Текст книги "История Беллы (СИ)"

Автор книги: Bellamortly

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 75 страниц)

Злобный тон Волан-де-морта встревожил ее, и она мигом послушалась. Ей стало жутко стыдно за мимолетную глупость. Она чувствовала, как слезы подкатывают к ее глазам, но Темный Лорд и не думал делать скидку за ее раскаяние.

–У тебя палочка из грецкого ореха? – голос у него порой звучал ненамного громче, чем ее.

Вопрос Темного Лорда звучал самым обычным для него тоном, с интонациями к которым Беллатриса привыкла уже давно.

–Да… Мой Повелитель…

Откашлявшись, она выпрямилась на стуле, отчаянно думая, как бы избавиться от беспокойства, но рассуждения бросали ее в еще больший жар. Переживая, она вспомнила, как ведет себя при Родольфусе, подумала, как хорошо ей в такие моменты принимать спокойный, равнодушный вид, и как хорошо ей хотя бы просто не волноваться, ощущать покой и хоть немного владеть собой и своими действиями.

«Никакой Родольфус не сравнится с… » – прошептала мысль в ее голове, и, будто бы от испуга, умолкла. Впервые за встречу Белла густо покраснела. Переведя взгляд на Волан-де-морта, и словно удачно услышав его следующую реплику, она почти успокоилась.

–А что внутри?

–Сердечная жила дракона, Мой Повелитель. – Прошептала она.

–Наверное, она очень крепкая. – Заметил Волан-де-морт, изучая палочку взглядом.

Ей было нечего сказать, а кивать ей показалось верхом глупости в тот момент. Оба очень долго молчали, долго, безумно долго и, наверное, даже вдвоем удивлялись, каждый по-своему, отчего же это.

–Все-таки уже можно приступить к теме нашего разговора. – Наконец, нарушил тишину Темный Лорд.

Беллатриса кивнула. Она терпеть не могла эту привычку кивать, но не могла ничего с собой поделать от волнения.

–Какое, по-твоему, самое большое зло, которое причиняет Министерство Магии чистокровным волшебникам? – поинтересовался Волан-де-морт у своей ученицы.

–Статус секретности! – сгоряча, воскликнула Беллатриса, вмиг забыв волнение. Слова так резко сорвались с ее языка, как вскрик из ее горла, если бы ее облили кипятком. – Из-за этого статуса волшебники не имеют свободы передвижения, действий и не могут быть сами собой, вынуждены притворяться частью общества маглов, подчиняться правилам их мира, когда они ничуть не солидарны с нами – с волшебниками! Маглорожденные могут воровать наши знания, проникать в наш мир и их отпрыски могут становиться колдунами, еще сильнее закапывая истинное волшебство в глубины прошлого! Они, по сути, уничтожают нас! А нам отчего-то запрещено уничтожать их жалкое отродъе! А чем больше их, тем меньше нас!

Когда Белла яростно выплевывала слова, всякое волнение отступало на задний план. Разговорившись до такой степени эмоциональности, она была совершенно уверена, что Волан-де-морт похвалит ее.

–Что же, по-твоему, большее зло – Министерство Магии, которое прячет волшебников от маглов или наоборот, магглы?

–Магглы. – уверенно заявила Белла, смотря в глаза Волан-де-морта. – не будь бы, маглов Министерство бы не прятало нас. А если менять правительство, то рано или поздно, к власти придут те, кто уничтожит этих магглов. Простецы вовлекают нас в то, что нам не нравится и только они виноваты в этом!

–И кто же сможет уничтожить магглов? – поинтересовался у Беллатрисы Волан-де-морт.

–Чистокровные волшебники, с Пожирателями Смерти. – Восклицала Беллатриса. – во главе с вами. И если только чистокровные поймут всю важность этого…

Ее речь была громкой и экзальтированной. Часто сбиваясь, делая краткие паузы и начиная снова, Белла рассказывала свои, так долго томившиеся мысли, отвечала на вопросы Волан-де-морта, говорила, говорила, говорила, практически не замечая кругом ничего, кроме своего Повелителя, явно ощущая себя частью того что она рассказывала. Видела то, как она стала Пожирательницей смерти, как убивает маглов под руководством Темного Лорда…

И, как в один прекрасный день, она выполнит свой приказ настолько хорошо, что отдаст за это свою жизнь… Она не знала, хотела ли она этого по-прежнему или нет?

