Текст книги "Птичка-в-клетке (СИ)"
Автор книги: Noremeldo Arandur
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 39 страниц)
Нет, не такого собеседника сейчас хотел видеть перед собой умаиа. Собеседник должен быть плясуном среди костров, храбрым до глупости и рисковым до безумия. Но пусть при этом еще он будет умным и удачливым – Волк хотел пляски и погони, не быстрой победы. Но все пленники в этом отряде… они все были скучны: слишком осторожны, слишком боязливы, слишком робки, слишком глупы… Слишком пресны.
Чего еще ждать от Третьего Дома, так и не определившегося: то ли они рыбаки, то ли нолдор? Один лишь Лагортал из них всех был неплох. Может быть, еще удастся сделать с ним что-то интересное. А впрочем… Волк вспомнил, что видел еще не всех из отряда. Вряд ли среди Третьего Дома найдутся бесшабашные танцоры… но глянуть стоит. А пока надо было попробовать раззадорить и этого «гостя», быть может, еще удастся сделать разговор оживление.
– Лагортал и Кирион в подвале, Бэрдир. Чем они могут быть заняты там, как думаешь? – выходи к костру или уже провались под свой проклятый лёд! – Впрочем, успокою тебя: на данный момент они ждут моего решения, того, что я с ними соберусь делать. И, раз уж такое дело… я готов разделить с тобой заботу об их дальнейшей судьбе. Что бы с ними сделать?.. Только помни, будь разумным.
Нолдо наклонил голову. Отсчитал про себя. Вспомнил Лаирсула. Нужно было владеть собой. Если они «заняты», значит их уже допрашивают… И если Саурон так не хотел упоминать Кириона, наверняка ничего не добился. Синда держится.
Делить заботу о товарищах с палачом, вот уж честь так честь… Вопрос казался насмешкой, но он давал возможность помочь, пусть призрачную. Пусть после Саурон назовёт невыполнимые условия или просто посмеётся, но упускать возможность Бэрдир не мог… Может быть, Саурон, в самом деле, облегчит их участь, если назвать то, на что он мог бы пойти. Казалось отчего-то, что это был единственный шанс, другого Саурон не даст: не стоило говорить о слишком малом, нельзя о слишком многом.
– Я выберу избавить их от пыток и наблюдения за пытками других, – голос Бэрдира звучал резко, чуть отрывисто, – на то время, на какое только возможно.
Хуже не было, чем на такой встрече потерять самообладание, слишком поддаться волнению: как раз и скажешь лишнее. Бэрдир продолжал считать про себя, ожидая ответа.
Маирон чуть откинулся на стуле. Известия о Кирионе, которых Бэрдир так упорно добивался, эльф воспринял стоически. Заставил себя не поддаваться гневу, смог продолжить разговор…
«А ведь это тоже многое говорит о тебе, нолдо, – довольно щурился умаиа. – Ты сам даёшь подсказки, какие пытки к тебе применять бесполезно, а какие можно попробовать». Но с голосом эльф все же не совладал.
– А какой мне прок, Бэрдир, не трогать их? Впрочем… прок может быть. Если сутками отдыха для этих двоих я могу купить у тебя ответ, куда вы шли с вашим посольством?
Картина вырисовывалась для Бэрдира всё яснее. Саурон открыто предлагал выдать тайну в обмен на сутки отдыха для товарищей. При плене, который мог тянуться месяцы здесь и годы в Ангамандо.
– Я тебе ещё при первой встрече сказал: мы не гномьи кольчуги и не продаёмся, – твёрдо произнёс нолдо. Пожал плечами. – Погляди, я ни в гнома, ни в кольчугу с тех пор не превратился. Какой тебе прок? Я полагал, ты предлагаешь не торговать тайнами для твоей пользы, а разделить заботу о пленных в разумных пределах. Для меня это не одно и то же.
– Ты уверен, что не продашься ни при каких условиях? – усмехнулся умаиа, глядя на пленника. – Не будь ты моим гостем, я бы сказал тебе продолжать в том же духе, но так как мы стараемся не быть враждебными сейчас, то я дам тебе действительно хороший совет: не считай себя несгибаемым, тогда необходимость склониться не так ранит, – момент откровения закончился, и Волк продолжил свою игру. – Ты не совершишь предательства, не выдашь тайны, сказав, куда вы ехали, но при этом можешь спасти двоих своих. А можешь и не спасать. Как я и сказал, ты продаёшь лишь свою гордость. Или сохраняешь ее, оплачиваешь ее своими товарищами. Решай.
