Текст книги "Птичка-в-клетке (СИ)"
Автор книги: Noremeldo Arandur
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 39 страниц)
“Gorthaur” – gor (“страх, ужас”, PE17:172) + thaur (“отвратительный, гнусный, гадкий”, PE17:172).
*(3) И при этом, и при последующих беседах Саурона с пленными, его действиях можно вспомнить, что о нём говорится в “Преображённых мифах”:
“От природы он был наделен несравнимо меньшей силой, чем его Хозяин, но зато оставался менее развращенным, более спокойным и способным к трезвому расчету”.
========== 4. Звёзды над Тол-ин-Гаурхот. ==========
Когда Маирон узнал, откуда его новые пленники, Больдог получил приказ перевести самую упорную пару – ту, в которой был Арохир – из пыточной в простую камеру. Маирон обещал своим «гостям» дать отдых одной из пар, но, разумеется, этой «одной» парой будут те, кто нужен Волку.
***
Когда двоих нолдор отковали, они шли с трудом – за полтора часа тела затекли. Больдог присутствовал при конвоировании пленников лично: Темные вели свою игру.
– Нэльдор сказал, что вы из Нарготронда, и за то его наградили вашим отдыхом, – пояснял Больдог. – Помните: если примете приглашение Повелителя быть его гостями, вы оба покинете темницу.
Услышав слова орка, нолдор, не сговариваясь, вздрогнули, отшатнулись и переглянулись. Таким образом еще больше подтверждая: да, Нэльдор сказал правду. Но пленники не поняли этого, их мысли были заняты другим – прошло так мало времени с того момента, как они оказались в плену на Острове, а Саурон уже знает так много…
– Нэльдор?! – вскрикнул Арохир, задаваясь вопросом, что же делали с юношей.
– Эти «гости» пострашнее темницы, – произнёс второй нолдо, тоже уверенный, что Саурон пытал «гостя».
Больдог осклабился, слушая пленников:
– Э, нет. Господин взял их как гостей и держит их как гостей. Ничего вашему Нэльдору не сделали, он сам рассказал всё Господину. Согласитесь стать гостями, и сами увидите, как к вашим товарищам относятся.
– Ты полагаешь, я безнадёжно глуп и верю словам орка? – спросил Арохир. Наверняка они ещё долго не увидят Нэльдора… Но также Арохир понял, что другие не выдали ничего.
– Ты убедишься сам, – веселился Больдог. – Спросишь дружка и убедишься. Но я не знаю, придёт ли он в подвалы; ему, небось, гостем лучше. А сам ты туда трусишь пойти иль рискнёшь?
– Я не боюсь, но в гости не пойду, – ответил Арохир. – Потому что этого хочет Саурон.
Химмэгиль, что был заключён в паре вместе с Арохиром, уже успел размять затёкшее тело, да и гнев придавал нолдо силы. Считая, что орк не ждет нападения, эльф резко рванулся вперед, в попытке вырваться, но арафинвинг явно переоценил себя. А Больдог не удостоил Химмэгиля даже взглядом.
– Ты, Арохир, будешь делать то, что захочет Повелитель, – с усмешкой пообещал Больдог. Он видел, что от пленников больше ничего пока не добиться, и велел затолкнуть их в камеру.
Нолдор остались одни.
***
Двое нолдор не сдавались и не теряли самообладание, у них даже хватило сил на краткие слова поддержки друг другу, но усталость, боль, голод и жажда брали своё, а причин собираться с духом и держаться больше не было. Арохир и Химмэгиль без сил повалились на подстилки из соломы и сухой травы; травы пахли не лугом и солнцем, а затхлостью и гнилью.
Вскоре задремавших эльфов разбудил звук открывающейся двери. Нолдор вскинулись, внутренне готовые к продолжению допроса, но оказалось, что пока можно расслабиться: пленникам принесли густую горячую кашу без мяса и кувшин вина, которыми они подкрепили свои силы. Не известно, что ждёт завтра, а эльфы считали, что должны быть сильными и готовыми к сопротивлению.
Едва нолдор доели, как их охватила необоримая усталость, что было более чем естественным в их состоянии.
Кроме них двоих, сражённых то ли усталостью, то ли вином, в этот час на Волчьем Острове из всего захваченного отряда спал лишь Ламмион.
