдор повезло больше, чем многим другим: они сумели бежать из плена. Везде, кроме Восточного Белерианда, эльдар относились к беглецам из Ангамандо, недоверчиво*(1), однако Ардуилю и Таврону посчастливилось, вернувшись в Нарготронд, застать там Государя Фелагунда. Финрод, поговорил с ними и принял их, а с волей и мудростью короля никто не спорил. По тому Линаэвэн тоже доверяла друзьям (хотя мало знала их лично, даже не знала были ли они друзьями до плена).
И хотя тэлэрэ знала, что двое ее спутников были беглыми рабами из Ангамандо, она не была уверена, что Саурон действительно выведал что-то о прошлом Таврона и Ардуиля. Что если умаиа спрашивал наугад? И потому Линаэвэн кратко ответила:
– Да, знала, – надеясь, что тем никому не принесёт вреда. Если Саурону уже известно прошлое товарищей, то она не поведала ничего нового. Если нет… она же не назвала имен, не сказала и не намеревалась говорить, кто именно это был.
– Спасибо, – кивнул Маирон, видевший напряжение тэлэрэ и читающий ее как книгу, а потому не могущий удержаться от того, чтобы не подразнить ее. – У меня было предположение об этих двоих, но не было уверенности. Хорошо, что ты подтвердила: не придется добиваться ответов от них самих, им же будет легче. Так что ты оказала нам всем услугу.
Линаэвэн вздохнула, переплетая пальцы. Ей казалось, она говорит обдуманно… ей не пришло на ум, что Саурон может не знать, а догадываться. Нэльдору она не помогла; Ардуилю и Таврону наверняка навредила. Чего им будет стоить её ошибка? И можно ли назвать эту ошибку невинной, если она говорит с Сауроном? Да, она старается ничего не выдать ему, но не хранит молчание, как желала вначале. А если она ошибётся и с картами? Но нет, вряд ли: трудно невзначай открыть тайные пути, да и на карту их не нанесёшь – и всё же.
***
Когда завтрак был закончен, Волк повел “гостью” в свои покои.
Идя вместе с умайа, Линаэвэн поняла, что её ошибка была меньше, чем ей показалось вначале. Если Саурон догадывался о прошлом двоих из отряда, он действительно узнал бы это. Разумеется, её не вводили в заблуждение слова о том, что так Ардуиль и Таврон были избавлены от допроса: допрашивать их будут, просто о другом. Но все же она не нанесла большого вреда товарищам, только проиграла Саурону время.
Когда они вошли в покои, что забрал себе Саурон, Линаэвэн увидела, что в бывшем кабинете Артаресто, на бывшем столе Артаресто лежала прекрасно выполненная карта, золотыми, медными и густо-зелеными чернилами по светло-голубой коже.
Волк всегда подозревал, что эта карта – работа Финдарато, но не был уверен, и сейчас надеялся выяснить это через Линаэвэн. Знать как выглядит почерк одного из королей… полезно и может пригодиться.
– Я подумал, тебе доставить радость эта карта, – сказал умаиа. – Увидеть знакомую руку бывает приятно.
Ход был рисковый – что если карта Фелагунда вдохнёт в деву мужество, уверенность, ещё что-то такое? Но это не смущало Волка: он знал, как обернуть мнимое поражение в выигрыш.
Линаэвэн же не могла не узнать лёгкий, летящий почерк Финдарато. Карта досталась врагам вместе с самой крепостью… Но Финдарато остался свободен, хотя мог бы оказаться в плену ещё во дни Битвы Внезапного Пламени, если бы не Барахир. А сейчас он свободен и пока в безопасности в их тайном городе – ныне эта безопасность зависела от ее отряда; на них, на ней самой, лежал долг сберечь тайну. К тому же… Артафиндэ избежал плена, когда он казался почти неизбежным; Таврон и Ардуиль бежали из Ангамандо… Возможно, и её жизнь не угаснет в плену, и она ещё обретет свободу.
– В самом деле, – отозвалась Линаэвэн, рассматривая карту, и не заметив расставленной ловушки; впрочем, ее ответ все равно звучал неоднозначно. – Карта прекрасна. А как выглядела бы карта Белерианда, будь она нарисована тобой? Поскольку ты мастер, некогда один из народа Аулэ, верно, ты умеешь и рисовать?
