Текст книги "История Беллы (СИ)"

Автор книги: Bellamortly

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 75 страниц)

Бегло просмотрев все записи, она волшебством забрала книги, с которыми те целый месяц просидели без выходных и отдала приказ покинуть аудиторию. Одновременно они встали и направились к двери, как бравые солдаты, настроенные только на победу в войне:

–Прощайте, профессор Макгонгалл. – Одновременно провозгласили Ник и Белла.

–Если я узнаю, что вы сейчас пойдете не в вашу гостиную, то придется вам писать балы факультета еще два месяца! – Крикнула она им вслед, шумно захлопнув дверь.

–И вам всего наилучшего. – Полушепотом проговорила Беллатриса, вызвав своей репликой у Броуди лишь улыбку.

А часы где-то вдалеке пробили с угрозой время отбоя.

–Ну, все нам конец. – Рассмеявшись, проговорил Ник, сбегая вниз по лестнице. – Мы не успели добежать за секунду до нашей гостиной, и нам придется два месяца быть у Макгонаглл в рабстве!

Однако вместо паники, вместо ужаса на лице Беллатрисы отразилось веселье, и удерживать порывы смеха было попросту невозможно. Но пришлось. Иначе их бы просто заметил Филч. И опять бы потащил к профессору трансфигурации, у которого они только что были. Спускаясь вниз вслед за Николосом она смеялась с каждым пролетом все громче и их голоса составляли веселую симфонию, которая так напоминала эмоции испытываемые в счастливую пору детства:

–Пока, Беллатриса. – Сказал Николос, когда они, наконец, пришли в свою гостиную. – Приятно было познакомится. Обычно на таких наказаниях встречаются только тоскливые, молчаливые зануды, с тобой было неплохо.

–Пока. – Улыбаясь, попрощалась девушка. – И тебе тоже, спасибо.

И направилась в свою спальню, прежде помахав своему первому за четыре годы учебы в замке приятелю.

Следующим вечером ей было непривычно нечего делать, после выполнения домашних заданий. И она достала позабытый на целый месяц под кроватью роман. За месяц отработок, Беллатриса уже совсем привыкшая к напряженному режиму вдруг стала относится спокойнее к Хогвартсу, к учебе, да и вообще ко всему. И прочитав в книжке про свадьбу главного героя она лишь тогда впервые за месяц вспомнила о том, что такое же событие ждет и ее. И ошарашена была больше тем, как с легкостью оставила на месяц столь привычные для нее мысли.

Жизнь стала на удивление легче, но в то же время туманнее. Однако ей не требовалось больше что-то знать о будущем. Она жила настоящим. И им довольствовалась.

Учиться, из-за исчезнувших отработок стало в разы легче, по вечерам Белла чувствовала странную свободу, оттого что не надо было ни куда идти, ничего не надо было писать, делать… и от того, что больше не с кем посмеяться. Ей снова стало немного грустно. Теперь она без причин бродила по коридорам Хогвартса, заходила в библиотеку, читая первые попавшиеся под руку книги.

И те попадались как на зло тоскливыми. Хотя от скуки прочла она несколько толстых фолиантов за неделю. Скучное в один раз сменилось на ужасное и библиотеку она стала не просто избегать. Однажды ей попалась довольно приторная история о любви клыкастого вампира, похожего на тех, что нарисованы в учебниках по защите от темных искусств и маггловской девушки, с именем как у нее. Эту книгу, которую осилить, в силу глупости написанного текста она не смогла Белла почти сразу поставила обратно на полку. Пафосные строчки этой истории выгнали ее оттуда на несколько месяцев.

Оттого что даже из библиотеки исчезли нормальные книги она впала в еще большее уныние. Уроки делались как-то совсем медленно, с малым успехом. Заклинания, защита от темных искусств давались ей с переменным успехом, но Беллу мало это волновало. Ведь родителей больше беспокоила учеба ее сестры. Среднюю успеваемость Беллатрисы никто не осудит. Потому как Друэлла считала, что та ненамного выше уровня типичного тупицы.

