Текст книги "MARVEL: Небесный Кузнец (СИ)"

Автор книги: Expero

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 65 страниц)

– М-м-м… – Питер задумался, постукивая пальцем по столу. – Да. Лиофилизация активного вещества и прессовка с нейтральным наполнителем. Возможно. Процесс синтеза усложнится, займет больше времени.

– Плевать. Делаем таблетки, – отрезал я. Жидкость в ампуле – это лекарство. А таблетка… таблетка – это потенциал, это символ в духе NZT-48 (да Области Тьмы существуют в этом мире).

И пока Питер, вооружившись своей гениальностью, принялся за расчеты молекулы Симулякра, я решил, что у меня есть небольшое окно.

– Кстати, когда дойдет до тестов, не нужно будет искать мышей, – небрежно бросил я.

– В смысле? – не отрываясь от расчетов, спросил Питер. – Пропускать стадию животных испытаний опасно, Джон.

– Не для меня. Мой «метаболизм» нейтрализует любые негативные побочные эффекты от подобных вещей. Так что я буду идеальным подопытным. Быстро и эффективно.

Я видел, как Питер замер на секунду, но спорить не стал, лишь кивнув. Он уже понял, что я не так прост, и принял это как данность. А я тем временем мысленно открыл Систему. Пора было позаботиться о дяде Бене.

Рецепты Арканума. Дисциплина «Терапевтика». Я сразу проигнорировал нечто под названием «Чудо-Лекарство», понимая, что для создания настоящей панацеи мне, скорее всего, понадобится сердце звезды и слеза грифона. К счастью, и без него вариантов было достаточно, и теперь у каждого имелось краткое, почти поэтическое описание.

«Дыхание Разума: Для тех, чьи воспоминания угасли или чей дух скован немощью. Восстанавливает утраченные тропы мысли и заживляет раны, невидимые глазу.»

Хм. Альцгеймер? Нервные повреждения? А «раны, невидимые глазу» – это о психосоматике? Слишком туманно. Не факт, что это поможет от почечной недостаточности. Дальше.

Пролистав список несколько раз, я остановился на четырех финалистах, каждый из которых обещал чудо своего рода.

«Эссенция Первозданной Сути: Возвращает к истокам, исправляя ошибки, заложенные при рождении. Переписывает искаженный чертеж души и тела, возвращая его к первозданной гармонии.»

«Слеза Божественного Стража: Находит порчу, что гнездится в самой сути плоти. Отделяет здоровое от больного, даруя чистоту через безжалостное искоренение.»

«Живая Кровь: Субстанция, что учит плоть забывать о ранах. Затягивает даже самые глубокие порезы и ожоги, даруя жизненную силу взамен утраченной.»

«Эликсир Пепла и Зари: Обращает вспять течение времени внутри сосуда. То, что увяло, возродится вновь, а то, что отказало, познает свою зарю.»

Я мысленно вернулся еще раз к списку из четырех рецептов, что горели в моем сознании. Четыре пути, четыре чуда. Выбор нужно было делать сейчас.

«Эссенция Первозданной Сути». Возвращает к истокам, переписывает ДНК. Звучало как игра в бога, и я, при всем моем цинизме, пока не был готов пересекать эту черту. Слишком много неизвестных, слишком велик риск превратить пациента в лужу аморфной протоплазмы, даже притом, что это вроде как должен быть одобренный и адаптированный системой рецепт. Отметается. «Живая Кровь». Идеально для поля боя. Затянуть рану, восстановить силы. Я бы отдал многое за пару доз для себя или для Блейда. Но для дяди Бена, чья болезнь была не раной, а медленным увяданием, это было бесполезно. Отметается.

Оставалось два финалиста. «Слеза Божественного Стража» – высокоточное оружие против «порчи», в теории идеальное средство от рака. И «Эликсир Пепла и Зари» – тотальное обновление, обещающее возродить то, что «увяло» и «отказало». После недолгих раздумий я понял, что выбор очевиден. «Слеза» была скальпелем. «Эликсир» – полной реконструкцией. Зачем лечить одну болезнь, если можно обновить всю систему?

– Была не была. «Эликсир Пепла и Зари». Разблокировать.

