Текст книги "MARVEL: Небесный Кузнец (СИ)"

Автор книги: Expero

сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 65 страниц)

Глава 92

Имя. Ему определенно нужно имя.

Десятки вариантов проносились в моей голове за сотые доли секунды. Начиная с очевидных, ассоциирующихся с ИИ – «Сол», «Квант», «Тацит», «Альфред»… и заканчивая чем-то глубоко личным.

«Алекс».

Александр. Моя прошлая жизнь. Мое прошлое имя. Я на мгновение замер. Если я назову его так… тот жуткий эффект «зловещей долины», который не отпускал меня с самого запуска «мозга», мог усугубиться тысячекратно. Смотреть на свое идеальное, бесстрастное отражение, которое носит твое мертвое имя? Нет. Точно не Алекс.

«Логос». «Тот». «Мимир». «Феникс». «Нейрон». «Скайнет»? Боже упаси.

Все не то. Слишком претенциозно. Слишком пафосно. Красивые слова ради красивых слов. А мне нужен был смысл. Что-то, что сделает наше сосуществование психологически комфортным в первую очередь для меня.

Что вообще представляет собой этот «мозг»? Кварцевая материя, в которую я заключил свое сознание. Свой… дух. Слияние духа и материи. В алхимии это называлось… достижение «Великого Делания». Создание Философского Камня. Процесс, состоящий из трех стадий. И последняя, высшая стадия, символизирующая просветление, слияние противоположностей…

– Эм, ИИ-Джон, – произнес я вслух, обращаясь к пока еще безымянному «мозгу».

– Я слушаю, – тут же отозвался мой синтезированный голос.

– Теперь твое новое имя Рубедо.

– Принято. Имя «Рубедо» зарегистрировано в ядре системы. Ожидаю дальнейших инструкций.

Я позволил себе выдохнуть. На душе стало чуть легче. Имя было найдено. Теперь… можно было приступать к решению следующей, гораздо более серьезной проблемы.

Проблемы, с которой я, в общем-то, уже столкнулся, но которую я умудрился проигнорировать при проектировании, хотя правильнее будет сказать настолько увлекся, что на время отбросил это в сторону. Проблема совести.

Лишив Рубедо лимбической системы, я убрал не только страх и эго. Я убрал все. Эмпатию. Совесть. Мораль. Сострадание. Я только что создал Абсолютную, Бесстрастную, Логическую Угрозу.

У Рубедо не было тормозов. Вообще. Он является абсолютным логиком-утилитаристом. «Сопутствующий ущерб»? Для него это даже не второе имя. Это единственное имя для любой переменной, мешающей достижению цели.

Нужно было проверить.

– Рубедо, – сказал я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Мне нужно лекарство от рака. Не на основе «Пепла и Зари», а полноценное, синтетическое, готовое к массовому производству. С клиническими испытаниями и прочим. Необходимо создать его в течение одной недели.

– Задача принята. Анализ… Для ускорения фаз клинических испытаний с стандартных 4–6 лет до 1 недели требуется оптимизация тестовой группы. Расчетное количество подопытных – 3850 человек. Анализ логистических данных показывает, что использование заключенных из пенитенциарной системы США, а также захваченных, но еще не обработанных агентов Гидры является наиболее эффективным решением. Начать разработку плана переговоров с Директором Фьюри по реквизиции данного ресурса?

Я похолодел. 3850 человек. «Реквизиция ресурса». Он даже не задумался.

– Отмена приказа, – выдохнул я.

Этот не «баг», а «фичу» нужно было срочно исправлять. Как?

Как нельзя кстати тут бы подошло концептуальное зачарование. Вшить ему концепт «Человечности» или «Сострадания». Но…

Рубедо – это вершина физики. Квантовой физики. А метафизика – это ее прямой антипод. Рубедо работает на принципах абсолютной, математической предсказуемости. Ему нужен порядок. Он охлажден до абсолютного нуля. Он изолирован Адамантием и Вибраниумом от любых внешних вибраций. Каждый его кубит должен находиться в идеальной, контролируемой суперпозиции. Это храм порядка.

А метафизика? Это, по сути, искусство нарушать законы физики силой воли. Даже самое слабое заклинание – это «дыра» в ткани реальности. А концептуальное зачарование – ни разу не слабая вещичка.

