Текст книги "Волшебники Гора (ЛП)"

Автор книги: Motierre

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 43 страниц)

– Ты избрана, – объявила Убара.

Растерянную женщину оттащили в стороне и, поставив на колени, накинули на её запястья наручники, а уже через мгновение я добавлял её к цепи.

– Нет, – сказала Талена, отсылая следующую женщину – не эта.

Присмотревшись к женщине, которую только что сам добавил к цепи, теперь уже стоявшую на первой линии, я пришёл к выводу, что не пройдёт и трёх, максимум четырёх месяцев, а может даже и раньше, и она станет горячей, послушной, возбуждающе сформированной рабыней.

– Нет, – опять повторила Убара, – тоже не она.

Талена уже была готова освободить следующую кандидатку, но ей что-то шепнул один из помощников, привлекая её вниманию к списку, демонстрируемому представителем Высшего Совета, и женщина была отправлена к цепи. Я пришёл к выводу, что она или возможно кто-то из её родственников имели неосторожность оскорбить некоего члена нынешнего Совета. Другая женщина, несколькими претендентками позже, точно так же в последний момент, когда Талена уже, казалось готова была избавить от рабства, пошла на цепь, очевидно по просьбе или требованию одного из косианцев стоявших на возвышении. Я сомневался, что его интересовало участие во внутренних интригах в Совете Ара, так что оставалось предположить, что женщина просто приглянулась ему лично. Возможно, он решил что она относится к тому типу женщин, который косианцы предпочитают видеть на их пирах, снующими среди столов, с полными блюдами яств, или разливающими вино, или возможно просто лежащими на животах или спинах около банкетных столов готовые обслужить своих господ более интимными способами.

– Нет, – между тем сообщила Талена следующей женщине, – не подойдёт.

Население Ара, подразумевая под этим только свободных и только граждан, хотя, конечно, точных цифр не было и лучшие времена, с учётом того, что очень многие покинули город, внезапно ставший опасным для своих обитателей, можно было оценить где-то между двумя и тремя миллионами человек. С учётом переселенцев, постоянно проживающих в городе иностранцев можно было бы добавить к этому ещё, скажем, четверть миллиона. Во всяком случае, Ар считался самым густонаселенным городом известного Гора, превышая даже Турию, расположенную в южном полушарии. Рабы, кстати, при подсчёте населения не учитываются, не больше чем слины, верры или тарски. Можно было предположить, что таковых насчитывалось около четверти миллиона, причём по большей части это были женщины.

– Тоже не она, – огласила свой вердикт Талена.

То, что происходило на платформе, с моей точки зрения, было очень интересно. Как известно, женщины на Горе, как золото, серебро, домашние животные, и прочие объекты собственности, обычно считаются законной добычей победителя. Конечно, нет ничего удивительного в том, что в этом случае рабыни, которые уже являются собственностью, домашними животными, рассматриваются в качестве трофеев изначально. С другой стороны нужно понимать и то, что свободные женщины захваченного города или территории, если оставлены в живых, также обычно подразумеваются как добыча, причём как их завоевателями, так и ими самими. Но – одно дело, конечно, когда мужчина посреди пылающего в огне города, прижимает женщину к стене, срывает с неё одежду, а затем, если она ему понравится, оставляет себе, и совсем другое для женщины павшего города, быть вызванной во имя компенсаций, искупления или чего-то подобного чтобы выстроиться в очередь для публичной оценки.

– Да, – объявила Талена, – она избрана.

Ещё одна женщина, блондинка, была закована, сойдя по пандусу, была добавлена мною к цепи.

Судя по слухам, Кос установил для Ара первую контрибуцию, в размере всего лишь десяти тысяч женщин. Если взять за основу самую осторожную оценку, то есть, что в городе в данный момент осталось приблизительно два миллиона граждан и половина из них женщины, то получается, что Аре должен был передать косианцам по донной своей свободной женщине с каждой сотни проживавших. Разумеется, это было только первой такой контрибуцией. Конечно, трудно было оценить число рабынь, ставших добычей косианцев, так же, как и количество верров и тарсков. Можно было не сомневаться, что контрибуции касавшиеся рабынь были, но как и кое-какие другие виды военной добычи и репараций, разглашены они не были. Кроме того, многие рабыни, наряду с драгоценностями, турианскими коврами, серебряной посудой и прочими ценностями были просто захвачены в результате банального уличного грабежа. За последнее время я не раз видел в городе зарёванных и слёзно умоляющих рабынь вырванных из рук любимого господина, связанных и уведённых на косианском поводке. Кроме того, по городу прокатились многочисленные конфискации рабынь.

