Текст книги "Птичка-в-клетке (СИ)"
Автор книги: Noremeldo Arandur
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 39 страниц)
– Тогда иди к нему прямо сейчас. Он, конечно, устал… но, скорей всего, продолжает думать о тебе. Поговори с ним и… если он согласится, я смогу облегчить его условия, он будет отдыхать в твоей комнате.
Лагортал чуть опустил голову: он должен был сказать об услышанном от Таугатола.
– Когда я прощался с Таугатолом, то узнал о твоём замысле, и этот замысел… – Лагортал не закончил фразы, поморщился, передёрнул плечами. – Если сейчас это игра для других умайар, я понимаю, но тогда хорошо бы, чтобы и Таугатол знал, что ныне всё иначе, и он отпущен не поэтому.
Слова о замысле удивили Волка. Он поднял бровь, но потом понял, о чем речь.
– С Таугатолом ничего не случится, он даже не будет помнить об этом разговоре. Фуинор наложит на Таугатола заклятье забвения, а потом твой родич просто придет в себя где-то на краю Таурэ Хуинэва. Он будет в лохмотьях, решит, что бежал и в ужасном лесу потерял память. Наверняка ты уже слышал такие истории. Я не могу рисковать, чтобы Таугатол рассказал кому-то, что я его отпустил.
Слова о Таугатоле принесли Лагорталу облегчение, но и неясную тревогу.
– Хорошо, если это только чары забвения, ему так будет легче, и найти приют тоже. Жаль, что Таугатол забудет и мои советы, и свои последние решения. И… хорошо, что этот замысел действительно остался в прошлом. Если бы я узнал, что ты сейчас, отпуская пленных, преследовал подобные цели… – Лагортал вздохнул. Он и сам не заметил этого, но слова Таугатола всколыхнули в нём сомнения, вопросы… – Хотя, наверное, я не ушёл бы, разве что перестал уважать, да и говорил бы иначе.
Лагортал резал Маирона без ножа. «Перестал тебя уважать»… уважение от Светлого эльфа… услышать такое о себе…
– Я не буду ничего делать сверх того, что Таугатол сам с собой сделал, – нехотя признался Волк. – В нем есть Тень, которую ты не замечаешь.
Тени в Таугатоле Лагортал не видел; так что слова Саурона показались нолдо не ловушкой для Таугатола, а скорее мнением умайа о нём. И Лагортал в компании Саурона пошел к Ардуилю.
***
Ардуиль направился в посольство от имени Лорда Аэгнора. Сам и предложил это, узнав, что идут посланники Короля Фелагунда, Лорда Ородрета, Лордов Келегорма и Куруфина. Если Лорд Аэгнор погиб, это не значит, что у него нет воинов. Ардуиль должен был связаться с эдайн Дома Беора, что ныне жили кто в Брэтиле, кто в Хитлуме, найти среди беженцев воинов. Это было тем легче, что нолдо знал многих воинов и знал их родных еще по службе при гарнизоне Лорда. Теперь он должен был зажечь огонь в сердцах тех, кто остыл, осев на новой земле… Они помнили павших? Эльф мог поведать, какая участь ждала пленённых.
Ардуиль считал, что треть, если не половина тех, кто не сражается ныне, не веря в возможность победы, живёт беженцем, после поднимутся в бой. А кто, услышав, напротив, устрашится за себя… пусть охраняет женщин и детей – тоже важная задача. Именно Ардуиль настоял на том, чтобы каждый в посольстве знал именно свою задачу и не спрашивал другого, что поручили ему; вот только письмо… но все считали, что дорога неопасна, в крайности наткнутся на немногих волков или малую бродячую шайку орков… А наткнулись на Больдога.
Саурону Ардуиль вряд ли ответил бы, но Лагортал подтверждал, что умайа не обманывает. Ардуиль сам говорил, что Тёмным уступать нельзя, что они это используют в другой раз. Но если он станет свободен, другого раза не будет. Свободен вновь… Только тогда они бежали вдвоём с Тавроном, а теперь? Он уйдёт (отпущенный Сауроном!), а Таврон останется? Нет, они вновь уйдут вдвоём… Такое возможно?!
