Текст книги "MARVEL: Небесный Кузнец (СИ)"

Автор книги: Expero

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 65 страниц)

Глава 43

Я откинулся на спинку дивана, закрыл глаза и приготовился к серии болезненных, но необходимых нейронных загрузок. Пойду по убывающей, от общего к частному. Сначала – информационный пакет НЕ-магов. По сути, это база знаний по всем ключевым научным дисциплинам, накопленная человечеством 21го века за сотни лет. Фундамент, который сильно упростит мне взаимодействие с Питером и не даст ощущать себя ущербным на фоне других гениев этого мира.

Системное окно. Вкладка технологий. Разблокировать за 400 ОР.

К счастью, я не отрубился. Головная боль… она была, но терпимой. Ощущалось это так, будто в мою черепную коробку пытаются силой запихнуть всю Британскую энциклопедию, пропуская каждую страницу через зрительный нерв. Мигрень во время сильной магнитной бури, когда ты вдобавок пытаешься решать интегральные уравнения. Голова гудела от перегрузки. То ли НЗТ, работая как нейронный хладагент, сгладил побочки, то ли из-за обезличенности и фундаментальности этих знаний эффект и должен был быть таким. В любом случае, я был доволен, что все прошло относительно безобидно.

Следующий информационный пакет: «Индивидуальное Вооружение – Философия XCOM».

Снова вкладка технологий. Разблокировать за 200 ОР.

Эффект был… другим. Не объемным, а острым. Голову пронзила короткая, хирургически точная боль, словно в мозг воткнули и провернули иглу. А в следующую секунду мне резко стало неуютно. Моя обычная футболка и свободные спортивные штаны вдруг показались не одеждой, а набором уязвимостей. Материалы не дышащие, легко впитывают пот. Пот – это лишний запах. Лишний запах – привлечение внимания. Кроссовки… жмут и тоже не дышат. Эргономика стопы нарушается, что ведет к снижению выносливости. Яркий логотип на груди – мишень. Все должно быть удобным, практичным, не стесняющим движений и безликим. Все привлекающее внимание должно быть устранено.

Так, отставить! – мысленно рявкнул я на самого себя. Здесь, в глубине защищенной базы, мне ничего не грозит. Переделать свой гардероб и привычки под стать этой новообразованной, параноидальной философии я еще успею.

С трудом успокоив внезапно проснувшегося внутреннего тактика, я, затаив дыхание, перевел взгляд на следующий, самый желанный и самый пугающий пункт. Рецепт доработанного Экстремиса. Честно говоря, было немного страшно его разблокировать. Это ведь, мать его, сыворотка суперсолдата. Что, если ее окажется реально создать? Рискну ли я? А вдруг формула будет просто хороша, но не идеальна, а доработка может занять месяцы, а то и годы, даже с гением Питера и моими знаниями…

Ладно. Решу по ходу дела. Сила – это инструмент. А я вроде как инженер.

Разблокировать. Минус 500 ОР!

В этот раз голову не просто кольнуло. По затылку словно ударили раскаленной добела кочергой. Перед глазами на миг вспыхнули фракталы двойных спиралей и схемы нанороботов. С придыханием я принялся анализировать обрушившийся на меня поток информации.

Что ж… Это… Это действительно вершина биоинженерии. Проект на стыке вирусологии, генетики и нанотехнологий. Священный Грааль трансгуманизма. Процесс невероятно сложный, требующий уникальных реагентов, гораздо более продвинутого оборудования, чем у меня есть, и глубочайшего понимания процесса. Но он… он был более чем реален.

Пара суток адской работы, и на выходе можно получить уникальный вирус-вектор, который перепишет ДНК клеток, встраивая в них гены экстремальной термоустойчивости и ускоренной регенерации. Но вирус – это лишь половина уравнения. Вторая половина – биоэлектрические наниты. Программируемые наномашины, которые интегрируются с нервной системой и создают новый «интерфейс» между мозгом и модифицированными клетками.

