Текст книги "История Беллы (СИ)"

Автор книги: Bellamortly

сообщить о нарушении

Текущая страница: 71 (всего у книги 75 страниц)

Над Беллой парили птицы, целенаправленно державшие путь к блестевшему вдалеке озеру у горизонта.

Железная дорога была проложена мимо шумной автострады. И та вдруг ни с того, ни с сего привлекла внимание Беллатрисы. Замерев на месте, она завороженно уставилась на то, как со свистом машины проезжают мимо, снова становится тихо, а потом вдруг, откуда не возьмись снова появляется автомобиль и так же со свистом улетает в неизвестную даль.

Перешагнув через рельсу, Белла направилась к дороге, выглядывая на нее через облетевшие кусты ежевики.

Дорога была еще более живой, чем она показалась ей из-за зарослей кустов. К вечеру все водители включили фары и эти светящиеся огни ползли по дороге, превращая трассу в театр теней. Колеса с визжащим скрежетом стирались об асфальт, пыль, летевшая из-под них, оседала на бамперы.

Молниеносно мимо стоявшей за полупрозрачными лысыми кустами Беллой пролетело около десятки машин.

Вдоль дороги Беллатриса пошла к горизонту, где за возвышавшимися скалами садилось солнце. Молча (хотя с кем ей тут разговаривать?) Беллатриса несколько часов шла вперед. Пейзаж не менялся, разве что исчезли деревья, ее путь шел по холмистой равнине, украшенной природой лишь гигантскими мшистыми валунами. На горизонте вдали, сиявшем огненно-оранжевой полосой, виднелись маленькие деревенские домишки.

Беллатриса свернула на юг, исчез грохот железной дороги, вившейся где-то позади. Машины пролетали со свистом мимо нее, и сидевшие в них магглы совсем не замечали одинокую путницу. Не замечала их и она.

Ближе к ночи она приблизилась к скоплению человеческих жилищ. Занесенные снегом те казались заброшенными, в окнах не горел свет. Дорога, которая привела ее сюда, завилась ввысь в горы. Деревня спала, шуршал лишь больной вечной бессонницей ветер.

И словно прибыв к своему пункту назначения, Беллатриса резко свернула с дороги, удаляясь вглубь проселочной улицы. В гробовой тиши ночи казалось, что ее неспешные шаги слышатся по всему бренному миру.

Названия деревни на табличке во мраке Беллатриса не разглядела. Лишь два слабых фонаря освещали проселочную дорогу, которая вела к поселковому кладбищу.

Ни о чем не думая, Беллатриса шла прямо к нему. Снегопад закончился и белоснежный покров начал таять. Зима еще не настала, но и осень уже кончалась, суровый ноябрь, прощаясь, бил в спину сильным, морозным ветром.

–Мэм, вы не заблудились?

Глухая ко всем звукам, кроме собственных шагов, Белла сначала и не расслышала зова человека, который подкатил к ней на машине с мигалками.

Хлопнув дверью, он выбрался из своего автомобиля и направился за ней, так и не получив ответа на свой вопрос. Служитель магловского закона был не один, его помощник, который видимо предчувствуя неладное, молчал.

Первый же полицейский настойчиво подошел к ней и не отступая заговорил:

–Мы можем вам помочь, уже поздний час, а тут не безопасно. Пройдемте с нами в местное отделение.

Никакого инстинкта самосохранения нет у человека, который старательно и скрупулёзно выполняет свою работу. Ведь он даже не попятился назад, не бросился вон, когда Белла замерла, наконец, заметив полицейского.

–Круцио.

У нее даже согрелись замерзшие от холода руки, которые она не могла спрятать в перчатки, оставленные дома.

–Круцио.

Вскричал и второй.

С каменным лицом она смотрела на них, когда те конвульсивно дергались после пыток, словно комары, у которых оторвали крылья. Одного из них затошнило кровью.

–Зачем… зачем?.. – Хрипел тот, что с добрыми намерениями хотел помочь ей.

Было слишком поздно, и не потому что звезды сияли на небосводе в этот темный час суток.

–Авада Кедавра. Авада Кедавра. – не по-человечески холодным голосом приказала Белла.

Тела двух полицейских упали под фонарем. Они лежали безмолвные, хотя казалось, что вот-вот они оживут, смахнут снег, который падал на их лица и отомстят за себя. Но ничего такого не происходило. Они были все так же мертвы и Белла, перешагнув через их тела, двинулась дальше.

После убийства у нее обострились инстинкты, и шагать она стала невольно тише, оглядываясь по сторонам. Странно было лишь то, что в ее каменном суровом взгляде ни сияло беспокойства и сосредоточенности.

–Она убила копов!

–Думаешь, убила? Не может быть… не может быть… кто она?