– Что я знаю о посольстве? Что ради союза я бы направился к беорингам, потом сообщил бы о том, что удалось Лордам, – Саурон уже многое знал о посольстве, и эльф был уверен, что умайа мог сам догадаться, что и эдайн будут участвовать, ведь общеизвестно, что Дом Беора служит Финроду. – Еще могу сказать, что каждый из тех, кто входил в посольство, знает лишь о том, что поручено ему самому, не другим. Что Нэльдор, Ламмион, мой напарник и ещё двое (я могу показать их) в посольство не входили – они должны были только защищать других.
Возможно, Ардуиль мог защитить их и сейчас, своими словами. И это было, быть может, главной причиной, побудившей его всё же заговорить. Другой причиной было то, что его не станут допрашивать о Нарготронде. Уйдя, он сберегал тайну Города, оставшись… он выдержал пытки когда-то, но стал же рабом. Выстоит ли теперь? Не стоило унывать, но и переоценивать свои силы, считать, что он-то никогда Нарготронд не выдаст, тоже.
– Один из них Лаирсул, – подтвердил Лагортал.
Волк внимательно выслушал все, что сказал ему пленник. И, честно говоря, это были те самые вести, которые Маирон, на месте этого эльфа, держал бы при себе до последнего. До сих пор люди воспринимались скорее как помеха, не как противники. После падения Дортониона, лишившись Лорда и князей, они были рассеяны и беспокоились лишь о защите своих собственных границ, а теперь… значит, теперь люди вновь должны будут выступить как союзники? Ну, это еще видно будет. Шпионы и провокаторы теперь наводнят их селения. Кого не запугают, того купят.
– Я слышал твои слова, нолдо. Теперь ты получишь отдых в комнате Лагортала, а потом… потом будешь отпущен. Тебя даже могут проводить к людям, – у Маирона вырисовывается план. – Все те, кого ты назвал, тоже могут обрести свободу. Ты поможешь мне поговорить с ними?
Ардуиль надеялся, что уйдёт не один, что отпустят и Таврона, и других. Но то, что он услышал, заставило его помрачнеть.
– Я мог бы говорить с другими, они не знают о посольстве ничего, что ещё не известно тебе, – медленно произнёс нолдо, мысленно коривший себя. Да, он перенёс пытки, но как мог он услышать обещание свободы для него и других и подтверждение Лагортала и даже не уточнить, каким будет это освобождение… – Но пусть проводят нас всех лишь до границы твоих земель, не далее. И, Лагортал… я не подумал, что ты сам можешь быть обманут… что ты мог не взять с Саурона обещание, что он отпустит нас без следящих и иных чар, без направления за нами своих слуг и соглядатаев, не таким образом, что наше возвращение к эльфам принесёт им вред.
Лагортал смотрел на Ардуиля и понимал, что без него, без его слов, товарищ вряд ли заговорил бы. Осторожный и опытный, он действительно ждал бы обмана и едва ли открыл что-либо в обмен на обещания. И, действительно, какой будет эта свобода, если их будут до конца провожать орки или тёмные майар? Да, уже не первый мог обрести свободу, но что он наделал?
– Обещаешь ли ты это теперь, умайа? – спросил Ардуиль. Если Саурон не обещает… придётся отказаться от того, ради чего он и заговорил.
– Конечно, обещаю, – обиделся Волк. – Я хотел проводить вас до безопасных мест, чтобы вы не наткнулись на шайку из Ангамандо, а ты мое доброе намерение пытаешься исказить и выставить угрозой. Вас отвезут туда, куда вы сами скажете.
Волк передернул плечами. Он и правда был обижен в лучших чувствах, ведь он хотел проводить эльфа к людям ради его же блага, помочь поскорее добраться до тех, до кого нужно было добраться.
– Так что, будешь предлагать другим своим спутниками говорить со мной? Мне нужно услышать от них, что они больше ничего не знают, нужно, чтобы они в этом поклялись. Да, кстати, поклянись и ты, что сказал мне о посольстве все, что тебе было известно.
Ардуиль в ответ на реакцию тёмного майа фыркнул бы – надо же, Саурон, кажется, обижен – если бы не понимал, что этот миг пойдёт во вред его товарищам. Лагортал же… поверил, что умайа в самом деле не замышляет зла, а совершает настоящее добро, отпуская пленных без условий и шпионов. Это давало надежду и на дальнейшие перемены…
– Я знаю имена, которые не назвал, но ты это и так понял, – произнёс Ардуиль. Он мог поклясться, что в остальном рассказал все, и согласился говорить с другими.
