Текст книги "История Беллы (СИ)"

Автор книги: Bellamortly

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 75 страниц)

Дементор закрыл за ней решетку и уплыл в темноту противоположной за ее камерой стены. Беллатриса страшась, смотрела в ту стену, у которой стоял охранявший ее Дементор и долго в ужасе не могла пошевелиться. Мешка на ее голове больше не было, единственный в тюрьме головной убор Дементор унес собой.

–Уйди, уйди… – шептала она, смотря на Дементора.

Разумеется, он не уплывал от ее камеры, потому что она больше всего на свете желала остаться одна, и, конечно же, он понимал это лучше, чем кто-то другой.

–Пошел вон! – неуверенно, но грозно прошипела Белла, смотря на Дементора, собрав в себе все крохи моральных сил.

Дементор тут ее послушал, поразившись, видимо, силе ее духа. Исчезнув лишь на миг, вернувшись назад, он отомстил. Дементор больше не стоял в темноте, он теперь вздумал парить вдоль ее решетки, туда-сюда, туда-сюда, как маятник…

–Пошел вон! – грозно прокричала она, двигаясь глубже в свою темную камеру. – Уйди!

Темная фигура вовсе не обращала на нее своего внимания, продолжая с наслаждением фланировать вдоль прутьев, постукивая по ним трупными пальцами.

«Темный Лорд пал! Темный Лорд пал! Темный Лорд пал!» – плача, подпевал ее внутренний голос ритмичному бренчанию решетки.

–Пошел вон! – визжала она. – Пошел вон! Уйди! Оставь меня!

Дементор оставался глух, а ее внутренний голос выл, как приведение одну и ту же фразу:

Он умер! Он пал! Темный Лорд пал!

Вздыхая, она закрыла веки и опустилась на колени, не в силах сопротивляться довлеющему над ней духу.

–Пошел вон! – рыдая, умоляла она Дементора. – Уйди! Уйди!

Все тоже равнодушие, которое растворялось со злостью в темном плаще Дементора, глядело на нее из-за решетки. Беллатриса в этот момент яростно поняла, почему ее супруг душил пальцы. Он хотел изничтожить себя. Ведь источник всех ее страданий была она сама. Именно ее мысли цитировали речи Долгопупсов и всех тех предателей из поместья Малфоев. Эта она привлекала Дементора и будет привлекать до тех пор, пока последний вздох не вырвется из ее тела.

–Пожалуйста, … оставь меня…

Молния осветила камеру косой линией, будто разделившей ее зрительно по диагонали.

–Пожалуйста, оставь меня… оставь нас…

В своем сознании она видела темную фигуру, которая угрожала ей тем, чего она больше всего боялась, тем, во что она отказывалась верить. Яростно махая руками, не закованными в цепи, она кричала и не в силах остановить поток слёз ползла за фигурой, лобызала ее ступни, молясь. Она вела Беллу туда, в мир, где-то, во что она отказывалась верить было правдой. Мучительным сном. Вырваться из него у Беллы не было сил, и она падала в его глубины, летела через тот коридор, который вел ее в зал суда, и мельком прослушав свой приговор в зале суда, в одну секунду оказалась в камере, в которой и была заточена.

Ей снилось, что оконная решетка исчезла, сквозь нее лился лишь жемчужный лунный свет, какой может быть только за пределами тюрьмы. Щурясь, Беллатриса очень долго вглядывалась в сияние лунного диска, в подмигивающие ей с небес тусклые звезды.

Она спокойно поднялась с колен и прошлась по камере, которая вдруг оказалась куда просторнее, чем обычно. За ней не ползли цепи, а в кривом полу не разлита была тухлая водица. С ликованием она приметила, что Дементор ушел, отчего вдруг ей стало легко-легко. Она была наряжена не свое драное, тюремное платье, а чудесно расшитое, жемчужного цвета. То самое, что было на ней в день ее свадьбы с Родольфусом. Ее мечта исполнилась. Нащупав на голове волосы Белла счастливо вздохнула, даже несмотря на то, что они были украшены засохшим свадебным венком, а на глаза свисала фата, которую она, впрочем, легким движением руки сбросила с лица.

