Текст книги "История Беллы (СИ)"

Автор книги: Bellamortly

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 75 страниц)

Забравшись с ногами на свою койку, Белла потянулась к решетке, смотря в далекое бесконечное небо. Звезды, так далеко висевшие средь облаков виделись ей в воображении.

И даже среди небес, скрытых в тумане, она заметила в самой дали то, что искала – половинку маленького месяца, скрывавшегося в непроницаемой дымке на восточной стороне небосвода.

За решеткой был почти конец лета. Ее мать умерла почти год назад. Столько времени шло письмо, столько месяцев Белла пыталась найти в себе силы прочитать его. И с ранее еще незнакомой, тихой безысходностью она еще раз осознала, сколько долгих лет пришлось ей пробыть за решеткой, когда жизнь неисправимо менялась каждое мгновение…

Прижимая последнее письмо к груди, она ощущала, как ее душа почти успокаивается, дрожь и слезы исчезают в ней. В прошлой Белле, которой она была до того, как разорвала конверт.

Бережно сложив письмо в маленький аккуратный квадрат, извлекая из-под койки разорванный конверт, она не позволила себе обронить ни одной слезы. А положив письмо обратно в конверт, Белла лишь закрыла глаза, вырвала грязную кружевную ленту из своего платья и бережно повязала послание. На минуту она замерла у стены, держа свое слабое тело на выпрямленных ногах. Вслушиваясь в каждый звук, каждый скрежет, гудение море и вскрики заключенных, она сама молчала. До тех пор, пока не перестала их слышать.

Повернувшись к решетке, Белла просунула за нее руку, в которой сжимала письмо. Она долго не могла заставить себя разжать пальцы, но как только она сделала это, вновь отвернулась к стене и замерла.

Сложенное письмо, летевшее в порывах ветра, вырвалось из конверта и распуталось из связывавшей его ленты. Распрямилось и ровным белым листом полетело вдаль, мотаясь с буйными ветрами, которые теряли его в бесконечном океане.

Пока, наконец, не утопили, захлестнувшись самой сильной морской волной.

Вот так закончился самый последний день жизни Друэллы Блэк.

Комментарий к Глава 21

Скоро осень, хочется пожелать своим читателям ощущать как можно меньше меланхолии. Скоро закончится Азкабан, если вы уже устали от мрачноты, то совсем скоро ее разбавят краски более яркие.

Но все же, спасибо вам, что читаете меня. Это помогает бороться с надвигающейся осенней меланхолией мне:)

Буду рада, если вы оставите мне слово другое о моей работе.

Если не хотите тут – стучитесь сюда: https://www.instagram.com/bellamortly/

Продолжение не заставит долго себя ждать, друзья:)

Просто знайте, что решение выложить работу на фикбук было одним из лучших моих решений, все благодаря вам.

========== Глава 22 ==========

Дорогая Нарцисса!

Я пишу тебе уже в третий раз, а может и в четвертый… не знаю… счет потеряла… в общем-то, как и годам, проведенным тут… Спасибо за ту еду, которую ты передала мне. Это было очень приятно. Жаль, что мало. Ибо запасы еды тут кончаются особо быстро. Тут всегда голодно и холодно… хотя за одежду тоже спасибо.

Дела у меня….

Написав это, она скомкала самый последний оставшийся у нее пергамент и раздраженно швырнула его в противоположную стену. Кроме этого листа там лежало еще около сотни таких же бумажек, испачканных бесполезно чернилами, но это не вызывало у Беллы в душе какие-то чувства. Вдруг чернила закончились. Засунув костлявый палец на дно чернильницы, проводя им по дну, она тупо пялилась в пол от скуки. А потом, вынув палец, облизала его. На вкус чернила оказались препротивными, сладковатыми, но другого Белла и не ожидала. Однако остальное она тоже соскребла со стенок колбы, только зачем-то вымазав хаотичным узором кирпич, который лежал рядом с ее промокшей подушкой.

