Текст книги "История Беллы (СИ)"

Автор книги: Bellamortly

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 75 страниц)

–Хм… – задумчиво проговорила Белла, совершенно не ощущая того восторга, что сестра.

Невольно она сама погрузилась в мысли, которые ее занимали не меньше, чем ее сестру занимал очередной кавалер. Ей стало грустно ни с того ни сего и она пробурчала что-то невразумительное, сложив руки на груди.

–Он предложил мне замужество… – Счастливо прошептала Нарцисса, смотря в упор на скучавшую сестру. – я согласилась… Это произойдет летом, наши родители уже обо всем договорились…

Интонации ее голоса неутолимо звучали так, будто девушка сама не могла поверить своему собственному счастью. Беллатриса начинала проникаться искренность сестринских чувств, сама того не желая..

–Поздравляю. – тихо проговорила Беллатриса.

–Спасибо! – воодушевленно проговорила сестра, не обратив внимания на тихий и расстроенный голос сестры. – Ты не представляешь как я рада этому!

Нарцисса начала живописать свои мечты о свадебном алтаре, сбиваясь и краснея, рисуя перед глазами сестры красочные картины, далекие от действительности в которой жила Беллатриса. Опустив руки на колени Белла стала разглядывать снежинки, прилипавшие к окну. Снег заваливал всю округу. В ее душе появились слабые порывы восторга. Беллатриса давно не видела такого красивого снега. Все всегда аккуратно расчищенные дорожки, очищенные кусты, клумбы и фонтаны, теперь были засыпаны белоснежными хлопьями, образовывая снежные холмы, простиравшиеся вдаль.

А Нарцисса тем временем рассуждала совсем о других вещах, которые по-прежнему были далеки от мыслей ее старшей сестры:

–Сейчас я на шестом курсе. Еще полтора года потерпеть и все – свобода.

Белла очнувшись, посмотрела на Нарциссу. Та уже вовсю разговорилась о чем-то, даже не замечая, как обычно того, что Беллатрисе нет никакого до этого дела.

–Тебе-то хорошо, Белла,– продолжала свои рассуждения Цисси, – тебе учиться уже не надо и муж у тебя есть.

–Ничего мне не везет, – буркнула Белла тихим шепотом, не мало удивленная подобными рассуждениями сестры о ее персоне.

Нарцисса удивленно посмотрела на сестру, но ничего не сказала, даже не переспросила, хотя по ней было явно видно: ей этого очень хочется.

Белла крутила в пальцах ложку. «Почему все считают, что я должна быть счастлива… » – с грустью подумала Беллатриса, опустив взгляд в тарелку с кокосовым пирожком, разломанным пополам. В ее душе уже месяц неуклонно ютилось чувство печали и ожидания важной встречи. Событие обещало произойти скоро, но от этого чувство печального и грустного волнения все равно боролись в ней.

–Давно хотела тебя спросить, Белла, как эти уроки у Темного Лорда? Сильно опасные? Просто Люциус хочет пойти на службу к нему, после свадьбы и Хогвартса.

Лицо Беллы словно осветилось от упоминаний о Милорде, но Цисси упорно ждала ответа и вряд ли заметила перемены в ее чертах. Как странно было то, что в головах таких разных сестер внезапно промелькнули мысли об одном и том же человеке. Правда Беллатриса совсем не хотела говорить сестре о своих истинных думах. Да и не могла, даже если как таковое желание было бы в ней…

–Много сил и верности Милорду нужно иметь, что бы пройти его тяжкое обучение, – проговорила Белла, словно хорошо выученный текст.

Лицо Нарциссы не изменилось, когда та проговорила эти слова.

–Но, а ты, – скептически спросила Нарцисса у сестры, которая уже было хотела закрыть эту тему, – по-прежнему ходишь на его уроки?

Белла почувствовала, что ей надоедают все эти расспросы. Она закатала рукав мантии на левой руке, дабы не произносить ни слова. Когда она обнажила черную метку Нарцисса ахнула, но с уважением посмотрела на сестру.