– Не выдам тайны? – переспросил Бэрдир и вернул вопрос. – Тогда какой тебе прок давать отдых за ответ, который ничего тебе не даст? А если ты готов сделать что-то и без особой пользы для себя, то дай передышку… просто так. Для гостя, скажем. Тебе этот день ничего не стоит, у тебя же много времени.
Бэрдир выслушал то, что сказал Саурон. Мог ли умайа говорить правду? Мог. Трудно было поверить, что Линаэвэн могла показать на карте границы, но чем её принуждали или как представляли ей всё это? Может быть, так же сказали: «Всё это уже известно, неважно, что ты скажешь и покажешь – это просто жест доброй воли». Бэрдир заметил и то, как умайа всё называет: передышку в один день с возвращением к допросам – спасением; то, с чем связана цель посольства – не тайной.
Нолдо полагал, её опыт позволит распознать обман, но что если нет? Стоило по-прежнему держать в уме, что все слова могли быть нацелены на то, чтобы выведать больше. И, вместе с тем, подготовиться к тому, что всё настолько плохо. Сейчас хотя бы было время собраться, принять и осмыслить дурные вести. И как было действовать?
– О том, где пропадают твои шпионы, ты мог узнать и раньше. Границы Нарготронда… это дурная весть. Если это правда, конечно. Ты мог бы сам их мне показать – на той же карте?
– Да, конечно, могу, – Волк поднялся и сделал несколько шагов к своему столу, взял со стола карту, на которой золотистым порошком поверх зелёного фона уже были нанесены границы Нарготронда.
– Узнаешь? – поднял бровь умаиа, хотя сам незаметно следил за реакцией «гостя».
Когда Бэрдир изучил карту, радушный хозяин вернул её на место и снова сел за стол.
Бэрдир старался справиться с потрясением. Границы, конечно, не были точными, но в общем и целом… Саурон примерно знал, как далеко они простираются на север, запад, юг и восток. Нолдо прикрыл глаза прежде, чем повернуться к умайа и медленно выговорить, уже глядя на него исподлобья:
– Поистине дурная весть, – ему было жаль Линаэвэн, но не Саурону же о том говорить! И эльф страшился за город. Деву он мог ещё увидеть. Город… мог ли он отвратить беду, и что было лучшим? Можно было отправиться к тем границам с якобы мирным посланием, чтобы предупредить. Но Саурон не стал бы говорить о том, что не входило в его замысел. Можно было молчать. Наверняка избежать ошибки, ловушки… и просто дожидаться нападения. Просто надеяться, что народ Нарготронда сумеет укрыться в тайном городе. Хотя и не весь, найдутся многие, кто не успеет…
И Бэрдир продолжил:
– И всё же ты многого ещё не знаешь. Я, как ты понимаешь, не буду сообщать, чего именно.
Эти слова могут помочь защитить город, побудить Саурона отложить нападение. Или могут… побудить Саурона допрашивать больше и более жестоко. Но он и так допрашивает, едва ли только Лагортала и Кириона. Хотя если ничего не знает об Арохире, о Долхэне, об Оэглире… может быть, пока им легче.
По реакции Бэрдира Волк видел, что границы в целом верны. Это хорошо.
– Я понимаю, что для тебя в узнанном мало радостного, но все же, не все так плохо. Я действительно мог бы не нападать на Нарготронд; пока вы живёте тихо, уединённо и не вмешиваетесь в дела Владыки Севера, мне нет смысла воевать с вами. Более того… я думаю, мы могли бы жить в союзе. Я не претендую быть вашим владыкой, конечно же, но нет смысла отказываться от мира, – Волк и правда думал, что союз с Фелагундом возможен. Этот эльф, как он считал, поставил на передний край своих братьев и так якобы любимых им людей, а сам спрятался у всех за спинами. Такой владыка должен был хотеть мира. – И зачем ты дразнишь меня, говоря, что я еще многое не знаю об обороне Нарготронда? Крепость Ангарато и Аиканаро была мощной, но ее смели валараукар, а дым застилал все и не давал воинам видеть, ел глаза, удушал – мощная крепость пала легко и быстро. Минас-Тирит стояла дольше, и я осаждал ее больше года, но Нарготронд, затерянный среди скалистых берегов Нарога… вряд ли будет столь же мощным, и вряд ли сможет продержаться долго в осаду. Финдарато ставит не на крепость стен, а на тайну, не так ли?
