Текст книги "Птичка-в-клетке (СИ)"
Автор книги: Noremeldo Arandur
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 39 страниц)
Ардуилю было горько, что стойкий Лагортал готов молить Саурона, но сказанного Эвэгу он, скорее, не понимал. Орки отстегнули Лагортала, у которого уже все тело затекло, от кресла и повели к Повелителю Волков.
***
К утру залеченный, вымытый, и даже немного отдохнувший Долхэн сидел в кабинете перед Повелителем Волков.
– Здравствуй, Долхэн. Ты передумал, как я вижу? – Волк приподнял бровь и выглядел доброжелательно.
Долхэна вылечили уже без муки, и когда Эвэг ушёл, он со стыдом думал, что всё же оказался слаб: не выдержал и согласился вернуться в гости после отказа.
– Здравствуй, – произнёс эльф. – Да, я передумал. Сейчас я буду у тебя в гостях один?
– Нет, Долхэн, ты не один. Но… ты у меня особый гость. Как только я увидел тебя, сразу понял, что ты особенный. О чем будем говорить?
– Например, о том, отчего ты считаешь меня особенным?
– Мало кто смог бы вести себя так непринужденно, как ты, после всего, что выпало на твою долю. – Волк уважительно кивнул и разлил травяной отвар по чашкам. – Ты понял, что тебе нет нужды терпеть, и ты поступил разумно. Без лишней патетики, гордыни, заносчивости. Ты принял то решение, которое тебе было нужно.
Долхэн вовсе не считал, что он поступил разумно, он считал, что проявил слабость. Но не говорить же об этом Саурону. Нолдо отпил чая. Хоть прислуживать не согласился…
– А кто, кроме меня, сейчас у тебя в гостях? Быть может, мы можем встретиться?
– Ты стоишь с трудом, тебе не до встреч, – мягко качнул головой Волк. – А с Бэрдиром и Ламмионом ты сможешь встретиться позже. Линаэвэн тоже здесь, но она – гость моего повара. Еще есть Нэльдор… Не знаю, правда, к кому его отнести. С одной стороны, он рассказал все, что знал, и мне больше не о чем его спрашивать, с другой стороны, он и не гость вроде…
– Не гость. Пленник. Просто его больше не пытают, – произнёс Долхэн. Голос его против желания дрогнул.
– Ты тоже можешь избежать любых пыток впредь, – заметил Волк. – Я знаю достаточно о Нарготронде, расскажи мне, что ты знаешь о вашем посольстве, и тебя больше не тронут.
– Нет, – да и в то, что умайа много узнал о Нарготронде, Долхэн не верил. Саурон спрашивал о том же, о чём прежде Эвэг, но если он играет в гостеприимство, не станет переходить к пыткам. – Представь себе, что ты оказался бы на моём месте, в плену у тех, кто сильнее тебя. На что бы согласился ты?
– А ты правда думаешь, что ваше посольство к Кирдану так важно? Я бы молчал там, где необходимо, но зачем молчать там, где в этом нет необходимости? Ты ведь мало что знаешь о посольстве, основное знание было в сожженном письме, его содержимое известно лишь Линаэвэн. Твой Лорд, конечно же, сказал тебе что-то… но это лишь крохи. Ответь, что ты знаешь об этом задании – и тебя больше не будут пытать. Даже о Нарготронде больше не спросят. Обещаю. И более того… ты своими ответами защитишь Линаэвэн. К чему мне будет спрашивать ее о том, что мне и так известно?
– Это не защита, а подсказка, о чём её лучше спрашивать, а о чём нет. А если посольство не важно для тебя… может быть, вовсе прекратишь допросы? – Долхэн знал, что Саурон никак не согласится, но слишком уж груб был обман. Очевидно было, что он хочет знать о посольстве всё.
– Разве я говорил тебе, что мне не интересно ваше посольство? Я говорил, что не думаю, что оно так важно, чтобы тебе ради него терпеть пытки себя и товарищей. Ты пережил малую толику, ты хочешь, чтобы все это пережила Линаэвэн? Я думал спросить ее о трех вещах: о дороге, о том, что хотели Лорды от этого посольства, о том, что было в письме. Теперь необходимость говорить о дороге отпала. Ты можешь избавить Линаэвэн и от второго допроса.