– Людмилла, Леди Ара, – объявил писец, и не дождавшись, повторил: – Леди Людмилла из Ара!

Гвардейцы удивлённо посмотрели друг на друга.

– Нет, – сказала Талена. – Леди Людмилла из Ара была освобождена от почётной обязанности благодаря её вкладу в благосостояние Ара, и за её службу на благо государства.

Те два писца, что держали копии основного списка, тут же сделали соответствующие примечания. Гвардейцы расслабились.

Признаться, меня заинтересовал вопрос, не была ли упомянутая Леди Людмилла той самой женщиной, которой принадлежали несколько рабских борделей рабыни на улице, известной как переулок Рабских Борделей Людмиллы. Собственно улица и получила своё название благодаря тому факту, что на ней располагались несколько из её борделей. Их там было целых пять: Золотые Цепи, предположительно лучший или, по крайней мере, самый дорогой, Шёлковые Шнуры, Алая Плеть, Рабские Полки и Туннели, последние четыре считались дешёвыми, все девки шли за бит-тарск. В Туннелях я как-то побывал, и как я уже упоминал, там меня обслуживала, улучшенная мной рабыня с Земли – Луиза. Это было ещё в те времена, когда я проживал в инсуле Ачиатэса, расположенной на той же улице.

Наконец, от Центральной Башни долетел гулкий звон, известивший о наступлении пятнадцатого ана.

– Я устала, – пожаловалась Талена.

– Конечно, такая утомительная работа, – подобострастно сказал представитель Высшего Совета.

Писцы дружно спрятали свои стилусы, закрыли свои писчие доски завязав их тесёмки. Женщины так и не прошедшие оценку удивлённо посмотрели друг на дружку.

– Поворачивайтесь, – скомандовал гвардеец женщинам.

– А как же я? – с тревогой спросила женщина, стоявшая в очереди второй. – Когда я узнаю, должна ли я быть отобрана или нет?

– Уверен, учитывая твоё положение в очереди, – ответил гвардеец, – Ты узнаешь это завтра.

– То есть мне придётся ждать? – не отставала она.

– Да, – отрезал мужчина. – А теперь повернись и не оглядывайся назад.

Конечно, учитывая численность населения, процесс оценки должен был растянуться на несколько дней.

– Ой! – пискнула та, которая только что стояла первой в очереди на оценку, а теперь, повернувшись оказалась последней, кому предстояло покинуть платформу, и сойти с пандуса на площадь Тарнов.

– Ой! – ойкнула предпоследняя женщина, говорившая с гвардейцем.

Тонкий шнур, немного более чем бечёвка, но достаточно прочный, чтобы женщина своими силами смогла бы его порвать, был завязан узлом на её шее, а затем протянут к женщине, стоявшей перед ней, где был повязан тем же способом. Гвардеец пошёл вдоль колонны, сматывая шнур с бобины, в то время как другой быстро накидывал его на шеи женщин. Это обычная предосторожность для женщин находящихся в хвосте каравана, призванная свести к минимуму искушение убежать. Я не знал, должны ли этих женщин вести обратно пешком отсюда и до Стадиона Клинков или только до фургонов-клеток, чтобы уже на них транспортировать их в места содержания под трибунами стадиона. Во всяком случае, я не думал, что косианцы решатся послать фургоны с ними при дневном свете на площадь Тарнов на виду у толпы. В конце концов, это были свободные женщины Ара, а не рабыни. Дополнительно удерживал их от искушения побега, помимо того, что их связали за шеи, и контролировавших каждое их движение гвардейцев и стражников, как из вспомогательных, так и из кадровых отрядов, тот факт, что они были босы и одеты только в одежды кающихся. Таким образом, их статус был хорошо заметен. Кстати, сегодня вечером ожидалась облава, в результате которой к большому театру будет доставлено ещё больше женщин, и несомненно, подобные облавы будут повторяться в течение следующих нескольких ночей. Оттуда, как нетрудно предположить, их будут доставлять на Стадион Клинков, как было сделано с первой партией женщин, где им в свою очередь, будут выданы одежды кающихся и назначены места в очереди.