–Поздравляю, Белла. – Сказала она тихо, – Ты ведь так хотела попасть в его ряды и заниматься этой работой! Ты добилась своего…

Резко замолчав, она взяла себе очередной кокосовый пирожок и проговорила с явным удовольствием:

–Люциус тоже с таким же рвением, как и ты, когда-то хочет работать на Темного Лорда! Он только об этом и говорит в последнее время…

Злобно хмыкнув Белла отпила еще один глоток какао и застыла. Иногда сестринские слова, которые, как ей казались, походили на правду, но правдой даже не являлись, раздражали ее до глубины души. Она старалась сдерживаться из-за всех сил и молчать, ибо правды сестре знать было точно, ни к чему.

Но спасительная мысль о Волан-де-морте вытащила ее из уныния в очередной раз. Она вспомнила, что ее Повелитель ни раз говорил ей, что ему не хватает чистокровных и сильных сторонников. Говорил ей об этом, как ей казалось, с явной грустью. Оттого Беллатриса запомнила эти его слова еще сильнее. Но сейчас услышав, что будущий жених ее сестры, чистокровный волшебник хочет работать на ее Повелителя, она обрадовалась и чуть ли, ни на распев проговорила:

–Я могу сказать Темному Лорду о твоем Люциусе. Я скажу ему, а он сам примет решение, что с ним делать!

Нарцисса ахнула то ли от восторга, то ли от удивления, что тон ее сестры так резко изменился и сказала:

–Это будет просто замечательно! Спасибо, Белла!

Беллатриса улыбнулась, сложив руки на коленях и решила, что поговорит при случае с Темным Лордом об энтузиазме молодого человека избавляться от грязнокровок и маглов. В ее голове живо рисовались картины, как будет доволен Темный Лорд. Ведь всем известно какое влияние имеют Малфои на Министерство магии.

Теперь она с нетерпением ждала встречи. Еще сильнее ждала…

–А как дела у Родольфуса, Белла? – весело поинтересовалась Цисси, видимо рассчитывая на то, что Белла обрадуется, что ей не безразличен ее супруг.

Но на лице молодой женщины не отразилось ни капли радости.

–Хорошо поживает. – сухо проговорила она. – Работает целыми днями, приходит под вечер.

–Не расстраивайся. – сочувственно проговорила Нарцисса, улыбаясь. – Кстати! На Рождество вы сможете прийти к нам в гости вместе! Мама устраивает Сочельник! Все пройдет замечательно! Люциус тоже будет! Приходи вместе с мужем, Белла! Он точно не будет работать в под Рождество!

Нарцисса счастливо расхохоталась, уверенная в том, что от высказанной ей идеи ее сестра тоже загорится счастьем. Но та совершенно ошиблась, в корне ошиблась, думая что причина ее печали это то, что Родольфус Лестрейндж вечно работает и не уделяет времени своей жене…

–Я не знаю, смогу ли я прийти. – Печально проговорила Беллатриса, дабы ввести сестру в ложное заблуждение. Идти с мужем в гости она совершенно не хотела… а тем более на бал-маскарад. А как отвертеться, кроме как тянуть резину до последнего она не имела понятия.

–Ну какие могут быть дела в Рождественскую ночь кроме как сама Рождественская ночь? – Спросила сестра расстроено.

Беллатриса промолчала, не зная как продолжать парировать. В ее голове творилось что-то невообразимое и она не знала что и сказать, кроме как ответить сомнением:

–Постараюсь прийти… Но только насчет Родольфуса не обещаю – он может и работать.

–Постарайся, Белла! – обрадовано проговорила Нарцисса. – Не пожалеешь! А если Родольфус не придет с тобой то мы всем родом на него обидимся!

Смеясь она выглянула в окно за которым, за далекими пределами сада, на полосе горизонта приветствовали друг друга день и ночь, а с неба падали снежинки, выплясывавшие на ветру сказочные пируэты.

–Я, пожалуй, пойду домой… – печально проговорила Беллатриса, вставая со стула. – Мне пора, уже засиделась…

–Мерлин с тобой, Беллатриса. – Хихикая, проговорила Нарцисса. – Еще же совсем рано! Тебе же не четырнадцать лет, ты уже замужем! А домой бежишь как маленькая!