Минус 200 ОР списались с баланса. В этот раз информация вошла в мозг не огненным потоком, а тонкой, ледяной иглой боли. Секундный спазм, и вот оно. Знание. Невероятное, прекрасное в своей жестокой элегантности знание. Фух. Я сделал абсолютно правильный выбор.

Это было не лекарство. Это была биологическая программа «полной перезагрузки». Однофазный, саморегулирующийся эликсир, который в течение суток проводил полную ревизию и реставрацию организма. В моем мозгу развернулась вся его суть:

1. Таргетный апоптоз (Очищение): Эликсир, попав в тело, ищет и помечает все «неправильные» клетки – раковые, мутировавшие, инфицированные, старые. Затем он запускает в них программу чистого, контролируемого самоуничтожения. Ни воспаления, ни вреда для здоровых соседей. Идеальная чистка.

2. Стимулированная регенерация (Возрождение): Одновременно с этим, эликсир активирует спящие стволовые клетки, заставляя их с бешеной скоростью заменять уничтоженный «мусор» на новые, идеальные копии.

Весь процесс для пациента занимал ровно сутки. Первые часы – легкое тепло и покалывание. А затем начиналось то, что дало зелью его имя. Пепел: самая тяжелая фаза, длящаяся 10–12 часов. Интенсивная перестройка. Сильная слабость, лихорадка, ломота в теле, как при тяжелейшем гриппе. Это была цена. Цена тотального обновления, на которую любой здравомыслящий человек пошел бы без колебаний. Заря: финальные 5–6 часов. Лихорадка спадает. Организм завершает регенерацию. Слабость сменяется приливом сил и ощущением невероятной легкости и «чистоты». Старые шрамы бледнеют, хронические боли исчезают. Пациент просыпается буквально заново рожденным.

Я окинул взглядом лабораторию. Биореактор, соникатор, центрифуга, хроматограф, крио-камера… Да, все необходимое оборудование здесь было. Питер справится. Особенно учитывая, что рецепт, хоть и сложный, не требовал ничего запредельного. За исключением одного компонента, который Система обозначила как «метеоритное железо с высоким содержанием редкоземельных изотопов». Что ж, надеюсь, у Лукаса есть выход и на поставщиков космического мусора.

В голове мелькнула шальная мысль. Сколько какой-нибудь умирающий миллиардер готов был бы отвалить за такое зелье? Оно ведь не просто лечит. Оно дарит новую молодость. Конечности оно, увы, не отращивало, но откатить биологический возраст на десяток-другой лет – вполне. Блин, не о том думаю. Нужно посвятить Питера в детали. Возможно, он сможет улучшить процесс.

В этот момент тело Гвен, неподвижно лежавшее на лабораторном столе, дернулось. Раздался тихий, сдавленный стон. Я замер. Даже Питер, погруженный в свои научные изыскания, оторвался от оборудования и тут же оказался рядом с ней.

Глава 35

– Ч-что… происходит? – голос Гвен был севшим и надтреснутым. – Где я? Кто вы?

Она дернулась, пытаясь сесть, и тут же согнулась пополам от прострелившей бок боли, вырвав сдавленное шипение.

«Ясно, – мелькнула у меня мысль, пока я наблюдал за ее метаниями со стороны. – Инстинкты работают, память тоже. Решила разыграть карту небольшой амнезии, чтобы выиграть время и собрать информацию. Что ж, одобряю. Умный ход».

– Тише, тише, – мой голос прозвучал ровно, успокаивающе. Я сделал медленный шаг вперед, держа руки на виду. – Все в порядке. Ты в безопасности. Меня зовут Джон Томпсон. А это мой друг, Питер Паркер.

Я кивнул в сторону Пита, который стоял чуть поодаль, с тревогой вглядываясь в нее. Он нервно сжимал в руках маркер, выглядя скорее напуганным студентом, чем реальным спасителем супергероини.

– Он здесь лаборант, – добавил я. – Мы вытащили пулю и перевязали рану. Твоя маска на месте, мы ее не трогали.

Я намеренно сказал последнюю фразу, наблюдая за реакцией. И она последовала. Линии ее плеч, напряженные до предела, едва заметно опустились. Под маской, я был уверен, она выдохнула с облегчением. Контроль над ситуацией понемногу возвращался к ней.

– С-спасибо… – выдавила она, все еще тяжело дыша.