До того момента, как наступил декабрь и приблизилось Рождество ее жизнь не накрывало какими-то новыми переживаниями. С выпадением снежных осадков ее привычкой стали длинные прогулки вокруг озера в полном одиночестве, разглядывание замерзшей ледяной глади. Было очень холодно, снежинки медленно падали с небес на широкие, лысые ветки деревьев, свисавших к воде.

В последний день учебы Белла точно так же бродила у озера. Возле ее родного дома не было ничего похожего и столь грандиозного. Гигантский водоем тянулся за белоснежные холмы, создавая иллюзию бесконечности. Девственная природа дышала величием далей, просторов и неизведанных гор, под которыми в снегопад точками передвигались неведомые существа.

Каждые пять минут девушка поглядывала на часы, чтобы не опоздать на последний перед Рождественскими каникулами урок зельеварения. Внутри нее, словно что-то предчувствуя нехорошее, ныло. Пусть декан обещал им не проводить урок, а занять своих учеников украшением класса опаздывать Беллатриса не решалась.

Зельеваренье никогда не было ее любимым предметом. Потому-то, наверное, по нему у нее и были проблемы. Ее память могла запросто вместить множество магических манипуляций с палочкой, но, когда в колдовство вмешивались еще жидкие ингредиенты, различные травы и органы, волосы животных у нее пухла голова.

Профессор Слизнорт предупреждал ее, что если она не сумеет сдать последний тест по этому предмету, то придется ей остаться на каникулах в школе. Этого Беллатриса не хотела больше всего. Кто и что бы не ждало ее дома – нарушать привычное течение времени было для нее страхом.

На часах было без десяти минут до начала урока. Ученики, которые вдалеке стояли у ворот спешили в замок и Белла видела, как дергаются их тела в безудержном смехе.

Хогвартс был уже украшен к Рождеству, и снег со сводов на потолке валил также, как и на улице. Расстегнув плащ, она спускалась по лестнице в кабинет зельеварения.

Колокол прозвенел тут же, как она оказалась в последнем коридоре перед кабинетом. К счастью, возле двери еще стояли ее однокашники, она даже не опоздала. Поздоровавшись с присутствовавшими и услышав взаимные приветствия, она остановилась у двери и уткнулась учебник зельеварения, дабы не привлекать к себе внимания. Строчки плыли перед ней все больше, пока она погружалась в свои мысли…

–Грифиндорцы? – надменно спросил кто-то и возмутился. – А они что тут делают?!

Топот ног по ступеням произвел на толпу эффект красной тряпки. Школьники заерзали, оборачиваясь зашумели. Белла вывалилась из своих мыслей, как сонный младенец из люльки, озираясь. Книга, окончательно переставшая быть ей хоть сколько-нибудь любопытной была кинута в открытую сумку. По лестнице, вслед за опоздавшим на урок профессором Слизнортом, спускалась густая толпа грифиндорцев-четверокурсников.

–Пропустите ваших товарищей, Слизеринцы. – проговорил, кашляя, профессор Слизнорт, извлекая из рукава мантии большущие ключи.

Цепочка ребят из Грифиндора спешила за ним, через распахнутую дверь кабинета, останавливаясь возле парт. Слизеринцы в недоумении прошли лишь, когда профессор махнул им с недоуменным выражением лица рукой.

Когда же, наконец, те протиснулись в уменьшившееся из-за толчеи помещение он сказал, обращаясь к ученикам своего факультета:

–Сегодня ваши однокашники-Грифиндорцы побудут с вами. Профессор Макгонаглл заболела и попросила меня совместить наши уроки. Дабы они без дела не бродили по Хогвартсу. Думаю, перед Рождеством такое единение не будет лишним. В особенности, между ребятами из таких разных факультетов.

Слизеринцам пришлось подвинуться на своих стульях, чтобы Грифиндорцы смогли сесть на стулья, магически нарисованные Слизнортом в воздухе. Нескоро эта немаленькая толпа расселась и угомонившись стала слушать короткую, в десять минут лекцию о беозаре. Закончив Слизнорт велел всем встать с мест, достать свои палочки и начинать вместе украшать класс:

–Используйте все известные вам чары, чтобы превратить этот класс место праздника. – Нараспев проговорил Слизнорт. – завтра многие из вас поедут домой на праздники. Однако есть ребята, которые такой шанс не имеют. Давайте подарим им антураж! Включайте фантазию!