– Тогда пойдемте наверх. Туда будут приводить ваших товарищей, и вы сможете говорить с ними. Лагортал поможет тебе идти, а я, если ты согласишься, поддержу тебя с другой стороны. Или могу позвать орков помочь тебе: сам ты вряд ли дойдешь.
– Орки так орки, – мало Ардуиль их навидался, что ли? Дойти один Ардуиль и впрямь не смог бы, так он был измучен; мог бы, конечно, один Лагортал помочь, но если уж Саурон отпускает, и с обещанием… пусть потешится. Скоро Ардуиль больше не будет в его власти.
***
Безымянного нолдо переместили в комнату Лагортала, положили на походную кровать. Волк был доволен – Ардуиль согласился уговаривать на предательство других. И первым к нему привели его бывшего товарища по рудникам.
========== 28. Обещание свободы. ==========
Таврона привели в комнату Лагортала, и там, на походной кровати, он увидел Ардуиля. Товарищ был перевязан, но выглядел ужасно: следов пыток было не скрыть. Таврон помнил, что в плену нельзя показывать своих чувств, и старательно изображал, что вид товарища его мало волнует. Ардуиль встретился взглядом с другом и сдержанно заговорил:
– Меня, как и Долхэна, и Таугатола, Саурон согласился отпустить, без условий и с обещанием, что освобождение обойдётся без колдовства и соглядатаев и не будет во вред эльфам, – Таврон быстро взглянул на Ардуиля и вновь отвёл взгляд: «Я верно понял?» – Да, я при этом… кратко рассказал о своём задании. В невысказанном слышалось: «О Нарготронде – нет». Они научились передавать друг другу вести даже не через осанвэ кента, опасное в плену, а взглядом, умолчанием.
– У тебя задания не было, кроме как защищать нас… а о цели посольства и участниках Тёмные уже знают, – Ардуиль сам перечислил всё известное ему. – Если ты поклянёшься, что не знаешь о посольстве больше этого, то тоже обретёшь свободу. И мы опять уйдём вместе.
«Опять, да не так… тогда мы бежали». Таврон обвёл взглядом Ардуиля, приведших его орков, Лагортала, Саурона… и твёрдо ответил:
– Нет. Я не буду ни в чём клясться Саурону и Тёмным.
Маирон развел руками, и упрямца увели. Когда Таврона уводили, на его лице читалось лишь презрение к Тёмным. Он старался, как мог, скрыть боль: Ардуиля сумели сломить муками и – кто знает, чем ещё?! – здесь, на Тол-ин-Гаурхот…
Старался сохранять непроницаемый вид и сам Ардуиль. Он уходил, а Таврон, ставший ему больше, чем другом, братом, оставался – как такое могло быть?!
Вслед за бывшим беглецом в комнату ввели Ламмиона. Волк полагал, что, узнав о Нэльдоре, и этот эльф быстро согласится – а если будут одни отказы, нолдор могут передумать помогать ему дальше. И еще… Волк не обещал обойтись без колдовства или того, что будет во вред эльфам, но его так поняли, и он не стал разубеждать. А отказавшийся гордец… пусть думает, что его друга сломили пытки.
Ламмион, услышав, что известно Саурону, согласился поклясться, что ничего больше не знает. Он так желал свободы и так любил двоюродного брата, он вернулся и открылся ради него… И сейчас Нэльдор мог отказаться уйти, чтобы его не оставлять. Или… уйти с тяжким грузом на сердце. Нет, они должны были идти вместе!
Волк улыбался. Каждый согласившийся рассказать то, что ему известно, увеличивал ощущение, что ничего страшного не происходит, что все в порядке, так и надо. Пока ведь и правда не происходило ничего страшного. Пока.
Ламмиона сразу же увели в башню к Нэльдору. Завтра, вместе с Лагорталом, Маирон решит, как их отпустить. За Ламмионом привели поочерёдно Химмэгиля, Бэрдира и Кириона.
***
Химмэгиль тоже после рассказа узнал новое для себя, не наоборот; а пытки были жестоки, ему ломали пальцы, он боялся, что однажды его искалечат… и это заставляли делать его же Лорда… Но оставить своего Лорда здесь и уйти?
