Текст книги "Волшебники Гора (ЛП)"

Автор книги: Motierre

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 43 страниц)

25. Наручники и Кандалы

– Так вот значит как, – завопил Аппаний, – вот значит, с кем Ты мне изменяешь!

Лавиния испуганно закричала, почувствовав, что на неё упала сеть. Вслед за ней в тревоге вскрикнул и раб.

За одно мгновение до этого, я не без облегчения увидел, как лицо Аппания из розового стало мертвенно бледным от гнева. Просто он заглянул в смотровую щель. Одного взгляда ему хватило, чтобы вцепиться в деревянный рычаг и рвануть его на себя, сбрасывая сеть на кровать. Почти сразу вслед за этим, с криком страдания и гнева, он, с посохом на перевес, ворвался в спальню. Все четверо его слуг, по-видимому, разделяя негодование своего работодателя, как это и приличествует таким товарищам, поспешили за ним. Ни я сам, ни Марк возможности воспользоваться смотровой щелью не получили. Их имелось только две, одну из которых тут же оккупировал Аппаний, а у второй встал старший из его людей. Соответственно, у меня не было возможности увидеть то, что происходило в спальне. Однако, оказавшись в комнате почти сразу вслед за Аппанием и его командой, у нас появилась прекрасная возможность оценить то, что так взбесило рабовладельца.

Испуганно прижимаясь друг к другу, беспомощно накрытые тяжёлой сетью, на кровати лежали два обнажённых тела. А вокруг кровати, угрожая им палками собрались Аппаний и его люди. Как нетрудно догадаться, тела принадлежали Мило и Лавинии.

– Предатель, вероломный раб! – стенал Аппаний.

Мило всё ещё держал женщину в своих объятиях.

– Подлый раб! – внезапно заверещал Аппаний.

Марк, с торжествующей усмешкой, посмотрел на меня. Похоже, в отличие от меня, его нисколько не удивило произошедшее. Вообще-то, я ожидал, что Лавиния должна будет всё сделать сама. Планировалось, что она, избавившись от одежды, как только услышит шаги за дверью, вцепится в Мило, полностью одетого, в надежде убедить Аппания, что их присутствие в комнате вдвоём было результатом взаимной договоренности, а, следовательно, их взаимного интереса и желания. Признаться, я сам был поражён не меньше Аппания, увидев свою рабыню на кровати в центре комнаты, да ещё и в объятиях Мило. Добавим сюда, что она оказалась на кровати вместо того, чтобы быть взятой на мехах, сброшенных на пол, как, возможно, поступили с ней будь она одной из шлюх алькова в пага-таверне. Короткий плащ и туника были поспешно сняты. Плащ очевидно соскользнул, просто отпущенный её рукой, показав плечи и тунику рабыни. То, как лежала туника, позволяло предположить, что она сама избавилась от неё, распустив узел на левом плече, а когда ткань стекла на пол и легла вокруг лодыжек, женщина просто переступила через этот невесомый барьер. Подозреваю, что оставшись голой перед мужчиной, Лавиния сама вошла в его объятия, а немного позже уже он поднял её на руки и перенёс на кровать.

– Ты изменил мне! – прорыдал Аппаний.

Марк озадаченно уставился на меня. Я только усмехнулся и пожал плечами. Если я оказался неправ относительно одного, казавшегося мне несомненным, то почему Марк не мог бы попасть впросак относительно другого.

– Вероломный раб! – стенал Аппаний.

По телу Лавинии прошло несколько самых противоречивых оттенков. По-видимому, за мгновение до того, как сюда ворвался Аппаний, оно было порозовевшим от возбуждения, любви и удовольствия, как вдруг поражённая и униженная тем, что её застали за столь предосудительным занятием, её кожа стала пунцово-красной от стыда буквально от головы до кончиков пальцев ног. А затем, почти немедленно, от охватившего женщину ужаса от осознания того, что она теперь оказалась в роли пойманной рабыни, уязвимой и беспомощной, во власти такого мужчины как Аппаний, её бывший владелец, кровь отлила от кожи, заставив тело побелеть. Когда-то одного её робкого касания некого раба, хватило, чтобы её отослали работать в поле, а теперь она попалась голая в его руках.