В итоге пользователь получает возможность сознательно контролировать термогенез. Наниты перехватывают нейронные сигналы и передают клеткам команду «греть» или «остыть». Это и есть ключ! Стабильность! Мозг и тело начинают работать в симбиозе с вирусом, а не воевать с ним. Никаких случайных перегревов и взрывов.

Да, это не просто сыворотка. Это стабильная и управляемая техно-органическая платформа для тотальной модификации человека. На порядок выше и безопаснее оригинальной, нестабильной формулы. А еще… Экстремис действительно наделял носителя целым комплексом взаимосвязанных улучшений. Это было не только про регенерацию и термогенез. Это было про плотность костей, эластичность мышечных волокон, скорость нейронных сигналов, эффективность метаболизма… Это был полный системный апгрейд, превращающий человека в полноценного сверхчеловека.

Технические данные в моей голове начали уступать место чему-то более интуитивному: руководству пользователя для моей собственной потенциальной эволюции. План способностей, каждая из которых была ошеломительнее предыдущей.

Сверхчеловеческая сила. Это было не просто наращивание мышц, а полная перестройка мышечной системы на клеточном уровне. Вирус переписывает гены, отвечающие за производство миостатина – белка, который, словно строгий надзиратель, подавляет рост мышечной ткани. «Отключив» этот генетический ограничитель, Экстремис запускает взрывной рост мышечных волокон, делая их не только больше, но и значительно плотнее. Кроме того, вирус улучшает митохондриальную функцию, превращая каждую клетку в более эффективную «электростанцию». Что в результате? Способность поднимать от 2 до 5 тонн. Сила, достаточная, чтобы пробивать кирпичные стены и гнуть стальные балки, как если бы они были из картона. Да, не уровень Халка, но и далеко не пиковый человек вроде Черной Вдовы, который в сравнении с этими показателями как 3х летний ребенок в сравнении со взрослым. Это совершенно иной порядок мощи.

Сверхчеловеческая скорость и рефлексы. Очевидно, грубая сила – ничто без скорости. Здесь ключевую роль играли биоэлектрические наниты. Они не только служат «интерфейсом» для управления жаром, но и оптимизируют всю нервную систему. Это чем-то похоже на апгрейд биологического компьютера. Наниты окутывают нервные волокна (аксоны) дополнительной синтетической миелиновой оболочкой – по сути, улучшенной изоляцией для проводов. Это позволяет нервным импульсам проходить со скоростью, в 5-10 раз превышающей человеческую. В синапсах наниты действуют как катализаторы, ускоряя химические реакции. На выходе моя реакция становится практически мгновенной. Я буквально смог бы уворачиваться от пуль, если бы видел стрелка. Мир по желанию превращался бы в застывшую картину, сквозь которую я мог бы двигаться. На коротких дистанциях скорость бега может достигать 80-100 км/ч.

Сверхчеловеческая выносливость и стойкость. Прямое следствие двух предыдущих улучшений. Экстремис изменяет мышечные клетки так, что они производят значительно меньше молочной кислоты, и вдобавок, что еще более гениально, перерабатывают ее в дополнительную энергию, превращая яд усталости в топливо. Ко всему этому, постоянная микро-регенерация делает все ткани – кости, мышцы, кожу – плотнее и прочнее. Я смогу вести бой на пике возможностей в течение нескольких часов без малейших признаков усталости. Мое тело станет способным выдерживать удары, которые сломали бы кости или убили обычного человека.

Регенерация: Биологический Феникс. Это не просто ускоренное заживление. Это буквально полная пересборка тела на клеточном уровне. Мелкие раны, вроде порезов и ушибов, затягиваются бы за секунды, оставляя после себя лишь легкое, теплое свечение, которое быстро проходит. Пулевые ранения заживают бы за 2–5 минут. Но самое поразительное – потерянные конечности. Они могут полностью регенерировать за 15–20 минут. Процесс, описанный и визуализированный в мыслях, выглядит жутко и завораживающе одновременно. На месте раны ткани сначала обугливаются и превращаются в тлеющий пепел, из которого затем, как из расплавленного воска, сформируется новая, идеальная плоть. Фактически, носитель может пережить практически любое физическое повреждение, включая сквозные ранения жизненно важных органов. Сердце, легкие, даже часть мозга – все это могло быть восстановлено. Полный иммунитет ко всем известным болезням и токсинам является лишь приятным бонусом.

