355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Noremeldo Arandur » Птичка-в-клетке (СИ) » Текст книги (страница 32)
Птичка-в-клетке (СИ)
  • Текст добавлен: 8 декабря 2021, 16:31

Текст книги "Птичка-в-клетке (СИ)"


Автор книги: Noremeldo Arandur


Жанры:

   

Фанфик

,
   

Роман


сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 39 страниц)

– Лет… восемь назад, – ответил Март.

– А я пытался попасть туда пару лет назад. Там мрак, в который даже орки ходить боятся – какие уж там сейчас деревни…* А когда-то это были красивейшие леса Белерианда…

– Деревни могут быть защищены орками от чужаков и находиться дальше, – возразил Март. – Когда ты был в Дортонионе, как давно? Что ты делал там? В каких землях ты был?

– Я был в южной части, как и сказал, пару лет назад, – спорить Бэрдир не собирался. Защищены орками, ага.

Тут говорить было не о чём, но Бэрдир решился сказать о чарах.

– Ты мне, конечно, не поверишь, но я вижу вокруг тебя некие чары… Я хочу попытаться снять их и попросить помощи Линаэвэн. Ты сам слышишь, что это только снятие, и что если я ошибся… просто ничего не получится. Как не выйдет обезвреживание яда, если его нет.

Март насторожился.

– Что… ты имеешь ввиду? Я не понимаю тебя.

Бэрдир жалел, что заговорил прямо, и вместе с тем… скрыть бы всё равно не удалось, только Март ещё мог счесть это нападением.

– Я видел, что Линаэвэн находится под действием колдовства. Узнал источник, убедил Линаэвэн снять заколку, и, может, ты не заметил, но ей стало легче. Сейчас я вижу колдовство на кухне и… отчасти, за твоей спиной. Тут заколки нет, но я могу попробовать снять его. Не против твоей воли.

– И как это будет выглядеть?

– Здесь просто убрать вещь не выйдет. Нужна особая песня, нечто иное, чем просто красивые песни, ты почувствуешь разницу.

– Обо мне есть кому позаботиться, – отрезал Март. Еще не хватало ему доверять эльфу!

– Как знаешь, – ответил Бэрдир. Что ж, он попытался.

– Лучше давай поговорим о тебе. Коли ты решил остаться, хочешь поселиться в соседней со мной комнате? А потом мы вместе съездим в Дортонион.

– Да, я мог бы поселиться рядом, и, несомненно, желал бы съездить в Дортонион. Если это окажется возможным, – в последнем эльф сильно сомневался.

– А как ты теперь будешь жить? – продолжил расспросы горец. – Ты также будешь под охраной, или, раз ты остаёшься по доброй воле и не решишь бежать или напасть, то и охрана не нужна?

– Да, я остаюсь сам, – подтвердил Бэрдир. На сердце кошки скребли, ведь он был воином… – Зато наш целитель сможет уйти, и его не допрашивали, он только вначале пострадал. Но будет ли охрана, нет ли – решать не мне.

– То, как ты говоришь о Лаирсуле… Мне очень жаль вас. Вы страдаете… там, где не нужно!

***

Когда ужин закончился, горец достал корзинку с вином, кубками и предложил совершить тризну в его комнате. Бэрдир спросил Марта, позовёт ли он и Линаэвэн – хотя она и не знала Андала…

Горец и эльф все же зашли за тэлерэ. Март, скорее, хотел сделать приятное Бэрдиру, а еще – вспомнил, как они с Линаэвэн совершали иную тризну.

– Ты пойдёшь с нами? – спросил Март.

Вскоре все трое сидели в небольшой, но уютной комнате Марта. Как близкий родственник, беоринг заговорил первым. О том, каким он мог вспомнить брата – через пелену забвения, с трудом вспоминались его черты, его смех, и как он заботился о младшем братишке.

Затем заговорил Бэрдир. Он вспоминал об Андале как о заботливом супруге, самоотверженном воине (кратко – по разным причинам), удачливом охотнике, весёлом товарище, достойном человеке.

– Я помню и его песни… – произнёс Бэрдир

– Как жаль, что я так мало помню, – сокрушался беоринг. – Я был тогда еще мал, да и… давно это было. Я не чаял узнать о его судьбе, а теперь узнаю и о том, каким он был. А до того только помнил, что любил его. Все же… как жаль, что мы не друзья, Бэрдир.