– Как Ты мог так со мной поступить? – завопил Аппаний.

Даже с нескольких шагов было заметно, что соски Лавинии всё ещё оставались твёрдыми. Они выглядели очень соблазнительно.

– Как Ты мог так со мной поступить? – страдальческим голосом спросил Аппаний.

Но его раб не отвечал на вопросы своего хозяина.

На мой взгляд, он задал глупый вопрос. И так ясно, что причина была в Лавинии, изящной, обнажённой, соблазнительной даже сейчас, когда она была смертельно бледной и спрятанной под сетью. Когда-то я сказал ей, что она могла бы возбудись даже скалу. Так вот, похоже, я тогда преуменьшил её способности.

– Как! Как! – надрывался Аппаний.

Пожалуй сеть не только не портила привлекательности Лавинии, а даже усиливала её. Признаться, меня самого охватило дикое желание выпутать её оттуда и немедленно использовать.

– Уверен, это не трудно понять, – заметил Марк. – Она слишком соблазнительна.

Честно говоря, я сомневался, что с его стороны было разумным делать такое замечанием в данный момент. Но, с другой стороны, кто я такой, чтобы его осуждать?

– Господин, нет, Господин! – закричал Мило.

Это Аппаний, с яростным криком, схватил свой посох обеими руками, и со всего размаха ударил им раба по плечу. Затем удары посыпались один за другим, по спине, по плечам, по рукам.

Рабыня отчаянно зарыдала, и, похоже, попыталась, пробраться под сетью, чтобы оказаться между Мило и палкой, но мужчина сам изо всех сил удерживал её за собой, прикрывая от ударов своим телом. Признаться, меня это заинтересовало. Восемь раз сокрушительных ударов посоха обрушилось на раба. Через мгновение после каждого на его теле появлялись длинные тёмные полосы. Причём, это были единственные отметины на его коже, что позволяло заключить, что Мило был весьма избалованным рабом. До Аппания, наконец, дошло, что его невольник защищает женщину и, возмущенный этим, он рванулся на другую сторону кровати, чтобы ударить и её тоже. Однако Мило в очередной раз повернулся, подставляя свою спину.

– Нет! – выкрикнул он.

В результате Аппанию, с криками ярости, снова пришлось кружить вокруг кровати, в надежде улучить момент и достать палкой до Лавинии. В конце концов, актёр окончательно запутался в сети и оказался больше не в состоянии защитить свою любовницу.

– Это – моя вина! – закричал он. – Только я виноват! Не бейте её!

Его крики только добавили ярости Аппанию, и тот зло ткнул своим посохом Лавинию. Женщина вскрикнула от боли.

– Нет! – заплакал Мило. – Не делайте ей больно!

Но вошедший в раж Аппаний уже замахивался посохом, чтобы снова ещё раз ткнуть рабыню. Однако в этот раз я успел перехватить палку и отвести удар в сторону от рабов. Рабовладелец сколько не пытался, но так и не смог вырвать своё посох из моих рук. Тогда он просто зарыдал от расстройства. Причём его слуги даже не попытались воспользоваться своими палками, чтобы наказать рабов лежавших на кровати, ни прийти на помощь своему работодателю. Подозреваю, что не малую роль в их пассивности сыграло их ощущение явной готовности Марка к кровопролитию. А ведь они даже не знали того, что он собирался покинуть город этим вечером, то есть у него вообще не было никаких сдерживающих факторов.

– Как видишь, – сказал я Аппанию. – Я был прав.

– Это она совратила его! – закричал на меня тот.

– Ерунда, – отмахнулся я, хотя, конечно, сторонний наблюдатель, скорее всего, признал бы, что в его утверждении могла быть большая доля правды.

– Аппаний! – окликнул его Мило.

– Не смей произносить моё имя, обращаясь ко мне, раб! – взвыл Аппаний.

– Простите меня, Господин! – вздохнул парень.

Я даже выпустил посох Аппания. Раб посмел обратиться к хозяину по имени! Безусловно, возможно, он привык делать это в прошлом, но это ни в коем случае не могло служить ему оправданием или разрешение поступать так смело в будущем. Пришло время рабу изучить свой статус, пора было брать его в руки.