Этот неловкий жест вернул все в настоящий вид. Окно вновь закрылось решеткой, град застучал по дырявой крыше крепости, заливая камеры мерзнущих заключенных. Волосы исчезли с головы Беллатрисы, как и свадебное платье с ее слишком худощавой для него фигуры.

Зато в ее сжатой ладони появилось именно то, что в самом деле могло бы спасти ей жизнь.

–Алохомора! – ошалело произнесла Беллатриса, взмахнув палочкой, пока та не исчезла.

Но самое странное было то, что решетка ее камеры была широко распахнута и без всякой магии.

Беллатриса со страхом приблизилась к открытой решетке и выглянула за нее, прекрасно понимая, что в любой момент ее может поджидать опасность, но отчего-то Дементоры пропали, как и остальные преступники, вольный ветер гулял с дождем по пустым клеткам. Не слышалось ни шума лязгающих цепей, ни криков заключенных, ни их глухого иступленного шепота.

Она слышала лишь свое прерывистое дыхание, извергавшееся из ее покрытой ожогами груди. Вырвавшись из своей клетки Белла сделала несколько смелых шагов и бросилась куда глаза глядят.

В ней противоборствовали два страха: один из них страх быть пойманной и наказанной поцелуем Дементора. А второй еще хуже – мучиться всю жизнь, зная, что лишилась редкого шанса на спасение.

Шепчущее глупости сознание развернуло ее назад, в собственную клетку и заставило ее глупо мерить ту шагами, но тут произошло то, что она совсем не ожидала. Левая рука окоченела от боли и безжалостно разорвав рукав платья Белла увидела самый вожделенный на свете знак.

«Милорд! Я так и знала, что вы живы! Я знала-знала!»

Запыхавшись она рассуждала, как спасется, доберется поместья Малфоев и поговорит со своим Повелителем. Расскажет, как было в ту ночь, когда все, кроме нее по ошибке похоронили его. И он накажет лгунов и предателей с яростью, которую они заслужили сполна.

Зрелище, которое предстало перед ней, невольно заставило ее застыть на месте. Она глядела через решетку в очередную пустовавшую камеру, в которой вместо окна вид на небо демонстрировала отсутствующая целиком стена.

–Памбарта! – прошипела Беллатриса, указывая на решетку. Прутья разломались словно сахарные, и она почему-то узнала именно эту клетку среди тысячи таких же. Она принадлежала Сириусу Блэку.

Оступившись от пришедшей ей в голову догадки, Белла чуть не свалилась в пропасть. Тяжело дыша, она выпрямилась и схватившись за стену обоими ладонями стала вглядываться в темноту.

У подножья крепости волны бушевавшего моря плескались, ударяясь в скалы, в которых возвышался Азкабан. Обрывки скал, кончики которых высовывались из-под воды, как указательные пальцы, вгоняли ее в холодный ужас, она уже хотела отвернуться от вводившего ее в панику зрелища, как вдалеке раздался знакомый ей голос.

И тут, в внезапно вспыхнувшем огоньке, она увидела на обрывке скалы малочисленную группу людей, явно готовившихся к трансгрессии. Они кольцом столпились возле самой высокой фигуры в центре. Неизвестный в темной мантии говорил что-то, и его слова отлично были слышны Беллатрисе, не смотря на дальнее расстояние.

–Пожиратели Смерти. Я сегодня освобождаю вас из Азкабана. Пусть вы и недолго пробыли в тюрьме, но все же, было за что…

–Хозяин?.. – охрипнув, прошептала Беллатриса, смотря на Темную фигуру. – Милорд… Вы живы… Мой Повелитель…

Она завопила, замахала руками, с фанатичной яростью, при виде своего кумира.

–Вы отстаивали правду, не позволяя лжи о моем падении распространяться. – Провозглашал Темный Лорд. – Пусть они из страха наказали вас, но вы теперь свободны. Я освобожу вас всех, кто был предан мне и нашим убеждениям!

–Да здравствует Темный Лорд! – заликовала толпа, уже не терпевшая вкусить свободу.

Волан-де-морт взмахнул палочкой, и кандалы растворились в руках теперь уже вольных преступников.