***
Химмэгиль проснулся один, от того, что рядом с ним кто-то плакал, тихо всхлипывая. Присмотревшись в тусклом свете, нолдо понял, что это Линаэвэн – та, кого он должен был защищать. Дева сидела, сжавшись в комочек в углу, ее одежды превратились в лохмотья и на них виднелась кровь. Значит, пока он спал, в его камеру швырнули посланницу, и воин видел, что деве пришлось много хуже, чем ему самому. Как Химмэгиль и думал, так называемые гости обернулись кошмаром. И Нэльдор не выдержал… может быть, как раз из-за неё и не выдержал.
– Что с тобой?! Что они с тобой сделали? – обратился эльф к тэлерэ, вначале не касаясь ее, чтобы не причинить боль. – Ты держалась против самого Саурона, и что бы там ни случилось, я верю, что ты держалась так хорошо, как могла.
Эллет ничего не отвечала и продолжала всхлипывать.
– Линаэвэн! Линаэвэн! – звал Химмэгиль, не ведая, что дева, до сих пор остававшаяся для Саурона Безымянной, только что ушла с трапезы в отведенную ей комнату. Но сон шёл своим чередом. Больдог и Фуинор узнали имя пленницы, но всегда можно было узнать больше.
Линаэвэн подняла заплаканное лицо, протянула к эльфу руки и дождалась, когда ее обнимут. «Эльдэ» ничего не говорила – зачем, когда мог говорить настоящий нолдо?
А Химмэгиль и правда старался, как мог, поддержать деву, утешить её, и, кажется, ему это удалось, тэлерэ в самом деле успокоилась. Двое пленников сидели обнявшись, девушка положила голову на плечо воина, и тот гладил ее по голове.
Как бывает во сне, вскоре они, всё также обнявшись, оказались в лесу под звёздным небом, и не было рядом ни оков, ни крови.
– Видишь, я говорил тебе: не всё потеряно, мы можем ещё обрести свободу, – улыбаясь, говорил Химмэгиль. Он был уверен, что в самом деле говорил это прежде, хотя не мог бы сейчас сказать, когда. А Темные поняли, что нолдо не считает, что из плена можно будет освободиться, и по тому, будет бояться быть изуродованным или искалеченным.
– Ты мой последний защитник, – тем временем прошептала Линаэвэн. И получила ободряющий взгляд в ответ: «Я не подведу тебя, я сделаю всё, что в моих силах».
– Отведи меня домой, – негромко попросила тэлерэ: умаиар желали посмотреть, куда поведёт Линаэвэн её спутник. Темные знали, что пленники из Нарготронда, но не знали, где именно находится это тайное королевство.
Однако Химмэгиль, услышав Линаэвэн, замер в недоумении – как можно было говорить о том, чтобы идти домой? Ведь они обязательно должны были придти к Кирдану, а потом к Фингону, ведь от этого зависело так много! И пораженный внезапной мыслью, Химмэгиль захотел вскочить, отшатнувшись от своей спутницы:
– Кто ты?
…Но он обнимал уже не деву, а своего погибшего командира.
За спиной эльфа взвыли волки, и нолдо проснулся в холодном поту.
Однако умаиар не были огорчены: выполнив задание Повелителя и узнав имя посланницы, они продолжали сон, не надеясь получить четкую дорогу к Нарготронду (хотя попробовать стоило), но желая больше узнать о самих пленниках. И узнали. Понять, что ты находишься в колдовском сне, в наведённой грезе – задача не простая. Такое могли распознать лорды, менестрели, умеющие плести чары, или… такие, как этот.
***
Арохиру тоже снилось, что он пробудился в камере рядом с Линаэвэн. Темные не стали придумывать особый сон для каждого пленника, и Арохиру виделось все то же, что и Химмэгилю.
Когда Арохир услышал от Линаэвэн просьбу отвести ее домой, он тоже забеспокоился – воины Нарготронда так боялись выдать расположение своего города, что даже получив свободу, вряд ли бы рискнули возвратиться в Нарготронд. И к тому же у них было задание, которое они должны были выполнить… Встревоженный Арохир всмотрелся внимательней в свою спутницу и спросил:
– Отчего ты говоришь так? Ты ведь помнишь, куда мы должны прийти?