– Это не облегчение, – качнул головой Долхэн. – И… ты упрекал нас, что мы не ведём себя как гости, а ты ведёшь себя как хозяин, выспрашивая тайны?
– Я предлагал тебе, Долхэн, защитить Линаэвэн. Ведь это, кажется, был твой долг. Но… если ты предпочитаешь спокойно бездействовать, пока ее допрашивают… Это твое право. Как я сказал – ты особенный. Ты… больше думаешь о себе, чем о других, и это… разумно.
Долхэн пил отвар и смотрел вниз. Да, он не был сильным, но кем его считал Саурон, если думал – он всё выдаст ради того, чтобы его не звали думающим только о себе?
– Верно, ты считаешь меня глупцом, вопреки словам о разумности, раз говоришь так. Ты же будешь допрашивать до тех пор, пока тебе не ответят на всё. От того, что тебе известно, не зависит, долгими ли будут пытки – но от стойкости того, кого будут допрашивать. Останется всего один вопрос, и всё равно ты будешь пытать, пока тебе не ответят… А каждый наш ответ даёт тебе повод для новых вопросов. Полагаешь, я так наивен, что не понимаю этого?
– Долхэн, ты не прав. Я рационален. Я не буду повторяться, не буду спрашивать о том, что уже знаю. И если из твоих ответов я сделаю какие-то выводы, то это позволит не задавать лишних вопросов твоим товарищам. Я не тороплю тебя, думай. В конечном итоге… ты мой гость, я не буду на тебя давить, – и это была правда. Если эльф проговорится, Волк узнает то, что ему интересно. Если эльф будет молчать, сидя в безопасности, пока его товарищей допрашивают… это тоже хорошо. Это даст ему душу эльфа. Даже если Долхэн будет считать иначе. Тем более, если эльф будет считать иначе. Пусть он по-прежнему считает себя Светлым.
– Скажи, если бы ты знал всё, кроме границ Нарготронда, и желал узнать о них – как долго ты продолжал бы допрашивать, если бы тебе не отвечали? День, неделю, месяц? – Саурон, конечно, просто желал выведать сведения. И он мог в любое время передумать и отправить Долхэна обратно на пытки и лечение: ведь эти “гости” были для него только игрой. Нолдо был уверен в этом.
– Тебя допрашивали лишь несколько часов, Долхэн. А это может длиться даже не месяцы, годы. Хотя большинство даже из вас такого не выдерживает. Как думаешь, ты выдержишь? А Линаэвэн? Она Перворожденная, должна бы… Видишь ли, в чем дело, ради одних тайн, наверное, стоит молчать, а вот ради других… зачем? Собственно, вы и так передали мне основное послание – Нарготронд и феаноринги замышляют что-то и хотят в этом помощи Кирдана. Интересно, почему Финдэкано не с вами? Не поверю, что Маитимо стал что-то делать без ведома своего… Нолдарана Финдэкано, – усмехнулся Волк, – значит, и он согласен. То есть… затевается что-то очень масштабное. Вы собираете войска, не иначе. Да… это и правда сведения, что стоят молчания. Но шила в мешке не утаить, как говорят люди. Расскажи мне, что знаешь о задании, раз я все равно знаю главное, и тебя больше не будут допрашивать. Даже о Нарготронде. – “А ведь нападение на этот самый Нарготронд сейчас, пока они не готовы, может смешать их планы”, – подумал Волк.
Долхэн чуть опустил взгляд, а после улыбнулся. Тем более, что Саурон многое понял.
– Ты знаешь о Нарготронде и Кирдане, а прочее… есть много возможностей. Гадай и дальше, я не стану помогать тебе в этом.
– Ну, как хочешь, – легко согласился Волк. – Не будем больше об этом. Думаю, тебе сейчас стоит выпить бульона и идти отдыхать. Будут пожелания касательно обеда?
Долхэн качнул головой и перевёл дух. Кажется, он сумел продержаться в этот раз и ничего не выдать.
– Если еда не отравлена и не зачарована, этого довольно.
***
Только когда Долхэн вышел, он позволил себе думать о Таугатоле, о других – что с ними?..
