Текст книги "Волшебники Гора (ЛП)"

Автор книги: Motierre

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 43 страниц)

5. За Воротами

– Итак, сегодня вечером, – сказал Марк, – предполагалось, что Ты должен был бы быть в тепле и уюте Ара.

Он стоял рядом со мной, кутаясь в одеяло. Феба, полностью скрытая под другим одеялом, до такой степени, что вряд ли могла что-либо увидеть, жалась к нему. Мы находились в темноте и холоде за Солнечными воротами, среди примерно двух – трёх сотен других таких же.

– Там не было никаких столов найма рекрутов, – вынужден был признать я.

– Услуги твоего меча не приняли, – заметил он.

– Нет, – проворчал я.

– Интересно, – протянул Марк.

– Они просто спросили моё разрешение и сказали, что я должен быть покинуть город не позднее заката.

– Кос может тебя нанять, – посоветовал кто-то из наших соседей.

– Они больше не нуждаются в этом, – усмехнулся другой.

С этим утверждением трудно было не согласиться.

– Всё это очень странно, – задумчиво поговорил Марк. – Я думал, что ради защиты города, они даже могут освободить и вооружить рабов.

Я только пожал плечами.

– Но тогда, получается, – продолжил он, – что в городе просто нет столько рабов, или, по крайней мере, таких рабов, которые могли бы послужить в качестве солдат.

– Скорее всего, так оно и есть, – кивнул я.

Сомнительно, чтобы в городе можно было бы найти много опасных, сильных, зрелых рабов-мужчин, вроде тех, которые используются на галерах, в карьерах, на больших фермах и прочих местах, где требуется грубая сила. Такие, появившись в городе, да ещё в больших количествах, могли бы представлять опасность для самого города. Большинство рабов в городе составляют избалованные шёлковые рабы, принадлежавшие гореанкам. Но эти в бою бесполезны, они так и не изучили свой пол. Такие рабы, будучи захвачены, если, конечно, не были в отвращении убиты победителями, обычно сгонялись, как и рабыни, и заковывались в цепи для распределения по рынкам, специализирующимся на данном виде товаров. Такие рынки, кстати, в значительной степени держат свободные женщины. Само собой, в Аре имелись и сильные рабы. Например, многие из тех, кто занимался вывозом больших чанов с мусором, что обычно стоят у подножия лестницы в инсулах, были рабами. Обычно они работали под прямым или косвенным надзором свободных мужчин. Иногда их поощряли глотком паги или брошенной на вечер кувшинной девкой.

– Я-то думал, – сказал Марк, – что Ар в эти дни был бы рад, получить услуги даже ребёнка с игрушечным самострелом.

– Похоже, что нет, – пожал я плечами.

– Ты понимаешь, что это означает? – спросил у меня Марк.

– Да, – буркнул я. – Думаю, что понимаю, к чему всё это.

– Ты думаешь, что утром они откроют ворота? – спросил один мужчина другого.

– Да, – ответил тот.

– Как далеко косианцы? – поинтересовался мой друг, высовываясь из одеяла и поворачиваясь к своему соседу.

– В паре дней, – сказал он.

– Ар защищён от смерти, – заявил кто-то.

– Всё может быть, – послышался чей-то скептический голос.

– Ты не уверен в этом? – спросил первый.

– Нет, – буркнул второй.

– Так Ты не слышал последней новости? – поинтересовался первый.

– Какой именно? – уточнил второй.

– Это как гром среди ясного неба разнеслось по Ару, – сообщил первый. – Я сам услышал про это только перед тем, как меня выставили из города, уже перед закрытием ворот.

– Что там случилось? – спросил второй.

– Талена, дочь Марленуса, предложила пожертвовать собой ради безопасности города.

– Не понял, – удивился его собеседник.

– Расскажи-ка мне об этом поподробнее! – попросил я.

– Талена заявила, что готова выйти голой и в рабских цепях к косианцам, если те, придя, сохранят Ар!

– Ей нельзя позволить так поступить! – закричал кто-то.