Если бы не Бэрдир, это не стало бы так кристально очевидно Волку.
– Ты поэтому боишься посылать гонца? И уверен, что я прослежу за ним… Пожалуй, тебе стоит навестить Ламмиона, когда он очнется, – умаиа, поняв, как это прозвучало, покачал головой и пояснил. – Ламмион ездил на охоту, один, попал в бурю и был ранен. Сейчас лежит в комнате и спит. Можем потом к нему зайти, если хочешь.
Что же… в гостях появлялся новый смысл. Шпионы разузнают о Нарготронде, что смогут, но и пленники могут проговориться и что-то выдать…
Бэрдир всё же сжал зубы, опустил голову.
– Никогда того не будет, чтобы нолдор заключали с вами союзы, – не мог он ответить иначе. Только нужно было сдержаться, Саурон же наверняка провоцировал! Хотя, может быть, просто вёл свою линию, как и Бэрдир свою. Умайа не мог не понимать, что такой мир невозможен, и с самого начала было ясно, что или один, или другой это скажут. Но можно было говорить об этом… пока это было безопасно: только так нолдо мог защитить город.
– Да, Нарготронд защищён иначе и сложнее, чем были защищены крепости Дортониона, – сейчас Бэрдир провоцировал умаиа, и не мог этого не понимать. Прежде всего – на то, чтобы Саурон начал его допрашивать – оставив других. – И конечно, Ламмиона я хочу увидеть.
Поговорить, конечно, при Сауроне не выйдет, но хотя бы повидать.
Волк склонил голову и с любопытством посмотрел на эльфа. Значит, крепость защищена еще лучше…
– Быть может, мира и не будет, Бэрдир, но ты берешь на себя право решать за весь город и за своего Лорда? Ты знаешь, сколь многие погибнут и будут пленены, если дело дойдет до войны? Дай своему Государю решать, тем более что ты даже не его Верный. А не уверяй меня, что я должен получше узнать об обороне крепости. Ты вообще поступил неразумно, честно говоря. Что мне теперь, вернуть в пыточную Долхэна и расспросить еще и об этом? Пожалел бы ты Верного Артаресто, он мягок, как и его Лорд.
Волк был зол, что получил отказ, и Бэрдир должен был заплатить за этот отказ.
Нолдо похолодел. Саурон обещал вернуть Долхэна в пыточную… «Но умаиа и так пытал бы его, раз уж начал, раз знает, что это Верный Артаресто», – напомнил себе воин. Долхэна уже допрашивали – неужто перестали и отпустили бы?
Бэрдир не был ни Государем, ни Лордом, ни главой посольства. Но был тем, кто мог на что-то повлиять. Здесь и сейчас.
– Полагаешь, Долхэн знает обо всём этом лучше меня? – сейчас он попытался сыграть в открытую. Хотя и не ведал, что это даст. Начало войны, как он думал, удалось отложить немного; плохо только, если о подходах, башнях, путях кто-либо расскажет (или он сам, если не выдержит). Тогда окажется, что он сам подсказал, о чём лучше спрашивать…
Волк улыбнулся. Бэрдир пытался закрыть собой товарищей. Красиво, гордо, предсказуемо и глупо.
– Долхэн – Верный Лорда, и мне понятно, чем он может быть интересен, почему стоит сосредоточить внимание на нем, но ты говоришь, что ты куда важнее его. Возможно, это и правда так. Возможно, мне даже стоит отпустить Долхэна, раз в моих руках есть птица поважнее, но тогда тебе придётся рассказать мне, чем ты лучше его.
Из слов умайа Бэрдир понял, что Долхэну он едва ли поможет. Будь он Лордом, он мог бы признаться в этом, не выдавая ничего о городе, только о нём самом. Но он был дозорным. И не одним из Верных Финрода Фелагунда. Единственное, что он мог сказать:
– Я дольше живу в Нарготронде и больше Долхэна занимался его обороной.