Сама дева тоже могла бы нарисовать хорошую карту или вышить её.
Волк удовлетворенно хмыкнул: Линаэвэн смотрела на карту… почти с нежностью. То, что дева взяла себя в руки, успокоилась, Волка скорее позабавило, чем огорчило.
– Мои карты обычно более… сдержанные, – ответил умаиа.
“Более сдержанные. Только то, что полезно, а не красиво”, поняла Линаэвэн.
– Но, думаю, мне было бы трудно сделать нечто, лишённое изящества, – продолжал Волк, и в задумчивости склонив голову, стал рассматривать тэлэрэ… ей подойдут украшения… – Я хочу сделать для тебя украшение. Маленький подарок: изящное для изящной. Впрочем, это после. Пока вернёмся к картам. Ты вчера предложила показать мне что-то о своём доме. И… если ты не станешь пытаться хитрить, то и я покажу тебе, то о Севере, что ни один эльф ещё не знает. Вдруг ты вернёшься к своим и поделишься тайнами, выведанными у врага?
– Едва ли я стала бы носить твое украшение по доброй воле: оно было бы для меня тягостно, – покачала тэлерэ головой, понимая, что Саурон может принудить её или даже надеть украшение силой, если умаиа это действительно нужно. А возможно, украшение было только предлогом (как наверняка только предлогом был разговор о звёздах с Нэльдором) который должен был подвести пленницу к желаемому Сауроном. – На созданном тобой неизбежно будет отпечаток Диссонанса, разве может порадовать такое украшение эльфа? Что до карт, то вчера мы условились, что первым будешь ты…
Пусть первым будет Саурон, а после… Да, она покажет нечто, что относится к Нарготронду, но не должно навредить ему. Саурон уже знает, откуда она – и теперь, покажи дева иной дом, будь то на Тол-Эрэссэа или в Митриме… И ей вновь принесут окровавленную ткань.
– Хорошо, – улыбнулся Маирон. – Карта твоего короля не полна. Смотри, вот эти горы ещё долго тянутся на север, образуя почти правильной формы квадратную скобку. Когда кончаются горы, начинаются дальние пастбища Севера, вне прикрытия его гор, но всё равно надежно укреплённые.
Линаэвэн кивнула, запоминая. Быть может, в самом деле, однажды это знание принесёт пользу эльдар. Её рука замерла над картой, а дальше двинулась на запад от Талат Дирнэн: жест тэлэрэ был широким.
– Здесь проходит гряда пологих, поросших деревьями, холмов, они тянутся с запада на восток. В этих местах водится много дичи, как зверей, так и разнообразных птиц, и хорошо охотиться. – Если враг вышлет сюда лазутчиков, они не уйдут далеко: будут замечены стражами границ и убиты. Если же Саурон вышлет войско… Армия, идущая к Нарогу с запада, всё равно не минует холмов и увидит их. То, что нолдор живут там, где можно охотиться, казалось Линаэвэн очевидным: охотничьи угодья были и на востоке Белерианда, и на западе. Вместе с тем, Саурон мог не знать о них.
Волк внимательно смотрел за тэлэрэ, ее жестами и даже эмоциями, что могут отразиться на лице. От умаиа не укрылось, что рука Линаэвэн, обводящая карту, в одном месте на секунду застыла, словно споткнулась, и пошла дальше. “Так вот где заканчиваются ваши границы”, – отметил про себя Маирон. А дева, как они и договорились, не просто показала часть земель, но и дала к ним комментарии, сказав, что это охотничьи угодья города – хорошая информация. Зная границы земель, и пределы, где эльфы берут себе дичь, можно сделать много выводов.
Внешне Волк не выдал своих мыслей, лишь кивнул и продолжил:
– Да, это правда, ваши земли обычно богаты лесными дарами и дичью. На Севере земли менее плодородны. За горами тянутся степи, пока не упираются в Белегаэр. Море прикрывает Твердыню с четвертой стороны. Владыка, ещё в ранние дни, создал прекрасное место для своей будущей крепости: с трех сторон горы, с четвертой Море, и его дыхание не дает воцариться лютой стуже в Твердыне.