Термогенез: Карманная Звезда. И, наконец, венец творения. Способность генерировать экстремальное тепло – самое мощное оружие, которое по сути даже интереснее, чем сверхсила. Я смогу разогревать любую часть тела до температуры ~3000 °C. Этого достаточно, чтобы плавить сталь, бетон и практически любой известный материал. Я смогу концентрировать жар в ладонях, создавая эффект плазменного резака, или выпускать его всенаправленной тепловой волной. Благодаря нанитам контроль температуры является абсолютным и точнейшим – от легкого нагрева, чтобы высушить одежду, до максимальной боевой мощности, способной испепелить бронетехнику.

Это не просто рецепт. Это буквально чертеж полубога. И сейчас он в моей голове, ожидая, когда я наберусь смелости его построить.

Идеально? На бумаге – определенно. Но инженер во мне быстро заглушил восторги стремящегося к божественности недоученого. У каждой идеальной системы есть уязвимость. У Экстремиса их было три, и каждая по-своему пугала.

Первая – метаболическая обратная связь, или проще говоря, энергетическое выгорание. Сверхрегенерация и термогенез – это не магия. Это физика, требующая колоссального количества энергии, которую вирус черпает напрямую из клеточного метаболизма носителя. При обычном использовании это незаметно. Но после очень серьезного ранения или продолжительного использования термогенеза на пиковой мощности, я рискую впасть в состояние метаболического шока. Тело мгновенно сожжет все запасы гликогена, жиров, а затем, в отчаянной попытке поддержать жизнь, начнет пожирать собственную мышечную ткань. Скорее всего, я просто потеряю сознание от гипогликемической комы. Но если останусь в сознании, то буду абсолютно беспомощным, испытывая слабость и неконтролируемую дрожь. Это дьявольская сделка: сила звезды, но двигатель работает на твоей собственной плоти. Для полного восстановления после такого «выгорания» может потребоваться несколько часов и поглощение десятков тысяч калорий. Впрочем, это красная черта, за которую нужно еще постараться зайти.

Вторая слабость нравилась мне гораздо меньше. Особенно как инженеру. Уязвимость нано-интерфейса. Наниты – это сложнейшая микроэлектроника. А значит, они уязвимы к тому же, к чему уязвима любая электроника. Мощный, сфокусированный ЭМИ-импульс может временно «ослепить» или полностью «сжечь» их. Но что страшнее, какой-нибудь мегакрутой хакер, коих в этом мире достаточно, теоретически может написать цифровой вирус, который через радиосигнал перехватит контроль над нанитами. Эта мысль заставила похолодеть. Представить, что кто-то вроде Дума или Рида Ричардса получает доступ к твоей нервной системе… В лучшем случае, при потере контроля, я лишусь возможности управлять термогенезом, и Экстремис «откатится» до нестабильной, опасной версии. В худшем – враг может заставить мое тело перегреться, превратив меня в ходячую плазменную бомбу, или, наоборот, заблокировать регенерацию в критический момент. Моя величайшая сила станет моим палачом. Об этой уязвимости не должен знать никто. Этот бэкдор нужно будет закрыть. Модифицировать нанитов, создать для них непробиваемый файрвол. Это определенно будет моей личной задачей и пунктом номер один для доработки.

Третья слабость является самой приземленной и оттого самой досадной. Она касалась не самого Экстремиса, а необходимого оборудования и реагентов для него. По грубым прикидкам, это обойдется в миллионы долларов. Места в комнате лаборатории не хватит, часть оборудования придется размещать в Хабе. Снова обратиться к Блейду за деньгами? Он и так дал мне целое королевство. Просить его обставить еще и тронный зал было бы верхом наглости.