Умаиа покачал головой:
– Я не знаю, зачем ты, зная, что в плену находятся Верные всех Лордов Нарготронда, подсказал мне то, о чем их стоит поспрашивать. У тебя к ним какие-то счёты? Вряд ли ты можешь знать больше, чем они, – умаиа знал, что вина – это прекрасная сеть. И ошибившись однажды, трудно удержаться от следующей ошибки.
– А отчего ты считаешь, что я знаю мало? – переспросил Бэрдир. Нужно было отныне вести беседу так, чтобы говорить как можно меньше. И искать, что можно сделать. И стараться понять: что знает Саурон, что ещё нет, каковы его намерения. И пока он здесь, держать себя в руках как можно крепче.
– Бэрдир, я не думаю, что ты много знаешь и представляешь собой ценного пленника, – отозвался Волк, изучающе глядя в лицо эльфа, – но я могу ошибаться. Тогда тебе просто нужно рассказать мне о себе больше, рассказать, в чем твоя ценность.
Нолдо сам себе расставил ловушки, пусть теперь выкручивается. И по дороге делает как можно больше ошибок.
– Довольно и того, что я сказал: есть то, что я знаю, а Долхэн нет. Подсказывать, что именно я знаю, не стану. Раз тебе это не нужно. Да и как бы ты сам доказывал, что представляешь какую-то ценность?
Волк усмехнулся.
– Ты ведёшь себя, как капризная женщина у Смертных. Ты хочешь, чтобы я считал тебя особым, и притом не желаешь говорить, почему, я сам должен догадаться. Но вот загвоздка – это ты хочешь, чтобы я интересовался тобой больше, чем другими, так что ты и заинтересовывай меня. Или все, на что тебя хватило, это поставить под удар своих товарищей?
Прелесть ситуации была в том, что как бы теперь не повел себя Бэрдир, это в любом случае устраивало Волка. Если нолдо будет подтачиваем виной, это будет хорошо. Если эльф отмахнется от вины, решив, что «пленников так и так бы допрашивали» – это тоже будет хорошо. Потому что вина-то на Бэрдире была, и если он ее не заметит сейчас, то постепенно будет прощать себе все больше и больше. Нолдо не просто расставил себе ловушку, он угодил в паутину, и теперь, чем больше дергался, тем больше в ней увязал.
– А ты делаешь вид, что я тебе вовсе не интересен, хотя так старался привести меня сюда, ведь это мы нужны тебе, а не ты нам, – Бэрдир ответил едва ли не в тон умайа, хотя на сердце лежала тяжесть. И не столь важно было, что он вовсе не подставлял товарищей и пытался добиться того, чтобы Саурон допрашивал именно его. Он же догадывался, что его попытка защитить город может ускорить начало допросов? Долхэн мог пострадать не просто по жестокости Тёмных, но из-за его решения: он был в ответе за это, а значит… он тем более должен был сделать всё возможное, чтобы защитить Долхэна…
– Видишь ли, мне был интересен не ты лично, мне подходят разные собеседники, а ты просто оказался среди тех, кто согласился, – Волк весело засмеялся. – И раз ты пришел, мне интересно узнать тебя. Как велика твоя гордыня, насколько тебя ослепляет твой страх, что ты считаешь приемлемой ценой за свое молчание. Я выяснил, что сам ты ничего для своих друзей делать не желаешь, но хочешь получить от меня избавление для них, как жест доброй воли; ты уже не раз обманул меня, я же тебя – ни разу, но, меряя по себе, ты считаешь лжецом меня. И, что примечательно, убедившись, что я не врал, получив от меня то, что ты хочешь, ты ничуть не станешь лучше ко мне относиться. Ты хочешь, чтобы я делал для тебя что-то просто так, но готов ли и ты для меня делать хоть что-то просто так?
Как жаль, что они не смогли поговорить об этом с Лагорталом…
– Ты, конечно же, не поверишь, но я вовсе не желал отправлять Лагортала в подвал. И сколько я могу, столько буду хранить его от пыток, но уберечь себя от допросов он сам не дал, – Волк говорил то ли с горечью, то ли со злостью.