– Нет, только не это! – послышался другой голос.

– Благородная женщина! – восторженно воскликнул какой-то мужчина.

– Благородная Талена! – поддержал его второй не менее восторженный.

– Но это же ерунда какая-то, – не разделил их восторгов другой мужчина. – Марленусу она не дочь. Он отрёкся от неё.

– Таким образом, её предложение имеет не большее значение чем, если бы подобное заявление сделала любая другая свободная женщина Ара, – поддержал я его.

– Измена! – попытался возмутиться кто-то из двух первых.

– А ещё говорят, что она была рабыней, – продолжил всё тот же скептик.

– Да, я тоже слышал это, – согласился с ним его сосед.

– Марленус действительно отрёкся от неё, – заметил третий.

– Ей даже не позволили восстановить её настоящее имя, – сказал первый, – а только разрешили называться прежним, после того, как она была освобождена.

– А потом она долгое время была она изолирована в Центральной Башне, – добавил второй.

– Так же, как Клаудия Тентиус Хинрабия из Хинрабианов, – сказал третий собеседник. – Помните её?

– Да, – ответил первый.

Клаудия Тентиус Хинрабия была дочерью бывшего Убара Ара Миния Хинрабия Тэнтиуса. Когда Марленус возвратил трон, он освободил её из неволи, в которую поместил Цернус, его противник, сменивший на троне Миния Хинрабия Тэнтиуса. Я помнил её, стройную, темноволосую красавицу с высокими скулами. Насколько я знал, она всё ещё жила в Центральной Башне.

– Я тоже слышал, – вмешался я в их разговор, – что Талена раньше была рабыней. А ещё, говорят, что она носит на бедре клеймо Трева, напоминание о её прошлой неволе, оставленное тарнсмэном из того города.

– Всё равно, она – дочь Марленуса, – угрюмо заметил кто-то.

– И она должна стать Убарой, – заявил другой.

– Но её предложение выставить себя перед косианцам, чтобы сохранить город нелепо, – заметил один из скептиков. – Если они возьмут город, у них будет и она, и любая другая из свободных женщин, и столько, сколько они захотят. Все это чушь.

– Но это невероятно благородное предложение! – настаивал один из почитателей Талены.

– Правильно, – поддержал его второй.

– Это – акт, достойный той, кто должна быть Убарой, – заявил третий.

Я задумался на полученной информацией, довольно меня заинтересовавшей. Делая предложение такого рода, Талена, конечно, неявно требовала для себя статуса дочери Убара, иначе её предложение, действительно было полной чушью, как правильно заметил один из скептиков. То есть, по-своему, она предъявляла свои права на трон. А это уже было совсем не то же самое, как если такое предложение сделала, скажем, одна из тысяч свободных женщин Ара.

– А она, скажем, случайно не просит, чтобы тысяча других свободных женщин присоединилась к ней в этом предложении? – осведомился я.

– Нет, – ответил мне тот, который принёс новость.

Чрезвычайно интересен был бы, на мой взгляд, ответ косианцев на это предложение. Исходя из того, что мне было известно об интригах в Аре, у меня не было никаких сомнений относительно того, что у этого предложения была некая цель, должная сыграть свою роль в сложных политических играх во властных структурах столицы.

В этот момент, из темноты, со стороны противоположной от ворот, появился человек, который начал торопливо пробиравшийся среди нас.

– Косианцы! – вдруг выкрикнул он.

Многие из мужчин вскрикнули. Закричали некоторые рабыни, которых среди нас хватало. Кое-кто из мужчины бросился бежать к воротам, а добежав начали колотить в них и кричать.

– Где? – спросил я, вскакивая на ноги с уже обнажённым мечом в руке.

Марк толкал голову Фебы вниз, вынуждая её лечь на землю, и, накинув на неё своё одеяло, встал плечом к плечу рядом со мной. Его клинок тоже уже был в руке. Это было практически всё оружие, которое имелось в этой группе. Эти люди, как нетрудно догадаться, сопротивляться не могли, а в случае нападения, их бы просто прижали к стене и воротам и перебили.