– Жаль, – отозвался нолдо. Брат Андала должен бы быть другом эльфов, да и его другом мог бы стать. Если бы не Саурон! – Хотя я не знаю, возможно, что мы и могли бы стать друзьями… А сейчас я мог бы спеть одну из песен, что слышал от Андала. Быть может, и ты её слышал. Если ты позволишь.

Песен нолдо слышал не так мало, но они чаще были задорными или плясовыми – такие на тризне, на его взгляд, были неуместны. А эта была серьёзней – о родной земле, о смолистом сосновом духе, о селениях, где, проходя от одного к другому, всюду будешь принят с радостью и всюду встретишь плечо друга…

А после заговорила Линаэвэн.

– Я знаю об Андале только то, что услышала от вас. Но я сочувствую утрате, и я ныне… сложила песню про Андала. И тэлерэ тоже пела. А после пришло время поднять кубки, уже в молчании…

Горец проводил эльфов, но так и не смог уснуть до утра. Что-то неясно сжимало его грудь, давило, заставляло выступать слезы на глазах. Март не знал, что с ним – наверное, так выглядит горе, думал беоринг. Но зато брат словно бы стал проступать в воспоминаниях чётче, как и… сосновые леса, и смутные видения дома и забытого края. Повелителю Март решил ничего не говорить. Не стоит… отвлекать его ерундой.

***

Поздней ночью Фуинор пришел к спящему Таугатолу.

«Спи, эльда. Спи глубоко и крепко. Ты не будешь помнить ничего, только мрак, тени, отблеск ужаса. Ты проснешься в Таурэ Хуинэва и найдёшь выход. Вас взяли в плен, ты освободился – как? Наверняка бежал, как еще можно? Ведь ты презираешь предателей, ты сам говорил, помнишь ещё? Спи, эльда. Ты не помнишь больше ничего».

***

Дождливый серый день занялся над Волчьим Островом.

Этой ночью многие пленники не спали. Нэльдор и Ламмион, Лаирсул и Оэглир, сидя в башне, разговаривали между собой, переходя от радостного предчувствия к сожалениям и обратно.

Лаирсул, как и другие, не знал, что если бы он не согласился на условие Саурона, и на него не могли бы сослаться, как и на всех остальных, кто заговорил, даже ничего не зная – то и Ардуиль, и Оэглир, скорее всего, тоже бы молчали.

Но Лаирсулу было горько и жутко думать, что теперь лечить пленников будет этот Эвэг… страшно лечить… Он, уходя, оставлял измученных родичей Эвэгу. Потому что… не мог он помогать палачам, пусть даже лечением.

Нэльдор снова вспомнил, что он по глупости выдал сразу же, что все они из Нарготронда.

Ламмион сожалел о том, что однажды открыл свой разум умайа. Не выдал ничего важного, но… как это могло сказаться, не успели ли внушить ему нечто, эльф не знал. Кажется, нет, но как узнать достоверно?

Оэглир точно знал, что рассказал о важном. Да, сейчас, после того, что Саурон уже узнал, посольство и задуманный союз и так стали невозможными. Да, Оэглир не знал, как выстоял бы дальше, при непрерывной боли, сменяющих друг друга пытки и лечения… и пытать будут то сами орки, а то эти сауроновы орудия с помощью Арохира. Линаэвэн будут допрашивать больше всех, это было ясно с того мига, как она сожгла письмо. Не устоял даже Ардуиль, уже прошедший через плен… Вот только всё это оставалось убедительным, пока Оэглир не представил себе, как рассказывает обо всём этом Лорду Куруфинвэ.

И снова пленники в башне возвращались мыслью к завтрашнему дню и ждали утра, что будет совершенно особым для них всех. И оно наступило – обещанием скорой, скорой свободы, мокрым свежим ветром за окном, летящим из-за пределов омраченных земель. Хотя их всех и не обещали отпустить сразу, с утра.

***

Ардуиль смотрел на рассвет иначе. В эту ночь он хотел оставить сомнения, радоваться тому, что вновь уйдёт из плена, пусть и иначе, вспоминал своё бегство. Новый день стал для него временем решения. Он… не мог уйти, оставив Таврона. Поэтому когда пришёл час, и к нему пришли, Ардуиль сказал, что остается здесь, в плену.