Скомканные пергаменты все были одинаковые по содержанию и обрывались все на одном и том же месте. Она жаждала написать письмо сестре в благодарность за то, что та выручала ее и еще раз прислала несколько месяцев назад посылку, но почему-то не смогла. Хотя та умоляла отправить ей хоть слово, хоть словечко…

Словечки выводились в словосочетания, словосочетания – в предложения, а предложения кончались абзацем… и лишь тремя последующими словами следующего абзаца. Даже без намека на всякое продолжение. Будто бы у Беллы не могло быть никаких дел.

Дементор вплыл в камеру, и, поставив поднос с едой, оставил ее продолжать одичать. Белла же, поникнув на подушке, смотрела через прозрачно-синюю колбу на слабый, сероватый свет тюремного мира. И стучала по ней пальцами. Стук, снова стук, дождевые капли, град. Волна, ударилась о скалу, отползла в море и еще раз, снова ударилась… ветер поменял направление и стал дуть в ее оконную решетку с загробным воем. Беллатриса взобралась с ногами на кровать, приподнялась на носочках и взглянула на беспокойную морскую толщу, не обращая внимание привыкшим взглядом на то, как расплывается нечетко все, что находилось дальше пары сотен метров. Держа в руке кирпич, Белла так и жаждала швырнуть его вниз и не стала сопротивляться своему желанию. Кирпич улетел и приземлился в воду, однако сильного всплеска волн она внизу не разглядела.

Этот кирпич, что она только что выкинула через решетку, немного изменил обычный интерьер ее камеры. Теперь в ней появилась небольшая ниша, в которой она хранила свои письма и ту самую фотографию, что подарила ей сестра. Как окно в мир, который она больше никогда не увидит.

Да ведь она почти забыла его. Очень смутно Белла помнила все, что там было: людей, их привычки, дома и даже погоду, которая удивительно отличалась в разные времена года красками, осадками и температурой. Она позабыла, что существует мягкая, зеленая трава, деревья, покрытые листвой, бархатные цветы. Забыла, что солнце, просыпаясь и ложась спать, раскрашивает небо в очаровательные краски рассвета и заката. Забыла о тепле и даже о том, каков холод на свободе. О том, что от холода там можно легко спастись. Что он не бесконечен.

Пустую колбу из-под чернил Белла засунула в эту маленькую нишу, где когда-то стоял тот выброшенный кирпич: теперь у Беллы появилась ваза. Она села напротив и смотрела, пытаясь мысленно изобразить, как в этом сосуде расцветают розы или пионы, но не смогла. Одно только слово «пионы» вызывало у нее недоумение. А розы подавно.

Выпив кипятка, она прожевала кусочек хлеба, запив гречневой похлебкой без гречихи и снова выпрямилась. Накрылась пледом, прижалась головой к коленям и закрыла глаза. Снова открыла… и достала из-под кровати шмат отсыревшей газеты. По желтоватой, газетной странице бегали заголовки, и она попыталась представить себе то, как лист пустеет и на нем снова появляются совсем другие слова: письмо от живого человека, а не рекламное объявление.

Скомкав и эту газету, она не успокоилась. Когда-то она использовала «Пророк» для утепления одеял. Помня об этом, она достала оттуда все… и швырнула в стену.

Решетка ее камеры тряслась на ветру, но, к несчастью, не слетала с петель. Дементор бродил рядом с камерой Беллы, но та почему-то не хотела, чтобы тот уходил. Краем глаза она видела за окном танец этих страшных существ, но ее это не пугало… а когда принесли ужин она даже не притронулась к нему. Заснула, не чувствуя голода и не видя никаких снов.

А точнее она даже не понимала спит ли она или нет. Единственное что она знала – за решеткой шел январь. Недавно приносили газету, и она ненароком заметила подписанный там над заголовком месяц. Год и число не запомнила, побоялась смотреть. Но месяц… холодный январь вызвал у нее такой же, как и все, что касается свободы образ. Наверное, у нее скоро день рождения. А может сегодня. А может он уже прошел. Или завтра уже февраль. Интересно сколько бы ей исполнилось?