Я занёс ногу, собираясь затоптать маленький костерок.

– Нет, – попытался протестовать какой-то мужчина. – Не надо!

– Нам нужна темнота! – отмахнулся я от него.

– Не надо! – снова принялся мешать мне он.

– Они вот-вот будут здесь со своими мечами! – в панике кричал кто-то.

– Впустите нас! – доносились крики от стены, по-видимому, взывая к стражникам.

– Это было разведчики или лёгкая пехота? – уточнил Марк.

– Наверное, – неуверенно ответил ему мужчина.

– Уверен, они сейчас нападут, – в панике сказал другой.

– Возможно, нас защитят со стен, – предположил третий.

Что до, меня, то я не думал, что дождь стрел со стен будет в наших интересах. Стрелам всё равно в кого попадать в нас или в косианцев. Впрочем, было ещё очень темно, так что вряд ли стрелки захотят тратить свои стрелы впустую.

– Не думаю, что нам грозит какая-либо опасность, по крайней мере, сейчас, – вдруг сказал мужчина, помешавший мне погасить костёр.

– С чего Ты взял? – спросил я.

– Вот смотрите, – сказал он, протягивая руку к огню.

– Серебряный тарск! – воскликнул мужчина, разглядев монету на его ладони.

– Её дал мне косианец, там, в темноте, – озадаченно поведал нам он.

– Я ничего не понимаю, – растерянно сказал другой.

– Он вложил её в мою руку, – добавил тот, – в тот момент, когда я уже думал, что сейчас он насадит меня на своё оружие.

– Он что-нибудь тебе сказал? – уточнил мужчина.

– Только, что Кос наш друг, – сообщил он.

– Сколько их там было? – спросил я.

– Всего несколько, насколько я смог разглядеть.

– Значит, разведчики, – сказал я Марку.

– Так оно и должно быть, – кивнул воин.

– Что нам теперь делать? – растерянно спросил кто-то.

– Ждать, – сказал другой, – когда ворота откроются.

– До рассвета осталось не больше ана, – заметил третий.

Я напряжённо всматривался в темноту. Где-то там были косианцы. Потом я окинул взглядом человека недавно присоединившегося к нам. Он сидел у крошечного костра, дрожа то ли от холода, то ли от пережитого. Кулак его был плотно сжат. Насколько я понял, там лежал серебряный тарск.

– Не думаю, что Ар захочет защищаться, – усмехнулся я.

– Я тоже так не думаю, – тихим голосом проговорил Марк.

– Несомненно, именно поэтому не было никаких столов набора рекрутов, – добавил я.

– Конечно, – согласился он.

6. Доски объявлений

Мы с Марком повернули головы вдоль улицы, посмотрев вслед компании стражников, быстрым шагом удалявшихся от нас, гулко стуча по мостовой похожими на сапоги сандалиями, заканчивавшимися высоко на икрах.

– Ар будет защищаться до последнего, – заявил какой-то мужчина.

– Правильно, – поддержал его другой.

Я отвёл взгляд от удаляющихся стражников. Меня брало сомнение, что во всём городе их наберётся больше полутора тысяч.

– Никакой опасности вообще нет, – попытался убедить остальных ещё один горожанин.

– Конечно, нет, – поспешил согласиться другой. – Нас защитит противотанрновая проволока. Наши ворота неприступны, а стены нерушимы.

– Правильно, – поддержал другой собеседник.

Признаться, меня удивляло, как мало эти бюргеры знали о способах ведения войны.

– Это здесь, – сообщил Марк, подзывая меня к себе, – на досках объявлений.