***

Едва забрезжил свет, спящего Таугатола, одетого в рваньё, испачканного землёй, покрытого царапинами и ссадинами, погрузили на конные носилки и вывезли прочь из крепости. Это видели все эльфы, что могли смотреть в окна.

Таугатола довезли до края Таурэ Хуинэва, там его разбудили и незримо проводили до безопасных границ. Пусть идёт. Он никому не сможет сказать, что Север о чем-то узнал, он будет гордиться собой и презирать тех, кто оказался слаб. Но где-то очень глубоко внутри себя он будет знать, что все это ложь, что он не прав и виновен…

***

Таугатол пробудился у края леса. Как он оказался здесь? Ведь он был на Тол-ин-Гаурхот… Сумел бежать на север, но он не помнил, как. Позади оставался ужас и мрак. Он блуждал по проклятому лесу? И уцелел? И потому не мог даже вспомнить ни побега, ни того, что было перед ним? Это было счастьем. Он выбрался и мог вернуться к своим… Выбрался, если уйдёт отсюда. Куда? Обратно, в Нарготронд? Ведь если он сумел бежать, за ним никто не следил. Он бежал так далеко на юг, как позволяли силы. И после снова начал думать о том, куда вернётся. Примут ли беглеца назад? Он сам… да, если бы не Государь, он сам смотрел бы с подозрением на Ардуиля с Тавроном и счёл бы их угрозой для безопасности Нарготронда. Нет, его примут – он жил здесь, он знает эти земли, и он ничего важного не выдал. Мысль эта вызвала в нём какой-то неясный холод. Что-то было не так.

Память подводила после кошмаров Таур-на-Фуин. Таугатол сжал зубы. Он же был в плену у Саурона, и в то время… Нет, он не мог обещать, что Саурон через него ничего не выведал. Обдумав всё, нолдо понял, куда ему должно идти – в Хитлум. Чтобы передать то, что поручил ему Лорд Ородрет, и рассказать, что посланные оказались в плену. Он ничего не выдал Темным, но другие… Таугатол не мог быть уверен, что все они выдержат.

***

В скором времени из ворот выехал всадник, прижимающий к себе ободранного, спящего Долхэна. Разбудили его близ Эред Ветрин, не скрываясь.

– Ты хорошо послужил Северу и заслужил свою награду. Ты предал сам и уговорил многих на предательство. Ступай и помни, кто теперь твой хозяин.

Долхэн очнулся в ужасе, но ещё страшнее было сказанное ему… Многого он не помнил. Он перенёс пытки и оказался слаб. Сначала молил Тёмных, а потом сдался сам и к тому же понуждал товарищей. А Таугатол верил в него, говорил, что он сильнее, и Лагортал тоже. Да, это было правдой, то, что говорил Тёмный… И эти слова тоже? «Помни, кто твой хозяин»… Неужели он мог?.. Побелевший нолдо отшатнулся так, что упал, ударившись о камень.

– Разве я… принёс присягу Северу? Я не помню этого, – не помнил, но… Ужас и Тень оставались за его спиной. И умайа с усмешкой предложил повторить присягу, раз он забыл её.

Ужас был позади и впереди Долхэна, и идти ему было некуда – он уже присягнул Северу. И Долхэн побелевшими губами произнёс – повторил, как он считал, клятву служить Морготу…

Волк с удивлением поднял голову, также с удивлением голову подняли и другие умаиар Волчьего Острова, почувствовав клятву Тьме. Довольно усмехнулся Владыка Севера, добавив еще одну душу в свою копилку. Воистину Маирон был одним из лучших его приобретений.

***

До завтрака Волк пришел к Эйлианту. Время, что было дано феанорингу на раздумье, истекло.

– Что ты надумал, эльф? – спросил Волк.

Юный воин Лорда Келегорма был поражён и тем, как много стало известно Саурону, и тем, что рассказал Оэглир. И всё же он отказался открывать то, что знал сам.

Волк не стал торопить Эйлианта – у него еще будет возможность передумать.

***

Вторым Волк навестил Химмэгиля.

– Почему ты не хочешь уходить, эльф? Или ты хочешь дождаться, когда твой же родич тебя безвозвратно искалечит? Ты можешь получить свободу для себя и облегчение для своих товарищей.

– Я не могу уйти, но если… Арохира больше не будут принуждать к тому, чтобы калечить родичей, причинять им боль, я расскажу, что знаю, – нолдо смотрел на Саурона с ненавистью.