– Я так слаба, – прошептала Линаэвэн. – Я не смогу идти.
Арохир заколебался. Дева нуждалась в помощи и просила о ней – мог ли нолдо отказать?
– Тогда мы остановимся и отдохнём. А потом продолжим путь. – Пробудившееся сомнение не оставляло Арохира: дева только что просила вести его, а сейчас сказала, что не может идти. Но не известно, чем бы закончился сон, если бы Арохира не прервал голос Химмэгиля:
– Проснись!
Сам Химмэгиль, проснувшись в холодном поту под волчий вой, понял, что это был не просто сон; увидев рядом с собою спящего Арохира, нолдо решил на всякий случай разбудить и товарища.
***
Видя, что в подземелье один эльф будил другого, умаиар решили не мешать. Они достаточно разбирались в пленниках, чтобы понять: этих двоих сломать будет непросто. Так тому и быть – двое нолдор будут подвергнуты жестоким пыткам, и либо выдадут что-то, либо развлекут Повелителя и сдохнут.
***
Химмэгиль в подземелье будил Арохира, а Волк вёл Нэльдора по винтовой лестнице наверх, на крышу, обнесённую резной решеткой, где стояла подзорная труба и рядом с ней – пара скамеек. Поздний летний вечер сменился ночью, и первые звёзды были рассыпаны по небосклону.
– Ты знаешь, как этим пользоваться? – поинтересовался Волк, указывая Нэльдору на подзорную трубу.
Нэльдор остался один на один с умаиа, и знал, что ему нужно быть очень бдительным. Линаэвэн, которую увели, всегда медлила с ответом – верно, не только потому что она из тэлери. Значит, и ему стоит поступать так же. Но Нэльдору мешало то, что его мысли продирались словно через вязкую топь и путались. Если бы не усталость, не крайнее волнение, не еда и вино… наверное, он держался бы лучше.
– Звёздное небо прекрасно само по себе, – осторожно ответил эльф.
В Нарготронде не было обсерватории или чего-то подобного: большая часть города была скрыта в толще скалы, а башни на холмах были выстроены для дозора, не для наблюдения за звёздами. Но и эта башня была во многом для дозора, и тем не менее труба здесь была – не Саурон же её установил.
Волк понял Нэльдора с полуслова и усмехнулся:
– Скажи проще: ты не знаешь, как наблюдать за звёздами, и лишь смотрел на них. В этом нет ничего постыдного, я научу тебя.
Волк позвал орка-посыльного и распорядился принести часы и другие, необходимые им с «гостем» инструменты. Про себя Маирон надеялся, что Нэльдор совершит глупость, нарушит свое обещание «гостя» и даст умаиа повод заняться другими пленниками, которые уже явно заждались. То, что их до сих пор не трогали, было милостью со стороны Волка (которую, конечно, никто не ценил!), и, раз «гости» оказались столь неблагодарны, Повелитель не желал больше проявлять снисхождение. Но какими бы ни были мысли Маирона, на его лице оставалась доброжелательная полуулыбка.
Нэльдор же, услышав слова умаиа, пришёл в замешательство: учиться у Саурона? Или отказаться, сказать, куда именно твари надо идти и тем ударить по Ламмиону, Линаэвэн, Арохиру… Нэльдор медленно вдохнул и взял себя в руки: он вспомнил, что в трудной и неоднозначной ситуации лучше всего спрашивать самому.
– Скажи, разве тебе нравится смотреть на звезды? – Эльф посмотрел на Маирона. – Зачем же ты этому учился?
– Я не вижу пользы в рассматривании звёзд, – возразил умаиа, – но для меня нет ничего сложного в том, чтобы понять, как они движутся. Вот, смотри, – и Волк жестом привлёк эльфа, – я настроил трубу так, чтобы была видна Боргиль.
Нэльдор шагнул вперёд, пока не соглашаясь, но и не отказываясь прямо.
– Ты только настроил её, как настроили бы эльдар, но ничего в ней не менял? – настороженно спросил нолдо, загадав про себя: если Саурон приложил к ней свои руки, наложил чары, то, конечно, эльф откажется смотреть. Если же нет… то придется согласиться.
– Мой юный гость, – улыбнулся Волк. – Ты боишься, что я создал зачарованную трубу, и стоит в неё взглянуть, как твоя душа покорится мне?