– Сделать что-то просто так, для тебя? – переспросил Бэрдир. Конечно, сделал бы, что мог, если бы получил оружие… Но Саурон явно спрашивал не об этом. Нолдо снова зачерпнул супа, глянул на рукав рубашки, их выдали им с Лаирсулом в ванной… и прищурился. – Могу вот эту рубашку отдать.
И впрямь отдать «просто так»… Не передумает же Саурон вдруг мучить Лагортала, вместо рассказа о Нарготронде удовольствовавшись рубашкой! Бэрдир горько усмехнулся. В то, что Саурон не желал допросов Лагортала, он, естественно, не поверил ни на миг. «Не дал уберечь от допросов…» Верно, Лагортал тоже не стал открывать тайн!
Бэрдир решил посмеяться, и Волк решил ему вторить:
– А я могу тебе свою рубашку отдать. Хочешь? Махнемся рубахами. Но ты ведь не будешь этим доволен, не так ли? Так вот я возвращаю тебе твой вопрос, можешь ли ты сделать что-то для меня просто так, без условий? – Волк метался, что не случалось с ним почти никогда. С одной стороны умаиа жаждал тайн Нарготронда и игр с пленниками, и их мучений… Но, с другой стороны, был готов ни одного из них не тронуть, если бы Лагортал пришёл к нему. Волк бы даже не стал спрашивать ничего о тайнах. – Я, как смогу долго, не дам пытать Лагортала, но не ради тебя, ради него самого. Что до Кириона – даю тебе последний шанс. Скажи, куда вы шли, и его не тронут. Ты не выдашь тайны, поверь мне.
Умаиа вдруг стало важно, чтобы Бэрдир начал ему доверять.
Саурон, как увидел Бэрдир, продолжал гнуть своё – ему было очень важно узнать, куда они шли. Но Кирион… может быть, его в самом деле можно было избавить от боли, защитить… Фалас не так далеко от места, где их взяли. Но Саурон мог догадаться, он вызнал как-то даже границы Нарготронда. Быть может, так и выманил – кого-то не тронут. На день, на два… сколько у него таких дней?
– Кириона не тронут в продолжение суток? – переспросил Бэрдир. Он осознал: вопреки всем намерениям бывшего дозорного, разговор стал опасным. Не зря он так не хотел приходить сюда, так опасался, что за столом можно нечто выдать. А откажись он сейчас, встань и уйди, его тем же и в подземелье взять попытаются. Лаирсул, Кирион, посланница… Он должен был остаться здесь и ответить отказом. Саурон смотрел как-то странно, выжидающе, а Нарготронду грозила скорая война, которую Бэрдир, может быть, мог оттянуть немного, но не предотвратить… и также – немного оттянуть, но не предотвратить пытки Кириона? За всеми этими мыслями другие слова Саурона нолдо почти забыл и обругал себя: не годится так, даже если одна весть хуже другой. Так его легко подловят на чем-то! Саурон спрашивал, даст ли Бэрдир что-то ему просто так… Хотелось ответить: «Нет, конечно» – делать что-то просто так для врага? Но Бэрдир ответил иначе.
– Я могу отдать тебе рубаху не в обмен на твою, а просто так. Мне это кое-чего стоит: если я вернусь в подземелье, сидеть полуголым будет холодновато; я просил тебя о том, что для тебя не стоит ничего, – хотя для гордого эльфа сама просьба уже отнюдь не была «ничего».
Умаиа был так добр с этим эльфом, открыт ему, хотел идти навстречу, и что он получал в ответ? Впрочем…
– Ты убедил меня, – усмехнулся Повелитель Волков. – Пожертвовать рубашку… Что же, Кирион получит сутки отдыха. Можешь не говорить мне о том, что вы направлялись к Кирдану. Я ведь говорил тебе, что ты ничего не выдашь. Но ты совершаешь те же ошибки, что и все, – «Интересно, эльф, насколько ты умён?» – Ты считаешь каждое моё слово ложью и ищешь за каждым предложением ловушку. Но их нет, и тогда ты создаёшь их сам. И, пытаясь обмануть меня, ты сам расставляешь себе ловушки и выдаёшь мне то, о чем я и не спрашивал.
Какой будет твой ответный ход, эльф?