– А что, если ты получишь и то, и другое? И Арохира не будут принуждать, и ты получишь свободу?

– Нет, – ответил Химмэгиль. – Я остаюсь с Арохиром.

Пусть даже сейчас он не в силах защитить своего Лорда, но одного его не оставит. Он обдумал всё и принял решение, и он не понимал, для чего Саурон предлагает свободу при том, что эльф все расскажет. Наверное, здесь крылся подвох.

– Хорошо, – согласился Волк. – Тогда рассказывай. А я постараюсь дать свободу и Арохиру тоже.

Химмэгиль не пробовал запираться, и правда, быстро и четко рассказал всё, что ему было известно о посольстве. Тем более, что всё это Саурон уже знал. Кроме, разве что, роли самого Химмэгиля:

– Я следую за Лордом Арохиром, чтобы защищать его и остальных, – губы нолдо чуть дёрнулись в невесёлой усмешке: сейчас Саурон, конечно, скажет, что никого он защитить не смог и не сможет… А всё же смог. Сейчас.

– Так вот почему ты без Арохира уходить не хочешь, – понимающе кивнул головой Волк. – Я поговорю с ним.

========== 29. Наивность. ==========

Наступило утро, и Март вновь зашёл за Бэрдиром и Линаэвэн, зовя их на кухню.

Вчера вечером была тризна, и Бэрдир не мог не рассказать эллет новости – кратко, в общих чертах: Саурон теперь немало знает о посольстве, но многие товарищи обретут свободу.

А сейчас на кухне Бэрдир немного говорил с Мартом – о дичи, дав совет, как её лучше готовить, и о лесах, в каких эту дичь лучше ловить. Потом спросил:

– Ты считаешь, это возможно, чтобы мы побывали на землях Дортониона?

– Да, думаю, это возможно, – ответил Март. Он был сегодня задумчив и порой даже ронял вещи. – Мы можем попросить Повелителя об этом. Только… я не знаю, можно ли тебе покидать крепость. Ведь ты можешь сбежать.

– Меня держат не только стены или стража, – ответил Бэрдир, – но и обещание остаться, и угроза Эйлианту. Если я уеду и не буду готовить, не знаю, останется ли он под защитой.

– Мы поговорим с Повелителем, – вновь тряхнул головой Март.

Когда закончили готовить, Линаэвэн раскладывала блюда, накрывала столы к завтраку… это было красиво. И затем она обратилась к Марту:

– Фуинор сказал мне, что я могу по-прежнему говорить с тобой, но вначале… Гортхаур поставил условие, чтобы я спустя три дня… перестала смущать тебя. Можешь ты спросить, разрешено ли нам общаться?

– Говори со мной, не смущая, вот и все, – улыбнулся Март. – Нет, Повелитель Маирон не против нашего общения, мы говорили об этом.

– Это хорошо.

Она могла беседовать с Мартом, и оставалась надежда, что однажды он переменится… И всё же – разве ей не следовало уйти? Бэрдир оставался здесь, в гостях, ради других и ради них отказался от свободы. Эллет же никого не защищала, кроме себя. И если отношение Марта могло измениться – это тоже больше было заслугой Бэрдира. Или судьбой, что привела на кухню из всех пленных именно нолдо Дортониона, что знал брата Марта. Однако сейчас была надежда помочь Марту – и, быть может, ещё кому-то. Получается, смысл оставаться здесь был? Эллет вновь сомневалась.

***

Волк постучал в покои Лагортала.

– Доброе утро, нолдо. Ты хотел говорить с Арохиром, время сделать это. А после я предложу ему свободу.

В скором времени Арохира почти притащили к Лагорталу. И он рассказал пленному Лорду, что ни его, ни других больше не заставят причинить боль другим эльдар.

– Это… очень хорошо, – ответил Арохир. Младший Лорд беспокоился о цене этого “дара”, но доверял Лагорталу. – Я не мог не причинить боль, но мог поступить иначе… А так, я соучаствовал в пытке. Ты был прав, говоря, чтобы я не делал этого своей волей, но я не увидел тогда, как это возможно. Перед моими глазами стоит то, что я делал…

– Образ можно ослабить, я думаю, Лаирсул мог бы помочь тебе, – отозвался Лагортал. – Но будет ли этого достаточно?

Арохир качнул головой.