Голоса были вовсе не игрой ее распаленного кровью и злобой воображения. Шепот похожий на мышиную возню донесся до Беллы и она словно робот резко повернулась в сторону низкорослых кустиков ежевики.

Казалось, что она долго всматривалась в кусты, но на самом деле ни прошло и полноценного мгновения. Взмахом, который ураганом раздвинул пред ней заросли, она проложила себе путь.

–Нет! Нет! Оставь нас! Оставь нас!

По ее взгляду эти долговязые подростки даже через туман опьянения осознали грозящую им опасность.

Девица с цветными дредами выронила бутылку пива и желтая жидкость, вспенившись, вылилась на грязный снег. Вскрикнув, она бросилась к дому, оставив своего дружка одного вместе со смертью.

Правда, по велению волшебной палочки, девчонка так и не успела воплотить свое гнусное предательство.

–Авада. Кедавра.

Она упала, разбив нос о каменные ступеньки дома, рукой свернув цветочный горшок. Паренек вскрикнул, но не бросился к своей мертвой девушке, а попятился назад, к раздвинутым магией кустам.

–Умоляю… прошу вас, не трогайте меня, я сделаю что угодно… пожалуйста…

Ногой он наступил прямо в крупные осколки из-под бутылки и громко заорал, не сдержавшись от боли. Не знал ведь он, что в следующее мгновение боль от осколков покажется ему райским наслаждением.

–Круцио.

Он распростер худые как спички ручонки, будто намереваясь обнять кого-то и вскрикнул. Махая руками он не мог их свести, еще чуть-чуть и они с жилами оторвутся от тела.

–Авада. Кедавра.

Когда тело парня стало бездыханным, безжизненный его труп повалился на статую ангелка, державшего в своих ладошках что-то полукруглое, не видно было в темноте что. И от удара оно раскололось на две части, одна из которых утонула в грязном снегу.

Перевернув весь дом верх дном, Беллатриса вышла через калитку, вдыхая свежий, морозный воздух. Из покинутого ей дома невыносимо воняло сгнившим луком. Пожалуй, такой запах может прогнать любого непрошенного гостя побыстрее, чем взрывчатка.

Снова она прошла мимо двух убитых ей полицейских, но на этот раз никто не помешал ей дальше пустится в путь. Как будто в этом поселении никто и не жил кроме двух полицейских и нетрезвых подростков.

Пройдя через качавшуюся на петлях калитку кладбища словно призрак, она побрела по диагонали, не по тропе, а вперед, к ветвистому дубу, который рос в противоположном конце кладбища. Белоснежные и снежные надгробья тускнели в темноте, на некоторых прилипли сосульки. В часовне молчали колокола, а маленькие часы показывали уже глубокую, позднюю ночь, клонившуюся к утру.

Под мощным, косившим к земле дубом стояла скамья. На нее она и присела, тупо уставившись на могилы. И наложила чары невидимости на себя. Как она не видела света, закрыв веки, так и свет перестал видеть ее…

К рассвету ее разбудил бой колоколов и она вскочила, как ошпаренная и помчалась вон. Вперед и только вперед, даже не смотря, куда бежит. За полдня она удалилась от деревни на своих двоих настолько далеко, что слабо верилось в то, что она покинула те места лишь сутра.

Неизвестная сила, гнавшая ее неизвестно куда, долго не могла оттенять голод. Прошло достаточно времени с той поры, как она ела и голод начал доканывать ее с ужасающей, сосущей силой. Чувство, похожее на подступавшую рвоту, одолевало ее, когда она преодолевала пустынный, горный перевал, где рос сухой вереск и ничего более. По вечерам она пила лишь оттаявший снег, потому что жажда ее мучила еще сильнее, чем отсутствие пищи.

Правда ей повезло, когда она оказалась в небольшой долине в ложбине между двух гор Беллатриса набрела на чье-то пустовавшее жилье и сарай. Двери в него были открыты и она прошла туда, оглядываясь. Солнце пряталось за гору, становилось холоднее, разряженный горный воздух плохо действовал на нее. У нее начинала кружиться голова.

–Люмос! – Безжизненным голосом проговорила она, вытягивая вперед дрожащую от холода руку из кармана мантии.

Блики света заплясали по тонким деревянным стенам и она смогла получше разглядеть строение в которое вошла. По полу были разбросаны опилки, в ящиках вперемешку с сеном валялся комьями компост, а в углу стояло что-то накрытое стеганым, рваным одеялом. Пахло сухой, даже немного горелой травой, но носом Белла учуяла еще один едва уловимый, тонкий запах. Пригнувшись к промерзшей земле, Белла стянула сшитое из цветных, грязных кусочков ткани одеяло и пред ее глазами предстал источник аромата. В сарае владельцы дома хранили съестное. Кто-то пришел раньше Беллы и повредил несколько баночек, из которых сочилось свежее повидло.

