Текст книги "Птичка-в-клетке (СИ)"
Автор книги: Noremeldo Arandur
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 39 страниц)
– Я не убиваю, не наношу ран. Я целитель, – раздражённо пояснил Энгватар. Рассорить Лагортала и Маирона явно не получалось. – Пойдём, отведу тебя к Повелителю.
– Ты получаешь удовольствие от боли тех, кого лечишь, но избегаешь того, чтобы ранить и убивать даже орков, и сумел сберечь это… – в задумчивом голосе Лагортала слышался отзвук уважения. – Желаю сберечь и впредь, рано или поздно у тебя постараются это отнять.
– Не отнимут, – сказал Эвег. – Властелин Севера ценит мои способности к исцелению и не станет их ослаблять.
***
Исцелённый Лагортал вошел в покои Саурона и увидел укрытого Арохира.
– Я теперь ухожу, и Химмэгиль тоже, – произнёс Арохир. В его голосе не было вины, но была надежда, что всё будет хорошо, так что Лагортал спросил:
– Гортхаур согласился… отпустить тебя просто так? Я просил его, но он называл это невозможным.
– Он и мне так сказал; но я сказал о защите Ульмо, ведь этим не может воспользоваться Ангбанд. И он ответил, что многие теперь отвернутся от Севера.
– Это может повлиять и на него самого, – произнёс Лагортал. – Он помог тебе и получил в ответ то, что может помочь ему.
– Если бы не твои слова о нём, не эта нежданная помощь, – Арохир был потрясён и опустошён пережитым за этот необычайный день, – я не стал бы говорить; но это обернётся ко благу теперь… – это не было предвидением, но так думал Арохир тогда.
Лагортал обнял его и желал светлого пути, просил не чувствовать себя виноватым за то, что оставляет их в плену («Нам будет легче знать, что вы свободны, это поддержит нас…»), и они простились.
***
Волк велел отнести Арохира на носилках в башню, туда же отвели Химмэгиля. Зато забрали Нэльдора и Ламмиона – завтра они будут на свободе. Этих двоих отвели в одну из комнат и дали выпить им сонного зелья:
– Пейте, вы очнетесь на опушке Таурэ Хуинэва.
Эльфы выпили зелье и вскоре погрузились в глубокий сон. И тогда Фуинор начал накладывать на них заготовленные чары. Он готовил их полночи и полдня, а теперь нити чар нужно было переплести с фэар эльфов. Они будут помнить, что были в плену, Нэльдор будет помнить пытки, Ламмион свою поездку в лес, но последних суток они не вспомнят, не вспомнят, что их отпустили. Ужас тени Таурэ Хуинэва будет предшествовать их пробуждению. Они не смогут выдать Маирона ни своим, ни чужим. Не смогут вспомнить, что они рассказали.
***
Задумчивый Волк и Лагортал встретились вместе на обеде.
– Я пытаюсь помочь Энгватару несмотря на всё, что он творил, но он… едва ли даже замечает это, – произнёс Лагортал. – А я в продолжение дней не видел, что ты на многое готов ради меня, и теперь дал свободу Арохиру, не требуя от него полного ответа.
– Мне кажется, Энгватар боится тебя, – ответил Волк. – И то, что раньше приносило ему удовольствие, теперь вызывает лишь злость.
– Добрые вести, – заметил нолдо на слова об Эвэге. Если он не получал больше удовольствия от того, что причинял боль другим, что-то уже изменилось в нём…
Если бы Энгватар узнал об этом разговоре, он страшился бы куда сильнее: Гортхаур заметил эту перемену, значит, будет теперь внимательно смотреть за ним…
Волк помолчал, а потом добавил:
– Я рад, что… еще двое уйдут. Но все равно остались еще те, кого завтра будут допрашивать, если мы не сможем помочь им сегодня. И… я причинил тебе боль. Я делал вид, что мучаю тебя. Ты не злишься на меня?
– Эта боль… Ты причинил её не для того, чтобы чего-то добиться от меня или от Арохира, но чтобы помочь ему, по моему же замыслу, – Лагортал, несмотря на волнение, принялся за зелень и суп. – Но другие… Я желал бы им помочь, но не знаю, как это возможно. Им известно многое, чего они не должны рассказывать.
Они закончили обед, и Волк проводил Лагортала в его комнату.