Нэльдора больше не мучают, но не остальных. Долхэн не думал, что есть иной способ избавления от боли, кроме рассказа Тёмным о том, что знаешь… или побега. Он осторожно осматривал свою комнату. Дверь… ее охраняли два орка; еще двое стояли у соседней двери, и по караулу было у двух лестниц в конце коридора. Окно… как и другие, забрано решёткой. Вещи – есть ли чем вооружиться? Нет, в комнате все оставалось так же, как было при последнем владельце. Чуть вздрогнул, вспомнив целителя-умайа и его обещание…
Орки у двери – с ними можно было справиться, на лестнице сложнее. К счастью, это были только орки, и Долхэну пришла на ум мысль о маскировке, словно в дозоре. Слиться с камнем стен хорошо знакомой крепости. И здесь больше всего мешала ближняя охрана… Долхэн приоткрыл дверь, но не стал выходить за неё, остался в комнате.
Когда дверь приоткрылась, орки-караульные лишь лениво глянули в ее сторону и не шевельнулись. Они чувствовали, как вся эта крепость была пропитана Волей Повелителя Волков Маирона. Что пытался сделать эльф? Да какая разница. Хочет бежать – пусть попробует, ему же хуже будет.
А Долхэн выжидал. Сейчас, когда дверь приоткрылась, орки наверняка начеку, но они не смогут долго сохранять бдительность. Важно и не прождать слишком долго… Крепость сейчас омрачена, но стены-то – те же, что и были…
– Чего тебе? – наконец спросил один из караульных.
Эльф не отозвался, орк пожал плечами и закрыл дверь в комнату. Но вскоре эльф вновь приоткрыл дверь со словами.
– Здесь душно. Мне нужно больше воздуха.
– Не балуй, колдун, а то дверь на засов запрем, – пригрозил орк и снова захлопнул дверь. – Окно открой, раз воздуха мало.
Ответ орка не остановил Долхэна. Он больше не открывал дверь, но решил спустя какое-то время, уже не выжидая, тихо, неслышно отворить дверь и выскользнуть, сразу же слившись со стеной. И пусть орки снова закроют её и идут за засовом…
***
Утром Март вновь вел Линаэвэн на кухню; начинался пятый день плена, но, казалось, прошло гораздо больше времени, каждый день казался невозможно долгим.
– Спасибо тебе за прекрасный вечер, – безмятежно улыбался Март.
– Хорошо, что ты рад, и… надеюсь, кто-либо из тех, кто страдает в подземелье, получит помощь теперь, – для Линаэвэн всё это было не так просто: пятый день плена и последний день договора с Сауроном о Марте. С такого вечера было бы хорошо начать знакомство с Мартом, и тогда он мог бы услышать… быть может. Теперь же вряд ли.
На кухне ждал Бэрдир. Поздоровавшись, он поделился новостями: Нэльдора больше не будут допрашивать, он рассказал то, что знал; и что Кирион получит трое суток отдыха.
– Линаэвэн, твои друзья сами выбирают свою судьбу, – успокаивал деву Март. – Я слышал, что с этой ночи Долхэн попросил Повелителя принять его как гостя. А позже придет Фуинор и скажет, что он смог для тебя сделать. Но они могли с самого начала выбрать мудро, – больше в разговор эльфов Март не вмешивался, занявшись готовкой.
Бэрдир только хмыкнул: конечно, для слуги Саурона самое мудрое – сделать всё, что он хочет! Кратко поделившись вестями, Линаэвэн подошла к Марту, спрашивая его о детстве, о Дортонионе, о родичах… Не делая выводов, не обвиняя, но надеясь хотя бы напомнить об иной жизни и о свободе.
Март отвечал Линаэвэн о своем детстве, хотя это было и непросто сделать – горец почти ничего не помнил.
– Так бывает, – пояснял атан. – Память людей не может все удержать. Мы всегда забываем вещи, что были в детстве.
К сожалению, тэлерэ не могла долго говорить с Мартом, ей нужно было готовить, и дева вновь вернулась к Бэрдиру и спросила нолдо, не поговорит ли он с аданом: ведь он не только бывал в Дортонионе, а жил там, и лучше знает беорингов.
– Этот Март мне даже напоминает кого-то, но ведь он обо всём услышанном доложит Гортхауру. И тот узнает о наших Лордах.
– Узнает о Лордах… – грустно улыбнулась Линаэвэн. – Ты беседовал с ним и полагаешь, Саурон ещё не догадался?
– Я не питаю надежд, что этого человека можно переубедить. Во всяком случае, не в три дня.