Подобные доски можно найти во многих местах Ары, обычно на площадях и перекрёстках. Но конкретно эти доски, установленные вдоль проспекта Центральной Башни, являлись государственными, на которых вывешивались официальные коммюнике, новости городского совета, объявления и тому подобные известия. Но были и такие доски, которые содержались частными людьми, продававшими пространство на них для рекламы, объявлений и личных сообщений. Правда, очень многие, по-видимому, более бедные люди или, скорее те, кто не готовы были расстаться с бит-тарском, просто пишут свои сообщения прямо на стенах домов, на столбах, заборах и прочих поверхностях. Объявления и сообщения, обычно написанные от руки чернилами, чаще всего вывешивают в общественных местах такие люди как владельцы или управляющие палестр или гимназий, общественных ванн, таверн, ипподромов, театров и прочих заведений. Также там можно найти объявления о продаже тарларионов, рабынь или иных товаров. Не являются какой-то диковинкой глашатаи и уличные зазывалы, как и носители логотипов различных компаний. Некоторые владельцы сдают в аренду свободное пространство в своих магазинах или иных местах бизнеса для небольших рекламных листовок. Точно так же и некоторые домовладельцы, стены чьих доходных домов выходят на оживленные улицы, взимают плату за использование этих стен. Существует и множество других форм донесения информации до масс. Например, парады акробатов, жонглеров, клоунов, дрессировщиков животных, мимов и лицедеев, проезд по улицам отрытых демонстрационных фургонов, на которых разыгрываются различные сценки, предназначенные для привлечения внимания публики, или, скажем, могут быть показаны рабыни, обычно прилично одетые, в связи с приближающимися распродажами на невольничьих рынках и торгами в павильонах продаж. Зритель, или точнее зритель-мужчина, конечно, понимает, что приличное одеяние порабощенных красоток на движущейся платформе, вряд ли будет надето на них в выставочных клетках или на рабском прилавке. Есть даже такое гореанское высказывание: «Только дурак покупает одетую женщину». На таких передвижных платформах женщин обычно приковывают цепью только за лодыжки, что оставлять им больше возможностей для их движений и обращения к толпам. Но случается и так, что некоторые работорговцы, которые, по-видимому, предпочитают более очевидные ограничения для своих женщин, которые, в конце концов, являются всего лишь рабынями, используют открытые фургоны с установленными на них разного рода рабскими решётками, а иногда невольниц ещё и заковывают в цепи весьма замысловатыми способами. Точно так же, для этой цели они могут использовать фургоны, на которых ярусами уложены клетки с запертыми в них невольницами.

– Вижу, – сказал я, просматривая сообщения на досках.

– Я слышал, – заговорил мужчина, стоявший около меня, обращаясь к своим товарищам, – что многие другие свободные женщины, вслед за Таленой, предложили себя в качестве рабынь, чтобы спасти свой город.

– По этому поводу, здесь ничего не написано, – заметил один из его товарищей, кивая на доску объявлений.

– Верный, – признал первый.

– Прочитайте мне, пожалуйста, – попросил какой-то парень, бессмысленно глядя на доску. – Я не умею читать. О чём там говорится?

– Приветствие от Луриуса из Джада, Убара Коса, людям Славного Ара, – довольно медленно начал читать мужчина, ведя пальцем вдоль строчек, что вынуждало меня полагать, что его грамотность ушла не намного дальше попросившего его парня.

По правде говоря, я и сам читал по-гореански отнюдь не так бегло, как мне бы того хотелось, особенно, когда дело доходило до обратной строки. Дело в том, что в гореанском первая строка обычно пишется слева направо, а вторая уже справа налево и так далее. А уж прочитать рукописный текст, по крайней мере, для меня, задача и вовсе нетривиальная. Ещё сложнее для меня оказалось писать. В своё оправдание я мог бы сказать, что печатать на гореанском я могу довольно неплохо, а также могу поставить свою подпись с ловкостью, которая фактически заставляет предполагать, что я полностью грамотен, правда, только тех, кто меня не знает. Ещё в своё оправданье я могу добавить, что многие воины, не знаю по какой причине, это мне до сих пор не ясно, не просто неграмотны, но, кажется, даже гордятся своей неграмотностью. Скажу больше, я знаю нескольких парней из алой касты, которые изо всех сил стараются скрывать свою грамотность, словно стыдясь своего умения, и считая, что это больше подходит писцам, нежели чем воинам. Таким образом, к моему некоторому удивлению, я узнал, что прекрасно вписался в одну компанию с такими товарищами. Кстати, с другой стороны, я знал и других воинов, которые были довольно увлечёнными мужчинами не только в вопросах воинских умений, но и в вопросах грамотности, а некоторые из них были, например, одаренными историками, писателями и поэтами.