Но даже с деньгами, один ключевой реагент нужно было раздобыть, и это очень и очень непросто, а второй – создавать самому в сложнейших условиях. Ладно, планы экстренно меняются. Идея вынести казино под НЗТ, промелькнувшая в голове, была соблазнительной, но глупой. Разборки с гэмблинг-мафией – это последнее, что мне сейчас нужно. Значит, пора патентовать «Протей» и заработать как можно больше денег в кратчайшие сроки!

Патент нужен не только ради денег. Это в первую очередь стратегический ход. Он необходим для налаживания определенных связей и как гарант нашей с Питером защиты. Я стану слишком ценным активом в глазах некоторых людей, чтобы меня можно было просто убрать. Конечно, тот факт, что для других людей я стану занозой в заднице, я благополучно упускал из виду. Но это риски, с которыми придется смириться. Главное – успеть создать Экстремис к моменту, когда недоброжелатели перейдут к активным действиям. В идеале, конечно, чтобы условный ЩИТ сам на меня вышел и предложил контракт и защиту. С учетом нашего проеба с Фиском, это более чем реально, но…

– Йоу, батя в здании! – раздался веселый голос Блейда.

Тяжелые створки лифта с шипением открылись, и охотник на вампиров вышел в хаб, прерывая мою напряженную стратегическую сессию. Я аж вздрогнул от неожиданности.

– Чо каво? Как житуха научная?

– И тебе не хворать. Наука движется, но могло быть и лучше, – хмыкнул я, приветствуя дампира. – Кстати, есть две новости. Хреновая и очень хреновая. Тебе с какой начать?

– Я надеюсь, это не по поводу хилок? – тут же уточнил Блейд. Получив мой отрицательный кивок, он с видимым облегчением выдохнул. – Тогда давай с хреновой. Очень хреновую оставим на десерт.

– Фиск, скорее всего, жив, – на этих словах его лицо, до этого расслабленное, мгновенно окаменело.

Он молчал секунду, а потом на его губах появилась зловещая ухмылка.

– Тоже так считаешь?

– Да… Слишком… гладко все прошло. Вдобавок я точно знаю, что существуют мета, способные превращаться в других людей. Не удивлюсь, если у Фиска был кто-то подобный на службе. Ну и капитализация его фонда… она ведь уже начала восстанавливаться.

– Резонно, – кивнул Блейд, его ухмылка стала еще шире и хищнее. – Но так даже лучше. Фрэнк сам порешает этого ублюдка. По-настоящему. Какая вторая новость?

– За мной и Гвен, скорее всего, скоро начнется охота. Если уже не началась…

– Не, Фиск вряд ли захочет снова связываться со мной, или ты… Блять, точно, – он хлопнул себя по лбу. – Ебучие спецслужбы. Все ведь постоянно сливается, анализируется, выблевывается, и в итоге интересных кадров либо оставляют в покое, либо пытаются засосать в пучину своих интриг.

– Ага… Гвен, в теории, еще могут оставить в покое, не думаю, что ее личность была для них секретом до этого. А вот я… Это что-то новенькое и непонятное.

– Ну, крепись, паря. Ты неглупый, и щас у тебя есть крутая база и лаба. Думаю, справишься. – Тут дампир наконец обратил внимание на Питера, который молча и напряженно анализировал наш диалог. – Кста, я Эрик. Для своих – Эрик или Блейд.

– Я Питер Паркер, – ответил Питер, пожимая протянутую ему мощную руку. – Коллега и друг Джона. Но… можете мне объяснить, что вообще происходит? Причем тут Гвен Стейси и мертвый Уилсон Фиск? И какая еще охота со стороны спецслужб?

– Долгая история, – вздохнул я. – Расскажу позже. Сейчас Эрику нужно выполнить свои целительские дела, а нам – заняться своими.

– О, ты вроде что-то упоминал про «Протей»? – тут же оживился Питер, пытаясь зацепиться за что-то знакомое в этом потоке безумия.

– Да, и он тоже будет.