– Море? – удивилась Линаэвэн. – Но ведь вы, Тёмные, не любите Моря?
– Море служит замыслам Владыки, – улыбнулся Волк. – Дело не в том, что мы любим, а в том, что используем. К тому же, Рок, что вы принесли с Запада, наше хорошее подспорье.*(2)
Всё же Волк был честен и считал, что дарит более чем щедрые рассказы.
Упоминание Рока нолдор всегда приводило Линаэвэн в печаль. Казалось бы, он был возмездием за Альквалондэ, но пал он на всех, приносил беды и не помог никому из тэлэри – ни на том, ни на этом берегу… но да, мог быть подспорьем для Врага. Недаром Ульмо не признавал его, продолжая помогать Изгнанникам; а он глубже всех Валар понимал Музыку, и оттого его музыка была так глубока и прекрасна…
– Море и Рок не на одной стороне, – задумчиво произнесла дева.
“Море не могло быть действительно полезно для Ангбанда, – думала эльдэ. – Ульмо всегда противостоял Врагу и помогал Эрухини; должно быть, слуги Моргота избегают приближаться к самому берегу. Недаром они ни разу не пытались построить корабль и напасть с моря ради ещё большей внезапности”.*(3)
Тэлэрэ ещё помедлила, разглядывая карту, а потом её рука двинулась с севера на юг, теперь на востоке от Нарога:
– С другой стороны, – и это Темные все равно увидят, подойдя… – вересковые пустоши. Равнина, но не плоская, как стол, а холмистая. Только холмы встречаются реже, а не соединены в гряду.
– Холмы, что лежат меж вами и Дориатом? – Уточнил Волк. – Но ты не сказала, как долго эти пустоши тянутся в ваших пределах.
– Как далеко? – переспросила эльдэ. – По-разному в разных местах. На севере до самого берега Нарога.
Часть северных земель Нарготронда, севернее Хранимой Равнины, ныне была утрачена, захвачена врагами во время Дагор Браголлах, хотя туда порой выезжали охотиться: то Келегорм и Куруфин, то охотники Нарготронда – такие как Ламмион и Мэлэдир.
Тэлерэ обвела взглядом карту.
– Пожалуй, более я не могу показать, – рассказывать что-то еще дева считала опасным.
Но Волк был вполне доволен увиденным: вот и вырисовались границы Нарготронда с трёх сторон. Увы, четвертую границу умаиа пока не знал, но это было поправимо. А зная размер территории Нарготронда, можно было с достаточной точностью предположить и количество жителей.
– Ты предложила смотреть карты, и так скоро это занятие тебе наскучило? – Волк выглядел удивлённым. – Но мы приятно провели время, и я хочу в благодарность сделать что-то для тебя. Одну из пар сейчас выведут из застенка, и они будут отдыхать.
Казалось бы, стоило радоваться, а Линаэвэн обдало страхом. Вчера Саурон так поощрил Нэльдора за то, что он сказал о Нарготронде. Значит… она всё же сказала умаиа нечто, что оказалось полезным… Она шла по скользкому льду, и провалилась. Саурон не узнал о тайных путях, но нечто важное все же узнал. Да, взамен она тоже узнала новое, то, чего не знали эльдар, но сумеет ли она когда-либо передать это знание другим, сумеют ли его применить? А Саурон своим знанием воспользоваться сможет и точно постарается причинить зло… Правда, и зло может, вопреки его воле, обратиться во благо…
– Хорошо, что мои товарищи отдохнут, – ответила эльдэ побледнев, хотя старалась думать о надежде… И что ей было ответить на вопрос Саурона? Правду. Он и так понимал, в чём дело, и только играл в недоумение… – Странствия, карты, дороги, все это мне, в самом деле, интересно. Когда я заговорила о землях, а ты в ответ о картах, то ты ведь сказал о землях за пределами Белерианда; говорить же о доме для меня небезопасно.