– Капитан, – окликнула Талена косианца, – в зале Убара, в Центральной Башне, этим вечером мы планируем небольшой ужин. Признаться, я надеюсь, что Вы удостоите нас своим присутствием.

Мужчина не без интереса посмотрел на неё.

– Будут деликатесы из далеких мест, таких как Бази и Ананго, – сообщила она, – кроме того, мы откроем сосуды Фаларианского из личных погребов Убара.

– Действительно, роскошный ужин, – прокомментировал офицер.

– О, ничего претенциозного, – поспешила заверить женщина, – но будет здорово.

– Кажется в городе начинается голод, – заметил он.

– К сожалению, – развела руками Убара, – на всех не хватает.

– Понимаю, – кивнул косианец.

– Пусть они пострадают за свои преступления против Коса, – пожала она плечами.

– Конечно, – поддержал её косианец.

– Итак, нам ожидать вас? – уточнила Талена.

– А развлечения стоят того, чтобы туда идти? – поинтересовался офицер.

– Музыка цехара, – начала перечислять женщина, – позже декламация стихов знаменитым актёром Мило, игра двойных флейт.

Она упомянула двойную флейту, тот же инструмент, на котором играют флейтистки на стенах, но у меня не было особых сомнений, что приглашённым музыкантом окажется не одна из тех девок-флейтисток, а кто-то связанный с тем или иным театром Ара. Да и инструмент наверняка будет намного выше классом, и по диапазону, и по тону, чем те, что выдавались рабыням.

– Вообще-то, я имел в виду, – усмехнулся мужчина, – развлечения.

– Что же это такое Вы могли иметь в виду, Капитан? – сделала вид, что задумалась Талена.

– У меня есть кое-какие обязанности, – заявил офицер.

– Конечно же, Вы не имели в виду «развлечения», в которых могли бы фигурировать женщины? – уточнила Убара.

– А что есть другой вид развлечений? – усмехнулся он.

– Вы имеете в виду свободных женщин, – лукаво поинтересовалась она, – мы можем пригласить флейтистку.

– Нет, – засмеялся мужчина. – Говоря женщины, я имею в виду – рабынь.

– Понимаю, – протянула Талена.

– Танцовщиц, – добавил он. – Или тех, которые могли бы выступать в качестве ставки в игре, или в качестве приза.

– Ну конечно, – понимающе усмехнулась она.

– Лучше всего подошли бы рабыни с Земли, – намекнул косианец.

– Капитан, это уже ни в какие ворота не лезет, – возмутилась Талена. – Они же самые низкие из рабынь.

– Некоторые весьма хороши, – пожал он плечами.

– Возможно, мы могли бы подыскать девушек из Турии, – предложила Убара.

– Или из Ара, – кивнул офицер.

– Капитан! – воскликнула женщина.

– Убара? – посмотрел он на неё.

– Женщины Ара, – заявила Талена, – совсем не подходят для таких развлечений.

– А что насчёт тех женщин, которых Вы отправили на цепь? – осведомился косианец.

– Ну хорошо, – признала она, – некоторые подходят.

– Уверяю Вас, – усмехнулся мужчина, – что женщины Ара, будучи порабощены, пресмыкаются, лижутся и целуются точно так же, как и любые другие женщины.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – заверила его Талена.

– Надо всего лишь поместить их на их место, – сказал офицер, – место женщин. А женщина Ара это, или любая другая – неважно, оказавшись на месте предписанном женщине, она станет такой же горячей и беспомощной, такой же нетерпеливой и послушной, такой же нежной и покорной, как любая другая рабыня.

– Несомненно, – сердито буркнула женщина.

– Простите меня, Убара, – сказал мужчина, – если я оскорбил вас. Я не придворный и не дипломат. Я – солдат, простой мужчина, привыкший говорить прямо.

– Конечно, я не держу на вас обиды, – заверила его Талена.

– Я хотел только заметить, что женщины Ара удивительно красивы и необыкновенно волнующи.

– Я понимаю, – кивнула одна из женщин Ара.

– Убара?

– Я думаю, – заметила она, – что то, что Вы говорите, несомненно верно. Уверена, что в городе должны найтись некие женщины, уроженки Ара, которые не только являются подходящим для ошейника, но и уже находятся в нём.

– Конечно, – кивнул косианец.