– Но это займет много времени, а уже довольно поздно и…

– Да, эту проблему мы решим в первую очередь, – сказал я, протягивая Эрику два флакона с зельем и кратко поясняя инструкцию, по которой флакон Фрэнку он вливает сам, а дядю Бена своими ментальными способностями заставляет поехать домой и выпить там. – Но вот что решить уже сложнее, так это лазерный прицел на моем лбу.

– Да не дрейфь, – подбодрил меня Блейд, хлопнув по плечу. – Что не убивает, делает нас сильнее. А спецслужбы с ходу не убивают, они сначала пытаются использовать. Так что выкрутишься. Лан, я пошел, вернусь уже, скорее всего, завтра. Покеда.

И он ушел, оставив меня наедине со своими мыслями. И с Питером, у которого мыслей, судя по его лицу, было не меньше.

– Я… тоже в зоне риска? – осторожно спросил он, когда створки лифта закрылись.

– Ты носитель уникальных знаний и мой ближайший соратник. Так что все возможно, – со вздохом ответил я. – Но в принципе, если пока не будешь высовываться, есть шанс, что тебя не тронут. Главное… эм, держись меня, и все будет хорошо. Надеюсь.

– Уверенности тебе, конечно, не занимать. Но да ладно, я не из тех, кто сваливает на шлюпке при малейшем кипише на корабле, – твердо сказал Питер. – Лучше скажи, что у вас было за приключение? Я так понял, Гвен там тоже была? Она, кстати, сказала, что хочет с завтрашнего дня вернуться в лабораторию. Это из-за тебя? И как ты решишь проблему того, что сейчас поздно и… – тут Питер заразительно зевнул.

Я присел на диванчик, проигнорировав его вопросы. Усталость – это узкое место. Бутылочное горлышко, которое мешает нам двигаться вперед. Пора его расширить. Зайдя во вкладку технологий, я потратил последние 300 ОР на рецепт таблеток усталости.

– Хух, это будет проще, чем я думал, – пробормотал я, вставая с дивана спустя десяток секунд. Простая и элегантная формула расцвела в моем сознании. – Идем, Питер. Прежде чем я расскажу тебе про Уилсона Фиска, мы будем бороться с самой концепцией усталости, ибо пока мы спим, драугр качается, а нам нужно быть сильнее драугра!

–

Спасибо что читаете, на Бусти +7 глав, кто желает поддержать, Добро Пожаловать!)

https://boosty.to/expero

Глава 44

– Бороться с усталостью? – с неподдельным интересом спросил Питер, следуя за мной к лабораторному столу.

– Не просто бороться. Мы ее отменим, – я усмехнулся. – Создадим чудо-таблетки поддержки, которые решают три основные проблемы, вызывающие усталость, и позволяют телу и мозгу работать на пике эффективности в течение длительного времени.

– Аденозин, истощение нейромедиаторов и митохондриальная дисфункция, – тут же пробормотал Питер, демонстрируя, почему он – гений. Он верно определил трех всадников апокалипсиса для любого, кто пытается работать дольше положенного.

– Именно! – я щелкнул пальцами. – Аденозин, который накапливается в мозге в течение дня и вызывает сонливость. Истощение запасов дофамина, норадреналина и ацетилхолина, отвечающих за внимание и мотивацию. И банальная физическая усталость, когда митохондрии перестают эффективно производить энергию АТФ.

– Фармакологические корпорации со всего мира бьются над созданием чего-то подобного десятилетиями, – проворчал Питер. – И я почему-то подозреваю, что в твоем рецепте речь идет не об улучшенной версии кофеина…

– Кофеин – это как строить плотину против поднимающейся реки аденозина, – отмахнулся я. – Он временно блокирует рецепторы, но сам аденозин никуда не девается и продолжает накапливаться. А потом плотину прорывает, и тебя разом накрывает волной усталости. Это не наш путь, Питер!

– Ха, спасибо за пояснение того, что и так очевидно, – усмехнулся он. – Но если ты реально сумеешь создать подобные чудо-таблетки… Джон, это откроет для нас невероятные возможности!