– Не стоит, – мягко улыбнулся я, но отступать после короткой благодарности не собирался. Время закручивать гайки. – А теперь, может, ты утолишь наше любопытство? Как ты сюда попала? Среди всех окон Нью-Йорка ты выбрала именно это. Должна быть веская причина.

Питер бросил на меня осуждающий взгляд. Мол, дай ей прийти в себя. Но я его проигнорировал. Тайна ее личности была лишь верхушкой айсберга. Мне нужно было понять всю картину.

– Чутье привело, – ответила она стандартной, заученной фразой. В ее голосе, однако, проскользнула нотка искренности, адресованная явно не мне. Взгляд через белые линзы маски был устремлен на Питера. – И оно не ошиблось. Спасибо вам… обоим.

«Она прилетела именно к нему, – понял я. – Значит, какой-то уровень доверия к нему уже существует, но незаданный вопрос…».

– Ну, технически, когда ты ввалилась сюда, разбив стекло и отключаясь на лету, здесь был только Питер, – я решил внести ясность, разрешая ее внутреннюю дилемму о доверии. – Я как раз возвращался из уборной. Так что за свое спасение благодари в первую очередь его.

Питер смущенно кашлянул.

– Но это поднимает другой вопрос, – продолжил я, чуть понизив голос. – Кто тебя так отделал? Твое чутье ведь должно спасать от таких банальных вещей, как пули, не так ли?

– Не ваше дело! – огрызнулась она, и в ее голосе зазвенела сталь.

Я ее даже понимал. В ее глазах мы – двое гражданских, случайно втянутых в ее войну. Войну, в которой она сегодня потерпела сокрушительное поражение, перед этим потеряв отца. Конечно, это не наше дело. Вот только нюанс в том, что когда по городу летают люди в трико и потом заваливаются в институтские лаборатории чтобы их вылечили, это становится делом каждого. Особенно моим.

– Возможно, – легко согласился я, делая еще один шаг и присаживаясь на край соседнего стола. – Но давай посмотрим на это с другой стороны. Считай это… погашением долга. Мы спасли тебе жизнь, сохранив при этом твой маленький секрет. Ты, в свою очередь, утоляешь наше научное, скажем так, любопытство. Согласись, не каждый день видишь, как сверхловкую городскую мстительницу подстреливают, словно утку на охоте.

Она молчала, тяжело дыша. Белые линзы маски, казалось, буравили меня насквозь. Я видел, как под тонкой тканью костюма сжался ее кулак. Она взвешивала варианты. Уйти сейчас, слабой и раненой, или довериться и хоть как-то рассчитаться. Наконец, она протяжно, устало вздохнула.

– Его звали Шокер.

И прежде чем она успела добавить что-то еще, я решил сыграть на опережение.

– Дай угадаю, – я задумчиво потер подбородок. – Нелепый стеганый костюм желто-коричневого цвета? Вибро-перчатки, от удара которых кости резонируют, будто камертон? И, возможно, легкий немецкий акцент?

Комната замерла. Тишину нарушало лишь гудение аппаратуры.

– О-откуда?..

Гурман Шульц. Один из главных силовиков Кингпина. Цепочка в голове выстроилась мгновенно: смерть капитана Стейси, обезумевшая от горя дочь, идущая вразнос, и Фиск, спускающий с поводка элитного пса, чтобы приструнить зарвавшуюся героиню. Привыкшая к уличной шпане, она оказалась совершенно не готова к профессионалу. Теперь главный вопрос: не зря ли я только что вскрыл свои карты? Нет. Мне нужен рычаг. Мне нужны потенциально выстроенные с ней связи.

– Повезло же тебе нарваться на наемника Кингпина… – задумчиво пробормотал я, отслеживая её реакцию.

– Так этот ублюдок и правда работает на Кингпина! – с яростью выдохнула она. Ненависть в ее голосе была почти осязаемой. Она с силой ударила кулаком по лабораторному столу рядом с собой и тут же скривилась от боли, схватившись за раненый бок. – Но откуда ты знаешь и это?!

– Да, Джон, откуда? – теперь и Питер смотрел на меня. Его обычное дружелюбие сменилось подозрительным прищуром.

Я поднялся, прошелся по лаборатории.