– Отдыхай, – Маирон сжал ладонями плечи нолдо, – я постараюсь что-то придумать. Ты многое пережил, положись пока на меня, а на свежую голову, глядишь, и ты что-то надумаешь.
***
Оставив Лагортала, Волк спустился в камеру безымянного.
– Поговорим, эльф?
И Волк снова повторил все, что было ему известно о посольстве, плюс добавил к этому новые знания и свои догадки.
– Вряд ли ты знаешь много больше, чем уже сказано. Позволь помочь тебе. Я хочу, чтобы ты с Ардуилем мог уйти. Вернуться к жизни, а не снова попасть на допросы и в рудники, – никогда раньше Волк не говорил с эльфами так добро и просительно. Но результаты перекрывали потраченные усилия.
Когда Саурон явился и предложил поговорить, Таврон собрался, готовясь к началу допроса: угрозам, удару Волей, боли, возможно, колдовству. Однако умайа, на самом деле, говорил – и просил. И ему было многое известно… Но ответ Таврона, по сути, не изменился:
– Нет. Нам не о чем говорить с тобой, Саурон.
Волк ждал отказа и не огорчился, зато услышал изменение в тоне эльфа, увидел его колебания – это было то, что нужно, чего Волк и желал достигнуть. И теперь, когда почва была готова, Маирон продолжил:
– Ардуиль отказывается уходить без тебя. И это значит, что я не смогу его больше защитить, – Волк помолчал. – Ардуиля жестоко пытали, не вини его за то, что он не выдержал. Но теперь, если он не уйдёт, его будут допрашивать о Нарготронде. И я не смогу помешать. А твой друг… он уже не выдержал однажды, выдержит ли теперь? Я не думаю, что то, что ты знаешь, стоит такого риска… и допросов тебя и друга.
За мягким, разве что не заботливым тоном (Саурон делал вид, будто допросы идут едва ли не против его воли), крылись угрозы. В сущности, в них не было почти ничего нового. О том, что их будут допрашивать, Таврон знал со времени, как их схватили. О том, что будут допрашивать о Нарготронде – со времени, как о том объявили… Ардуиль оставался, значит, он всё же не был сломлен и, хотя выдал известное из-за пыток, теперь собрался с духом. Единственное… друг действительно мог не выдержать снова. Таврон мрачно смотрел на Саурона некоторое время. Нет ничего, что стоило бы выдать Тьме – никогда не знаешь, чем она может воспользоваться и как. Об эдайн он не сказал бы, и Ардуиль не стал бы говорить, если бы не пытки.
– Ты обещаешь, что Ардуиля и меня отпустят живыми, здоровыми, способными добраться до своих, без слежки за нами любым способом, не подвергнув перед тем никакому воздействию, будь то пытки, мороки, иное колдовство, яд, Воля, вещи с тёмными чарами, и отпустят навсегда, а не захватят снова? – с Саурона станется дать свободу до выхода из долины Сириона, а там вернуть.
– Я выполню все, что ты перечислил, это полностью совпадает с моими планами. Кроме одного: я хотел наложить на вас заклятье забвения, о чем сказал и Лагорталу, и он не возражает. Но если ты требуешь обойтись без заклятий вовсе, то я могу исполнить и это, но при условии, что вы поклянетесь ни друзьям, ни врагам не говорить о том, что я вас отпустил. А также обо всем, что произошло здесь, на Острове. Однако такая клятва будет разъедать вас изнутри. Я советую тебе выбрать забвение. Ты будешь знать, что бежал, и ничто не будет тебя угнетать.
Клятва Тёмным о молчании? Или забвение? Таврон задумался. При клятве они будут знать правду, при согласии на заклятье – останутся в заблуждении. Есть возможность, что кто-то обнаружит заклятие и снимет его, и так узнает о том, что выяснил Саурон. Но вряд ли. Есть возможность, что само оно будет не полным, и что-то важное они с Ардуилем смогут передать. А может быть, Тёмные оставят воспоминания, какие удобно оставить им самим. И не только это…
– Я предпочту клятву молчать, но знать правду… тому, чтобы позволить тебе выбирать, что я буду помнить, а что нет.
И, после обещания Саурона, Таврон рассказал о том, что он желал обратиться к людям, живущим в лесах – призвать их на борьбу… И Таврона отвели в башню, туда же привели и Ардуиля.
