Текст книги "Птичка-в-клетке (СИ)"
Автор книги: Noremeldo Arandur
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 39 страниц)
– Что ж, это добрая весть, – отозвался Бэрдир. Понял ли Саурон, что сам он жил в Дортонионе? Он перевёл взгляд на Ламмиона. – Думаю, ты лучше меня расскажешь, как лучше отыскивать дичь, которая путает следы и петляет…
И вновь начался разговор об охоте. Как надеялся Бэрдир, не опасный, но он старался быть бдительным.
***
Когда ужин с Повелителем Волков завершился, эльфов отвели в комнату Бэрдира. Спустя какое-то время Саурон постучал в дверь.
– Я обещал тебе, Бэрдир, что Нэльдору дадут отдых. Но сегодня он рассказал все, что ему было известно, и теперь его больше не будут допрашивать.
Бэрдир постарался не выказать горечи – юноша почти ничего и не знал, но его, долго молчавшего, муками довели до согласия рассказать все.
– Однако, ты можешь выбрать другого пленника, и эти три дня получит он.
– Тогда, – с удивлением произнёс Бэрдир, считавший, что Саурон сейчас посмеётся над его бесполезной откровенностью, – пусть это будет Кирион; ведь те сутки уже истекли.
– Хорошо, Бэрдир. У Кириона трое суток. Отдыхайте, – Волк ушёл. А Бэрдир так и не понял, что Волк ничего не делает просто так.
***
Фуинор не пытался ничем в этот вечер подловить Линаэвэн, или задеть ее. Наоборот. Фуинор пел песни о природе или что-то весёлое. И что бы не пела Линаэвэн, все принимал доброжелательно. Сейчас Фуинору куда важнее было понять тэлерэ – чтобы потом лучше сплести заклятье специально для нее.
Со своей стороны, Линаэвэн старалась выбрать такие песни, какими ничего нельзя выдать. Пела она для Марта, но слушал её умайа. Светлые и мирные песни Амана – о небесах, о кораблях, о береге. И некоторые дориатские – ведь Дориат был скрыт Завесой Мэлиан.
– В день, как явилась на землю краса,
Что удивила собой небеса,
Дочь светлой майэ – о ней эта быль —
В Арде впервые расцвёл нифредиль,
Белые звёзды, посланцы весны,
А соловьи навевали ей сны…
Лутиэн была в безопасности от Саурона. Конечно, и о ней не стоило рассказывать много, но её рождение и детство – не то, что могло быть полезно для Тёмных.
Затем Линаэвэн вернулась к своему вопросу:
– Фуинор, ты сказал, что можешь помочь одному из моих товарищей… Что ты готов сделать?
– Я поговорю с Повелителем, Линаэвэн, – ответил довольный умаиа. – Пока это большее, что я могу. Я попрошу… А о чем ты хочешь, чтобы я с ним поговорил?
– О том, чтобы один из моих товарищей получил избавление от пыток – на то время, на какое возможно, – ответила Линаэвэн.
– Я сделаю, что смогу.
Фуинор улыбался, и Март улыбался, и было спето так много прекрасных песен. Стоял тёплый осенний вечер, над ними сияли звёзды. И не нужно было сейчас Марту думать о том, что внизу, в темноте и крови, сидят пленники.
Линаэвэн серьёзно посмотрела на умайа.
– Я слышала тебя, – Марту она помочь не смогла, но, быть может, поможет одному из родичей.
***
Для Лагортала начался пятый день в плену. Его вернули в застенок, завязав ему рот кляпом, а Арохира закрепляли в той же раме, что и вчера, и эльф рвался из лап орков, из этой конструкции, со всей силой, с какой только мог. Его принуждали повторять… и он сам, и Лагортал были в ужасе. Когда все было закончено, в камеру вновь ввели Оэглира, усадили в кресло, приготовили пальцы к переломам.
– Ты знаешь, что надо делать, Арохир, – широко ухмыльнулся орк, и пытка началась.
Оэглиру было страшнее не повторение пытки, но то, что палачом принуждают быть родича.
– Орк… – заговорил было Оэглир, но передумал и все же не стал ни о чем просить, – а если никто из нас так и не ответит, тебя как накажут?