– Ну, давайте порассуждаем логически, – я начал говорить максимально обобщенно, помня, что ее чутье в теории может уловить ложь. – У кого в этом городе хватит денег, влияния и, главное, наглости, чтобы нанять мета-человека для устранения другого мета? Кроме того… – я на мгновение замолчал, подбирая слова, и посмотрел сначала на нее, а потом на Питера. – Рано или поздно из тени приходится выходить всем. И чтобы выжить, жизненно необходимо знать ключевых игроков на этой доске. Прости, героиня, но большего я сказать не могу. Мы не настолько близки.

Я перевел взгляд на Питера.

– А ты, Пит, я надеюсь, понял, о чем я.

Питер неуверенно, но все же кивнул. Он всегда был догадливым и тут же уловил, что вся наша работу последних дней… Она явно была неспроста.

– А теперь давай вернемся к нашему общему знакомому в желто-коричневом трико, – я снова посмотрел на нее. Давление сработало. Она была загнана в угол моим знанием. – Что ты можешь рассказать о нем? Какие у него способности, помимо очевидных? Почему он использовал обычный пистолет, а не свои перчатки? И как ты вообще умудрилась столкнуться с одним из элитных наемников Кингпина?

Она помолчала, собираясь с мыслями. Дыхание все еще было прерывистым, но в голосе, когда она заговорила, появилась жесткая, злая концентрация.

– Он сильный. Очень. Не просто качок, а что-то за гранью. И быстрый, – она сделала паузу, словно заново переживая бой. – Но дело не в этом. Его перчатки… это не просто оружие. Он создает ударные волны. Концентрированные, как молот, или расходящиеся кругами, которые сбивают с ног все в радиусе нескольких метров. Он может использовать их, чтобы подбросить себя в воздух, как на батуте. Но самое худшее…

Она дотронулась до виска сквозь маску.

– Этот гул… вибрации… они сводят с ума мое чутье. Оно не замолкает, а кричит. Отовсюду. Тысяча сигналов опасности одновременно, и я не могу понять, где реальная угроза. Он просто оглушил мой главный козырь. А потом один из его прихвостней… просто выстрелил в меня и попал. Я его даже не почувствовала.

Пока она говорила, в моей голове рисовалась картина. Эта версия Шокера на голову выше карикатурного комиксного грабителя банков. Это солдат, оснащенный по последнему слову техники, предназначенный для охоты на таких, как она. А такие солдаты служат генералам. А генерал в этом городе мог быть только один и Гвен не повезло на него нарваться…

Уилсон Фиск.

Имя пронеслось в сознании, как тень левиафана. Основатель и владелец «Фиск Капитал», хедж-фонда с капитализацией в 58 миллиардов долларов. Спикер городского совета, метящий в кресло мэра, а может, и выше. Филантроп на публике, хищник в тени. Это не просто криминальный босс. Это целая экосистема. Гребаный мегалодон, вокруг которого кружат свои акулы-прилипалы. И Шокер, судя по всему, был одной из самых зубастых. Но далеко не единственной. Бросить Гвен сейчас на Фиска – все равно что толкнуть котенка в вольер с тиграми. Она даже не поймет, что ее сожрало. Нет. Имя Уилсона Фиска – табу. Для нее. Для всех.

– М-да… – протянул я, искренне впечатленный. – Тебе попался серьезный противник. Неудивительно, что ты…

– Я не проиграла! – яростно перебила она, сверкнув белыми линзами маски. – Я просто… недооценила его. Этого больше не повторится.

В лаборатории повисла тяжелая тишина. Питер обеспокоенно переводил взгляд с меня на нее. Гвен пыталась унять дрожь ярости и боли. А я… я решал уравнение.

Вербовать или не вербовать?

С одной стороны, такой союзник – это джекпот. Сила, скорость, уникальные способности. Но с другой… она – актив нестабильный. Свежая рана от потери отца делала ее предсказуемой в своей непредсказуемости. Она ведома местью, а это – плохой советчик. Питер – это скальпель. Гений, способный решить нерешаемое, уникальный и точный инструмент. Гвен же сейчас – это кувалда. Мощная, разрушительная, но способная в любой момент вырваться из рук и разнести все вокруг, включая нас.