Тем не менее, когда дела были почти завершены, нолдо спросил Марта, не знает ли он Андала, не родич ли ему.
– Похож, – объяснил нолдо, припомнивший, кого же ему напоминает Март.
– Андал был моим старшим братом, – на лице горца появилась печаль. – Он пропал в Браголлах. Даже Повелитель не смог его найти. Видимо, погиб… Ты знал его?
– Да, – ответил Бэрдир, чуть поколебавшись. Линаэвэн взглядом просила рассказать. И временами останавливала, когда видела, что Бэрдир сейчас готов обвинить Марта. – Он был самоотвержен и весел, шутка не сходила с его уст, что в мирные дни, что в бедствиях, и он очень любил свою Лотэн… Мы познакомились, когда он был уже юношей – помог тяжко заболевшей невесте добраться до Лаирсула, перенося её через овраги и брёвна. Вернулась уже своими ногами, мы с целителем провожали их до ограды. Потом встречались и на охоте, и в дозорах, и от орков отбивались. К несчастью, Андал в самом деле погиб в Дагор Браголлах, помогая нам вытаскивать из огня жён и дев… Орки жгли всё, что не спалили дракон и балроги, ну да это ты, верно, сам видел; Лотэн Лаирсулу удалось исцелить, и ей помогли добраться к другим родичам, но ожоги Андала были слишком тяжелы. Среди многих павших эльдар и эдайн, твой брат достоин того, чтобы его помнили. Иным из тех орков я отомстил…
Взгляд нолдо был тяжёлым. “Кому я это рассказываю? Предателю, который сейчас будет хвалить тех орков и балрогов? Но и брату Андала…”
– Хотя тебе это вряд ли в радость. Что ж… хорошо, что ты уцелел тогда.
Март стоял напряженный, взволнованный так, что едва не забывал дышать.
– Я ничего о том не знал. В нашу деревню война не докатилась. Спасибо, – слова давались с трудом, – что ты рассказал мне о брате. Теперь… я больше не жду, что однажды его увижу, но знаю, что он погиб героем, – хотелось уйти теперь и остаться одному, и забиться куда-то, или придти к Повелителю и разделить с ним свою боль… Но нельзя. У него есть его долг, и не дело выказывать слабость, брат бы не выказал… – Как глупо, что мы все воюем, что мы не на одной стороне, что столько смертей… – только и смог ответить Март.
Орки, что жгли дома с людьми… Правда ли это?? Но если и правда, то это, конечно же, были другие орки, какое-нибудь отребье, что бежало из армии Севера – Маирон говорил о таких, и Март даже сам видел, как их вешали. Конечно же, орки Больдога не смогли бы сделать такое…
– А мой отец? Ты знаешь, что с ним? А дети Андала и Лотэн? Они тоже спаслись? – против воли сердце бешено стучало, уже даже не в груди, где-то ближе к горлу.
Всё же услышанное оказалось важным для Марта, и он благодарил за весть о брате.
– Да, мы воюем – мне не забыть гибели ни родичей, ни эдайн; и да, глупо и горько, что ты теперь по другую сторону. Но… хорошо, что есть кому помянуть Андала. Хотя бы здесь, в этой крепости. Обоих детей удалось спасти, и они в безопасности, хотя мальчик от огня ослеп. Что до твоего отца… Андал его разыскивал, но не нашёл. Кажется, он скрылся в лесах.. но туда сейчас даже не пробраться. Вернее всего, он погиб или попал в плен уже после битвы.
Март дернулся от слов эльфа, как от пощечины. Чего он ожидал? Конечно же, нолдо превратил свой ответ в насмешку “хорошо, что я здесь и могу помянуть твоего брата – сам ты не достоин его имени и памяти”. Горец вспыхнул и вскинул голову, но молчал, дослушал до конца.
– Спасибо за твой рассказ, Бэрдир, – Март развернулся и отошёл. Никто не должен видеть предательски блестящих глаз. Он не доставит Бэрдиру такого удовольствия.
– Я полагал, ты хотел бы помянуть брата… – с долей недоумения произнёс Бэрдир. Потом подумал: возможно, он хотя бы способен устыдиться того, что служит врагам своих родичей. Март снова дернулся, хотя стоял уже спиной к эльфам. Потом развернулся и, тщетно стараясь держать себя в руках, ответил:
– Я знаю, что ты меня презираешь, но как у тебя хватает… души издеваться надо мной, говоря о моих убитых близких, тем более, если они были и тебе знакомы!