– Я рад за Кириона, – синда всё же будет на сутки избавлен! Бэрдир сам удивлялся, что этого возможно добиться от Саурона, не выдав тайну, а найдя что-то, что он, видимо, желал услышать… Не зря он всё же попытался! – С трудом верилось, что ты можешь дать ему отдых, но всё же… если бы я буквально каждое слово считал ложью, то и не говорил бы с тобой. А в чём, как ты считаешь, я тебя обманул? Скажем, сегодня, сейчас?
Бэрдир не мог сидеть и ждать, пока на их земли войска явятся. Именно потому, что представлял себе, сколько нолдор могут погибнуть и попасть в плен. Пусть и надеялся и на бдительность дозорных, и на защиту, что давал Ульмо. Здесь это было его делом…
Выдержка эльфа впечатляла Волка. Но все же где-то у него должен быть предел. Интересно, где и какой… Потому что потом это можно использовать против пленника.
– Я должен отдать тебе должное, Бэрдир, ты нигде меня открыто не обманул, хотя пытался хитрить, и в эти моменты сам выдавал мне то, что не хотел бы выдать. Так что, скорее, ты обманул самого себя. Я нападу на Нарготронд не раньше весны, как понимаешь… этого времени мне будет достаточно, чтобы подготовиться. К тому же близится зима, время моего господина, и моим разведчикам будет легче и проще следить за кусочком земли. Теперь они будут идти не только вперед, но обходить со сторон и с тыла. И ко времени атаки я буду знать все.
Умайа говорил не об обороне, о нападении. Нападёт он не раньше весны… У города было это время, и вместе с тем – как горько было узнать, что попытка хоть немного отодвинуть войну была напрасной! Только Саурон теперь знает, о чём спрашивать пленных. На скулах нолдо вспыхнул румянец.
Бэрдир вернулся к еде, но он помнил слова Фуинора – молчать нельзя.
– Скажи, а тебе этот суп нравится? Никогда не знал, есть ли у айнур излюбленные вкусы и запахи.
Эльф не спешил, осторожно осматривал перед собой лёд, тянул время за едой; Волк недовольно ждал, но терпеливо делал вид, что все именно так, как он и задумал – неспешная беседа за едой.
– Я ценю хорошую пищу. Глупо создавать фана и не заботиться о нем. У меня есть прекрасный повар, он настоящий Мастер в своём деле. Даже вы не умеете готовить так, как он. Ну… или не можете в неволе. А Март может… да он и не в неволе, для него это честь.
Бэрдир мысленно отметил, что ход оказался удачным: пища и её приготовление – едва ли не самая безопасная тема.
– Тот самый адан, ради которого на кухне решила остаться Линаэвэн… – произнёс Бэрдир. В самом деле, предатель. Может быть, он ещё и следит за ней заодно. Опять же, если сказанное правда; пока не встретишься, не разберёшь. – И что же ему удаётся лучше всего?
Эльф вновь вернулся к еде, отпил ещё вина: кажется, никакого особого действия оно не оказывало, и голова была ясной.
На какое-то время за столом повисло молчание, пока, оторвавшись от своих мыслей, умаиа не продолжил:
– У Марта все получается. Я же говорил – он Мастер. Ты ел завтрак, что он готовил.
– Март выпекал тот хлеб? Он в самом деле хорош.
– Когда ты встретишься с Линаэвэн и Мартом, можешь передать ему сам свое восхищение.
– Я и сам умею готовить. Могу описать, что лучше всего удавалось, – самое большее, Саурон передаст это своему повару, как считал Бэрдир; тем более описать он собирался то, что готовил в Амане.
– Если тебе интересно, ты можешь научить Марта, как ты печешь хлеб, – откликнулся Маирон, которому тема приготовления пищи не была интересна.
– Как раз хлеб я обычно не выпекаю, – отозвался Бэрдир. Суп он уже доел и как раз взял в руки ломоть свежего хлеба. – Чаще овощи и дичь…
Начинающийся разговор о кухне и приготовлении пищи Волка совсем не радовал и не занимал, более того, был откровенно скучным, и умаиа решил подразнить эльфа:
– Значит, ты любишь готовить дичь с овощами… Значит, помимо полей для хлеба, земли Нарготронда окружают овощные поля?