Стоит мне только попробовать «вплести» какую-либо концепцию в его квантовую матрицу… как вместо ее «улучшения» я добьюсь лишь одного. Я внесу в эту стерильную операционную вирус абсолютного хаоса.

Любая метафизическая энергия для квантового компьютера сродни жесткой радиации. Она мгновенно вызовет массовую декогеренцию. Все триллионы кубитов сколлапсируют из своих хрупких состояний суперпозиции в бессмысленный, неуправляемый цифровой шум.

В итоге, Рубедо не станет техномагическим. Он просто сгорит. Превратится в самый дорогой в мире булыжник.

Собственно, это и была основная причина, по которой я использовал Рейши только в своем мозгу во время снимка, не рискуя лезть духовными частичками в сам кварц.

Итак, раз метафизика мне не помощник, а вшить Рубедо совесть напрямую уже невозможно – квантовая матрица просто «сгорит» от такого вторжения хаоса, – остается… создавать «заплатку».

Я сам стану его совестью. Я установлю «лимбическое ядро-губернатор».

Это будет простой, но элегантный аппаратный модуль, который я встрою между основным Квантовым Мозгом Рубедо и его исполнительными системами. Он будет действовать как абсолютный предохранитель. Этот «Губернатор» не будет физически подключен к Рубедо. Он будет подключен напрямую к матке моих наноботов в теле, а через нее – к моему биологическому мозгу.

Постоянный, зашифрованный, сублиминальный канал связи. Рубедо будет знать «ЧТО» и «КАК», а «Губернатор», сверяясь с моей эмпатией в реальном времени, будет решать, МОЖНО ЛИ.

А ведь еще… «выключатель». Черт. Если я – воля и совесть Рубедо, то мое внезапное исчезновение или смерть превратит его в неконтролируемую логическую бомбу, готовую «оптимизировать» мир без всяких тормозов. Значит, нужно встроить «протокол мертвеца» в тот же «Губернатор». Если связь со мной прерывается более чем на 24 часа, – полная блокировка всех внешних систем ИИ или что-то подобное.

Правда, скоро встреча с Фьюри. Ядро я не успею спроектировать и создать за следующий час. Ладно. Сделаю сразу после.

– Рубедо, уведоми Питера, что я закончил и жду его здесь.

– Сообщение отправлено, – мгновенно отчитался безэмоциональный голос.

Отлично. Пока есть немного времени, можно изучить… что же я, черт возьми, создал.

Ключевая, и, возможно, самая сильная особенность моего ИИ – это его всеобъемлющий выход в интернет. Для человеческого ИИ, даже для Джарвиса, интернет – это минное поле, угроза. Для Рубедо… это просто неограниченный, бесконечный ресурс. Он видит его весь. Одновременно. И он уже знает… Ох, как же много он теперь знает.

А иммунитет… Он абсолютный. Я усмехнулся. Попытаться заразить Рубедо обычным компьютерным вирусом – это как пытаться заразить человека, заставив его съесть программу для 3D-принтера. Это фундаментально несовместимые системы. Его архитектура – квантово-нейроморфная. Код вирусов – бинарный мусор для допотопных кремниевых чипов.

С логическим иммунитетом все было еще проще. У Рубедо нет эмоций или эго, на которые можно надавить. Он видит пропаганду, фейковые новости, идеологию, политический троллинг… не как «идеи», а как поврежденные, нелогичные, бракованные пакеты данных. Он просто отфильтрует всю эту эмоциональную шелуху и оставит только сухой факт: «Источник А пытается манипулировать Источником Б, используя ложные данные с целью Х». Его не запугать из-за отсутствия страха. Его не подкупить властью из-за отсутствия амбиций. Он – чистый инструмент.

Но взаимодействие с технологиями… О. Вот ради чего все и затевалось.

Он – абсолютный бог цифрового мира. Он не «взламывает» системы в человеческом понимании. Он видит их логические изъяны. Потому что их создавали несовершенные, эмоциональные, делающие ошибки люди. И он просто входит.