–Вот я и хочу домой… – Соврала Белла. – Потому что дома муж ждет.

–А ну тогда иди. – Улыбаясь, проговорила Нарцисса. – Я тебя прекрасно понимаю… – прибавила она мечтательным тоном. – Жаль, что ты только маму не дождалась.

–Она не расстроится, что не увидит меня. – Пробурчала Белла, покидая комнату. Сестра закрыла за ней дверь.

–В любом случае на сочельник вы увидитесь. – Радостно проговорила Нарцисса, когда они уже стояли у выхода. Беллатриса надевала на себя теплый плащ и мантию.

–Пока, – сказала Беллатриса. Нарцисса обняла сестру на прощание и та вышла за дверь, погруженная в свои мысли.

Солнце уже село за горизонт, а снег весело хрустел под ногами. Дверь за сестрой с глухим стуком закрылась. Беллатриса двинулась вперед, через снежные сугробы и вьюгу, закутываясь посильнее в теплую мантию. Ветер подгонял ее в спину и от этого Белла сильно дрожала. Дойдя до ворот, она оглянулась в последний раз на дом своих родителей, и тяжело вздохнув, выпустив облачко пара, вышла через калитку и через секунду растворилась среди снежинок.

Первое что она увидела, когда оказалась возле своих ворот, так это то, что снег засыпал весь сад, образовав непроходимые снежные горы. Даже дорожки, которые бежали по саду летом и осенью теперь были покрыты снежным одеялом. Снег блестел, как много крошечных блестящих камешков. Аккуратные деревца и кустики были украшены владычицей зимней стужей сосульками и сверкающим инеем. Красные замерзшие ягоды, висевшие на единственной рябине во всем саду, блестели снежным дыханием зимы.

Зима привела в этот сад жизнь. Летом он был сплошь покрыт ровной, под линеечку, зеленью, и на тропинках не лежало ни веточки, а в фонтане плескалась кристально чистая водица. На деревьях не вила гнедо ни одна даже самая смелая птица. Возможно потому что букашки тут совсем не порхали.

Зимой здесь все менялось в совершенно другую сторону. Как только стоило осени немого ослабить хватку, как зима сразу же приводила все в надлежащий порядок. В зимние вечера никто не наведывался в этот сад и даже Клякса не ходила, замерзая, меж клумб, чтобы привести садик в чистоту. Холод сгонял всех в дом под теплые пледы и поближе к камину. Потому-то этот аккуратный геометрический сад пришел в полную «смерть». Расчищалась лишь главная дорожка к дому, а снежные шапки добавляли деревьям и кустам природной асимметрии.

Беллатриса медленно пробиралась саду, рассматривая окружающую природу. Укутавшись теплее в мантию, она ползла по сугробам к дому. В сапогах хрустел снег, и Беллатриса уже мечтала дойти быстрее. Кашляя и чихая она, наконец, ступила на заснеженную лестницу.

Дверь открылась с легким звоном колокольчика, висевшего на двери.

Разумеется Белла обманула свою сестру, сказав, что спешит домой к мужу. Родольфус ушел в Министерство до позднего вечера. С самого утра гостя у сестры Белла рвалась домой не только для того, чтобы не столкнуться со своей матерью. Ее жутко выматывали моменты, когда ей приходилось притворяться девушкой, довольствующейся своей жизнью. А в одиноких без Родольфуса стенах поместья Лестрейнджа она пусть и скучала, но могла быть собой. Читать книги в библиотеке, перебирать старые письма или прогуливаться по дому в сотый раз, как по музею. В конце концов, был еще и сад. Окружающий поместье природный массив. Скука не так убивала ее, как притворство. Ведь она могла легко избавиться от нее.

–Клякса! – громко прокричала Беллатриса, призывая к себе домового эльфа.

Хлопок. Словно из пустоты появился зачиханный домовик, с пятном от варенья на впалой щеке. Она отвесила почтительный поклон Беллатрисе.

–Что вам угодно, хозяйка? – спросила Клякса, сильно картавя.

