Текст книги "Птичка-в-клетке (СИ)"
Автор книги: Noremeldo Arandur
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 39 страниц)
========== Предисловие 1 (со стороны). ==========
Для такой работы, как «Птичка-в-клетке», недостаточно нескольких слов «описания» и «примечания автора» в шапке, этот текст требует более развернутого описания без необходимости считать слова.
У данной работы два предисловия: первое представляет собой взгляд со стороны, в то время как второе – взгляд изнутри происходящего.
Как автор первого предисловия, я хочу прежде всего подчеркнуть, что это текст о Свете, о его противостоянии Тьме, несмотря на то, что в нем появляются Ученики Тьмы, и Тёмные жуют сопли на тему того, какая Тьма хорошая.
Птичка – это повесть об эльфах из Нарготронда, попавших на Тол-ин-Гаурхот за месяц-два до прихода туда Финдарато и его отряда. Непростая повесть, со многими линиями, которые пересекаются и сходятся вместе – она требует вдумчивого чтения, размышлений; возможно, потребует и перечитывания – есть моменты, которые трудно правильно оценить сразу. Это очень тяжёлый текст о плене, но не потому, что в нем присутствуют некоторые описания пыток и жестокости; основная тяжесть связана с психологическими и философскими проблемами, не завязанными на пытки напрямую, но касающимися Света, Тьмы и самой проблемы противостояния. Чему мы противостоим? По каким причинам? Как сражаться так, чтобы не получилось, что ты борешься не с Тенью, а с собственными страхами или исключительно со своими представлениями о Тени? Почему Тьма так плоха, и в чем же Свет? Поскольку я не хочу заранее раскрыть весь сюжет, что не только не будет правильным, но и может помешать сформироваться вашей личной оценке происходящего, я не могу написать все, что мне хотелось бы сказать сейчас, и оставлю это на послесловие.
Однако о некоторых вещах я все же могу сказать заранее. Птичка – не только очень тяжёлый текст, но и создаёт ощущение безысходности и тщетности, и единственным не ошибавшимся героем оказывается третьестепенный феаноринг. Однако чувство безысходности верно лишь отчасти, но об этом мы сможем поговорить, только когда вы все дочитаете. И дойдёте до послесловия. В этой повести оно необходимо, чтобы читатель мог увидеть, что в конце концов все закончится Светом и радостью.
Норэмэлдо.
========== Предисловие 2 (изнутри). ==========
Прежде всего это история о Свете. И я буду рада, если читатель отнесётся внимательно к его отблескам – в речах, в правильных поступках, в сопротивлении Тьме. Однако не все поступки эльфов безошибочны; порой, желая избежать ловушек Тьмы, они могут увязать в её тенетах ещё больше, порой их решения неверны, порой они слишком слабы или самонадеянны – но это делает их живыми, это свойственно всем нам. И при всем своём несовершенстве мы все равно должны тянуться к Свету.
Я буду рада, если читатель найдёт в этом тексте что-то полезное для себя, для своей жизни. Бороться за Свет, противостоять Тени – не только грубому насилию, но и хитроумным манипуляциям – нужно не только пленникам на Тол-ин-Гаурхот. И здесь одно делает нас сильнее, другое – уязвимее, одно вложение сил окупится с лихвой, другое – пропадёт впустую, если не хуже. И здесь мы можем быть обмануты иллюзиями, страдать от навязанного нам, отступать перед заманчивым, не желать видеть правду… или утверждать её, быть отважными, верными, помогать другим по мере сил…
В этой повести много диалогов эльфов с Тёмными – бесед, споров, убеждений. Не всегда слова Тёмных – ложь: так как Саурон очень умён, он может говорить и правильные вещи. Но всё, что говорит и делает Саурон, имеет цель. Мнение Тёмных об эльфах, даже искреннее, может не соответствовать действительности; их собственное мнение о себе – тоже: смотрите на поступки. И кто на что способен, кто сильнее и кто слабее – проявится отнюдь не сразу.
А ещё эта история – о выборе. Пленники постоянно будут вставать перед выбором, да и тем, кто на Тол-ин-Гаурхот отнюдь не в плену, тоже случится сделать выбор. И выбор определяет главное: не сила и слабость тела, не опыт, не природный нрав и даже не ошибки.
