Текст книги "История Беллы (СИ)"

Автор книги: Bellamortly

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 75 страниц)

–Лестрейндж! Какая встреча! – на удивление бодро, пусть и через силу воскликнул кто-то.

Знакомый голос заставил Беллу оступиться и почувствовать еще большее отчаяние. Сириус Блэк? Ее покинувший семью брат? Что он тут делает?

Его глаза с презрением провожали всех четверых дальше, пока они с Дементором не завернули за угол.

–Мама! Мама! Спаси меня, мама! Прошу, я не виноват!

И тут пришел момент Пожирателям расстаться, а именно разойтись каждому в свою камеру. И первым исчез юноша Барти. Крауч завопил и тут же утих, как умер. Дементор приступил к своей работе – новоприбывшего жильца нужно познакомить с правилами существования. Законами приближения будущей смерти.

Остальных троих потащили волоком дальше, не дав даже бросить взгляд на покинувшего их навсегда товарища. Белле показалось, что коридор все стал уже, завился, как проклятый лабиринт, но дорога была прямой. Над ними висели куски известки, которые желали от малейшего усиления шторма за окном свалиться на головы несчастным, распополамить их порочные тела, безжалостно втоптать их в плесень, под жалобный плач Барти Крауча-младшего и обвинения суда.

Скрежет решетки оповестил о том, что следующей жертве дали ее норку. Беллатриса обернулась и увидела, как Рабастана втолкали в его камеру. Дементор зашел вслед за ним, и клетка захлопнулась. Барти Крауч продолжал кричать что-то нечленораздельное, Рабастан так будто растворился в своей клетке – он не издавал ни звука, ни крика, ни жалобного стона, Белла так и представила, как он смирно уселся на тюремной койке, закрыв глаза.

Интересно, почему кто-то кричал, а кто-то не издавал ни звука? Может потому что у кого-то в душе Дементоры побывали еще и до Азкабана, высосали всю радость и надежду, а кто-то даже и не знал, что это возможно, что несчастья могут произойти так скоро, что жизнь может быть хуже сотен Дементоров?

Родольфуса швырнули в его камеру неожиданно, его некоторое время назад изящная мантия превратилась в лохмотья, застревая между прутьями, исчезла вместе с ее владельцем. Раздались крики, удвоенные и еще ужаснее от того. Дементор оставлял след в душе Родольфуса с большим наслаждением, чем больше тот сопротивлялся этому. Или кому он сопротивлялся, жизни или смерти? Страху или надежде? Равнодушию?..

Белла осталась одна из всех четверых. Как бы она и не ненавидела своего мужа – он был хоть толикой того мира, в котором она до этого жила, того мира где прежде был ее Повелитель. И прошлое.

Теперь все это будто перечеркнули, ей будто сообщили, что она умерла для всех.

Но осталась жива, Дементоры единственные видели ее, пытались превратить эту иллюзию в правду. Переродить ее в новую Беллатрису Лестрейндж, которая родилась в тюрьме и никогда отсюда не выйдет. Даже не умрет как человек, умрет, потеряя душу обретет жизнь Дементора.

Ее дотащили до самого конца, последний поворот за угол привел их к тупику.

Тут Беллу словно осенило.

–Нет! Нет! Не идите за мной! – истошно заорала она. – Не надо! Я сама! Я справлюсь сама!

Дементор, единственный Дементор, который остался из десятка, что сопровождало их, неспешно достал связку ключей. Тогда Беллатриса поняла, что это был ее последний поворот. Пока Дементор доставал ключи, Белла, смотря на заплесневелую стену, молила. Она умоляла о своем прошлом, чтобы оно не покинуло ее. Помогло выжить и дождаться…

Темный Лорд вернется Крауч!

Ее швырнули в камеру лицом к полу, не успела она даже вглядеться в стены, насильно ставшие ей домом. Она не видела, остался ли Дементор с ней наедине, трогал ли он ее худую шею, душа. Белла лишь упала и провалилась в нескончаемую пустоту.