Беллатриса нерадостно покинула свой стул и направилась к пустой стене, которую решительно заняла самая большая толпа Слизеринцев. Но Слизнорт, когда та шла мимо коснулся ее плеча:

–Беллатриса Блэк, подойдите ко мне. – сказал он.

Несмотря на то, что позвали только Беллу обернулись все присутствовавшие в классе. Впрочем, не заметив ничего сверхъестественного, отвернулись к своим делам.

–Надеюсь, у вас не было никаких особенных планов на каникулы мисс Блэк? – Холодно поинтересовался Слизнорт, когда она подошла с ним к его столу.

Из нижнего ящика стола он достал длинный манускрипт. Белле даже не надо было разглядывать его, чтобы понять – это ее проваленный тест по зельеварению.

–Вам придется остаться в замке, чтобы исправлять все ваши работы. Чтобы получить удовлетворительные баллы. И быть допущенной к итоговому экзамену в конце года. – Назидательно проговорил Слизнорт. – Иного времени на исправление у вас просто не будет. Завтра все уезжают по домам, но, а вы придите ко мне к двум часам.

–Но ведь завтра сочельник! – Испуганно и уныло проговорила Беллатриса, все еще надеясь уговорить профессора на поблажку. – Да и билеты на поезд…

–Вы придете ко мне всего на час, сварить одно зелье. – Не слушая слов девушки вещал профессор. – Каждый день по зелью. Я просто не знаю, какую работу вам дать. А вашей матушке, в случае необходимости, я все объясню. Вы должны понимать, что вас ждет провал, если вы не приложите никаких усилий.

–Хорошо, я приду… – слабым голосом проговорила Белла, смотря в пол.

Профессор кивнул и взмахом руки приказал ей отойти. Девушка, не отрывая взгляда от пола, направилась к своей сумке, одиноко валявшейся на стуле, убрав руки в карманы дабы унять дрожь.

–Отлично-Отлично! – распевал Слизнорт. Все смеялись ему в ответ, свистящий звук оглушил класс и Слизнорт еще веселее расхохотался. – Думаю, у нас будет лучший класс во всей школе!

Белла обернулась и увидела, что слова Слизнорта были, возможно, истиной. С потолка падали бумажные снежинки, застревавшие в волосах Беллы. Попытки отмахиваться от них были тщетными.

Сложив свою сумку, она направилась к стулу у самой стены, вдали класса, чтобы ее никто не видел и не слышал. Закрыв лицо руками, она вздохнула, поставив на колени свою сумку, а ненавистный учебник зельеваренья используя как скамейку для ног. Единственное, от чего она не могла избавится, так это от отголосков смеха Грифиндорцев в ее голове. Они все смеялись, заливаясь, проходили мимо нее, взрывали какие-то странные сферы, превращая их в блестящие украшения.

–Профессор, а можно повесить над шкафом вот эту мишуру?

–Конечно, можно! Еще и над дверью повесьте!

–Профессор Слизнорт, можно вот эти шары заставить летать?

–Разумеется! Только смотрите, чтобы не разбились о потолок!

Слизеринцы и вправду объединились с Грифиндорцами. Пусть и на краткий рождественский миг, в банальном деле украшать класс, но все же объединились. Они стали почти как те дети, которые стоят возле распределяющей шляпы, улыбаются и волнуются, хотят дружить друг с другом, даже не зная, кто попадет на какой факультет. Однако, как только веселье закончиться, все с угрюмыми лицами разойдутся по своим гостиным и тысячелетняя война чистокровных, предателей чистокровных маглов и полукровок начнется вновь. И даже в стенах школы, где обитают только дети она будет чувствоваться все так же остро.

Беллатриса так и продолжала игнорировать в общее веселье, сидя в самом темном месте класса, с не отступавшим ощущением, что эти полукровки и грязнокровки вновь смеются над ней.