Ещё пять раз рабовладелец взмахнул палкой, вышибая слезы из-под сжатых век наказанного раба.

– Пожалуйста, Господин, – прорыдала Лавиния, – не позволяйте ему так бить его!

– Ты что, не слышала? – поинтересовался я. – Он произнёс имя владельца, обращаясь к нему. Он должен быть наказан, как любой провинившийся раб.

– Пощадите! – взмолилась она.

– Заткнись, рабыня, – недовольно бросил я.

– Да, Господин, – всхлипнула женщина.

Ещё дважды посох обрушился на раба, который теперь, окончательно запутавшись в сети, мог только дрожать и плакать. Аппаний, что интересно, тоже плакал. Однако, когда она направил свой посох на Лавинию, я снова перехватил его, заявив:

– Нет. Её наказание – моя прерогатива.

– Я должен был выслать её из города в первую же ночь, после того, как она стала принадлежать мне, – прорычал он, – отрезав ей уши и нос.

Услышав такое, Лавиния, по-прежнему находившаяся в объятиях раба, задрожала.

– Но теперь она не тебе не принадлежит, – напомнил я. – Она – моя.

– Соблазнительница! – прошипел на неё мужчина.

Женщина сжалась под его ненавидящим взглядом, словно стараясь сделаться ещё меньше, чем была.

– Если Ты внимательно слушал, – заметил я, – Ты должен был услышать, что твой раб признал свою вину в этом вопросе. Понятно же, что это он вскружил голову моей маленькой Лавинии.

– Да Ты только посмотри на неё! – воскликнул Аппаний. – Посмотри на эту холёную соблазнительную маленькую голую шлюху в ошейнике! Ты действительно думаешь, что в этом вопросе она может быть невиновной?

– Ну, возможно, она немного виновата, или, по крайней мере, её пышные рабские формы, – осторожно признал я.

– А Ты туда посмотри, туда, – ткнул пальцем Аппаний. – Видишь, там на столе около кровати вино и конфеты? Ты всё ещё сомневаешься, что это было подстроено?

– Интересный момент, – кивнул я.

– Шлюха! – позвал Аппаний.

– Да, Господин! – откликнулась Лавиния.

– Эти вещи, – указал он, – или деньги, на которые они были куплены, происходят из запасов твоего хозяина?

– Да, Господин, – прошептала рабыня.

– Вот видишь! – воскликнул мужчина.

– Да, – не стал отрицать я.

– Простите меня, Господин! – сказала мне Лавиния.

– Ты ещё сомневаешься относительно её вины? – осведомился Аппаний.

– Нисколько, – ответил я.

– Это я один во всём виноват, – вдруг заявил Мило.

– Он заговорил без разрешения, – заметил я. – Кроме того, в свете твоего расследования, он солгал.

Аппаний, под завывания Лавинии, ударил своего раба ещё два раза за то, что тот заговорил без разрешения, и потом добавил два удара за ложь. Избитый Мило застонал.

– Вытащите его из сети, – сердито приказал Аппаний своим людям, – и закуйте его в цепи.

Уже через пару мгновений раб лежал на животе на мехах, скованный цепями по рукам и ногам. Кроме того, на его шее сомкнулся тяжёлый ошейник, к которому была прикреплена цепь поводка. Затем, мужчину грубо сдёрнули с кровати и поставили на колени у ног его владельца. Лавиния, всё ещё остававшаяся в сети, поднялась на колени прямо на кровати. Подойдя к ней, я выпутал её и отбросил сеть в сторону. Испуганная рабыня тут же соскочила с кровати и встала на колени около меня.

– Господин? – позвала она, глядя на меня широко распахнутыми от страха глазами.

– Помолчи, – отмахнулся я от неё.

– Мило, мой Мило! – всхлипывал Аппаний, разглядывая своего избитого раба. – Самый красивый раб в Аре! Мой любимый раб! Мой любимый Мило!

– Он изменил вам, – сказал один из слуг.

– Как Ты мог? – спросил Аппаний. – Разве я не был добр к тебе? Разве я не был великодушен? Ты хотел для чего-то большего? Разве я не дал тебе всё?