****

Темный туман все окутал ей веки. Белла проснулась на темном рассвете, солнечный свет не светил ей в окно. Темной решеткой закрыто оно…

Она пошевелила запястьями, скованными цепями, тяжело вздыхая, Белла поняла, что если даже она мертвая будет висеть на них, никому это не будет интересно. В камере было настолько темно, что она не понимала, какое сейчас время суток, а главное, сколько времени прошло в ее жизни?

Неужели теперь все отведенное ей время на существование она проведет в непроглядном мраке?

Она судорожно задышала. Дышит, значит, жива, значит должны быть силы вырваться и спастись. Значит, есть силы ждать. Но сколько она уже прождала? Почему так тихо? Не слышно даже этого проклятого ветра, шуршания плащей Дементоров, криков, заключенных… Где оно все? Где эти ненормальные признаки жизни ее сердца и ее самой? Хотя она даже почти не слышала этого тихого трепетания в сердечной клетке. В собственной сердечной клетке…

Другое сердце она слышала. Сердце тюрьмы, оно было оглушительно проявляло себя в ее собственном ужасе. Только сейчас она слышала свой последний судорожный вдох, но вдруг все стихло. Кроме этого сердцебиения. Вдали кто-то призывал это сердцебиение звучать пронзительнее, оно слушалось и не затихало…

Беллатриса закрыла глаза и оказалась в еще более сильном мраке, чем была. В ее мыслях царила такая же пустота, как и в той темноте, что стала ее вынужденным пристанищем. Только сердце слышалось сильнее. Оно будто проникло в нее и пытало. Пытало.

Вдруг ее собственное сердце замолкло. Беллатриса удивленно разинула глаза, в непонимании пытаясь услышать вновь этот звук. Простое любопытство, но ей было не понятно, отчего же стало так тихо…

И холодно. В щели этого вакуума стал просачиваться воздух. И этот холод коснулся ее склизкой рукой, Белла вскрикнула от неожиданности – рука Дементора, будто с наслаждением ухватила ее шею и прицепила к ней ледяную цепь.

Руки и ноги сковало небрежно и жестоко. Беллатриса тяжело дышала, боясь сопротивляться и смотреть кругом. Стражи Азкабана вели ее в никуда, одну, ни одной живой души не было рядом.

Ее неспешно вели в странное, высокое помещение, освещенное одним огоньком, с единственным запертым решеткой окном. Это явно не была чья-то камера, потому на странном металлическом столе, двух стульях и в тазу лежали не предназначенные для быта заключенного веревки.

За решеткой помещения была ночь, но Белле отчего-то с полной уверенность думалось, что тюрьма обманывает ее, подставляя именно для нее визуальные образы наиболее пугающие.

Цепь зашевелилась, и сама без помощи костлявых рук Дементоров потащила ее вперед. Пока она нервно двигалась Дементоры окружили ее всем скопом. Она не видела от чего уходила и к чему шла.

Коридор, по которому ее вели Дементоры, стал наполняться пыльным светом, на потолке Беллатриса смогла разглядеть решетки, веревки и цепи, которые тут же исчезали из-за тумана Дементоров. Сверху закапала вода, холод пробирал Беллу до костей.

Ее пронзила ужасная мысль, в тоже время холодная и равнодушная. Тихо и безразлично провозгласившая ее судьбу мысль сказала ей, что этот путь в сопровождении Дементоров никуда ее не приведет. Она будет идти вечно – сначала она плыла на корабле в ужасный шторм, умирая от обезвоживания организма, теперь она будет идти по бесконечному коридору до тех пор, пока иссякнувшие силы не дадут сигнал, что пора умереть.

Один из Дементоров вдруг отделился от общей процессии, когда они дошли до зиявшей в конце тюремного коридора комнаты. И после остальные последовали за ним в неизвестном направлении. Комната опустела. Потемнело, размылись детали. Беллатриса, с поднявшимися дыбом волосами огляделась, услышав, как мысли в ее собственной голове стали рваться из нее с неистовой силой, ругаясь меж собой:

–Может, стоит бежать! Держась за стену можно и попытаться найти выход из этой проклятой тюрьмы!

–Пустые слова никчемной твоей сущности!

–А что если попытаться?

Спертый воздух в ее груди с трудом вырывался, застревая в ней от жуткого, колотящего волнения.

–Вариантов может быть великое множество! Первый, второй, третий, четвертый и бесконечно какой угодно состоят в том, что они невозможны!