Ночь побледнела и скрылась за горизонтом, наступило серое, утро, а потом и день и как обычно… снова вечер. Беллатриса гладила метку на своей руке, изучала пустым взглядом выпирающие из запястья кости, раскладывала письма по своей постели и снова убирала их… стелила свою постель и снова заправляла. Сложила старое свое платье на полу как коврик и прошлась по нему босыми ногами, снова надела ботинки и улеглась лицом в одеяло. Подошла медленно к решетке, прихрамывая на одну ногу. Обхватила прутья руками и отдышалась. Выглянула в коридор и увидела пляшущие во вспышках молний тени других заключенных, которые бродили также, как и она по своим камерам. Куда бодрее ее. Моцион, однако не радовал их.

Выложив кусочек хлеба с принесенного только что Дементором подноса, она спрятала его в карман мантии, где хрустело уже много подобных забытых сухарей. Воду вылила на пол, она застыла морозным узором в трещинах.

Достала из выскобленной ниши единственную свою книгу, подаренную Ником Броуди, которая, естественно, уже не могла ей помочь уйти из жестокой реальности. Она никогда больше не смогла бы увидеть белоснежных страниц, исписанных текстом и вчитаться в предложения потому что ее словно цепью приковало жить в реальности и душой и телом, не покидая ни на секунду ее темных узловатых туннелей. Поэтому она просто так листала толстенный фолиант, видя лишь неразличимые значки и изредка веселое, исчезавшее в тумане лицо Ника Броуди.

Раздались тяжелые шаги по коридору. Какие-то слова и приказы незнакомых ранее голосов, но Беллатриса даже не пошевелилась, чтобы подойти и разузнать кто пришел. Очередной чиновник из Министерства, думалось ей, перепутал Азкабан с зоопарком и пришел поглядеть на них, обреченных… как Беллатриса привыкла к этому.

–Памбарта! Памбарта!

Вот эти слова она услышала не сразу. И как только ее уха коснулись нежные звуки этого заклинания и грохот слетевшей у одного из соседей с петель решетки, она уронила из руки книгу и ошалело вскочила на ноги.

–Памбарта!

Заклинание снова повторилось, и Беллатриса чуть не задохнулась в образовавшихся клубах пыли, которые не мог бы рассеять даже самый сильный дождь. Кашляя, она прижалась к полу, случайно утопив книгу Николоса Броуди в луже возле постели. Краем глаза она увидела, как развалилась ниша, засыпав крошкой кирпича письма от ее сестры и пустую колбу из-под чернил.

«Смерть? Смерть?» – подумала она, без всякой паники, когда в ее глазах начало мутнеть все.

Исчезало все, даже сероватый свет несуществующего солнца. Зашипевшие цепи внезапно отпустили внезапно ее тонкие запястья. Такого раньше никогда не случалось и это внезапно дало ей сил. Белла одернула руки, когда цепи, как слепые хищники попытались вновь поймать ее руки, но им не удалось. Слишком они были коротки.

Очередная взрывная волна отбросила ее к противоположной стене как перекати-поле.

–Живее! Сейчас нас обнаружат! – приказал Белле кто-то, чей голос искажался грохотом.

Привыкшая много лет исполнять чужие приказы, Белла на своих тонких, как палки, ногах рванула на звук.

Хватаясь вслепую за стены, Беллу осенило, что решетка больше не закрывает ее камеру и даже не оглядываясь, рванула наружу. Вдруг ее за плечо схватила чья-то сильная рука.

–Вперед! Иди за мной! – Вскрикнул этот кто-то, не успела она даже ударить мешающего ей неизвестного.

Она как могла расторопно зашагала, даже не понимая, что с ней и кто тащил ее. Ей было будто все равно, отчего-то Беллатрисе даже перестало казаться, что умирает, потому что она была уверена, что так и есть. Смерть пришла за ней и за всем Азкабаном одновременно, и она смиренно сжала ее руку в кожаной перчатке, когда холод лизал ее пятки в дырявых сапогах.

Клубы пыли, грохот молний и ели бившееся в ее груди сердце – ни звука больше, ничего. Она ели передвигала ногами, скользила и падала, вслепую шла…

Пробежка, которая казалась ей вечностью, завершилась довольно быстро. Когда дым и туман немного рассеялись она осознала вдруг, что коридоры тюрьмы никогда не были бесконечными и то, что мир не замыкался здесь, в заплесневелых стенах.