Раб стоял на коленях низко опустив голову. Думаю, что он страдал от боли, и я бы не стал обвинять его. Он только что был зверски избит. Его спина и плечи были покрыты синяками. Однако я сомневался, что у него что-либо было сломано. Интересно, подумалось мне, били ли его когда-нибудь прежде. Скорее всего, нет. Конечно, ответственность за некоторые из тех ударов, целиком лежала на мне, хотя они были полностью им заслужены. В конце концов, его поведение нельзя было назвать безупречным.

– Он – неблагодарный раб, – заметил второй из слуг.

– Пошлите его в поля, – предложил первый.

– Продайте его, – выступил третий.

– Сделайте из него примером для остальных, – заявил первый.

– Мы можем найти для вас раба получше, Аппаний, – сказал четвёртый.

– Да, и ещё более красивого, – поддержал его первый.

– Того, у кого будут не столь дурные манеры, – закивал второй.

– И его тоже, если Вы пожелаете, можно будет выучить на актёра и исполнителя, – добавил третий.

Марк озадаченно посмотрел на меня. Похоже, до него не доходил смысл их беседы. Но я никак не отреагировал на его взгляд.

– Что мне сделать с ним? – несколько растерянно спросил Аппаний.

– Пусть все ваши рабы узнают, что они – ваши рабы, – сказал один из слуг.

– Говори ясно, – потребовал от него рабовладелец.

– Избавьтесь от него, – выдохнул тот.

– Правильно, – поддержал другой.

Аппаний окинул взглядом закованного в цепи раба.

Для меня, наконец, стала ясна причина такого странного поведения слуг. Банальная ревность к рабу, который, несомненно, наслаждался слишком большой властью в доме, и приносил своему хозяину слишком большую пользу. Теперь настал момент их триумфа, и они всячески стремились добить его.

– Как избавиться? – удивлённо спросил Аппаний.

– Он изменил вам, – напомнил слуга.

– Он выставил вас дураком, спутавшись с женщиной, – добавил другой.

Это замечание, как мне показалось, подействовало на Аппания подобно удару.

– Если это выйдет за пределы этих стен, Вы станете посмешищем в Аре, – сказал первый из слуг.

Честно говоря, относительно этого я сомневался. Достаточно естественно для раба заглядываться на рабынь, и нет ничего необычного в том, что рабыни иногда, скажем так, находят себя использованными таким товарищем. Разумеется, для раба приставать к рабыне занятие куда более рискованное, чем для свободного мужчины, который может практически в любое время без всякого спроса использовать рабынь. Им практически ничего бояться, поскольку эти девушки – всего лишь рабыни, чьи владельцы, если они обеспокоены такими вещами, могут надеть на свою собственность железный пояс, особенно если посылают их поручением ближе к вечеру или в неблагополучные районы.

Похоже, Аппаний всерьёз рассердился.

Я окинул раба взглядом. Его руки были закованы за спиной. Цепь ножных кандалов была столь короткой, что он смог бы идти только короткими шажками. Цепь поводка сбегала с ошейника на пол, где лежала несколькими витками.

– Итак, Мило, – обратился Аппаний к своему рабу, – Ты собираешься выставить меня на посмешище?

– Нет, Господин, – ответил тот.

– Могу себе представить, как он будет смеяться по поводу того, как он изменил вам с женщиной, – вклинился один из слуг.

– Это закончится для тебя плетью и строгими цепями, Мило! – предупредил Аппаний невольника.

– Нет, – снова выступил кто-то из его слуг. – Пусть его судьба послужит примером всем остальным рабам!

– Правильно! – поддержал его другой.

– Скормить его угрями! – предложил третий.

– Верно! – кивнул четвёртый.

– Нет! – закричала Лавиния. – Нет!

Женщина вскочила на ноги и подбежав к Мило, опустилась около него на колени, обхватив руками и прикрывая своим крохотным телом, залилась слезами. Потом она повернулась к Аппанию и взмолилась:

– Нет, пожалуйста, не надо! Нет! Пожалуйста!

Схватив рабыню за волосы, я отбросил её назад, подальше от Мило. Неловко завалившись на бок, она быстро вскарабкалась на колени и полными слёз, почти безумными глазами уставилась на нас.

Тут стоит упомянуть, что многие состоятельные люди, держащие загородные дома, устраивают на своих угодьях пруды, в которых разводят рыбу. В некоторых из таких прудов держат угрей различных видов, речных, чёрных или пятнистых. Все эти весьма прожорливые рыбы считаются на Горе деликатесами. Само собой связанный раб, брошенный в такой пруд, будет съеден заживо.

Посмотрев на Аппания, я заметил, что его лицо побледнело. Похоже, подобное предложение особого восторга у него не вызвало.

– Точно, это должны быть угри, – ухватился за идею первый.

– Ничто меньшее не сможет смыть такое пятно с вашей чести, – заявил второй.

– Какое пятно? – внезапно спокойным голосом спросил Аппаний.

Слуги, уставившись не него, замолчали.

– Чем это может быть для моей чести, – поинтересовался мужчина, – если я был предан неблагодарным, ничего не стоящим рабом? На это едва ли стоит обращать внимание.

– Аппаний! – воскликнул первый из слуг.

– Хочешь купить раба? – словно как о чём-то незначительном спросил Аппаний, обращаясь ко мне.

Однако я видел, что, на самом деле, он был почти в отчаянии. Честно говоря, я был тронут. Он оказался перед серьёзной проблемой. Он хотел спасти и свою честь, и жизнь раба. Несмотря на нанесённое ему оскорбление, на его злость и раздражение, на удар по его чести, он пытался спасти своего раба. Я был поражён этим. Похоже, он действительно, питал к нему нежные чувства. Такого развития событий я не ожидал. Согласно моим планам, всё должно было пройти намного проще. Я ожидал, что Аппаний будет настолько оскорблён своим Мило, что будет готов убить его, а в этот момент я бы вмешался с королевским предложением. Если мужчина проявил бы рациональность, а моё предложение оказалось бы достаточно привлекательным, что вполне могло бы быть именно так, учитывая количество золота, которое я принёс с собой, то я мог бы получить раба. Чего-то в этом роде я ожидал. Вариант, что Аппаний не захотел бы продавать Мило, я, конечно, тоже принимал в расчёт. На этот случай я собирался просто взять в плен Аппания и всю его команду, за исключением Мило, связать и, заткнув рты, оставить где-нибудь, скажем, в кладовке у двери чёрного хода. А Мило, остающегося рабом Аппания, использовать для достижения моей цели, просто несколько иным способом, включающим в себя два шага, вместо одного. Если бы он не согласился продать Мило мне, то я уверен, что уже на следующий день он был бы готов продать кому угодно, поскольку тот, мог бы, по крайней мере, на какое-то время стать слишком опасным, чтобы держать при себе, и не менее опасным, если просто освободить.

– Возможно, – растерянно ответил я.

– У меня есть один на продажу, – сообщил мне Аппаний.

– Нет, Аппаний! – воскликнул один из слуг.

– Дёшево, – добавил мужчина, с горечью в голосе.

– Сколько? – сразу заинтересовался я.

– Дешевле дешевого, – заверил меня Аппаний.

– Не продавайте его, Аппаний! – попытался вмешаться первый из его слуг.

– Он – самый ценный раб во всем Аре! – напомнил другой.

– Для меня, – усмехнулся рабовладелец, – он стоит меньше самой последней кувшинной девки.

– И сколько Ты за него хочешь, – осторожно осведомился я, пытаясь угадать его цену.

У меня при себе имелось около сорока пяти золотых тарнов.

– Да он вообще ничего не стоит, – делано безразлично бросил Аппаний. – По-хорошему, его следовало бы выбросить.

– Правильно, Аппаний, его следует бросить к угрям, – шепнул ему старший из его слуг.

– Нет, – отмахнулся от такого предложения Аппаний, – лучше пусть он узнает мою оценку его стоимости.

– Итак, сколько Ты хочешь за этот кусок рабского мяса? – спросил я.

– Бит-тарск, – огласил цену рабовладелец.

Слуги вскрикнули от удивления. Раб задрожал и пораженно уставился на своего хозяина. У Лавинии перехватило дыхание.

– Бит-тарск, – твёрдо повторил Аппаний.

Раб заплакал от унижения и задергался в наручниках от разочарования. Конечно, освободиться у него не было ни единого шанса. Его руки, как были, так и остались за его спиной.

– Думаю, что могу себе это позволить, – сказал я.

– Это – самый дорогой раб в Аре! – ошарашено проговорил один из слуг.

– Нет, – усмехнулся Аппаний. – Это – самый ничего не стоящий раб в Аре.

Я вытащил бит-тарск из своего кошелька и передал его Аппанию.

– Он твой, – объявил тот.

Бит-тарск является монетой самого мелкого достоинства находящейся в обращении в большинстве городов Гора.

– Не возражаешь, если мы заполним кое-какие необходимые бумаги? – поинтересовался я.

Набор таких бумаг я, кстати, принёс с собой.

– Обычные рабские бумаги? – уточнил он.

– Да, – кивнул я.

– В этом нет необходимости, – заметил один из слуг.

– Нисколько, – сказал Аппаний. – Насколько я понимаю, подходящего ошейника у тебя под рукой не найдётся.

– Нет, – развёл я руками.

– Если я не ошибаюсь, – встрял в разговор Марк, – чернила и перо найдутся за стеной.

– Интересно, – сказал я.

Разумеется, он нашёл их, когда осматривал комнаты. Можно не сомневаться, что они здесь припасены, чтобы оформлять приобретение Аппанием новых рабынь. Кстати, бланки рабских бумаг там также имелись, хотя я, на всякий случай принёс свои собственные. Кроме того, мы обнаружили там полный набор работорговца: капюшоны, кляпы, верёвки и так далее.

– Давай бумаги, – махнул рукой Аппаний, и я вручил ему пакет бланков. – Я заполню их в другой комнате, а Ты, Люсиан, будешь свидетелем.

– Да, Аппаний, – с самым мрачным видом кивнул один из слуг.

– Не хочешь его связать? – осведомился Аппаний.

– Нет, – отмахнулся я. – Если он попытается убежать, то я просто перережу ему горло.

– Снимите с него рабский браслет и цепи, – приказал он слугам.

– Да, Аппаний, – проворчал один из них.

– Как же глупо я поступил, отказавшись его заклеймить, – вздохнул Аппаний.

– Это я заметил, – кивнул я.

– Ну, раз уж он – обычный и самый дешёвый раб, – сказал мужчина, – я был бы не прочь, чтобы он познакомился с железом ещё до заката.

– Я подумаю над этим предложением, – заверил его я.

Аппаний ушёл за дверь, чтобы заняться бумагами, а его бывший раб не сводил с меня глаз, всё время пока слуги снимали с него цепи и идентификационный браслет раба, серебряный, кстати, который он носил на левом запястье. Также один из слуг собрал всю его одежду, включая позолоченные сандалии, пурпурную тунику и плащ с капюшоном. Эти вещи я не покупал. Однако я ожидал подобное, а потому, среди прочего прихватил из инсулы Торбона и кое-какие подходящие предметы одежды.

– Кому Ты принадлежишь? – спросил я.

– Вам, Господин, – ответил Мило.

– Оставайся на коленях, раб, – приказал я.

– Да, Господин.

Совершенно ошалелые от такого поворота события глаза Лавинии метались то на меня, то на раба. Он тоже то смотрел на нее, то косился на меня. Они оба осознали, что теперь оказались в одном и том же хозяйстве. У них у обоих был один и тот же владелец.

Уже через несколько инов в спальню вернулся Аппаний и мы с ним завершили наш маленький бизнес. Все документы были подписаны и засвидетельствованы.

Аппаний посмотрел сверху вниз на раба.

– Ты не хочешь попросить прощения у своего бывшего господина за то, что Ты сделал? – поинтересовался он.

– Нет, Господин, – ответил Мило. – За то, что я сделал – нет.

– Понимаю, – горько усмехнулся Аппаний.

– Но я прошу вашего прощения, за то, что причинил вам боль, – добавил раб. – Я этого не хотел.

– Поскольку Ты не мог причинить мне никакой боли, – пожал плечами Аппаний, – то никакого прощения и не требуется.

– Да, Господин, – согласился Мило.

– Я вижу, что Ты, наконец-то, научился уважению, – заметил Аппаний.

– Да, Господин, – отозвался раб. – Спасибо, Господин.

Затем мужчина повернулся к Лавинии и сказал:

– Смазливая шлюха.

Женщина в испуге бросилась на пол и растянулась перед ним на животе. И, надо признать, она прекрасно выглядела там, на каменных плитках, голая, за исключением ошейника на её шее.

Аппаний резко развернулся, взметнув свои одежды, и покинул помещение. Двое из его слуг метнулись за ним. Зато двое других задержались, включая старшего, который, выглянув за дверь, заговорил со мной:

– Мы тут с парнями посовещались, и решили, даём за Мило серебряный тарск.

– Щедрое предложение, – признал я. – Значительная прибыль для меня.

– То есть, по рукам? – уточнил он.

– Нет, – усмехнулся я.

– Почему нет? – поинтересовался мужчина.

– В Аре есть свободные женщины, – объяснил я, – которые готовы выложить за него тысячу золотых.

Эти двое тут же обменялись взглядами. Кажется, до них дошло, что я знал об этом товарище несколько больше, чем пытался показать.

– Вот Ты, Лавиния, могла бы заплатить за него столько? – спросил я.

– Нет, Господин, – отрицательно покачала она головой. – Так много я бы заплатить не смогла.

– Положение, – щёлкнул я пальцами.

Лавиния немедленно перетекла с живота на колени, приняв позу, принятую среди гореанских рабынь для удовольствий, сидя на пятках, держа спину прямо, подняв голову, прижав ладони к бёдрам и широко расставив колени.

У моего раба перехватило дыхание от одного вида того, насколько красива она была и как она повиновалась. Возможно, он даже начал ощущать, какое это удовольствие, доминировать над женщиной и владеть ей.

– Ты смеешь смотреть на рабыню? – осведомился я у него.

– Простите меня, Господин! – вздрогнул он, опуская голову.

Несомненно, это стоило ему определённого усилия. Не так-то просто оторвать глаза от такой красавицы.

– Что насчёт десяти тысяч золотых монет? – спросил старший слуга.

– А у Тебя есть столько? – полюбопытствовал я.

– Я думаю, что мы сможем собрать такую сумму, сформировав компанию, – сказал он.

– Не думаю, что у тебя получится собрать столько в Аре сегодня, – заметил я. – Возможно, год – два года назад, это бы получилось.

– Я имел в виду людей из других городов, – сообщил мужчина, – даже с Тироса и Коса.

– Таких сумм Кос не тратит даже на всех своих наёмников за год, – заметил я.

– Возможно, – пожал он плечами. – Этого я знать не могу.

– Даже Талена, в золотом ошейнике, не принесла бы столько, – сказал я.

– Но она – женщина, – напомнил старший слуга.

Вообще-то, я полагал, что Талена могла бы уйти за такую сумму, конечно, не в качестве обычной рабыни, а в некой ситуации высокого достоинства, скажем, когда раздетая и закованная в цепи Убара, предлагается на приватном аукционе, возможно агентам Ченбара – Морского Слина, Убара Тироса и Луриуса из Джада, Убара Коса. Как раз в мои намерения входило проследить, чтобы она стала такой, что подобный вариант развития событий стал бы для неё неподходящим. Ну не хотел я оставлять для неё шансов на получение такого «достоинства».

– Тогда назовите свою цену, – предложил другой слуга.

– Он не продаётся, – ответил я.

– Понятно, – буркнул старший.

– Вам всё равно никто не предложит больше, – сказал другой.

– А я на это и не рассчитываю, – пожал я плечами.

– Аппаний бы тоже его не продал, – проворчал старший слуга обращаясь к своему коллеге.

– Но он сделал это, – напомнил я ему, – за бит-тарск.

Сердито хлопнув дверью, слуги Аппания вышли из комнаты. Они покинули нас тем же самым способом, что и их работодатель незадолго до них, через главный вход.

– Как по-твоему, сколько сейчас времени? – спросил я повернувшись к Марку.

– Думаю, шестой ан прошёл, – предположил он.