– Не совсем так, – ответил Нэльдор. Он чувствовал себя глупо, но лучше уж пусть он испугается обыкновенной вещи и станет посмешищем, чем что-то ещё невольно выдаст. Хотя… в прошлый раз он как раз пытался быть осторожным, предупредить… – Моя душа тебе не покорится, но я не хочу оказаться околдованным.
– Нет, Нэльдор, я ничего не сделал с этой трубой, она досталась мне в превосходном состоянии. Но ты подал мне прекрасную идею. Я ещё не пробовал зачаровывать предметы, чтобы заколдовывать через них.
Волк задумался, увлечённый идеей, но почти сразу его раздумья прервал орк, принёсший инструменты.
– Господин, – склонился орк, – ещё две пары приняли твое приглашение. Их отвели мыться и штопаться.
Волк улыбнулся и движением руки отпустил раба.
– Итак, Нэльдор, у нас есть всё необходимое для наблюдения. Приступим к уроку?
Но Нэльдор застыл, потрясенный услышанным от Саурона о своей «помощи» и не сразу понял, что именно сказал орк. Нолдо не мог поверить что он, эльф, подсказал умайа мысль, как сотворить ещё больше зла. Но может, он просто лжёт – или?.. В ужасе от того, что сказал что-то лишнее, и от того, что Саурон мог теперь придумать благодаря ему, Нэльдор выдохнул:
– Будь ты проклят… – нужно было не соглашаться на эти «гости» с самого начала, молчать, и тогда… Саурон всё равно мог узнать нечто от других… И Нэльдор мрачно закончил. – Но я посмотрю в эту трубу, раз она не зачарована.
– Гости не проклинают, – с холодом в голосе заметил умаиа, но тут же, смягчившись, пожурил юношу. – Ты слишком горяч, Нэльдор, и вместе с тем слишком непостоянен. Хватит уже быть ребёнком. И хватит каждый раз капризничать, ломаться, а потом всё равно соглашаться. Мы заключили с тобой сделку, ничего от тебя не требующую, и, если ты что и сделал не так, то лишь потому, что либо хотел обмануть меня, либо судил меня по себе. Но я всегда был честен с тобой. Я не нарушал условий, я не строил козней, и я дал даже больше, чем обещал, не тронув ни одного из твоих спутников. Ты несёшь зло в своем сердце, Нэльдор, вот в чем правда. И потому твоя звезда отвернулась от тебя. Но оставим ссору: в очередной раз я ищу примирения. Давай начнём урок. Смотри, при помощи этой линейки, часов и трубы мы будем следить за ходом звезд и устанавливать взаимосвязь меж ними. Давай начнем с созвездия Вильварин.
Нэльдор выслушал умаиа, но лицо юного нолдо не смягчилось. “Не тронув ни одного из твоих спутников! Именно поэтому те, кто отказался идти в гости, теперь соглашаются?» – думал про себя Нэльдор. Саурон несомненно лгал, и теперь эльф получил этому подтверждение. Но Нэльдор уже сожалел о сорвавшихся с губ проклятьях и теперь старался сдерживать себя, а потому не стал ловить Саурона на слове и говорить ему: “Раз ты лжешь мне в одном, значит, мог солгать и в другом”. Ведь в одном Темный несомненно лгал: не мог же Нэльдор, “глупый и сопливый”, как сказал Саурон, придумать способ творить зло, какой не пришёл на ум коварному умайа. Более того, не известно правда ли, что Линаэвэн и Ламмиона после ужина и “беседы” не отправили на пытки, а ещё двоих нолдор избавили от них.
Но неужели это значит, что всё было зря? Что он совершенно зря пришел к Саурону и только выдавал и терял, но никого не защитил? Мрачный Нэльдор подошёл к трубе и взглянул в нее: вреда от этого точно никому не будет. Особенно если сейчас можно будет молчать. И даже если молчать Саурон не даст, можно меньше отвечать и больше спрашивать. А как проговориться, спрашивая об этой трубе? Что Нэльдор прежде не пользовался ей, Саурон уже знал; а другого так не узнать.
Нэльдор очень надеялся, что не узнать.
А Волк, как хороший учитель и настоящий наставник, стал показывать Нэльдору, как производить измерения и записывать результаты в свиток.