– Даже если мы упали, мы можем встать, – продолжил Лагортал, – и идти дальше. Начать всё сначала. Пусть ты не забудешь этого, твой взгляд не должен быть прикован к сделанному, но устремлён в мир и на других.

– Я приложу все усилия, чтобы разрушить эту темницу, – глухо отозвался Арохир. А после рассказал Лагорталу о сне, что навел не него Фуинор.

***

Через разумное время, когда завтрак уже был готов, Волк вернулся в комнату Лагортала, желая увидеть обоих эльфов.

– Надеюсь, вы успели поговорить обо всем. Теперь нам нужно обсудить дальнейшую судьбу Арохира.

Сначала Лагортал сказал Саурону о сне, наведённом Фуинором: избавленный от страшного выбора наяву, Арохир вынужден был совершать его в уме снова.

– Я не знал, – ответил Волк, и это было правдой. – Мы позже обсудим с тобой, что делать с Фуинором.

– Позволишь ли ты Лаирсулу помочь Арохиру?

– Этого я не могу пока устроить. Вчера вечером Лаирсулу и Оэглиру также была обещана свобода. Они в башне; сегодня под вечер или завтра утром их отвезут прочь из моих земель. И если Арохир согласится все рассказать, то и он окажется в башне. А с ним и Химмэгиль.

Волк обратился уже к Арохиру:

– Твой Верный рассказал все, что знал, но отказывается уходить без тебя.

Лагортал не мог просить Арохира рассказать все, что он знает. Он чувствовал, что и вчера… ему не следовало бы говорить так с другими. Правда, Лагортал не поступал против совести, но только потому, что был уверен: те нолдор мало знают о посольстве. Другое дело – один из лордов Нарготронда. Если бы слова Лагортала повлияли на него, он мог выдать нечто важное.

– Химмэгиль не оставил меня, а я не уйду, – ответил Арохир. Его не принудят больше к тому, чтобы причинять боль другим, и здесь он, быть может, искупить свою вину. Но всё выдав и будучи отпущен врагами, он лишь прибавит к вине новую. Ни попытки разрушить темницу, как желал он, ни восстание после падения, о каком говорил Лагортал, не могли начаться с этого. О Химмэгиле Арохир знал, что тот очень мало мог рассказать. И что он отказался от свободы ради него… он, Лорд, не мог не принять этого.

– Жаль, Арохир, но как я могу тебя заставить передумать? А пока все так, пойдём, Лагортал, завтракать. Нам есть о чем поговорить, – Волк посмотрел на Арохира. – Присоединишься?

Пленник должен был видеть некую дружескую связь меж умаиа и своим товарищем.

Архир и видел: Саурон говорил с Лагорталом словно приятель, едва ли не спрашивал его, что делать с Фуинором. И Лагортал не протестовал, был готов идти завтракать с умайа и отвечал Саурону без ненависти… Арохир не знал, кому Лагортал помог согласием идти в гости (наверняка помог, насколько он знал Лагортала), но он чувствовал, что речь о большем.

– Ты ведь не просто согласился принять… “гостеприимство” Саурона? – спросил Арохир.

– Не просто, – ответил Лагортал.

– Ты знаешь, что делаешь. И я не буду в том помощью, – Арохир говорил почти утвердительно, лишь с оттенком вопроса. Лагортал не возразил. – Умайа постарается обратить ваши встречи на свою пользу, так что… удачи тебе.

Арохира увели в подземелье, а Саурон завтракал с Лагорталом.

***

– Что всё окажется на пользу тебе, это только к лучшему, лишь бы не на пользу Ангбанду, – задумчиво произнёс Лагортал, придя на завтрак. Потому что не было ничего более полезного для сидящего перед ним, как то, что послужит его исцелению. Думая о помощи Арохиру, он нежданно спросил: – Значит, Лаирсул сейчас помочь не может; а Эвэг сохранил способность исцелять по-настоящему, ты не знаешь?

Ждать помощи от того, кто во многом стоял за муками Лорда Нарготронда, было странно. Почти безумно. Но… не невозможно.

– Эвег? – это было неожиданно. – С одной стороны, Эвег сам виноват во всем этом, и было бы… неплохо дать ему же исправлять это. Но с другой стороны, примет ли Арохир такую помощь?

– Если Эвэг в силах помочь, то я могу просить Арохира принять помощь… – Лагортал заметил, что, погружённый в раздумья, так и не принялся за завтрак, и намазал маслом хлеб.