Сказать ей прямо: «Присоединяйся к нам» – значит спугнуть ее и выставить себя идиотом. Слишком быстро, слишком подозрительно, слишком не вовремя. Нет. Нужна мягкая вербовка. Медленная, пошаговая. Стать для нее полезным ресурсом. Оружейником. Информатором. Показать, что мы с Питером можем дать ей то, чего у нее нет – поддержку и информацию. А когда зависимость от ресурса сформируется, разговор пойдет совсем по-другому.

– Герман Шульц, – мой голос разорвал тишину.

Она вздрогнула, ее голова резко дернулась в мою сторону.

– Что?

– Человека, которого ты ищешь. Скорее всего, его зовут Герман Шульц. Немецкий акцент, познания в инженерии, криминальное прошлое… все в теории должно сходиться.

– Шокер?.. – она мгновенно уловила суть.

Я кивнул.

– Послушай меня внимательно, – я подался вперед, стараясь, чтобы мой голос звучал максимально убедительно. – Если эта информация подтвердится, ты найдешь его. Уверен, у тебя есть свои каналы. Но я тебя прошу, умоляю – не лезь дальше. Та тварь, что держит его на поводке, проглотит тебя и не подавится. Сначала – свяжись со мной. Обещай.

Она смотрела на меня долгим, изучающим взглядом. В нем смешались благодарность, удивление и неисчезающее подозрение.

– Я… я поняла. Спасибо! – наконец кивнула она и начала аккуратно сползать со стола. – Эту информацию… ты тоже узнал, изучая «ключевых игроков»?

Взгляд из-под маски пытался просверлить во мне дыру, вытащить наружу все секреты.

– Мы в твои тайны не лезем, – мой тон стал холодным и твердым. – Мы не спрашиваем, кто ты под этой маской. Так что будь добра, прояви ответную тактичность.

Я выдержал паузу и добавил, чуть смягчившись:

– Или будь готова к ответным услугам. Потому что сегодня я и так сделал для тебя гораздо больше, чем был должен.

– Да, прости… и… спасибо. За все, – в ее голосе не осталось и следа агрессии. Только усталость и искренняя благодарность. – Как… как с тобой связаться?

Я продиктовал ей номер телефона. Она кивнула, запоминая. Не говоря больше ни слова, Гвен подошла к другому окну, легко открыла его и, бросив на нас последний взгляд, тенью скользнула в ночную темень Нью-Йорка.

Некоторое время мы с Питером молчали. Я смотрел в пустое окно, а он – на меня. Я чувствовал его взгляд спиной. Тяжелый, полный вопросов.

Ну вот. Сейчас начнется…

– Джон, – его голос был тихим, но в нем чувствовалась сталь, которой я раньше не замечал. – Откуда ты все это знаешь? И не надо мне снова про «ключевых игроков». Ты назвал его имя. Ты описал его снаряжение так, будто сам с ним дрался. Что происходит?

Я медленно обернулся, встречая его прямой, требующий ответов взгляд.

– Я же объяснял, Пит. Знать всё о фигурах на шахматной доске Нью-Йорка – это единственно верная стратегия выживания. Не реагировать на угрозы, а предугадывать их. Ты думаешь, для чего мы создавали «Протей»? Чтобы в Хэллоуин в нем щеголять?

– Ты… ты хочешь быть героем? Как она? – в его голосе прозвучало непонимание, смешанное с тревогой.

Я не сдержал короткого, сухого смешка.

– Героем? Нет. Я просто хочу быть живым. И хочу, чтобы ты был жив. Пойми, я не пройду мимо подворотни, где трое отморозков зажали бедолагу, если у меня будут силы и возможность вмешаться. Но превращать это в цель всей жизни? Посвятить себя тушению локальных пожаров, когда мир охвачен пламенем? Это… неэффективно. У нас с тобой есть возможность помочь человечеству в глобальном, фундаментальном масштабе.

– Что ты имеешь в виду?

– А разве не очевидно? – я развел руками, обводя взглядом нашу лабораторию – наше святилище. – С интеллектом, который мы можем себе дать, любая проблема нам по плечу! Зачем спасать одного человека из горящего здания, если можно изобрести материал, который не горит в принципе? Зачем гоняться за уличными барыгами, если можно создать лекарство от рака и спасти миллионы? Кстати, об этом… Что там с нашим NZT-48? Первая партия готова?