–Темный Лорд вернется, Крауч! – Пропел кошмарной оперой в ее душе трагичный голос, словно издеваясь.

–Их нет! Зачем Дементоры ушли, ты об этом не подумала?

–Темный Лорд вернется Крауч… – Снова высокий голос.

–Наивная, они уплыли и бросили тебя тут для того, чтобы ты сидела тут и помирала тихо и мирно в темноте!

–Ха-ха-ха Хозяин! Вы тут! – Какой-то писклявый голос, в котором она не могла узнать себя визгнув уколол ее голову в адской мигрени. – О, Милорд… мой любимый…

–Бежим отсюда! – Командирским тоном сказала она сама себе. – Кажется, они уже точно ушли!

Беллатриса, как подталкиваемая кем-то, упала на пол и поползла, ища слепыми в полумраке глазами и руками свет.

–Темный Лорд вернется, Крауч! – Она помогала сама себе не сдаваться. – Ползи… мы уже почти спаслись… – Шептала Белла уже вовсе не про себя.

Цепи гремели и ползли за ней со змеиным шипением по полу. Она знала, что оставляет за собой длинный след, выцарапанный на каменном полу, но надеялась на то, что Дементоры останутся к нему слепы. Может они и вовсе не знают о том, что она здесь. Ее побег не провалится – так командовала думать себе Белла. Она боялась этого провала, пока не наткнулась на стену, которая воодушевила ее на дальнейший путь. Цепь, которая сковывала ее шею, заскрипела и начала душить ее с каждым сантиметром ее пути. Белла жалобно закряхтела. Воздуха отчаянно не хватало, и она полегла к каменной кладке пола. Она даже не знала куда двигалась, и сколько она уже смогла проползти.

–Ты думаешь, ты двигаешься в правильном направлении? – сомневаясь проговорил самый разумный голос в ее голове.

–Ты должна найти его… – Пропело жуткое нечто.

–Что ты замерла?! – орала она сама на себя. – Плевать на неудобства! Ты должна найти его! ИЩИ! ИЩИ! …

–Ха-ха, мой Лорд! – визгливый голос внутри нее тоже не молчал. – Я найду его для вас! Довретесь мне! Я смогу найти его…

Беллатриса нащупала руками цепь на шее, звенья на ней были слабые, покрытые ржавчиной. Пару слабых усилий ее дрожащих пальцев и неожиданно они перестали ее душить. Она закричала от облегчения, крик вырвался наружу, как экстаз из сердечной клетки. Она свободно вдохнула полной грудью и заплакала от счастья. Дементоров не было рядом, это точно, иначе она бы не нашла этой слабой силы. Руки сжимали цепи, но Беллатриса собрав в себе все силы разломала их, словно пластмассовые. Она была свободна. Голод и жажда одолевали ее, принуждали пасть к полу, собрать последние крохи сил, но она не послушалась свои инстинкты.

Как только последняя цепь пала с нее она, держась за стену, побежала вперед в кромешной тьме с такой скоростью, на какую только была способна.

Наступив ногой во что-то мокрое, она, не сдержавшись, с жадностью кинулась руками собирать капли влаги. Вода… на ее пути к свободе, что может быть лучше?

Она глотнула пару капель и закрыла глаза, запоминая эту минуту, задерживаясь, несмотря на то, что ее могли поймать, если она будет медлить. Она понимала, что без воды не сможет двигаться дальше. Вода – эта живительная влага, спасающая, имеющая тонкий ни с чем несравнимый вкус свободы.

И мыла.

Мыла?

Ее голодный и пустой желудок, сухое от жажды горло свернуло в тошноте. Она упала на пол, отхаркиваясь. Вода… почему она такая странная? Перед глазами плясали какие-то странные блики, пусть Белла и ничего и не видела, но воображение уже рисовало ей страшные картины. Как увиденные ей тысячи решеток сжимаются вокруг нее. Они становились все четче и ближе. Она и вправду видела их, воображение не могло рисовать все настолько четко и реалистично. Да и если это и есть ее воображение, то почему же тогда она не может видеть реальность? Где-то, что было с ней? Где та мерзкая мыльная вода и ее привкус? Где все? Почему она видит только цепи?