– Я прикажу Эвегу придти сюда сразу после завтрака, – пообещал Волк.

Какое-то время Маирон не отвлекал Лагортала разговором, дал спокойно утолить голод, потому что знал: начни он говорить, вряд ли Лагортал сможет спокойно есть. И только под конец трапезы спросил:

– Почему ты не хочешь поговорить с Арохиром? Из-за него не хочет уходить Химмэгиль. А Ардуиль не хочет уходить из-за своего товарища. Что мне их, силой за ворота выкидывать? А Бэрдир не уходит из-за Эйлианта. Просто не верится. Враг говорит эльфам: “Идите отсюда”, а эльфы отвечают: “Нет, ни за что не уйдем”.

– Я понимаю нежелание уйти, оставив здесь тех, кто дорог. Ты готов отпустить их, но я не знаю, что известно Арохиру; и теперь знаю, насколько на решение других могут влиять мои слова. И зная это, сознательно способствовать тому, чтобы ради свободы выдавали нечто важное о посольстве, это не просто уступка… – Лагортал серьёзно смотрел в глаза Саурона. – Это значит, сознательно помогать Ангбанду.

– Я не прошу от тебя такого! – воскликнул Волк. – Но помнишь, как было с Ардуилем? Поговори с Арохиром, вас никто не услышит, и если он не хранит особых тайн, ты поможешь уйти отсюда двум эльфам. И то же с товарищем Ардуиля и с Эйлиантом. К тому же, после того, что мне вчера рассказали остальные, думаю, мало кто знает больше.

Волк передал Лагорталу все, что узнал от Оэглира. Лагортал смог ответить не сразу и говорил медленно. Услышанное было… тяжелее многого из того, чему он был свидетелем.

– С Оэглиром я не говорил, но если бы не слова других о меньшем перед тем, не знаю, открылся бы он. Вот какова моя роль здесь… – да, он, Лагортал, сыграл в этом предательстве свою роль, хотя и невольно. Он не сказал: “Я не буду больше ни с кем говорить о подобном”, но это могло быть ясным и без слов.

– Это был не твой, а его выбор. Больдог сказал, что Оэглир уже при допросе просил остановиться. Так что… мое предложение лишь подтолкнуло его и позволило меньше его мучить. Поговори с другими, просто узнай, есть ли им из-за чего молчать.

– Да, выбор каждый совершает сам, но есть то, что подталкивает к нему. Я не хочу больше оказаться тем, кто подтолкнёт, – но нолдо постарался рассуждать разумно. Арохир знает, что Химмэгиль не уйдёт без него, верно? Тогда у Арохира есть важная причина молчать. А другие? Эйлиант, как Верный Лорда Келегорма, тоже наверняка знал нечто важное. – Но мог бы спросить Таврона, есть ли у него важная причина не уходить.

***

Сразу после завтрака к Волку привели Таврона, друга Ардуиля, чтобы Лагортал мог говорить с ним.

– Я уже ответил Ардуилю и отвечу тебе, – Таврон смотрел на Саурона. Видеть Лагортала рядом с ним… было горько. – Я не буду ни в чём клясться ни тебе, ни другим Тёмным.

– Поступай так, как подсказывает сердце, как считаешь правильным, – обратился к родичу Лагортал. – Я только спрошу тебя: есть ли у тебя важная причина не отвечать или не уходить? Иная, чем гордость воина перед врагом?

– Какая гордость, – усмехнулся Таврон: видел бы Лагортал их с водой и кашей! – Да, причина есть. А ты… Чем Саурон добился от тебя, чтобы ты помогал уговаривать нас сдаться? – все они доверяли Лагорталу, но сейчас Таврон видел его здесь, слышал его вопрос. В плену всё может оказаться иначе; насколько он был уверен в товарище, и того сломили. И Лагортал мог не понимать, что делает.

– Я не стану никого уговаривать больше, – ответил Лагортал. – Если тебе есть о чём молчать, молчи; если совесть не позволит уйти, когда другие остаются, не уходи. Но если речь о гордости… знай, что Ардуиль не уйдёт без тебя.