–Нам пора лететь к свободе. – Сказал Волан-де-морт.

Сверкнула молния, и всех стоявших на скале спрятало волной.

–Хозяин! – кричала Беллатриса из камеры, колотя по стене и запуская палочкой сигнальные вспышки салюта. – Милорд! Мой Повелитель! Я тут! Беллатриса! Я тут! Я – Беллатриса Лестрейндж! Заберите и меня! Милорд!

У всех Пожирателей появились метлы и каждый забрался на свою. И только тогда она увидела то, что их оседлали все знакомые ей Пожиратели.

–Мой Повелитель! Выпустите меня! Милорд! – захлебываясь в дожде кричала Беллатриса. – Милорд!

Одновременно они вспарили в воздух с талантливой легкостью. Темный Лорд в полете оказался даже без метлы.

–Милорд! Спасите Хозяин! – орала Беллатриса не своим голосом. – Повелитель! Постойте! Хозяин!

Довольно скоро они избрали направление и взмыли в воздух против порывов ураганного ветра.

–Нет! Нет! Пожалуйста! Нет! Хозяин! – ревела Беллатриса, наблюдая как те глухи к ее страданиям. – Нет! МИЛОРД! ВЕРНИТЕСЬ!

И стоило тем только исчезнуть из вида, как появился исчезнувший в никуда фрагмент стены, к которой ее приковало цепью.

–Милорд! – задыхаясь от душившей ее цепи, кряхтела Белла. – Хозяин! Хозяин… заберите меня.

И только она, расплакавшись, рухнула на колени, камера Сириуса превратилась в ее собственную, с знакомым узором из трещин на полу. Прежде чем потерять сознание она безжизненно прошептала:

–Я ведь тоже боролась за правду…

Когда она очнулась, то первое что пришло ей в голову что все что только недавно происходило – это страшный сон. Никакой волшебной палочки у нее нет, и она не смогла бы ни за что покинуть свою камеру.

И Темный Лорд не приходил выручать Пожирателей Смерти.

И мысль эта была страшно угнетающей. Ведь во сне Темный Лорд был жив, а в настоящей жизни исчез бесследно.

Очнувшись от столь мучительного кошмара, Белла долго тяжело вздыхала и плакала от ужаса того что ей пришлось там пережить.

В свободном мире просыпаясь после страшного сна, она лишь мгновение верила в его правдивость. Если раньше она могла бы закрыть глаза и продолжать спать, мысленно успокаивая себя тем, что она заснет спокойно и проснется на следующий день, забыв ужасы бессонной ночи, то сейчас она могла бы хоть вечность искать успокоения, прекрасно зная, что это бесполезно.

–Хозяин… Хозяин…

Наверное, это был единственный в ее жизни сон, который опечатался в ее памяти столь детально. И Белла вновь поняла, что ей отсюда ни за что не выбраться. По-прежнему видя, будто наяву, как Темный Лорд призывает всех лететь к свободе, она не могла успокоиться, не могла перестать дрожать от слез и перестать звать того, на чью жизнь она надеялась больше всего.

–Мой Повелитель…

Ей нисколько не удавалось убедить себя в ложности сновидения. Даже когда она осмотрела себя и увидела, что никакого свадебного платья на ней нет, что она вновь в своей потертой почти до дыр мантии, в платье, испачканном кровью, она не смогла поверить в это окончательно.

–Хозяин, пожалуйста…

Обняв свои колени руками, она уткнулась в них, роняя слезы. Вспоминая о том, как в последний их разговор привел к ссоре. То, как тогда она почти всю ночь молилась, глядя в стену. Прочувствовала вновь симптомы своей губительной болезни, начавшейся после того, как Снегг стал Пожирателем Смерти. Услышала, как через часы ее долгих ожиданий и надежд на прошение проходил страх и слова, которые заставили ее лишится веры:

–Темный Лорд пал!

Как секундное мгновение перед ней пронеслись пытки двух мракоборцев, обнаружение Министерством Магии. Но на долгие, долгие мучительные часы с ней навсегда осталась мысль, о том, что все кругом врут и то что она обязана любой ценой доказать им обратное.