– Март, – отозвалась Линаэвэн, – никто не думал издеваться над тобой.
– Как бы я к тебе не относился, гибель твоего брата никак не повод для издёвки, – ответил Бэрдир. Ему на ум пришла странная мысль… или не странная. Ведь он уже думал, что заколдована вся кухня. – Линаэвэн, ты из-за чар слышала обвинения там, где их не звучало… – тихо сказал деве Бэрдир. – Что, если и Март так же?
Март недоверчиво посмотрел на эльфов, не зная, что ответить. Кажется сейчас они не врали… Линаэвэн вздохнула: вряд ли у Марта есть нечто подобное заколке, скорее, это колдовство на нём. Адан обернулся к ним – недоверчиво, но уже без гнева.
– Я только хотел сказать, что мы могли бы помянуть Андала, и что… хорошо, что ты, его брат, теперь получил о нём вести. Несмотря на всё, – повторил Бэрдир. Нолдо не знал, как бы он ответил, если бы Март и впрямь стал хвалить орков или бранить брата, сражавшегося за эльдар. Впрочем, теперь он старался сдерживать себя и при нём – ради Линаэвэн.
Марту было трудно поверить в искренность эльфа. Горец слегка наклонил голову, глядя оценивающе.
– Хорошо, – наконец решился Март. – Мы можем совершить тризну вечером, – не сказать, что Марту это было приятно – одно дело поминать павших вместе с Линаэвэн, доброй, но обманутой, привыкшей тоже всем лгать – но таков был народ, окружавший ее, испорченный Валар. И другое дело – поминать вместе с Бэрдиром, ставшим врагом более осознанно… но он был тоже другом брата. И нехорошо было отказать в последней памяти.
Теперь Линаэвэн увидела, что Март мог относиться к Бэрдиру лучше, чем вначале, и он считал брата героем, был искренне огорчён тем, что узнал, и они с Бэрдиром, в самом деле, могли вместе совершить тризну по Андалу. Может быть это станет надеждой. Сейчас они с Бэрдиром должны были расстаться: ведь могли встречаться только на кухне.
Завтрак был завершен, все, кто работал на кухне, разделили пищу там же, после чего эльфов развели по комнатам.
***
Волк решил, что время пришло, и постучал в дверь Долхэна, а дождавшись разрешения, вошёл.
– Ты все не ложишься? – удивился умаиа. – А у меня успел побывать Лагортал…
Волк неторопливо прошёлся по комнате и встал у окна.
– Представляешь, Лагортал рассказал мне о всем том, что я и так подозревал: о послании к Кирдану, а потом еще и к Финдэкано. Очевидно, договориться о помощи с моря, о перебросе сил лаиквэнди и фалмари в Хисиломэ… Удобно, удобно. Давно было пора. Чья это идея – Маитимо или Финдарато?
Долхэн побледнел.
– Это неправда, конечно. Лагортал не стал бы рассказывать ни о чём, ты просто хочешь убедить меня в этом.
– Откуда я тогда все знаю? Нет, я не обманываю тебя, так все и было. Даю слово, – Волк усмехнулся про себя. – И теперь я думаю, что мне делать с тобой. Быть может, отпустить вовсе? Ты фактически ничего больше не знаешь. Кроме того, что Артаресто поручил тебе передать Кирдану и Финдэкано. Впрочем, вряд ли это что-то большее чем: полностью присоединяюсь ко всему, сказанному моим братом и королем.
Долхэн молчал – в самом деле, откуда Саурону узнать обо всём, если ему не сказали. Быть может, именно Лагортала он оклеветал сейчас, но кто-то выдал всё это. Не выдержав пытки, своей или чужой, или случайно проговорившись.
– Тогда, может быть, ты отпустишь меня или… Таугатола? – ответил вопросом ещё сильнее побледневший Долхэн. Конечно, умайа не мог не заметить, что он не ответил фактически. – Потому что мы действительно должны были передать, по сути, такие слова.
Только Кирдану, не Фингону. Фингону они должны были рассказать обо всех деталях построения и защиты Минас-Тирита – ходах, колодце и других, придуманных Ородретом; они, жившие и служившие в Минас-Тирите, могли точно описать всё. И Долхэн также должен был описать все подробности взятия Минас-Тирита. Это было бы очень полезно для того, чтобы отбить крепость.