И тут она узнала тащивших ее людей, увидела, что тащат не одну ее. И с ее глаз будто стянуло пыльную пелену, навеивающую ей мысли о скорой смерти. Это были никто иные, как сообщники Волан-де-морта.

Пожиратели Смерти! Они пришли за ними! За всеми!

Беллатриса хрипло ахнула. Среди кучи людей она увидела знакомые лица, заметно исхудавшие и посеревшие за годы заключения, но они были почти свободны. Свободные Пожиратели Смерти стояли в ряд и спешно взбирались с каждым спасенным на метлу.

И ее посадили тоже, неаккуратно и, разумеется, без всяких удобств, но, когда она оторвала ноги от каменной пола тюрьмы, которая не отпускала ее столько лет, она поняла, что никакие Дементоры никогда больше не смогут угрожать ей. От ее ног словно отцепили тяжелые валуны. Обхватив за плечи незнакомого Пожирателя Смерти, не вглядываясь вовсе в его черты, она, едва живая, полетела вслед за теми, кто, как и она впервые ощутили истинный вкус свободы.

Чтобы они смогли улететь, Пожирателям пришлось порядочно поработать: взорвать стену, через которую они и выбрались к свободе. Беллатриса лишь краем глаза разглядела, пока садилась на метлу, как куски стены скатываются в море, словно рушимые землетрясением.

И только тогда, когда такой же звон сирен, что был и при побеге Сириуса разразился воплем на всю близлежащую округу, до самых морских глубин, а они взлетели ввысь и устремились вдаль, она обернулась. Вой скорее взбодрил, чем напугал ее. В тумане вдали пряталась маленькая разваливавшаяся крепость, а она летела от нее навсегда и больше никогда, никогда туда не вернется!

Гул человеческих голосов, слабые, но бодрые реплики ее единомышленников не пугали ее, не казались иллюзорными. А когда заключенные Азкабана прорвались впервые за долгие четырнадцать лет сквозь густой туман и слабый солнечный свет, который полоской выглядывал из-под горизонта и ослепил их она захотела громко рассмеется и закричать, но у нее вырвалось лишь тихое, полумертвое:

–Свобода…

Никто ее и не расслышал, да и она сама почти не слышала саму себя. Подумав лишь о том, что скоро она увидит Темного Лорда Беллатриса разрыдалась от впервые за столько лет захлебнувшего ее душу полноценного и такого незнакомого счастья, которое она запомнила на всю свою жизнь.

Комментарий к Глава 22

Вот и закончился Азкабан. Спасибо большое всем, кто дочитал до конца. Как вам, поделитесь впечатлениями?:)

P.S. Белламорт скоро

========== Часть 3. Глава 23 ==========

Снег хрустнул под ногами Пожирателей Смерти, когда они после продолжительного путешествия на метле коснулись ногами земли. Быстрые подсчеты показали: количество прилетевших совпало с числом тех, кто отправлялся в путь домой из Азкабана, и, сбросив со всех присутствовавших мантии-невидимки, они поспешили к кованым черным вратам. Которые Беллатриса тут же узнала, пусть и проходила сквозь них в последний раз много лет назад.

Когда она прошла вместе с остальными сквозь них по заснеженной тропе, ее пронзила легкая волнительная дрожь. Она оглянулась назад, увидела поле, застеленное снежной пеленой, где в первый раз ей пришлось сражаться за Темного Лорда, и улыбнулась. Отвыкшая улыбаться, она, однако, не расслабила рта. Снежинки кружились над ней и падали на плечи Беллы, на сухой гравий, на клумбы, на крышу украшенной сосульками беседки, которая укромно спряталась за облысевшими к зиме деревьями и живой изгородью. В свободном мире было столько разнообразных звуков! Хруст шагов, далекое от нее уханье сов, легкий насвистывающий ветерок и скрип ветвей. На небе рассыпались звезды и крохотный месяц и ни облачка не прятало всего, ни тумана. Силуэты деревьев освящала луна, и Беллатрисе казалось, что призрачный и очень слабый лунный свет ослепляет ее глаза. Она крутила головой во все стороны, будто оказалась в роскошном дворце, где каждая мелочь была достойна пристального изучения, ее глаза горели тысячью огнями, как в момент исполнения самой заветной и далекой мечты.