***
Пока Волк любовался с Нэльдором на звёзды, в подземелье пришла пора заняться остальными парами.
– Вам дали время подумать, – говорили орки, заходя к пленным. – Либо вы смирите гордыню и станете гостями Повелителя, либо жестоко поплатитесь за свою заносчивость.
Искусство вести допрос – вещь тонкая, трудная, где даже мастерство не всегда обещает успех. Как и у любого мастера, на стадии предварительной подготовки у Фуинора и Больдога был ряд универсальных приёмов, позволяющий рассортировать материал, прикинуть, кто на что пригоден, и слегка отшлифовать заготовки. Проведя около двух часов в камерах, наблюдая за мучением друг друга, нолдор дали результаты слегка неожиданные (как это часто бывало при сортировке), но вполне приемлемые: все наблюдатели, ожесточились и не желали даже думать о предложении Повелителя. Кроме одного. Наблюдатель из Третьей пары не смог больше выносить мук распятого перед ним раненого товарища и согласился. Прекрасно.
А Лаирсул просто не мог поступить иначе. На глазах нолдо (Тёмные его имени, как и имен других, пока не знали) били кнутом его друга и после оставили окровавленного на стене. Лаирсул был целителем, и он не просто видел, но ощущал, что Бэрдир нуждался и в отдыхе, и в еде, и в питьё, а прежде всего – в избавлении от пытки и лечении. Саурон же в обмен на все это требовал отнюдь не тайн. Да и какую тайну выдал бы целитель? О том, что они из Нарготронда, Тёмные не знают, значит, и спрашивать не будут. А о содержании письма не знал сам Лаирсул.
Согласие «наблюдателя» из Третьей пары уже было победой для умайар, но дела обстояли того лучше: трое гордецов, ответивших вначале насмешками и распятых на стенах, уже не выглядели такими непоколебимыми. Они сомневались и страдали: боль подтачивала их, на что и был расчёт. Выносить страдания, когда ты знаешь, почему ты молчишь, почему упорствуешь, много проще, чем мучиться без видимых причин, когда, казалось бы, от тебя не требуют ничего. Один из троих, Ардуиль, явно колебался, и тогда им всем было повторено приглашение.
Третья пара покидала подземелье, и Темные открыли двери в других камерах, чтобы все еще упорствующие товарищи видели уходящих.
– Повелитель даёт вам последний шанс. Примите его приглашение, или познайте его гнев, – говорили пленникам орки.
И тогда ещё один эльф уступил требованиям, причем тот, от кого вовсе не ждали: гордый эльф из Шестой пары молчал в ответ на слова Саурона, молчал, когда висел на стене, и не подавал ни малейших признаков того, что готов сдаться. Так порою бывало с пленниками, и Тёмные любили такие сюрпризы.
Таугатол молчал прежде всего из гордости. Время шло, и терпеть боль становилось всё труднее, но эльф поддерживал себя мыслями о том, что держится, как подобает воину. А потом пришли орки и сказали, что это все ещё не пытка, что жестокое наказание впереди, и оно ждёт отказавшихся. Таугатол понимал, что не сможет выдержать грядущее наказание так же гордо, молча. Просто не сможет. И не было причин, терпеть это все – их же даже ни о чем не спрашивали! И когда Таугатол увидел, как уходят другие (что принесло минутное облегчение – он не первый – и стыд за это облегчение), нолдо не выдержал и сказал:
– Я пойду.
Всего два слова. Хорошо, что из товарищей их слышал один Долхэн, всё это время бывший рядом.
***
Первым делом Бэрдира и Лаирсула привели в лазарет, зашить раны. Им прислуживали девушки из Дортониона: тихие, молчаливые, совсем юные. Промывая и зашивая рваные раны от хлыста, они не могли удержаться от слёз, и несколько капель упали на рассечённую грудь Бэрдира. Раненый дёрнулся, и игла пошла вкось, разрывая уже зашитое.
– Разве так зашивают?! Дайте лучше мне, – не выдержал Лаирсул. Он и усталый справится лучше.
***
Шестую пару тем временем повели мыться в ту же комнату, где раньше была Линаэвэн со спутниками.
С трудом дошедший до ванной Таугатол, опустив голову, стал смывать грязь.