– Смогу. Там все относительно несложно, и все необходимое в лаборатории имеется. Но есть нюанс: это не полноценная замена сну. Сон – это не только отдых. Ряд процессов таблетка не затрагивает: консолидация памяти, выведение других метаболических токсинов, восстановление рецепторов… После 72 часов без сна эти побочные эффекты накопятся до критического уровня. Так что предел бодрствования под таблетками – трое суток.

– Трое суток?! – глаза Питера расширились. – Джон, самые продвинутые армейские стимуляторы дают 36 часов, после которых ты начинаешь видеть теневых людей. 72 часа пиковой когнитивной функции – это не стимулятор. Это временное переписывание правил человеческой биологии. Не тяни, рассказывай рецепт!

Прокрутив в голове компоненты, я начал объяснение.

– Ключевая идея – молекулярно-импринтированный графен. Проще говоря, наночастицы графена, на поверхности которых мы искусственно создадим «слепки» или «карманы», по форме и химическим свойствам идеально подходящие для молекул аденозина. Попадая в мозг, эти наночастицы действуют как пассивные молекулярные ловушки.

– Ого… – восхищенно выдохнул Питер. – То есть это не химическая реакция, а физическая адсорбция. Как активированный уголь впитывает токсины, только на наноуровне и с хирургической точностью!

Я согласно кивнул.

– Следующие компоненты проще: прекурсоры нейромедиаторов вроде L-тирозина и Альфа-ГФХ – широко известные и легальные ноотропы. И креатин-трифосфатный комплекс для поддержки митохондрий, который мы легко синтезируем. Ну и вспомогательные вещества для формы.

– Теперь ясно, почему 72 часа! – догадался Питер. – Все «карманы» на поверхности наночастиц просто будут заполнены молекулами аденозина. Они станут «насыщенными» и перестанут работать. Организму нужно время, чтобы естественным путем отфильтровать и вывести их. Элегантно!

– Именно, – согласился я, надевая лабораторный халат и перчатки. – А теперь – к практике.

Как и другие мои проекты, этот я разбил на этапы. Этап первый: синтез оксида графена. Я включил вытяжной шкаф, и мы с Питером подошли к стеклянному реактору с магнитной мешалкой.

– Итак, пока здесь будет идти реакция, у нас есть пара часов, – сказал я, засыпая в реактор обычный графитовый порошок. – Самое время рассказать тебе, где я пропадал прошлой ночью.

Под мерное гудение мешалки и шипение химикатов, я начал свой рассказ. О Блейде, о Фиске, который Кингпин, об Эмпайр-стейт-билдинг. Питер слушал, его глаза становились все шире. Он побледнел, когда я упомянул Гвен и то, как она сражалась с другими мета-наемниками Фиска. Его челюсть практически отвисла, когда я описал ЭМИ-пушку.

– Чтобы ты лучше понял, о чем речь… – сказал я и, чтобы проиллюстрировать свой рассказ, протянул руку в пустое пространство рядом с верстаком и вытащил из инвентаря упомянутую ЭМИ-пушку, положив ее на стол.

Питер отшатнулся. Его научный мозг на мгновение дал сбой, пытаясь обработать увиденное.

– Это… что… как?..

– Способность пространственного типа. Я могу хранить предметы в небольшом карманном измерении, – просто объяснил я.

К моменту, когда я закончил свой рассказ и ответил на десяток вопросов ошеломленного Питера, первая фаза была завершена. Смешав в реакторе графит с кислотами и перманганатом калия, я получил густую, темно-коричневую суспензию. После промывки и разделения в центрифуге она превратилась в чистый оксид графена.

– А теперь, – сказал я, ставя колбу с результатом на стол, – самое интересное. Молекулярное импринтирование.

Без малого, самый гениальный этап, и с учетом недавно загруженного пакета знаний НЕ-магов, я понимаю, насколько, подумал я, начиная вторую фазу.