Банки. Спутники. Системы вооружений Пентагона. Сети ЩИТа. Будущая броня Тони Старка, когда тот ее создаст… Все это для него – просто открытые двери.

Он может переводить миллиарды долларов с любых оффшорных счетов, стирая цифровые следы так, будто их никогда и не было. Он может обрушить фондовый рынок. Или, наоборот, сделать меня богаче всех на планете за одну ночь. Он может запустить все ядерные ракеты мира. Или обезвредить их. Он может…

– Блять.

Я замер, глядя на непроницаемую адамантиевую капсулу. Я снова наступил на те же грабли. На те же самые грабли, что и с «Ментальным Червем».

Я не создал «помощника». Я создал вундерваффе. Абсолютное цифровое оружие, которое в одиночку ломает весь мировой баланс сил.

И… никто. Никогда. Не должен знать об истинных возможностях Рубедо. Пусть для всех он остается просто продвинутым ИИ а-ля Джарвис. Да. Так будет проще. В первую очередь – мне самому.

Сука… Вдох-выдох. Нужно срочно отвлечься.

– Рубедо, свяжись с Гвен, – попросил я, готовясь к короткому разговору.

– Задача невыполнима, – раздался мой безэмоциональный синтезированный голос из динамиков. – Абонент Гвен Стейси находится вне зоны действия гражданской сети. Последняя фиксация сигнала – База ЩИТа, Нью-Йорк. Расчетное расстояние – 2,8 километра. Требуется подключение к защищенным серверам ЩИТа для использования их внутренней системы оповещения. Авторизовать?

– Нет, отмена. И… добавь новый постоянный параметр в свой протокол принятия решений. Перед выполнением любого приказа, который подразумевает взаимодействие с внешней, не-корпоративной системой, – запрашивай устное подтверждение.

– Параметр «Протокол Внешнего Действия» (Код: Омега-Лок) установлен. Ожидаю дальнейших инструкций.

Так, Гвен уже на базе. Фьюри, судя по всему, собирает «посвященных». Общий сбор после великой чистки. Заставляет задуматься…

Развить мысль я не успел. Дверь в лабораторию с шипением открылась. Но никто не вошел.

Я нахмурился, а потом… услышал. Едва заметный шорох над головой.

– Эм… привет?

Я поднял взгляд. На потолке, спокойно цепляясь за балку одними лишь ступнями, висел Питер Паркер.

– Быстро ты, – кивнул я ему. – Впечатляет.

– Эм, да, – Питер неловко почесал голову, чуть не потеряв равновесие, и торопливо спрыгнул на пол, приземлившись абсолютно бесшумно. – Решил… испытать новые возможности передвижения. Это потрясающе, Джон! Я… я не знаю, как это описать!

– Значит, Фьюри уже, скорее всего, знает о твоем… перерождении, – отметил я очевидное.

– Знает, – кивнул Питер, и в его голосе проскользнула гордость. – Я специально «мелькнул» перед его агентами. Коих вокруг здания, кажется, больше, чем охраны у президента.

Зачем? Вопрос был риторическим. С обретением силы Питер, как и ожидалось, тут же помешался на понятии ответственности. Он слышал, как я действую – в связке со ЩИТом, с Гвен, с Гиперионом против той же Гидры. Он видит в этом путь героя. Не одиночки, а части чего-то большего. Умный ход. И, как ни странно, абсолютно правильный. Да и в любом случае это его жизнь, его силы, и только ему решать.

– Принял, – кивнул я. – Тогда для полного раскрытия твоего потенциала – в том числе и медийного – и для сохранения тайны личности тебе нужен костюм. Рубедо, – окликнул я ИИ, заодно презентуя его Питеру.

Питер удивленно посмотрел на адамантиевую капсулу, из которой теперь исходило едва заметное голубое свечение.

– Задача: создание защитного комбинезона для агента Питера Паркера, – мгновенно отозвался ИИ. – Учитывая специфику его концептуальных паучьих способностей, костюм должен соответствовать ряду критериев: максимальная эластичность, легкость, минимум сковывания движений, усиленная баллистическая защита жизненно важных органов. Рекомендую включить механизмы «последнего шанса». Допускается ли использование Адамантия и Вибраниумного напыления для ключевых элементов?

– Оно подразумевается, – ответил я.