Питер на мгновение замер, сбитый с толку резкой сменой темы. Затем, словно на автопилоте, кивнул.

– Да…

Он подошел к синтезатору, открыл калибровочную камеру и извлек оттуда небольшую титановую пластину с идеально ровными рядами крошечных, невзрачных белых таблеток. Он осторожно вынул несколько штук и протянул их мне на ладони.

– Расчеты показывают, что формула стабильна. Никаких побочных эффектов, в теории… Но, Джон… Ты уверен? Мы не до конца понимаем долгосрочные последствия…

– Абсолютно, – ответил я без малейшего колебания, беря одну таблетку и, не раздумывая, закидывая ее в рот, запивая остатками остывшего кофе.

– Как знаешь… – пробормотал Питер, и в его голосе слышалась смесь восхищения и страха. – Но насчет решения глобальных проблем… Ты же сам говорил, что это привлечет нежелательное внимание. Изобрети ты лекарство от рака, и вся «Большая Фарма» объявит на тебя охоту. Создай новый источник энергии – и нефтяные магнаты, а то и целые страны, захотят тебя устранить. Ты хочешь, чтобы за нами охотились не только бандиты, но и ЦРУ?

– Это проблемы нас из будущего, – спокойно ответил я, уже чувствуя, как внутри разгорается знакомый огонь. – А мы будем действовать умнее. Аккуратно. Постепенно.

Таблетка начала действовать. Мир вокруг словно обрел разрешение 4K. Я видел каждую пылинку, танцующую в луче света, слышал жужжание дросселя в старом мониторе, ощущал, как меняется давление в комнате от наших движений. Мысли не просто неслись – они выстраивались в идеальные, многомерные структуры. Эффект был схож со снадобьем, но процентов на десять слабее. А главное – никаких рисков. Никаких откатов. Благодаря мастеру-гурману, мой организм воспринимал стимулятор как родной. Это… идеально. Особенно с учетом того, что теперь нет зависимости от Орхидей!

Я подошел к большой маркерной доске, занимавшей почти всю стену. Взял черный маркер.

– Итак…

Моя рука полетела.

«ПРОТЕЙ» ВЕРСИЯ II – ЗАДАЧИ:

1. ЭНЕРГООБЕСПЕЧЕНИЕ ДЛЯ ЭЛЕКТРОНИКИ: Текущие источники энергии никуда не годятся. Нужен миниатюрный, самодостаточный реактор.

2. МАСКИРОВКА: Аудио-визуальный камуфляж. Скрытие тепловой и электронной сигнатуры. (Технология активных метаматериалов? Иллюзорные проекторы?).

3. ЗАЩИТА (МЕНТАЛЬНАЯ): Псайкеры – реальная угроза. Нужен «экран» для разума. (Электромагнитное поле? Пси-блокаторы на основе… чего?).

4. ЗАЩИТА (ФИЗИЧЕСКАЯ): Костюм не делает оператора сильнее. Нужно усиление. (Мини-сервоприводы? Нейроинтерфейс, снимающий мышечные ограничители? Инъекторы,).

5. ФАРМ ОР: Это я отметил лишь в уме.

Список рос. Я исписывал доску формулами, схемами, набросками. Я видел пути решения для каждой проблемы, видел, как одна технология цепляется за другую, создавая каскад возможностей. Часть из этого я мог создать сам, используя «Технологическую Модернизацию». Но самые сложные, прорывные вещи… тут был нужен Питер. Его гений под NZT, помноженный на мой.

Жаль, что ближайшие две недели он днем будет занят в этой лаборатории. С другой стороны, это развязывает мне руки для более… приземленных дел. Нужно фармить ОР. Много. Возможно, из системы выпадет что-то, что решит проблему физической слабости. Создать «Экстремис» в гаражных условиях, даже с Питером, пока нереально. Нужен полноценный НИИ.

Я поставил восклицательный знак после последнего пункта, отбросил маркер и повернулся к ошарашенному Питеру. В моих глазах, я знал, сейчас горел холодный огонь чистого интеллекта.

– Ну, за работу!