Тропинка до поместья казалась ей такой узловатой и далекой! Белла тяжело переставляла ноги. А ведь когда-то она могла в припрыжку добежать до самого конца и даже не запыхаться! В каждом оконце дома горел свет и чувствовалась суета, блуждали тени множества людей. Их тут ждали, и сердце в груди Беллы стучало все громче, и чувствовала она себя так, словно не было тех четырнадцати лет одиночества и страха. Будто бы это был лишь далекий, долгий сон, а она вновь возвращалась домой после тяжелого дня.

Когда они, наконец, прошли в распахнутые парадные двери, Беллатриса невольно поразилась великолепию дома, хотя большую часть своей прошлой жизни она провела в интерьерах куда более дорогих. Освещенная ярким светом лампад прихожая была наполнена теплом, и от непривычки Беллатриса, даже стоя на пороге, ощутила уют. Картины, изображавшие членов семьи Малфоев, шептались между собой и их голоса напоминали шуршание ветвей деревьев. Они смотрели на сбежавших из Азкабана во все глаза – грязных, голодных и полумертвых, сидя на ситцевых креслах, в шелках и бархат разодетые. Свежий запах еды доносился откуда-то из дальнего коридора, и у Беллы от этого кружилась голова.

Обои как и несколько лет назад украшали симметричные узоры, на стене висел зеленый в серебре герб Малфоев, а возле комода и зеркала стоял маленький столик с расцветавшими пурпурными пионами в вазе. Приоткрытая черная дверь в соседние комнаты манила посмотреть на весь дом, и Белла ели сдерживала любопытство, будто оказалась тут впервые. Воображение рисовало ей этот дом еще прекраснее чем он был, и Беллатриса понимала по выражению лиц других бывших заключенных, что они думают тоже самое – мечтают о солоноватом вкусе пищи, осязаемом тепле камина, и сне в пушистых перинах после приема ванной в мягкой пене. Неужели такие простые потребности были настолько далеки от них все эти годы?

–Приветствую всех! Добро пожаловать домой!

Беллатриса обернулась и увидела Люциуса Малфоя, прошедшего сквозь ту столь манившую ее дверь. Пусть она никогда особо и не любила его, скорее даже и недолюбливала, но тон его холодного высокомерного голоса порадовал ее как никогда бы в жизни.

Годы не слишком изменили его. Спустя полтора десятилетия он не утратил чувства стиля, великолепно, аккуратно и аристократично одевался, держал спину ровно. Серо-голубые глаза так же гордо блестели, а светлые волосы лежали на плечах, связанные в низкий хвост, стриженные как под линеечку. Даже если бы просто услышала интонации его голоса Белла бы без труда признала бы в этом человеке мужа своей сестры. Он так же знал себе цену как и почти пятнадцать лет назад.

Пожиратели поздоровались с ним, и те, что доставили бывших заключенных и те, кто только что вернулся. Кто-то скромно пожал ему руку, кому-то Малфой едва кивнул. Начались расспросы с обеих сторон, и хозяин дома отвечал на все достаточно сдержанно.

–А где же Темный Лорд? – спросил кто-то хрипло, явно чудом выживший в Азкабане. – Мы же столько лет сидели в тюрьме не ради тебя, Люциус, а ради него!

Раздался хриплый хохот, а особенно злобно и с наслаждением смеялись те, кто были теперь свободны. Беллатриса же тоже не смогла сдержать смеха, он волной рвался из нее. И причиной была не примитивная шутка Пожирателя.

И в ту минуту ей свой смех, как ни странно, не показался чужим.

–Он примет каждого из тех, кто вернулся из Азкабана сегодня. – Ответил Малфой и достал часы из кармана зеленого бархатного пиджака. – Сейчас уже полтретьего утра. На сегодня и может на завтра вас всех разместят у нас, но, а потом посмотрим.

–Во сколько он начнет принимать? – выпалила в нетерпении Беллатриса.