Она не поедет домой на каникулы впервые за всю четырехлетнюю учебу в замке. Ее удручало это. Но Белла понимала – это с непривычки. Хогвартс угнетал ее, а родовое поместье еще больше. В Хогвартсе было слишком много людей, а дома – не было человечности. Она приезжала и уезжала, туда-сюда, но замок, в котором она жила большую часть времени не прижился теплым образом в ее душе. Дом родителей стал лишь привычным местом пребывания.

Но родного места, где ей было спокойно не существовало в этом мире. Нигде она не могла приткнуться, без угрозы для ее душевного равновесия. Здесь – учеба. Там – мать. Что делать? Как быть?

Дверь в класс была приоткрыта, кто-то из учеников выходил и вновь вернувшись в класс забыл закрыть ее за собой. Затуманенным взором Беллатриса наблюдала за ней, качавшейся на скрипучих петлях, абсолютно бездумно.

–Можно выйти, профессор? – спросила Беллатриса так, чтобы ее было слышно.

Слизнорт разрешил, даже не задумываясь. Беллатриса, пряча под боком свою сумку, выскочила из класса. И больше не вернулась. Веселье и попытки временного примирения продолжались без нее, как собственно и подготовка к светлому празднику Рождества.

Из коридоров праздничная суета смела всех людей, замела, словно бурей внешнюю тоску, которая с каждым шагом Беллы обнажалась, словно снег под горячим сапогом. И делая самое глупое, по ее мнению, дело – разбирая уже собранные вещи девушка к полуночи легла спать.

На следующее утро она запланировала сделать несколько вещей – проводить свою сестру Нарциссу на Хогвартс-экспресс и почитать учебник по зельеварению дабы хоть как-то себе помочь. Но все как всегда пошло наперекосяк:

–А ты не пойдешь со мной до станции в Хогсмиде, Беллатриса?

Нарцисса слишком долго собиралась. Укладывая в чемодан многочисленные мантии она задержалась на полчаса. Белла уже мысленно вычла у себя из графика время на чтение учебника. А очищая свои учебники и прощаясь со всеми своими подружками, на целый час. Теперь же она не успевала и дойти с ней до станции. Ранее у нее был план – заскочить с ней в вагон, будто уезжая домой, но после, изобразив, что уходит в уборную, незаметно сойти с поезда, оставив пустой чемодан сестре.

–Нет, не пойду. Иначе я не успею к Слизнорту. – Честно призналась Беллатриса.

–Зачем тебе к нему? – Капризным голосом спросила сестра, надуваясь как индюк. – Ты что забыла, сестрица – у нас каникулы наступили! Пора домой! Или ты хочешь пригласить с нами профессора?

–Я должна сдать ему работы… – Угрюмо проговорила Беллатриса, сложив руки за спину. – И я не поеду домой. Вообще. Только весной или летом.

–Так ты обманула меня! – возмутилась Цисси. – Ты наврала мне, что с учебой у тебя все в полнейшем порядке! Ты просто обманщица!

–Отстань, пожалуйста. – Лениво проговорила Беллатриса, отворачиваясь.

Но для Нарциссы этот обман был куда серьезнее, чем для Беллатрисы, она воспринимала его как что-то ужасное и страшное:

–Я расскажу маме о том, что ты двоечница. – Пробурчала Цисси, сложив руки на груди. – И она тебе задаст!

Беллатриса побледнела от ужаса. Ее сестра имела серьезные намерения, совершенно не понимая, чем может кончится ее болтовня, но девушка теперь совсем не знала, как отразить грядущую атаку.

–Если я провожу тебя до станции, ты не выдашь меня? – слабым голосом спросила Белла. У нее в голове появлялся новый план по обману Слизнорта, который тоже ничем хорошим кончится бы не мог. Но если все итак хуже некуда, то чем ей подпортит жизнь ворчание профессора за ее продолжительное опоздание?

–Нет… – задумчиво проговорила Нарцисса, смотря в глаза сестре пронизывающим взглядом. Беллатриса про себя взмолилась. – Я просто тебя не выдам… ты все-таки моя сестра и я знаю, что… Иди к Слизнорту! Если мама спросит, почему ты не поехала домой я просто скажу, что ничего не знаю! Иди скорее!