*****

Воздух в дешевой комнате отеля-однодневки был спертым и тяжелым, пахнущий въевшимся табачным дымом, хлоркой и дешевой безысходностью. За окном неоновая вывеска мотеля навязчиво моргала красным, заливая убогое убранство комнаты тревожными, пульсирующими всполохами.

На краю промятой кровати сидел полноватый мужчина лет тридцати пяти. Его аккуратная стрижка под «горшок» и практичный зеленый комбинезон смотрелись здесь чужеродно, как орхидея на свалке. На лице – дорогие солнцезащитные очки, скрывающие глаза, но не способные спрятать напряженную складку у рта.

Любой случайный наблюдатель счел бы его просто эксцентричным постояльцем. Ровно до тех пор, пока взгляд не упал бы ему на спину.

Оттуда, извиваясь в такт его тяжелому дыханию, исходили четыре металлических щупальца. Гибкие, мощные, с хищными трехпалыми клешнями на концах, они жили своей жизнью. Одно лениво постукивало по грязному ковру, словно отбивая нетерпеливый ритм. Другое, самое верхнее, плавно изогнулось и поправило сползшие на нос очки с деликатностью, недоступной человеческим пальцам. Они внушали первобытный трепет.

Доктор Отто Октавиус, гений, чье имя еще недавно произносили с придыханием в научных кругах, в этот проклятый вечер 22 сентября умер. На его месте остался… просто Осьминог.

После взрыва гамма-реактора, слепящей зеленой вспышки и разрухи в лаборатории он позорно сбежал. Бросил все. Инвесторов. Малочисленных коллег, которые, несмотря на его сложный характер, уважали его ум. Он сбежал от руин своего проекта, от своего прошлого, от… самого себя. От панического страха провала, от нежелания признавать ошибки, от своего раздутого, но такого хрупкого эго, которое треснуло вместе с защитным стеклом реактора.

Первые часы он просто брел по городу под широким пальто, скрывавшим его новый облик. А затем, в одной из грязных подворотен, пришло осознание. Озарение, подобное удару молнии.

Он свободен.

Да, у него больше не было ни лаборатории, ни репутации, ни денег. Но одновременно с этим у него было всё. У него были они. Его манипуляторы. Его величайшее творение, ставшее его плотью, продолжением его нервной системы. С их помощью он мог взять все, что пожелает. Но чего он желал? Изменить мир к лучшему? Слишком мелко, слишком… банально. Нет. Он хотел творить. Создавать. Без ограничений, без этических комитетов, без жалкой, мешающей морали.

Ему нужна была новая песочница. Новая лаборатория.

День скитаний, подслушанных разговоров и нескольких очень коротких, но крайне убедительных допросов в темных переулках привел его к одному имени, которое произносили со страхом и трепетом. Кингпин. Теневой король Нью-Йорка.

И вот теперь Отто сидел перед стареньким ноутбуком, глядя на черный экран видеозвонка. Лица собеседника не было видно. Лишь глубокий, обработанный модулятором голос, казалось, исходил из самых динамиков, заполняя собой всю комнату.

– И что же ты можешь мне предложить, «Доктор»? – голос сочился властным спокойствием. – Почему я должен выделить тебе лабораторию, ресурсы и людей?

Да, он готов был пойти на сделку с дьяволом. Все ради чистого, неограниченного научного поиска.

– Потому что я – будущее, – голос Отто был тверд, лишен сомнений. – Я могу дать вам то, что ваши штатные псевдо-гении не смогут создать и за сто лет. Я могу многократно усилить вашу власть.

Он чуть откинулся назад, позволяя камере ноутбука захватить его целиком. Щупальца за его спиной пришли в движение, грациозно и угрожающе расправляясь, словно капюшон кобры.

– Вы видите лишь прототип, – продолжил Отто, а одно из щупалец подняло с пола монетку и начало перебрасывать ее между клешнями с невероятной скоростью. – Но я могу сделать больше. Ваши уличные солдаты – пушечное мясо. Я дам им легкие боевые экзоскелеты, которые позволят одному человеку пробить кирпичную стену. Ваши каналы связи уязвимы. Я создам для вас квантово-запутанную сеть – мгновенную, абсолютно защищенную и неотслеживаемую. Ваши взломщики ковыряют сейфы дрелями? Как мило. Я дам им устройства, генерирующие гармонический резонанс, который превратит любую сталь в труху, а электронику – в бесполезный хлам.