Ее сознание показало ей ту тяжелую дорогу сюда и мучения, которые она по пути пережила. Мысли о лжи, о горе, о том, что она навсегда потеряла, задели ее раненое сердце. И ни для никакой физической боли в нем не осталось места.

Пытаясь подняться на ноги, она оперлась о стену, которая держала ее цепями. Ноги ели держали ее, голод и холод заставляли ее мучится еще сильнее, превращая ее несчастье в простые человеческие потребности. Держась слабыми похудевшими пальцами за основание цепей, она стояла на ногах. В лицо ей дул холодный, зимний ветер, от которого она перестала чувствовать свое лицо и нос, переставший дышать из-за не прерывавшейся в течение нескольких часов истерики. Судорожно вдыхая ртом, воздух она смотрела на решетку маленького окна. Смотрела на то, как за ней вьются темные облака. И думала, думала, меньше всего она думала о том, что ей холодно.

Она пыталась сосчитать, сколько провела в этом в этом месте, а сколько в очередном голодном обмороке. Задумчиво Белла смотрела на эти завивавшиеся небесные перины, но не пришла ни к каким выводам.

Почему-то от всех этих мыслей она не заметила того, что в Азкабане стало тихо, как на кладбище. Море в эту ночь было мертвецки спокойно. Или вечер… В это темное даже для этого места время суток.

–Мой Хозяин… Мой Повелитель…

Переводя дыхание, она по-прежнему плакала. По-прежнему так же горько. Все еще помня то, что она увидела. И надеялась не увидеть.

Клацая зубами, она рассматривала свои пальцы, ногти, выросшие до невероятной длинны и вздумала от скуки вычистить из-под них грязь. Под ее ногами образовалась лужа, в которой она заметила свое лысое отражение без капюшона.

«Даже если он жив он не спасет меня… я обидела его, обидела его… к тому же я так уродлива, что он просто не узнал бы меня и прошел мимо моей камеры»

Собственный мысленный голос и вопросы к собственной душе звучали без всякой надежды. Даже мысли ее не имели хоть какого-нибудь позитивного отблеска. На свободе в худшие дни своей жизни она могла убедить себя верить в то, что все уладится, все будет хорошо. В этой же маленькой квадратной камере она позабыла о такой способности взывать надежду. Она даже не могла вспомнить ее, вспомнить ее приятное как порывы ветерка пение в собственной душе.

За несколько минут она уничтожила ногти на своих пальцах, и, тяжело вздохнув, отвернулась к отсыревшей стене. Легла на пол, стараясь не обращать внимание на обжигающий холодок камня и прикрыла глаза.

Ей показалось, что в воздухе закружили, тут же тая в плесневелой воде, маленькие снежинки. Они стелились тонкой пудрой на ее замерзшее тело, тут же тая, исчезали в трещинах на каменном полу. Цеплялись за покрытую грязным льдом стену крепости, в темноту которой всматривалась Беллатриса.

Осторожно двигаясь, она доползла до противоположной стены, ухватившись за нее руками, потому что в этот самый момент пришедший назад Дементор поставил туда поднос с ужином. В кромешной темноте она чуть не пролила драгоценную жидкость из стакана. Поделив суховатый ломоть хлеба на несколько частей она умяла за обе щеки самую маленькую, а воду выпила без остатка. И как только ее скромная трапеза закончилась, так тут же исчезла и тюремная посуда.

Положив голову на собственное плечо, она попыталась дремать, зная что без сна очень скоро лишится сил.

Как долго она умоляла Дементора уплыть от нее подальше! Он исчез же только тогда, когда она сполна получила от него мучительную награду для своей души и только тогда. Когда она стала бояться исполнять свою естественную потребность во сне. Когда самая удобная из неудобных поз стала для нее табу.

Сон почти сморил ее, как только она начала смотреть долго и упорно в одну и ту же точку даже в крайне неудобном положении. Ударив себя по щеке, Беллатриса широко открыла глаза и тяжело вздыхая, перевела взгляд на противоположную стену, где крепились сковывавшие ее движения цепи. Звенья цепи, которые вынуждены, находится всегда вместе, не давая свободы тому, кого они держат на одном месте. Не имеют свободы сами и не дают ее вдохнуть хоть на мгновение другим.