Она толкнула ее слабыми ручонками, но от волнения Белла чуть покосилась. От слов сестры у Беллатрисы вмиг появилась надежда. Не ожидая от своей ябеды-сестры такой благодати, она в порыве чувств обняла ее, поздравила с Рождеством, и побежала к зельевару.

Кажется, кусочек Рождественского чуда был уготован и для Беллатрисы. Когда она ворвалась в аудиторию, то застала Слизнорта в очень добром расположении духа. Он угостил ее шоколадным пирогом. Протянул бумажку с указаниями для зелья, с которым она управилась за полчаса даже без его строгого руководства. И изумившись ее внезапно проснувшимся способностям к варке зелий он дал Белле собой еще один кусочек торта, поздравив с наступающим Рождеством.

В гостиной Слизеринского факультета было удивительно пустынно. Кажется, уехали все, без всяких исключений. Частенько в гостиной, даже в самый темный час, кто-то да засиживался, ластились чужие кошки к ногам, квакали земноводные, но в предрождественский день гостиная факультета Салазара Слизерина стала похожа на мозаичную картинку, с растерянными безвозвратно деталями. Из забытых вещей лежали лишь не поточенная связка простых карандашей на журнальном столе. Неизвестно, для кого была украшена лысоватая, зеленая ель.

Замерев на пару секунд на месте Беллатриса присела в одно из кресел и огляделась еще раз. Вдруг кто да выйдет, вдруг ей все-таки показалось?

Но тишина успокоительно кивала головой ее беспокойной душе и она отбросив сумку просто расслабилась. Чего она никогда не делала в общей комнате. Закрыла глаза и почему-то подумала о сестре, которой предстоит еще долгий путь домой. Как теплым пледом ее накрыло умиротворение и она представляя тесный, вонючий поезд начала засыпать. И даже не сопротивлялась этой простой воле своего организма.

–Беллатриса?

Ее расслабленное состояние лопнуло как мыльный пузырь напоровшийся на тонкую иголочку, когда она услышала мальчишеский, знакомый голос:

–Николос?!

Ноги сами подняли ее с кресла. Посреди гостиной, в мокрой от снега мантии действительно стоял ее давний знакомый Николос Броуди. Улыбаясь своей хитроумной улыбкой, он взмахнул приветственно ладонью. Из-за его спины выглядывала маленькая фигурка девочки со светлыми волосами и пухлым, румяным от мороза лицом.

–Привет! – Поздоровалась Беллатриса. Тот тоже ответил ей приветствием и провозгласил тоном глашатая:

–Хочу познакомить тебя с моей сестрой Элли. Вряд ли, ты, когда-нибудь встречала ее в школе, кроме как на распределении в начале года. И не думаю, что ты запомнила ее имя.

К несчастью, Ник ошибался. Девочка Беллатрисе была очень даже знакома. Весьма сильно отпечатался в ее голове эпизод, когда та застала ее в истерике в туалете.

Взяв двумя руками пухлую ладонь своей сестры, он вытащил ее вперед. По глазам было видно сразу – эти двое друг другу приходятся родственниками. Разве что Элли смотрела исподлобья. Николос же прямо. Из-за высокого роста Ника она казалась ужасно крошечной, коренастой и жутко несимпатичной Беллатрисе.

Элли осторожно пожала Белле руку и отошла к брату. Одернув свою руку, девушка протерла сонные глаза и вдруг поняла, что скучала по этому человеку. И, кажется, это чувство взаимно.

–Не ожидал тебя тут увидеть. – Все радовался Николас. – А почему ты не уехала домой?

–Слизнорт оставил на каникулы, пересдавать работы по зельям. Каждый день ходить буду. – с грустью проговорила Беллатриса.

–Из-за зелий?! –прыснув спросил Николос. – да это же легкий предмет! Что же ты там завалила?

–Это кому как. – Проговорила Беллатриса, смотря в пол. – Я разбираюсь во всем в меру, но зелья ставят меня в тупик.