От писка эльфа у Беллатрисы в мозгу заболело, но она промолчала. Ведь только эльф мог принести ей еды. От кокосовых пирожков Нарциссы до сих пор немого поташнивало, а, поскольку, иного ей не подавали девушка была голодна. Ее сестра просто без ума от этих лакомств, но Белла даже смотреть на них не могла. Настолько надоели.

–Принеси мне поужинать. – Тихо, с привычными с детства приказными нотками проговорила она. – В гостиную только, не в обеденный зал. Разожги там камин и принеси, какое-нибудь одеяло. Вперед – выполнять!

Домовик, поклонившись, исчез заниматься порученными делами.

Белла, немого потоптавшись на месте, передумала идти сразу наслаждаться теплом в старинную гостиную. Ей вдруг пожелалось заглянуть прежде к себе в комнату и она повернула к лестнице, торопливо взбираясь по скользким ступеням.

Со всей силы хлопнув дверью, она оказалась в своей так хорошо ей знакомой маленькой спальне. Заботливый домовой эльф к зиме постелил на паркет теплый пушистый ковер, в котором ноги вязли. Мягкая ткань массировала пальцы и девушка, скинув со своих ног комнатные туфли, медленно вразвалочку начала ходить по комнате.

Изящный в своих очертаниях узкий шкаф, с множеством разноцветных мантий и платьев, оказался перед ее носом через пару шагов. Они ничем не были схожи друг на друга, сияли, блестели, создавая «тряпочную радугу», шуршали. Туалетный столик был завален пыльными шкатулками, наполненными до краев недешевыми драгоценностями. Они переливались при свете тускло горящих свечей из светильника. Став женой одного из богатейших колдунов во всей стране она могла позволить себе любую мелочь и позволяла, безрадостно так прогоняя скуку, порой даже забывая о том, что купила, а что нет.

Бледные пальцы рылись в шкафу, раздвигая множество вешалок занятых мантиями, летними, зимними, парадными и простыми платьями, разыскивая нужное, ни с того ни сего одеяние.

–Это не то,– шептала Белла, рассматривая свои вещи,– И это не то.

Ничего ей из одежды не нравилось. Она сама не понимала, что ищет и зачем. Это состояние творческой неизвестности увлекало Беллу. Все больше и больше цветных и черных тряпок исчезало из-под ее пальцев, но Беллатриса настойчиво копалась.

–Вот, – шепнула девушка, вытаскивая что-то из полупрозрачного чехла.

Плиссированный подол платья вспыхнул ярким пламенем красно-синей ткани. Воздушный крой удлиненного подола, полные рукава-фонарики и скромный вырез, обнажающий ключицу и белоснежную шею. В отражении зеркала на нее глядела совсем незнакомая девушка, которую Беллатриса едва признала самой собой. Она встряхнула головой и по плечам рассыпались стянутые лентой темные кудри.

Кружась перед большим во весь рост зеркалом, Беллатриса рассматривала себя, вспоминая манеры своей сестры, поправляла волосы, то обнажая красиво очерченные скулы, то закрывая лицо. Тушь, потекшая от снегопада с коротких ресниц обводила большие карие глаза мрачными тенями.

В ее голове промелькнула мысль о Волан-де-морте и она попыталась представить себе, как бы отреагировал на ее такой внешний вид он. И от этого она невольно покраснела, смущенно опустив глаза от своего отражения. Она чувствовала себя куда красивее, чем она была и зажмурилась, чтобы запомнить этот образ подольше.

Это платье раньше совсем не привлекало ее внимания. А все потому что было приобретено для нее матерью. Теперь Беллатриса была вынуждена признать – наряды это единственное, в чем ее мать смыслит. В дорогущих за тысячу галлеонов одеяниях, в одном из которых ее дочь будет щеголять… по дому!

Она вспоминала последнюю встречу с Хозяином, воскрешала в памяти, что он говорил о своем желании скорее избавится от дел, выполнить операцию в Министерстве магии и встретиться с ней. Но уже прошел почти месяц молчания, Белла, как он просил её, следила украдкой за тем, что происходит в политике волшебного мира по газетам. Но все было как прежде. Только в календаре менялись дни… но она продолжала, надеется на то, что скоро встреча произойдет. За этот месяц она была всего один раз на собрании Пожирателей Смерти. Темный Лорд оставил ясные намеки на то, что их свидание скоро случится. Ведь он сообщил всем, что дела успешно исполняются, а влияние Пожирателей в государственных структурах становится все сильнее с каждым днем.