– Знайте, люди Славного Ара, – продолжал читать мужчина, – что, Кос ваш друг.

– Это что, правда, там написано? – опешил парень.

– Да, – решительно ответил чтец, и продолжил чтение. – Кос не имеет никаких претензий к народу Ара, который он чтит и уважает. У Коса есть разногласия только с порочным и коррумпированным режимом, и нечестной и жестокой политикой Гнея Лелиуса, нарушителя мира и противника дружелюбных отношений между нашими государствами. Только с самым огромным нежеланием и самым глубоким сожалением, Кос, обнаружив, что все пути к примирению и переговорам исчерпаны, вынужден был поднять оружие, от имени всех свободных народов, чтобы сопротивляться и призвать к ответу тирана Гнея Лелиуса за его действия и политику враждебные к обоим нашим государствам.

– Я не знал, что Гней Лелиус – тиран, – озадаченно сказал один из мужчин.

– Это же абсурд, – возмутился другой.

– Но это вывешено на общественных досках объявлений! – напомнил читавший.

– Значит, это должно быть правдой, – растерянно проговорил первый.

– А кто вывесил это объявление? – уточнил второй.

– Члены дворцовой стражи, таурентианцы лично, – сообщил кто-то.

– Получается, что всё, что здесь написано – правда, – сказал первый.

– Нет, – отмахнулся второй. – Это, скорее всего, сделано, чтобы ознакомить нас с сообщением Луриуса из Джада.

– Верно, – с явным облегчением выдохнул первый.

– Продолжайте читать, – снова нетерпеливо попросил неграмотный парень.

– Теперь, принимая во внимание, что никакого выбора мне не оставлено, но с печалью в сердце, и с поддержкой и одобрением всего остального мира, который теперь присоединился ко мне, я Луриус из Джада, по-прежнему остающийся вашим другом и братом, вынужден прийти к вашим воротами. Со мной Царствующие Жрецы. Моё оружие непобедимо. Я завоевал дельту. Я взял Торкадино. Я нахожусь всего в трёх днях пути от ваших ворот.

Сопротивление мне бесполезно. И всё же, хотя Ар, находясь под тиранией Гнея Лелиуса, повинен во многих преступлениях, и моё терпение закончилось, я готов быть милосердным. Я предлагаю вам самим выбрать: уничтожение или дружбу, опустошение или процветание. Обдумайте свое решение тщательно и без опрометчивости. Не вынуждайте меня предать Ар огню. Давайте скорее вернёмся к мирной жизни и братству.

– Это всё? – спросил парень.

– Тут ещё немного осталось, – сообщил чтец.

– Что там? – наперебой принялись спрашивать его окружающие.

– Если Ар желает мира, и хочет выжить, если он желает мира, и освобождения от ярма тирана, пусть он предоставит моему полномочному представителю, Мирону Полемаркосу возглавляющему континентальные силы косианского убарата, некий знак своего стремления к миру, некие доказательства его надежды на согласие, некий символ своей доброй воли.

– Чего он хочет? – не понял последней фразы парень.

– Это что же получается, Гней Лелиус – тиран? – спросил другой мужчина.

– Ну, вспомни, хотя бы остраки, – предложил ему читавший.

– Точно и разрешения! – подсказал другой.

– Чем не действия достойные тирана! – влез третий.

– Значит Гней Лелиус – тиран, – признал парень.

– Ерунда, – засмеялся кто-то.

– Какой же он тиран, он мягок, слаб и нерешителен.

– Он не Убар, – заметил кто-то, – но, также, он, конечно, не тиран.

– Он – слабый дурак, – сплюнул другой.

– Но не тиран, – настаивал мужчина.

– Нет, – согласился он.

– Но остаётся вопрос острак, разрешений и ограничений, – напомнил читавший.