Долхэн не мог не заглотить крючок, и теперь Волк терпеливо выуживал добычу.
– Тогда расскажи то, что вам повелели, раз я все равно почти все знаю, и вы оба будете свободны, – а еще Волк узнал, что важен для получения этих сведений не только Долхэн, но и Таугатол.
– Если ты знаешь… я уже сказал тебе, что нам велели, – пальцы Долхэна дрожали, хотя он, в общем, овладел собой…
– Хорошо, – тряхнул головой Волк. Он и правда отпустит ненужных пленных даже без разговора с Лагорталом. А потом швырнет ему это в лицо. Пусть знает… но что именно должен будет знать Лагортал, Волк не додумал. – Хорошо. Клянись, что это все, что тебе велели передать Кирдану и Финдэкано, и уходи. Насовсем. Домой, к Кирдану, к Финдэкано, куда хочешь.
Долхэн начал было кивать, но когда Саурон сказал “Клянись, что это всё, что тебе велели передать Кирдану и Финдэкано”, – прикрыл глаза, чуть откинулся назад. Его попытка перехитрить Саурона не удалась. И он, вероятно, за это поплатится. Хорошо, если он.
– Это действительно… то, что велели передать, но не всё, – вынужден был ответить Долхэн.
– Что-то еще для Кирдана?
Если уж не удалось уйти, скрыв тайны, отвечать Долхэн не желал. Но что-то нужно было сказать.
– Уйти я, конечно, хочу, но отвечать на это не стану…
– Глупо. Впрочем… Попробую задать эти вопросы Таугатолу. Нечего ему сидеть без дела… А могли бы и уйти.
Задать вопросы Таугатолу…. пытать его так же, как до того пытали самого Долхэна… А ведь уйдя, он может рассказать, что посольство было захвачено. Предупредить, что многое Саурону известно.
– Оставь Тауготола. Хорошо, если ты отпустишь… я скажу. Кирдану я, в самом деле, должен был передать только согласие со словами Короля, – Долхэн помолчал немного. – Но Государю Фингону я должен был рассказать о Минас-Тирите. О его обороне до мелочей и о его взятии, как я его помню.
– Только и всего? – Волк захохотал. – Право слово, тебе незачем было это скрывать с самого начала. Но я исполню обещание, сейчас сюда приведут Таугатола.
Когда второго пленного (грязного, в цепях) ввели в комнату, Волк обратился к нему:
– Я знаю, зачем вы шли к Кирдану и Фингону, знаю, что должен был сказать Долхэн от имени Ородрета. Расскажи, что от имени Ородрета должен был передать ты, и вы оба с Долхэном получите свободу и уйдёте куда захотите.
– Он не лжёт, я в самом деле сказал, – произнёс Долхэн, опустив глаза.
Они с Долхэном дополняли друг друга. Один знал все детали обороны, другой – места, что Лорд Ородрет считал наименее укреплёнными. Таугатол не был в крепости во время осады – повезло. Зато позже успел и разведать достаточно точно границы омрачённых земель, незаметно уходя, и оценить чары… Кто бы знал, что он попадёт в плен в посольстве, в землях, что считали почти безопасными! И несмотря на слова Долхэна, Таугатол говорить не желал. Возможно, Саурон всё же не знает обо всех тех местах, что могут стать кому-то подспорьем, чтобы проникнуть в крепость. Или – чтобы бежать из неё.
– Что-то я могу сказать… – наконец сказал Таугатол. – Но что ты обещаешь взамен?
– Я предлагаю тебе именно то, что и сказал, – ответил Волк, – свободу, в ответ на твои слова. Твой друг свободу уже получил, теперь выбор за тобой.
– Если я скажу только часть, это будет бесполезно и для меня, и для других, верно? – спросил Таугатол.
– Верно, – кивнул Волк. Умаиа ожидал, что один эльф теперь начнет уговоривать другого… заговорить, выдать,… предать.
Но Долхэн смотрел на товарища с горечью.
– Ты всегда был сильнее меня, – да, Таугатол и Лагортал говорили иное, и всё это было правдой. Пока подводило только тело, а он сам не соглашался. Но теперь он рассказал, что знает.