Тихий шелест, напоминавший осенние листья, раздался над ее ухом. До нее дотронулась рука, и она увидела еще кое-что. Рука Дементора, которая потянула ее за горло, заставила увидеть впереди себя инструменты, похожие на вилы, лежавшие рядом с деревянной посудиной. Из нее текла струйка воды. Воды с тем самым мылом.

Дементор нежными движениями резко схватил Беллатрису за горло, наряжая ее в новые, блестящие цепи против ее воли. Шея, сжатая в удушье, заныла, Беллатриса тяжело дыша, пыталась сконцентрироваться на том, что боли нет.

Цепь превратилась в раскаленный метал, прожигая кожу насквозь до плоти. Беллатриса тихо заскулила, сжимая веки, но боль пробиралась все глубже в нее, почему-то парализовав ее тело.

Но тут обжигать металл стал с такой яростью, что она не могла отвлечь себя. Она взвыла, хриплый крик вырывался из горла, и Белла, не зная, как избавиться от мучений, дергалась, пытаясь сорвать с себя оковы, прикосновения к которым жгли ее чувствительную кожу. И только она рухнула на коленях, отключаюсь от садистских пыток дементоров, как те прикрепили такие же раскаленные железки и к ее запястьям, решив, видимо, поджарить ее заживо. В наказание за попытку побега? Или что это было? Глядя помутневшим взглядом на стоявшие плотной стеной у решетки бесчисленные фигуры в плащах, она не могла найти ответа.

И Беллатриса все поняла. Они специально вручили ей слабейший шанс, надежду на спасение, пусть и нереальную, для того, чтобы она сама привела себя к смерти – истязанию каленым железом.

К ней подплыл один из дементоров, держа в конечностях деревянную посудину. Он облил ее водой и от ее тела пошел пар и странный, кислый запах. Ее поджарили, словно кусок бифштекса с кровью в дорогом ресторане, для особо ненормальных гостей. Она взревела от этой дикой, щиплющей боли и рухнула к ногам парившего над землей монстра в черном плаще. Ее бросало в такой жар, что от холодной водицы ее не трясло.

Дементор медленно отплыл и один лишь вид блестевшего металла в руках ее мучителя заставил ее попятиться назад с звуком, едва напоминающим человеческий голос. Тюремщик в плаще повелительно махнул ладонью и другие такие же фигуры медленно поплыли за ней во тьму.

«Они прикончат тебя, они прикончат тебя!» – орало нечто в ее голове.

Но те словно специально неспешно догоняли ее, медленно, но с самой возможной для нее скоростью, уползавшей от них в спасительную темноту. И еще до того, как ножницы коснулись нее она почувствовала боль в тысячу раз более сильную, чем она могла бы быть.

«Не смей умолять меня! Пошла вон!»

Дементор резко схватил ее за волосы, отрывая сопротивлявшуюся от пола и потащил к противоположной стене. Беллатриса плакала от былой боли, не смея пошевелиться, чтобы Дементоры не приняли каких-то еще более крайних мер. Но то, что ожидало ее впереди, было еще хуже, чем-то, что она пережила. Дементор начал орудовать ножницами, кромсавшими ее волосы, оставляя глубокие порезы на скальпе. Со странным свистом длинные пряди ее шевелюры падали ей прямо под ноги. Шокированная она пыталась схватится за голову, но Дементоры заломили ее руки за спину.

–Что вы собираетесь делать? – прохрипела она, обращаясь к Дементору, хоть и зная, что единственное, что он поймет так это ее отчаяние. – Что-что? Зачем тебе это?

И тут с нее резким движением сорвали одежду, оставив замерзать абсолютно голой.

–Помогите! Помогите! – завизжала она. – Прошу, хватит! Я уже поплатилась за все!

Словно ей кто-то поможет.

Резкий всплеск, и ее окатило горько пахнущей жидкостью, холоднее льда и мороза, сваливших ее с ног. Она беззвучно заорала, прежде чем подкосились ее ноги, но тут магия, о которой Беллатриса уже успела позабыть высушила ее дрожащее тело. Кашляя она хотела было набросить хоть волосы на околевшие плечи, но притронувшись к голове обнаружила там лишь исцарапанную в крови лысую поверхность черепа.