– Я подумаю, – кратко ответил эльф после долгого молчания. Думал он частью о том, что должно ему просить свободы как раз Арохиру, не ему самому; а частью о том – выдержит ли он, оставшись.
***
Бэрдир начал с вопросов.
– Есть ли те, кто уже на свободе?
– Пока нет, насколько я знаю, – Ардуиль глянул на умайа.
– А кому она уже обещана?
– Нэльдор, Ламмион, Долхэн, Таугатол, – начал перечислять нолдо.
– Хорошо… – отозвался Бэрдир. Хорошо было то, что он узнал. И то, что для товарищей плен завершится свободой, не рудниками и не казнью. Что они выдали… возможно, и не так уж много, а, возможно, и важное: за слова о своих страхах он получил только три дня для товарища. Правда, любые слова о задании Саурону куда важнее, и он не знает заранее, много ли известно о посольстве рассказавшим. Нэльдору, да и Ламмиону – точно совсем мало. Бэрдир осторожно коснулся плеча товарища.
– Ардуиль… я не могу уйти. Пока я прихожу в гости и готовлю на кухне, Лаирсул и Эйлиант защищены от пыток. Если уйду, сам понимаешь, беречь их просто так никто не станет.
Ардуиль понимающе кивнул.
***
Следующим Ардуиль ждал Лаирсула, но привели Кириона. Саурон считал его мало знающим? Если да, не стоило его разочаровывать… а Кирион и так промолчит.
Синда был поражён, увидев Лагортала. Потянулся к нему:
– Ты…
– Помнишь, что я говорил тогда Гортхауру? Освободи пленников без условий… он согласился, – Кирион понял, медленно кивнул, переводя изумлённый взгляд с Саурона на Лагортала и дальше на Ардуиля.
– Но он хочет наших рассказов… – неуверенно произнёс Кирион. И снова устремил взгляд на Саурона, на сей раз вглядываясь и вслушиваясь: словно тонкая нить была натянута от него к Лагорталу, и от Лагортала вверх. Нить, за которую можно вытянуть… если не оборвётся. Очень тонкая нить… Синда снова кивнул самому себе, и взгляд его стал размышляющим, так что Ардуилю пришлось ждать и после повторить вопрос. Кирион словно вынырнул на поверхность и сразу же ответил:
– Нет, конечно.
***
Кирион вышел, а Волк обратился к Ардуилю (больше не безымянному эльфу! Теперь умаиа знал его имя, и чары на него будет наложить проще):
– На тебе лица нет, нолдо, – хотя этот факт и должен был устрашить Кириона, – отдыхай сейчас, с остальными поговорим завтра. Лагортал, спасибо за твою помощь, – а помощь и правда была неоценимой – бывший раб не заговорил бы сам. А так он выдал важное, и еще других уговаривал поступить так же.
Ардуиль, в самом деле, был совсем бледен… Он осознал, что если бы Кирион сейчас заговорил, это было бы на нём, на Ардуиле – он же знал, что синда не просто страж.
Лагортал прикрыл глаза. Вновь открыл, посмотрел на Ардуиля.
– Знаю, ты сказал то, что было очевидным или же помощью другим, – он тоже не думал, что слова о беорингах могли быть настоящей новостью. И понимал, зачем Ардуиль сказал, что каждый знает лишь о своём задании: если кто-то будет упорно молчать или умрёт в плену, о его задании не будут одновременно допрашивать других. – А то, что ты убеждал рассказать… Если ты был уверен, что не причиняешь вреда, только даешь свободу, и подлинно не причинил вреда, то это не вина. Видишь, из-за тебя никто не выдал ничего важного, Ламмион в самом деле не мог бы сказать ничего нового, но только был избавлен от плена и допросов. Сам я… – Лагортал перевёл взгляд на Саурона. – Да, я помог тебе… Стало ли это помощью и в том, что полезно Ангбанду? – эльф считал, что ничего важного не сказано, но… он мог заблуждаться. И если да, не поздно ли он это понял?