***
До самого ужина ни пленников, ни «гостей» не тревожили. Линаэвэн и Бэрдир помогали на кухне, после они ужинали с задумчивым Мартом.
После ужина Март повел Линаэвэн и Бэрдира в беседку на крыше одной из башен. Туда же пришел Фуинор. Были теплые пледы, свечи, вино…
Линаэвэн беседовала с Бэрдиром и с Мартом, которому сказала, что если он знаком со многими, может подражать лучшим чертам всех и избегать недостатков, какие видит (надеясь, что это поможет ему не стать в полной мере Тёмным или хоть отсрочить это).
А после пела песни при свечах и спрашивала Фуинора, чем он может помочь пленникам. Теперь она знала о том, что многие обретут свободу.
Волк порадовал Лагортала тем, что еще двое пленных обретут свободу, и они присоединились к остальным. Когда вошёл Саурон, Линаэвэн охватило напряжение, но он не спрашивал ни о чём, даже не говорил – сидел и слушал.
Волк был задумчив. Он… наслаждался этим вечером. Молча и страстно. Он не желал, чтобы миг прекращался. Владыка давал ему власть, могущество, но то, что он получал здесь… этого было невозможно добиться оружием, угрозой, принуждением… Нужно было найти какой-то выход. Как обладать одним, но при том не потерять и другого.
Посреди этого «вечера», под мелодичный голос Линаэвэн, Эвег ввел в беседку Эйлианта.
– Смотри, Бэрдир, тебя не обманули: с Эйлиантом все впорядке. А ты, феаноринг, перестань бросаться на всех, раздели лучше этот вечер с нами.
Юный нолдо окинул собравшихся взглядом, в котором была гордость и такая горечь, что Линаэвэн вновь стыдилась, спрашивая себя – как может она быть здесь, петь и готовить для умайар, а не в подземелье с товарищами? Но нолдо обратился не к ней, а к Бэрдиру:
– Ты защищаешь меня, но ты… ты ничего не выдал ради этого о городе, о посольстве?
– Я ведь о посольстве мало знаю, – ответил тот.
Эйлиант шагнул было к Бэрдиру, а затем попытался неожиданно атаковать Эвэга, что привёл его. Эвег защищался от феаноринга, но не нанёс ни одного удара в ответ. Другие умаиар могли ударить Эйлианта Волей, но Волк не стал это делать и Фуинор, глядя на Вожака – тоже. Но оба бросились отстаивать Энгватара силой своих рук. Эйлиант сумел уклониться от Фуинора, но не от обоих вместе.
Бэрдир был связан обещанием остаться, не бежать и не нападать. Только попытался отвлечь внимание умайар возгласами и брошенным в сторону кубком.
Лагортал был ошеломлён тем, что Эвэг предпочёл получить удар сам, но не ранить нападающего. Это побудило его крикнуть:
– Эвэг не ответит тебе ударом, он целитель, – и только с запозданием Лагортал вмешался в драку: схватил руку Фуинора, добиваясь, чтобы он выпустил юношу. Лагортал, как и Бэрдир, заметил, что Эйлианта не ударили, хотя могли бы. Бэрдир решил, что это от того, что Темные держат свое обещание, даже несмотря на действия самого Эйлианта…
Линаэвэн же боялась за Эйлианта, которого быстро схватили умайар. Все переживания этих дней, все мысли о страдающих в подземелье товарищах привели к тому, что она поступила так, как даже не думала прежде. Глубоко вдохнув, эллет взяла свечу и попыталась ударить Саурона по руке, как могла…
– Беги!
Но Волк вцепился в Эйлианта, мертвой хваткой. Жест Бэрдира не отвлек его, Лагортал не стеснял движений, свеча Линаэвэн – что может быть глупее, нападать на него, аину огня и металла, с огнем? – Волк даже не обратил внимание на выпад тэлерэ, но вот выкрик «Беги!» подал умаиа идею. Крутанувшись всем телом вокруг своей оси, чтобы оказаться спиной к эльфам, Волк вытолкнул Эйлианта из беседки на лестницу. В самом деле – пусть бежит! Там его и схватят, и уже не будут нежничать, как здесь.
– Сражайся! Или эти твари теперь твои приятели? – крикнул Эйлиант Бэрдиру прежде, чем бежать. Линаэвэн всё же отвлекла Саурона, как решил юноша, и бросился прочь из беседки.