– Это верно, – признали несколько человек.

– Тогда, он может быть тираном, – развёл руками читавший.

– Возможно, – поддержал его кто-то.

– Да, – заключил один из собравшихся. – Он – тиран!

Теперь, прочитав манифест Луриуса вывешенный на общественных досках объявлений, я окончательно пришёл к выводу, что Гней Лелиус вряд ли имел какое-либо отношение к измене в Аре. Признаю, я был рад этому. Безусловно, он также мог быть на той стороне на начальном этапе, но, возможно, по мере развития ситуации мог отколоться, и внезапно найти себя в роли козла отпущения, кого-то, кому предназначено быть брошенным толпе, чтобы удовлетворить её и защитить себя. С другой стороны, учитывая всё то, что я знал о Гнее Лелиусе, которого я, кстати, знал лично, у меня не было особых поводов сомневаться в его честности. Действительно, по моему мнению, в другое время и в другом месте, он, скорее всего, стал бы эффективным и любимым всеми руководителем. Подозреваю, что в худшем случае он был простофилей, доверчивой жертвой интриганов, при всём своём значительном управленческом таланте, оказавшимся пешкой в играх государств, в играх, в которых, как выяснилось, не было никаких правил, кроме выживания и победы.

– Читай дальше, – потребовали у мужчины.

– Это всё сообщение, развёл руками тот. – Больше ничего нет.

– Всё? – переспросил кто-то.

– Только подпись. Желаю всего хорошего. Луриус из Джада, Убар Коса, – прочитал он.

– Но чего в конечном итоге хочет Кос? – спросил один из мужчин.

– Очевидно, он хочет некий признак нашего стремления к миру, – сказал чтец, водя пальцем по строчкам.

– Передайте ему, чтобы он возвращался обратно на свой Кос, – сердито проворчал кто-то, – и мы рассмотрим этот вопрос.

– Здесь написано про некое доказательство нашей надежды на согласие, – процитировал тот, кто читал сообщение, – некий символ нашей доброй воли.

– Лучшее доказательство нашей надежды, это наша сталь на их шее! – заявил всё тот же человек.

– И доброй воли тоже! – поддержал его мужчина в одежде гончаров.

– Это – тот самый символ, который они поймут лучше всего, – добавил другой.

– Но чего они хотят? – не отставал всё тот же мужчина.

– Они могут хотеть нашу Талену, – предположил читавший сообщение.

– Она храбрая и благородная женщина, мы никогда не отдадим её! – заявил гончар.

– Я лично лягу поперёк ворот, если увижу, что её уводят из города у стремени косианского посланника.

– Но она же сама предложила именно так пожертвовать собой, – тут же напомнили собравшемуся перегораживать ворота.

– Мы не отдадим им нашу Талены, – повторил гончар.

– Я не думаю, что то, что им нужно, это Талена, – высказался ещё один из собравшихся.

– Но что же, тогда? – удивился его сосед.

– Каков мог бы быть подходящий символ стремления Ара к миру? – поинтересовался ещё один.

– А кто хочет мира? – уточнил воинственно настроенный мужчина.

– Честно говоря, я вообще не понимаю того, что происходит, – признался один из собравшихся.

– Те, кто руководит городом, обсудят это, – заметил кто-то. – Они мудрее нас в этих вопросах. Они выберут то решение, которое лучше всего.

В этом момент из переулка, идущего на запад, послышались громкие крики. Вскоре кричали уже вокруг нас.

– Кос! – слышалось со всех сторон. – Косианцев уже видно со стен!

Признаться, я сомневался, что в эти времена, гражданским лицам могут позволить подняться на стены. Иначе я бы тоже поспешил к крепостным валам. Насколько я понял, оттуда сейчас было видно как приближаются легионы Коса. Такие армии появляются сначала как тонкие линии на горизонте. Поначалу, даже трудно различить отдельные отряды. Иногда, в солнечные дни, вдоль горизонта можно заметить вспышки от поднятых штандартов. По ночам с расстояния четырёх пасангов видны огни лагерных костров. Впрочем, со стен всегда отлично виден дым от подожжённых полей или, что более вероятно, пыль поднятую лапами высоких тарларионов.