–Ладно-Ладно, извини за мое удивление. – Бодро сказал Николос, хлопнув Беллу по плечу так, что та чуть не отлетела в стенку. – Если тебе что-то непонятно, то я могу тебе помочь. Слизнорт ко мне хорошо относится и, потому, я могу пойти с тобой, повлиять на него, чтобы он не был с тобой столь строг.

–Это было бы замечательно, – с улыбкой проговорила Беллатриса, – мне как раз завтра идти на пересдачу… сегодня уже была.

–Сегодня?! Знатно же ты его обидела!

Николос улыбнулся и потянулся к своему чемодану, который положил на один из стульев, кропотливо что-то разыскивая. Его маленькая сестра присела рядом, уперев подбородок в ладони. Беллатриса уловила в этом ее жесте какое-то странное проявление сестринской преданности. Эта идиллия, возникшая между ними, заставила девушку почувствовать конфуз.

–А вы почему не поехали домой? – Поинтересовалась Беллатриса, дабы нарушить неловкую тишину.

Первой глаза подняла Элли, с недоверием посмотрев на Беллу она опустила глаза, дернув за рукав мантии своего брата. Тот с явным недовольством оторвался от ковыряния в своем чемодане и сказал притворным серьезным тоном:

–Наш поезд опоздал, вот мы решили остаться тут до летних каникул. Не будем же мы – чистокровные колдуны – бежать за поездом!

Младшая сестра Ника рассмеялась, закрыв лицо руками и села на оставленный без чемодана стул, неосторожно на нем покачиваясь. Беллатриса же отчего-то юмора не оценила, внимательно смотря в глаза Николосу Броуди

–Ну а если серьезно, то нам просто очень далеко добираться. – Словно оправдываясь за плохой юмор ответил он.

–А родители вас встретить не могут? – изумившись, спросила Белла, опустившись в кресло напротив.

–У мамы и папы важная поездка. – Неожиданно грозно проговорила Элли, впервые подав голос при разговоре с Беллатрисой. Но как только Белла обратила свой невольно недовольный взгляд на девочку, та отвернулась к стенке. Более за вечер, не проговорив ни слова. Но Белла успела заметить, как враждебно сжались брови на ее низком лбу.

–Мои родители тоже часто уезжают. – Рассказывала Белла, что в голову придет, только чтобы не было слышно одного только лишь треска поленьев в потухавшем камине. – По делам Министерства Маги…

Но все-таки Беллатриса замолчала, ощущая, что больше не в состоянии говорить всякий бред. За окном, которое она всегда воображала, разглядывая глухие стены их гостиной, медленно падал снег, и она невольно произнесла:

–Сегодня же Сочельник…

Все присутствующие в комнате замерли, смотря друг на друга с восторгом на лице. Девушка и не ожидала, что случайно пророненная фраза способна на такой эффект.

–И вправду. – Проговорил Ник традиционной своей широкой улыбкой.

Элли поднялась со своего кресла, думая, видимо, подойти к камину согреться. Однако не прошла она и пару шагов как тут же получила дружеский хлопок по спине от старшего брата. Обернувшись и смотря на брата с обидой на лице она сразу рассмеялась заметив то, как Броуди скривил лицо, закатив глаза вверх и вывалив язык.

–Сходи в мою спальню и принеси мою папку. – Попросил Николос сестру. Та кивнув направилась выполнять поручение, а ее брат завалился в кресло напротив Беллатрисы.

–Интересно, отчего так мало народу остается в Хогвартсе на каникулы? В прошлом году, кроме нас двоих оставался еще мой однокурсник. А в этом году совсем никого кроме тебя. Кто следующий останется тут? – улыбаясь спросил он.

–Не знаю, – проговорила Беллатриса с сомнением. – Но я бы лучше поехала домой, надоел Хогвартс, надоела эта гостиная, эти стены и коридоры…

–Какая-то ты пессимистичная, Белла. – Задумчиво проговорил Николос, смотря на девушку, и очищая платком свои очки. – А что ты бы делала дома?

На это замечание она ничего не ответила, ровно как и вопрос, отвернулась, закутавшись в свою мантию. От сказанного ее приятелем ей стало дурно, захотелось сбежать в свою спальню, подчиняясь какой-то бушевавшей в ней вредности.