***
Тем временем Эвег закончил свою работу, погрузил Долхэна в глубокий сон, и его сменил Фуинор. На этот раз не с мороками и кошмарами – с заклятьем. Длинным и медленным, что оплетало Долхэна, пользуясь теми лазейками, что открыл эльф. Тем, что он начал молить врагов под пыткой. Тем, что раскрыл все Врагу, польстившись на посулы. Тем, что он уговаривал друга предать, а друг отказался. Все это приоткрывало доступ, делало уязвимым. Все это позволяло вложить чувство страха. Долхэна практически лишили памяти о том, что было с ним на острове после пыток – оставили лишь отголоски воспоминаний об ужасе и вине. Глубоко за полночь Фуинор закончил свою работу. Он был Мастером своего дела.
***
Волк вернулся к себе в кабинет и вызвал туда же Бэрдира. В комнате кругом стояло три кресла, меж ними столик с тремя кубками и вином. Умаиа сидел в одном кресле, Бэрдира пригласил сесть в другое.
– Ты ведь немного знаешь, не так ли? – начал разговор Маирон. – Расскажи это, и ты сможешь уйти, а твое место займёт другой и возьмёт на себя заботу о твоих товарищах. Согласен?
Бэрдир сел и отпил вина.
– Во-первых, другой может и не согласиться. Во-вторых… я же сам знаю, что эти гости не безопасны. Что можно что-то выдать невольно, даже будучи осторожным. И прятаться от этого за спиной другого не самое благородное из решений, – эльф хмыкнул. – В-третьих, неплохое вино, хотя я предпочитаю более лёгкие…
Услышав последний довод про вино, умаиа рассмеялся.
– В дальнем углу погреба нашелся бочонок яблочного вина с изображением золотистых яблок по бочонку. Быть может, оно придется тебе по вкусу? Надо сказать, вино легкое, но отменное. Не знаешь, для кого оно было припасено? Бочонок маленький, видимо, этот гость бывал тут нечасто, – Волк удобнее устроился в кресле. – Что же до других твоих причин, это очень благородно. Пусть так и будет. Ты, Лаирсул и Эйлиант можете жить в моей крепости хоть столетиями. Я не против. Единственное… когда, если, твои друзья придут осаждать Волчий Остров, на это время, боюсь, тебя придется посадить под замок в башню.
Третье кресло так и осталось не занято.
– Любопытно, – ответил Бэрдир. Саурон и так догадывался, что однажды нолдор придут возвращать Минас-Тирит, а теперь не мог не понять… Очень жаль, что товарищи заговорили. Хоть и хорошо, что отсюда уйдут. – Но не знаю, ведь тех, кому по душе лёгкие вина, немало. Тем более из золотистых яблок и отменного вкуса.
Волк болтал с Бэрдиром ни о чем почти до самого ужина и думал… что в этом определённо есть своя прелесть.
– Но стоит мне отпустить Лаирсула и Эйлианта, ты тоже уйдёшь… – вздохнул Волк, когда они вставали.
– Если тебе нужно, чтобы я остался в обмен на свободу для Лаирсула – я, конечно, останусь, – осторожно сказал Бэрдир, зная, что Саурон наверняка потребует большего. Ему же и сейчас нужны были не беседы о вине и погоде, а сведения… правда, сейчас Саурон получил их иным путём.
Маирон пристально посмотрел на Бэрдира. Потом кивнул.
– Я поговорю с Лаирсулом, – и если все получится… уже двое эльфов будут с ним добровольно. Собрать свою стаю из эльфов… Волк улыбался, спускаясь по лестнице в подземелье.
Бэрдир очень удивился. Саурону так нужно, чтобы он остался? Но ведь он и так остаётся, его держат, как на крючке, угрозой пыток других…
Саурон ушел, а дозорный остался один. Сам налил себе ещё вина, поднял кубок, будучи мыслью с другими эльдар. И вместе ожидая: неужто Лаирсула отпустят?
***
Когда по коридору только закончили ходить, и Бэрдир только пришёл в кабинет Саурона, на лестнице появился Март. Приближалось время ужина, и горец постучал в дверь комнаты Линаэвэн, повел ее с собой на кухню. Линаэвэн шла и думала: “Лучше сказать самой, чем скажет Фуинор…”
– Фуинор передал мне, что теперь Долхэн будет освобождён, и я благодарна ему за помощь… – в голосе девы слышались отголоски изумления и недоверчивой радости, какая бывает, когда вести боятся поверить… – И ещё предложил снова петь вместе с ним, завтра. Поэтому… я не уйду после завершения этого дня, как намеревалась.