Но тут она не смогла ощупывать себя. Юркие цепи, взлетев в воздух из неоткуда, сковали ее руки за спину.

–Умоляю! Прекратите! – кричала она сквозь слезы, пытаясь побороть боль. – Я не буду убегать! Честное слово! Прошу вас!

Она боялась каждого движения. Что с ней будет дальше? Ее пожарили заживо, обстригли все волосы и полили мыльным раствором, который разъедал ее изнутри.

На нее неряшливым движением натянули старое платье, колготки и швырнули под ноги отсыревшие туфли, в которые она ели успела всунуть ноги. Стуча зубами с такой силой, будто жажда сама себе их выбить Белла замерзала, будто стоя все также обнаженной, а ее не щадя потащили волоком вон из комнаты.

Они подымались вверх по лестнице, и Беллатриса умолкла, осязая как странная жуть схватила ее за запястье и тянет лишится сознания.

Этот коридор. Она была в нем когда-то. Все те же одинаковые лица, смотревшие на нее из-за решеток, тот же страх удивление и безумство.

–Она снова здесь! Снова, снова, снова…

Опять камеры для тех для других, временных обитателей, вновь камеры, поворот лестница поворот, коридор, последний этаж, сумасбродные и бледные глаза, опечаленные лица мимо которых она проходила вчера… Вчера ли? Что случилось с ее Милордом? Как ей быть? Как бежать?

Коридор вновь начал сужаться, петлять и идти ввысь, куски извести осыпались на нее. В воображении Белла уже видела свою камеру – маленькую темную комнату, скорее похожую на висячую в воздухе большую клетку, окруженную тучами, поглощавшими собой свет и теплый воздух. Вокруг ее камеры всегда будут летать Дементоры и ее лицо с презрением, через темные решетки будет оглядывать с хохотом судьба. Так, наедине с роком и Дементорами, она и будет обитать, страшась ветра и дождя, но однажды особо сильная молния попадет в нее, пока она будет упиваться своим мучительным сном. Она погибнет, и ее тело скинут в пасть ненасытной судьбе – в бушующее море, которое растерзает ее своими зловещими клыками скалами. От нее не останется ничего кроме съеденных Дементорами надежд.

Цепи хватали ее за горло и воздуха отчаянно не хватало. Они прошли мимо камеры, где как ей показалось, обитал Сириус. Он, повернувшись к стене, спал, накрывшись рваной тряпицей. Над ним плавал Дементор. Потом они прошли мимо еще нескольких камер. Сверкали молнии и слышались крики Крауча. Его голос охрип, даже постарел, будто прошли долгие годы. Его тень вздрагивала во вспышках света, а Дементор, будто радуясь, медленно и лениво плавал, закрывая собой вспышки молний.

Потом они миновали еще пятьдесят, сто, двести, миллион, бесконечное количество камер.

Беллатриса чувствовала, как слабеет, как кружится голова, ели держащаяся на ее слабой, обгоревшей шее. Они проплыли мимо камеры Рабастана, где никто даже не гремел цепями, отмеряя помещение бесконечными шагами туда-сюда. Дементор охранял его не снаружи. Он был внутри него.

Когда его тень исчезла, Беллатриса вздрогнула и упала в лужу. Круги разошлись по водяной глади, но Белла не разглядела в ней своего отражения – лишь ослабевший силуэт кого-то, лишившегося сил и бессмысленный его от безнадеги взгляд.

Влачась по коридору на цепи она не могла выкинуть из головы тот взор своих собственных очей, который удивительным образом накладывался на лицо ее матери – ее нынешней, сегодняшней Беллы.

Когда ее протащили мимо камеры супруга Родольфуса, она с лёгкостью узнала его даже мельком взглянув. Он сидел прикованный к решетке и бормотал что-то себе под нос, не глядя на нее. Чопорным, скучным голосом бурчал, как будто потревожили его сосредоточенным в часы рабочего дня. Беллатриса видела его лицо в последний раз. И потому она нерешительно посмотрела в его глаза, в первый раз вкладывая в них всю искренность. Прощание…

Коридор никогда не закончится. Никогда. Как и не закончатся ее гнетущие воспоминания о прошлом. О том, как она молила всех важных персонажей в ее жизни не покидать ее, но те не обращали ее слова в действия. О том, как она плакала в самых темных углах ради того, чтобы они пожалели ее и больше никогда не обижали.