Арохир понимал, что уступать нельзя; но это означало продолжение… Нужно было сломать эту страшную машину, но это было невозможно, а эльфа сделали словно её частью. И тогда он, опуская руки, устремился разумом к Оэглиру, стараясь снять боль…
Эльфы потешно дергались, но ничего не могли поделать. И Арохир снова решительно опустил руки, ломая пальцы Оэглира. Больдог стремительно потянулся своей волей в брешь приоткрывшегося Арохира, желая не нащупать что-то, так хоть напугать эльфа, отучить его пытаться помочь своим. И в самом деле – узнать ничего не узнал, но помешал.
– Ты не тревожься за меня, голуг, – орк стал скручивать пальцеломалку (нельзя с такими тонкими костями много играться, так и покалечить недолго, а без особого повеления Волка никого калечить было нельзя). Но зато можно было сломать руку выше – от запястья до локтя, и при том сломать эту руку дважды, сначала одну кость, потом другую.
– Давай, Арохир, у нас с тобой сегодня еще много работы. Вишь, феаноринг начал подавать голос, давай его дальше дожмем.
Лагортал, не имея возможности говорить через кляп, сделал знак Эвегу подойти. Творившееся было хуже, чем просто пытка. Это грозило не только хроа…
– Я… я скажу нечто, но лишь при одном условии. Никого из нас больше не поставят в такое положение, когда один вынужденно причиняет боль или вред другому и не может избежать этого.
Эвег только радостно свернул глазами, когда Лагортал попросил говорить и обещал в чем-то поддаться.
– Ты просишь очень многого, – заговорил целитель. – Тебе придётся отдать не меньше. Расскажи все, что знаешь о цели вашего посольства, и тогда ты получишь, что хочешь, – Эвег неожиданно для себя самого наклонился близко к уху пленника и прошептал: – Только пусть Маирон поклянется тебе.
«Я это делаю только для того, чтобы пленник поверил мне, чтобы доверял, и я мог вытягивать из него знания и дальше», – уверял самого себя Эвег.
Лагортал сжал зубы, опустил голову. Отдать не меньше… Цель посольства – он знал о ней, хотя и без тех подробностей, что были изложены в письме и были известны только Линаэвэн. Было опасно говорить о том, но… фэа Арохира грозила опасность. Лорд Нарготронда уже не впервые опускал руки, зная, что от того кости Оэглира будут сломаны.
– Спасибо за предупреждение, – тихо отозвался Лагортал. – Эвэг, если так тебя зовут, – это было имя, подобающее человеку – вряд ли умайа действительно носил его, но так он здесь представлялся.
– Энгватар, – поколебавшись ответил целитель. – Так меня звали, – этот эльф благодарил его… после всего, что он делал… Как уже было когда-то… Умаиа постарался поскорее отогнать неуместную тоску.
– Веди меня к Саурону, – решился нолдо.
– Постарайся обойтись без глупостей, – предупредил Энгватар эльфа, отвязывая его от кресла и выводя прочь из камеры. Впрочем, в коридоре к ним присоединились двое орков, которые повели пленника.
***
– Ты хорошо потрудился, Арохир, – похвалил Больдог пленника. – Всего второй день, а ты уже заставил Лагортала говорить, предавать. Хорошая работа. Отдохни пока, а Оэглира надо подлечить.
Слова Больдога ударили по Арохиру, и сильно. Орки увели феаноринга к Лаирсулу, а цепи Арохира ослабили так, что он смог сесть на пол. Вместо того, получив немного свободы движений, младший Лорд Нарготронда в ярости накинулся на эту конструкцию, пытаясь что-то сломать. Было уже неважно, не сломает ли он при этом руки сам.
Орк недовольно смотрел на эльфа. Маирон ковал металлические части, сам Больдог придумывал конструкцию, орки строгали древесину из деревьев, что росли в саду Артаресто. Так просто это произведение искусства умайар было не сломать, но Больдог не стал смотреть, на что способен нолдо, и поскорее втянул цепи обратно.
– Если бы не Лагортал, ты бы сейчас переломал все кости Оэглиру. Отдыхай, пока можешь. Скоро продолжим.
***
Лагортал вновь вошёл в кабинет Повелителя Волков. Маирон встретил его у двери.
– Здравствуй, Лагортал.
Войдя, нолдо не стал приветствовать Саурона, но сразу сказал о том, зачем пришёл.