– Это удивительная новость, – качнул головой Март. – Повелитель дает свободу своему врагу… Это очень щедро, но все же… разумно ли? Но главное, что ты останешься, я очень рад этому.
Бэрдира в кухне не было, и они стали готовить, не дожидаясь нолдо.
– Это то, во что и мне трудно поверить, – согласилась изумлённая Линаэвэн. – И в обмен на песни Фуинор обещал возможность помочь другому пленнику… Я пока не понимаю этого. Но это доброе дело.
Это было… доводом в пользу Тёмных. Хотя едва ли Март действительно может увидеть иное, ему не позволят увидеть. И заклятье помешает.
– Всё же, я не знаю, как долго останусь здесь, – тихо произнесла тэлерэ. Скорее всего, лишь на день дольше намеченного, но говорить о том Марту, наверное, не стоило. Возможно, что Саурон дальше запретит им общаться. – И пока… я хотела дать тебе совет, только не находила подходящего времени. Оно и сейчас, верно, неподходящее. Ты не пожалеешь после о сделанном, если будешь учиться у других тому, что в них есть лучшего, самого доброго, и избегать того, что считают приемлемым или даже неизбежным злом.
Дева глубоко вздохнула, готовая к возражениям. Ей нужно было продолжать готовить, но она должна была сказать. И теперь, если Март останется с Сауроном и Больдогом, служа Тёмным, пусть хотя бы останется лучше других. Быть может, однажды совесть скажет ему то, что не смогла донести она.
– Увы, Линаэвэн, – возразил беоринг. – Мы все вынуждены делать меньшее зло. Без этого невозможно.
– Порой мы считаем, что иначе было невозможно… – вздохнула эллет, – а проходит время, мы обдумываем всё заново и выясняем, что это не так. И остаются лишь горькие сожаления о том, чего не исправить, – и она сама уже сожалела сейчас о многом, что делала и говорила в плену. И о своём пари с Сауроном, и о том, что не извинилась и не просила о других прежде, и о том, как общалась с Мартом до того.
– Вынужденное зло необходимо, – снова покачал головой Март. – Например, мы едим животных.
– Я не считаю это злым поступком, – ответила Линаэвэн. – А ты считаешь? Тебя или знакомых тебе людей когда-нибудь мучила совесть за то, что они съели рыбу или птицу, случалось, что раскаивались в этом?
– Многие совершают необходимое зло и также не чувствуют за него вину. Но я запомню твои слова, по крайней мере так, как их понял я: добро или зло я совершаю, но я не должен идти против своей совести.
Линаэвэн подумала, что если Март и впрямь будет следовать этому – это будет хорошо. Вот только, можно ли сравнить значимость для него её совета и воспитания Саурона?
Когда пищу осталось лишь поставить в печь, Линаэвэн снова пела над ней песни чар, чтобы пленным стало легче. На сей раз это была белериандская песня – о солнечном лете и воде чистых родников… Линаэвэн пела, и горец слушал ее. Слушал и улыбался – никуда она не уйдёт. Он защитит ее, и она все также будет петь.
А после Линаэвэн спросила:
– Не знаешь ли ты, отчего Бэрдира не было?
– Нет, не знаю. Но после ужина он обещал прийти ко мне.
***
Пока слуги готовили, Эвег спустился в камеру Лаирсула. Двое орков уже привязали целителя к креслу, а умаиа закрепил спящего на столе Оэглира.
– Слышал, ты не справляешься с лечением раненого, Лаирсул? – спросил Эвег. – Я пришел тебе помочь.
Оэглир пришел в себя от невозможной боли.
– Каждый раз, когда с лечением не будешь справляться ты, тебе буду помогать я, – сказал умаиа.
Лаирсул не видел ещё, что такое лечение Эвэга. Он смотрел на происходящее в ужасе.
– Ты же целитель… – начал эльф и осёкся: это так же глупо, как взывать к совести Саурона. И ему не дадут помогать раненым так, как он помог сегодня. Если он откажется вовсе, их будет лечить Эвэг. Если он продолжит, он будет помогать палачам готовить пленников для новой пытки. – Ведь ты мог бы лечить без боли, ты должен был учиться у Эстэ… – Лаирсул едва не попросил умайа лечить пленных бережно, но… тот или посмеялся бы, или потребовал бы чего-то важного взамен. – Хотя о чём я? Ты предал её, и тебе, должно быть, в радость мучить других. Как оркам.