– Я научился готовить всё это задолго до того, как город был основан, – отозвался Бэрдир, прежде, чем продолжить. Умайа должен был знать, что к Нарготронду сказанное отношения не имеет.
– Линаэвэн знают во многих землях как голос Лорда Фелагунда, но вот о ваших торговых представителях мне не сообщали. Значит, Нарготронд сам обеспечивает себя всем необходимым, – Волк говорил, отчасти, наугад и смотрел, что получится.
– Плохо же ты знаешь эльфийские обычаи, – возможно, Саурон просто старался сделать вид, что не знает, что эльфы не живут торговлей, хотя и могут вести обмен. Возможно, в самом деле, не знал этого… – Может, и впрямь, считаешь, что хозяева выспрашивают гостей о разных тайнах, и это общепринятый обычай? Раз уж, переводя любой разговор на Нарготронд, никаких ловушек ты не расставляешь.
Разговор с того, как готовить еду, перешел в более интересное русло.
– Еще до того, как вы пришли из Амана, я ловил синдар и расспрашивал их о многом, в том числе об устройстве их королевств. И именно от твоих сородичей я узнал, что такое торговля. Видимо, ты безвылазно сидишь в Нарготронде, раз не знаешь, как живут твои соседи. Ну и… да, ты вновь подтвердил, что твой город живёт в изоляции, некому будет его снабжать продовольствием, некому придти на помощь.
К весне запасы продовольствия будут подходить к концу, а зверей, еще до того как осада станет плотной, распугает ужас. Но об этом пленнику Волк говорить не стал. Строящуюся дорогу и саму подготовку к нападению не скроешь, но детали плана Волк рисковать и рассказывать не стал.
– Ты не можешь упрекнуть меня, что я выведываю у тебя секреты. Скорее, я предостерегаю тебя. Я мог бы предложить тему, что мне кажется безопасной.
– Ты меня убедил, что самое безопасное – это пересказывать тебе книги. Что-то ты узнаешь всё равно, но немного, – ответил Бэрдир. Можно было начать спорить, рассказывать о том, что синдар торгуют, но не зависят от этой торговли… Но зачем? Рассказать Саурону чуть больше? – Хотя… утку в меду тоже можно обсудить. Это Фуинор неплохо подсказал.
– О нет, мой дорогой гость, самое безопасное – не пытаться хитрить, – «Ты думаешь, что можешь превзойти меня, и потому раз за разом проигрываешь. Молодец, продолжай в том же духе». – Почему, Бэрдир, ты не хочешь дать свободы ни одному из своих спутников? Если ты прав, и знать одни границы мало, то в чем беда, даже если за ним проследят мои слуги?
Нолдо сам загонял себя в угол, и Волку было занятно наблюдать за дерганьями жертвы.
– Ты уверял меня перед тем, что отпустить гонца, будет жестом доброй воли. Коли так – тебе нетрудно было бы обещать, что ты не воспользуешься этим во вред Нарготронду.
– Вы слишком легко относитесь к обещаниям, – поморщился Волк. – Как я могу знать, как плен повлиял на того, кто станет гонцом? Как я могу знать, что он скажет всем, вернувшись в Нарготронд? Как я могу обещать, что его возвращение не принесёт вред твоему городу? И что тот вред не послужит мне на пользу? Нет, такого обещать нельзя.
«Интересно, эльф, не пожелаешь ли ты теперь, чтобы и вовсе никто из пленников не вернулся домой?»
– Я не говорю обо всех возможных следствиях, но о твоих действиях. О том, что ты, посылая их, сознательно не сделаешь при этом того, что пойдёт во вред городу, – в товарищах Бэрдир не сомневался. Хотя едва ли их допустят в Нарготронд, они и сами предупредят, что этого делать не стоит. Но соглядатаи, чары и прочее… Дозорный понял вдруг, чем мог бы заинтересовать Саурона. – Говорю так ещё и потому, что нечто сходное ты уже пытался делать. Ты спрашивал, о чём я знаю более других… Одно я могу назвать, если тебе это сколько-нибудь интересно, оставь пока Долхэна. Пэрфэндиль.
Так назвал себя мнимый эльф – умайа, подосланный к границам Талат-Дирнэн менее года назад, которого удалось развоплотить. После чего дозорные стали ещё бдительней. И прежде-то Ардуиля и Таврона приняли только по слову Короля.