Тирэндиль.
========== 1. Засада. ==========
Путь в Фалас к Кирдану, которого Линаэвэн знала со времён Куивиэнэн, не считался опасным. Но после Битвы Внезапного Пламени осталось не так много мест, где действительно можно было быть в безопасности: разве что в Дориате, да в Нарготронде, откуда Линаэвэн и держала путь; пожалуй, так же враги старались обходить стороной берега чистых вод, хранимых Ульмо… Но увы, такая защита была не лучшей: ещё в те времена, когда Линаэвэн шла через бесконечные Льды, и Бритомбар, и Эгларэст были осаждены, и близость Моря не помогла им, но только мечи и отвага сыновей Феанора. Так где ещё ныне остались безопасные места в Белерианде?.. Разве что в краю, где обитал Тургон – даже эльдар не представляют себе, что это за край, тем более не знают о нем и Темные.
Но так или иначе, в любую дорогу за пределами Талат Дирнэн ныне не стоило отправляться одной, только под защитой отряда – не Долгий Мир.
Охотничьи Холмы скрылись позади, но эльфы отряда, сопровождавшего Линаэвэн, и не оборачивались. Полпути прошли тихо, ничем не тревожимые; осталось пройти столько же, и они достигнут Нэннинга. Быть может, там их уже будет приветствовать Новэ*(1)… Мало кто помнит это его имя и зовёт его так, разве что близкие родичи; Линаэвэн и сама обыкновенно говорила и писала как все – «Лорд Кирдан» – но приветствовала по-старому.
А, может быть, в Эгларэсте её встретит один из детей Кирдана и поведает, чем ныне занят отец – укрепляет ли стены, задумал ли новый корабль, а то и ушёл по морю на север в новую вылазку против врагов…*(2)
Конь ступал осторожно средь клонившихся к земле колосьев дикой пшеницы. Всадники не медлили, но и спешили не слишком, что было по душе Линаэвэн. От земли ещё шло мягкое тепло позднего лета; Анар скрылась за вершинами деревьев – вот-вот опустятся сумерки, и эльфы встанут на ночлег.
***
Больдога послали прочесать земли от Волчьего Острова и дальше, как получится – Господам не давали покоя потаённые города, да и то верно: кому охота иметь гвоздь в штанах, что в любой момент может воткнуться в задницу. Шайка Больдога была невелика, восемь десятков волчих всадников, да больше было и не надо. В ней были лучшие парни, проверенные, выжившие после многих стычек, да ещё все верхом на гаурах, так что малым народом, да втихую, оно и вернее будет на разведку идти.
Путь был до того спокойный, что аж тошно, пока в одно прекрасное утро (утро, что сулило добычу, всегда было прекрасно) гауры не учуяли что-то. Покружили, покружили – и раз те! Взяли след. Ну, тех парней, что были передовым отрядом, сразу же послали вперёд, а остальные не спеша затрусили следом.
Через несколько часов в лесистых холмах добычу выследили и стали окружать – где коню скакать несподручно, там гауру самое оно. Сначала думали подкараулить на ночлеге, но не вышло – отряд эльфов вроде как и не думал вставать на ночь.
***
Для ночлега эльфы выбрали закрытое пространство: холмы, где рос лес. Казалось, теперь стало ещё спокойней, но командир отряда выглядел озабоченным.
Линаэвэн одним взглядом спросила: «Что-то не так?», но командир лишь покачал головой, и отряд проехал дальше.
– Возможно, сегодня придётся ехать без сна. Что-то здесь не то… – наконец произнес командир. Он был воином, но не следопытом, и не знал, что почувствовал угрозу слишком поздно. И высланные на разведку эльдар, и встревоженные кони подтвердили его опасения: враги были неподалёку и подступали с разных сторон. Необходимо было торопиться, успеть ускользнуть… или, скорей, прорваться.