Ей было необходимо знать, сколько еще часов или минут еще нужно ждать до роковой встречи. Чтобы быть готовой и не опоздать ни на мгновение.

Никого из присутствующих, кажется, не удивил перевозбужденный тон ее голоса.

–Думаю, что не раньше, чем в девять. – Все так же спокойно проговорил Малфой. – за это время вы успеете поесть, переодеться и принять банные процедуры. Мы все предусмотрели, Беллатриса. К тому моменту сам Темный Лорд уже явится сюда…

–Беллатриса! Беллатриса! Беллатриса! – Вдруг Малфоя перебил какой-то визгливый вскрик, от которого тот резко замолк.

В комнату ворвалась небольшая фигура и принялась целенаправленно пробираться через присутствующих. Беллатриса сразу узнала голос сестры, но вот как только она ее увидела вместо ответа что-то невнятно поговорила, растерявшись.

Ниже ее на пол головы белокурая сестрица подбежала к ней вовсе не как всегда плавно и изящно, а спотыкающимися, широкими шагами и упала ей на грудь. И первое, что заметила Белла, так то, как сильно выпирают кости из ее длинных, изящных рук.

–Ты вернулась, Беллатриса! – восхищалась Нарцисса, громко всхлипывая. – Живая… Вернулась!

Беллатриса опешила, но голос сестры заставил ее растрогаться и тихо расплакаться. Та так крепко и нежно обнимала ее побитую, в грязной вонючей мантии без всякого омерзения. Со стороны было удивительным, как эта аккуратная и чистая дама в дорогих итальянских тканях вообще может прикасаться к такой замарашке как она.

А Нарцисса стала именно дамой. В молодости ей не была свойственная такая грациозность и элегантность. Во всяком случае Белла такого в ней не замечала. На щеках уже пролегли легкие морщины, а небесного цвета глаза не сияли столь по-девичьи беззаботно. Какая-то незримая тень внутреннего беспокойства отражалась на ее лице и Белла заметила, какой стала худой ее пышногрудая, пусть и стройная сестра. Щеки впадали в круглом лице, а губы побледнели, но улыбались искренне, изучая ярким взглядом выжившую в тюрьме сестру.

–Не могу поверить, не могу поверить, не могу поверить! – Вскрикивала Нарцисса, гладя сестру по мокрым щекам. – Моя дорогая сестра, я не надеялась, что еще хоть когда-нибудь увижу тебя живой! Ты вернулась живой!

Немного смутившись такой принародной радости, Беллатриса тихо спросила:

–А какой я должна была вернуться, Нарцисса?

Как непривычно Беллатрисе было разговаривать с людьми, видеть их и не ощущать над собой повисшей пелены депрессии, злобы и осторожности. Будто заново родилась! И впервые взглянула на, казалось бы, уже такой знакомый ей мир.

Нарцисса рассмеялась, взяла сестру за руку, будто маленького ребенка и провозгласила:

–Пойдем, Беллатриса! Приведем тебя в порядок! Скорее!

–Но, а как же… – начала Белла, даже и не зная что сказать. К счастью, Люциус Малфой вовремя ее перебил.

–Нарцисса, еда у нас еще не готова! – возразил Люциус. – И комнаты для гостей пока, к сожалению, тоже нет, поэтому мы пойдем в гостиную! Мы так запыхались с этим планом, что не успели к сроку выполнить до конца такие мелочи!

–Я для Беллатрисы все приготовила! – Заметила Цисси, смотря на мужа с некоторым превосходством. – Я и так поняла, что вы не успеете и позаботилась о ней сама!

Люциус, видимо, не слишком-то удивился уму своей жены и с облегчением распахнул перед дамами дверь из комнаты.

–Прошу в гостиную, господа. – Пригласил Люциус, когда жена исчезла вместе с Беллатрисой в коридоре. – там я могу предложить вам вина и мелких закусок! Пусть дамы занимаются своими делами!