Хитроумная улыбка не покидала ее лица, пока она выходила из своей комнаты и спускалась в гостиную, назло сильнее стуча ногами по полу. Глупые картины от этого затыкали уши и умоляли прекратить балаган. Однако она вовсе не про себя смеялась, воображая, как Родольфус является уставший домой, заходит в комнату занятую… для ужина!

Еда все не кончалась и не кончалась, Клякса принесла ее будто на целое войско, а не на одну молодую девицу, но та не жаловалась. В рот, словно в топку дрова, летели все вкусности, какие только попадались под ее руку. А тарелочки с шоколадом, с печеньем и с различными бутербродами заняли всю прозрачную поверхность журнального стола. Сытость с таким насыщенным меню не заставила себя долго ждать, но обожаемая жадность по еде не отступала. И когда она взяла в руку очередную конфету, швырнув фантик в холмик оберток возле стола, то ее язык не думая произнес звонко:

–Какой хороший корм для гипогрифа!

Брякнув эти слова, Белла выронила конфету, которой следующей приговор был бы так же – корм для гипогрифа. Улыбка с лица исчезла. Слова эти пробудили вовсе не забытые, но тщательно запрятанные в сознании эмоции.

Счастье дружбы? Предательство? Жизнь, способная поменяться, но оставшаяся прежней?

И эти противоречивые мысли мучили ее весь тот самый год после заявления матери: ты станешь Родольфуса Лестрейнджа. И потом каждую секунду существования. Ей исполнилось четырнадцать лет. Наступало то, к чему готовила ее жизнь.

Беллатриса, застыв как статуя в кресле, и, побледнев, невольно, с головой, погрузилась в воспоминания…

***

Туман и клубы дыма от огромного паровоза Хогвартс-экспресса заволокли просторное помещение вокзала и лишили всех уезжавших и провожавших возможности что-либо видеть. Не сказать, что это было чрезвычайной ситуацией, способной взволновать обычного четырнадцатилетнего подростка, но очутившись на платформе девять и три четверти Белла почувствовала себя не в своей тарелке. Толкнув свою тяжелую тележку вперед, она столкнулась в тумане с невидимой преградой, бывшей точно хуже разгневанного ее неловкостью незнакомца.

–Ты когда-нибудь способна, хоть один день не портить мне настроение? – Рыкнул этот кто-то в тумане.

Сначала показался тяжелый носок черных, тяжелых туфель, а после дымка рассеялась в одну секунду, и силуэт ее матери – Друэллы Блэк – возник пред ней.

–Не удивлюсь, если именно ты опозоришь наш род, – продолжила она, с ненавистью смотря на дочь.

Девушка съежилась, когда Друэлла схватила ее за локоть и потащила вместе с тележкой поближе к поезду. Лик всеобщего позора пожирал ее. Идя со своей злобной матерью, она ощущала на себе взгляды, несуществующие насмешки окружающих, дружные злобные шутки знакомых и однокашников, молясь про себя, чтобы дым не рассеивался.

–Кингус, она, наконец, пришла. – Сообщила Друэлла, когда они подошли к небольшой группе людей – отцу Беллатрисы и ее двум младшим сестрам Нарциссе и Андромеде.

Нарцисса уже приоделась в новую мантию ученицы второго курса, а вот Андромеда – девочка с короткими каштановыми волосами, держа отца за руку, даже и не думала об учебе, зачарованно рассматривая только большие клубы дыма – облаками, парившими над поездом.

–Где же ты была? – строго воскликнул Кингус Блэк, доставая сигару.

–Я отстала от вас, случайно застряла в толпе. – Оправдывалась девушка, растеряно смотря на родителей. – Глупые магглы устроили толкучку и преградили мне всю дорогу!

–Это ложь! – Стервозно прошипела Друэлла. – Ты хотела убежать и не ехать в школу! Всегда ты пытаешься идти против нас своим обманом! Магглы слишком тупы, чтобы преградить дорогу чистокровной колдунье! И прекрати дымить прямо мне в лицо, Кингус!