На этом этапе я сначала смешал суспензию оксида графена с молекулой-шаблоном. В нашем случае – с кофеином, который структурно очень похож на аденозин, но дешев и доступен. Затем я добавил жидкий полимерный предшественник – комбинацию из метакриловой кислоты и этиленгликольдиметакрилата. Этот полимер, биосовместимый и широко используемый в медицине, должен был стать нашей «глиной» для лепки.

После смешивания я обработал смесь ультразвуком в соникаторе, чтобы «шаблоны»-молекулы кофеина равномерно распределились на поверхности графеновых листов. Затем, добавив инициатор, я запустил реакцию полимеризации. Полимер начал нарастать на поверхности графена, словно кора, обволакивая молекулы-шаблоны и создавая вокруг них прочные наноразмерные «слепки». Все, что мне осталось дальше – это с помощью растворителя и многократного промывания в центрифуге вымыть молекулы-шаблоны. В итоге на поверхности графена остались пустые полости, идеально подходящие для захвата аденозина.

Третий, финальный этап, был уже рутиной. Полученный молекулярно-импринтированный графен (МИГ) я высушил в вакуумной печи до состояния тончайшего черного порошка. Под электронным микроскопом я убедился в идеальной структуре наночастиц. Параллельно с этим Питер, следуя моим инструкциям, синтезировал креатин-трифосфатный комплекс. В конце все порошковые компоненты – МИГ, ноотропы, креатин и наполнители – я просто смешал в планетарном миксере до идеальной гомогенности. Готовую смесь я загрузил в таблеточный пресс. Щелк, щелк, щелк. Все было готово.

Я держал в руке маленькую, серую, ничем не примечательную таблетку. Прорывной препарат, созданный практически без помощи извне и, самое главное, без использования редчайших компонентов. Чем не повод для гордости?

[Создано лекарство «Таблетка Усталости». Сложность: Нормальная. Получено +200 ОР!]

Таблетка, подавляющая усталость. Поддерживает тело и разум на пике работоспособности, позволяя часами сохранять максимальную концентрацию и энергию без сна.

[Создано лекарство «Таблетка Усталости». Сложность: Нормальная. Получено +150 ОР!]

…

[Создано лекарство «Таблетка Усталости». Сложность: Нормальная. Получено +10 ОР!]

За несколько десятков таблеток я получил в общей сложности 750 ОР. Лимит начисления очков за них был исчерпан, но плевать. Затраты я отбил и даже вышел в приятный плюс. Не раздумывая, я проглотил одну таблетку, запив водой, и протянул вторую Питеру.

Он с сомнением посмотрел на нее, но затем пожал плечами и тоже проглотил. Прошло несколько секунд. А потом… эффект наступил. Это было похоже на то, как с глаз спадает пелена. Усталость, накопившаяся за безумный день, не просто притупилась – она исчезла. Испарилась. Мысли стали кристально чистыми, а тело наполнилось ровной, спокойной энергией.

– Ого… – выдохнул Питер. – Это… как будто мой мозг только что перезагрузили.

– Добро пожаловать в продуктивность 2.0, – усмехнулся я. – А теперь, пока мы оба на пике, приступим к созданию костюма для Блейда.

Благо что мерки у меня есть, усовершенствованная философия дизайна – тоже.

– Смотри, в чем проблема, – начал вводить я в курс дела Питера, выводя на экран лабораторного компьютера 3D-модель человеческого манекена. – Стандартный костюм из «Протея» для сверхчеловека типа Эрика или Гвен станет скорее тюрьмой. Представь: резкий рывок или удар. Ткань на суставах – в области локтей, коленей, плеч – мгновенно затвердеет. Боец на долю секунды превратится в неповоротливую статую. А от этих мгновений может зависеть их жизнь.

– Я тоже об этом думал, – серьезно кивнул Питер. – Цельный костюм не сработает. Нужна система, которая разделяет защиту и артикуляцию.

– Именно. Поэтому костюм для Эрика должен быть не просто броней, а высокотехнологичной боевой системой. Решение – в продуманной модульности и гибридном подходе.