Кто-то три раза очень тихо постучал в стену.

Беллатриса встрепенулась, вскочив на ноги столь неосторожно, что чуть не шлепнулась в лужу. Озираясь по сторонам она не заметила ничего подозрительного, а сердце ее от этих звуков забилось где-то в горле.

Стук вновь повторился, три раза ровно. Беллатриса выпрямилась, пытаясь как чувствительная антенна определить, оттуда исходит сигнал, что довольно быстро ей удалось.

Стук раздавался с противоположной стены, где по логике мог находится другой заключенный.

Белла сделала пару неуверенных шагов и поднесла к стенке сжатый кулак, не решаясь ударить в ответ. Настойчивый ее сосед очередной порцией стуков призывал не стесняться. И опять три раза.

Совершенно не понимая тайного смысла этих сигналов, но уверенная, что за это ей вряд ли что-то будет она решилась ответить негромким ударом, тут же вернувшись в исходную позицию. Стена молчала и Беллатриса подумала, что ей показалось это с бессонницы, которую она сама себе насильно навязывала.

Но тут стук раздался вновь, и ей даже показалось, что он стал громче, чем до этого.

В ответ она тоже стукнула в стену пару раз, ощущая, что забывает о сне, как ей и хотелось.

Через несколько минут в ответ ей раздался короткий стук.

Она успокоилась и только закрыла глаза, надеясь не замерзнуть, от начавшегося дождя, который промочил ее своими косыми нитями.

Стучавший ей в стену, видимо, тоже думал о дожде и, закрывшись в свою мантию, стал стучать все реже, пока не заснул. Как и Белла.

****

Беллатриса не могла дышать, ей было невыносимо трудно вдыхать и выдыхать холодный воздух тюрьмы. Хриплое дыхание вырывалось из ее груди каждую секунду с усиливавшейся суровой болью.

–Рабастан Лестрейндж?

–Ожидает вашего приговора, сэр.

–Джеймс Яксли?

–Оправдан по решению суда, сэр.

–Грегори Гойл-старший?

Ей хотелось закрыть глаза и задохнуться в облегчившем ее боль хоть немного кашле, но она не могла, не могла оторвать глаз от тех, кто называл имена Пожирателей Смерти, которых связывали меж собой не только звеньями ржавой цепи.

–Сириус Блэк? – сухо спросил все тот же волшебник, с тем же пустым взглядом смотря на пергамент.

–Ожидает вашего приговора, сэр. – Проговорил другой колдун, в такой же мантии Министерства Магии.

Колдун с пергаментом поставил какой-то знак рядом с именем и фамилией ее двоюродного брата и взмахнул палочкой.

–Уолден Макнейр?

–Оправдан и направлен на службу палачом Министерства Магии. – Колдун, взяв руку за руку, выпрямился на своем стуле.

Отмечавший в своем списке разных волшебников маг, не стал на этот раз писать что-либо своим пером. Махнув палочкой, он магией вырезал из пергамента ненужную в списке фамилию.

–Беллатриса Лестрейндж?

Она даже почти поверила в то, что пауза, которая застряла в ее ушах, звучит лишь из-за того, что они сами удивлены, что прочитали ее имя в списке обвиняемых.

–Она… – пробормотал колдун удивленно и, откашлявшись, прибавил. – Ожидает вашего приговора сэр.

Колдун, зачитывавший вслух имена, недовольно вздохнул, когда перо в его руке сломалось. Он взял в руку новое и отметил им что-то в списке.

–Люциус Малфой?

Беллатриса вздрогнула на месте, озираясь на всех тех, кто присутствовал с ней в этой комнате. Как и ожидалось, фраза колдуна показала, что ее действия были бесполезны.

–Оправдан Министерством Магии, предъявившим ему ложные обвинения.

Белла округлила глаза, ощущая, как ее собственная ненависть избивала ее душу.

–Северус Снегг?

В черных глазах волшебника из Министерства она увидела какую-то непонятную ей эмоцию, застывшую на то мгновение, когда последний звук имени Снегга слетел с его губ. От одного только звука имени этого человека ее скривило от злости.