– Есть у меня на примете одно развлечение, которое могло бы вас заинтересовать, – сказала Талена.

– Убара? – действительно заинтересовался капитан.

– Ещё до заката, – напомнила она, – Клавдия Тентиус Хинрабия, из клана Хинрабиев, снова наденет ошейник рабыни.

– Да, – припомнил косианец.

– Разве Вам не было бы любопытно посмотреть как она танцует? – спросила Талена.

– Но она же не танцовщица, – заметил офицер.

– Думаю, что под плетью она сможет не только пройти через рабские позы, но и выступить как подобает, – усмехнулась Убара.

– Конечно, – признал мужчина.

– К тому же, разве вы мужчины не говорите, что любая женщина может танцевать? – засмеялась Талена.

– В той или иной степени, – отчасти согласился он.

– В таком случае, если степень её выступления окажется неудовлетворительной, её можно будет выпороть, – заметила женщина.

– Конечно, – кивнул он.

– Возможно я сама вынесу суждение по этому вопросу, – предположила Талена.

– Это целиком и полностью ваше право, Убара, – сказал офицер.

– Думаю, будет забавно, – усмехнулась она, – привести Хинрабию в качестве артистки на мой ужин, и посмотреть как она, уже рабыня, будет выступать перед мужчинами, в моём присутствии.

– Действительно забавно, – признал косианец.

– В таком случае, когда Вы вернётесь в свой штаб, пожалуйста, передайте Мирону Полемаркосу мою просьбу также удостоить нас своим присутствием, – попросила Убара.

– Ваше желание, – поклонился капитан, – для меня равносильно приказу.

– Хочу, чтобы она выступила и перед ним тоже, – сказала женщина.

– Ваша месть Хинрабии действительно будет жестокой, Убара, – заметил офицер, заставив Талену довольно засмеяться. – Её выступление, насколько я понимаю, будет оставлено на окончание вечера, не так ли?

– Да, – кивнула Убара. – Это будет дополнение к десерту.

– Звучит многообещающе, – заметил косианец.

– А главное полностью соответствующе, – усмехнулась Талена. – Только приезжайте пораньше, а то пропустите игру на цехаре, и выступление Мило.

– То есть, цехариста и актера Вы оставляете? – уточнил он.

– Да, – ответила Убара. – Я обещала им.

– Хорошо, я приеду пораньше, – пообещал офицер, – и я не сомневаюсь, что буду сопровождать Мирона Полемаркосом.

– Я буду с нетерпеньем ждать встречи с вами обоими, – заверила она его.

– Да, кстати, а кто будет подавать ужин? – поинтересовался он.

– Рабыни, конечно, – пожала плечами Талена.

– Отлично, – довольно кивнул мужчина.

– Прилично одетые, – поспешила добавить она. – В длинных белых платьях.

– Понятно, – уже без особого энтузиазма буркнул офицер.

– Но руки их будут обнажены, – пообещала Талена.

– О, уже лучше, – кисло улыбнулся косианец.

– Не огорчайтесь, Капитан, – весело засмеялась женщина. – Благопристойность их одеяний будет приятно контрастировать с тем, что останется на Хинрабии.

– Надеюсь, на ней останется не больше ошейника и клейма? – осведомился мужчина.

– Можете не сомневаться, – заверила она его.

– Превосходно, – кивнул Капитан.

– Пусть она почувствует контраст между собой и более высокими рабынями, – фыркнула Талена.

– Отличная идея, – согласился косианец.

– И конечно, после того, как я покину вас по окончании вечера, Вы сможете, делать всё что пожелаете как с обслуживающими рабынями, так и с Хинрабией.

– Разрешите заранее поблагодарить вас, Убара, – поклонился офицер, – от меня лично, от Полемаркоса, и, конечно, от лица наших людей, телохранителей и сопровождающих офицеров.

– Это – пустяк, – отмахнулась Талена.