Но те даже не замечали углов, в которых она была.

Когда же, наконец, ее доведут? Когда же они оставят ее наедине с темнотой? Или убьют.

Ведь если Он умер, то смерть для нее будет единственным искуплением.

Один дементор доставал связку ключей, пока другие окружали ее плотной стеной. Кажется, они пришли, коридор кончился, и ключи были бесшумно вставлены в замок. Они протолкнули безвольное тело Беллы и тут же захлопнули решетку, чуть не ударив по спине, но боли бы она все равно не почувствовала.

Потому что коридор вовсе не кончился, оказавшись даже в ее сне, в который она резко провалилась, распластавшись среди своей камеры, толком ее не разглядев.

Во сне она страшно хотела есть, как и в реальности. Открыв глаза она увидела светлую, но пустую комнатушку. Щуря глаза, откинула одеяло от себя. Какое красивое солнце! И какое тусклое из-за надвинувшейся вдруг тени…

–Мерзавка! Как ты посмела!

Громкий крик пробудил в ее еще спавшей душе все чувства. Особенно страх. Гигантская рука накрыла ее лицо в жестоком ударе, и она расплакалась, прячась в ладонях. Нос сдавило ударом, она начала задыхаться. Ее вырвали из кровати, как цветок из земли. Белла упала рядом с местом своего недавно безмятежного сна. От очередной пощечины она покатилась по полу, как мячик, заляпав кровью из носа чистый ковролин. Ошарашенная, испуганная девочка от шока боялась посмотреть вверх. Над ней нависала во всей своей ужасающей жестокости мать. Каждый ее шаг к ней отдавался с болью в виски.

–Как ты посмела! Мерзкая дрянь! Никогда не выйдешь из чулана! Чтобы ты померла и не портила мне жизнь, омерзительная девчонка! – вскричала Друэлла.

И тут ее мать, словно страшное чудовище схватила ее за руки и помчалась из комнаты, Белла, судорожно пытаясь понять, что происходит, больно спотыкалась. Она обернулась прежде чем дверь в ее комнату закрылась и мельком увидела своего мишку, которого она единственного на всем белом свете любила и жалела. Он не мог показать своей любви, даже если и хотел. Как ей хотелось чтобы он показал ей как любит ее! Его глаза пуговицы говорили ей: «прощай».

Ему будет страшно одному в игровой. Как ей хотелось чтобы он помог ее! Или пошел с ней… Ему будет страшно и с ней в чулане. Она должна идти туда одна… одна.

Дверь в комнату захлопнулась, и последние лучи солнца пропали за ней. В полумраке ее потащили дальше. Из-под дверей, мимо которых ее вели как преступницу, слышались разговоры, расплывался во взгляде ее слезившихся глаз тусклый свет.

–Друэлла! Уже завтрак! – Прокричал Кингус Блэк.

Мать замерла среди коридора и Белла, споткнувшись, упала к ее ногам.

–Я сейчас несколько занята воспитанием! – раздраженно фыркая, выкрикнула Друэлла в ответ.

Беллатриса тихо дрожа под ногами, надеялась, что может отец, заступится за нее, что может они забудут о наказании, она сможет пойти к себе в комнату, с ужасом вспоминая сегодняшнее утро. Она бросила на него взгляд самой сильной надежды на свете.

–Друэлла! – ворчливо воскликнул Кингус, даже не смотря в сторону девочки. – Ты знаешь о том, что нам надо спешить! Я не хочу позориться! Ты не могла бы…

–А вот и не могла бы! – перебила Друэлла пришедшего мужа, топнув ногой. – Не смей валяться у моих ног. – Прибавила она, опустив глаза на Беллатрису, небрежно указывая на нее палочкой. – Ваше дите слишком много себе позволяет!

–Что опять произошло? – раздраженно переспросил Кингус, не смотря в глаза дочери.