–Оправдан Министерством Магии при поддержке Альбуса Дамбдора.

Ее коленки подкосились от ужаса и от полного непонимания. Непонимания вовсе ни того, что произошло, а того, каким образом Снегг был спасен от Азкабана.

–Оправдан? – полушепотом прохрипела она.

Колдун взмахом палочки убрал списки с бумагами в чемодан и вместе со своим коллегой поднялся со стула.

–Проводите их в свои камеры. – Приказал чиновник Министерства. – Скорее, собирайся, нам пора домой.

Дементоры выплыли из-за соседней решетки, подошли к каждому из заключенных, накинув черные мешки на их головы. Ведь им тоже пора в клетки, ставшие им домом насильно.

Дышать в этом мешке было еще тяжелее и Белла, задыхаясь, держась за утаскивавшую ее цепь, поплелась в неизвестном ей направлении.

«Дамблдор выручил Снегга… Злейший враг, злейший враг Милорда… Снегга спас человек, который во многом виноват во всем этом…»

Их вели куда-то вверх по ступеням. По ощущениям они были ровнее, чем те ступени, по которым им уже приходилось ходить, вслепую исследуя этот тюремный мир, проваливаясь глубже, то взбираясь на самые вершины этой крепости. Значит, ей не приходилось тут бывать.

Наверное, из-за близости Дементора, галантно придерживающего ее цепь, Белла все четче и четче стала разглядывать в своем сознании знакомую комнату по полу, которой были раскиданы книги:

–Он может шпионить мой Повелитель… шпионить, так что вы об этом даже не узнаете…

–Ты веришь в эту бессмыслицу? Ты веришь в то, что он может обдурить меня – самого сильного в мире волшебника?

Пронизывающий взгляд, обладай бы он магической силой, точно превратил бы ее в пыль. Интонации голоса, которые с каждой секундой, вместе с ее собственным неуверенным лепетанием перечеркивали все.

Впервые в своем мешке она увидела что-то другое, кроме темноты. Сверкнула молния, такая сильная молния, что ей показалось на мгновение, будто она распополамила каменный пол и ступени, по которым они взбирались вверх. Зная о том, что не идет первая в цепочке заключенных, Белла споткнулась вовсе не о впереди шедшего, а собственные ноги, которые чуть не провалились в ту трещину, в дыру, которая ей показалась пропастью.

Беллатриса догадалась, что по своей неосторожности чуть было не начала душить кого-то из заключенных. Белла почувствовала, как кто-то шедший сзади хватается за ее одежду, хрипя, значит несчастный плелся позади.

А она даже не пыталась, не пыталась подняться до тех пор, пока ее силой не заставили.

«А может Снегг наврал Темному Лорду о пророчестве… – рассуждала она, мучительно задыхаясь от кашля. Дождь хлестал ее по лодыжкам, которые обнажал ветер. – Может он специально сказал ему о нем, чтобы стать Пожирателем Смерти. Чтобы было удобнее делиться различными сведениями с Дамблдором и скорее свергнуть Темного Лорда.»

Отчего-то с каждым шагом, Беллатрисе казалось, что рядом с ней кто-то шел, внушая ей на ухо, что мысли эти совершенно правдивы. И что в самом деле Снегг виноват в исчезновении Темного Лорда.

Она чувствовала подозрительную опустошенность мыслей. В ней рос бессознательный и невнятный страх чего-то незнакомого. Сделав очередной мучительный шаг, Беллатриса почувствовала влагу в ботинках, видимо, слепо шагая, она случайно наступила в особо глубокую лужу. Вновь это возродило в ее голове воспоминания о своей затопленной клетке, среди которой лежит ее лишенное сознания тело. Загадкой было, как ей удалось не погибнуть тогда.

Их тащили через какой-то внутренний водоем, или затопленную тюремную пещеру, где водица была ей почти по живот и она, испугавшись, подумала, что вот оно – исполнение приговора. Их утопят, как беспомощных котят, точнее они сами, как безвольные машины зайдут в воду настолько глубоко, что не смогут выплыть. Кашляя и брыкаясь, она волочилась на цепи, но она не могла сменить направление, даже остановиться.