Энгватар останавливал кровь, текущую из разбитого носа, и в общий кавардак старался не соваться. Внизу Эйлианта и правда было кому встретить.
Начавшаяся было потасовка стихла, Март висел на Лагортале, мешая сражаться, а все остальные не-умаиар в замешательстве замерли.
Фуинор же был доволен. Вчера он намеренно договорился с Линаэвэн об этой ночи только ради того, чтобы в нужный час привести сюда Эйлианта и показать ему идиллию: как его товарищи тепло общаются с врагами. И все прошло так, как было задумано. А когда феаноринга вернут в подземелье, Больдог покажет эльфу контраст…
– Кажется вечер закончен, – вздохнул Волк. – Мне жаль, что так вышло, но вряд ли теперь удастся продолжить песни и разговоры.
Бэрдир не подавал вида, как сильно задет не столько словами Эйлианта, сколько тем, что ради его защиты связал себя обещанием и теперь… не мог действовать как воин. И тем, что оказался в такой ситуации.
– Еще прежде, – сдержанно и отстранённо произнес Бэрдир, – когда я был в гостях у Гортхаура, привели Эйлианта. Не Лаирсула, который не ударил бы, не тебя, Линаэвэн. Тогда меня ещё ставили перед выбором, чтобы я сам велел его связать.
Лагортал промолчал, услышав это. Лишь перевёл на Саурона пристальный взгляд, словно вопрошая. И они, и Линаэвэн не могли не думать – как Эйлиант, что удалось ему. Волк посмотрел в глаза Лагортала в ответ:
– А еще ранее в тот день я допрашивал Арохира и Нэльдора, – или эльф не знает, кто он, Волк, такой? Или Лагортал получил с тех пор мало подтверждений, что теперь все иначе, или Волк недостаточно старался? Он не собирался оправдываться, говорить, что не виноват, что это Энгватар привёл сюда феаноринга… но что-то сказать все же было надо. – В подземелье осталось всего двое. Эйлиант и Кирион. Полагаю, Эвег надеялся, что, глядя на своих старших товарищей, юный феаноринг согласится покинуть тюрьму и больше не возвращаться к допросам. Ты свидетель, Лагортал, я делаю, что могу. Но я не могу просто так отпустить пленников.
Фуинор лишь смеялся про себя, слушая Вожака, а Эвег отвел взгляд. Он остро захотел, чтобы ему и правда было куда уйти…
– Да, я не мог бы ждать от тебя большего, чем ты делаешь, – ответил Лагортал Саурону. Не того же, что умайа полностью переменится в считанные дни? Плохо было другое… он сейчас не мог помочь Эйлианту, как должно. Ведь он не ударил Фуинора по-настоящему, пытался скорее остановить его, а не причинить вред. Хорошо ли внезапно напасть на тех, с кем только что пил вино, пел песни, кто доверяет тебе и делает многое ради тебя? …А когда придут нолдор отбивать крепость, будет то же?! – Нам нужно поговорить с тобой.
– Хорошо, Лагортал. Тогда пойдём и поговорим, – Волк обвел взглядом собравшихся, ободряюще улыбнулся Марту. – А вам, остальным, пора по комнатам.
Линаэвэн была взволнована и думала об Эйлианте, однако, она не могла не заметить того, как Саурон обращался с Лагорталом. Совсем не так, как с ней, Нэльдором и Ламмионом в гостях, или как с Бэрдиром.
Саурон не сказал ничего о действиях Лагортала, зато ответил на безмолвный взгляд, и в этом ответе слышалось: «Сейчас всё не так…» И ей, на её выпад, не ответил угрозой наказания кого бы то ни было. Из-за Марта – или из-за Лагортала тоже? …Ей совсем не нравилось это сопоставление.
– Я знала, что Гортхаур очень ценит Марта, – медленно заговорила Линаэвэн, обращаясь к Лагорталу. – Теперь узнала, что он высоко ценит и тебя.