Толпа мигом оживилась и прошла, судя по звукам, по приглашению в одну из гостиных. Нарцисса тащила Беллу вперед, а по лестнице и того бежала, даже похоже позабыв какого Белле сейчас быстро бегать, но та на удивление и не жаловалась. Однако когда Нарцисса остановилась перед дверью одной из комнат, Беллатриса, запыхавшись, оперлась о стену. Сестра распахнула дверь и протащила колдунью без приглашения.

Квадратная спальня была небольшой, но куда больше, чем та, в которой она жила еще до тюрьмы в доме Лестрейнджа. Очевидно же, что сравнивать комнатку с камерой в Азкабане просто глупо! Стены, обклеенные кремовыми обоями с гравированными деревянными панелями украшались лепниной у стыка с потолком цветочным, хрупким кружевом.

Пол покрывал темный, старинный паркет с симметричным, абстрактным рисунком, а у постели ноги могли утопать в пушистом ковре, стоило только спустить их с кровати.

В спальне было всего одно окно, но зато какое – практически от самого пола до поверхности высоченного потолка. Из-за сумрака о виде было судить невозможно, но Белла с уверенностью могла заявить – не впечатляющей панорамы там быть не могло. Сквозь тонкую тюлевую занавеску проглядывалась терраса. Белла ужасно обрадовалась, ведь всегда мечтала о террасе! Или хотя бы о маленьком балконе в своей собственной комнате.

У окна примостился небольшой туалетный столик, а на нем множество, намеренно выставленных в ряд вещей – тюбиков и баночек с разными мазями, фотографий в рамках, распахнутых шкатулок с украшениями.

Однако больше всего Беллу манил не столик с множеством побрякушек и даже не терраса с проглядывающейся оттуда панорамой, а самая обычная постель – с зеленым пологом, застеленная светлым покрывалом.

И все желания Беллы, помимо Волан-де-морта крутились именно вокруг нее. У нее подкашивались ноги, слегка плыло перед глазами от самого простого человеческого желания – скорее заснуть.

Нарцисса все же совсем не скаредно украсила спальню сестры. Тут все было готово к жизни даже самого капризного обитателя, но Белла не была притязательна и радовалась бы даже простой спаленке размером с кладовую!

–Беллатриса, присаживайся в кресло! – сказала Цисси и под руку подвела сестру в одно из них.

Когда она расположилась на мягких бархатных подушках Белла невольно расслабилась и откинула голову к потолку. Как ей было уютно и тепло!

–Держи еду! – сестра наколдовала маленький столик перед креслом и поставила на него поднос полный еды. – Приятного аппетита!

У Беллы чуть глаза не выкатились из орбит, когда она увидела тарелку, полную жареной картошки, истекающий мясным соком говяжий ростбиф, салат с каперсами и много-много кунжутных булочек. С громким чавканьем она набросилась на еду, позабыв про всякие столовые приборы. Сама же Нарцисса тактично исчезла на минуту в соседней комнатке, оставив сестру пережевывать пишу под аккомпанемент клацанья собственных зубов. Когда Цисси вернулась тарелка опустела и Белла невольно извиняющимся тоном произнесла:

–Прости, я забыла тебе оставить…

–О Мерлин, Беллатриса, я и не собиралась это есть – это все твоя еда! Если хочешь, я прикажу эльфу еще тебе приготовить, я вижу ты страшно голода!

Беллатриса, соглашаясь, кивнула, думая о том, что сестра слишком тактично передала словесно ее чувства. Отчего-то думая, что ей тут же принесут добавки она изумилась, когда вместо этого Нарцисса протянула ей ладонь и помогла ей встать с кресла. Вместо оправданий та вручила ей полотенце, протараторив:

–Иди ванную, я там все приготовила. Ванная вон за той дверью справа. Потом возвращайся, нужно будет подобрать тебе платье. Главное не спеши.

Белла исчезла в указанном направлении и оказалась в комнате с высоким потолком и темно-зеленым кафелем, где ее ждала наполненная до краев ванная, исходящая паром. Не изучая взором представшее перед ней помещение она погрузилась в нее по самые уши.