– Я думал, что порадую тебя, – нахмурился Волк, позволяя разочарованию проступить на его лице. – Ты отказываешься от моего украшения раньше, чем его увидишь, бледнеешь, когда я говорю, что ты больше не ведешь себя враждебно, и потому я могу сделать для тебя большее через твоих товарищей. Но ты ничего не ценишь… Про карты же: разве ты назвала что-либо важное, разве я не щедро открыл тебе в ответ? Ты не даёшь ничего, но получаешь взамен секреты Севера и покой своих товарищей.
– Я полагала, что не назвала ничего важного, – дева пристально смотрела в глаза Саурона. – Но по твоей реакции поняла, что заблуждалась.
– Ты назвала то, что не имеет ценности, но что по справедливости должно быть вознаграждено, – ответил умаиа, с любопытством смотря в глаза эльдэ. – Ты скоро начнёшь бояться теней и шорохов, если будешь так взвинчивать себя.
Дева вновь отвела взгляд, покачала головой. Неужели умаиа действительно полагал, что кто-либо из эльдар мог радоваться, понимая, что принёс пользу Саурону? И даже тот повар, которого так хвалил умайа, он ведь тоже только терпит свою службу, как терпят рабство; быть может, адан согласился служить, лишь не выдержав пыток или угроз его родичам… Эдайн были отличны от эльдар, но Враг и для них был Врагом, коему нельзя покоряться… Однако, Линаэвэн не сказала всего этого Саурону, предпочтя заговорить об украшении:
– Я не видела твоего украшения. Это так. Но я уверена, что ты… просто не сумеешь создать то, что не будет пронизано Диссонансом. А мы ощущаем его, мы созвучны Арде, – тэлэрэ коснулась карты рукой, на сей раз, обведя, с севера на юг, всё побережье Белерианда… Берег Моря, которое она так любила. И повторила твёрже обычного. – Я готова была бы поспорить: тебе это не по силам.
Когда тэлерэ бросила Маирону вызов, тот лишь покачал головой, внутренне улыбаясь.
– Что же, давай спорить. И если я смогу выполнить это украшение, ты, наконец, увидишь, что я не чудовище, каким меня принято считать в твоём народе. Если я не смогу сделать неискажённое украшение, то я отпущу на волю одного пленника. Если же я смогу, то ты расскажешь мне о южных границах Нарготронда. Как видишь, я прошу ничтожного. Ты согласна? – Ведь, казалось бы, какая разница что на южной границе? Эта часть далеко от Севера, чего опасаться?
Линаэвэн с печалью и тревогой смотрела на Саурона. Она колебалась.
Отпустить одного пленника… Конечно же, она уточнит: отпустить навсегда, живым и способным уйти, не хватая его вновь, не следя за ним. Так, чтобы он по-настоящему получил свободу. А с юга враги не приходили, юг оставался свободным. Там – Нан-Татрэн; и это границы, то, что и так увидят, если всё же враг придёт туда.
Но Линаэвэн смущало, что Саурон слишком легко согласился. Но она была уверена, что умаиа, в самом деле, неспособен сделать неискажённое украшение. Быть может цель Саурона сейчас – побудить её принять искажённое украшение? Чтобы она, устрашившись, сказала: “Не буду спорить”. На что Саурон ответит: “Тогда прими мой дар и носи его”. А на украшении, например, чары слежения…
– Согласна, – отозвалась Линаэвэн, собравшись с духом.
Волк всем естеством ощущал, как дева колеблется, боится, мечется, и всё же решается – Линаэвэн и правда билась, как птица в горсти, и это было так откровенно, так трепетно, так явно, что само по себе доставляло удовольствие.
– Прекрасно, – кивнул головой умаиа, пряча свои чувства. – Спор. Как только я закончу с текущими делами, сразу примусь за твое задание. Боюсь, я буду занят около дня, и это время не смогу никому уделить. Чем бы ты хотела заниматься, пока я отсутствую?
Не легко решить и решиться, сделать правильный выбор, чувствуя, что Саурон замышляет нечто недоброе, но не понимая, что именно. Тяжело сознавать, что допустила ошибку, которая окажется на пользу Врагу и во вред родичам. Но когда решение принято, а было ли оно верным и чем обернётся, неведомо, можно было оставить волнение; лишь тенью печали, тоски и тревоги оставались сам плен и участь товарищей.