–Все очень неплохо, однако кое в чем ты не права. – спустя долгое время ответил Волан-де-морт. – В том, что виноваты только магглы и грязнокровки. Виноваты ведь еще и чистокровки вроде Дамблдора, которые поддерживают распространение грязи среди рядов чистых волшебников. Ты о них как-то позабыла.

Горевший в глазах Беллы возбужденный огонь немного потух, но девушка не потеряла бодрости духа, подперев ладонью подбородок, она, как хорошая ученица, внимательно слушала его замечания.

–Хорошо, мой Повелитель, мне стоит это запомнить.

Белла действительно не на словах приняла это во внимание, и почувствовала, что это понравилось Волан-де-морту. Когда тот задал следующий вопрос, она старалась говорить более вдумчиво, даже поправляя саму себя на ходу.

–Как воздействовать на людей? Думаю, магией, на которую вы способны, … хотя, нет, Милорд. Есть же достойные колдуны, которые просто еще не успели осознать истинность наших суждений, но ведь они имеют на это шанс. Думаю с ними нужно проводить такие же беседы, как вы проводите сейчас со мной. Можно рассказывать об этом в Хогвартсе, а так же пропускать статьи с хорошими мыслями в прессу…

–И, разумеется, в Хогвартсе и Пророке никаких грязнокровок?

–Да, мой Повелитель. К чему они? Ведь они будут только мешать процессу возвращения правильных нравственных устоев в общество…

Наверное, несколько часов они беседовали друг с другом. От этого разговора у Беллатрисы заболела голова, но это была приятная усталость. Она по-прежнему правдиво отвечала на вопросы Темного Лорда, с каждым словом ощущая, как в ее суждения приходит больший порядок. Он направлял и поправлял ее все меньше и меньше, потому что она уже почти достигла понимания, идеального для Пожирателя Смерти. Кажется, за окном уже успело сесть солнце, свечи несколько раз по окружности проплыли мимо нее и Темного Лорда, исказив и удлинив их тени. Почти насупила ночь, когда Волан-де-морт, наконец, проговорил:

–Думаю, на сегодня достаточно.

Белла умолкла, будто выдохнувшись после усиленной пробежки. Сейчас бы она с удовольствием прилегла! Но в то же время – ей так не хотелось уходить от Темного Лорда. Тот распахнул форточку и приятный, свежий воздух еще сильнее убедил ее в мысли, что она бы осталась… хоть навсегда.

–Сегодня ты неплохо справилась. Твои взгляды соответствуют моим требованиям, я не разочарован. – Сказал Милорд, находясь у окна. – Ты неплохо обучаешься. У тебя есть все шансы сражаться наравне с остальными моими сторонниками. Я тобой доволен.

Девушка опустила глаза, тихо радуясь своему триумфу, улыбаясь во всю широту рта и шепча благодарности непослушным языком:

–Спасибо, мой Повелитель!

Волан-де-морт стоял спиной к ней, у окна, вздыхая свежий воздух, и невольно Белла засмотрелась на него, восхищенно думая, что весь этот день она говорила ради его удовольствия. Она может гордиться собой.

Видимо, ее взгляд был чересчур внимательным, и Темный Лорд обернулся, будто его кто-то дернул за плечо.

–Ты можешь идти домой. – Напомнил он.

Белла осторожно покинула свое место, конфузливо пунцовея.

–Только прежде надо выбрать день следующего урока. Приди сюда ровно через неделю. – Приказал Милорд, едва задумавшись. – В это же время что и сегодня.

В этот момент Белла поняла, что все ее сегодняшние переживания, жуткий страх и оцепенение за обеденным столом, мучительно напоминавшее ей симптомы приближавшегося обморока, болезненный румянец и мертвенная бледность от слов матери – страшнейшая глупость и чепуха. Незнающий о том, что случится Темный Лорд своими равнодушными репликами лишал ее пропадавшего чувства свободы куда больнее, чем мать и Родольфус вместе взятые.