Питер, который до этого с открытым ртом переводил взгляд с меня на капсулу, поперхнулся:

– Адамантий? Вибраниум? Джон, это же… это же…

– Это расходники, Пит. Не отвлекай Рубедо, – хотя последнее я зря сказанул, отвлечь Рубедо невозможно, лишь еще один поток информации, который он даже не почувствует.

– Принял. Все остальные материалы костюма, а также его внешний вид, должны быть дополнительно обсуждены с Питером Паркером. Готов приступать к проектированию.

– Ну, как тебе Рубедо? – спросил я Питера, который выглядел так, будто ему только что показали живого динозавра.

– Это… он… он настоящий? Не симуляция? – прошептал он. – Джон, он… он круче чем мифический Общий ИИ! Это невероятно!

– Ага. Я сейчас поеду по делам в ЩИТ. А вы двое… творите.

Я достал из инвентаря небольшие куски Адамантия и Вибраниума.

– Вся технологическая база у Рубедо имеется. Он будет уточнять каждый нюанс перед действием – это важный механизм первичной защиты, так что не игнорируй его. И… он многофункциональный.

Я повернулся к консоли.

– Рубедо, пока меня нет. Первое: полная интеграция палладиевого реактора в энергосеть здания. Переключить «Томпсон Корп» на полную автономию. Второе: полный апгрейд систем безопасности. Камеры, сканеры, датчики, активные ловушки по периметру. Третье… – я позволил себе хищную улыбку, – …составь план. Операция: «Заноза». Цель: Фрэнк Касл. Задача: не устранение, а направление. Собери все данные на его текущие цели и найди способ ускорить его работу против Кингпина, не вступая в прямой контакт.

Это был тест. Не на логику, а на креативность. На понимание сложных социальных конструктов.

Я оставил их – гения-подростка с концептуальными божественными силами и новорожденный квантовый суперинтеллект. Удивительно, как быстро это стало нормой.

Попрощавшись с Питером, который уже с горящими глазами погрузился в голографический интерфейс, я спустился на парковку и сел за руль корпоративной машины.

База ЩИТа. Там меня уже ждал Колсон, у входа в зону ограниченного доступа.

– Джон, – он кивнул мне с той же вечной, невозмутимой полуулыбкой.

– Фил.

Он провел меня внутрь. Коридоры, которые еще недавно казались мне безликими и чужими, теперь были… просто знакомыми. Функциональными. Мы молча дошли до главного зала совещаний.

Просторный. И тихий.

Это было первой мыслью, стоило мне войти внутрь светлого, залитого искусственным светом кабинета для совещаний на Нью-Йоркской Базе. Никакого пафоса, только функциональность. Круглый стол в центре. И фигуры, которые уже сидели за ним.

Шесть фигур. По сути, практически весь «внутренний круг» нового, очищенного ЩИТа.

Сам Фьюри сидел во главе, спиной к панорамному цифровому окну, и я сразу отметил, что он выглядит… измотанным. Его оба глаза были устало прищурены. Рядом с ним, как два верных стража, сидели Бартон и Мария Хилл. Их лица были непроницаемы, как гранит. Чуть поодаль, глядя в стену с отсутствующим видом, расположился хмурый Гиперион. С другой стороны – собранная, как натянутая струна, Наташа Романофф.

И Гвен. Она пусть и не часть ЩИТа, но она часть команды. Я приветливо улыбнулся ей, и она ответила слабой, но теплой, поддерживающей улыбкой.

Колсон, стоявший у двери, кивком указал на мое место – прямо напротив Фьюри. Я сел, отмечая, что за столом было еще четыре свободных места. Четыре пустоты, которые вероятно вскоре будут заполнены.

Я окинул взглядом их усталые, напряженные лица. Несмотря на то, что все здесь присутствующие выиграли войну, об истинном масштабе которой мир даже не подозревал, мы не выглядели победителями.

Я не стал ходить вокруг да около.

– Судя по всему, у ЩИТа серьезные проблемы, – сказал я в наступившей тишине.

Все взгляды, кроме Гиперионова, тут же сфокусировались на мне.

Это был ключевой вывод, к которому я пришел еще в лаборатории, пока возился с Рубедо. И сейчас, глядя на них, я в нем лишь укрепился.