– Я испросил у тебя защиту для Эйлианта, – тем временем заметил Бэрдир. Трое суток, что он испросил для Кириона, истекли… сказать больше было нечего, и теперь палачи полностью сосредоточатся на синда. – А Кирион, его вы будете пытать? – он обвёл взглядом собравшихся. Любой из тех, с кем они сидели вместе под пледами, мог стать главным палачом или приказать оркам…
– Пленников будем допрашивать не мы, – ответил Фуинор. – Мы же будем делать все возможное для того, чтобы уговорить ваших спутников также обойтись без допросов, – Фуинор вовсе не разделял чувства Волка к Лагорталу, но это было и не нужно: Фуинор просто шёл за Вожаком.
Уходя, Лагортал заметил, как встревоженно качнула головой эллет («У нолдо есть тайны с Сауроном? Всё это наверняка ловушка»), и как серьёзно кивнул Бэрдир, желая удачи («Быть может, Лагортал поможет Кириону?»).
***
Когда Эйлиант сбежал вниз, то недалеко ушёл. Как только эльф оказался вне видимости родичей, Больдог, скрываясь в тени, нанёс удар Волей. Феаноринг согнулся пополам, умаиа зажал тряпкой рот пленник и ждал, пока тот лишится чувств от боли.
Эйлианта втащили в знакомый ему застенок и, еще не пришедшего в себя, закрепили в кресле. Эльфу было запрещено причинять боль… Когда Эйлиант очнулся, то вспомнил, что говорили ему о Бэрдире. Он не вступил в бой даже после призыва. Похоже, уступая врагам, теперь он вовсе перестал им сопротивляться.
Эйлиант понял: его привязали к креслу, значит, мучить будут другого. Снова Оэглира, несмотря на то, что он рассказал, или – кто это будет?!
– Я не буду говорить, даже если другие сдались, – резко ответил феаноринг. Он ненавидел этих Тёмных.
Пленнику ничего не ответили и никого не привели. Просто оставили одного: дали придти в себя, а заодно дали время разыграться воображению, пока он глядел на стену перед собой, покрытую засохшей кровью.
Прошло достаточно времени, пока в камеру к феанорингу не вошел Фуинор.
– Я знаю, что ты горд и зол, Эйлиант, но я пришел к тебе говорить, а не пытаться подчинить. Ты и Кирион – единственные два пленника, что остались в подземелье. Нет нужды держаться, мы знаем уже практически все. И твой родич, и Ардуиль со своим другом, и Арохир – все они рассказали все, что знают и скоро будут на свободе. Тебе незачем упрямиться и молчать. Ты можешь уйти отсюда в любой момент.
Эйлиант до сих пор не знал, сколь много уже знают Тёмные. Однако он отказался говорить наотрез. Что знал он, того другие не знали.
– Ты пришел не пытаться подчинить, всего лишь обольстить посулами?! – юноша презрительно скривился. Фуинор не стал спорить с феанорингом и вышел. Но пошел не наверх, а в камеру к Кириону.
– Ты, Эйлиант и Линаэвэн – лишь три пленника, что остались из всего посольства. Мы знаем почти все о ваших заданиях, скажи ту часть, что знаешь ты, и получишь свободу, и уйдёшь отсюда вслед за Лагорталом.
Синда до сих пор молчал. Но он был потрясён вестью, что Лагортал тоже уходит, и что он… тоже сказал все, что знал…
– Дайте мне время подумать… – попросил Кирион.
Его оставили думать, а Эйлианта вернули в его камеру.
***
«Гостей» развели по комнатам, а Волк и Лагортал говорили в кабинете Повелителя Острова. Эльф сразу заговорил:
– Я хочу сказать тебе о будущем. Мне пришли на ум некоторые пути, куда может уйти тот, кто оставит Север. Должно быть, ты сочтёшь их не лучшими, но они могут подать тебе идеи… – Лагортал предложил умаиа почти то же, что и Энгватару, только применяясь к Саурону; и самым реальным казался уход не на Химринг (одно дело Тёмный целитель, другое – один из сильнейших умайар, ведущих войну, хотя если он встанет по другую сторону – может сделать многое), а за Синие Горы (Гортхаур едва ли задаётся вопросом, найдётся ли там кого лечить).
Волк слушал Лагортала и то, что эльф говорил… заставляло Маирона мрачнеть.
– Я не уйду в глушь, Лагортал, такая жизнь не для меня. И в крепость к эльфам я придти не смогу… разве что… ты проводишь меня туда? Но… нет, не сейчас, я не могу уйти сейчас, – Волк встал и начал нервно ходить по комнате. Оставить Север, Владыку? Нет, это невозможно. Но эльфы, он же явно видел, что сидит среди них, что его, Волка, любят и слушают. – Как все это невозможно.