Мистер Блэк даже не отвернулся, распространяя не самые приятные зловония.

–Я не вру, я, говорю вам правду! – отчаянно прокричала Беллатриса, инстинктивно сжимаясь.

Родители со злой гримасой оглядели дочь, Друэлла вскинула зачем-то ладонь в черной перчатке как тут внезапно прогудел спасительный свисток – без пяти одиннадцать. Поезд готовился отходить и призывал учеников занять свои места.

–Нарцисса, смотри за тем, как ведет себя твоя сестра. – Сказала на прощание Друэлла, обращаясь к низенькой, светловолосой девочке, обнимая ее. – Рассказывай мне обо всем и учись прилежно.

–Хорошо, мамочка, я буду делать все, как ты говоришь. – Миловидно и послушно проговорила сестра, целуя наклонившуюся женщину в щеку.

Выпустив младшую дочь из объятий, она отправила ее в объятия к отцу, а сама злобно проговорила, обращаясь к старшей дочери:

–Надеюсь, что ты нас не опозоришь.

Андромеда подскочила к своим сестрам и, обняв их обоих до хруста в ребрах, отошла к родителям. Беллатриса, когда, наконец, все эти прощания закончились бросилась в поезд. Он тронулся, когда она, спешно петляя мимо ребят, высовывавшихся в окна прошла почти половину вагона. Они кричали нежные слова в прощание близкими и родными, пока поезд петляя не разлучил их на полгода.

–Белла, подожди меня!

Резко обернувшись, она увидела свою сестру Нарциссу. С ее красного лица каплями стекал пот, а говорила она хриплым голосом.

–Ищи себе отдельное купе. – Холодно бросила Беллатриса, не собираясь услышать никакой ответ. Развернувшись на каблуках, она бросилась вперед. Она искала себе угол где бы не было, ни одной живой души, где бы она могла бы предаться одиночеству, раздумьям и печали в тишине. Расталкивая болтливых школьников и таща свой чемодан, который верно отбил ей уже все пятки она, и злилась, и недоумевала, отчего все рады Хогвартсу, почему в и коридоре, и в купе слышатся только веселые крики и смешки, а не отчаянные протесты или тоскливые вздохи. Те самые, что были на ее душе, с самого начала лета.

Наконец, найдя свободное купе, дверь которого она забаррикадировала чемоданом, Белла села на кожаный, узкий диван и закрыла глаза.

А пока она расторопно проталкивалась по коридору, поезд уже успел приблизиться к окраинам, пересекая длинные пространства фермерских полей. Моросил дождь, окно запотело. В вагоне потемнело до какого-то вечернего сумрака. В ее купе было тихо, внешние звуки, кроме грохота ударов колес поезда о рельсы, ей не слышались. Но эти удары были так похожи на стук ее обеспокоенного сердца, что не беспокоили ее совсем. Хотелось выйти в туалет и умыть лицо, но она сидела неподвижно. Потому что боялась, что, покинув место, она лишит себя заветного одиночества и в ее отсутствие сюда нагрянет толпа.

Беллатриса с равнодушием разглядывала свою мантию, прошлогоднюю, но не слишком уж потершуюся, рассматривала туфли и рукава своей блузки, чемодан. Внешне она выглядела точно так же, как та девица, что сошла с поезда и поспешила домой на встречу лету два месяца назад, но внутренне изменилась. Жизнь ее – третьекурсницы и будущей четверокурсницы будто принадлежала разным людям. Она думала о свадьбе, о настроении своем и собственных близких, которое было так далеко от ее личного. Их разделяла непроницаемая ткань, мутная как туманный смог. Фата ее будущего платья. И непонимание, на которое она не могла закрыть глаза.

Она извлекла из своей дорожной сумки бутерброд, который она получила от матери в дорогу (предварительно та пригрозила тем, что произойдет, если Белла ослушается ее запрета и купит еду в поезде) и прожевала без аппетита. После короткой трапезы достала из той же сумки небольшой пенал, расстегнув визжащую молнию.