– Ты не слаб, это твари жестоки и хитры, – ответил Таугатол и обратился у Саурону. – Раз так, ты ничего от меня не услышишь!
– Мне жаль, что таков твой выбор. Но ты еще можешь передумать, – сказал Волк, и Таугатола увели.
– Отдыхай, – Маирон заговорил уже с Долхэном. – К тебе сегодня еще зайдет целитель, а завтра с утра ты выйдешь в путь. Я дам тебе охрану, они проводят тебя до безопасных для нас границ, а дальше уже без труда дойдешь до своих сам.
Долхэн одновременно чувствовал гордость за товарища и страх за него.
– Ты сказал, если я не отвечу, ты займёшься Таугатолом и задашь те же вопросы ему, и я ответил… Я обрету свободу. Обретёт ли он хотя бы отдых? – нолдо говорил с Сауроном не так, как прежде, и чувствовал это сам.
Все само собой складывалось так, как Волк запланировал с самого начала. Долхэн стал единственным, кто заговорил и всех выдал, и теперь его можно было отпустить, чтобы он на свободе продолжал служить Северу. Сейчас, когда Маирон предлагал эльфам свободу, он не думал о своих первоначальных идеях, но, получив отказ от Таугатола, разозлился и вспомнил, чем может отыграть поражение. Волк задумчиво смотрел в окно, на эльфа, казалось, он больше не обращал внимания – как на отработанный материал. Что все же делать со вторым? Зачем ему теперь Таугатол? С кем развлечься из знающих тайны? На Севере рабов тоже достаточно – одним меньше, кто заметит? А Лагорталу это будет важно.
– Я мог бы дать свободу твоему другу. Ты ведь знаешь, что он должен был сказать, пусть и без деталей. Расскажи мне это сам, за него, и вы уйдёте вместе.
– Мы не говорили об этом. Не делились тем, что передал Лорд, – ответил Долхэн. Он оказался избавлен от этого выбора: выдать ли то, что Таугатол считает важным сберечь, или отказаться. И теперь Таугатола будут пытать, и то, что выдал он сам, окажется наполовину бессмысленным. Получается, он заговорил ради себя…
– Ну, может, еще надумает, – ободрил Волк эльфа и вышел.
***
А для Больдога началась страда: было пора приступать к допросам. На сегодня в очереди были Оэглир, Арохир, Таугатол. Последний вряд ли был интересен, но можно было проверить.
В очереди были Кирион, Лагортал, Долхэн, Линаэвэн и Эйлиант, но их, по разным причинам, пока трогать было нельзя. Поэтому Больдог начал с допроса Оэглира. Ни о чем пока эльфа не спрашивал, просто мучил.
– Скажите, наконец, что вам от меня нужно, или прекратите, – не выдержал в конце концов эльф.
Голуг заговорил, но Больдог не торопился радоваться. Если сейчас феанорингу сказать, чего именно от него хотят, нолдо захлопнется, как за стеной щитов, замолчит, и ничего из него не выбьешь. Нет уж – пусть теряется в догадках, кричит, просит пощады, и вот когда он дойдет до обещаний все рассказать – вот тогда ему можно будет задавать вопросы. Пытка продолжалась.
А Оэглир продолжал просить и требовать, он хотел знать хотя бы причину… но ничего не обещал сказать сам.
***
Долхэн раздумывал о том, куда он направится, если Саурон не обманывает, и он в самом деле обретёт свободу. В Нарготронд идти нельзя: за ним могут следить, да и не пропустят на Талат Дирнэн отпущенного врагами. Тогда остается Хитлум: соглядатаи врага не проберутся далеко, их заметят и пристрелят. Рассказать о самом посольстве, о пленении, о раскрытых Сауроном планах… Да, придётся сказать о том, что выдал он сам. А сведения об обороне Минас-Тирита и о его взятии могут пригодиться даже при том, что сейчас Саурон готов.
За такими раздумьями проходило время до встречи с целителем.
========== 27. Накатанная дорожка. ==========
Волк ждал Лагортала все в том же кабинете, удобно развалившись в кресле. Когда эльф вошёл, Маирон не произнёс ни слова, глядя на эльфа. Маирону было интересно посмотреть на то, как будет выкручиваться Лагортал.