– Поклянись, что никто из нас больше не окажется в положении, когда он вынужден причинять вред или боль другому пленнику, не может того избежать, и я… – всё же как трудно было произнести! – расскажу тебе о цели, с какой мы шли.
***
Тем времянем в дверь к Бэрдиру и Ламмиону постучал Фуинор.
– Повелитель Маирон просит извинения: он не может завтракать с вами. Кто-то из ваших товарищей просит его о встрече.
***
Саурон замер на мгновение, а потом метнул взгляд на Энгватара.
– Что с тобой сделали? – резко спросил умаиа у нолдо.
Саурон казался странно взволнованным. Полагал, что Лагортал всё же даст ему желаемое? Но это было невозможно – даже ради того, чтобы защитить других от столь страшного…
– Со мной ничего, – ответил Лагортал, хотя был бледен, а волосы были мокрыми от испарины. Возможно, если бы его самого мучили, а после лечили, он выглядел бы так же. – К этому принуждают других, последним был Арохир.
Волк о чем-то задумался, но вслух сказал лишь одно:
– Ты устал, сядь в кресло, и поговорим. Я обещаю, что после твоего рассказа твоих спутников не будут допрашивать таким образом.
– Итак, ты клянёшься? – переспросил Лагортал. Он действительно устал, но садиться не желал. Не для того он пришёл сюда, чтобы вновь сидеть рядом с Сауроном. – Тогда я скажу. Мы шли к Кирдану, чтобы договориться о совместных, согласованных действиях эльдар против врага; затем побывали бы и за Эред-Вэтрин, в землях Государя Фингона.
– Ты слышал, что я обещал, – эльф не сел, и это больно кольнуло Волка. – Но ты не сказал мне ничего нового, я это и так давно понял. Маитимо послал гонца, обговорил все с Финдэкано, и тогда из Нарготронда к Кирдану послали делегацию. А о результате переговоров вновь нужно будет доложить сначала Финдэкано, а потом Маитимо. Я все это знаю. Скажи хоть что-то, что мне не ведомо.
Лагортал понял, что ничего не выдал, и это было хорошо, но…
– Когда я сказал тебе, что расскажу о цели посольства, ты мог сразу же ответить, что уже знаешь о ней. Больше того, мне точно неизвестно, было ли заранее всё обговорено с Фингоном. Могу только прибавить, что мы должны беседовать с ним от имени Короля Фелагунда, Лордов Ородрета, Келегорма, Куруфина, Ангрода и Аэгнора. Это то, что я знаю о цели… Исполнишь ли ты обещанное? – с горечью закончил Лагортал.
– Ответь мне тогда на последнее, и я не отступлюсь от своих слов, – Волк пристально смотрел на эльфа, с сожалением и все же решимостью. – Ты, Верный Финдарато, о чем ты должен был говорить с Кирданом и Нолдараном от имени своего Короля?
Лагортал остановился, прикрыл глаза. Он согласился на одно, Саурон требовал… более опасного. А Арохир, что будет с ним?!
– Итак, я заговорил напрасно. Ты будешь требовать все большего.
Волк фыркнул.
– Ты не сказал мне ничего нового, ничего, что было бы мне хоть как-то интересно. Ты хотел совершить жертву, и когда я спросил тебя о том, что и правда станет жертвой, ты начал меня обвинять?
– Мы условились: я скажу о цели посольства то, что мне известно. Я открыл это. Мне неведомо, знал ли ты подлинно обо всём этом до моих слов; если знал, отчего не сказал сразу, что тебе это неинтересно? Как я могу знать, что ты не поступишь сейчас точно так же, не скажешь, что это неинтересно, и ты сам всё знаешь?
– Я спрашиваю тебя только о том, о чем спрашиваю. Ни больше, ни меньше: скажи, как ты и обещал, что тебе известно о посольстве.
– Теперь уже не цель, а всё, что мне известно? Скоро же ты забываешь произнесённое, – с каждым словом Саурон в самом деле требовал всё больше. – Сначала цель; затем то, что нужно было передать Кирдану и Нолдорану, теперь – всё известное. И ты делаешь вид, будто так и было обещано.
Волк весело расхохотался.
– Ты молодец, Лагортал. Ты честно победил меня. Красиво. Ты не только Светлый, но и мудрый. Впрочем… одно ходит об руку с другим. А теперь – сядь. У нас будет долгий разговор, – Волк опустился в кресло.