Услышав, в чём Таврон обвиняет Лагортала, Волк не выдержал и вспылил:

– Лагортал доблестнее любого из вас, у тебя нет причин так говорить или думать о нем! И даже окажись Лагортал в застенке, думаю, он держался бы более стойко, чем любой из вас, – только закончив эту жаркую отповедь, Волк с удивлением отметил свою эмоциональность. Неуверенно, почти смущённо, кашлянув, Маирон продолжил: – Какие же причины у тебя молчать? Твой Лорд мёртв, кто мог дать тебе задание, что заставляет тебя нарываться на пытки и того же желать Ардуилю?

Лагортал был удивлён неожиданной защитой и отчасти смущён – защищали-то его от своих. Таврон тоже был очень удивлён.

– Не ждал услышать от умайа подобное… о любом из нас, – тёмные могли хвалить пленных за здравомыслие, за правильный выбор… по сути за покорность. Но за стойкость и доблесть?! Да ещё с таким жаром?! – И если даже враг так говорит о тебе, Лагортал, то прости меня.

Затем он ответил на вопрос Саурона:

– Довольно того, что причина молчать у меня есть. Давать тебе подсказки я не стану.

– Думаю, мне нужно поблагодарить тебя, что ты… заботишься о моём добром имени, – сказал Лагортал, когда Таврона увели.

***

Вскоре привели Эйлианта. Лагортал и ему сказал сходное: призвал поступать правильно, молчать, если есть о чём, или есть иная важная причина отказываться, но знать, что Бэрдир не уйдёт из-за него.

Эйлиант вскинул голову:

– Приму твой совет, поступлю верно и буду молчать.

Лагортал и не стал бы его спрашивать, если бы он не был юным; он мог знать то же, что Оэглир или меньше него, но, похоже, это было не так. Одно плохо – теперь в том, что Эйлианту есть что хранить, убедился и Саурон, и это означало, что юношу ждут пытки.

***

Волк и Лагортал снова остались одни.

– Мы можем еще кого-то вытащить? – хмуро спросил Маирон. Ему вовсе не улыбалось, что сейчас в его крепости начнутся пытки. – Ты уверен, что Кириона не уговорить? А Линаэвэн? Может быть она ничего особо не знает? Про палантиры мне уже рассказали.

– О палантирах и я не знал. Но я чувствовал, что Кирион не ответит, ещё до его слов. Линаэвэн… – как Лагортал хотел бы сказать: “Да, она, наверное, не знает больше, чем уже известно!” – Ты сам передал мне слова, что замысел посольства целиком изложен в письме, – Лагортал не хотел говорить, что Оэглир подставил и эллет… но это было так. Нолдо понимал, что вскоре всех, кто смолчал или явно знает немало, будут пытать. И, возможно, те, кто отказался уйти, выдадут тайны под пыткой. – Это значит, что её всё равно будут допрашивать, верно? Тогда… ты мог бы отпустить кого-то просто своей волей, без рассказа, или это невозможно? Или хотя бы повременить с допросами… за то, что другие заговорили?

– Я не могу отпустить кого-то просто так, особенно ее. Все умаиар знают о важности Линаэвэн. Но я буду тянуть, как смогу, – Волк сплел пальцы в замок и откинулся на спину кресла. – Но вот, что кажется мне странным: она везла запечатанное письмо, почему же все считают, что она знала, что в нем?

– Да, – поднял взгляд Лагортал. Он и сам хотел, чтобы это оказалось правдой. – Можно спросить Линаэвэн, знала ли она, что в том письме… или оно сгорело вместе со всеми этими тайнами.

– Тогда – пойдём к ней! Это лишь пара дверей от нас.

Через минуту Волк уже стучал в дверь комнаты тэлерэ.

***

Линаэвэн была удивлена не тому, что к ней пришёл Саурон, но что с ним был Лагортал. Бэрдир говорил, что его тоже допрашивают…

– Здравствуй. Ты сейчас в гостях у Гортхаура? – спросила она.

Лагортал подтвердил. Она видела бледность нолдо и понимала, что трапезы с Сауроном это тяжко, но все же была рада, что Лагортала не допрашивают более. Он же чувствовал облегчение, видя Линаэвэн в добром здравии и несколько печальной, но спокойной. Об освобождении многих она уже знала, о том, что от них за это требовали рассказа – тоже. Лагортал, после вступления и предупреждения, спросил её:

– Быть может, ты не знаешь более, чем уже стало известно? Письмо было запечатано…

Эллет лишь качнула головой.

– Знаю. Ты ведь… хотел избавить и меня? Благодарю тебя, Лагортал, но я не могу сказать.