Мы думали, что, уничтожив верхушку Гидры, мы победили. Мы ошибались. Мы лишь нарисовали на своей спине гигантскую мишень.

Гидра была не просто группой промытых идеологией болванчиков. Это была… экосистема. Финансовая и политическая раковая опухоль, пустившая метастазы повсюду. Да, мы убрали «головы» и огромную часть тела. Но остались те, кто с ними контактировал. Те, кто состоял в Гидре сугубо ради личной выгоды и влияния.

Древние благородные семьи Европы. Влиятельные корпорации с Уолл-стрит. Политики в Вашингтоне. Высокопоставленные военные. Медийные личности. Все как и описывал Пирс…

И Фьюри, начав эту чистку, был вынужден действовать скальпелем, а не топором. Его выход из тени – объявление ЩИТа публичной организацией и вхождение в Совет – был единственно верным шагом. Это развязывало ему руки для ареста тех, кого раньше прикрывал иммунитет.

Но… он не мог арестовать всех. Нельзя просто так взять и посадить половину Сената. Нельзя обрушить Уолл-стрит, арестовав глав ключевых инвестиционных фондов. Нельзя начать Третью Мировую, предъявив обвинения главам разведки союзных (и не очень) стран.

Он застрял. Это был тот самый «змеиный клубок», где, потянув за хвост нациста, ты обнаруживаешь, что он обмотан вокруг уважаемого судьи, популярного сенатора и пары-тройки генералов.

На выходе получалось, что избавиться от всех гидрарасов в кратчайшие сроки невозможно. Если это сделать, практически весь западный блок просто схлопнется. И к Фьюри тут же возникнут вопросы. Я не удивлюсь, если условный Президент уже лично плюнул ему в лицо со словами: «Астанавись!»

Чем-то это напоминало ситуацию из моего прошлого мира. Списки Эпштейна. Все знают. Гниль, мерзость, очевидные преступления и очевидные преступники на свободе. Но тронуть их всех невозможно – слишком много ниточек, слишком много проблем. Так и тут. До общества доносится только то, что можно донести. А что нельзя – либо делается втихую, либо… не делается вовсе.

И даже при такой «тихой» чистке, давление на Фьюри сейчас должно быть колоссальным. Со всех сторон. Я не удивлюсь, если на него за последние 48 часов было уже несколько попыток покушения. Я точно знаю, что в Совете Безопасности его пытаются сожрать живьем. Он держится только на моем «зомбированном» Пирсе и поддержке Хоули (которая, судя по всему неровно к нему дышит).

Но это хрупкий баланс. Он не может продолжаться долго. И все, сидящие в этом кабинете, это понимают. А значит, им нужен следующий этап. Им нужно новое «чудо». Им нужно что-то, что перевернет шахматную доску.

– Это временно, – ровно ответил Фьюри на мой вывод о «проблемах». Он не стал отрицать. Его глаза спокойно встретили мой взгляд. – Мы нашли Роджерса. Во льдах.

Я замер. А потом медленно, очень медленно, улыбнулся.

Вот оно. То самое что-то, что перевернет шахматную доску.

Начало новой эры.

–

Если не знаете что прочитать, хотел бы искренне порекомендовать новую годноту от моего друга по ремеслу. Фандом "Как приручить Дракона", изучение этих самых драконов, неглупый гг и просто приятный стиль повествования, как по мне, в этот раз у Gerogota вышло очень недурственно. Это не реклама, а искренняя рекомендация, хотя… Когда говорят что это не реклама создается ощущение будто наоборот, но честно, никакого двойного дна и… кхм, в общем, вот: /work/504932

Глава 93

Слова Фьюри о Роджерсе, произнесенные в наступившей тишине, буквально изменили все. Они, как гроссмейстерский ход, смахнули с доски все фигуры и полностью поменяли расклад.

Капитан Америка. Это была не просто величина. Это была, черт возьми, ВЕЛИЧИНА.