–Мой Повелитель…

Как часто в последние годы она представляла собственную смерть, не важно, от чего она вдруг воображала себе картины своей кончины, она не помнила ни одной причины и ни помнила, ни одного мгновения своей жизни, которое давало ей почву для фантазии о смерти. Ей воображалось множество вариантов, самых разных и самых зверских, но все кончалось одинаково.

Перед смертью она всегда падала на колени только перед своим Господином. Перед своим Хозяином, которого один раз в жизни назвала по имени.

Другого исхода своей жизни она не видела, возможно, и не хотела видеть.

Барахтаться было бесполезно, она не умела плавать. Вода достигла подбородка и теперь Белла уже не шла, а тащилась по поверхности, как тряпичная кукла, потому что холодная водица парализовала ее конечности.

Порывы бури где-то высоко ломили стены крепости и будили далеко не безмятежно спавших заключенных. Те стенали, будто прося у ветра хоть минуточку сна, но тот бесновался, хохоча с визгом обливал их дождем со снегом.

И вот, когда Белла уже была в мгновение от обморока, влага резко исчезла, а ее одежда стала сухой. Цепь резко потянула ее вверх, по крутым ступеням, покорно Беллатриса пошла вверх на цепи, даже не ужасаясь странной силе, вновь вырвавшей ее из объятий смерти.

А когда с ее головы сняли мешок и впустили в свою камеру, Беллатриса направилась в ближайший угол, отвернувшись туда лицом. Дементор уплыл, оставив ее одну.

Две стены, смыкаясь друг с другом, образовывали сжимающееся пространство. В нем сидела Беллатриса, забравшись в самую глубь угла, уткнувшись в него носом, тихо дышала. Пальцами, прикасаясь и поглаживая росшую на стене плесень, проводя по ней рукой бездумно и молча, кажется, видя в ней узоры, видя даже силуэты каких-то людей.

Косой дождь, который, казалось бы, шел уже целую вечность крупными каплями падал на нее. Она на это не обращала нисколько внимания.

Пронзительный стук заставил ее замереть на месте с расширенными от ужаса или пустой задумчивости глазами, ни то, ни другое в этом месте друг о друга не сильно отличалось. Ее ладонь, покрытая царапинами, рефлекторно сжалась в кулак, она обернулась.

Поржавевшая решетка ее камеры была, как всегда плотно заперта, Дементор проплывая не задевал ее своими пытливыми пальцами. Беллатриса насторожилась и прислушалась. Вдруг ей показалось.

Когда стук повторился, Беллатриса сдвинулась с места и подползла к стене, ответив тем же приветливым стуком.

Безмолвный собеседник молчал, и Белла отвернулась, забиваясь в тот угол своей камеры, где дождь не смог бы ее достать. Опустившись на колени, Беллатриса потянулась рукой в карман платья, где достала скудную тюремную вкуснятину – хлебный сухарь. Который, практически не разжевывая она проглотила и забыла.

А дождь, беспрестанно падавший с небес, постепенно превратился в слабые и хрупкие снежинки. Они, хаотично планируя в воздухе, приземлялись в лужи, где тут же и таяли. Беллатриса начала наблюдать за внезапным снегопадом, сыпавшимся через оконную решетку. Через нее залетали снежинки, в нее дул ветер.

Белле повезло в том, что ужасные раны от холода перестали болезненно зудеть. Жаль, что только от голода холод не спасал.

Безжалостно пожирая маленькие, светлые и очень редкие облачка, по небосклону плыла громадная черная туча. Казалось бы, она заполонила все существующее небо, оно задыхалось под тяжестью этой жуткой громадины. Кряхтело, судорожно выбрасывая на горизонте сияющие молнии. И с замиранием сердце ожидая дождя, который очистит небеса.

Распахнулась решетка, от которой Белла даже не отскочила. Цепи плотно сжали ее запястья, как и всегда. Дементор проплыл в камеру поставил поднос и вновь запер ее. Вдруг за окном небо полностью закрыло темной пеленой, словно голову Беллатрисы и в камере нарядили в черный мешок.