– Разумеется, – произнесла Линаэвэн спокойно, именно как само собой разумеющееся уточнение, – если я выиграю в споре, то пленник будет отпущен живым и способным уйти, ему не будут препятствовать или следить за ним, и не схватят снова… А пока спор не разрешён… – Линаэвэн задумалась, могла ли она сделать здесь нечто, чего действительно желала, и что не было бы опасным… – Я хотела бы увидеть других пленников, узнать, что с ними. – Радости это не доставит, но она хотя бы будет знать правду о них.
– Я держу свое слово, – подтвердил Маирон. – Если я проиграю, то отпущу одного. Отпущу без условий и уловок, ты сможешь хоть через осанвэкента связаться с ним и проверить. Что же до твоего желания увидеть товарищей… Всему свое время. Пока же ты получишь набор для вышивания и сможешь развлечь себя этим.
Саурон отказался дать ей увидеть других – это было печально, но предсказуемо. Линаэвэн понимала, что умаиа хочет воздействовать на неё, пользуясь её незнанием, и побуждая волноваться и тревожиться. Упоминание набора для вышивания удивило деву: как Саурон понял? Или это просто совпадение? Вслух Линаэвэн сказала:
– Да, мне нравится вышивать, как и многим девам эльдар.
Волк дернул за шнур, и вскоре в комнату вошёл орк.
– Верните вторую пару в камеру. Не связывать, дать вволю воды.
Кого Саурон велел вернуть, Линаэвэн не знала, поняла только – Темные не знают имён. Но слова умаиа обеспокоили эльдэ:
– Ты дашь им только воды?
– Мы поспорили с Долхэном, – пояснил Маирон. – Если он не хочет готовить для пленников еду, то они не будут есть вовсе, все кроме него. Или… разве что ты их будешь кормить?
Эллет сжала губы. Как же ей хотелось помочь товарищам, что страдали от голода! Но Линаэвэн встала бы невольно на сторону Саурона, против Долхэна (он согласился прийти в гости или был защищаемым? Или его имя как либо узнали в позземелье?), которого и без того пытались принудить муками товарищей. Принудить – к чему? Тэлэрэ не знала достоверно. Саурон мог смешать правду с ложью, сказать часть правды или преподнести истинные факты в ложном свете… но из того, что сказал умаиа, получалось, что стража принуждали служить поваром – пусть и только для своих же товарищей. Исполнить службу, которую поручит ему Саурон… И хотя эти слова были не достоверны, но звучали они очень правдоподобно…
И все же, товарищи страдали, а она могла бы помочь им: не просто кормить их, но ещё и увидеть их, и поддержать. А они увидят её – быть может, им говорят, что Линаэвэн предала их и согласилась стать лазутчиком, или, что ее мучают, или, что она счастлива “в гостях”.
Но Саурон наверняка использует ее согласие готовить против Долхэна – а может и против других… И что обещал умаиа Долхэну в том споре? Кто знает, не спорили ли они на то, что Саурон отпустит пленника, если никто другой не согласится готовить?
– Нет, я не хочу… вмешиваться в ваш спор, – ответила, наконец, дева.
Маирон отметил, что когда он предложил тэлэрэ готовить для своих родичей, Линаэвэн задержала дыхание, как это бывает у мирроанви, если они глубоко взволнованы. Но, в конце концов, дева ответила, и Волк принял её отказ спокойно.
– Это твоё право. Пойдем, я провожу тебя в твои покои.
Они вышли из кабинета, пошли по коридору, и тогда Волк заметил:
– В общем-то, не было и спора… мы просто повздорили… Я предложил Долхэну готовить для своих, Долхэн мне нагрубил, я рассердился и сказал, что раз так, то никто их кормить не будет, – Волк слегка сконфуженно развёл руками. – Увы, мы все подвержены эмоциям, а идти на попятный мне не к лицу.
Линаэвэн опустила голову, не желая отвечать, так как могла бы ответить неверно. Ответить так, что за этот ответ расплатятся другие. Саурону было сказано нечто резкое, а в ответ на это он заставил всех пленников, схваченных им и заключённых в подземелье, страдать от голода. И говорит об этом тем тоном, каким говорят о сорвавшейся с губ насмешке или другой досадной мелочи. И так, словно он никак не мог изменить своего решения.