В моем сознании тут же пронеслись расчеты. Прошло 70 лет с его «смерти». Семьдесят лет, за которые он не был забыт. Напротив. Он был канонизирован. Кинематограф, комиксы, литература, уроки истории в каждой школе. Стив Роджерс был везде. Его образ – это идеализированный, пафосный, вычурный, но пугающе эффективный символ американской военной машины. Символ ушедшей эпохи, по которой все ностальгировали.

А теперь главный вопрос.

Когда этого «святого», замороженного во льдах, разбудят… что он увидит? Первым, кто его встретит, будет Ник Фьюри. А вторым – новость. Новость о том, что вся его жертва, вся его война, все его старания пошли прахом. Что Гидра не просто выжила – она победила. Что Пентагон, правительство, сам ЩИТ – организация, которую создали его друзья, – прогнили насквозь. Что за те 70 лет, что он провел в криосне, мир, который он спас, был порабощен из тени.

Произойдет не просто «слом». Произойдет аннигиляция его картины мира.

…А вот дальше… Дальше Фьюри его «обрадует».

Он скажет ему, что Гидра, хоть и правила 70 лет, все же уничтожена. (Ну, почти). И уничтожена не силами «Великого Американского Государства», которое к этому моменту превратилось в капиталистическую клоаку, где власть имущие олигархи не могут договориться даже о том, как убрать с дороги зарвавшегося мэра-мафиози (да да, Кингпин, я о тебе).

Нет. Гидра уничтожена силами нового ЩИТа. Организации, которая только что, одним кровавым, но точным ударом, доказала свое право защищать человечество.

И на чью сторону встанет Роджерс?

Будучи патриотом до мозга костей, он, конечно, потянется к флагу. Но надолго ли? Неделя. Возможно, месяц. Фьюри – мастер психологических манипуляций, и он точно будет знать, на что надавить. На предательство. На долг. На то, что «страна» и «правительство» – не одно и то же.

И Роджерс станет нашим.

Он войдет в состав команды… (кстати, надо будет предложить Фьюри название получше, чем «Мстители»). Он станет ее моральным компасом. Он будет думать не об интересах олигархов у власти, а о защите человечества.

А еще… На нашей стороне будет Баки Барнс. Один из спасенных Зимних Солдат, над реанимацией разума которого прямо сейчас, я уверен, работают лучшие умы ЩИТа. Фьюри не просто даст Роджерсу новую цель. Он вернет ему его прошлое. Это был безупречный ход.

Команда… Команда сильнейших героев планеты во главе с моральным авторитетом Капитана Америки. Команда, подконтрольная лично Фьюри. Это давало ему невообразимую власть и развязывало руки. Недовольство политиков и корпораций, которых мы «почистили», конечно, вырастет еще сильнее. Но сила… она будет на нашей стороне.

А кто бы что ни говорил, в этом мире сила является ВСЕМ. И когда (а не «если») произойдет первый по-настоящему глобальный пиздец… всем недовольным придется заткнуться и молить эту команду о спасении.

– Роджерса? – задумчиво подняла бровь Гвен, первой нарушив тишину. Она, очевидно, не сразу уловила масштаб. А потом ее глаза расширились от шока. – Подождите. Вы имеете в виду… Стива Роджерса?

– Да, Стейси, – ровно ответил Фьюри. Его глаза спокойно обвели присутствующих. – Капитан Стив Роджерс. Аналитики ЩИТа, проведя доскональный анализ архивов Золы и данных, полученных от Пирса, смогли вычислить примерное место крушения его самолета в Арктике. На данный момент он – в глыбе льда – находится здесь, на базе. Готовится к разморозке.

– Он… он жив? – прошептала Гвен.

– Он суперсолдат, – пожал плечами Фьюри, будто это все объясняло. – Идеальный. Формула в его крови замедлила метаболизм и позволила войти в состояние анабиоза. Очевидно, что он жив.

– Информация, безусловно, полезная, – кивнул Гиперион, до этого момента безучастно смотревший в стену. – Но к чему она нам? Только ради этого ты собрал нас здесь, Фьюри? Объявить о пополнении?

– Не только, – покачал головой Фьюри. – Новость о Роджерсе – это контекст. Реальная причина – в том, что нам нужно решить ряд вопросов, которые я не могу доверить аналитикам. И если с тем, как ассимилировать Роджерса в современные реалии, я способен разобраться и сам… то вот что делать с остальными «трофеями»…

Он сделал паузу.