В испачканной чернилами небольшой сумочке лежало три старых пера и пузырек с чернилами. Выхватив одно перо из пенала Беллатриса начала водить им по одному из предварительно распахнутых ей учебников. Книга была старой, каждая страница на ней была испачкана кляксами самых причудливых форм и размеров, которые при тщательном рассмотрении приобретали отдаленное сходство с разными животными, лицами людей, вокруг которых отплясывали рисованные танцы разные узоры и орнаменты.

Во всем этом своеобразном скетчбуке не было никакого намека на художественную ценность, ни один штрих этих рисунков не мог претендовать на звание искусства, не намекал на присутствие таланта у их автора. Однако живость и печаль, которая в них дышала, заставляла затаиться мысли об уродливости и даже небрежности этих рисунков.

Новым рисунком стала почеркушка, смутно напоминавшая мать Беллы своей злобной усмешкой и огромными, будто воспаленными бешенством глазами. Завершив работу, девушка выронила учебник из рук и чернильное творение в нем растеклось, став окончательно безликим. Книга с зарисовками упала обложкой вверх – «Магические животные и места их обитания».

–Элли, ты уже мне надоела! Сядь уже в вагон.

Последующий хлопок дверью купе разбудил Беллу, которая от резкого звука подскочила на месте.

Тени в коридоре проскочили мимо нее и исчезли в соседнем купе. Отголоски недовольных голосов и злости заставили Беллатрису с любопытством посмотреть через стекло на своих соседей.

Ее удивление стало еще сильнее, когда она разглядела их. Эти две фигуры сидели друг напротив друга, смотря кто куда: фигура поменьше глядела в окно, рослая фигура – на дверь. И обе фигуры сжав руки на груди.

Когда фигура, смотревшая на дверь, обратила свой взгляд на Беллатрису та вжалась в диван, пряча свое лицо от глаз соседей. Не первый раз, жалея о том, что на дверях поезда не висят занавески Белла не могла в то же время и отвлечься от увиденного.

Небольшая фигура, чей взгляд был обращен к окну – полная девочка, с прямыми, почти прозрачными, пшенично-серого цвета жидкими волосами, перевязанными шелковой лентой, завертела головой, потому что ее сосед что-то невнятно проговорил. Из-за того, что девочка сидела спиной Беллатриса не смогла бы заметить иных деталей ее внешности, кроме непривлекательной полноты. Она резко наклонилась вниз – вероятно, к чемодану и Белла заметила, что на ее груди нет значка факультета. Что могло значить лишь одно – девочка едет учиться первый раз.

Школьник, с которым девушка случайно пересеклась взглядами, запомнился ей куда больше. На его овальном, симметричном лице то появлялись, то исчезали морщинки от привлекательной, задорной улыбки, на лбу россыпью темнели мелкие веснушки. Волосы были коротко, аккуратно пострижены, карие глаза довольно поблескивали, прячась за стеклами квадратных очков. Беллатриса совершенно не помнила того, чтобы она хоть раз встречала этого молодого человека в коридорах или в гостиной факультета. А судя по змее на рубашке тот был явно из Слизерина. Компания, ехавшая в соседнем купе, молчала всю дорогу, больше не произнеся ни звука, а Беллатрисе оба соседа казались все привлекательнее в своей странности.

В ее купе не единожды стучала продавщица сладостей и другие ученики, пытавшиеся навязать свою компанию.

За три часа пути девушка даже не поменяла своего положения на диване, изучая прилепленную к противоположной стене жвачку с омерзением. Неожиданно для самой себя она начала мечтать о скором возвращении в школу: только ради того, чтобы скорее поужинать и лечь спать.

Дорога нешуточно вымотала ее. Размышляя о том, что такая жизнь и она – вещи несовместимые, Беллатриса никак не отреагировала, когда поезд, наконец, замер. Оставив чемоданы, она вышла оттуда, не оглядываясь. Ветер обдувал ее покрасневшие щеки, проветривал мысли в голове. На перроне она застыла у самой вывески вокзала. Там же она случайно встретилась со своей сестрой, трещавшей в компании подружек однокурсниц. Те яростно обсуждали учебу (Нарцисса любила эту тему оттого что сама училась лучше всех на курсе) и смеялись. Сильно бросалось в глаза, что Цисси высматривала краем глаза собственную сестру в густой толпе школьников. И, заметив Беллу, та тут же поспешила ей навстречу.