Капитан ещё раз поклонился, развернулся и покинул платформу. Через несколько инов на возвышение, а затем и на платформе никого не осталось. Толпа на площади давно уже рассосалась. Длинному каравану прикованных к цепи женщин разрешили опуститься на колени после того, как к нему были сделаны последние дополнения. Стражник из вспомогательных прошёлся вдоль колонн, удостоверившись, что все женщины стояли на коленях широко их расставив в стороны. Запястья, удерживаемые близко одно к другому, все пленницы держали перед своими телами, таким образом тяжёлая цепь подходила к животу каждой, затем переваливалась через бедро правой ноги, и шла к женщине, стоявшей на коленях позади. Уходя с площади они должны будут пройти через пункт проверки, где служащий косианского работорговца, рулеткой, измерит их шеи на предмет размера ошейника. Этот размер затем его товарищ напишет жировым карандашом на левой груди каждой из женщин для удобства кузнеца. Левая грудь, кстати, это обычное место для временной записи подобной информации, по-видимому, потому что большинство мужчин является правшами. На улице Клейм их уже ждут более чем сто горнов, из каждого из которого торчат несколько тавродержателей. Насколько я знаю, всех их собирались пометить курсивным «Кефом», как самых обычных рабынь. Так уж получилось, что это наиболее распространенное клеймо для рабынь на Горе. Конечно, Клаудия Тентиус Хинрабия была заклеймена уже давно, так что ей предстоит только снова надеть ошейник. Её клеймо, если это кому-то интересно, было всё тем же курсивным «Кефом». Цернусу показалось забавным то, что Хинрабии было выжжено именно такое самое обычное клеймо. Впрочем, я не думал, что она возражала против этого. В конце концов, это ведь не только хорошо всем известное клеймо, но и, что ещё более важно, особенно красивое.

Внезапно, тишину над площадью разорвал подобный выстрелу хлопок плети, заставивший вздрогнуть даже меня. А ведь до надсмотрщика было около пятидесяти ярдов. Некоторые из женщин на цепи испуганно вскрикнули, а кое-кто даже заплакали. Притом, что тугая кожа не коснулась ни одной из них, но этот внушающий ужас звук несомненно сообщил им о том, что может случиться с ними позже, недвусмысленно намекая на суровость дисциплины и сопутствующих наказаний, объектами которых им очень скоро предстоит стать. Затем женщины, одна за другой, звеня цепями, начали подниматься на ноги. Было весьма интересно наблюдать за различной скоростью их реакции на этот сигнал. Судя по самыми близким ко мне, те из них, кто показались мне самыми женственными, те и оказались самыми быстрыми с ответом. Это выглядело так, словно некий, до настоящего времени неиспользуемый отдел их мозга, или некие до сего момента скрытые или подозреваемые, но явно не признанные части их мозга, подготовились, поняли и приняли определенные отношения, те отношения, которые могли бы иллюстрироваться или символизироваться такими вещами, как цепи на их запястьях или звук плети. В отличие от них, часть женщин, которые изначально показались мне проще или точнее сказать пассивнее в плане их тела, или, возможно, просто в данное время, находившиеся в меньшем контакте с собой, реагировали значительно медленнее. Рабство, конечно, является самым верным путем, посредством которого женщина может открыть свою женственность. Это своеобразный парадокс ошейника – свобода, которую женщина наконец испытывает в нахождении самой себя и становлении самой собой. Она видит, что она действительно женщина, не мужчина и не что-то ещё, и она никогда не будет полностью удовлетворена, пока она не найдёт свою внутреннюю правду, пока она не станет, если можно так выразиться, той кто она есть.

– Что будет с нами? – спросила меня блондинка, которая была последней кого я добавил к цепи.

Я поднял руку как для удара, и она испуганно отпрянула и съёжилась.

– Ты можешь попросить прощения, – намекнул я, встретившись взглядом с её распахнутыми, заплаканными глазами.

Я не стал бить её, по крайней, пока. В конце концов, она ещё оставалась свободной женщиной. В этот момент надсмотрщик, где-то впереди, снова взмахнул плетью. Похоже, этот звук вывел блондинку из ступора.

– Я прошу прощения! – вскрикнула она.

– Ты просишь прощения у кого? – уточнил я.

– Я прошу прощения, Господин! – исправилась женщина, и я опустил руку.

Я решил, что для неё было бы полезно привыкать к таким выражениям. Она по-прежнему стояла подняв руки, которыми она, как могла в наручниках, надеялась защититься от удар, который я был готов нанести, но не нанёс.

– Опусти руки, – приказал я.

– Да, Господин, – уже легче выговорила женщина.

– Выпрямись. Плечи назад.

– Да, Господин, – повторила она.