–Я… я не… не смогу прийти в этот день. – Прошептала она, тихо заикаясь на каждом слове. Посмотрев на Волан-де-морта, она увидела, что он вовсе не сочувствует тому как она так боится своих слов.

–Это еще почему? – недоуменно спросил Милорд, зажигая свечу над ее головой ярче.

Свет от свечи обжег ее глаза, защипавшие от слез. Будто бы со стороны, она услышала собственные слова. Голос, сказавший это, не был похож на ее собственный даже отдаленно. Набравшись храбрости Белла, смотря в глаза Волан-де-морту, сказала:

–Я выхожу замуж за Родольфуса Лестрейнджа. В этот день.

Ей просто стало стыдно. Она резко отвернулась, и, застегнув мантию, сделала шаг к двери. В это мгновение в ее голове появилась мечта. Мечта о том, чтобы Темный Лорд сказал – это глупая и бессмысленная причина не приходить к нему на урок. Сказал, что если она не придет, то он убьет ее. И хоть что-то, хоть что-то хорошего будет в этом дне. Будет хоть одна причина, по которой она будет ждать его. Вместо красных лепестков роз на свадебном алтаре заалеет ее кровь.

Но он не сказал ничего такого:

–Тогда приди на следующий день. – Его голос звучал страшно буднично.

–Хорошо… – Ее передернуло, и она сказала – До свидания!

Не оборачиваясь, Белла вышла за дверь, но, прежде чем дверь закрылась, она услышала то, что как ей показалось, сказал Волан-де-морт:

–Прощай… Беллатриса Блэк…

Облака затягивали небо, как театральный занавес сцену. В зале ее жизни не сидели зрители, никто не хлопал и было темно как под землей. Радостное представление закончилось в ту секунду, когда Волан-де-морт закрыл за Беллой двери. Девушка достала палочку, зажгла на ней огонек и бросилась вон.

Добравшись до калитки, она увидела, что ее у дерева ожидала мать.

–Какого Мерлина так долго?! – возмутилась она, вместо приветствия, хватая дочь за локоть.

Девушка даже не обиделась на мать за грубость, позволив тисками сжать себя до боли. Она даже не спросила ее, почему та пришла за ней вместо Родольфуса, не спросила у нее ничего.

–Это тут Он живет? – Спросила Друэлла, показывая палочкой на дом. – Удивительно, что такой Человек живет в таком заброшенном доме.

На ее изумление не было обращено никакого внимания. Через мгновение Белла и Друэлла трансгрессировали.

Возле ворот родного поместья Друэлла не отпустила локтя дочери и потащила ее безвольное тело по узловатым, каменным тропинкам сада к дому, будто Белла намеревалась сбежать во мрак лесов, подальше от нее, как дикий зверь.

В спертом воздухе прихожей Альдмос гремел ведрами возле шкафа, вытирая пыль с картин. Отвесив книксен он продолжил чистить грязь, а Друэлла прикрикнула на Беллу:

–Уходи в свою комнату!

Беллатриса не успела даже зайти на порог и отдышаться, отряхнуть свое сырое пальто. Заперев дверь своей комнаты на ключ, она прикрыла глаза, тяжело дыша.

Несколько минут Белла стояла у порога, не отпуская дверной ручки, слушая оглушительную тишину своей комнаты. Она не хотела зажигать лампу, находясь в кромешной тьме. Белла мучительно соображала.

«Прощай… Беллатриса Блэк»

Она подошла к занавескам, плотно закрывая их, чтобы тьма из ее души окружила ее. Горевший к ее приходу канделябр Белла задула, оказавшись в полнейшем мраке, сбросила с себя уличные одеяния, падая на колени так резко, будто ее подстрелили. В самое кровавое сердце.

Ей виделось то, как в тот день, когда все кругом и даже она будут в белом, Родольфус у алтаря держит ее лицо и целует ядовитыми поцелуями, а потом, одевая ошейник кольца на ее палец, уводит в тьму своего жуткого дома, который она видела в последний раз в детстве. Уводит и запирает, лишая ее свободы, пленяющий аромат которой она итак едва имела право вдыхать своей грудью.