– Как минимум, нужно обеспечить максимальную защиту жизненно важных зон с помощью цельных панелей «Протея», – начал размышлять Питер. – А для суставов… чтобы сохранить мобильность… можно использовать что-то вроде плавающих шарниров? Сегментированную защиту?

– Хм, хорошая мысль! – я подхватил идею. – Условный наколенник не из цельного куска, а из трех-четырех узких полос «Протея», нашитых внахлест на прочную эластичную основу. Когда Эрик сгибает ногу, эти полосы свободно скользят друг по другу, не мешая движению.

– Да! И когда в такое сочленение попадает пуля, твердеет только та конкретная полоса, в которую пришелся удар! – воодушевленно воскликнул Питер. – Остальные остаются гибкими! Сустав не блокируется полностью, а ударная волна все равно эффективно распределяется по всей площади сегмента! Это гениально!

– Отлично, тогда остановимся на этой концепции ламинарной брони, – кивнул я, чувствуя прилив творческой энергии. – Мерки у меня есть. Приступаем к работе!

Подстегиваемые новообретенной ясностью и полным отсутствием усталости, мы с Питером приступили к моделированию. Я сел за лабораторный компьютер, и уже показанную ранее стандартную человеческую модель настроил под точные параметры Блейда. Затем, постоянно советуясь с Питером, начал «рисовать» на цифровом аватаре точное расположение каждой защитной панели.

– Центр массы – грудь и спина – покрываем цельными пластинами, – начал я, накладывая на модель большие панели.

– Верно, но живот нужно сегментировать, – тут же подхватил Питер. – Три горизонтальные полосы, как у лобстера. Иначе он не сможет нормально сгибаться.

Мы работали как единый механизм. Далее я создал 3D-модели «плавающих» шарниров для локтей и коленей, с ювелирной точностью рассчитывая идеальный размер и перекрытие узких пластин. Затем пришла очередь катаны.

– Не просто ремень, – сказал я, удаляя стандартное крепление. – Панель магнитного крепления с быстрым сбросом. Никаких застежек. Коснулся – меч примагничен. Резко дернул – он в руке.

Как вишенка на торте, я добавил несколько усиленных полимерных строп MOLLE на поясе и груди – современная модульная система крепления для всего его антивампирского арсенала.

Еще пару десятков минут мы вращали получившуюся модель, внося микроскопические коррективы и добиваясь идеального баланса между брутальной защитой и хищной эргономикой. Наконец, этап проектирования был официально завершен. Пора было переходить от цифровой модели к физическому воплощению.

Наша лаборатория превратилась в высокотехнологичную мастерскую. Питер занялся основой. На промышленном ткацком станке он создал бесшовный комбинезон из смеси арамидных и эластановых волокон. Он должен был плотно облегать тело, отводить влагу и служить каркасом для брони. По нашей общей задумке, капюшон стал неотъемлемой частью костюма, обеспечивая бесшовный переход от торса к голове и дополнительную защиту.

Я в это время, под оглушительный гул, с помощью 5-осевого ЧПУ-станка вырезал из блоков жаропрочного полимера негативные формы-матрицы для каждой панели. Затем, в эти формы я вручную, слой за слоем, выложил ткань «Протей», пропитал ее полимерным клеем и отправил под термопресс. Через несколько минут у меня на руках были идеально сформированные, твердые, но потенциально гибкие бронепанели.

Тем же методом я создал более мелкие пластины для суставов. Затем, нарезав основу из баллистического нейлона, мы вместе с Питером с помощью высокопрочных эластичных строп нашили на нее эти пластины с небольшим перекрытием. Подвижные, но защищенные шарниры были готовы.

Начался этап сборки. Взяв комбинезон-основу, я снова с помощью термопресса и клея закрепил на нем основные бронепластины. Края дополнительно прошил армированной нитью для максимальной надежности. Готовые шарнирные модули Питер аккуратно вшил в соответствующие места на комбинезоне.

Следом пошла интеграция креплений. В левый бок пояса был имплантирован мощный электромагнитный замок. Полимерные стропы я закрепил на костюме методом ультразвуковой сварки, сплавив их с основой на молекулярном уровне.