– Как думаешь, зачем Саурон так хочет добиться нашего согласия? – спросил Долхэн, бросив краткий взгляд на прислужницу-аданет и покачав головой: сколько времени их уже тут держат, с Дагор Браголлах? Или рядом с Сауроном столько не выжить? – Могли же и силком утащить… «в гости».
Таугатол поднял опущенную голову и обернулся к другу. Нолдо чувствовал себя сломленным; он считал, что важным было выдержать, отказаться, а он согласился. И теперь придётся сесть с Сауроном за один стол и делать вид, что пришёл в гости.
***
Для Фуинора вечер только начинался: после очередной выходки Нэльдора Повелитель разрешил Фуинору заняться ещё одной парой пленных. Выбрал пал на Вторую пару – Ардуиля с Тавроном.
Нэльдор слишком долго испытывал терпение Волка: за столом он назвал Повелителя Сауроном, потом проклял, да и вообще держал себя вызывающе. Если такой дерзкий – сиди в подвале и гордо терпи допросы, а раз пришел за стол Господина, то укороти язычок. Но Нэльдор постоянно нарывался, и за это более чем заслужил наказание. Щенок был готов обвинить Волка во всём, притом считая себя светлым и чистым – Маирон презирал таких ничтожеств, даже не могущих взять на себя ответственность за поступки, уверенных в своей чистоте. Но умаиа не позволил чувствам отразиться на уроке, продолжая воодушевлённо и интересно рассказывать нолдо про звезды. Когда истекло полтора часа, умаиа сказал:
– Я вижу, у тебя слипаются глаза, Нэльдор. Отложим продолжение урока до завтрашней ночи. Пойдём, тебя проводят в твою комнату.
***
Когда Саурон закончил «урок», Нэльдор напрягся ещё больше. Нолдо был утомлен, ему так и не удалось отдохнуть после дороги, а что ждало его теперь? Наблюдение за звёздами было… возможно, наиболее безопасным занятием в «гостях». Вот только… не было ли оно бесполезным?
– До завтрашней ночи? – переспросил Нэльдор. – Для чего? – Не дожидаясь ответа, нолдо горько махнул рукой.
Волку такое пренебрежение, конечно же, не понравилось. Щенок был наглым и заслужил трёпки. Тем не менее, Маирон ничего не сказал, и лишь жестом предложил Нэльдору идти вниз. Часть пути они проделали вместе.
– Надеюсь, ты хорошо отдохнёшь в этих стенах, мой пещерный житель, – сказал Волк на прощанье. Потом он свернул в свои покои, а подошедшие орки проводили Нэльдора в отведённую ему комнату; рядом с комнатами Ламмиона и Линаэвэн.
Напряжение отпустило эльфа только тогда, когда Саурон оставил его. Но эльф гадал, надолго ли его оставили одного и терзался страхами, ведь узнав, что они из Нарготронда, умаиа будет вытаскивать из них совсем не пути звёзд, а пути в город… И всё это из-за него, Нэльдора. Совершенно обессиленный, юноша рухнул на кровать и уснул, уронив голову на переплетённые пальцы.
***
Две пары согласившихся держали раздельно, не давая пересечься друг с другом. Пока одни мылись, другим зашивали раны, и наоборот.
Таугатол и Долхэн покинули ванну, и только тогда туда привели Третью пару – Бэрдира и Лаирсула. Целитель помогал товарищу смыть грязь и кровь, вымылся сам, после чего их проводили в комнату рядом с первыми «гостями»; сославшись на позднее время, им принесли еду и ушли.
Лаирсул не ждал, что их так просто оставят одних, а Бэрдир мрачно заметил:
– Это неспроста: или согласие действительно много значит, или для нас готовят нечто «особенное».
– Увидим, – отозвался недавний наблюдатель. – Что гадать? Если ты прав, нам понадобятся силы.
Они поужинали и легли спать, не зная, что было с их товарищами в эту ночь.
***
Об оставшихся в застенке нолдор вначале словно забыли: один все так же был растянут на стене, другой, привязанный к креслу, мог наблюдать за товарищем или дремать. Однако спустя некоторое время, Первую и Четвертую пары из-за ран пришлось отвязать и проводить в камеры, где нолдор получили еду и отдых.
– Этот отдых вам за то, что Нэльдор придумал для Господина новый способ накладывать чары, – было объявлено пленным.