«Прощай, Беллатриса Блэк»

Ей представилась в сознании фигура Волан-де-морта, смотревшего на нее меланхолично, словно прощаясь.

–Зачем вы это сказали… – прошептала Беллатриса. – Зачем?

«Неужели он сочувствует моей участи? – спросила сама себя девушка. – Понимает… »

Как только в ее голове мелькнула мысль о сострадании, так тут же из ее глаз брызнули яростные слезы.

«Какое сочувствие? – возмущенно спросила она у себя. – Какое сочувствие? Он смотрит на меня лишь с холодным изумлением… А может даже с презрением… ему нет дела до меня… Как и остальным… Как бы я не мечтала о том, чтобы кто-нибудь заботился обо мне!»

Белла думала, что Волан-де-морт спросил ее о свадьбе исключительно ради любопытства. Ей казалось, что все кругом, весь мир не понял бы такого замужества. Это было подвластно лишь пониманию ее матери Друэллы…. В конце концов, он спросил ее для того, чтобы знать почему она жаждет ослушаться его. Как любой опытный командир он допрашивал своего бойца, чтобы составить грамотную стратегию войны…

«Зачем же он самолично согласился обучать меня магии? – в голове девушки начался полный сумбур, мысли яростно начинали сражаться друг с другом. – Не мог из-за простого любопытства… он мог бы меньше потратить времени и отдать меня на обучение Родольфусу. Но отчего-то все было не так, зачем… почему именно меня?.. Может он единственный человек, который понимает, что я не пустое место?»

Боясь предаваться воспоминаниям о Волан-де-Морте, Белла не понимала, почему столько мыслей она посвящает ему. Белла испытывала мандраж, но храбро преодолевая страх, думала, не признаваясь себе в этом окончательно. Ей хотелось вспоминать о нем, ранить себя, но делать так, чтобы Волан-де-морт не покидал ее мыслей. Даже если это будет отдаваться тоскливой болью в ее сердце.

«Интересно, что будет в тот день, когда он посвятит меня в свои сторонники? Наверное, он так же, как обычно назначит день и время, я приду, он поставит мне метку… Родольфус заберет меня домой… И я затеряюсь окончательно среди его союзников… он забудет меня… даже не вспомнит о том, что когда-то обучал меня магии…»

И в темном жилище Волан-де-морта она больше не будет ощущать гордости за то, что он слушает каждую ее сказанную невпопад мысль и анализирует ее. Она будет точно знать, что не нужна ему.

Точно так же, как и не нужна сейчас…

«Он будет помнить меня… Он говорил, что я способная… мы несколько часов обсуждали то, против чего мы будем бороться в будущем. Вместе. Он знает, что мне это не безразлично… »

Несколько часов, почти целый день, что они разговаривали вдвоем о волшебстве, о магглах, о Министерстве Магии и об их никчемности, пронеслись перед ней за одну секунду как увлекательный, драматичный кинофильм. Белла видела, как долго и увлеченно они разговаривали, сначала, правда затянуто и медленно, но потом настолько живо… будто что-то одно было в них двоих, что объединяло обоих.

То, отчего Белла столько плакала почти после каждой встречи, не понимая почему она и плачет и радуется одновременно?

«Даже если он будет помнить обо мне, что же будет оттого? – отчаянно спрашивала девушка себя.– Его единственное воспоминание обо мне будет все тот же презрительный и равнодушный взгляд, обращенный на невзрачную мою фигуру… Если он вообще будет смотреть на меня»

Моргая глазами, она смотрела на свое отражение в зеркале, на глаза, которые на секунду загорелись блеском надежды. Неожиданно для самой себя она расхохоталась, громко и истерично, закрывая глаза от смеха и ни капельки, ни сдерживаясь. Казалось, она в одно мгновение лишилась рассудка.

Вазы, стоявшие у зеркала и рамки для фотографий, косметика и бесчисленные украшения, как волны о камни, с треском разбивались вдребезги ее рукой.