***
«Эти вставать на ночь не стали – ну и Тьма с ними, так, что ли, не справимся? – размышлял Больдог. – Двадцать пять эльфов против восьми десятков волчьих всадников, да ещё в таком месте, вряд ли устоят. А эльфы не простые, не серые да зеленые: голуги, сразу видно! Чего это они тут делают, скажите-ка? Чем больше из них попадет к Господину, тем тот будет довольнее, тем щедрее будет к Больдогу».
Вначале из засады эльфам в спины полетели стрелы, метя по коням, да орки стрелки не лучшие, всё ж в кого-то попали.
Эльфы не могли пустить коней галопом в лесу. От одних орков, быть может, и пешком ушли бы, затерялись меж стволов, но с орками были волки. Командир всё же направил коней туда, где, как он чувствовал, врагов было меньше, но влетел в засаду: стрелы не только свалили большую часть коней, но убили и четверых эльфов, одним из которых стал сам командир. Ещё двое всадников упали ранеными с коней, достаточно далеко от основного отряда, и к ним тут же бросились враги, желая схватить нолдор, пока те не нашли в себе сил подняться и сражаться дальше.
На стрелы эльфы ответили своими стрелами и, поняв, что окружены и им не вырваться, встали кругом, защищая раненых и обороняясь. Но эльфов было мало, и все они были из разных отрядов, слишком разных, не готовых сражаться сообща; а врагов было много, и действовали эти орки не как обычно, а как единое целое…
Вскоре схватка была кончена. Эльфы были спешены и повержены, и лишь единственная в отряде дева, не участвовавшая в битве, осталась верхом. Она сидела, словно боясь пошевелиться, и Больдога забавляло ее оцепенение и отчаяние. Да и… коняшка хорошая, прихватить надо будет.
Орк ликовал. Из двадцати пяти голугов только семеро погибли, остальные будут доставлены Господину! Больдог расплылся в улыбке, предвкушая награду. Правда, Больдог тоже потерял полтора десятка парней – да кто будет считать это мясо? А вот гаур ни один не погиб, и это было хорошо.
***
В первые минуты Линаэвэн будто оцепенела. Не от того, что семеро нолдор были убиты – гибель эльфа всегда горестна, но она видела много больше смертей; дева была в ужасе от осознания, что их ждал плен, а это было хуже смерти. Но вдруг эльдэ словно очнулась: письмо! Письмо, которое она везла от Маэдроса и Фелагунда к Кирдану и Фингону! Оно не должно было попасть в руки врагов, а их всех вот-вот схватят.
– Прошу тебя, – шепнула Линаэвэн тонконогой, изящной кобыле, под стать всаднице. И мысленно указала лошади вперёд, туда, где вроде бы была брешь промеж врагов. Дева понимала, что ее догонят волки, быстро и легко, как только переведут внимание с воинов-нолдор на беглянку… Но это бегство даст ей время, она успеет уничтожить письмо. Вначале Линаэвэн достала огниво и лишь затем направила лошадь вперед. На скаку эльдэ вынула из одежд свёрнутый лист, и он быстро занялся от первых же искр: лишь бы догорел!
***
Больдог обругал себя с досады, увидев у внезапно удирающей эльфийской девки в руках пылающий костер. Раньше, чем орк успел бы отдать приказ, прыгнул гаур (волколак Больдога часто действовал, когда его хозяин безмолвствовал, словно мог читать мысли своего всадника). Как ни странно, гаур не побоялся огня. Огромная серая туша снесла девку с седла, и та, падая, выпустила из руки бумажки, но лёгкий ветер взметнул их высоко вверх, раздувая огонь. На землю, медленно кружась, опустился лишь серый, причудливо разорванный пепел.
***
У Линаэвэн всё пронеслось перед глазами: волколак ринулся на прянувшую в сторону лошадь, но целью была всадница. Эльдэ подумала, что гаур сейчас убьет ее, сожрёт, разорвёт, но нет: Линаэвэн только полетела на землю. Удар от лап волколака был сильным и помешал подготовиться к падению, так что поднялась она не сразу. Хорошо хоть голову успела прижать к груди и не ударилась затылком при падении.