– А, правда, что косианцы многочисленны? – спросил кто-то.

– Их как листьев в лесу, как песка в пустыне, – ответили ему.

– Смотрите, там, наверху! – крикнул мужчина, указывая в небо.

Задрав головы, вы увидели косианского тарнсмэна пролетавшего над городом.

– Ар обречен, – вздохнул один из мужчин.

– Мы будем бороться до конца, – заявил другой.

– Возможно, мы сможем договориться с косианцами, – заметил третий.

– Никогда! – воскликнул четвертый.

– Дорогу! Освободите дорогу! – донеслось до нас.

Обернувшись, мы увидели целый кортеж из нескольких всадников на тарларионах, двигающийся на юг вдоль по проспекту Центральной Башни, в сторону больших ворот Ара.

– Это же – личный вымпел Серемидия! – крикнул кто-то.

Лица всадников были скрыты под шарфами, однако ровность их колонны, дисциплинированность и непринужденность с какой они восседали в сёдлах тарларионов, выдавали в них опытных солдат. И если кричавший был прав, что один из вымпелов этой группы, действительно принадлежал Серемидию, то можно было предположить, что одним из всадников был или он или его полномочный представитель.

– Спаси нас, Серемидий! – послышался мужской крик, но всадники уже исчезли за поворотом.

– А где же Гней Лелиус, наш регент? – спросил один из присутствующих.

– Его уже несколько дней никто не видел, – заметил второй.

– Возможно, он бежал из города! – предложил третий.

– Сегодня вечером, – вмешался четвёртый, – необходимо запечатать наши ворота.

– Я слышал, – сообщил ещё один, – что, Кос наш друг, и что Гней Лелиус является нашим врагом.

– Что за чушь Ты несёшь, – возмутился мужчина в одежде кузнеца.

– Вчера вечером, косианские разведчики, за стенами, – тут же влез в разговор ещё один горожанин, – раздавали серебряные тарски бездомным, уверяя их в благих намерениях морского убарата!

– Это же нелепость какая-то, – удивлённо заметил второй.

– Я лично знаю человека, который получил одну монету, – заявил первый.

– К сожалению, – усмехнулся третий, – я был дома на кровати.

– Тебе стоило прогуляться за стены, – пошутил второй.

– Уж я бы придумал, как использовать серебряный тарск, – сказал третий.

– Вы думаете, Кос действительно наш друг? – поинтересовался у них четвёртый.

– Нет, конечно, – отмахнулся второй.

Кое-кто посмотрел на него подозрительно.

– Почему Ты так уверенно говоришь это? – осведомился у него третий.

– Я был в дельте, – ответил тот и отвернулся.

– Форпост Ара, – напомнил другой мужчина, – Кос с ними довольно хорошо обошёлся.

– Не отвечай на это, – прошептал я дёрнувшему было Марку и немного оттащил его от досок объявлений у краю толпы.

Лицо молодого воина покраснело.

– Возможно, Серемидий сможет спасти нас, – предположил кто-то.

– Или заступничество нашей любимой Талены, – высказался другой.

– Мы должны стоять до конца, – бросил ветеран дельты.

– Но тогда Кос не окажет нам милосердия, – сказал его сосед.

– Возможно, город пощадят, если мы признаемся в наших ошибках, и ясно продемонстрируем наше стремление к миру.

– В каких ошибках? – осведомился у говорившего кузнец.

– Ну, у нас же должны быть какие-нибудь ошибки, – сказал тот.

– Полагаю, что да, – поддержал его другой мужчина.

Сам я мог назвать как минимум три ошибки, отказ встретить Кос под Торкадино, отказ от снятия осады с Форпоста Ара и неприготовленный поход в дельту, вслед за предполагаемым отступлением туда косианских экспедиционных войск северного фланга.

– Мы ничего не могли сделать с этим, – сказал кто-то.