***
Второй паре (Ардуиль и Таврон) Маирон решил преподать совсем иной урок.
Получив приказ Повелителя, Фуинор и Больдог усмехнулись, и один из сыновей Больдога вошёл в камеру к нолдор – к тем, где растянутый на стене пленник колебался, не стать ли ему гостем. Зря не стал.
Для начала орк, всё также не задавая вопросов, поглумился над Ардуилем, а потом высек его крест-накрест поверх рубахи. Ещё одни окровавленные лохмотья – как знак. Но в этот раз, для пленного, кнут был лишь началом. Рубахе дали вымокнуть в крови, потом её срезали и положили на колени наблюдающему (Таврону), и вновь занялись пленным у стены. Повелитель приказал не усердствовать пока, и потому орк не стал травмировать эльфа дальше, зато занялся лечением – прижигая небольшие раны и зашивая по живому более глубокие. Орк не спешил: от его входа в камеру и до момента, как он закончил, прошло бесконечных полтора часа непрекращающейся, но чередующейся боли. Когда всё было сделано, орк напомнил:
– Вы здесь и терпите всё это лишь по своему желанию. Станьте гостями Повелителя, и ваши страдания закончатся.
Но пленники снова отказались сдаться, и это был дурной знак. Однако следивший за происходящим со стороны Больдог решил попробовать ещё раз. Зайдя в камеру, он окинул взглядом нолдор и заметил:
– Глупо страдать ни за что и самому назначать себе страдания.
Но в ответ только что прошедший пытку нолдо (Ардуиль), предложил Саурону самому отправиться погостить в Чертоги Мандоса.
Тогда пленников отвязали и отвели отдыхать в обычную камеру, каждого приковав к своей стене, напротив друг друга. Эльфам принесли миску ароматной каши с мясом и ещё кувшин воды, которые поставили лишь возле наблюдателя (Таврона), так, что второй пленник не смог бы дотянуться. Зато Таврон мог или есть и пить в одиночестве, или отказываться от еды и воды, мучая себя самого, или… позвать орков и согласиться стать гостем.
***
Когда нолдор остались одни, Таврон первым делом попытался протянуть кувшин с водой Ардуилю, но цепь не позволяла дотянуться.
– Твари, – резко бросил Таврон, вновь ставя кувшин на пол. Пить очень хотелось, да и есть тоже, а Ардуилю, должно быть, и того больше. Таврон так долго смотрел на мучения товарища, а теперь должен будет смотреть, как Ардуиль страдает от голода и жажды? Нолдо тряхнул головой. – Отдохнём и попробуем вместе. Ты со своей стороны, а я со своей.
– А не дотянемся? – устало ответил тот, кто, наконец, не был растянут. – Мне уже лучше, а это… я потерплю. Разве и ты не ждал худшего? Хоть ты напьёшься, друг.
– Не дотянемся, попробую добросить, – упрямо ответил первый. – Что есть, то разделим.
***
Этой парой больше не интересовались: пусть чахнут от жажды над кувшином воды, один вынужденно, другой… на своё усмотрение. Ведь второй не просто должен терпеть лишения, он сам должен заставлять себя отказываться от воды и пищи.
А у Темных было чем заняться и помимо Второй пары.
Больдог с Фуинором как раз подводили итоги и обсуждали планы: Пятая пара была первой отослана на отдых, от них без труда удалось узнать имя Линаэвэн; Третья и Шестая пары выбрали быть «гостями» Повелителя; Первая и Четвертая пары из-за ран были вынуждены получить отдых; Вторая пара «отдыхала», пытаясь разделить воду и пищу. Умаиар обсуждали оказавшихся в их руках пленных и записывали те слабые места, что удалось у них нащупать за первый вечер.
***
Тем временем Таврон и Ардуиль продолжали разговор. Раненый нолдо, собирая силы, снова обратился к другу, пытаясь уговорить его:
– Поешь и выпей хоть немного: что, если ты перебросишь мне кувшин, а я не доброшу назад?
– А если орки только того и ждут? Чтобы я смог напиться, а потом лишить тебя воды. Не зря же Тёмные всё так устроили.