– Да, я мог бы проводить, – Лагорталу показалось, что Гортхаур уйдёт не однажды, а сейчас. Во всяком случае, примет это решение. – И еще я должен сказать о настоящем. Я понимаю, что ты делаешь сейчас то, чего не делал никогда прежде, и тебе это было трудно; понимаю и то, что пока всё не переменится, и ты служишь Северу, ты не можешь никого не допрашивать, не вести войну, не передавать в Ангбанд то, что тебе рассказали… Но у меня есть Лорд, и есть долг противостоять Ангбанду. Я поступил бы недостойно, отказавшись от борьбы, как и внезапно напав, принимая твою помощь…
Нолдо был напряжён. Не поздно ли он спохватился?
– Да, я уже принял многое, и – не знаю, когда задумался бы о том, в какое положение это ставит меня, если бы не Эйлиант. Я могу уважать тебя, могу быть благодарным, могу искать, что сделать для тебя в том, что никак не касается службы Ангбанду. Могу беседовать, но… придёт время, когда мои родичи выступят против тебя и твоих умайар, и я должен быть с нолдор. И если повторится подобное тому, что было сегодня, я должен сражаться за своих родичей по мере сил; и ныне я услышал о Кирионе, я не связан, мне должно пытаться спасти его вовсе не убеждением выдать вам тайны. А я пользуюсь твоей защитой и помощью. Я, – Лагортал вспомнил, как сказал Гортхаур о Фуиноре, – не могу быть… как бы в твоей стае, вместе с Фуинором или Мартом, адан ведь тоже с тобой? Наверное, я опоздал с этими словами, когда ты уже сделал так много, но лучше уж поздно… Верным будет отказаться от твоей защиты и быть на положении пленника. Это твоё решение, давать ли мне её, связывать ли, но я предупредил о том, что тогда мне должно делать.
Волк остановился и взял Лагортала за плечи, посмотрел в его глаза:
– Похоже, что время пришло. Расскажи мне то, что ты знаешь, и уходи к своим. А я найду тебя позже. Обязательно. И буду помогать тебе во всем: в умении и в сражениях. Но мне нужно время, чтобы уйти от владыки Севера, – Волк понял, что нужно отпускать Лагортала немедленно, потому что еще немного, и между ними навсегда ляжет пропасть, и он потеряет Лагортала, а вместе с ним… может потерять силу и то видЕние. Никто не приведёт его, ненавистного Саурона, к эльфам, не поможет остаться среди них…
Лагортал заметил, что не остановился на словах «это невозможно», но продолжил: «Время пришло», «мне нужно время, чтобы уйти от Владыки Севера» – это были… не слова умайа, и верилось, что всё вскоре переменится; хотя Лагортал понимал, однако, что всё не будет так просто – Гортхауру нужно будет разобраться с тем, что он успел сотворить, вначале осознав, затем искупив… И всё же нолдо ответил:
– Я помогу тебе во всём этом, советом и чем ещё смогу, но… я не могу рассказать тебе о том, что мне известно, – он не должен был рассказывать ни о чем. Он не должен был так подвести Финрода. Он не должен был так подвести Кириона, который держался за него… Каким ударом для друга будет, если Лагортал всё выдаст ради своего освобождения?
Волк еще больше помрачнел. Лагорталу нужно было уйти. Что… что, если так и сказать?
– Я словно чувствую, что ты должен уйти. Что если ты останешься, дорога к эльфам для меня может оказаться отрезана. Я не знаю, что произойдет, быть может, с Севера придет приказ от Владыки, быть может, тебя от меня заберут… Потому, скажи мне хоть часть. Арохир сказал, ты будешь обучать Кирдана пользоваться видящими камнями – так ли это?
Лагортал опустил глаза. Саурон говорил, что связывает именно с его уходом возможность раскаяния, и они говорили откровенно. Возможно, умаиа верно предчувствовал. И чем тогда обернётся отказ уходить? И при этом рассказать хотя бы часть и уйти, было неправильным. Лагортал знал об этом. Хотя он мог и не открывать тайн, сказать о немногом.