–Она опять обижала Нарциссу! Вчера вечером она отбирала ее игрушки и еще подралась несчастной девочкой! Вот так! У нее теперь синяк на лице!

Белла всхлипнув, закрыла лицо руками. Когда? Когда она ударила ее? Разве такое хоть раз было?..

–Я не дралась с ней, мама… не дралась, не дралась, не надо, пожалуйста-пожалуйста, прости меня, мама, прости-прости…

–Нарцисса сама сказала это? – спросил Блэк, несколько сомневаясь.

–Нет, но я же вижу, как она запугана! Она в жизни не признается! А если вспомнить как она колотила садовых гномов пару дней назад, то сомнений нет никаких! ЭТО ВСЕ ОНА!

Воздуха в комнате отчаянно не хватало и робкие попытки Беллы, пытавшейся поймать хоть капельку живительного прозрачного газа, обернулись тем, что ее задыхавшуюся от слез резко тряхнули за волосы.

Раздался тонкий звук взмаха волшебной палочки, и Белла ощутила, как по ее раскрасневшейся от слез щеке потекла тонкая струйка алой крови. Она вскрикнула, пыталась вырвать свои волосы из цепких и властных рук матери. Рвалась так яростно, будто пытаясь спасти собственную жизнь. Глаза Друэллы смотрели на нее с такой лютой и страстной неприязнью, что девочка ясно увидела в этих синих холодных озерах: ее мать была бы счастлива, если бы Беллы не было на свете. К чему ей эта ненависть? К чему ей эта дочь? Что если бы ни той, ни другой не было бы в ее жизни? Ведь для нее они одинаково нелюбимы.

Где-то из соседних комнат раздался крик ребенка, его писк и сладкое причмокивание губами.

–Дромеда проснулась. – Испуганно проговорила мать, будто вступило в действие древнее, ужасающее проклятие. – Нужно отвести ее в чулан!

Даже не обращаясь к дочери по имени, она пнула ее ногой. Головокружение, вызванное ударом, повалило ее с ног.

–Не нужно вести ее в чулан. – Глухим шепотом проговорил Кингус, властно смотря на Беллу.

–Это еще почему?! – взвизгнув, возмутилась Друэлла. – чего ради? А куда прикажешь убрать эту негодницу?

–В ее комнату. Шум в чулане побеспокоит Альдмоса. А ее комната далеко от гостевых помещений, наши друзья и родственники не услышат ее непослушные вопли. Пусть посидит денек-другой, может поймет, что так нельзя себя вести.

Он скрылся за той же дверью, что и появился, и в этот момент Беллатрисе захотелось исчезнуть. Раствориться в воздухе так, чтобы Друэлла ужаснулась и убежала вон, не зная, куда делась ее дочь. Но к несчастью она не была настолько слепа, и заломив ей руки она помчалась с ней по коридору. Ей показалось, что ее бегом потащили в чулан. Они удирали, шли так быстро, что их темные тени скользили по стене, ели поспевая за своим хозяевами. Крики младшей дочери раздавались все громче, а старшую убирали от посторонних глаз как бесполезную вещь.

Им навстречу в коридор вышла зазевавшаяся Нарцисса…

–Мама? Белла? – протирая глаза, спросила она. – Что произошло?

–Уйди с дороги, доченька. – Пытаясь скрыть раздражение, елейным тоном проговорила Друэлла, проталкиваясь мимо Цисси через узкий коридор.

Беллатриса пыталась вырваться и, вывернув руку она обернулась, смотря на глядевшую вслед испуганную Нарциссу. Ее худые ручонки свисали вниз в беспомощной позе, она держала в руках Беллиного медведя, а в другой руке свою куклу, у которой будто от беспомощности были закрыты глаза. Тонкие ноги дрожали под желтой ночной рубашкой, колыхая ткань. Она что-то говорила, но что-то очень тихое и неясное. Наверное, та понимала все не лучше, чем она сама. Бедные напуганные дети, не понимавшие ничего и друг друга. А что могло спасти ситуацию, кроме самого простого понимания?

Дверь распахнулась, и Нарциссу окатило светом, в котором она так и осталась. Родители утащили ее за поворот – самую темную часть коридора, где даже свет не проникал из-под щелей. В одну из таких дверей ее затолкали и швырнули на пол.