Довод казался разумным, и оба нолдо тяжело замолчали. Однако время шло, в камеру никто не заходил, и Ардуиль сказал:
– Я готов попробовать дотянуться, – но все мышцы у эльфа болели, а свежие раны были против любой попытки движения, и арафинвинг поправил себя. – Или скорее поймать кувшин, – такая задача казалась посильнее. – Только ты пей первый. И кувшин заодно легче станет, мне так будет ловить проще.
Таврон видел, что особого выхода у них все равно нет и согласился, но лишь наполовину: он выпил треть воды, а кашу есть не стал вовсе. Голод терпеть было легче, чем жажду. Не тратя времени эльф поспешил перебросил кувшин другу.
Камера не была слишком велика, и Ардуилю удалось поймать драгоценный кувшин. Если бы не растягивание и не кнут, поделиться едой и водой друг с другом было бы совсем легко, но из-за боли Ардуиль едва смог поймать миску, и часть каши просыпалась на пол. Но теперь у него была вода и еда! Каша давно остыла, но разве это было важным? – Однако первым делом эльф так же приник губами к кувшину, утоляя жажду (хотя по мнению Таврона, Ардуиль выпил слишком мало), а потом съел половину каши. Таврон улыбнулся, а друг уже бросал кувшин, и затем миску обратно. Бросать Ардуилю было сложнее, чем ловить.
Натянув цепь, Таврон сумел поймать кувшин; миска же, не долетев, разбилась о каменный пол, испачкав нолдо остатками каши.
***
Умайар видели, что Вторая пара придумала, как отчасти облегчить свою участь, хотя половина каши так и осталась на полу, дразня и маня голодных и не доставшись никому.
Что же, наутро им принесут новую воду и пищу, но учтут ошибки.
========== 5. Замыслы. ==========
Шестую пару Повелитель хотел видеть лично.
Нэльдор уже спал, когда Таугатол и Долхэн, внутренне напрягшись и собравшись, несмотря на усталость, шли на встречу с Сауроном. Нолдор всё ещё не понимали, зачем умаиа понадобилась эта игра в гостей и принуждение к ней.
– Может быть, он просто так издевается? – предположил Долхэн. – Мог допросить и отравить в любое время, а так все случится словно бы по нашему желанию и согласию.
Таугатол не ответил и лишь неопределенно пожал плечами. Сейчас он меньше мучился стыдом и виной, подумав, что, может быть, он ещё покажет себя перед врагом. А если их будут спрашивать о тайнах, то будет цель, ради которой нужно терпеть и молчать. Самое трудное – терпеть бесцельно.
Таугатол ещё по пути заметил: их ведут в покои Ородрета! Разумеется, захватив крепость, Гортхаур не мог не занять покои наместника. Вместо наместника Финрода – наместник Моргота.
***
Когда дверь отворилась, Повелитель оторвался от свитков, лежащих на его рабочем столе, и поднялся, приветствуя вошедших.
Второй стол, уставленный свежим хлебом, жареными курами, бульоном, свежими и пареными овощами, только что сорванными травами и вином, благоухал и манил к себе. Однако эльфы смотрели на пищу с подозрением, и каждый, в меру его способностей, пытался отыскать на ужине следы заклятий, но не мог ничего найти; впрочем, близость умаиа могла мешать им.
– Рад, что вы, как и некоторые другие ваши товарищи, приняли мое предложение, – продолжил Волк. – Познакомимся и начнем ужинать?
***
Первое, что предложил им Саурон, – представиться… Он в самом начале требовал назвать имена. И сколько имён он уже знает? Согласился гостить – теперь представляйся и садись за стол.
Нолдор вновь посмотрели друг на друга. Познакомиться, узнать имя – то, ради чего Саурон всё и затеял? Или сейчас пожелает узнать и большее? Имя Таугатола не было тайной… Что Саурон узнает хотя бы по смыслу, “крепкий шлем”? Что его обладатель – воин? Это ещё его орки узнали, жаль, не убил больше.
– Моё имя Таугатол, – сжав зубы, ответил один из нолдор. И поймал себя на мысли, что он и правда начал расслабляться, несмотря на присутствие Саурона рядом: хотелось не сесть, а лечь, дать настоящий отдых рукам и ногам. Отдых, а лучше сон, был нужнее ужина. Но как же хотелось пить… И Таугатол сел за стол, не дожидаясь особого приглашения.