–Беллатриса, можно я доеду с тобой до школы, пожалуйста.

Холодные пальцы ее сжали руку старшей сестры, Цисси продолжала смотреть на сестру так же жалобно, как минуту назад звучали ее слова.

Даже не ощущая злости, из-за услышанных, как ей казалось, притворных нот жалости в словах сестры, Белла в ответ машинально сжала ее ладонь и потащилась к ближайшей свободной карете, стараясь остаться незамеченной для окружающих.

К своему удивлению она увидела, что выбранная карета вовсе не пустовала. В ней сидел тот же странный школьник, встреченный Беллой в поезде. Только на этот раз он был один, без толстой девочки. Вежливо подвинувшись на скамье, он отвернулся, не говоря более ни слова. Нарцисса захлопнула дверцу кареты. Всю дорогу они провели в молчании, которое бессильную его нарушить Беллу раздражало.

В большом зале, когда Белла с Нарциссой спешно заняли место за столом, началось распределение первокурсников. Цепочка ребят расходилась медленно, с бурными овациями после противного восклицания шляпы. В желудке Беллатрисы тем временем мутило от голода.

–Элли Броуди!

–Слизерин!

Громкие аплодисменты традиционно разразились в большом зале. Все, в особенности стол Слизерина, хлопали первой новенькой на своем факультете. Чем ближе она подходила к столу, тем больше Беллатриса ощущала дискомфорт.

–Мама убила бы тебя, попади бы ты на другой факультет Элли! – Проговорил кто-то взволновано рядом с ней.

Резко обернувшись, Беллатриса увидела своего с Нарциссой соседа по карете. Он трепал по голове первокурсницу. По всей видимости, она оказалась его младшей сестрой.

Ужин закончился быстро. Покончив с праздничной едой, услышав прощание профессора Дамблдора, они разбрелись по спальням. На удивление, Белла быстро заснула, оказавшись в нелюбимой комнате.

На следующий день, подскочив ни свет, ни заря, она помчалась на занятия. Проспав завтрак, она чуть не потерялась в поисках нужной аудитории. Преодолевая толпу школьников, Белла мысленно ругалась.

Оказалось, что она вновь не рассчитала время и пришла даже раньше. Спешка точно была лишней. Беллатриса, опустив голову в колени, сидела за своей дальней партой, дожидаясь профессора Трансфигурации без всякого энтузиазма. Квадратные часы, досаждая, тикали на противоположной стенке, шумные школьники, заходя, разбредаясь по своим партам. К Беллатрисе подсела рыжая девочка, с которой она никогда не общалась, не смотря на довольно частое соседство. Ковыряя в носу, та извлекла новенький учебник по трансфигурации и подвинула на середину стола, понимая без слов, как оно нужно.

Весь урок прошел под такт урчания ее голодного желудка. Как Беллатриса и ожидала: Макгонаглл задала огромное домашнее задание, не наградив, ни одним очком их факультет.

И остальные профессора не отличились доброжелательностью. Надавав уроков, от которых головы трещали, преподаватели пожелали им хорошо отдохнуть до завтрашнего дня. Поток школьников, как косяк мелких рыбешек, поспешил к распахнутым дверям большого зала. Беллатриса же, выбившись из толпы, свернула в противоположную сторону.

Что она сделала, так это вернулась в свою спальню и провалилась в сон, который мучил ее своей кошмарной личиной. Удачно попав в то время, когда комнаты пустовали она, погрузилась в ночные ужасы без проблем.

Почему-то проснувшись от дрема спустя пару часов, она ощутила легкость. Как хорошо было лежать в кровати, закрытой пологом, в спальне в которой никого нет. Весь шум был вне, в других коридорах, в других комнатах, но не в этой квадратной, бледно оформленной спальне в пару метров шириной и длинной. Девушки, ее соседки, судя по часам начнут досаждать Беллу сплетнями лишь через полтора часа.