Щупальце сжало монетку, превратив ее в бесформенный комок металла.

– А теперь представьте отряд боевых дронов, созданных по моему образу и подобию. Бесшумных, смертоносных, управляемых одним оператором. Лояльных. Эффективных. Это лишь одно из множества творений, что я могу для вас создать. В обмен на сущую малость – место для работы.

Отто был уверен в себе. Такой актив, такой гений – Кингпин не мог отказаться. И он не прогадал. В динамиках на несколько секунд повисла тишина, а затем голос произнес:

– Звучит… интересно. Адрес пришлют. Жду.

Звонок оборвался.

Отто Октавиус закрыл ноутбук. Некоторое время он сидел неподвижно, глядя в темноту. Затем его губы тронула медленная, победная улыбка. Он сжал кулак. Щупальца за его спиной напряглись в унисон, скребя по полу.

Старый мир отверг его. Что ж. Он построит новый на его костях. И его гений, наконец, воспарит над этим ничтожным городом.

*****

Мягкий щелчок закрывающейся крышки ноутбука был единственным звуком, нарушившим гнетущую тишину пентхауса.

Поднявшись со своего массивного, похожего на трон кресла, Уилсон Фиск двинулся к панорамному окну. Его движения были плавными и выверенными – неторопливая, хищная грация огромного зверя, уверенного в своей силе. В стекле отразилась его колоссальная фигура, облаченная в безупречный, сшитый на заказ костюм, – темный монолит на фоне россыпи городских огней.

Внизу, у его ног, лежал Нью-Йорк. Не город – его королевство. Ковер из пойманных звезд и темных артерий улиц. Глядя на это живое, дышащее создание, Фиск не мог сдержать тени улыбки. Кто бы мог подумать. Забитый сирота-беспризорник, которого сверстники дразнили жиртрестом, теперь взирал на мир с высоты, недоступной даже для их самых смелых мечтаний.

Ему нравились эти моменты. Моменты абсолютного контроля и тишины, когда можно было мысленно вернуться в грязь и унижение прошлого. Не из мазохизма, нет. Каждое воспоминание, каждый шрам был кирпичом в фундаменте его империи. То, что не убило его, стало его оружием. Он был благодарен своему прошлому за то, кем он стал, и потому с яростной, собственнической любовью ценил настоящее.

И он не терпел никого, кто смел посягать на его собственность.

Дискретный звонок рабочего телефона разрезал тишину, вырывая его из философских размышлений. На дисплее высветилось имя одного из его немногочисленных доверенных помощников – одного из тех, на кого он спускал рутину, оставляя себе лишь стратегию.

– Говори, Джеффри.

– Мистер Фиск, – голос в трубке был ровным, деловым, но Фиск уловил в нем нотки напряжения. – Возникла проблема с операцией по нейтрализации. Паучиха смогла уйти от Шокера. Мы потеряли ее.

Фиск слегка поморщился. Паучиха. Мелкая раздражающая помеха, выскочка в черно-белом трико, на которую он до сей поры не обращал внимания. Но недавно она перешла черту. Непонятная, внезапная прыть. Фиск презирал героев. Всех этих самодовольных ублюдков в масках, вечно сующих свой нос в дела, которые их не касаются. Он методично и безжалостно вытравливал их из своего города, и до сих пор у него не было осечек. Не будет и с этой самоубийцей.

– Ищите, – голос Фиска был тихим, но от этого только более весомым. – Она где-то ошибется. Установите ее личность. Мне нужно ее имя. Мне нужны имена ее родных, друзей, всех, кто ей дорог. А затем покажите ей и всему городу, что бывает с теми, кто встает у меня на пути. Я хочу, чтобы и ее пример вошел в учебники истории.

– Принял. Еще один вопрос. Фрэнк Касл. Он снова отказался от вашего предложения.

Здесь Фиск поморщился сильнее. Фрэнк Касл. Бывший морпех, лучший специалист по тактике и оружию, которого он когда-либо видел. Невероятно ценный актив. Фиск предложил ему пост главы своей службы безопасности. Щедрое жалованье, безграничные ресурсы, власть. Но этот упрямый дурак предпочел гнить в своем оружейном магазинчике в Квинсе, играя в праведника.