–Признайся в своей вине! – ледяным тоном проговорила мать.

Белла отвернулась к стенке, лишь тихо говоря о своем незнании. Слезы жгли новообразовавшиеся от ударов магией раны, руки дрожали, она видела перед своими глазами лишь коридор, во вспышке которого исчезла ее сестра. Тот свет накладывался на лицо ее родительницы. А та, не обращая внимания на ее мучения, подошла и, схватив ее пальцы, привязала к веревке. Она плакала, а Друэлла все равно привязывала ее к прутьям кровати, действовала неспешно. Веревка, изящно изгибаясь, нежно царапала до крови кожу на ее бледном лице. Последний раз, взмахнув своим хвостом, веревка упала к ней на колени.

Друэлла ушла, ее шаги по коридору заглушила ноющая боль в голове Беллы. Она попыталась пошевелить руками и ногами, но не могла даже повернуть лицо, веревка, как живая душила ее. Душила и убивала.

Чтоб ты померла! Чтоб ты померла! Чтоб ты померла!

Все хорошо. Беллатриса через некоторое время перевела дыхание. Лучше чем обычно. Ее заперли в ее комнате и долго это не продлится. Ее выпустят вечером, и она сможет сходить и забрать своего мишку у Нарциссы. С ней ему будет лучше, чем одному. Вечером она сможет позавтракать. Сможет поспать, не связанная веревками, укрывшись любимым одеялом. Она едва бодрила себя.

Часы на противоположной стене тикали чаще, чем раз в секунду. Они пробили одиннадцать утра – время трапезы.

Если бы она сидела взаперти в чулане, то она бы могла констатировать начало и окончание завтрака по трясущимся балкам на потолке. Они осыпались бы тонким слоем пыли, если кто-то шел по ступеням обеденной лестницы в столовую. А в другое время, кроме как перед трапезой, по этой лестнице редко кто-либо ходил.

Сейчас же она услышала абсолютно иные звуки, которые никогда не доносились до Беллы в моменты наказания. Тиканье часов, скрип половиц, крики разбушевавшейся матери которые были ей не слышны до того. Она в оцепенении сидела, привязанная к кровати, и плакала, даже не в силах вытереть слез. Единственное что она могла делать, так это в тихом горе оглядывать свою вытянутую как пенал комнатушку – письменный стол, с высокими ножками и массивной крышкой, шкаф, набитый одежды, дверцы которого никогда не закрывались и розовую погремушку, оставленную на полу младшей сестрой Андромедой. Из всех вещей здесь единственная игрушка была ее – комплект для рисования, состоящий из тупого простого карандаша и пергамента с изображением непонятного зверя. Зверь улыбался странным оскалом, который сильнее пугал ее, даже сильнее чем тогда, когда она впервые изобразила его неуверенным движением на бумаге. Не зря этот кошмарный уродец пылился под неиспользуемым ей письменным столом.

Крики матери стихли спустя полчаса и все разошлись по разным комнатам. Обычно ей, сидевшей в чулане, подавали еду после того, как поедят все. Балка скрипела около пяти раз и после того домовик зажигал свечу во мраке она получала скудную трапезу – единственный раз за весь день.

Сейчас, когда она сидела в свете и тишина висела уже давно, она не могла определить время своего приема пищи.

–Белла! Белла!

Девочка очнулась от верещащих в унисон ее сестер и попыталась прорваться к двери. Но веревки держали ее сильнее, и она смогла лишь хриплым, слабым от слез голосом выкрикнуть:

–Помогите! Помогите!

–Белла! Почему тебя заперли?

–Помогите! – кричала она.

–Белла! – Восклицали сестры. – Белла!

В дверь комнаты застучали с удвоенной силой. Раздался писк Андромеды и вопль Нарциссы, который в тройне сильнее раздался в голове Беллы, зря пытавшейся вытащить руки и ноги из веревок.

Громкие девичьи крики за дверью перекрыл высокий женский голос:

–Что вы тут столпились?! Разве я вам не запрещала сюда подходить?

–Мама! Что произошло, мама?

–Быстро идите завтракать! Не то я приму те меры, которые мне уж совсем не хочется принимать! – рыкнула Друэлла.