Лагортал вздохнул. Саурон не был настроен на беседы, он ждал иного. Нолдо сказал примерно о том, о чём говорил Фуинору:
– Ты говорил, что я слишком горд. Если, чтобы помочь моим товарищам, нужно, чтобы я отказался от гордости, я сделаю это. Я буду умолять тебя, могу согласиться готовить или убираться на кухне, в ванной, – это может быть противно, но то, что творилось с товарищами… И Лагортал перешёл к самому важному. – Скажи, ты действительно был готов отпустить часть пленников без условий? Возможно… я ошибался, и сильно.
– Мне не нужно твое унижение. Можешь оставить его при себе. Про пленных я говорил тебе серьезно, и первый уйдет завтра же утром. Но ты ясно дал мне понять, что тебе это не интересно.
– Я не поверил, особенно, когда ты прибавил требования рассказать, – не обвиняюще, а серьёзно ответил Лагортал. Он пристально смотрел в глаза Саурона.
– Если ты можешь отпустить пленных, и один уйдёт завтра утром, несмотря на мой отказ… – медленно произнёс эльф. – Возможно, я допустил большую ошибку, за которую расплатились мои родичи. Ведь ты… стал пытать их, чтобы я передумал… – он поступал, как считал верным, исходя из того, что понимал. Горько было осознать, что это было напрасно, и у Саурона может быть шанс. Но пытать родичей, чтобы добиться своего… это не поступок того, кто мог бы повернуться в другую сторону. – Я могу отказаться от своего решения не беседовать с тобой более, которого так держался… только ответь: если я поступлю так, что это для тебя изменит?
Волк смотрел в глаза Лагортала и чувствовал, что для нолдо это непросто.
– Я не приказывал их пытать, – уронил умаиа. – Неужели тот, кто это придумал, не похвастался тебе? – Волк был ранен. И он задумчиво подбирал слова, чтобы описать себе состояние. Ведь он впервые испытывал такое чувство. – В прошлый раз ты презрительно молчал в ответ на мои слова, не будет ли теперь справедливо молчать мне?
– Не приказывал… – удивился Лагортал. – Я полагал, происходящее здесь, кроме каких-нибудь выходок орков, исходит от тебя. А молчал я не от презрения.
– Ты думал? Коротка же память эльфов, – Волк говорил Лагорталу раньше, что не может вечно обманывать других умаиар, просил эльфа… но Лагортал ответил надменно и ушёл от него… в подвал.
Лагортал качнул головой. Странный был это разговор, очень странный.
– Я понимаю, что других могли допрашивать потому, что таковы приказы из Ангбанда; но их ни о чем не спрашивали, – отозвался эльф; в голос Лагортала прорвалась мука, хотя он и старался держать себя в руках. – Зачем их терзали и заставляли причинять друг другу боль, если не для того, чтобы заставить меня передумать?
– Для того, чтобы задеть меня, – Волк одним сильным движением поднялся из кресла и подошёл к окну. – Я говорил тебе. Я предупреждал. Эвег следит за каждым моим шагом. И если я выделил тебя среди гостей… – Волк засмеялся, поняв, что сам попал в старую, как мир, ловушку, показал, кто ему дорог, где больное место. – Кто же знал, что ты откажешься от всего, уйдёшь в подземелье? Но ты ушёл. И я запретил тебя трогать, это я еще могу. А Эвег поступил хитрее: он не трогал тебя, но все равно заставил ненавидеть меня. Или ты не проклинал меня эти часы?
Маирон развернулся и пристально посмотрел в глаза эльфа.
Ответ был неожиданным. Мысль, что за Сауроном могут следить, не пришла бы в голову Лагорталу. Зато нолдо знал другое: что Эвэг иной, не просто умаиа, что он может быть исцелён, и нолдо отдавал ему, что мог… хотя Эвэг и ненавидел его. За то, что Лагортал знал правду, за то, что задел за живое. Однако, похоже, этот Эвэг ненавидел и Саурона. Который старался сделать не раз для Лагортала… многое. Как считал нолдо, только ради того, чтобы заполучить его в свою собственность. Но если нет?!
– Да, – ответил Лагортал. – Так Эвэг намеренно создавал впечатление, что за этими пытками стоишь ты… – впору было то ли плакать, то ли смеяться. Он встряхнул головой и ответил умайа столь же пристальным взглядом. – Всё же… ответь, если я передумаю, что это изменит для тебя?