***
Больдог подошёл к приходящей в себя девке, схватив за ворот, грубо поставил на ноги и с силой, наотмашь ударил её по лицу. Снова встряхнул, заставляя смотреть себе в лицо, и прошипел:
– Дура ты. Господин из тебя душу вытянет, если ты не сможешь рассказать ему всего, что в письме было, – затем орк оттолкнул от себя девку так, что та упала на землю. – Обыскать их всех и связать, и глаз не спускать! – гаркнул Больдог уже своим, тем, кто, по условленному, должен был заниматься пленными.
Недавняя радость и ликование сменились яростью и злобой.
***
– Хорошо, – одобрительно выкрикнул Оэглир, услышав угрозы вожака орков, хотя самого нолдо, раненного в ногу, держали орки, и ничего хорошего в происходящем не было. Но Линаэвэн поняла родича: хорошо, что ей удалось сжечь письмо. Её будут допрашивать, но враги допрашивали бы их всех, в любом случае, даже если бы она не успела… только тогда – уже зная, о чём письмо.
– Для тебя хорошего мало, – усмехнулся Больдог и вцепился пальцами в рану голуга. – Вот сейчас и посмотрим, какой ты на поверку.
Оэглир застонал сквозь зубы, и дева опустила веки. Эльдэ понимала, что их ждут пытки, однако полагала, что начнутся они только на месте. Редко им дозволят и по пути думать о хорошем… раненых будут мучить.
***
Как Больдог ни был зол, он не стал срываться на пленниках больше возможного, и уж тем более парням не позволил, разве что слегка позабавились с ранеными, пока их штопали по живому да перевязывали. Но добыча предназначалась Повелителю Волков и не должна была попортиться, да и… надо было ноги уносить. Нередко отряды, присланные в эти места, исчезали бесследно – уж явно не сами по себе. Не хотелось бы встретиться с теми, кто здесь жил и это делал. Часть эльфийских коняшек разбежалась, и если они доберутся до своих, кабы дурно для орков не вышло.
Не дожидаясь утра, шайка двинулась восвояси, к Острову. Раненых покидали поперек гауров (голуги живучие, не помрут, а кто помрёт – их орки и так бы не вытянули), а более-менее целехоньких пленных попробовали заставить идти самих; мёртвых же бросили, где были, не погребая.
***
И всё же всё оказалось лучше, чем думала Линаэвэн. Пока – лучше. Только вот мёртвых бросили… Не раз уже на своих путях Линаэвэн встречала непогребённые тела и вместе с другими эльфами предавала их земле. Ныне – не могла. Только обернуться, прошептать напоследок:
– Лёгкой дороги, – прежде чем её с бранью ткнули в бок, потом в спину, заставляя идти.
Быть может, так и лучше – идти. Медленней, чем может… Земли это не вражеские. Стража Нарготронда не всегда оставалась в пределах своих земель, лорды Келегорм и Куруфин со своими воинами и Хуаном выезжали на охоты на тёмных тварей.*(3) Да и фалатрим, если что услышали или заметят следы схватки, в беде родичей не бросят.
…А мёртвых – не бросит никто, когда бы ни нашли.
Идти медленно Линаэвэн удалось недолго – хлыст ожёг ее спину через платье, и орки закричали, чтобы она пошевеливалась. Дальше их гнали и гнали без отдыха до самого рассвета; замедлить движение намеренно не удалось никому – тех, кто отставал, подгоняли бичами. Раненых везли на волках, и трое самых тяжёлых умерли по пути. Пара воинов, Ардуиль и Таврон (кто видел в них братьев, кто – просто друзей), отказались идти сами. Их жестоко избили и окровавленных перекинули через гауров.
На рассвете был краткий отдых, когда эльфов напоили, но еды не дали, и бег продолжился. К полудню наконец-то устроили привал.