Что было делать? В следующий раз он снова попробует снять боль и защитить от боли, и усыпить, надолго… Только выложиться нужно будет действительно полностью, без остатка. Сейчас он думал, что сделал всё, что мог, но это не так, он всё же щадил себя – если бы он знал, что Оэглира ждёт «забота» этого умайа, сделал бы больше…
Умайар в самом деле не допустили бы, чтобы Лаирсул вместо лечения погружал пленников в сон и давал им долгий отдых без всяких уступок. Не приди сейчас Эвэг, пришёл бы Больдог или Фуинор… Лаирсула нельзя было пытать, но это не значило, что на него никак нельзя воздействовать… хоть через того же Оэглира. А отказался бы – после всё равно позвали бы Эвэга.
***
Эвег закончил исцеление Оэглира и вернул эльфа в камеру к Эйлианту.
– Теперь так будут выглядеть твои дни и ночи, феаноринг. Отдыхай, скоро за тобой придут, – и он обратился к Эйлианту, пока Оэглира приковывали за руки: – Вот что было бы с тобой, Эйлиант, если бы Бэрдир не пошел служить Повелителю. Но ты выкуплен.
– Тварь, – ответил Эйлиант. Он считал, что ему было бы легче, если бы и его допрашивали, не заставляли смотреть на всё это…
Оэглир с ненавистью смотрел на целителя. Эвег ушёл, и эльфы остались одни в камере. Эйлиант повторил:
– Выкуплен… Я откажусь от этой защиты!
– Даже не думай, – предупредил Оэглир. – Мне будет вдвое тяжелее.
***
Несколько поворотов – и Маирон открыл дверь в камеру-целительскую (а заодно и пыточную) Лаирсула.
– Я хочу отпустить тебя на свободу, эльф, – сразу перешёл к делу Волк. – Уже пятеро из вас приняли мои условия, прими и ты. Расскажи мне, что тебе известно о вашем посольстве к Кирдану, и ты уйдёшь отсюда.
Лаирсул выглядел не менее измученным, чем Оэглир. Он мог бы счесть ложью слова Саурона, что пятеро уже выдали сведения о посольстве, но умайа рассказал и то, чего не знал сам Лаирсул…
…То, что враг теперь знал всё это, угнетало, но ему нечего было рассказывать. И это был выход из того безысходного кошмара, в который Лаирсул проваливался ныне. И эльф сразу же ответил:
– Я целитель, а не посланник. Я знаю о посольстве лишь в общих чертах, то, что ты уже рассказал.
Волк выслушал нолдо и кивнул. Эльф, как и другие, дал клятву, что не знает ничего более, и его отвели в башню к Нэльдору и Ламмиону. Орка послали сказать Бэрдиру, что его друг ныне свободен, и отвести нолдо на покой в его комнату.
***
А Волк возник в камере феанорингов.
– У вас есть возможность получить свободу. Я многое уже знаю о вашем посольстве, расскажите мне ту часть, что была поручена вам, и вы уйдёте отсюда, куда пожелаете.
Когда к нолдор вошел Саурон, всё встало на свои места. Теперь Оэглир знал, для чего его пытали – чтобы он выдал эти сведения. И для того же Эйлианту показывали, что пытают… Но Оэглир знал – скажет он или нет, всё равно их будут мучить. Теперь же Саурон обещал освобождение в обмен на эти сведения. И Оэглир неожиданно легко ответил:
– Я расскажу. Лорд Куруфинвэ передал мне, что придумал новый материал для защиты врат; он будет полезен и нолдор, и фалатрим. И ещё я должен передать Финдекано и Кирьятано, что союзники смогут держать связь через палантиры. Также знаю, что замысел всего посольства принадлежит Лорду Маитимо, и полностью был изложен в письме. Но его содержания я не знаю.
Эйлиант был изумлён тем, что Оэглир заговорил, и потому теперь он уйдёт. В ошеломлении юноша ответил:
– Мне нужно подумать.
А Волк… был глубоко удивлён. Он знал пленников, ему донесли, что эти двое при первой попытке даже не поморщились, все тюремщики были уверены, что феанорингов, как и бежавших с рудников, будет тяжело заставить говорить – но всё! Двое из четырёх уже рассказали много важного. Одно обещание свободы заставило их говорить лучше любого принуждения.