– Да что там еще может быть в этом письме, чего я еще не знаю! – вновь потерял самообладание Волк. – Что еще можно было придумать? – “Несносный Феаноров ублюдок”, – чуть было не выругался вслух Маирон. – Лагортал, я буду держать здесь Линаэвэн, сколько у меня получится, но это не будет вечно. И, боюсь, что даже не будет “долго”. У нас есть недели, даже не месяцы. И было бы здорово, если бы вы тоже помогали мне придумывать выход.

“Хотя какой уж тут выход?..” – Саурон был рассержен.

“Он действительно считал, что знает почти всё? – думала про себя Линаэвэн. – Или, напротив – не узнал того, что хотел? Что было в письме… О сборе Нолдор разных Домов, эдайн разных Домов, синдар, лаиквэнди и гномов. Стратегия в общих чертах и важные детали, как связь через палантир. И то, как он будет доставлен вместе с важными бумагами, и условные знаки и сигналы для союзников…”

Лагортал понимал, что эллет не может, не должна говорить.

– Держать здесь, сколько получится… – повторил он. – Я понимаю, что для тебя это… сложно и рискованно.

Эллет удивлённо подняла брови.

– У тебя есть мудрость, и всё же… не позволяй Гортхауру себя обмануть. Он умеет держаться словно бы добрым хозяином, на деле расставляя ловушки и используя всё в своих целях, – предупредила Линаэвэн. Затем твёрдо повторила: – Здесь или в подземелье я не открою того, что знаю, по своей воле.

– Да хватит у тебя сил, терпения и стойкости, когда придёт срок, и да хранит тебя судьба, – пожелал Лагортал. – Гортхаур не обманывает меня и делает много больше, чем мог бы. Но… какой здесь может быть выход, я не знаю.

Линаэвэн не должна заговорить: тайна должна остаться тайной. Иное… будет во вред всем и ей самой. Саурон не может отказаться от её допроса: он меняется и делает то, чего не делал прежде, но для такого решения нужно вовсе отречься от службы Морготу и скрыться от него, а к этому умайа явно не готов. Для Линаэвэн лучшим было бы, если бы её освободили (да и для Саурона это могло бы стать поводом бежать и не участвовать более в войне Севера) – но кто бы мог совершить такое?

***

Умаиа и Лагортал вернулись к кабинет Волка.

– Мы будем думать, что можно сделать. Быть может, еще придумаем что-то. А пока будем тянуть время. Думаю, даже допросов сегодня не будет, – Волк ободрял нолдо. – А пока, с кем ты хочешь разобраться первым? Фуинор или Эвег? Фуинор верен мне, он из моей стаи, но то, что он сделал – это был план Эвега. Не думаю, что Фуинор пошел против меня, тихоня-целитель смог его обмануть.

– Хорошо, если допросов не будет, – произнёс Лагортал. А дальше постарался объяснить: – Ты говоришь, что Фуинор… верен тебе. Я не знаю, бывают ли умайар верны друг другу, но спрошу об ином: он не мог счесть, что ты хочешь от него именно подобных действий? По тому, что было прежде? Что до Эвэга, который оказался виновником многого… Да, я хотел бы, чтобы он исправил то, что сделал. Ты мог бы взять с него обещание? Или… я мог бы попробовать поговорить с Эвэгом, хотя он и ненавидит меня, но тогда лучше наедине.

Как это было странно: он, нолдо, хранил секреты двух умайар. Хотя Эвэгу Лагортал не обещал ничего, и не было доверия меж ними.

– Да, я тоже об этом подумал: Фуинор мог думать, что делает это для меня, а Эвег постарался убедить его в этом. Ты готов простить Фуинору и мне этот невольный обман? У Темных… и правда верность не в ходу. Но он один из волков моей стаи, а у волков… есть свои особые отношения. Что до Эвега… – Маирон поколебался, но все же сказал честно: – Мне не нравится, что ты хочешь говорить с Эвегом наедине. Тому есть причины?

– Фуинор нанёс удар по Арохиру, и… я не думаю, что это зло он совершил невольно, – ответил Лагортал. – А ты в этом не участвовал и не знал о том. Но мне важнее исправление, помощь Арохиру.

– Хорошо, – ответил Волк. – Эвег будет здесь через несколько минут. Почему ты хочешь говорить с ним наедине?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю