Текст книги "Песнь Пророка (СИ)"

Автор книги: LunaticQueen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 44 страниц)

Пес озабоченно вздохнул.

Андерс подождал, пока варрикова похлебка остынет, но приниматься за еду не спешил. Хоук все еще не возвращался, видимо, успев к тому времени осушить половину ручья.

Маг огляделся, ежась от внезапной прохлады.

Стоило Гаррету удалиться, Бетани пересела ближе к Натаниэлю, сейчас отогреваясь под его накидкой. Его губы касались ее волос, и он едва заметно улыбался, пока она внизу доедала суп.

Кордула передвинулась к Варрику, делая вид, что не может распутать тряпки, на куче из которых она сидела. Гном галантно не замечал ее поползновений, все больше отворачиваясь к котлу с остатками бульона.

Хаави что-то обсуждал сам с собой, а Эсмильда рассматривала его, почти не касаясь своей еды. Возможно, возможно, это было именно тем, в чем она сейчас нуждалась.

Все выглядели закадычными парочками, даже те, кто были знакомы меньше недели. Целителю стало одиноко.

Поднявшись, он подобрал покрывало и нетронутую миску с супом. Гном поднял голову, но ничего не сказал.

Согнувшись в три погибели, Хоук сидел у самой воды. Обнимая себя за колени, он наблюдал за легкой рябью, в которой серебрилась луна.

Андерс не удержался и вздохнул.

Гаррет услышал его, но не повернулся, продолжая смотреть вперед.

Земля была холодной, но магу вряд ли бы удалось уговорить Хоука подняться, поэтому он сам сел рядом, накрывая их плечи теплым покрывалом.

– Я принес тебе поесть, – тихо сказал он, вспоминая про суп.

– Не хочу.

Впервые на его памяти Гаррет отказался от еды.

Целитель посмотрел на него, но ровным счетом в его профиле разительных изменений не произошло. Все тот же упрямый подбородок, нос с горбинкой, выпяченная в задумчивости нижняя губа. Ему очень хотелось сейчас поцеловать его, чтобы согнать эту задумчивость прочь, но едва он потянулся вперед, Хоук закрыл глаза, опуская голову. Губы прошлись по его скуле, Андерс отстранился.

– Ты был таким красивым там, – пробормотал Гаррет. – В Тени. Счастливым. Постоянно улыбался.

– Я и раньше таким был. До Справедливости.

– Там не было Справедливости.

Хоук посмотрел вперед, щурясь.

– Не было Справедливости, – повторил маг. – Ты хочешь сказать, что это… твое самое большое желание? На которое тебя поймал… демон?

– Мама, – не слыша его, продолжил Гаррет, – она была жива. Как и Карвер. У него было трое детей, и они меня обожали. А муж Бетани… не гребаный аристократ…

Он улыбнулся, утыкаясь подбородком в колени.

– Как ты думаешь, это ведь… это ведь могло быть, правда? Если бы я… защитил их. Если бы я побольше… уделял побольше внимания своей семье.

– Гаррет, – Андерс отставил суп в сторону, крепче прижимаясь к Хоуку, – прошлого не изменить. И все произошло именно так, как должно было произойти. В этом нет твоей вины, ты же знаешь.

– Хотел бы я в это верить. Даже мог бы, наверное. Но ты их не видел. Там все было так… прекрасно. Идеально.

Маг потер подбородок.

– Я бы был не против поговорить об этом, – с нажимом сказал он, игнорируя белый шум в голове.

Он не выпил ни капли, но чувствовал себя вялым. Мысли расплывались в разные стороны, было сложно сосредоточиться. Справедливость присутствовал где-то на грани его сознания, подслушивая, но с этим целитель ничего не мог поделать.

– Ты бывал в Тени. Ты же видел, она отличается от нашей реальности. Как ты… почему ты так долго не мог понять, что находишься во сне?

– Я не видел, – покачал головой Гаррет. – И она не отличалась. Все было как настоящее. Запахи, звуки, даже вкус вина. И этот демон… совсем как реальный.

– Какой демон? – насторожился Андерс. – Вам пришлось сражаться с демоном?

– Не то чтобы сражаться. Я думаю, это как часть моего быта. Чтобы еще труднее было отличить мою обычную жизнь от той, что мне придумала Тень. Правда, вряд ли члены моей семьи имеют обыкновение превращаться в демонов. Жаль, эльф так и не дал мне его убить.

– Постой, – маг перебил его. – Вы не убили демона, который заключил тебя в эту ловушку?

– Эльф сказал, что мы только потратим время.

– Нет, он, конечно, был прав… но… А если он не погиб и находится… внутри тебя? Все еще?

Андерс был поражен своей догадке. Его ладонь зачарованно нависла над грудью Хоука, боясь коснуться. Больше всего на свете он хотел оказаться неправым.

Рука дрогнула, опускаясь на его рубашку. Кончики пальцев попали в просвет шнуровки, ложась на голую кожу, покрытую темными волосами.

Гаррет, не сводя взгляда с воды, положил свою руку поверх его. С одной стороны были его теплые пальцы, с другой – медленно билось сердце. Маг осторожно выдохнул.

– Ему бы точно не понравилась моя туша, – серьезно ответил Хоук, поворачиваясь.

Его губы накрыли губы Андерса раньше, чем он успел спросить что-нибудь еще. Вкус сладкой сливы, крепкая сухость рта и слабый отголосок едкого юмора на кончике языка. Поцелуи Гаррета заставляли забывать его обо всем.

Маг не удержался, запуская руку в вырез широкой рубахи, где так заманчиво стучало его сердце.

Воспоминания об их первом поцелуе всегда сопровождали Андерса теплой дрожью. Ему потребовался год, чтобы осознать, что он не может видеть Хоука с другими и хочет обладать им единолично. И еще год, чтобы решиться ему в этом признаться.

Он с улыбкой припоминал, как клокотал тогда от ревности. Приходя в “Висельник”, он видел, как близко сидели они с Фенрисом. Как нелюдимый эльф позволял касаться его кожи, класть свою руку поверх его и слушал Гаррета, не отводя внимательных глаз. Как опьяненная крепким элем Мерриль сидела на его коленях, теребя за волосы, а он лишь улыбался, разглядывая узор ее татуировок. Да и Изабелла, при каждой встрече с Хоуком подходившая к нему так близко, что ее грудь утыкалась в его нагрудник, а дыхание недвусмысленно опаляло его губы, знатно потрепала магу нервы. Еще Справедливость вдобавок, ежедневно напоминавший, что то, что он испытывает к Гаррету неправильно в силу, например, хотя бы того, что тот не упускает случая засадить заблудшего мага в Круг и перманентно пытается примерить на себя рясу храмовника.

Эти вскользь брошенные слова Андерса “Кажется, я тебя ненавижу… ну, или люблю” перевернули его мир с ног на голову. Маг не знал, откуда у него тогда взялись сила и решимость схватить Хоука за шею, наклоняя, чтобы поцеловать. Это вполне могло быть помутнением. Целитель так боялся, что Гаррет оттолкнет его, впечатает в стену, ударит в лицо. И надеялся, что если этому и быть первым и последним поцелуем, то уж им он точно насладится. А Хоук так ничего и не сделал. Не оттолкнул и не ударил. Он лишь хлопал глазами и пытался не улыбаться, бросая это многозначное “После таких поцелуев обычно происходит что-то большее”. Только потом, под тяжелым пологом своей кровати в тусклом свете догорающих поленьев в камине он позволил этому произойти.

Гаррет погладил его по волосам. Чуть влажные от поцелуя губы коснулись кончика носа Андерса, уголка его рта, пробежались по челюсти и оставили след на колючем подбородке. Предвкушая дальнейшее, целитель подался вперед.

Но Хоук не внял его желаниям. Покачав головой, он убрал его руку со своего бедра и отстранился, будто и не было ничего.

Маг разочарованно вздохнул. От тишины у него кружилась голова, от поцелуев – стало жарко. Он не знал, хотел ли расслабиться сам или помочь Гаррету. Андерс совсем потерял ход остальных мыслей за ворохом идей, как бы уговорить его на большее. И даже этим простым фантазиям не суждено было сбыться.

Хоук был не в настроении, это все портило.

Сзади раздалось шуршание кустов, целитель едва успел поправить платок и принять как можно более безучастное выражение.

Гаррет ничего не сказал, отворачиваясь.

– А, вы тут, – это был Хаави. – Она так и сказала, что вы тут. Магесса Бетани.

– Я очень рад, что наше уединение наконец-то прервано, – буркнул Хоук, расправляя край рубахи. – И что же магессе Бетани нужно от немага Гаррета?

– От немага… – механически повторил эльф, но быстро поправился. – Нет, ей ничего не надо. Она просто подсказала, где вы.

– Тогда какого ляда… – он почти начал свою обычную тираду, но теплая ладонь Андерса легла на его руку, сбив с мысли. – Что тебе надо?

– Это все гном…

– Да-да, гном Варрик.

– Гном Варрик сказал, что вы пожалеете, если пропустите… – Хаави задумался, вспоминая точную цитату. – Если вы пропустите какой-то пузырек.

– Ах он жук, запрятал еще одну бутылку, – догадался Хоук. – Откуда их только берет…

Поднявшись, он ненароком потянул покрывало, которым были укрыты их плечи, на себя. Целителя мгновенно пробрал холод, он поспешил встать следом, чуть было не забыв про миску с остывшим супом.

– Надеюсь, на следующее утро я не найду тебя в кустах в чем мать родила, – сказал он в спину Гаррету. – Как тогда, на Рваном Берегу…

– Это, между прочим, было приглашением.

– Я им воспользовался.

– Я помню.

Где-то впереди послышался радостный крик Кордулы “наливай!”.

…

Андерс серьезно подумал, что так пить нельзя. Больше нельзя.

Под всеобщее улюлюканье и довольный свист Варрик изъял последнюю, на этот раз самую последнюю бутылку сливовицы, которую хотел довезти до Киркволла на обратной дороге, чтобы поставить ее на полку в своем кабинете. Она бы несколько лет пылилась, а потом ее можно было бы выдать за столетний нектар. Но гному пришлось оставить мечты. В нем говорила айвовая наливка, а она не терпела конкуренции.

Бетани Натаниэль пытался максимально оградить от заманчивых градусов на донышках зеленоватых бутылок, поэтому основной удар принял на себя. Похожей тактикой пользовался и Хоук, правда, он пытался оградить всех и вся. Его побуждения не были такими благородными.

Целитель, как и всегда сохранявший трезвость ума до самой последней стадии опьянения, когда падал в обморок, позже просыпаясь в какой-нибудь канаве, внимательно и честно пытался следить за Гарретом. Он понял, что тот готов, когда Хоук, не моргнув, выпил кружку наливки. Но язык слушаться мага уже не желал, поэтому Андерс остался сидеть молча.

Эсмильда после каждого глотка поднимала глаза на Хаави, что-то бормоча себе под нос. Эльф же наблюдал за Гвин, почти не касаясь пойла.

Разбойница пьянела поэтапно. Когда она предложила распробовать ее самосад, никто и не подумал отказаться.

– Слушай, женщина, я знаю, что это, – Гаррет ткнул пальцем в трубку с туго скрученной травой, которую Гвин прятала до этого. – Сивый. Сейчас скажу. Сивый. Хрен. Бурый корень.

– Топинамбур, – подсказал Варрик, толкнув Андерса в бок.

– Хрен, – покачал головой Хоук и вновь поднял палец, тыча теперь в саму разбойницу. – Это этот… вискас. Снотворный.

– Эльфы не умеют его готовить, – она показала почему-то на Кордулу, но гномке уже было не до подробностей. – Снотворный порошок это, конечно, хорошо. Но если его не сушить, то получится намного, намного интереснее.

Девушка наклонила трубку к костру, поджигая торчащий из нее пучок бледной травы. Огонь лишь слегка обхватил корни сивого хвоста, сразу тлея. Почти прозрачный дым, поднимающийся от травы, пах чем-то сладким и цветочным.

– Я как дома, – пробормотала Эсмильда, глубоко вдохнув. – У нас всегда было много ландышей за двором. Лорас очень любил наш сад.

Гвин молча передала ей трубку.

Храмовница коснулась губами основания, как это делала та, и почти тут же выпустила его, закашлявшись.

– Лучше я буду просто смотреть, – прохрипела она, пытаясь избавиться от дыма.

– Сначала может показаться не очень приятным, – известила Гвин, наблюдая, как в свою очередь к трубке прикасается Хаави. – Тебе, наверное, не в первый раз.

– Да не долиец я! – с каким-то раздражением отрезал эльф. – Чтобы круглосуточно баловаться травами.

Впервые он был замечен за этой эмоцией. Что бы ему ни говорили и каким тоном, он всегда оставался безмятежно расслабленным. Легкая улыбка не сползала с его лица, а глаза все с таким же озорством оглядывали окружающих. Хотя Хаави так ярко прореагировал на то, что не имеет никакого отношения к долийским эльфам, что-то от них у него было.

Он вдохнул довольно резко. Обратно дым вышел двумя тонкими струями через нос.

– Мерриль, наверное, об этом говорила, когда упоминала о… самобытной культуре своего народа, – хмыкнул Хоук.

Следом шла Бетани, но Натаниэль, не оставлявший обязанности по охране ее от пагубного влияния, выхватил трубку раньше, чем магесса успела протянуть к ней руку. Он не доверял Гвин, это было правдой. Даже больше, чем ей не доверяла его невеста, которую та пыталась убить. Брать что-то от нее ему совсем не хотелось. Но все так смотрели на него, а Эсмильда уже начала странно улыбаться.

Натаниэль втянул дым в себя с такой яростью, что его лицо покраснело. Хоу отчаянно заморгал, пытаясь понять, что нужно делать. Определенно, его этому нигде не учили, и даже опыта Гаррета он не имел.

Смиловавшись, Хоук хлопнул его по спине, принуждая открыть рот и выдохнуть.

С некоторой брезгливостью он забрал у него трубку, касаясь ее губами.

Как только Андерс закрывал глаза, к горлу подкатывала тошнота. Алая темнота под веками окружала, занимая десятками образов, суетящимися вокруг. Глаза приходилось открывать, но и тогда легче не становилось.

Маг поднял голову, всматриваясь в верхушки деревьев. Изображение раскачивалось, то приближаясь на расстояние вытянутой руки, то отдаляясь за горизонт. Листва переливалась фиолетовой гаммой, поднимающейся фонтаном от костра. Пройдясь по деревьям, волны цвета уходили в небо и лопались большими пузырями где-то совсем рядом с луной.

Целитель не выдержал, протягивая руку. Ему казалось, что пальцы почти дотянулись до верхушки толстого дерева. Но внезапно она, игриво вильнув хвостом, устремилась ввысь. И достать до нее он уже не мог.

– Пупсик, почему мы еще не груден… брудер… мудер, – голос Гаррета звучал очень далеко и глухо, хотя он сидел так близко, что Андерс мог заглянуть ему в ухо.

Единственным статичным в мире, где оказался целитель после нескольких вдохов дыма от жженного сивого хвоста, оставался Хоук.

Варрик стал похож на песочные часы, эльф Хаави почему-то сидел на голове. Кожа Кордулы приняла зеленый цвет, а у Бетани отросли рога. Маг бы мог поклясться, что здесь имело место быть заклятие, затуманивающее разум, если бы он не чувствовал себя так легко и хорошо.

Андерс вновь посмотрел на Гаррета. Последние десять минут тот обнимал Натаниэля за шею и пытался поцеловать в губы. Пару раз ему это удавалось, но Хоу заваливался на бок, соскальзывая с плеча Хоука.

Маг не знал точно, влияла ли так на него наливка, или это все же были последствия дурмана. Он пытался прикинуть, что же видит Гаррет, но фиолетовые брызги костра отвлекали его, и он смотрел вперед.

– Хоу, признайся… – Хоук усадил его ровно, вновь обращаясь к его уху, – я у тебя первый мужчина?

– Это не твое дело, – Натаниэль попытался его оттолкнуть, но опять упал влево.

– Это мое дело, я же собираюсь выйти… выдать… точнее не выдать… да ну их. Я хочу… никогда, пока я жив, никто с Бетани… что-то такое…

Очередная попытка поднять Хоу кончилась неудачно. Гаррет сам свалился с мешка, падая к ногам Андерса. Ударившись затылком о его колени, он поднял голову. Между небом и кусочком леса мелькнуло лицо мага.

Хоук успел улыбнуться ему прежде, чем провалиться в сон.

========== Глава 34. Разбойница, ушедшая в холод ==========

Последний раз они стоят у окна. На Киркволл уже ложатся сумерки, но израненный город не засыпает. В пыльной агонии он стонет, захлебываясь криками горящих домов. На крыши кровью стекает бордовое небо.

Андерс не смеет поднять голову. Ему кажется, что Гаррет тотчас же обернется и спалит его своими глазами. Стальными от боли, синеющими от утра. Они не говорят о том, что произошло несколько часов назад. Они об этом молчат.

– Я простил тебя, – задумчиво говорит Хоук.

В камине догорают угли. Подбавить жара уже некому. Бодан отправился вчера вечером, а у Ораны совсем немного времени, чтобы собраться.

– И буду прощать тебя каждый раз, – продолжает он. – За каждый кинжал, всаженный между лопаток. За каждую ложь, несущую всем нам погибель.

Маг сглатывает. В горле мечется вихрь слов, которые он должен сказать. Но Гаррет не захочет слышать ни одно извинение, ни одно оправдание. Он это знает. Как знает то, что это все сон. Все это уже было. В прошлом. И тогда, тогда он не извинялся.

– Потому, что я тебя… потому, что, ох, это так сложно. Потому, что ты – центр моего мира. Как ядро. Вокруг тебя все вращается. Конечно, без центра мира не бывает. Ведь полый орех… он… не орех. Так и я никогда не смогу от тебя отказаться. Ядрышко.

Андерс делает шаг вперед. Он помнит все в мельчайших подробностях, поэтому сон так красочен.

Тогда, отвернувшись от окна, Хоук посмотрел на него. Он все еще был озабочен, улыбка на его губах сияла виной.

– Гребаный стыд, – спрятав лицо в ладони, усмехнулся он. – Ненавижу признания в любви, ты же понимаешь.

Гаррет все еще стоит к нему спиной. Пауза затягивается, целитель чувствует неладное.

Когда тот оборачивается, он необыкновенно серьезен. Как никогда до этого.

– Андерс, ты жалок, – говорит он вместо того, что должен был. – Я сохранил тебе жизнь только потому, что ты не достоин того, чтобы уйти легко и не познать всего, к чему приведет твоя война.

Маг смотрит на него и не верит. Это не Хоук. Он никогда бы не сказал такого.

– Ты и тебе подобные всего лишь расходный материал, – его голос снижается до шипения. – Недочеловеки, уроды от рождения. Ничто не изменит этого. Никакая борьба.

Андерс хочет поскорее выбраться отсюда, хочет закричать, что все это неправда. Но его губы немеют, а ноги не слушаются.

Глаза Гаррета загораются сиянием Справедливости.

– Вместе мы исправим оставшиеся недочеты. Чтобы не сгнила вся челюсть, больной зуб удаляют. Маги – болезнь Тедаса. И вместе мы вырежем эту опухоль. Мы войдем в каждый город, каждую деревню и выжжем заразу. Ты и я.

Рот наконец слушается его, и целитель кричит. Кричит, пока не хрипнет и не падает спиной в темноту.

…

Утреннее пение птиц было невыносимо громким. Словно они спустились с деревьев, сели Андерсу на воротник и кричали в самое ухо.

Маг зажмурился и зашарил вокруг, пытаясь найти край покрывала и накрыть им голову. Под руки не попадалось ничего, даже самой завалящей тряпки. Зато под ладонью обнаружились острые камни и влажная трава. Андерс открыл глаза.

Каким-то непонятным образом он единственный вчера добрался до палатки. Хотя и там полностью разместиться ему не удалось. Голова и плечи пребывали на земле, в то время как остальное тело с комфортом лежало на чьих-то мягких сумках.

Сон вернулся к нему. Самый отвратительный сон из тех, что он когда-либо видел. Визиты архидемона были просто приятной неожиданностью по сравнению с тем, что он видел этой ночью. После них он чувствовал лишь гнев. Не как сейчас.

Маг коснулся ладонью лба. Ледяной и мокрый.

Он не мог вспомнить, что именно ему снилось. Знал, что нечто мерзкое. У целителя были только ощущения. Холод, ненависть, разочарование.

Осадок после этого сна был гораздо горше того, что оставили после себя наливка и трава.

Пытаясь отбросить все посторонние мысли, целитель на четвереньках выбрался из палатки наружу и сел на колени. Костер был разведен заново. Вычищенный котел с водой празднично висел на своем месте, закипая, о чем оповещали пузырьки воздуха, поднимающиеся на поверхность. Вокруг огня все лежали вповалку. Гаррет обнимал Дэггета, закинув ногу на соседствующего рядом Натаниэля, у которого под боком устроилась Бетани. Варрик с Кордулой также лежали на одном покрывале, отвернувшись, правда, в разные стороны. Хаави, спрятав голову под мешок, на котором сидел, свернулся калачиком. Неподалеку от него свалилась Эсмильда, в руках продолжая сжимать металлическую кружку. Гвин нигде видно не было.

Андерс, поборов желание проверить у всех пульс, догадался, что она может быть у ручья. Подойдя ближе, он осторожно тронул мабари. Дэг открыл глаза так быстро, вовсе и не спал, но подниматься, оставляя хозяина, не стал.

Чтобы убедиться в том, что разбойница, обкурив их своей травой, не скрылась, свистнув все ценное, что смогла найти, целитель направился в сторону ручейка. Ему самому тоже не помешало бы умыться. Может быть, прохладная вода успокоила бы его со сна.

Он хотел не очень сильно шуметь кустами, через которые пробирался, но руки не слушались. Они цеплялись за все, что под них попадалось, таща на себя. Андерс позже мог бы поблагодарить себя за шум, но Гвин даже не обратила на это внимание.

Первым на глаза магу бросился ее обнаженный стан у ручья, а потом уже сам ручей, деревья, да и все остальное, что было перед глазами. Целитель поспешил отвести взгляд, он и так увидел слишком много. Это не помогало, перед глазами все еще было поджарое тело и волна черных волос на широких не по-женски плечах.

Андерс уже собрался повернуть обратно, когда услышал, что она обращается к нему.

– Подглядывать нехорошо, колдун, – укорила его разбойница.

Магу пришлось оглянуться. Он думал, что не слишком далеко вышел из-за кустов, чтобы его можно было заметить.

Подобрав свое покрывало, Гвин набросила его на плечи. Целитель подумал, что она делала это чересчур медленно.

Он вышел, так как прятаться дальше не было смысла.

Разбойница, узнав его, улыбнулась краем рта. Тонкая бровь изогнулась в ожидании того, что он может сказать в свое оправдание.

– Я… хотел умыться.

– А, может быть, думал, что я уже перебегаю границу с Андерфелсом, прихватив с собой все ваши денежки? – мгновенно вычислила она, подходя ближе.

Андерс вновь отвел глаза. Воспоминание о ее обнаженном теле было еще слишком свежо, чтобы он мог не представлять это, глядя на нее.

– По крайней мере, ты не думаешь, что я специально пришел посмотреть, как ты купаешься.

Гвин наклонилась, подбирая свои вещи, однако одевать их не торопилась. Ее рука как-то легко скользнула по кинжалу, спрятанному среди кожаных ремней.

Она ему не доверяла. Маг почувствовал себя легче. Если бы она безоговорочно расхаживала перед всеми с непокрытым телом, это было бы более подозрительно.

– Вы с Хоуком вместе, – внезапно констатировала Гвин, выпрямляясь.

– Это такая интересная тема? – фыркнул целитель.

Его не раздражало, когда на эту тему заговаривали Бетани, Варрик или Натаниэль. Он даже мог бы сам поделиться с ними чем-нибудь, не дожидаясь, пока они начнут задавать вопросы. Но когда нос в чужие дела совала разбойница, с которой они были знакомы меньше суток, ему не нравилось.

– Конечно, – Гвин остановилась совсем рядом. – Не скучаешь по этому?

Под его взглядом разбойница распахнула покрывало, демонстрируя все то, что он не успел разглядеть из-за кустов.

Остановившись на небольших грудях, Андерс быстро посмотрел ей за плечо, надеясь в пейзаже найти что-нибудь отвлекающее.

– У него тело красивее, да? – со смехом переспросила она, не утруждаясь прикрыться. – Такой высокий, сильный, за ним любой бы хотел прятаться. Не то что один маг.

– Ты меня в чем-то упрекаешь? – целитель почувствовал, что начинает выходить из себя.

– Ни в чем, – покачала головой Гвин, наконец обматываясь покрывалом. – Просто ты мне нравишься больше. Стройный, светловолосый, с хитринкою в глазах…

– Не надо мне этого говорить, – пробормотал он.

– Это правда.

Андерс хотел съязвить по поводу этой правды. Разбойница говорила правду, пока дело не доходило до денег и возможности подзаработать. Как и эта храмовница, только у нее были немного другие мотивы. Не намного достойнее.

– Мне лучше уйти, – сказал он, поворачиваясь к лесу.

Маг едва успел отойти прежде, чем из кустов вывалился Гаррет. Взмахнув рукой, он уцепился за плечо целителя и наконец притормозил.

– Вот так и знал, оставишь одного, уже кого-то снимает, – пробурчал Хоук, борясь с утренней тошнотой.

В его голосе не было и капли сарказма, хотя он определенно шутил. Андерс с грустью подумал о том, что эти времена были, но Гаррет их не застал. Как не застал довольно многого, о чем маг бы предпочел умолчать.

– Я думал, ты сбежала в Антиву, – продолжил он, на нетвердых ногах делая несколько шагов вперед.

– Мы уже прошли эту тему, – сообщила Гвин.

Хоук остановился и оглянулся, оценивающим взглядом пробежавшись по разбойнице.

– Какие темы вы еще прошли в таком виде? Нет, судьба моя, ты выглядишь чудесно. А вот эта леди – странно. Голой. Она же не голая под этим балдахином?

– Выключи Изабеллу, – попросил маг.

Гаррет не ответил. Он был занят исследованием своей рубашки, украшенной длинными полосами копоти. Обнюхав ее край, он поморщился.

– Фу, меня вчера жарили, что ли? – скривился Хоук. – Скажите спасибо, что тут есть вода.

– Я бы не советовала тебе заниматься стиркой именно сейчас.

– Я и не собирался. Для этого у меня есть маги-отступники. Маг-отступник, что насчет утренних постирушек?

Андерс закатил глаза, прошипев что-то неразборчивое.

– Ты его завел для стирки и готовки? – со смехом переспросила Гвин, оценив его реакцию.

– Нет, – серьезно ответил Гаррет, вновь оглянувшись на своего целителя. – Это он меня завел.

– Там дальше река, – поспешила сказать разбойница, пока он не окунул рубашку в ручей. – Часа четыре ходу.

– Значит, и до деревни нам осталось недолго?

– Если поторопимся, к завтрашнему утру мы там будем, – разбойница запахнулась плотнее под его суровым взглядом. – Мы могли бы быть там и сегодня вечером, но задержались.

– Великолепно, терпеть тебя еще один день, – с притворным недовольством покачал головой Хоук.

Опустившись на колено, он зачерпнул чистой воды. Андерс подумал, что в его больших ладонях может поместиться целое ведерко. А потом из-под рубашки Гаррета выскользнул серебряный знак храмовника, и вслух маг ничего не сказал, отворачиваясь.

…

Хотя Гвин частенько любила недоговаривать, что Хоук понял по тому, как она сцедила с него целую кучу денег, насчет реки она не соврала. Из-за долгих сборов выйти пришлось на полчаса позже, но у места они были почти в срок.

Этот отток Минантера был намного шире и полнее, чем ручей, что им встретился до этого. Вокруг него май разросся вовсю. Недавно расцветшие тополя казались молодыми и свежими, умытые речным воздухом. По ту сторону берега островками торчал зеленый камыш, шумя от легкого ветра, приносимого с запада. Его обступал совсем юный рогоз. А дальше по течению речку окаймляли ивы, опустившие тонкие ветви к воде. Исполинские деревья были окружены небольшими ракитовыми кустами, казавшимися крошечными по сравнению со своими старшими братьями.

– Ничего у них климат, – подвел итог Гаррет, ежась от прохлады, пришедшей с воды.

– Эта река питает все, что вы видите тут, – Гвин безбоязненно шагнула вперед.

Ее ноги в мягких сапогах утонули в густой траве, поблескивающей малахитом в дневном свете. Она прошлась вперед, словно прощупывая почву, на самом деле наслаждаясь щекочущим ощущением травинок, пробегающих по ее голеням там, где была шнуровка.

Ближе к воде трава не была такой длинной, в чем все убедились, когда из зеленого ковра вновь показались икры Гвин.

– Я чувствую себя такой грязной, – пробормотала Бетани. – Не мылась уже Создатель знает сколько…

– Мне напомнить тебе про наш первый поход на Глубинные тропы? – усмехнулся Хоук. – Тогда ты тоже не лютиками пахла.

– Не надо об этом при Натаниэле, – прошипела магесса, притянув к себе брата за наплечник.

– Натаниэль сам знает, что такое Глубинные тропы недели подряд, – вступился за себя Хоу. – Особенно, когда командор за каждый лишний глоток воды и вдох ковыряет взглядом несколько дней кряду.

Андерс понимающе кивнул.

– Так я еще не был слишком строг, – с сожалением протянул Гаррет, поправляя вытянутый ремень на наплечнике. – Обещаю исправить ситуацию.

– А я люблю часто мыться, – встрял Хаави, делая несколько пробных шагов в траву. – Мы сделаем тут остановку?

Он обернулся. Светло-зеленые глаза так и умоляли ответить положительно. Они, конечно, не единолично склонили весы в свою сторону, но их вклад был довольно велик.

– Хоук решает остаться, – махнул рукой тот. – Но только на час и только в том случае, если мне кто-нибудь постирает рубашку.

– Да давай ее уже, – не выдержала Кордула. – Всю дорогу мозги сушил со своей рубашкой. Я хоть тебе не жена, но справлюсь с такой мелочью. Как будто мне делать больше нечего, – уже тише добавила она.

– Мы будем мыться по очереди? – спросила Бетани, потирая чешущуюся от грязи руку.

Гвин обернулась, услышав ее вопрос.

– Мы пойдем выше, – объяснила она. – Там и вода чище, и кусты гуще. Хотя некоторым это не помешает разглядеть все, что нравится.

Она бросила взгляд на целителя, зарывшегося в своей сумке.

Подхватив Бетани, Кордулу и Эсмильду, разбойница повела их за большую иву – два сросшихся посередине крепких ствола, загораживающую половину реки от посторонних глаз.

Гаррет раздевался громко и с ругательствами. Андерс, не выказавший желания поучаствовать в процедуре изъятия его из доспеха, занимался собственной одеждой. Хоук, и так запутывающийся в массиве металла и кожи на себе, постоянно отвлекался на него, поэтому, когда все уже были почти готовы, он снял только сапоги и правый налокотник.

Целитель сжалился над ним. Он пока не снял с себя подштанники, но Гаррет уже заранее предвкушал, каково будет, когда он это наконец сделает.

Варрик распихивал мелочь по карманам, заворачивая куртку в немыслимый узел. Закончив с ней, он подсунул ее под Дэггета, устроившегося поодаль от воды. Сейчас у мабари не было купального настроения, поэтому он мог посторожить вещи.

Хаави снимал одежду так, будто все только на него и смотрели. После каждой отложенной части гардероба, он оглядывался, проверяя, не повернулся ли кто. Вероятно, он был наслышан о том, что представители остальных рас находят эльфов столь же привлекательными, сколь и эльфиек, и кто-нибудь сейчас обязательно на него польстится. Но свободным оставался только Варрик, а он не являлся поклонником ни эльфов, ни эльфиек, ни прочей ушастой живности.

Внимание Гаррета отвлек Натаниэль, обнажившийся первым. Хоук отодвинул мага чуть в сторону, пытаясь взглядом выпилить на Хоу неприличное слово.

– Кажется, я теперь понимаю, почему Бетани так рвется за него замуж, – сглотнув, проговорил он. – Нет, ты это видел? Он же может его вокруг ноги обмотать и в сапог!

– Да-да, я в курсе, – не поворачиваясь, бросил Андерс.

Натаниэль продолжал стоять на месте, мучительно долго складывая брюки.

– Он издевается, что ли? – спросил проходивший мимо Варрик. – Мне теперь как-то даже раздеваться неудобно.

– У нас одно время бытовала шуточка, – вспомнил маг. – Кусланд хотел отправить Натаниэля на виселицу, а потом тот снял штаны, и Кусланд передумал. Это была просто шутка.

– Такое под рукой всегда пригодится, – задумчиво сказал Гаррет, наконец отрывая от него взгляд.