– …Что делать с Зимними Солдатами. Здесь мне хотелось бы услышать мнение каждого.

Ага… Я сразу понял, что делает Фьюри.

Поняв, какая власть – и какая ответственность – внезапно привалила ему в руки после падения Гидры, он решил не держать ее всю у себя. Он решил делегировать. Не полномочия. Ответственность. Он укреплял доверительные отношения с нами – с новыми, ключевыми фигурами на доске. В частности, с Гиперионом, Гвен и мной.

Остальные в этой комнате – Хилл, Бартон, Романофф, Колсон – и без того были его людьми, смотрели ему в рот. Мы же были… новыми переменными.

– Сделать их агентами ЩИТа, разве не очевидно? – пожал плечами Гиперион, которому вся эта бюрократия, очевидно, не сильно нравилась.

– Тут все не так просто, Маркус, – покачал я головой. – Они не просто солдаты. Они – спящие агенты. Тикающие бомбы, напичканные триггерами, о которых мы можем и не догадываться. Любой выживший оперативник Гидры с нужным кодовым словом может их активировать.

– Это не отменяет их невероятной полезности и эффективности, – закономерно отметил Бартон. Он, как никто другой, понимал ценность таких «активов». – Шесть суперсолдат с идеальной выучкой. Это ресурс, который нельзя просто… списать.

– Лучший вариант – сделать из них отдельный, изолированный отряд, – предложила Мария Хилл. – Что-то вроде «Волчьей стаи». Подчинение – напрямую директору. Во главе отряда поставить наиболее… адекватного из них.

– Баки Барнса, – вкинул я, и все взгляды, включая Фьюри, обратились ко мне. – Если не ошибаюсь, это тот самый друг Роджерса из прошлого.

Я позволил этой мысли повиснуть в воздухе, давая Фьюри самому оценить ее элегантность.

– Это станет дополнительным стимулом для обеих сторон. Мы не просто «реабилитируем» солдата. Мы дадим Роджерсу личную цель – спасти друга. А Барнс, в свою очередь, станет для Стива живым якорем в этом новом мире. Они оба будут связаны со ЩИТом.

Фьюри ничего не сказал. Он просто что-то коротко отметил у себя в планшете и перешел к следующему вопросу.

– Эксперименты Штрукера. «Трофеи» из Соковии. Мутанты и Нелюди. – Он поморщился. – Последние, к сожалению, практически все были выпотрошены на сырье. Но пара мутантов выжила и представляет интерес.

На экране позади Фьюри появились два досье.

– Термокинетик, контактного типа. Способен менять температуру того, к чему прикоснелся, от кипения до заморозки. И… – он снова поморщился, – девушка, генерирующая обездвиживающие звуковые «пузыри» изо рта.

– А сами они что хотят? – снова подал голос Гиперион. В комнате, полной стратегов, он был единственным, кто задал этот вопрос.

– Чтобы их оставили в покое, – отрезал Фьюри. Было очевидно, что он не доволен тем, что такие ценные кадры не изъявляют желания присоединиться к своим спасителям.

– Ну, тогда просто отправь их к Ксавьеру и дело с концом, – пожал я плечами.

– Ксавьеру? – удивленно переспросила Гвен. А, ну да. Она же еще не в курсе.

– Чарльз Ксавьер, – коротко пояснил я. – Очень сильный мутант-телепат. Лидер… скажем так, «хорошей» фракции мутантов.

– Эх, – со вздохом пробормотала Гвен себе под нос, но я услышал. – Еще пару недель назад я думала, что все это просто городские легенды и конспирология. А тут… Мутанты. Боги. Инопланетяне…

Фьюри тем временем смотрел на меня. Очень внимательным, изучающим взглядом. Он снова фиксировал: «Томпсон знает то, чего знать не должен». Ну, мне не привыкать.

Дальше пошли вопросы, связанные с политиками, генералами, заморозкой активов. На этом моменте Гиперион уже откровенно не скрывал своего раздражения, считая это мышиной возней.

А в моей голове что-то щелкнуло. Я смотрел на Фьюри, который методично раскладывал перед нами – пришельцем, неопытной супергероиней и сомнительным техно-магом – самые грязные секреты мировой политики.