Куски стекла врезались в голые ступни Беллы, она стала перебирать их, вытаскивая оттуда старые фотографии с самой собой, так сильно ненавидимые ей, чью сентиментальную значимость она неистово презирала. На нескольких снимках ранее запертых под пыльным стеклом был изображен один и тот же человек в разные этапы своего несчастья: от глубокого детства до почти наступившей свадьбы. На снимках, буквально на каждом из них Белла видела крупицы собственных воспоминаний, свою жизнь и почти все значимые для нее мгновения. Просматривая их внимательно, Беллатриса видела свое несчастное детство, тоскливые годы в Хогвартсе и последний год жизни в родном доме, который постепенно приучал ее к тому, что ей своими руками придется перевернуть свою жизнь и закрыть замки ко всем лазейкам до свободы и броситься в пустую пропасть добровольно.

Много девочек с одинаковыми несчастными лицами и кудрями, только в разных платьях. Неужели они совсем разные? Или это грани сущности одного человека?

Вытерев глаза краем рукава, Белла схватила все фотографии и сложила их рядом друг с другом. Взмахнув палочкой, из которой вылетел косой луч, Беллатриса соединила их в единое целое. Перед ее глазами предстала ее собственная душа, разъединенная на каждый момент ее жизни. Она видела свои узколобие, наивность, свое горе и другие чувства, которые шагали по фотографии туда-сюда. Бродили и проходили мимо друг друга, смотря лишь себе под ноги, не глядели даже как раньше на нее, живую Беллатрису на ту Беллатрису какой она стала, прочувствовав все это. И в воображении видела, как та фигура на фотографии шагает в темноту страданий, которую плетет, словно мрачный паук, в своем поместье Родольфус Лестрейндж. Через неделю уютное гнездышко, которое погубит ее, будет готово и пугающее бракосочетание замарает мраком ее призрачное счастье.

Мысленно Белла представляла себя падающей в бесконечную пропасть, и, неожиданно для себя разобрала свои мысленные крики:

«Мой Повелитель! Мой Лорд! Милорд… мой Повелитель»

Она бесконечно и громко выкрикивала повторяла его имя, человека, которого она так сильно уважала за знания, за ум и за силу…. И вдруг прекрасный свет мечты озарил темноту и его бескровная рука протянулась к ней, вытаскивая из пропасти, и взгляд вдруг оказавшийся лаской для ее измученной души, заставил ее распрямить дрожащую спину и улыбнуться сквозь истеричные слезы, прислониться к его твердому плечу. Тьма Лестрейнджа отступала, перестав проступать даже сквозь яркий свет темными полосами отчаяния.

У нее окончательно опустились руки, бессмысленные надежды, которых она никогда еще в своей жизни не знала, просочились в глубины ее души. Фотография, соединенная волшебством из нескольких упала на пол к осколкам, сердце в груди девушки яростно стучавшее несколько часов подряд начинало стихать.

А она не думала ни о чем больше, кроме как о том, что больше не в силах себя обманывать, отмахиваться от этих новых для нее эмоций со смущением. Белла раньше никогда не испытывала таких чувств, но, испытав, без подсказок, наконец, поняла – это оно самое.

И так резко пронзившее ее разум понимание сделало ее душевный камень тяжелее настолько, что ей снова захотелось перестать жить.

****

Ртом она глотала воздух, который уходил из ее груди с каждым вздохом. Ее лихорадило, трясло от слез и продлившегося неизвестно сколько обморока.

Белла вновь осталась жива. Очнувшись после очередного провала сознания, она не увидела ничего кроме тьмы, всепоглощающей тьмы, в которой ее бросало от жара и холода. Глаза упорно искали свет, лезли из орбит в неизвестность в поисках ярких, греющих, живительных лучей.

Ее сердце мучительно отсчитывало удары… последние удары… один, второй, третий…

Ей ужасно хотелось есть, хотелось пить… хотелось вернуться домой.

–Домой… – прошептала она. – Домой…

Только из ее воображения ничто не могло убрать дом. Ничто. Ни Дементоры, ни жуткая, мрачная комната. Она видела единственный источник света – вспышки молний, которые светили в тот день, когда Темный Лорд пал. В ее сознании рисовалась картина, как он погибает, как он падает перед неизвестным ей мальчишкой….