– Думай, Эйлиант. А тебе, Оэглир, больше не место в подземелье.
Орки помогали нолдо, порой тащили его, в башню для ждущих свободы. Но в коридоре Волк задержал процессию:
– А что, если я обменяю свободу Эйлианта на твой рассказ о Нарготронде? На сведения о входах в город и о том, сколько их, этих входов.
– Нет, о Нарготронде я тебе не скажу, – ответил нолдо, начавший приходить в себя. Он не устоял, рассказал о посольстве, но говорить дальше – было всё равно что привести к своим войскам Моргота.
***
Этот вечер был удивительно тихим, пожалуй, никогда еще не было таких на Волчьем Острове: много свежих пленных, никого не допрашивают, и Повелитель Волков доволен, как кот, наевшийся сметаны. Маирон ужинал с другими умаиар, Марта сегодня не было, и ничто не мешало Волку торжествовать открыто.
– Ардуиля вы посчитали вовсе неважным, а от Оэглира пытками едва чего бы добились. Но я проявил ум и узнал важные тайны.
И большая летучая мышь унеслась с сообщениями для Владыки Севера.
– Конечно, я выполню обещание и отпущу тех пленных. Это приносит мне куда больше пользы, чем вы можете понять, – заключил Маирон.
***
Когда ужин был готов, Март проводил Линаэвэн к ней в покои, сказал, что будет рад снова видеть ее завтра, и тепло попрощался.
Затем горец постучал в комнату Бэрдира и обрадовался, застав его на месте.
– Я подумал, что мы могли бы поужинать с тобой до тризны, чтобы узнать друг друга получше. Ты не пришел сегодня на кухню, и я решил прийти к тебе сам.
Бэрдир был удивлён, увидев Марта. Поздоровался с ним.
– Я не мог сегодня прийти, меня вызывал Гортхаур, – пояснил нолдо. – Сегодня он многим предлагал освобождение в обмен на рассказ о задании; но я, так или иначе, уйти не могу. Из-за Лаирсула и Эйлианта… А после был разговор с Гортхауром с неожиданным завершением. Я сказал, что если Лаирсул получит свободу, я останусь здесь насовсем, даже при возможности уйти, и он был освобождён.
Март всё равно узнает. Ещё неведомо, в каком пересказе. Бэрдир согласился идти с ним, думая о том, что стоит попробовать снять заклятье… Сила Гортхаура велика, но, возможно, он не ждал, что кто-либо однажды попытается его снять. Лучше бы, конечно, объединить силы с Линаэвэн. Но о том… стоит говорить с аданом заранее. А ещё, возможно, чары, как и у Линаэвэн, на некой вещи.
Март подивился услышанному.
– Что же… вроде бы все для вас складывается хорошо, не так ли? Многие ушли на свободу. А ты… теперь будешь жить с нами… Я, правда, не совсем понимаю, как это будет… Но, похоже, мы будем вместе работать, и, быть может, подружимся.
Март повел Бэрдира на кухню, где можно было поужинать вдвоём.
– Да, я останусь работать, – ответил Бэрдир. Он будет служить здесь, на этой кухне… так же, как другие его родичи служат в Ангбанде. Кто-то же растит то, что приносят сюда. – А ты знаешь, откуда всё это: овощи, зерно, куры? Что-то ты сам растишь, но, верно, не всё?
За разговором Бэрдир посматривал на Марта. И решил увидеть его получше через Незримое – без пристального взгляда глаза в глаза, глядя сбоку. Есть ли при нём что-то тёмное, заколдованное, и в самом ли деле колдовство на нём самом? Осмотрел и кухню. В Незримом мире эльф увидел, что кухня пронизана Волей, темной и могущественной, и что сами камни были скреплены ей. Это колдовство было слишком могущественным, чтобы он, Бэрдир, мог бы его разрушить. Что до Марта… нечто темное касалось его, лежало где-то за его плечами, но не более того.
– Провизию привозят из Дортониона, из тамошних деревень, – отвечает Март.
– Из Дортониона, сейчас? – переспросил Бэрдир. Не мог же Март быть так наивен. Но действие колдовства могло быть и таким. – Ты когда видел те земли в последний раз?