Тепло одурманивало ее, утаскивая беспрекословно в мир снов. Теплые струи смывали с ее тела грязный, многолетний след тюрьмы, и будь бы Белла чуть менее замученной и прожившей столько испытаний – она бы уже выскочила вон из потемневшей воды. Прищурившись, она намылила свое тело и голову, защипавшую от множества рубцов. С тех пор как Белла в последний раз видела свое обнаженное тело, то еще больше исхудало. Иссохшая кожа хрупким пергаментом обтягивала выпирающие угловатые кости. От лавандовой свежести гелей у нее приятно кружилась голова, и она расслабленно подметила изображенную на фаянсовой плитке тарелку с фруктами, которая вмиг вызвала в ее голове полузабытые воспоминания связанные с их вкусом. Ей вдруг ужасно захотелось яблок, апельсинов или груш. Такое мелочное желание! Но она невероятно жаждала попробовать их снова, как впервые.

Набравшись сил она вылезла из-под воды, закуталась в велюровый халат, ощущая себя так, словно вместе с грязью с нее сошло несколько килограмм собственного веса.

–Отдай мне свою старую одежду. – попросила Нарцисса, когда та выглянула из ванной через некоторое время. Белла послушно протянула сверток и сестра резко замахнулась и швырнула все в горящий возле постели мраморный камин.

Пламя вспыхнуло и загорелось ярче, а ее прошлая одежда, сгорая там, корчилась и извивалась слово ужасный и отвратительный актер, играющий в дешевой мыльной опере. И Беллатриса не могла жалеть о том что ее тело больше не будет наряжено в эти пропахшие Азкабаном обноски.

Сестра распахнула перед ней шкаф, предлагая выбрать любое платье на завтрашний день и ночную рубашку, чтобы сейчас же лечь спать, но прежде поесть, если ей захочется. Беллатриса выбрала зеленое, самое простое платье, первое попавшееся под глаз и мантию в тон, а сестра тут же нахмурилась.

–Придется помучиться, чтобы подогнать его под тебя! – задумчиво проговорила Нарцисса, разглядывая фигуру сестры. – ты ужасно исхудала, как самый настоящий скелет, смотреть больно. У тебя позвоночник словно вот-вот порвет кожу! И на лице словно дыры вместо щек!

Ночную рубашку Белла попросила на всякий случай самую теплую из всех, что были. И еще захотела оставить халат… ей вдруг представилось, как она ляжет спать и проснется снова там, в тюрьме, в холоде и сырости. И ей хотелось, чтобы хотя бы холод ей был нипочем.

Натягивая на себя свое ночное платьице в пол, Белла поняла, почему Цисси так нахмурилась. Наряд болтался на ней, как взрослое платье на теле худощавой пятилетней девочки слишком высокого роста. А ведь одежду ей выдали намного меньшего размера, чем средний.

Когда Белла вышла из-за ширмы Цисси судя по лицу мысленно настраивала себя на долгую работу. Взмахом палочки ее младшая сестра уменьшила ночнушку еще размера на четыре. Нарциссу итоговый результат явно не устроил – она присматривалась, где еще можно что-то подправить. Однако Белла, отвыкшая в тюрьме воспринимать близко к сердцу такие вещи как красота собственной одежды, хрипло попросила фруктов

–О фруктов у нас много, можешь не беспокоиться! – улыбнулась Цисси, подавая поднос взмахом палочки.

Колдунья тут же накинулась на еду, как будто бы не ела буквально полчаса назад. Она так спешно жевала, что фруктовый сочно сок стекал из ее рта прямо по шее.

Нарцисса же времени зря не теряла и принялась причесывать кушавшую старшую сестру волшебной палочкой:

–Ты так обросла и волосы спутанные до невозможности – это ужас! Бедная ты моя сестрица! Ты и поседела… страшно поседела. Хочешь могу покрасить твои волосы в былой цвет? Я помню какой. у тебя были очень красивые локоны в молодости, загляденье. Кудрявая ты была. Как и сейчас, но сейчас… Мама говорила, что такие же кудри были у ее матери. Как у тебя. А я всегда завидовала тебе. Хотела такие же кудряшки.

Белла сидела молча и не могла отделаться от мысли, что Цисси откровенно льстила ей, вспоминая, какие золотистые прямые локоны у той были до талии и как женственно та их укладывала.