Пятый ан отмечает утро – ровно посередине между гореанской полуночью и полуднем, точно так же, как пятнадцатый ан является серединой вечера между полуднем и полуночью. Гореанские сутки делятся на двадцать анов, по крайней мере, в большинстве крупных городов. Также, в большинстве городов, ан имеет равную длительность. Однако, в некоторых городах, что интересно, длительность ана зависит от времени года. В этих городах так же, как и везде, день делится на десять анов, и ночь – на десять. Но, в связи с тем, что летом дни длиннее, а зимой короче, то и летний ночной ан, короче ночного зимнего. Понятно, что длительность суток в целом, остаётся той же самой, что и в любом из других городов.

Я окинул взглядом своего свежеприобретённого раба.

– Ты неважно выглядишь, – констатировал я.

– Мне плохо, Господин, – сообщил он.

Ну да, избили его знатно, надо признать.

– Ты думаешь, что то, что произошло здесь этим утром, необъяснимо? – поинтересовался я.

– Господин? – не понял Мило.

– Думаешь, что всё это было всего лишь вопросом вероятности и везения? – уточнил я свой вопрос.

– Я не понимаю, Господин, – признался раб.

– Это не случайность, – сообщил я ему. – Ты оказался в моей собственности в результате моего плана.

Мило пораженно уставился на меня.

– Ты был обольщён, – объяснил я, – и таким образом, оказался в ситуации, которая тебя полностью скомпрометировала, и в результате которой оказался в своём теперешнем состоянии, то есть моим рабом.

– Ай-и-и, – простонал он.

– Рабыня, конечно, действовала согласно моим приказам – добавил я и, заметив, что он посмотрел на Лавинию, поинтересовался: – А Ты получил разрешение смотреть на неё?

Мило мгновенно опустил глаза.

– Ты можешь смотреть на неё, – сообщил я ему.

Мужчина снова обратил свой укоризненный взгляд к Лавинии.

– Я могу говорить? – осведомился он.

– Да, – разрешил я.

– Скажи, Ты любишь меня? – спросил Мило у рабыни.

– Она не получила разрешение говорить, – напомнил я ему.

Лавиния бросила на меня полный мольбы взгляд. Её нижняя губа дрожала. Но я решил, что позволю ей говорить позже.

– Она хорошенькая, не так ли? – поинтересовался я.

– Да, Господин, – не мог не признать он, с изрядной долей страдания в голосе.

– Она – рабыня-соблазнительница, – сообщил я.

Лавиния всхлипнула и затрясла головой. Слезинка скатилась с уголка её глаза и прокатилась по щеке, оставив блестящую полоску.

– Ты не согласна, Лавиния? – осведомился я.

– Нет, Господин, – заплакала она.

– И не тебе возражать против этого, – бросил я рабу. – Не Ты ли, если я не ошибаюсь, достаточно часто выступал в роли раба-соблазнителя? Так что то, что судьба теперь повернулась к тебе другой стороной, и то, что теперь Ты, если можно так выразиться, оказался тем, кто попал в сети что, лично я считаю торжеством справедливости.

Мило не мог оторвать своих глаз от Лавинии.

– Она действовала согласно вашим распоряжениям? – поинтересовался он.

– Конечно, – усмехнулся я, заставив его застонать. – Согласись, это была отличная шутка! Ты, раб-соблазнитель ответственный за первый ошейник оказавшийся на её симпатичной тонкой шейке, сам оказался в цепях благодаря ей. Разве не справедливо то, что она, теперь рабыня, стала той, кого я использовал для твоего собственного приобретения?

– Да, Господин, – не стал спорить Мило.

– Несомненно, она считает свой триумф роскошным и забавным, – предположил я.

– Пожалуйста, Господин, можно мне говорить? – взмолилась Лавиния.

– Нет, – отрезал я, и женщина разочарованно зарыдала. – Ты отлично выполнила свою работу, моя смазливая маленькая рабыня-соблазнительница.

– Пожалуйста, Господин! – попросила она.

– Нет, – повторил я.

– Я надеялся, что Ты любишь меня, – вздохнул Мило.

Лавиния запрокинула голову. Я видел, как ей мучительно больно.

– Я надеялся, что Ты любишь меня, – продолжил мужчина. – Я так и не смог забыть тебя!

Женщина поражённо посмотрела на него.

– Ты выглядела такой нежной, настоящей и беспомощной! – вздохнул он.

– Уверен, что как человек имевший опыт сцены, – заметил я, – Ты можешь понять такое.