Он не мог умереть… не мог умереть…

Прижимаясь к полу в судорогах она кричала в агонии, но крик ее был жалким писком. Она не помнила ничего. Кроме бесконечной пустоты.

Несколько раз она падала в головокружительные обмороки, просыпалась и снова теряла сознание. Белла не спала. Она больше не спала, она лишь погибала на короткое время. Она уже не помнила что такое жизнь, ее существование длилось мучительно мало, она просыпалась от голодного, болевого обморока, в ее голову будто тысячи ножей врезались мучительные мысли на которые она не могла найти ответы. И она снова падала в бессознательное…

Ничто не менялось. В темноте царил все тот же мрак, вся та же умертвляющая сырость, вся та же жуткая боль по всему ее телу. Ей больше не снились сны.

Ее боль превратилась в ее второе я. Она цепкими зубами вцепилась в нее и пожирала ее плоть. В ее видении она была похожа на многомиллионные стаи голодных собак или стаи изголодавшихся коршунов, которые летели за ней и цеплялись за спину когтями. Валили на сырую землю и убивали живьем… приближали ее смерть с хохотом человеческой злости.

Душу тоже пожирала боль. Иная боль, которую она не ощущала в судорогах и в кашле, не выплевывала с кровью из своего пересохшего рта.

Она ждала со страхом, когда из-под ее иссохших век выкатится последняя слеза…

****

В лесной чаще возмущённо свирепствовал ветер, калитка истерично захлопывалась и с грохотом раскрывалась, лужи взрывались от жуткого стука ливня по их глади. Серебристые нити паутин раскачивались на ветру, с деревьев ураган срывал листья, ветки трещали переломанные буйной стихией. На небе из-за мрачных туч появлялся притушенным светом месяц, его тусклое марево едва освещало этот темный мир на короткие мгновения.

Казалось, что в такую погоду никто не рискнет выйти на улицу или постучать в дверь с нежданным гостевым визитом.

Прорываясь сквозь стонавшую стену ветра в чаще из неоткуда появилась небольшая, сжимавшаяся от холода фигура. Она проскочила через распахнутую калитку в ту секунду, когда та еще не захлопнулась и бегом помчалась по размытой дождем тропе. Пару раз на нее чудом не рушились угрожающе, скрипевшие под тяжестью ветра столбы многовековых деревьев, но она вовремя убегала, перепрыгивала через лужи и булыжники. Кажется, она на некоторое мгновение дезориентировалась в пространстве, споткнувшись о кочку. В падении она разбила ладони в кровь, но не ветер, а что-то другое подпихнуло ее вскочить и рваться вперед к дому, силуэты которого размывал ливень.

Дверь перед ней распахнулась не сразу, она молотила в нее неистово, прикусив губу. Но как только тепло дома овеяло ее, она вбежала в открытую дверь и бросилась к человеку, стоявшему недалеко от входа:

–Мой Повелитель! – отчаянно проговорила Белла, страстно целуя подол его мантии. – Наконец-то, наконец-то я вижу вас…

Она целовала его мантию, счастливая от встречи со своим возлюбленным. А он стоял в непоколебимой позе, и его статная фигура не сгибалась, чтобы опуститься к ней, взять за руку и заговорить с ней на равных. Словно у него вызывали омерзение мокрые, прилипшие к грязному ее лицу волосы и не запёкшиеся, покрытые ранами кровавые ладони.

–Ты опоздала. – Холодно произнес Волан-де-морт, смотря на целующую его мантию девушку с нескрываемым презрением. Положив пузырек с зельем, который он держал в белоснежных ладонях он сделал большой шаг подальше от нее.

Белла тяжело вздохнула, сжимая его мантию в замерзших от холода пальцах.

–Простите, Хозяин… на улице сильный дождь… на меня чуть не упало дерево… я спешила, как только могла спешила…

Она резко замолчала, потому что не могла не заметить, что оправдания бесполезны и совершенно не волнуют Волан-де-морта, как не интересовали бы его слова гризетки с улицы. Он смотрел на нее пренебрежительно, бешеные глаза вдавливали ее взглядом в землю. Взмахнув палочкой, Волан-де-морт разжег пламя в камине и единственную, маленькую свечу на ржавом канделябре. Направился в кресло, расположился в нем удобнее, явно расслабившись, бешенство пропало с его взгляда. Беллатриса встала с колен, сбросила с себя осенний плащ и вздрогнув осторожно повесила его на кресло. За дверью громыхал гром.

–Ну и что ты стоишь? – недоуменно спросил Волан-де-морт, все так же расслабленно развалившись в кресле. – Ты не знаешь, что надо делать?

Беллатриса немного смутившись, смотрела на Темного Лорда. В ее сердце все равно трепыхалось счастье. Темный Лорд вновь смотрел на нее презрительно, тон его голоса не терпел никаких возражений. Резкий взмах рукой, и, она, не переспрашивая, приблизилась к нему, села на колени. Измученным и влюбленным взглядом она намекала ему на то, что готова ко всему, что он захочет. Взмахом палочки она высушила свои волосы, расстегнула пуговицы на одеянии. Осторожно дернув плечом она обнажила свое бледное тело по пояс и отвела глаза, заметив, что Волан-де-морт не посмотрел на нее добрее.

–Я так рада, что мы, наконец, увиделись, – прошептала Беллатриса, переводя дыхание. Она снова посмотрела на него, но его глаза стали более лютыми. – Я так скучала, Милорд…

На ее губы наползла мечтательная улыбка и по ее взгляду было видно, что она хотела заразить своим счастьем и Темного Лорда. Но тот даже не смотрел на Беллатрису. Ее улыбка медленно погасла. Ее душу грызло что-то похожее на скупое разочарование, Темный Лорд молчал.

–Милорд… Мой Повелитель… почему вы ничего не говорите?

Она протянула ладонь, чтобы коснуться его щеки, но тот вспыхнул в своей злобе как сухой хворост от брошенной спички.

–У меня нет настроения на болтовню.

Беллатриса опустила глаза. Ее лицо покрылось румянцем стыда, она отвернулась и ощутила, словно осталась одна в этой комнате, в этом полупустом доме и в подлунном мире. Лишь когда ледяная ладонь коснулась ее голого плеча легкая улыбка озарила ее лицо перед падением в пучину бездумной страсти…

За окном бушевала гроза. А Его тихо целовала Она. Страстно и нежно. Любовно и ласково. Звезды пропали с небес, закрыли их тучи. Лунный лишь луч освещал темноту. Он осторожно бежал в облаках. Скрывался и прятался в темном лесу. Где жизни порывы ушли в темноту…

В комнате темной не горели свечи, а по стене друг за другом спешно мчались мрачные тени.

–Достаточно.

Волан-де-морт резко вырвался из ее объятий, прекратил поцелуи, словно беззвучный будильник пробудил его от сладкого дрема. Он выпрямил спину, отряхнув с себя мелкую грязь привстал.

–Милорд… – жалобно прошептала Беллатриса, с отчаянием, вглядываясь в темноту. – Милорд…

Загорелась свеча, мерцающим светом осветила комнату. Штора распахнулась и ее легкая ткань чуть не загорелась от резкого движения, но, к счастью, ускользнула.

Темный Лорд торопливо застегивал свою мантию, гордо смотря впереди себя, не обращая на Беллатрису даже короткого взгляда. Он выглядел так, словно куда-то опаздывал, но не хотел суетится, пытаясь нехватку времени компенсировать целенаправленными действиями без всякой передышки.

–Мой Повелитель… что произошло?

Вокруг их еще теплого ложа были раскиданы ткани, подушки и одеяла, среди подушек сидела Белла. Не поправляя растрепанных волос и не застегивая, как Волан-де-морт, своей мантии она сидела там, где только что она могла обнимать своего Повелителя, ее пробирала дрожь и ужас непонимания. Он обратил на нее свой короткий взгляд и тут же отвернулся.

–Если я сказал достаточно, значит достаточно. – Сказал он холодно и прошел к шкафу с книгами, который стоял в самой глубине комнаты. Раскрыл первую попавшуюся книгу и начал лихорадочно выискивать в ней что-то, взмахивать палочкой. По комнате летали пергаменты, свитки, колбы с чернилами, врезались в стену, разбивались, а Темный Лорд все по-прежнему внимательно во что-то вчитывался.

–Мой Повелитель, вы же обещали… – начала Беллатриса, с мольбой в дрожавшем от слез голосе.

–Ни к чему меня укорять, я свое обещание выполнил. – Прошипел Милорд, закрывая книгу, обращая, наконец, свой взгляд на Беллатрису.

От его ледяного, уничтожающего взгляда Белла ощутила, что слезы потекли по ее щекам.

–Вы говорили, что проведете со мной все свое свободное время. – Тихо возразила она. – Вы обещали мне это…

–Я это сделал. – Злобно прошипел он, фыркая. – Мы просидели тут больше получаса, больше у меня нет времени. Ты сама виновата. Не надо было опаздывать.

От его слов у нее похолодело все внутри, сжалось и затихло. Она закрыла лицо руками, смахивая с лица лихорадочно стекавшие слезы. Стараясь выглядеть спокойно, Белла знала, что не сможет и ледяной взгляд Волан-де-морта заморозит ее страдающее сердце.

–Но я опоздала лишь на пару минут…. Я не хотела опаздывать… – тихо оправдывалась она. – Я не виновата в том, что на улице ураган… простите меня…

От вспышек грома и слез на глазах Белла почти не видела ничего кругом, кроме расплывчатой фигуры Волан-де-морта. Осторожно вытерев слезы краем рукава, она увидела Темного Лорда, который сидел за столом, среди сотен странных книг и записей, взмахивал палочкой и задумчиво записывал ровными буквами результат. Внешне он был умиротворенно спокоен и будто бы находился один.

–Хоть один поцелуй… – слабо проговорила она через минуту, когда Милорд уже почти пропал среди стопок книг. – Пожалуйста. Прошу вас, Мой Повелитель…

–Нет. – Твердо проговорил Волан-де-морт и отвернулся.

–Можно тогда я не пойду домой. – проговорила она, упав перед ним на колени. – Пожалуйста… можно я просто побуду с вами… я не буду надоедать, буду сидеть тихо… пожалуйста…

Превращаясь в полное ничтожество из-за своей любви, Белла уткнулась в подол мантии Волан-де-морта. Она молила только о том, чтобы он позволил ей остаться с ним, больше ничего ей не хотелось… Внезапно он оторвался от своей книги и посмотрел на нее. В ее груди замерли пугливые вера и надежда…

Тишина. Слышался только скрип пера и громкий лихорадочный стук сердца, ожидавшего отклика на свою трагичную, безответную любовь.

–Кто ты такая, чтобы мешать мне своим присутствием? Иди домой! – Сказал Волан-де-морт, сунув перо в чернильницу.

Перед ее глазами мигом пронеслись сцены одиночества в родном доме, которых становилось раза от раз все больше, идущий снег за окном, дождь, жара, слякоть, печаль. Еще, наверное, полгода она будет мучиться, страдать и плакать, ждать встречи…

Встав с кресла Волан-де-морт вырвал из рук Беллы подол своей мантии и направился к двери, приглашая к выходу. Когда она уходила он даже не смотрел ей вслед, а когда ее одинокая фигура затерялась в дожде он погрузился в свою работу, выкинув ее из своих мыслей как ненужную вещь…

Это была их последняя встреча наедине…

****

Впервые за ту вечность, что она обитала в темноте, там стало тихо.

Она перестала слышать даже свое кряхтящее дыхание, шевеление цепей за которые ее прицепили.

Будто слабо выдыхая, по полу струился теплый ветер, от которого Белла вскрикнула. От радости, которая тут же ускользнула из ее души. Как и ветер… она поникла на полу, тяжело вздыхая и выдыхая. В груди содрогалось сердце, которое стучало так редко, как будто бы она и вовсе не жила. Внутренности в животе тяжестью давили до тошноты. Глаза, болевшие от слез глаза расширились, в надежде увидеть свет.

Но тьма не расступалась.

С потолка капали капли мерзкой, пропахшей плесенью влаги. Они падали на нее, она судорожно глотала их, ощущая, как они текут по ее окровавленному горлу. Из глаз текли слезы, она глотала их соленую влагу и плакала еще сильнее.