Лагортал так устал, что даже не слишком удивился, просто отметил, что, кажется, всё не было напрасным. Однако теперь всё возвращалось к началу, и Лагортал умолк. Он говорил с Сауроном как пленник, что знает нечто и пытается защитить своих от худшего; но если умайа думал, что теперь Лагортал вновь будет вести с ним беседу как в гостях, он заблуждался. Нолдо не садился и не желал отвечать.
– Ну, как хочешь, – милостиво согласился умаиа. – Значит, будешь отвечать стоя. Во-первых, что касается твоей просьбы… Тебе ведь незачем было пытаться обменять свои тайны на их души. Ты мог бы меня просто попросить. Тебе я бы… наверное, не отказал.
Возможно, Саурон в самом деле мог согласиться? Нет, скорее всего, он завёл бы беседу и ожидал прежнего. Лагорталу хотелось остаться, отдохнуть здесь, пусть даже рядом с умайар, но не видя пыток товарищей! И всё же он, через боль и страх, выговорил:
– Я закончил и готов вернуться… обратно.
– И не хочешь узнать, что во-вторых? – улыбнулся Волк.
Лагортал хотел узнать… Это могло быть опасно или могло дать помощь товарищам. Но что наверняка несло – желание Саурона склонить его к неприемлемому. И потому Лагортал не ответил.
– Что же, если не хочешь, не буду тебя задерживать. Поговорим о твоих товарищах после. Когда у тебя будет настроение.
Главное удалось, товарищи избавлены от того ужаса, что выпал Арохиру, но перед глазами Лагортала снова встали истерзанные, изломанные пленники – и пытки будут продолжаться… И он, вопреки намерению, не смог просто смолчать…
– Говори…
Волк молча смотрел на эльфа. Если до этого Лагортал молчал, не желал садиться, не желал идти навстречу, теперь настала очередь умаиа. Кресло напротив Повелителя Волков по-прежнему пустовало, и теперь Маирон знал, что он держит нолдо на крючке.
Ведь это немного – просто сесть рядом? А после просто немного поговорить, так? …Нет. Лагортал знал, зачем это Саурону. Если он не ответит сам, оставалось прервать ожидание – напав на ближайшего орка. Так эльф и сделал. Наконец он мог действовать как воин и вложить в это тот гнев, что не находил выхода.
Волк не мешал, мысленно велев и другим не вмешиваться – пусть Лагортал убьет этого несчастного, жалко что ли, пусть себя потешит… Но как только нолдо закончил с этим орком, Воля не позволила ему сдвинуться с места, пока другие орки не заломили руки пленника.
– Я хотел поговорить с тобой о твоих товарищах. Мне казалось, что часть из них можно больше не допрашивать. Я хотел их избавить. Но ты решил иначе. Ты так чист, нолдо, что впал в гордыню, и она подвела тебя. Теперь – возвращайся к себе в камеру и знай, что те, кого сегодня будут ломать, пройдут через это из-за тебя.
Слова Саурона не были похожи на ложь. Он, Лагортал, ошибся, и за его ошибку могут поплатиться родичи. А если и было ложью…
– Если я буду просить за них, если сделаю нечто в ущерб своей гордости… – спросил Лагортал, хотя и чувствовал: поздно, – это что-то изменит для моих товарищей?
Волк молча посмотрел на эльфа с какой-то пронзительной горечью. Умаиа было… больно. Но, вот странно, он словно наслаждался этой болью.
– Я дал тебе убить этого орка, – глухо, невпопад ответил Маирон. – Тебе стало лучше? – Волк думал, что сейчас прогонит гордеца прочь, но… его слова словно имели некую власть над умаиа.
Лагортал с удивлением понял – Саурон действительно дал ему убить орка. Мог остановить с лёгкостью, но не остановил. И тут же мучил его товарищей. Во всём этом было нечто безумное.
– Да, – кратко ответил Лагортал, глядя с недоумением. – Прошу, можешь ли ты избавить от пыток хоть одного?
Лагортал просил его. Сначала презрительно молчал и хотел уйти, а теперь просил. Но так и не сел в кресло. И Волк задумчиво опустил голову, барабаня пальцами по подлокотнику.
– Сядь, – в последний раз произнес умаиа.
Лагортал потёр руками виски и всё же сел. Если это для Саурона знак того, что он поступается гордостью, пусть… Может быть он сейчас кого-то избавит. А может… нет, это не совершится сразу.
Эльф сел. Волк вытянул ноги и задумчиво посмотрел на носки своих сапог.
– Оставьте нас с Лагорталом.
Все вышли.
– Как это… смешно. Ты не понимаешь и не ценишь того, что я для тебя делаю, хотя я не для кого больше ничего подобного не делал, – Волк снова помолчал, а потом продолжил. – Итак… мы, наконец, дошли до того, с чего могли бы начать, – голос умаиа был слишком ровен и спокоен. Когда он поднял голову, то в его глазах были холод, боль и злость. – Расскажи мне о том, что тебе велел твой Лорд. Это будет твоим наказанием. А потом мы обсудим судьбу твоих друзей.
– Нет, я не стану рассказывать, – с горечью и гневом отозвался Лагортал. С горечью – осознавая, что его просьба и это согласие были напрасны. С гневом – потому что такое наказание мог наложить только господин на раба. Саурон ждал, что он сейчас же подчинится и всё расскажет? – Если таково условие, я зря остался.
На слова Саурона о том, что его не понимают и не ценят, Лагортал не отозвался. Да, Саурон относился к нему не так, как к другим – но он желал владеть им как своей собственностью. Из-за этого он мог дать ему убить орка, но из-за этого же перед ним терзали его товарищей. Он не мог объяснить, что думает об этом без того, чтобы начинать беседу, подобную прошлым.
Волк холодно улыбнулся. Вот значит как. Этот эльф просит о втором шансе, но ничего дать был не готов. И ведь… самое смешное, что вопрос о Фелагунде был напрямую связан с пленными и их судьбой. Те, что из Нарготронда, и не могут знать больше Лагортала – их было бы тогда незачем допрашивать. С удивлением Волк понял… что ради Лагортала был бы готов их отпустить вовсе… Но эльф решил иначе.
– Что же, хороший выбор. Раз ты так хочешь – так и будет. Я думал отпустить тех, кто не нужен, но мы поступим иначе, и всем моим слугам и помощниками это понравится куда больше. Наш разговор окончен, Лагортал. Подземелье ждёт тебя.
Часть пленных могли отпустить? Или Саурон только лгал сейчас? Как недоставало сейчас чуткого Кириона… Лагортал не знал, поступил ли он верно в этом. Знал только, что товарищей вновь будут мучить на его глазах, добиваясь его согласия. И не оставят, поскольку он не мог так поступить: отдавать Свет тому, кто жаждет только захватить его.
Но он, скорее всего, не выдал ничего важного. И сам добился самого важного: никого из них больше не принудят так, как Арохира. Никого больше. И Эвэг… Энгватар помог ему в этом…
***
Когда эльфа вывели, мертвого орка забрали, а кровь вытерли, перед Маироном вновь появился Энгватар.
– Вот гаденыш, да? – криво улыбнулся целитель. – Разреши мне им заняться.
– Его рано пытать, – отрезал Волк, резче, чем стоило.
– Тогда… Ардуиль. Его можно будет убить?
Волк мрачно молчал, но потом ответил:
– Хорошо.
***
Арохира оставили на той же раме, только туже натянули цепи.
– Планы наверху немного изменились, – осклабился Больдог и потянул из жаровни нагретый прут.
Несмотря на боль, вначале Арохир испытал облегчение, словно с него сняли… более, чем груз – он больше не будет причинять боль своим. Затем, во время долгой пытки, не мог уже думать ни о чем, кроме того, как выстоять.
Через три часа еле живого Арохира оттащили в камеру, где им занялся Эвег. Нолдо в прошлый раз не отказался от лечения, но он видел, что делал Эвэг с сопротивлявшимся Химмэгилем. Но если от Арохира и добились слов, то подобных таким:
– Жаль… нет сил… убить тебя…
– Ничего, – утешил Эвег пленника. – Главное, чтобы у тебя хватило сил продолжить свою работу. Сейчас ты отдохнешь, а потом поможешь Больдогу с Ардуилем, – Эвег смеялся, читая ужас в глазах эльфа.
Арохир пришёл не только в ужас, но и в гнев. Как только исцеление подошло к концу, и силы его восстановились – напал на умайа, что был вместе палачом и целителем, пытаясь схватить его за горло. Он знал, что это возможно… Но удар нолдо после перенесённого всё же оказался слаб.
– В следующий раз крепче привяжу, – бросил Эвег, когда Арохира, наградив несколькими ударами, отбросили назад орки. – Отдыхай. Скоро ты нам понадобишься.
Эвег знал, что как бы ни был нолдо взвинчен, усталость все равно возьмёт верх. Усталость и то зелье, что было подмешано к лечебным снадобьям.
***
Арохир крепко спал, сраженный зельем и усталостью, и Фуинор спокойно вошёл в его камеру и сел рядом, провёл рукой по голове, перебрал пальцами волосы нолдо. Сон эльфа из рваного забытья превратился в чёткий…
…Арохир только начал просыпаться, как в камеру вошли орки, схватили эльфа и потащили его снова в камеру. Там закрепили в раме… а перед ним с пальцами в пальцедробилке сидел Ардуиль.
– Начинай, – подбодрил пленника Больдог. – Сделаешь все быстро, или потянем удовольствие?
Арохира ждало повторение того, что было для него страшнее самой пытки. И он вновь рвался, как мог из оков, со всей возможной силой. И так сбросил путы кошмара, ощутил соломенную постель и руку на своей голове…
Фуинор с удивлением смотрел на нолдо. Как он смог сбросить не просто чары, но и сонное зелье, и победить свою смертельную усталость???
– Ты сильный, эльф. Но то, что ты делал, останется с тобой навсегда. Ты не забудешь это и не скоро сможешь спокойно спать, каждый раз гадая: я или твои собственные страхи возвращают тебя в ту комнату, делают палачом.
Арохир, один из младших лордов Нарготронда, в самом деле был сильным, но вряд ли ему удалось бы сбросить сон, не вложи он все силы в тот порыв. Сейчас сил не было даже ответить. Но он ломал пальцы, и это было не забыть и не обратить вспять. Что, если бы он выбрал иное, как пытался сказать Лагортал? Удерживать руки, видя, что творится, он не смог бы, и того, что было с Химмэгилем, не забыть… но нельзя было и сразу опускать руки, как он поступал. Держать, сколько удастся, поднятыми, а когда силы начнут таять, когда он уже неизбежно причинит боль другому – тогда опустить. Тогда всё происходило бы против его воли, и вместе с тем он облегчил бы муку товарища, а не длил её.
Только сейчас истомлённый до предела Арохир нашёл лучший вариант, чем тот выбор, что давали ему.
========== 26. Решения. ==========
Лагортала вернули в подземелье, в ту камеру, где его в первый раз растягивали вместе с Кирионом. Нолдо опять усадили в кресло, а напротив закрепили Ардуиля.
Дознавателем в этот раз был Фуинор, и он принялся за дело неторопливо. Ардуиля было решено казнить перед Лагорталом, но не сразу, растянуть эту смерть на несколько дней почти непрерывной боли. Чуть-чуть подлечивать пленника, только чтобы не истек кровью, и можно было особо интересные штуки повторять по несколько раз. Иногда Ардуилю намеревались давать отдых и на это время оставлять эльфов вдвоем в камере, но так, чтобы ни один не мог дотянуться до другого.
Ардуиль был опытным и сильным, но и в Ангамандо не мучили без перерыва: нужно было, чтобы пленник остался способен к работе. И сейчас его не спрашивали ни о чём. Снова бессмысленные муки.
– Дайте… мне… отдых, – с трудом, хрипло выговорил Ардуиль.
Лагортал видел это, он был в ужасе… он должен был догадаться, что сказать Саурону! Он не мог открыть военные тайны или тайну Нарготронда, не мог дать Саурону и того, что он желал, но что-то можно было сделать?! Не будь он, добившись избавления от худшего, так сосредоточен на том, чтобы выдержать и не угодить в ловушку, наверное, мог бы найти что.
– Я не могу дать тебе отдыха, – ответил Фуинор, не останавливаясь. – Лагортал может. Если захочет.
– А ведь Повелитель Маирон хотел тебя отпустить, – заметил Эвег. – Ты ничего важного не знаешь, ты, в общем-то, не нужен. Но… Лагортал выбрал иное, – и целитель посмотрел на сидящего в кресле. – Как глупо было с твоей стороны. Маирон признал твою победу, хотел вручить тебе дар… А как ты ответил? Но мы нашли и другой выход, что делать с теми, кто не нужен. Так что… ты полностью виноват в том, что происходит с Ардуилем. Он бы уже мог идти домой. А теперь он мечтает об отдыхе, который ты ему не дашь. Боль так сильна, что даже пересилила его гордость – посмотри, как он мучительно страдает. И это лишь первые три часа. А их будет много, очень много. Столько, сколько он сможет выдержать, – разумеется, о том, что пленника решено казнить, никому из эльфов не сказали. Эвэг победно улыбнулся Лагорталу.
– Муки без смысла, только чтобы мучить, как же вы безумны! – выдохнул Лагортал. – Я не могу сделать то, чего хочет Саурон, и не выдам тайну. Но если ему нужно моё унижение, чтобы избавить Ардуиля или хотя бы облегчить его страдания… то я пойду на это, – Саурон говорил о его гордыне; возможно, злоба умайа отчасти будет утолена, если он согласится на нечто унизительное… – Я мог бы согласиться приготовить еду или убраться на кухне, в ванной. Но не прежде, чем узнаю о том, чем это поможет Ардуилю или другим моим товарищам, чем услышу обещание Саурона. Всё же… спасибо за совет, – тихо закончил эльф, и откинул голову назад. – Саурон действительно… был готов отпустить Ардуиля, других?!
Какой глупый вопрос… разве Эвэг знает мысли и задумки Саурона, разве сам не обманет?
Эвег вышел, не ответив.
– Ты знаешь, что от тебя нужно, Лагортал, – ответил Фуинор. – Ты посмеялся над Повелителем, ты упустил шанс, который выпал одному пленнику из тысяч. Да, все, кто нам не интересны, по воле Маирона были бы отпущены.Тогда от тебя не нужно было ничего, но ты отказался. Теперь же ты знаешь, какую цену должен заплатить. И меньшим ты не отделаешься, – Фуинор ухмыльнулся. – А я не Маирон, меня ты не разжалобишь.
Лагорталу было что ещё сказать Энгватару, но тот вышел. Фуинор же ясно дал понять, что ничто, кроме ответа на заданный Сауроном вопрос, помощью не станет. И Лагортал мог только с болью смотреть на муки Ардуиля, пытаясь поддерживать его словами.
Пытка продолжилась. Прошёл еще один долгий час прежде, чем Фуинор отстегнул Ардуиля и отошёл от него. Эльф обессиленно рухнул на пол.
– Отдыхайте пока, – сказал умаиа и вышел из камеры; пленники могли хотя бы говорить.
– Чего от тебя требуют? – спросил Ардуиль. – Будет легче держаться, если я буду знать причину.
– Военных тайн. Того, что Финрод сказал мне передать Кирдану и Фингону. Да, о том куда и зачем мы шли Саурон уже знает, – с горечью произнёс Лагортал. – И да, ты можешь только держаться…
– Не уступай им и не выказывай, что заставляет тебя страдать, иначе Тёмные будут бить в ту же точку, – произнёс Ардуиль.
– Они.. уже поступают так… – ответил Лагортал. – Тёмные мучат передо мной вас, моих родичей; и принуждали причинять боль друг другу, что может быть… опасно для фэар. Я добился того, чтобы этого больше не было, и взамен рассказал о цели посольства, – произнёс Лагортал. Он мог, наконец, хоть отчасти поделиться тем, что было на душе.
– Осторожней в словах, даже со мной! – предостерёг его Ардуиль. – Нас наверняка слушают сейчас, и могут слушать… где угодно в крепости.
– Ты силён и благороден; поддерживаешь и предупреждаешь меня сейчас, после муки.
– Больше некому сказать тебе.
***
Отдых, что Эвег и Фуинор определили Ардуилю, кончился куда раньше, чем предполагалось. Умаиар вошли в камеру… и в задумчивости остановились. Что-то изменилось, Лагортал больше не выглядел подавленным. А зря.
– Вижу, вы тут не скучали, – по знаку Фуинора орки закрепили Ардуиля в очередном механизме. – И, похоже, Лагортал, ты воспрял духом. Но… видишь ли… как бы то ни было, но ты действительно виноват, что Ардуиль сейчас здесь. Он, как и другие ненужные, мог бы быть свободен без условий. Но ты отказал им в этом. И теперь… ты будешь смотреть на мучения Ардуиля до тех пор, пока он не умрет. Думаю… пытка будет тянуться пару суток. А после Ардуиля его место займут, один за другим, остальные ненужные, которых обрек ты. Как ты будешь жить с этим, а эльф? – Фуинор был зол после неудачи с Арохиром и хотел отыграться на ком-то.
Эвег же, тем временем, подошел к Ардуилю – подлечить, так, слегка.
Лагорталу было тяжело слышать слова Фуинора. Если он ошибся, то эта ошибка действительно ударила по другим. И она… убьёт их. Пусть он и не мог знать о том, и старался поступить верно.
– Ты знаешь, отчего я оказался здесь; если Саурон в самом деле отпустит тех, кто ему не нужен, без условий… я признаю, что ошибался в нём и тогда изменю решение не беседовать с ним… – это была ещё одна проверка, которую хотел устроить пленник палачу, но нолдо мало верил в возможность успеха. – Но даже если я заблуждался, едва ли Саурон стал мстить за отказ убийством, в котором ему нет пользы.
Лагортал знал, что Эвэг мог исцелиться, но сейчас не мог с ним говорить. И Ардуилю помочь – тоже. Неужели он умрёт замученным?!
– Дайте… мне подумать, – почти простонал Лагортал. Быть может, он найдёт, что передать Саурону.
Умаиар недовольно переглянулись между собой. Лагортал напрямую сказал, что хочет говорить с Маироном, и это нельзя было игнорировать.
– Хорошо. Подумай, – ответили умаиар, выходя. Ардуиля вновь отвязали.
***
Время шло, но к Ардуилю и Лагорталу так никто и не приходил – пусть арафинвинг не думает, что к нему примчатся по первому зову.
Лагортал же напряжённо думал: он не только хотел защитить Ардуиля, но и помочь Арохиру, на котором не могло не отразиться то, через что его заставили пройти. Но сделанного не вернуть, время не обратить вспять. А ещё Лагорталу вспомнился испуг Эвэга при его словах. Чего боялся умаиа? Того, что все узнают, что он не такой? Но у Эвэга был шанс, и Лагортал мог бы обещать помощь за помощь…
Ардуиль сейчас с трудом мог говорить. Для Лагортала не легче пытки было знание, что Ардуиля приговорили умереть под пыткой – долгой, тяжкой и мучительной смертью.
– Если Саурон желал… только беседовать с тобой, ты мог бы… попробовать… – прошептал Ардиуль. Едва заметно качнул головой и снова застонал: даже это движение причиняло боль. – Нет… просто сейчас…
– Мне нужно поговорить с Сауроном, быть может, он согласится не на тайны, и… если я всё же ошибся, то этот ужас прекратится, – проговорил Лагортал и начал звать Энгватара: он мог быть жесток и отвратителен, но был способен и на лучшее.
– Зачем ты… зовёшь Эвэга? – удивился Ардуиль, немного передохнув. Он заметил, что Лагортал как будто делает разницу между целителем и Фуинором. – Он… такой же палач… как все эти…
– Палач… – ответил Лагортал, – но не такой. Я видел… – Лагортал остановился: если их слышат, то верным ли будет открыть то, что он узнал и увидел? Поможет ли это исцелению Эвэга? Ведь если его держит страх, он может стать свободнее, когда страшиться станет уже нечего? Или, напротив, только озлобится? Решать не понадобилось: Эвег вошёл в камеру в сопровождении пары орков. Он больше не собирался оставаться с Лагорталом один на один.
– Ты хотел меня видеть, эльф? – издевался умаиа, запуская пальцы в раны Ардуиля, заставляя того кричать. – Может, поговорим после. Повелитель согласился выслушать твои мольбы. Смотри, от того, как ты будешь просить, зависит, как я буду лечить.
– Если мольбы помогут, он их услышит… – произнёс Лагортал, а затем обратился к Эвэгу. Приходилось говорить при орках, но он решился. Говоря так, чтобы Эвэг понял, а орки едва ли. – Отпусти Ардуиля. Чего ты боишься, скрывая страх за жестокостью? Того, что тебя увидят? Но если я увидел тебя, узнал, узнают и другие: это неизбежно. Ты не ответил, чего хочешь от меня именно ты… а я, возможно, даже будучи пленником, могу сделать нечто для тебя.