В гостиную вернулась Элли, несшая в руках огромную папку с листами, а в зубах сжимая письменные принадлежности. Обронив это перед ногами брата, вручив ему карандаш она упала от усталости в кресло, достала из кармана старую, тонкую, поношенную мантию, закрылась ей и исчезла. Как будто ее и не было. Беллатриса невольно ахнула. Но Ник и не потрудился ничего разъяснить.

Николос водил карандашом по бумаге, в паузах между штрихами вороша волосы на голове, Беллатриса, свесив ноги к полу, смотрела на Рождественскую ель, стоявшую возле ее кресла, прикасалась кончиками пальцев, пушистых, пахнущих хвоей ветвей. Маленькая Элли так и не появилась. Хотя Белла даже и не думала, куда она исчезла…

–Как тебе мой рисунок, Беллатриса?

Задумавшись, она не заметила того, что Николос обратился к ней. Выпрямившись в кресле и откашлявшись, она узрела у себя на коленях пергамент. Девушка взяла его в руки и с первого же брошенного взгляда обомлела.

На белоснежном, чистом по краям рисунке торчали карандашные, густые еловые ветки, среди которых запуталась гирлянда и изящные, светящиеся елочные игрушки. Разбросанные по листу коробки с подарками будто взрывались, желая показать хранимые ими сюрпризы. Сюрреалистическая, рождественская путаница таилась на рисунке, а посреди, среди маскарада приятной суеты, изображенные три фигуры, смотрели на камин, в котором из огня появлялась фигура, рассыпавшаяся на тысячи маленьких снежинок. Фигура, олицетворявшая чудеса времен года. Огонь превращался в лед, зима в лето, а три персонажа картины с тихим восторгом смотрели на это.

–Вот это да… – с неподдельным изумлением проговорила Белла. – Красиво…

Ей даже не хотелось возвращать этот рисунок художнику, насколько он ей понравился. Но тот, конечно, вызволил его обратно. Она, вернув, спросила:

–Как же ты так рисуешь? – ее голос был тих, сдержан, хотя сердце билось в груди от взгляда на столь искреннее изображение взгляда действительности художником.

Николос пожал плечами, улыбнулся и положил свой рисунок в папку. Девушка заалела, не умея выражать словесно своих слов. Вдруг рядом с ним из неоткуда появилась Элли, вырвав у Ника папку с рисунками подсунула их Белле.

–Посмотри еще, – Сказал Ник стеснительно. Белла почему-то тронулась этим, – Мне будет приятно.

Смутившись, она раскрыла толстенную папку, связанную тугим жгутом. Та с хрустом высвободила творения Николоса Броуди. На небольших альбомных листах, казалось, было нарисовано все на свете: от утренней зари, которая в длинной полосе дня превращалась в ночь, так и жизнь природы, как зима вздыхает в последний раз, превращается в весну, а та же в свою очередь среди листов и травинок, расцветающих деревьев дарит лето…

Там были и люди, смешные и грустные, добрые и злые. Этот юный художник, который сидел напротив Беллатрисы понимал, смотрел на мир совсем иначе. В своих кривых каракулях, которые Белла рисовала в учебнике не было столько жизни. Смотря рисунки Николоса она со стыдом вспоминала, какие злые, испуганные, согбенные и сморщенные выплескиваемой ненавистью фигуры были изображены на страницах ее старого учебника по уходу за магическими существами…

–Мне очень нравится. – Сияя сказала Беллатриса, досмотрев последний рисунок. Как только она закончила просмотр так тут же Элли отобрала у нее папку и вернула ее брату, скрывшись под мантией невидимкой. – Правда нравится.

–Спасибо, приятно слышать. – Скромно поблагодарил Николос, складывая папку на стол. – Честно. Я не могу сказать, что меня часто хвалят. Мне еще многому нужно научиться.

«Ты-то точно научишься всему. – подумала Белла тихо, без намека на лесть. – И без сомнений»

Под потолком разгорелись свечи и медленно спустились к ветвям ели, как маленькие пичужки и разгорелись ярким светом. Случилась магия, с украшавших стены гирлянд посыпался снег, сияющий как звездные огни. Настоящий снегопад устроила магия в этой тихой гостиной Слизерина. Рассыпала радость, как драгоценность.