– Ты забываешь, эльф! – умаиа снова не смог сдержать смеха. – Видишь ли… Так вышло, что Пэрфэндиля послал я. И так вышло, что Парфэндиль… не эльф, а той же природы, что и я. И… так вышло, что когда его фана была разрушена, он отправился не как вы в Мандос, а вернулся к тому, кто его послал. То есть ко мне. Так… что ты можешь мне рассказать, чего я еще не знаю?
Волку не хотелось отвечать на слова о том, что он не принесёт вреда Нарготронду, но, к счастью, и не понадобилось – приближались события куда более интересные.
– Ты так уверен, что он, потерпев поражение, поведал тебе всё? – спросил Бэрдир, хотя и чувствовал, что и здесь потерпел неудачу. Эльфу ничего не удалось, Саурон лишь посмеялся над ним. Разумеется, он и сам знал, что подосланный не был эльфом, но не то, что этот дух вернулся к Саурону и рассказал ему, как всё было.
– Ты думаешь, я не умею спрашивать? – засмеялся Волк, но про себя отметил, что эльф мог быть прав. Пленнику не нужно показывать, что он смог чего-то добиться, заинтересовать собой умаиа, но так оно и оказалось. «Нет, Бэрдир, ты не важнее Верных, но и тебя есть о чем спросить».
К тому времени как Бэрдир закончил отвечать, в дверь постучали. Больдог привёл Волку новую игрушку.
========== 22. Эйлиант. ==========
Повинуясь безмолвному приказу, из камеры Первой пары орки вытащили младшего спутника, юношу едва старше Нэльдора, но выглядевшего совсем иначе. Если по Нэльдору было видно, что он жил среди синдар, то этот безымянный, даже рождённый в Белерианде, выглядел нолдо. Чьих кровей был этот щенок?
Эйлиант не знал, куда его ведут – должно быть, на допрос. Но его дотащили до ванной комнаты, развязали и запихнули внутрь. Получив краткую свободу, эльф попытался ударить ближайшего орка, но ничего не успел – его уже втолкнули за дверь. Нолдо оказался в компании трёх женщин, что попытались мягко раздеть Эйлианта и помыть.
– У нас лишь десять минут, господин, прошу тебя, не мешай нам, – робко, но настойчиво говорила она из них.
– Это моя одежда, – резко произнёс молодой нолдо, – и я не советую пытаться снять её силой. Вы же не орки, в самом деле.
Он развернулся, быстро разнял руки обступивших женщин, прошёл мимо них и попытался открыть дверь ванной комнаты. Но дверь была заперта снаружи. Женщины же, упав на колени, просили эльфа позволить им его отмыть:
– Осталось меньше десяти минут, если ты не будешь вымыт и переодет, нас накажут, – умоляли они.
Юноше доводилось помогать бывшим пленникам – Ардуилю и Таврону. Теперь он сам был пленником. Но впервые Эйлиант видел не пленных, а рабов, сталкивался с рабством – оно было отвратительно. И для этих эдайнет это было не одно принуждение, но что-то, что въелось в плоть и кровь. Эйлиант чуть отшатнулся от упавших на колени: в этом было нечто не просто неправильное, а…
– Прекратите и встаньте, это же гадко, – нолдо, конечно, не желал, чтобы этих женщин наказали без вины. А могли бы они также умолять, чтобы он сдался? Возможно, что и могли… – Я сам могу омыться скорее и лучше; а одежду оставлю свою. Если что, скажете, что не могли меня принудить. Не вы же меня развязали.
Эльф быстро разделся, вымылся и оделся в свою же одежду. Ему всё протягивали местную, точно знак того, что он теперь здесь «свой». Эйлиант качнул было головой: не приму, но после взял и накинул рубаху, не протягивая руки в рукава. Как откроется дверь, можно будет набросить её на орков. Молодой воин остро оглядел ванную: что здесь еще могло стать оружием?
Женщины благодарили эльфа за доброту, за то, что он согласился умыться и сделал это так быстро. Но едва пленник оделся, как дверь вновь открылась, и на пороге появился Больдог. Раньше, чем юноша успел что-то сделать, умаиа обрушил на нолдо Волю, скручивая парня болью до тех пор, пока он не потерял сознание.