– Я… не могу сказать даже часть; я знаю, что это будет ударом по тем, кто остаётся, знаю, что я бросаю их на муки, что подведу своего Лорда, что так передам что-то, по сути, в Ангбанд. И если я поступлю так, заранее зная, что это неправильно, я сам… уже не останусь таким, каков сейчас, и каким был прежде. И тебе тогда тоже помочь не смогу, – а ещё оставался Энгватар, и он тоже начал меняться.
Лагортал отказывался идти: отказывался даже приоткрыть тайну. Волк отвернулся к окну, чтобы эльф не видел его лицо, и сжал пальцами подоконник. «Проклятый упрямец». Нужно было швырнуть его в подземелье, допросить… но нет, Лагортал слишком силен и Светел, он сможет вынести все и молчать. А вот дорожку для себя тогда Волк закроет. Сделать что-то для себя, только для себя, иметь самую опасную из тайн от Владыки Севера… Впрочем, нет, если вскроется, Маирон всегда сможет сказать, что отпустил Лагортала как того, кто поможет втереться к эльфам в доверие, шпионить средь них для Севера, сеять рознь… Значит риск минимальный. Нужно отпустить эльфа. Сегодня же.
– Хорошо. Я… я сделаю ещё один шаг. Уходи сегодня же. Без тайн и ответов. Но обещай мне, – умаиа развернулся, глядя в лицо эльфа, – обещай мне, что никому не расскажешь обо всем, что здесь произошло и о своем спасении. Слова порождают слухи, и если до Владыки дойдёт хоть что-то, я навечно буду заключен в Ангамандо, и даже жалким духом не смогу вырваться из его подземелий. Ради меня, ради того, чтобы я пришел к тебе, ты должен уходить и молчать обо всем, что было.
– Ты готов отпустить меня без рассказа, просто по доброй воле? Это доброе и бескорыстное решение, и оно не пропадёт для тебя втуне, – отозвался Лагортал. Его глаза светились. – Молчать я буду, как молчал и до сих пор о твоём предвидении и об ином, что известно только нам; если бы ушёл я один, мне было бы важным сказать о том, что посольство оказалось в плену, но теперь об этом скажут и другие. И я буду тем, кто будет ждать тебя, и помогу выйти на дорогу к эльфам, к тому, что ты узрел… Пусть Кирион узнает, что я ухожу не потому, что выдал тайну; он тоже… умеет молчать, и если бы не то, что он почувствовал и подсказал мне, мы не говорили бы сейчас и не пришли к этому дню.
В тот же миг, как услышал согласие нолдо, Волк призвал к себе Энгватара, и целитель пришел очень быстро.
– Бери лучшего коня и вези Лагортала так далеко, как только безопасно. А там оставь ему оружие, еду, и пусть наш друг уходит, не следи за ним. Возвращайся скорее.
Эвег удивленно поднял брови.
– Лагортал ничего не сказал. Я просто отпускаю его. И кому, кроме тебя, можно доверить отвезти его?
Целитель давно знал Маирона и понимал, что тот что-то задумал, какую-то игру…
– Тогда я оденусь и соберусь в дорогу. Лагортал, встретимся через полчаса у ворот.
Волк проводил нолдо до его комнаты, а после – до ворот. Туда же с рюкзаком снеди пришел попрощаться и Март.
***
Той же ночью, когда к певшим песни привели Эйлианта, Драуглин, назвавшийся при Линаэвэн Ханором, уехал отвозить спящих Нэльдора и Ламмиона к опушке Таурэ Хуинэва.
Утром они очнулись на краю леса.
– Я не помню, как мы выбрались, – сказал Нэльдор. – Помню муку, ужас, кошмары, и потом… мы здесь.
– Но мы совсем не пострадали телесно, – возразил Ламмион, который не прошел через жестокие пытки. – Я помню, что желал добраться до Брэтиля, – неуверенно произнёс охотник, и его обдало волной холода. – Должно быть, Саурон снова отпустил меня на охоту, только вместе с тобой, и…
– И мы сумели бежать вместе, – младший кузен пока не понимал ужаса старшего.
– Да. Но я не знаю, кто расплатится за это. В прошлый раз, если бы я не вернулся вовремя, тебя бы вывесили на воротах умирать, – если бы Ламмион сейчас был один, он, наверное, поступил бы также, как в прошлый раз. Но сейчас с ним был Нэльдор.