Так прошло несколько дней – бесконечный бег на север почти без еды, так, чтобы у пленников не было сил на сопротивление; любое неповиновение жестоко каралось. Когда отряд приблизился к Нарогу, враги отпрянули, отошли назад, стали ругаться, и пленники с надеждой переглянулись. Если орки боятся реки, благословленной Ульмо даже здесь, то к истоку они и близко не подойдут, как и до сих пор не подходили. А захотят обойти с юга, окажутся как раз на Талат Дирнэн. Там их ждут…
Возглавляй орков не слишком умный вожак, так бы и случилось: искал бы обход с юга и не заметил, как оказался у земель Нарготронда. Но Больдог был не только опытным, но и умным, а более того – умел держать свою шайку так крепко, как не могли обычные орочьи командиры. И парни, как бы ни боялись, делали всё, что их вожак им прикажет. Вот и сейчас Больдог привел свою шайку к истоку Нарога, в том месте, где он вытекал из долины Иврин и был ещё узок в верхнем течении, не углубив русло до ущелья. По приказу вожака волки (кто со всадниками, кто с привязанными к спинам пленниками) перепрыгивали реку, хотя только что не скулили от страха. Тогда, решив воспользоваться ситуацией, один из нолдор, Арохир, попытался бежать, умудрившись освободиться и спрыгнув прямо в воду… Но у него не вышло. Арохира вытащили за конец намотанной на эльфа верёвки..
Дальше пленников уже гнали и гнали, всё более обессиленных. Линаэвэн была из тэлери, но, как и нолдор, она могла долго обходиться без пищи и долго идти без отдыха. Но одно дело – идти с друзьями, плечом к плечу, и другое дело – быть подгоняемой бичом врагов. Силы покидали деву, она шла всё медленнее, и в конце пути кнут то и дело свистел рядом с ней, а то и проходился по спине. Эдэлет видела, что эльфы всё ещё выбирают момент, когда можно бежать, но орков было слишком много, и с ними были волколаки, а эльфы были измотаны…
***
Больдог знал эти земли неплохо – по трофейным картам, которые он хорошо читал, и по тем зарисовкам, что сами северяне составляли. Он знал, куда и как надо идти, чтобы поскорее добраться до своих, а главное – он знал те дороги, на которых точно никто не пропадал. Больдог был воин и не боялся риска, но совать голову в капкан тоже не стал бы. Ведь шкура ай как дорога, ведь вот что ты без шкуры? Тьфу, пустое место.
В отряде Больдога дисциплина была просто образцовая: ни орки, ни даже колдовские звери не смели его ослушаться, и потому дорога, что была бы непреодолима для многих других, его шайке оказалась по плечу. Больдог же знал, что в этих краях медлить нельзя, а пленники хоть и тащились на пределе сил, все равно продолжали норовить удрать. Потому крепко связанных эльфов всё же взяли на седла, и последние два дня пути они проделали верхом.
Но как только шайка оказалась в земле-под-Тенью, голугов скинули на землю. Вожак скомандовал привал – большой и долгий, так, чтобы и парни, и волки отдохнули: нечего возвращаться на Остров с языком на плече. Они отдохнут и вернутся сильными победителями, с хорошими трофеями.
Пленникам же особого отдыха не дали, только напоили водой из орочьих фляг, и после привязали к деревьям – пусть хоть сутки стоят, только сговорчивее будут. Того же голуга, что в речке удумал устроить купание, Больдог решил дать парням на потеху – а что, его парни заслужили добрый отдых.
***
Земли пусть и опасные, но чистые от Тени, остались позади; там, где остановились орки с пленниками, давила на плечи Тьма и страх, словно истекающий откуда-то с северо-запада. Птицы, что всю дорогу разлетались в разные стороны, не подпуская к себе орков и на полёт стрелы, здесь и вовсе пропали. А деревья в лесу, по которому они ныне ехали, были искалеченными, переплетёнными ветвями и стволами, норовящими ткнуть веткой в лицо. К таким деревьям и привязали Линаэвэн и ее спутников. А к дереву, растущему во главе поляны, привязали Арохира.
На ножи, брошенные в ствол, на издёвки, обращённые к нему, Арохир не отвечал – воин смотрел сквозь орков, словно их нет вовсе. Даже когда твари стали водить ножами по телу нолдо, пугая, что порежут его, эльф не шевельнулся.
Это усталое пренебрежение неудавшегося беглеца оркам не понравилось, и тогда Больдог разрешил парням немножко покуражиться с голугом, главное, чтоб не сильно: углём мелким прижечь, оплевать, может, в паре мест кожу содрать чуток…
Поначалу Арохир терпел, потом сдавленно вскрикнул. Когда взялись сдирать кожу, воин закричал в голос, а после проклинал тварей. Но ещё раньше Арохира кричали и проклинали орков другие пленники, видя боль родича. Привязанная Линаэвэн дрожала всем телом, не сдерживала слёз, хотя и знала, что это только начало – они ещё не у Саурона.
А Больдог с усмешкой наблюдал за эльфами. Многие из схваченных голугов были так прекрасны в своей свежести, нетронутости – они не знали, как реагировать на пытки собратьев. Неужели в этих землях ещё остались те, кто не знал о пытках, не знал, что нельзя выказывать чувств, связей? Не иначе как пленники просто не из этих земель… не из заповедных ли? Вот Повелитель-то порадуется. Больдог довольно ухмыльнулся. Парни давно так не веселились – вроде и не замучили ещё никого толком, а криков и соплей уже было отовсюду. Но через какое-то время Больдогу пришлось вмешаться, пока парни не вошли в раж:
– Ладно, ладно, остроухие. Если вы так за своего переживаете, не трону его больше. Будьте послушными, и тогда никто больше не пострадает. Слышите? Всё в ваших руках.
Арохира и правда перестали мучить и даже перевязали. На следующее утро эльфов всё так же, бичами, погнали дальше. Через два дня орки вышли на строящуюся дорогу, а по ней до Острова Повелителя осталось всего дня три пути.
Как Больдогу это ни было смешно, его угроза, как и обещание «не тронуть», подействовали – вот наивное дурачьё! Но так или иначе, эльфы присмирели, и до Волчьего Острова добрались без происшествий, на закате последнего летнего дня.
***
Больдог велел выстроить пленников во дворе, а сам пошел на доклад к Господину.
К тому времени, как Маирон вышел во двор сам, девку, сжёгшую бумаги, голуги задвинули в самый задний ряд и прикрыли своими спинами, они-де тут воины, им и ответ держать. Но Больдог уже рассказал Маирону, кто тут знает больше прочих, и холодно улыбающийся Волк смотрел прямо на девку.
По мановению руки умаиа связанных воинов растащили, а эдэлет подвели прямо к нему.
***
Линаэвэн уже видела эти стройные башни ранее; тогда они были прекрасны, а ныне – страшны, и от них веяло мраком. Таков был и сам Волчий Остров. Пленников согнали кучей во дворе, и Линаэвэн невольно обвела его взглядом – двор крепости Финрода и Ородрета, ныне полный орков…
На время их оставили одних, и воины постарались переместиться, заслоняя Линаэвэн своими спинами; от этого было тепло, но при этом и страшно за них. Но когда приблизился могущественный умайа – эдэлет ощутила его присутствие, даже не видя Темного из-за спин товарищей, – орки разогнали пленных. И вот она оказалась стоять перед Сауроном. Ему наверняка уже доложили о сожжённом письме, значит, она и есть его главная цель… Линаэвэн понимала это и молчала. Лучшее, что можно сделать при такой встрече – просто молчать.
Саурон посмотрел на девушку с лёгкой улыбкой, смерил её взглядом, а потом заговорил:
– Здравствуй, эдэлет, – дева боялась, но держалась стойко. Пока. Это забавляло. – Назовёшь себя? – На остальных Саурон словно не обращал внимания.
Боялась ли она? Конечно. Не могла не бояться. Их не выпустят отсюда… Гортхаур улыбнулся… и это тоже не предвещало ничего хорошего. Поприветствовал… И Линаэвэн не ответила ни на приветствие, ни на вопрос.
Саурон усмехнулся:
– Мы можем начать сразу с подвала и пыток, если ты хочешь, но я бы предпочёл обойтись без всего этого. Я бы предложил тебе и другим ванну, еду, отдых… Но тебе решать. Назовёшься и пойдёшь со мной, или я потащу вон того нолдо в застенок, – Саурон говорил мягко, не переставая легко улыбаться.