Черная туча, на которую она так долго смотрела привлекла явно не только ее внимание. Под ней, будто бы мотыльки вокруг гигантской горящей лампады, кружились Дементоры. Их было больше тысячи, а может и миллионы. Они подпитывались тучами, грелись под облаками, что гонял леденящий ветер.

В полумраке слепо рыская по полу, Беллатриса искала то, что мог принести Дементор. Долго поиски не длились, она наступила на содержимое подноса и перевернула почти все, что было в кружке, водой размочив засохшие куски хлеба и газетный лист, с каким-то особо заметным даже в темноте заголовком. На фотографии в газете кто-то беспокойно ерзал, размахивал руками, но узнать, кто это был, Белла не могла. Ей казалось, что от этой фигуры веяло негодованием, но все же она решила приступить к чтению газеты в тот миг, когда станет намного светлее, чем сейчас.

Она начала свой скромный ужин, достала зачерствевший кусок хлеба из кармана, прибавив его к тому ломтю, который принес ей Дементор. Два скромных кусочка хлеба и пол стакана воды очень быстро были уничтожены, без всякого чувства насыщения. Через некоторое время тарелка с подносом и кружкой исчезли.

Обессиленная морально колдунья завалилась на пол, сжимаясь в клубок. Чихая сотню раз подряд, она задумалась о доме своего супруга Родольфуса. Вспоминала о единственном месте, которое было родным ей хоть немного в этом доме: о собственной спальне, где она переживала все свои моменты одиночества, выплакивала слезы, пережила все свои обиды, где с трепетом в сердце ожидала каждого свидания с Волан-де-мортом.

Ей никогда не было там хорошо. Хотя там и было всегда тепло из-за горящего в камине пламени, шкафа, забитого мантиями, теплых одеял на постели. А эльфиха Клякса приносила ей любые вкусности, а не только кружку воды. Там можно было жить. А ведь она за что-то ненавидела это место!

«По крайне мере пока я была там, я знала, что с Милордом все в порядке. То, что он жив, пусть даже и не желает меня знать… а тут я не знаю ничего, ничего и никого»

Ей неспокойно было лежать пластом на полу и потому-то ноги сами понесли Беллу мерить шагами свою клетку. И как ни странно, ходьба принесла ей пользу. Она наткнулась на лежащее возле решетки скомканное, тонкое как хлопок одеяло, не рваное, целое, пусть и противного тюремного цвета.

Пропустив его между пальцами, она укутала им свое тело, и на мгновение ей почудилось, будто от него веяло совсем слабым теплом ее рук.

За окном ощущалось время ночи. Совсем немного похожее на то время суток, которое называлось ночью за решетками этой тюрьмы. Дементоры разошлись, а темно было даже не из-за туч. Звезды не проглядывались за окном, но было видно что-то другое, совсем слабое, напоминавшее лунный свет. Он лился, просвечивая сквозь в самую прозрачную тучу и вскоре пропал. Не смотря на его помирающую живость, Белла зачарованно глядела, и расстроилась, когда дарящее надежду серебро пропало во мраке.

Расстилая свое одеяло, тонкое и совсем хрупкое она не переставала глядеть на тучи, воображая себе луну, скрытую под непроницаемой пеленой. И почти видела ее. Практически вживую.

Расстелив покрывало словно постель она улеглась на него лицом в низ. Ей было страшно жарко, хотелось сдернуть с себя всю лишнюю одежду, даже не смотря на то, что ее голые ладони страшно мерзли. Сыпучие звуки в ушах заставляли ее стенать, как бестелесный дух. Но боль не пугалась ее вскриков, только сильнее присасываясь к ней острыми зубками.

Когда за решеткой стало светлее, она проснулась, почувствовав, как маленькие градины били ее по голове, словно напоминая, что она что-то позабыла.

И от резкого пробуждения, она сразу же вспомнила что именно.

Вывернув карман, Белла начала читать текст на сером листке как никогда и ничто внимательно:

Министерство Магии приняло закон, предложенный Бартемиусом Краучем.

Министерство Магии во главе с министром приняли закон, касающийся заключенных Пожирателей Смерти. Окончательный приговор, осуждаемый многими главенствующими министерскими чиновниками, был принят на вчерашнем обсуждении.