Я окинул её оценивающим взглядом. У этой красотки на тыльной стороне запястий росли крошечные тонкие рыжие волоски. Было видно, как эта тонкая позолота, лёгкой пылью покрывающая её руки скрывается под тёмным сомкнутым железом. Изгибы её фигуры не могли не радовать глаз. На мой взгляд, она должна была принести хорошую прибыль работорговцу. Блондинка, казалось, физически ощутила мой острый исследующий её взгляд. Она встала ещё прямее, став при этом ещё привлекательнее. Да, подумал я про себя, она начинает кое-что понимать. Несомненно, со временем она вполне преуспеет у рабского кольца мужчины. Плеть снова расколола воздух, на сей раз гораздо ближе. Надсмотрщик постепенно приближался к нам, останавливаясь то тут, то там. Другой человек, шедший рядом с ним, проверяя наручники и замки, усмехнулся и довольным голосом проговорил:

– Бусины, нанизанные на шнурок.

Это было прозрачным намёком на «ожерелье работорговца», как зачастую называют караван рабынь. Безусловно, женщины на этой цепи, поскольку они пока оставались просто свободными женщинами, были названы им со своеобразным юмором и в довольно невежливой манере, «бусинами» и не «бриллиантами». Однако мой опыт мне подсказывал, что не пройдёт и нескольких месяцев и те же самые женщины, должным образом прирученные, выдрессированные, обученные и приведённые в контакт с их самой глубинной и фундаментальной сущностью, точно так же, и тем же способом, как и другие рабыни, станут настоящими «бриллиантами».

– Пропустите неиспользованную цепь через караван, – велел надсмотрщик.

Дело в том, что у моих ног горкой осталась лежать цепь для которой не хватило «бусин». Вероятно, к каравану планировалось добавить ещё порядка сорока или даже пятидесяти женщин, но у Талены просто не хватило времени или желания. Мой напарник вытащил из-под кучи свободный конец цепи и пропустил его между рук блондинки и передал мне. Я подхватил его и, протянув вперёд, продел между рук следующей женщины. Так, с помощью ещё четырёх других стражников, протягивая цепь всё дальше и дальше, мы сложили остаток цепи вдвое распределив её вес равномерно среди примерно сорока замыкающих прекрасных «бусин» каравана. Таким образом никому из них особым бременем это не стало. В конце концов, не хотели же они, чтобы мы стали из-за них укорачивать цепь. Тем более, что она нам ещё должна понадобиться на следующий день. Караванные цепи, конечно, обычно регулируются по к числу женщин, которых следует поместить в него. Разумеется, при необходимости женщин можно просто поставить плотнее одну к другой. У работорговцев есть шутка, от которой, правда у иной свободной женщины волосы дыбом встать могут от дурных предчувствий, что на цепи всегда найдётся свободное место ещё для одной женщины.

Через несколько енов я вернулся на своё прежнее место в конце колонны. Раздался новый выстрел плети, и цепь начала движение. Однако блондинка, стоявшая последней, с поправкой на длину цепи, тронулась с места спустя, по крайней мере, ещё на два ена позднее.

Вероятно некоторым женщинам впереди стоило бы сообщить, что в караване первый шаг делается с левой ногой. Впрочем, позднее такие мелочи станут для них второй натурой.

Когда мы двигались от площади Тарнов, улицы казались словно вымершими. Те редкие люди, которые попадались нам по пути, казалось, совсем не заинтересовались караваном. Многие, из них и вовсе отводили взгляд. Теперь они уже практически ничего не могли поделать с этим. Фактически содержимое этого каравана больше к Ару никакого отношения не имело. Правда однажды нам встретились несколько мужчин в турианских одеждах, которые отойдя к стене и скрестив руки на груди с интересом рассматривали караван. Вот только взгляд у них очень был похож на оценивающий взгляд работорговцев. Дважды какие-то мальчишки выскочив из подворотни, накинулись на караван, высмеивая его пленниц, плюя в них и швыряя мелкими камнями. После того как сорванцов шуганул один из стражников, те умчались вперёд, даже на бегу успевая стегать женщин хворостинами. Уже, даже этим детям эти женщины не казались чем-то большим, чем простые рабыни.

Когда я продевал цепь сквозь руки Клаудии Тентиус Хинрабии, кстати, я не стал сообщать ей о том, что она была выбрана а качестве основного развлечения на предстоящем ужине, который будет дан Таленой из Ара, в зале Убара в Центральной Башне. Зачем? Она сама достаточно скоро узнает об этом.