Линаэвэн вздрогнула всем телом от обещания и прикрыла глаза. Арохира в застенок… Там ему будет много хуже, чем было, когда орки мучили воина ради собственной забавы или из мести за попытку побега. Но она не может заговорить, даже ради Арохира, ей нужно молчать, сколько сможет. Сможет она – молчать? Не говорила же она ничего, когда орки жгли Арохира углями и сдирали с него кожу. Плакала только. Потому что бесполезно оркам говорить, просить их, взывать к жалости или к совести – нет у них ни того, ни другого. И теперь нужно думать, что перед ней такой же орк, просто древний, умный, могущественный. Но говорить с ним и просить о милости – то же, что с орком. Значит плакать она будет, а говорить – нет. По крайней мере сколько сможет. Гортхаур ещё никого не тронул, обещал только, а в горле у девы уже стоял комок…
Дева трепетала, но хранила молчание, и улыбка Повелителя Волков неуловимо изменилась, став хищной, впрочем, ненадолго. Умаиа был слегка раздражён непокорностью, но это было не страшно, отказ говорить был вполне приемлем на этой стадии. А у Волка были и другие варианты, как поступить.
– Не мудро молчать, моя жестокая незнакомка, – усмехнулся Волк. – Я не просил открыть ничего для тебя важного, но ты отказываешь мне даже в ничтожном. Когда тебе надоест мучить товарища, только скажи, и всё прекратится, подземелье сменится покоями, едой, чистой водой. Отныне его жизнь и судьба только в твоих руках, – Маирон перевел взгляд на остальных пленников, помня, что среди них были те, кто кричал, глядя на мучения товарища. – Это касается всех вас. Назовитесь, разделите со мной трапезу и беседу и спасите тем себя и одного из товарищей.
Волку доставляла удовольствие эта игра.
Линаэвэн казалось, что голос Саурона, каким бы обманчиво мягким он ни был, стремился проникнуть в уши и в разум. Но слова умаиа ничего не меняли. Будет больно, Арохира будут мучить… Этому она уже ужаснулась. Остальное было ложью. Стоит ли думать о том, что их жизни и свобода в руках Саурона? Нет. Принять это – да, а размышлять об этом незачем. Линаэвэн понимала, что совсем не была готова к тому, что окажется в плену у Гортхаура.
Умайа тем временем обратился к остальным пленным с тем же предложением. Кто-то из эльфов явно колебался, один даже приоткрыл рот, чтобы заговорить, но только мотнул головой; Арохир, вскинув голову, спокойно взглянул на Саурона… И в следующий миг умаиа ответил Оэглир:
– Беседу и трапезу… Имеешь в виду, отраву и допрос? Угости лучше своих орков.
– Никто из нас не поверит ученику Лжеца, – громко сказал один из серьёзно раненных, Лагортал.
Слова, сказанные Волком, не принесли мгновенных результатов, но всё равно не пропали без толку: сразу стало понятно, что двоих из собравшихся можно ломать лишь силой. Но эти двое и оказали Маирону большую услугу – заговорив. И Волк ответил, хотя и не для них, а для тех, кто сомневается:
– Отравить вас и допросить я могу и без вашего согласия, – качнул головой умаиа. – Я предлагаю вам именно то, о чём и сказал: ванну, отдых, чистую одежду, трапезу, беседу. Вы ничего не теряете, но покупаете себе время. А там – кто знает, что будет? – и Волк снова улыбнулся. – Каждый из вас своим согласием защитит одного товарища.
Слова Саурона были обращены к тем, кто сомневался, и они услышали его.
– Время? – резко переспросил Ламмион, и эхо разнеслось по двору. – А тебе того, конечно, и надо – дать нам возможность потянуть время, а то и уйти?
– Отчего бы тогда не отпустить нас сразу, без имён, раз ты так добр? – поддержал родича Арохир.
– Купить? Мы не гномьи кольчуги, чтобы продаваться, – словно отшатнулся Бэрдир.
Но нашёлся и тот, кто ответил иначе. Надеясь, что в самом деле даст время другому.
– Только имя и согласие? Тогда я соглашусь и назовусь: я Нэльдор.
Волк удовлетворённо кивнул:
– Кого ты выбираешь как своего защищаемого?