Возле ели сидели трое детей и даже самая печальная и грустная из них невольно начала загадывать желание. Веря в то, что оно обязательно сбудется. Стеклянные, горящие шарики водили хоровод вокруг елки. Если бы не горевший камин и тусклые, танцующие свечи в гостиной была бы кромешная темнота. И тут пробили громким гулом часы.

Беллатриса никогда не видела эту гостиную такой волшебной как в эту секунду. Ей казалось, что она перестала быть темным подземельем в замке, который она так не любила, а превратилось во что-то эфемерно-прекрасное, похожее на то, что обычные, счастливые люди как раз и называют духом Рождества.

Под елью появились свертки с подарками. Все трое бросились к ветвям раскрывать подарочные упаковки. Шуршание бумаги и веселый смех огласил комнату на несколько мгновений, до тех пор, пока часы не пробили полночь.

–С Рождеством! – Нараспев проговорили они – двое подростков и одна маленькая девочка, которую никто не видел. – С Рождеством!

Игрушечные персонажи на елке засвистели радостные Рождественские мотивы, снежные сугробы от чар не таяли. Николос, Элли и Белла ловили руками белые хлопья, лепили из них снежки и кидали друг в друга, под нос напевая на ходу сочиненные ими Рождественские песенки. Камин пожирал дрова. Было так тепло, как не могло бы быть под таким густым снегопадом.

Замок Хогвартс навсегда преобразился в ту ночь перед Беллой…

А следующий день прошел беззаботно, как мотив исполняемых ими песен, как бросание снежков друг в друга. Слизнорт задал очень сложное зелье и сначала Белла отчаялась, но тот словно по глазам ее прочел – дело идет к краху. И терпеливо объясняя чуть ли не сам складывал за нее ингредиенты в котел, указывал в какую сторону взмахивать палочкой при перемешивании.

–От всей души надеюсь, что зельеварение не понадобится в вашей будущей профессии, Блэк. – тяжело вздохнув сказал Слизнорт и приказал перелить зелье в колбу. – Это двухэтапное зелье – придете завтра и доварите, спустя сутки. Жду вас.

Справившись с работой Беллатриса сама перевела дух, выскакивая со всех ног из кабинета она увидела, что у двери ее ждал Ник.

–Я хотел поздравить профессора с Рождеством, мисс Блэк. – Сказал он, поздоровавшись. – Не подождешь? Я быстренько.

Беллатриса замерла у самой двери, и, не подслушивая разговора между ним и профессором, она расслышала слова вроде «мать», «знакомство», «клуб Слизней» и множество прочих восторженных эпитетов. Из кабинета Броуди вышел страшно довольным.

–По секрету рассказал о собрании следующего клуба слизней. – Сказал Николос, когда они поднимались по лестнице на обед.

–Клуба кого? – спросила девушка, на самом деле не расслышав.

–Ты не знаешь про клуб Слизней? Белла, ты что…

–Нет, я знаю про него. Просто я не поняла, что ты сказал. И давно ли ты состоишь в этом клубе?

–С курса пятого, да. Моя мать была его любимой ученицей, к тому же – она весьма уважаемая в свете дама. Потому, неудивительно, что ее репутация обеспечила мне путь туда. Ну и еще приличные знания в зельеварении, конечно. И кстати, ты что из Блэков? Даже странно, что я до этого ни разу не спросил тебя о твоей фамилии!

–Да, из Блэков. – Простодушно проговорила Беллатриса.

–Ого! Ого! – С поддельным восторгом проговорил Николос. – Моя матушка обрадовалась бы моему такому знакомству. Это следовало вписать вместе поздравлением в Рождественскую открытку. Она как раз мне говорила, что в Хогвартсе сейчас учатся дочери Блэков.

Не очень осознавая, к чему ее приятель это вообще говорит девушка свернула за угол и задала вопрос в лоб:

–А почему твоя матушка обрадовалась бы знакомству со мной?

–Потому что… – Николос выдохнул. – Потому что говорит, что полезные знакомства могут помочь моему будущему.