– Да, мы были беспомощны под тиранией Гнея Лелиуса, – поддержал его ещё один.

– Кто сможет освободить нас от власти этого тирана? – спросил третий.

– Может быть, наши друзья с Коса, – предположил четвёртый.

– А где он сам? – поинтересовался пятый.

– Наверное, прячется в Центральной Башне, – высказался шестой.

– Скорее он уже сбежал из города, – бросил седьмой.

– Ар не сможет обороняться неопределенно долго, – заметил кто-то.

– Мы должны объявить нас открытым городом, – предложил ещё один.

– Другие, кто были мудрее нас, уже сделали это, – сообщил другой собеседник.

– Как мы сможем известить Кос, что мы хотим быть их друзьями? – осведомился человек в одежде ткачей.

– Я не хочу быть их другом, – раздражённо бросил кузнец.

– Наша ситуация с военной точки зрения безнадежна, – признал один из гончаров. – Мы должны доказать наше стремление к миру с косианцами.

– И как же мы сможем сделать это? – поинтересовались у него.

– А мне почём знать, – пожал он плечами.

– Они хотят иметь некий ясный, явный символ, – припомнил написанное в объявлении один из слушавших.

– Да, – согласился с ним второй.

– Но какой именно? – спросил третий.

– Понятия не имею, – ответил первый товарищ.

– Пошли отсюда, – сказал я Марку.

Несколькими енами позже мы уже были около рабского кольца, у которого на этот раз оставили Фебу. Кольцо, к которому она была прикована, было вмуровано в стену почти на уровне земли, то есть, предполагалось, что к нему рабыню будут закреплять за лодыжку. Однако мой друг, воспользовавшись рабскими наручниками, пристегнул свою красотку к кольцу за шею. Одни браслет он защёлкнул на кольце, другой на ошейнике девушки. В результате, Фебе пришлось лежать на животе на камнях мостовой, вплотную к стене. Глаза девушка держала закрытыми, видимо яркий солнечный свет слепил её. Марк довольно грубо пнул рабыню боковой поверхностью стопы.

– Господин, – обрадовалась девушка и вскарабкалась на колени, оставаясь согнутой в три погибели, поскольку её шея по-прежнему удерживалась у кольца.

– Она косианка, – сказал мне Марк.

– Нет, – ответил я. – Она всего лишь рабыня.

– Ты голодна? – спросил он, обращаясь к Фебе.

– Да, Господин, – отозвалась она.

– Возможно, – зло усмехнулся юноша, – сегодня я тебя кормить не буду.

– Мне не разрешено лгать моему владельцу, – сказала девушка.

– Рабыня, как любое другое животное, – заметил я, – может быть оставлена голодной.

– Верно, – согласился со мной Марк, и присев у стены отстегнул браслеты из кольца и ошейника.

– Я, кстати, тоже, голоден, – сообщил я.

– Ну и замечательно, – кивнул парень.

– На Изумрудной улице много продуктовых магазинов, – сказал я.

– Это далеко? – уточнил мой друг.

– В двух шагах, – заверил его я, и уже через мгновение мы шли по улице, возвращаясь по тому же маршруту, по которому пришли сюда, теперь двигаясь на север по проспекту Центральной Башни, мимо магазинов, фонтанов и колонн.

Немного позже мы свернули налево, по направлению к Изумрудной улице. Феба, руки которой снова были закованы в наручники за спиной, семенила следом на своим господином.

– Смотри-ка, – указал я вверх.

– Ещё один косианский тарнсмэн, – прокомментировал мой друг.

– Точно, – кивнул я.

– Медь, медь для храма, – выкрикивал Посвящённый, встряхивая поднос на котором позвякивали несколько бит-тарсков.

– Как Ты думаешь, чего хотят косианцы? – поинтересовался Марк.

– Думаю, разрушения ворот Ара, – предположил я.

– Но это же абсурдно, – заметил Марк.

– Верный, – признал я.

– Они никогда на это не пойдут, – сказал он.

– Нет, – согласился я, хотя в моём голосе уверенности не было.