– Ламмиона, – назвал Нэльдор имя двоюродного брата. И только затем самый младший из пленников мысленно ударил себя по лбу: он назвал два имени…
– Хорошо, Нэльдор, я слышал тебя. Ты и твой друг в безопасности, пока ты будешь благоразумен. Пойдёмте со мной, я провожу вас в покои, – Волк обернул голову к Больдогу. – Остальных в подвалы. Но прежде я хочу сделать тебе подарок, Нэльдор. Выбери ещё одного.
На самом деле Волк проявил «щедрость» лишь потому, что пятнадцать не делится на пары.
Нэльдор не совершил бы ту же ошибку два раза подряд, и в следующий раз он только кивнул в сторону того, кто тоже будет избавлен от пыток. Вернее, той.
– Пусть дева тоже пойдет со мною.
Линаэвэн с горечью подумала, что умайа дал Нэльдору такую возможность лишь потому, что он назвал не одно имя, а два. За каждое имя по защищаемому… А ей не придётся пока ни терпеть муки, ни смотреть на мучения других; только быть внимательной. И помочь Нэльдору, если удастся. Она была куда более древней и опытной, быть может, она распознает ловушки и поможет юноше в них не попасть…
– О, милая дева, – очень натурально удивился Маирон, – ты всё же сможешь вкусить отдых.
Орки потащили пленников, всех, кроме троих, в подвал, троих же, наоборот, развязали, и Волк жестом приказал им следовать за собой. Нэльдора Маирон поставил рядом с собой.
***
Троих пленников привели в комнату с бассейном, ванными, кранами, мылом и полотенцами *(4). Рабыни из смертных ожидали пришедших, чтобы помочь им.
– Как приведёте себя в порядок – подадут ужин, – сообщил Маирон и удалился.
Остальных же пленных, разделив на пары, отправили в застенки. Отказавшиеся от предложения Волка стали теми, кого будут истязать, тех, кто сомневался, сделали беспомощными зрителями. Благодаря осанвэкента*(5) Больдог знал от Повелителя, кого следует пытать, а кого оставить смотреть.
Примечания (продолжение):
*(5)
Осанвэ кента – так правильно называется передача мыслей, открытие разумов друг другу, которое в сообществе ошибочно именуют просто осанвэ.
ósanwecenta – “мысленное общение” (MR:415)
В то время как просто
osanwe – “мысли, мыслительный процесс” (MR:415)
centa – “общение, запрос”(VT39:23, MR:415)
Исходный текст, в котором Профессор рассказывает о способности обмениваться мыслями, также называется “Осанвэ Кента”, и в тексте используется именно это сочетание. Сложно сказать, почему в сообществе сложилась традиция неправильно называть подобное общение просто “осанвэ”, но не стоит поддерживать и длить ошибки.
Комментарий к 1. Засада.
*(1) Примечания к тексту “Кирдан” из “Последних работ”:
“Только Пенголод упоминает, что среди синдар Дориата бытовало предание, согласно которому архаичная форма его имени была Hовэ. Первоначальное значение этого имени точно не известно, так же, как и значение имени “Ольвэ”.
*(2) “Сильмариллион”:
“Многие бежали сейчас в Гавани и нашли убежище в стенах твердынь Кирдана, а мореходы между тем, плавая вдоль побережья, донимали врага молниеносными вылазками.”
О вылазках сказано по отношению ко временам после Нирнаэт Арноэдиад, но не сказано, когда они начались (и странно, если начались только после поражения).
И действительно, в “Серых анналах” говорится о нападении врагов на Хитлум в 462 г. П.Э., и том, что тогда Кирдан, высадившись в Дрэнгисте, пришёл на помощь Финдекано.
*(3) В “Сильмариллионе” говорится об охоте Келегорма и Куруфина на волков Саурона в то время, когда он, захвативший отряд Финрода и мучимый подозрениями, выслал в эльфийские земли множество волков; во время той охоты Хуан нашёл Лутиэн.
Но на такие охоты братья многократно выезжали и ранее – как сказано в “Лэ о Лэйтиан”, Хуан был со своим хозяином как в битвах, так и во всех рейдах, защищая его от орков и волков, и Хуан любил охотиться на волков, а твари Тху (Саурона) боялись его, словно самой Смерти.
*(4) В квэнийском словаре есть слова “ванна” и “водопровод”:
