Текст книги "История Беллы (СИ)"

Автор книги: Bellamortly

сообщить о нарушении

Текущая страница: 69 (всего у книги 75 страниц)

Руки Родольфуса, которые теребили его сбившуюся в колтуны седую бороду, беспомощно опустились на подушку. Небритого Лестрейнджа было сложно узнать – ведь обычно его кожа была гладкая, без рубцов и хоть малейшего намека на щетину. Вздохнув, он покосился на темную, закрытую пологом стену. И отчего-то снова вздохнул.

Пока Лестрейндж болел, Беллатриса не заходила в эту комнату, и, заметив, какие изменения ее коснулись, поразилась немало. Занавески, которые обычно не прятали своей тканью чудесный вид на сад, теперь были плотно закрыты, в комнате царил сумрак. Ночью, наверное, тут едва можно было увидеть самого себя. Постель, которая ранее стояла у правой стены ровно посредине стены теперь была придвинута вплотную к закрытому окну напротив. Единственная картина, висевшая тут раньше – бесхитростный натюрморт, изображавший фрукты в маленькой вазе, был снят с петель и задней стенкой повешен на единственном стоявшем в комнате шкафу с бесцеремонно распахнутыми дверцами. Зеркало было закрыто тканью, а камин давно забит золой, пылью и обгоревшими дровами. Вид у спальни был такой, будто люди, жившие тут хотели переезжать, но какие-то мистические обстоятельства лишили их возможности осуществить задуманное. Словно их настигла смерть, которая подстерегала и смиренно ожидавшего ее Родольфуса.

Вид спальни немало поразил Беллу не в самом лучшем смысле этого слова. Зная любовь к порядку и чистоплотность своего супруга, она очень удивилась, как он позволял не убирать в своей спальне и не взбунтовал против уничижительного бардака.

Что-то внутри Беллы заставило ее поверить словам Родольфуса. Самой ничтожной и неосуществимой ее мечтой было знать то, что Лестрейндж не совершил того, чего она так боялась. И тут ее ничтожная мечта сбылась, когда это потеряло всякий смысл…

Судя по всему ее доверие отразилось на лице и Родольфус поник в подушку, прикрыв треугольные глаза тонкими как пергамент веками, норовившими как сухие осенние листья треснуть. Расслабленно положил руки под голову.

И только тогда Беллатриса поняла, какова была глубина изменений, которые осуществила тюрьма с Родольфусом, ее страшащие коридоры и слепящая комната. Она не знала, как он жил в тюрьме, но она видела это, словно в живую. Будто бы сидела вместе с ним второй раз в тюрьме, пила ту же воду из гнилого стакана, ощущала близость и холод Дементоров. Страшные годы в Азкабане вернулись в ее сознание с прежней четкостью, как будто бы она снова тряслась там в этой узкой комнатенке от холода…

Шрам пересекал лицо Лестрейнджа по диагонали от левого виска до правой щеки, трещинами криво разрезал его лицо, переплетаясь с бесчисленными морщинами, но Беллатрисе эти морщины и шрамы казались прутьями решетки, которые душили ее, накладывались на ее собственное лицо с того самого дня, как она появилась на свет…

И она ощущала ненависть к этому умиравшему старику, ее мужу. Жаждала его смерти и тряслась от злости, стоя перед ним, напряженно от агонии сжавшемуся в своей постели. И в то же время беспомощно опускала руки, косилась на дощечки паркета. Лестрейндж наблюдал за ней из-под прикрытых век, она чувствовала это и еще больше ненавидела его. Тот кажется чувствовал это, приближавшаяся смерть сделала его внимательным к деталям, словно жертву загнанную в угол, которая ищет любой, даже самый невозможный способ вырваться из когтей уничтожающей кончины.

Беллатриса разглядывала закрытые занавески, через которые просачивался свет неяркого солнца. Приближался закат, надвигались стеной ночные тени, прятавшиеся за лучами вечного, живого солнца. Тусклый свет исчезал, таял, прятался в занавесках и в комнате становилось все мрачнее и мрачнее.

–Зажги свечу на моей тумбочке, Беллатриса. – прохрипел Лестрейндж. Его голос стал почти беззвучным, его сухие губы едва шевелились. Дрожащая рука указывала на маленький огарок свечи, стоявший на прикроватной тумбочке.

Как бы это не было странно, она выполнила его просьбу. Преодолев кучи хлама сложенного вдоль постели мужа, Белла приблизила палочку к фитилю свечи. Загоревшееся пламя заплясало от нетвердого дыхания Лестрейнджа, лежавшего рядом. Свет свечи едва озарил лицо Родольфуса Лестрейнджа, которое теперь и того казалось чернотой, из которой выглядывали едва поблескивающие, маленькие глаза.

Тишина струилась как воздух по комнате. Белла и Родольфус замерли на месте и не двигались, почти не дышали. Если бы раньше Белла ушла бы из комнаты мужа, не в силах терпеть его общества не только из-за напряженного молчания… сейчас она стояла прикованная к месту в задумчивости, с которую погрузилась с головой. Мысленно она вспоминала годы прошлого, своей старой жизни, вспоминала прежнего супруга до тюрьмы, которому у алтаря сухо клалась в вечной любви и согласии, когда сама ждала от него лишь только подвоха и подлости, предательства и зла. За годы их супружеской жизни ничего не изменилось, даже не смотря на то, что они оба уже никогда не будут прежними. Люди меняются, а жизнь нет, вот это и было парадоксом в их семейной жизни, в которой никогда не было семьи.

–Скажи мне, когда ты начала изменять мне, Беллатриса. Скажи мне, я имею право это знать.

В ее горле застрял комок и она сглотнула, ощущая жар, чувствуя, как ее голова ставшая невыносимо чугунной от воспоминаний о прошлом, стала еще тяжелее. Вопрос Лестрейнджа не застал ее врасплох, она знала и чувствовала, что рано или поздно этот вопрос прозвучит из его уст. Но голос супруга, тон с которым он задал вопрос ввел ее в ступор. Воображение всегда рисовало ей эту ситуацию в ярких криках злости и угроз… а все вышло совершенно наоборот.

–В тот день, … когда он поставил мне черную метку…

Она хотела сказать это холодно и уверенно, будто бросая вызов, а вышло все совсем иначе. Прибитая, загнанная судьбой в угол Белла говорила об этом будто бы моля пощады.

Лестрейндж хмыкнул и пробурчал что-то себе под нос. И тут она узнала своего мужа, каким он был прежде – сварливым, чванливым и завистливым, жаждавшим первенства. Он словно говорил ей, что так и знал и бесполезно было ему врать все те годы. Бесполезно…

Приблизив свечу ближе к себе, Лестрейндж осторожно присел на кровати, не поправляясь. Его лицо было пустым, можно сказать, что у него не было лица… лишь пустые черточки, изображавшие едва заметные глаза и рот.

–Дай мне сюда свою руку. – Потребовал он тихо.

Удивительно ей самой было то, что она послушалась. Почти на автомате, даже не думая, к чему это может привести и что может изменится. Ей было все равно, все равно на все. Равнодушие завладело ей.

Грубыми руками он касался ее шершавой кожи. Она думала, что он сожмет ее ладонь и потянет на себя, уже была готова сопротивляться. Но тут она ощутила, как безымянный палец охватила непривычная легкость. Лестрейндж отпустил ее руку, отклонив голову на подушку.

–Теперь ты свободна. – Проговорил Лестрейндж сухо.

Сжав пальцы в привычной своей душащей жестикуляции, Родольфус отвернулся к стене и замолк. Замерев в темноте, он исчез в ней и невозможно было разглядеть даже силуэта Родольфуса Лестрейнджа, даже его тусклых глаз… свеча потухла и все погрузилось во мрак, даже солнце уже исчезло с небосвода и не могло проникать через плотные шторы.

Безрезультатно вглядываясь в темноту, где лежал ее муж, Белла осознала, что он снял с ее пальца обручальное кольцо.

****

Утром ее разбудили опиравшейся на прикроватную тумбочку головой. Над ней стояло все семейство Малфоев, кроме Драко, который никак не мог бы оказаться дома во время учебного года. И первое, что они сообщили ей, с явно читавшимся осуждением на глазах, что Родольфус Лестрейндж покинул белый свет этой ночью. Судя по всему боль сожрала в нем остатки жизни. И смерть пришла за ним, наконец.

Смог и туман затмевали действительность. Силуэты деревьев и садовых дорожек расплывались от сероватой, мокрой дымки. Тяжело дышалось, погода угнетала, а шорох слетавших с деревьев последних черных от холода листьев напоминал шелест мантии умиравшего, который делал свои последние шаги по тяжелой и узловатой дороге имя которой жизнь.

Вечно спешивший по бренной земле ветер расшвырял сухие листья, скошенную траву, которую плотно прижали к земле. Вдалеке слышался стук лошадиных копыт, печальная и вечная песня одинокого ворона, куда-то державшего свой путь.

Эхо от карканья ворона слышалось и здесь на заднем дворе поместья, где когда-то давно жили Беллатриса и Родольфус Лестрейндж. Впрочем тут они уже не появлялись уже несколько лет. Величавое родовое поместье одичало, стены обросли плющом, трещинами покрылся фасад. Дом смутно напоминал своего умершего хозяина. Садовые дорожки за шестнадцать лет заросли травой и сорняками, давно нестриженные деревья угрожающе скрипели своими кривыми ветвями, а плотный покров из засохших листьев хрустел под ногами. Лесные голуби кружили над деревьями, над крышей, черепица которой давно обвалилась. По крыше гулял сварливый ветер, бесцеремонно прогуливавшийся по коридорам поместья, распахивая одним лишь своим вздохом старые ставни окон и дверей.

За могилками, которые тут стояли, тоже не ухаживали. Надписи стерлись, а давно принесенные последние цветы давно разнес ветер и никто больше их не видел. Одинокие надгробья, треснувшие плиты и серое небо, которое своей тяжестью задавили тучи. А под ним, над самой свежей могилой стояла кучка людей в однотонных черных одеяниях. Все склонили головы, почитая память умершего, но никто из них не плакал, все стояли смирно, как на каком-то особенно официальном правительственном мероприятии.

Беллатриса краем глаза разглядывала всех присутствовавших на похоронах. Тут были почти все Пожиратели Смерти, включая Малфоев, но не было самого главного человека, которому они обязались служить верно все без исключения – Волан-де-морта. Он не пришел и хотя Белла знала, что он не явится не расстроится не смогла. Ощущая одиночество она чуть ли не плакала, стоя ближе всех к свежевырытой могиле. И никто не смотрел на нее с удивлением, думая что она скорбит по супругу. Редкие слезы выкатывались из-под ее век, но она тут же стирала их. Когда гроб с ее мужем опустили во влажную землю пошел снег. Самый первый снег в этом году. И грязные комья земли скрывали тело ее супруга навсегда, присыпая белоснежными, пушистыми хлопьями словно саваном.

За все время похорон никто не сказал ни слова и это тугое молчание превратилось в единое поминальное слово всей толпы.

Пока все возлагали по очереди цветы к надгробью и бормотали ей свои слова соболезнования, Беллатриса смотрела в одну точку, вверх по облупившейся кладке дома – в окно своей комнаты, в которой она жила, когда-то давно еще до тюрьмы. Она сразу узнала его очертания и почти как в реальности увидела там свой собственный силуэт: девушки, смотревшей в окно с заплаканными глазами и встрепанными волосами. Она вспомнила, как с болью в душе она ждала боли в черной метке, которая для нее была так редка. Как невыносимы были эти минуты одиночества, а еще более невыносимыми они были, когда Родольфус приходил к ней бормоча под нос что-то про правила приличия или про то, как ему надоели ее капризы…

Вздохнув, она понурила голову и пошла вместе с остальными трансгрессировать в поместье Малфоев на поминальный обед. Стараясь не смотреть ни на кого из присутствовавших, она шла вперед, запахивая мантию сильнее, чтобы не замерзнуть. Однако она не могла не почувствовать на себе враждебный взгляд собственной сестры, которая шла под руку с мужем, не отличавшимся в отношении Беллы сильной приветливостью. Почти через каждый шаг Беллатриса оборачивалась к дому Лестрейнджа, ощущая тоску и грусть. Никогда, никогда она бы не подумала, что будет скучать по этому дому.

Хотя скорее она скучала по прошлому, которое прятал в себе этот дом. По кратким минутам счастья, когда она сбегала по лестнице, счастливо напевая себе под нос, спеша на очередное свидание с Темным Лордом, будоража мирный дрем Родольфуса в кресле гостиной. По тем временам, когда для нее эти свидания были реальностью, истинным счастьем, а для Родольфуса – тайной покрытой мраком.

Впрочем, он забрал собой в могилу знание этой тайны, как и лживые клятвы любви и верности, которые они давали друг другу у алтаря. Его последние слова были о ее свободе… свободе.

Кольца на ее пальце больше нет, зато вокруг сердца свились тугие обручи одиночества, тоски и безнадежности, которые снять не сможет уже никто…

Комментарий к Глава 29

Честно говоря – это одна из моих любимых глав во всем тексте. А я сама себе тот еще критик. Лестрейндж, конечно, не мой любимый персонаж, но этот момент вызывал во мне эмоции очень сильные. Надеюсь, что настроение этого текста почувствовала не только я.

Следующая глава будет довольно большой, потому, возможно, ее придется подождать чуть-чуть подольше :)

Как и всегда хочется всех вас сильно-сильно поблагодарить :) До концовки остается все меньше и меньше глав, тем ценно мнение и лайки каждого из вас. Спасибо, мои самые лучшие читатели :)

========== Глава 30 ==========

Комментарий к Глава 30

Сегодня я хочу поздравить своих читательниц с Международным Женским днем. Девушки, надеюсь, что все ваши мечты исполнятся. Развивайтесь, побеждайте сомнения и будьте счастливы во всем, чего желает ваше сердце.

Дарю от себя небольшой подарок – новую главу :)

Спасибо, что вы со мной.

–Так, значит вы отнесли меч в хранилище Лестрейнджей, да?

–Да, мой Повелитель… – с обожанием прошептала Беллатриса. – Положили и надежно упрятали.

–Вы ведь попросили меня это сделать, мой Лорд. – Отозвался Снегг, перебив колдунью. – Я все поручил гоблинам банка, и о результатах до собрания рассказал Беллатрисе.

–Хорошо… хорошо… – прошипел Волан-де-морт. – Значит, меч теперь в безопасности и никто не посмеет его достать. А что ты приказал сделать с глупой девчонкой Уизли, которая решила претендовать на школьное имущество?

–Ей занялись Керроу, как и ее дружками тоже.

–Прелестно. – Волан-де-морт был ужасно доволен. Нагайна, заползшая ему на плечи в подтверждение его слов, зашипела. – А что насчет чаши? Я просил проверить еще и ее…. маленькую золотую чашу с барсуком? Ты исполнил?

–Разумеется, мой Лорд. Чаша в полнейшем порядке, хотя защита ее устарела… сейчас Грингонтс способен на лучшую охрану. Я приказал усилить ее, вам не следует беспокоиться.

–Мой Повелитель, я не виновата, тогда когда мы с мужем прятали ее это был самый высокий уровень охраны и ничего более…

Однако Волан-де-морт, даже не слыша ее мольбы, сказал:

–Отлично. Это жизненно важно, чтобы этот сейф охранялся. И, кажется, ты еще что-то хотел доложить мне, Северус.

–Да, Милорд. Мальчишка Долгопупс доставляет серьезные проблемы Алекто и Амикусу Керроу. Мягко говоря – нарушает дисциплину.

–А что конкретно делает этот мальчишка? Насколько мне известно он чистокровный… Долгопупс, знакомая фамилия…

–Да, Милорд! Это те самые мракоборцы, которых я пытала перед Азкабаном! Те самые, которых я довела до сумасшествия!

–Ах, да, оно и верно. – Сказал Волан-де-морта, даже не бросив на Беллу взгляда, но та все равно победоносно от удовольствия загорелась румянцем. – Так что же делает сынок Долгопупсов, Северус?

–Внушает, что то, что делают Керроу – это отвратительно. Бывал уже ни раз наказан круциатусом, и, при всем при этом он отказывается тренировать чары на провинившихся первокурсниках. Освобождает заточенных в подвал за проступки школьников… в общем-то они скооперировались с дочерями Уизли и Лавгуда.

–Долгопупса, думаю, можно наказать, пригрозив, что мы прикончим его бабулю. – Злобно проговорил Волан-де-морт. – А что касаемо дочери Лавгуда, тут решение еще легче. Ее папаша многое себе позволяет. Схватим дочурку – замолкнет. Но, думаю, это попозже стоит провернуть… пока понаблюдаем. Сейчас у нас много более важных дел. Скоро я опять отправлюсь по своим делам в странствие, и мне нужно, чтобы кое-кто из вас, во-первых, следил за Пием, во-вторых, возглавил наблюдение за Замком, так как тебе Северус не до охраны внешних границ, а в-третьих, мне нужны люди, которые будут заниматься облавой маглорожденых или даже если повезет…. Поимкой самого Поттера. Пока бродите по лесам можете прихлопнуть пару маглов, одним больше, одним меньше… разницы мало. Но если этот кто-то поймает Поттера, вы помните, что вы должны оставить его живым и таким доставить его мне. Итак, есть ли желающее?

Руки из сидевших за столом подняла лишь парочка Пожирателей Смерти. Алекто и Амикус улыбнулись этой картине, Снегг был все так же равнодушен, а Беллатриса взволнованно смотрела на Волан-де-морта, моля его взглядом обратить на нее внимание и дать ей шанс. Хоть маленький шанс.

–Беллатриса?

Она совершенно не ожидала, что он тут же обратит на нее свое внимание и тут же принялась отчаянно бормотать:

–Милорд, пожалуйста, прошу вас… дайте мне шанс, я смогу-смогу, только позвольте, я всегда была верна вам, пожалуйста-пожалуйста…

–Над твоей кандидатурой нужно серьезно подумать, Белла. Ты у нас птица высокого полета и тебе нельзя поручать что попало. Я даже склонен думать, что тебе нужно дать задание посложнее из тех, что я перечислил…

–Да-да, Милорд я согласна на что угодно, прошу вас, молю-молю вас, о Повелитель, вы самый…

–Я решу и скажу тебе все. Да-да. Что насчет остальных – вы трое пойдете в егеря, остальные на охрану замка. Насчет Пия я буду думать, Белла. Скорее всего – он твой.

–О Милорд, Милорд, я так благодарна, спасибо-спасибо!

–Достаточно. Хватит. – Махнул рукой он и она тут же заткнулась. Хотя ей казалось, что ее яростное сердцебиение было так сильно, что звуковой волной могло выбить стекла в комнате. Следить за самим министром! Это дорогого стоит, ведь, по сути, он принимает все те законы, что придумывает Волан-де-морт! Он воплощает в жизнь ее планы и, возможно, ее работой будет чтобы он не вышел из действия чар!

Другие Пожиратели, что вызвались помочь Волан-де-морту смотрели на нее с завистью. По глазам она поняла, что они сами мечтали следить за министром. О это сладостное чувство превосходства над другими. Беллатриса засияла от удовольствия.

–Кстати, а что вы можете сообщить мне о враждебно настроенной писательнице? – спросил Волан-де-морт.

–Вы говорите о Мисс Элфмен, мой господин? – Это говорил один из Пожирателей Смерти по фамилии Мальсибер.

–Именно о ней, друг мой. Итак, вы схватили ее?

–Да, схватили. Но, к несчастью, Дементоры были голодны и… не сдержались в своих порывах. Дементор забрал ее душу. И после мы решили, что можно ее просто убить.

–И поделом с ней. Главное, что больше она не скажет ни слова. Смерть заткнула ее. А что ты скажешь по этому происшествию ты… Блатеро?

–В прессе это событие не будет освящено, потому как не имеет в сущности никакой важности.

–Верно. – Кивнул Волан-де-морт. – Империо!

–Мой Повелитель, мне срочно нужно идти в Министерство – доложить о сложившейся ситуации! – Затараторил Блатеро, встав рывком с кресла.

–Иди.

Блатеро ушел, мелко вышагивая по полу и скрылся за дверцей. Хвост тут же захлопнул ее за ним.

Собрание сегодня было очень коротким, и не просидели они и часа, как Волан-де-морт приказал им расходиться. Малфои покинули комнату первые, Люциус, явно хромая, Нарцисса держала его под руку, отчего тот беззвучно ругался. А Беллатриса выскочила из комнаты радостная настолько, что это было играло в полный диссонанс с ее черным, как смоль, траурным платьем. Захлопнув дверь в свою комнату, она распласталась в кресле рядом с кроватью и задрала голову вверх. По потолку прыгали тени от свечей, окошко было занавешено, хотя казалось, что за шторой, за стеклянной дверцей балкона кто-то осторожно бродит.

В прежнюю комнату она вернулась почти сразу же после похорон Родольфуса. И приказала домовику прибрать тут все. Кровать больше не стояла у окна, а вернулась на прежнее место – встала плотно к правой стене. В наконец закрытом шкафу лежали все малочисленные вещи Беллы: письма, подаренные Нарциссой на Рождество, пара платьев и мантий. Бесхитростный натюрморт вновь закрыл трещину на деревянных, настенных панелях. Дымоход был прочищен, камин вымыт: первую растопку в нем Белла произвела вещами умершего мужа. Кружась, дым исчез в дымоходе и так больше ничего не осталось в поместье в память о Родольфусе Лестрейндже. Золу на утро она приказала выгрести. Постель перестелили, выстирав наволочки, испачканные кровавыми пятнами. Она думала найти в кровати еще и кольцо, которое муж у нее забрал перед смертью, но ничего там не нашла. Похоже, он действительно забрал его собой в могилу. И она была действительно свободна…

Зато вместо кольца она вновь наткнулась на кинжал с запиской от матери Друэллы. Та будто знала, что она его найдет, даже не веря в свободу дочери. И теперь Белла решила носить его собой, убрав в один с палочкой карман.

В спальне было ужасно холодно, казалось, стоит Беллатрисе только выдохнуть и клубы пара пойдут из рта, извиваясь, как будто она сидит в кресле на улице. Взмахом руки она разожгла огонь, мигом заплясавший по суховатым деревяшкам, стащила одеяло из постели и накрылась и им. Развлечения ради она наложила на свою кровать взрывающиеся чары.

Вдоль карниза, по балкону бродили голуби и противно курлыкали. Беллатриса заткнула уши, но воркование голубей так сильно въелось ей в сознание, что она продолжала его слышать даже с закрытыми ушами. Резкий звук удара кулака заставил ее отчего-то вскричать от ужаса, из палочки вылетели цветные искры, случайно прожегшие дыру в одеяле.

Стук повторился вновь, но Белла почему-то не хотела открывать неизвестному, настырному гостю.

–Беллатриса, открой дверь!

Неприятный голос Снегга вернул ее в реальность. Пустым взглядом изучая паркет, она взмахом распахнула дверь. Но как только скрип двери донесся до ее ушей, она взглянула на дверь и подняла свое оружие на уровне груди.

–Ты можешь не поднимать на меня палочку, Беллатриса. – проговорил Северус Снегг, проходя на середину комнаты.

–Сама разберусь. – Рявкнула Беллатриса с яростью разглядывая фигуру Снегга с ног до головы: если бы ненависть в глазах могла бы убивать мгновенно, то от Снегга бы остались лишь едва трепещущие угольки. – Зачем ты пришел ко мне?!

Собрание Пожирателей Смерти закончилось несколько часов назад, Снегг и того обитал в совершенно другом месте – в далеком отсюда Хогвартсе. Зачем же он явился в поместье Малфоев, да еще и к ней в комнату? Беллатриса, только представляя Снегга, бесилась, а видеть его тут, да еще с гадкой улыбкой на лице было для нее равносильно процессу распивания серной кислоты.

–Весьма экстравагантно. – Заметил с усмешкой Северус, разглядывая отчего-то занавески, которые Белла плотно зашторила среди бела дня.

–Я тебя не про занавески спрашивала! – Рявкнула Беллатриса, сжимая кулаки.

Снегг прошел к окошку, пальцами касаясь темных, плотных штор и вероятно так же насмехаясь над Беллатрисой. Однако ничто так сильно не отражало характер хозяйки, как эти куски плотной ткани, магически приклеенные к окошку, как обои к стене.

–Ты совсем не изменилась после тюрьмы. – Проговорил Северус. – Разве что стала еще более агрессивной. Хотя стоило ли тому удивляться… – Резко взмахнув палочкой, молниеносно извлеченной из кармана, он отразил очередную попытку Беллатрисы ударить его заклинанием и спокойно прибавил. – Я пришел сюда, чтобы сообщить о воле Темного Лорда.

Он, играя сардоническими интонациями так же легко, как с податливой кошкой, смотрел черными глазами мирным взглядом, не мигая, не выдавая совершенно того, какой нелепостью кажется ему окружающий интерьер и волшебница, которая едва доставала ему до подбородка, но бросалась на него, как моська на слона.

–Ты слишком много наложила взрывающихся чар на свою кровать. – заявил Северус таким тоном, будто делая важное открытие. – Как бы она не взорвалась когда ты на нее ляжешь спать.

–Ты пришел мне сообщить волю Темного Лорда. – С натугой прошипела Белла, смотря на Снегга по-волчьи. – И нечего мне говорить о посторонних вещах, в которых я разберусь и без тебя!

И не пригласив гостя присесть, Беллатриса плюхнулась на кресло, испепеляя его взглядом и мысленно вышвыривая за порог спальни как глупое животное.

–Темный Лорд попросил передать, что не хочет принять тебя в нашу операцию. – Сказал Снегг, ожидая реакции Беллы.

Она, вздрогнув, посмотрела на Снеггом взглядом похожим на тупое недоумение. Побледнела, руки, сложенные на груди, беспомощно опустились, в глазах заблестел огонек то ли обиды, то ли ярости.

–Когда он сказал тебе эту мерзкую ложь?! – яростно выплевывая слова, спросила Белла, набрав в грудь побольше воздуха. – Когда. Он. Сказал. Тебе…

–Буквально только что. – Спокойно ответил Северус, перебивая эти беспомощные всплески ярости Беллатрисы.

–Он не мог тебе этого сказать… – ее рука потянулась к палочке и вскинула ее. – Он не мог сказать тебе этого! – взвизгнула она.

Снегг среагировал на этот выпад куда быстрее Беллатрисы. Волшебная палочка исчезла под длинным пологом кровати, но она не успела туда бросится и лишь застыла на подкосившихся ногах:

–Темный Лорд приказал мне сообщить все, что он сказал мне, все. И он не считает тебя пригодной для этой работы. – Все так же безмятежно повторял Северус. – По его словам за Пием нужно следить кому-то более скажем… адекватному. И мне нет резона говорить тебе неправду, Беллатриса – это мне даже душевного удовольствия не доставит.

–Он. Не мог. Сказать. Такого! – вскрикнула Беллатриса, с такой убийственной ненавистью, от которой ее чуть не разрывало на части. – Он не мог сказать это ни тебе, ни кому другому, потому что он считает меня самой преданной и поручает мне все самые ответственные задания! Он поручит мне слежку за Пием, скажет мне все это сам, ты врешь! Врешь! Врешь!

–Он рассказал мне о твоей верности, Белла и это было весьма… впечатляюще. – С сарказмом добавил Снегг, будто не слыша слов колдуньи. – Могу рассказать тебе, так как он очень хотел, чтобы его бывшая любовница все знала о своем положении в его рядах.

Спокойный тон, которым Снегг говорил все свои слова, только лишний раз погружал Беллатрису в эту грязь правды, топил в ней и заставлял задыхаться, выплевывая подступавшую без остановки. Она и вправду чувствовала, как задыхается, нехватка воздуха обездвижила ее, как только она услышала то, что сказал Снегг. Все эти скрытые намеки и коловшие ее прямо в сердце сарказм и усмешка заставили ее замолчать в своей ярости и опустить глаза в крупной дрожи.

–Темный Лорд считает тебя безумной и будет выпускать только, как и Сивого только когда нужно будет убивать и пытать всех подряд, не смотря кого и не смотря сколько. Он считает твою преданность элементарной, м-м… похотью. И ничем более. Потому, вероятно, проникаясь к тебе былым уважением, он не хочет называть это любовью. Радуйся, что хоть какое-то уважение к тебе у него осталось…

С каждым произнесенным словом он разрывал, терзал тот кокон, мир в котором она так долго находилась и пряталась, надеялась на счастье. С каждым словом он будто браконьер разорял и рушил ту стену прекрасного леса, ветви которого угодливо скрывали ее от жуткой чащи настоящего.

–Кажется, ты все-таки начала верить в то, что тебе говорят. – Где-то вдалеке слышался все тот же ранивший ее так сильно голос Снегга. – это большой прогресс, Беллатриса.

Издевательский и небрежный тон его последних слов будто пробудил ее. Задыхаясь в слезах, Белла сидела у кресла и молча, всхлипывала, почти позабыв, что Снегг рядом. Но очнувшись, она рухнула в отчаяние, которое в ее душе не могло возродить надежду, сшить невидимыми нитями ту иллюзию, которая была для нее уже последним глотком воздуха.

–Он не мог сказать тебе того, что я была его… Откуда ты пронюхал это?!

Решив сыграть на внезапности, она ринулась к полу, но Снегг вновь оказался расторопнее. Палочка из-под кровати ускользнула в рукав мантии колдуна. Беллатриса кинулась к нему вырвать свое оружие, но невидимый щит сбил ее с ног, осколки люстры, разбившейся из-за струи сильных чар засыпали ее, царапая лицо, мокрое от слез и сжавшееся в болевой и гневной гримасе.

–Это Родольфус тебе сказал? Это Родольфус сказал тебе о том, что мы… – вскакивая на ноги, заорала Беллатриса.– Не смей обманывать меня!

Ей хотелось услышать эту сладостную ложь, что об их отношениях с Темным Лордом рассказал Снеггу Родольфус, умирая, бормоча всякий бред себе под нос. Ей хотелось услышать это и понять, что Снегг просто измывается над ней и выпроводить его вон из комнаты, зная, что завтра Темный Лорд назначит ее самой главной в операции по убиению маглов, обязательно похвалит за верность.

–Нет, это сказал мне Темный Лорд. – Холодно проговорил Снегг. – сказал мне, что ты вовсе не скорбишь по своему супругу и что…

–Хватит! – взбесилась Беллатриса, рыдая. – Хватит, не смей говорить больше ни слова!

Поскольку палочки у нее не было, она замахнулась на Северуса дрожащей рукой. Этот жест защиты ее прошлого ее мыслей и надежды на счастья заставил ее отлететь к стенке. Снегг показав ей свое очередное превосходство над ней прошел к двери и проговорил с претящим, надменным тоном умного советчика:

–Перестань орать. Иначе Темный Лорд запрет тебя в комнате в наказание. Да и сохраняй в себе хоть немного чистокровной выдержки.

Распахнув дверь нараспашку, он вышел из комнаты, швырнув Беллатрисе ее палочку обратно. Слышались его глухие шаги по коридору, тот шел из поместья вон, забирая собой воспоминания о сегодняшнем вечере.

Распластавшись на полу в судорожных рыданиях, Белла долго не замечала того, что палочка вернулась к ее ногам и того, что Северус Снегг покинул ее комнату, перестал ее мучить и глумиться.

–Не ври мне… Не ври мне…

В очередной раз она ощутила свою собственную ничтожность, в очередной раз еще она клевала ее сильнее, чем до того. В ее голове происходила война, правда обрушивала на ее иллюзии невидимые бомбы, разрушала и ломала все. И если бы ее ложь была бы городами или лесами, то сгорело бы это все дотла. Все бы погибло в разрушениях…

Та тихая и незабвенная ночь. Легкий, нежный ветер, прикосновения и поцелуи, переплетавшиеся со страстью. И утреннее раскаяние, слезы и облегчение, насупившие после признания в тайной любви к нему…

Которая сейчас причислялась к глупости, к несусветной чепухе, пустой похоти…

И как бы она не хотела, она все равно верила тому, что ей рассказал Снегг… Рыдая, видя то, как рушатся ее чувства…

И то, как ему, ее любимому совершенно все равно и на нее и на то, что она ощущает, когда видит его, когда чувствует в своей скорчившиеся от безумия душе предсмертные порывы любви.