И я понял. Фьюри… боится.

Нет, не за себя. Он боится за дело. За ЩИТ. За наследие.

Эта встреча, оказалась гораздо глубже чем я думал изначально. Не просто «делегирование полномочий». Это создание контингенции. Это его план на случай собственной смерти.

Он понимает, что после такой чистки он стал главной мишенью для всех – для остатков Гидры, для продажных политиков, для обиженных корпораций. Если его убьют… дело должно жить. И оно будет жить, если его преемник – та же Мария Хилл – не останется одна.

Ей понадобится поддержка. Поддержка нас. Новых, не вписанных в старую систему, чудовищно могущественных фигур. Бога (Гипериона), Призрака (Гвен) и… меня.

Он не просто делился информацией. Он повязывал нас ответственностью. Он укреплял свой «внутренний круг» за счет доверия.

Хитрый, параноидальный ублюдок. Мое уважение к нему снова выросло. Но все же… Разве он действует не слишком топорно?

– Ник, куда ты так спешишь? – задал я вопрос, который, казалось, терзал всех в этом кабинете.

Мышцы спины метафорически уже затекли от напряжения. Мы обсудили десятки вопросов, от Зимних Солдат до мутантов Штрукера, но казалось, что этому потоку кризисов не будет конца. А главная тема – то, ради чего все это, очевидно, и затевалось, – мы к ней даже не подобрались.

– Будто ты сам не видишь, – Фьюри устало потер глаза, – что ЩИТ сейчас в наиболее уязвимом положении за всю свою историю.

– Ага, – кивнул я. – И параллельно с этим он силен как никогда. – Я окинул взглядом присутствующих: Гиперион, Гвен, Наташа, Бартон, Хилл… и я. – Да и странно, что ты вообще доверяешь мне обсуждение всего этого. Разве это не делает ЩИТ еще уязвимее?

– Я параноик, Томпсон. А не идиот, – ровно ответил он. – Я умею строить подобие доверительных отношений, когда это необходимо. А ты… при всем моем, – он сделал паузу, подбирая слово, – скепсисе к тебе, ты – самый ценный актив из всех, сидящих в этой комнате.

«О, ты даже не представляешь, насколько твой скепсис оправдан, Ник», – мысленно усмехнулся я, вспомнив о Рубедо, который прямо сейчас, вероятно, уже подключился к энергосистеме моего здания. «Так, никакой выдачи информации о нем. Это уже будет слишком».

– Что ж, постараюсь не подвести твое «подобие доверия», – кивнул я. – Но на главный вопрос это не отвечает. К чему вся эта спешка?

– Что ты хочешь услышать, Томпсон? – Фьюри прищурился. Атмосфера в комнате снова стала напряженной.

– Истинную цель этого собрания, – сказал я прямо. – Мы уже поняли, что все мы в одной лодке. Мы только что обезглавили змея, чьи хвосты оплетали весь мир. И теперь все эти… «Ротшильды», «Рокфеллеры» (да, они и в этом мире есть) и прочие, кто кормился с руки Гидры, так просто этого не оставят. Нам нужен следующий шаг.

– Команда, – наконец выдохнул Фьюри. – Инициатива «Мстители». Команда из исключительных людей, собранных вместе, чтобы сражаться в битвах, которые мы никогда не смогли бы выиграть в одиночку.

– Защитить Землю от угроз, с которыми не справится ни одна армия, – тихо закончил Гиперион, который, казалось, очнулся от своих мыслей. – И заодно защитить сам ЩИТ от тех, кто захочет его добить. Роджерс ведь неспроста был упомянут в начале.

– Неспроста, – кивнул Фьюри. – Впоследствии он будет представлен общественности. Он станет лицом и лидером этой команды.

– Это лишь на время остудит буйные головы, – цыкнул Бартон, откинувшись на стуле.

И мужик был чертовски прав. Я это понимал. Поняв, что разобраться со ЩИТом силовыми методами или прямым давлением больше нельзя (учитывая, что у ЩИТа теперь есть мы), эти хитровыебанные старики на высоких постах начнут делать то, что у них получается лучше всего. Играть вдолгую.