– Я надеюсь, что ты не прав, и мы бежали иначе, потому что… боюсь, возвращаться уже поздно, – опустил голову Нэльдор.
– Кажется, мы блуждали здесь целую вечность, а возвращаться на остров без коня, – Ламмион не договорил, прерывисто выдохнул. Он не помнил, кому и чем грозили. Может быть, Нэльдор даже был прав в своих надеждах.
– Разве ты стал бы рисковать так снова? – спросил Нэльдор.
– Нет… наверняка нет, – ответил Ламмион, но про себя он знал, что вряд ли сможет совершенно успокоиться. Разве что, если вспомнит, как же они бежали, но пока это никак не удавалось.
И Ламмион повел брата в Брэтиль, как и думал в прошлый раз. Передать весть о пленении и найти убежище для себя и Нэльдора.
========== 31. Изменения. ==========
Уже одетый в собственную одежду, Лагортал вновь увидел Марта и удивлённо улыбнулся.
– Не ждал, что ты придёшь провожать меня, ведь мы едва знакомы. Прощай, и желаю тебе свободы, как и я обрёл её, – у всякого, кто жил здесь, от пленника в застенке до Саурона, свободы было мало. Затем эльф тихо обратился к Эвэгу. – Ты предпочёл получить удар, но не ударить, хотя мог легко применить Волю. Это заслуживает уважения, – Лагортал не знал, что Март считает Эвэга человеком: зачем притворяться в захваченной Сауроном крепости, перед его вольным или невольным слугой? Ветер трепал волосы эльфа, и он подставлял ему лицо, чуть щурясь. Впервые за эти дни нолдо мог спокойно смотреть на небо, не перечёркнутое решёткой.
Март тепло попрощался с Лагорталом. Для него всё происходящее было более чем ясным ответом – Темные добры и благородны, умеют дружить, уважают своих врагов, проявляют милосердие, а еще – бесконечное терпение. Все, о чем недавно говорила беорингу Линаэвэн, наконец-то развеялось, подобно дурному наваждению, и освободило его. И Бэрдир, конечно же, сгущал краски. Не так всё было – совсем не так, как он рассказывал.
***
Эвег догадывался, почему Волк послал отвозить Лагортала именно его. Повелитель Маирон был далек от того, чтобы пойти за Лагорталом своей душой, а не страстью, и Волк так же думал и о нем, Энгватаре. Комендант Волчьей Крепости судил по себе и думал, что целитель точно также играет с нолдо, как играет с ним сам Волк. Это одновременно и успокаивало Энгватара (не надо бояться за свою шкуру), и… неожиданным образом причиняло боль. Лагортал так бесконечно добр и терпелив к нему, несмотря на все то зло, что целитель причинил этому эльфу и его родичам. Он заставлял вспомнить о прошлом, о том, каким Энгватар уже был, о другом нолдо, что некогда прощал ему причинённое зло; и сейчас он не закрылся от этого воспоминания, причинявшего боль как то, к чему не было возврата. Он не доверился бы Волку. А Лагортал – верит так же, как и Энгватару, и Маирон просто использует наивное сердце. И не предупредить. Что он скажет Лагорталу? «Не верь Саурону?» Ха, Маирон тоже самое мог бы сказать про него самого: «Не верь Эвегу».
Лагортал заговорил сам:
– Скоро я уеду и не буду больше беспокоить тебя неудобными вопросами, – эльф грустно улыбнулся. – Хотя я задавал их ради тебя самого. Жаль, не удалось придумать, куда можно уйти, но если ты уйдёшь, и понадобится, чтобы эльфы приняли тебя, а не попытались сразу развоплотить… думаю, помочь смогу, – Лагортал надеялся, что его слова станут семенами, что однажды прорастут, и он знал, что для Энгватара это не начало пути, он и до того был не таким, как другие.
Целителю сейчас было больно и обидно за другого.
– Ты прощаешь меня? – наконец спросил целитель, переводя коня на шаг. Пусть отдохнет пока и даст поговорить. – За все, что я при тебе делал и делал многие сотни лет до того?
– Прощаю, – ответил Лагортал. – И для меня будет радостью, если я могу помочь тебе. Ведь ты… способен на куда лучшее, чем то, что я чаще всего видел. Желаю тебе обрести свой путь и не только исцелить ещё многих, но и видеть, наконец, плоды своих трудов.