Сладковатые мелкорубленные кусочки яблока захрустели в зубах. И больше она удержаться не смогла, даже не думая, что возможно еда произведена руками магла. Вылизав одну банку начисто, она отвинтила крышечку от другой.

Спустя полчаса она, насытившись, сидела на полу, опираясь на деревянную стену сарая. И прикрываясь стеганным одеялом она уснула.

Сон ее был слишком спокоен для сна человека. Она даже не шевелилась и грудь ее практически не вздымалась в дыхании. Умиротворенная, словно мертвая, Беллатриса спала и не видела снов. А погода между тем ухудшалась. Миновал самый последний календарный день осени, но, кажется, что этот лист с упорядоченными в нем датами бессовестно врал. Зима наступила уже давно. Пронизывающий холод пробирался в дома, сквозь тонкие щели, сквозь окна и двери и даже теплые одежды уже едва защищали от него. Было холодно, иней покрывал камни полупрозрачной, белой дымкой, но снега не было. Чувствовалось что-то угнетающее в этом, что-то жуткое. Ведь, кажется, больше не за что было любить холода, кроме разве что за белоснежные хлопья, которые создавали в лютые морозы невероятный флер сказки.

Птицы улетели на юг. И больше всего на свете хотелось бы человеку уйти с ними, покинуть эти мрачные горы и оказаться в тепле, рядом с солнцем…

Это можно было сказать про кого угодно, кроме Беллы.

Кажется, если бы веки, открываясь, издавали какой-то звук, то горы и холмы бы разбудило что-то не менее страшное, чем раскаты грома. Резко распахнув глаза, Беллатриса выпрямила спину под прямым углом и замерла.

Огонек на палочке уже давно не горел, огонь из сухого сена она не стала разводить. В сарае было так темно, что хоть глаз выколи, но все равно она на что-то упорно и внимательно смотрела. И тут разбилась одна из стеклянных банок…

Звон стекла и внезапно Беллатриса извлекла палочку из кармана, на коленях подползая ближе к банкам с заготовками.

И тут она запрыгнула на кого-то, словно хищный зверь и зеленая вспышка на мгновение мельком освятила темный сарай. Душераздирающий вопль маленького зверька мог бы заставить любое живое существо сжаться в углу и задрожать…

Беллатриса перевернула ногой мертвую куницу и распахнув дверь пинком выкинула ее за двери своего убежища. Завыл ветер, громко и протяжно завыл… рваные облака помчались на север.

Захлопнув дверь Беллатриса опустилась на свое прежнее место и, замерев, уснула спокойно.

****

Ноги снова понесли ее вон, вперед, в никуда на следующее утро. Ни свет, ни заря, Беллатриса встала, и даже не захватив собой несколько банок съестного про запас, умчалась вниз по рисовавшейся вниз серпантином тропе.

После холодной ночи эти места стали приветливее, выглядывали из-за сизых туч даже кусочки светлого голубого неба. Величественные холмы простирались вдаль и казалось куда не глянь – вот он перед вами весь мир. Прекрасный и чудесный мир. Захватывало дух от горных перевалов, бесконечных, волнообразных затуманенных холмов. Речушки, не скованные льдом манили к себе, воды их держали куда-то свой сложный и запутанный путь, так похожий на человеческую жизнь.

В низинах гор было теплее и больше снега. Вообще по прошествии некоторого времени с начала зимы чувствовалась ее традиционная красота сильнее. Настала действительно настоящая зима.

Белла брела по протоптанной человеком тропе, криво проходившей через поле. Стоявшее посреди черное, распростершее свои палки-руки пугало клевали вороны и мрачно кричали. Ветер дул, пробегая меж зарослей пшена, желтевшего из-под снега. Редкие деревянные дома чернели на фоне белого покрывала, опавшего с небес и взмывавший из дымоходов тускло-серый дым улетая вверх, единился небом.

Миновав недавно какую-то деревню, Беллатриса застала постепенно проявлявшиеся ярче признаки приближавшегося Рождества. И как же быстро оно приближалось – кажется совсем-совсем недавно был мрачный Хэллоуин. А теперь же на дверях развешивали колючие веночки омелы и слепящая, искусственная гирлянда из огоньков была прилеплена под крышами, на окнах, на крыльце каждого дома, магазина. Не спрячешься, не скроешься от веселья, шума и гама, веры в волшебство и счастье. Беллатриса же, оборванная и грязная, бездумно неслась куда-то, словно ветер, который вечно летая по свету, никогда не найдет ни своего последнего пути, ни своего дома.

Горели торфяные болота, по всей видимости какой-то магл доигрался с огнем. Запах пожарища назойливо щекотал ноздри, но Белла не воротила носа и шла прямо на запах. И даже обмороженные до крови руки и дробивший ее чуть ли не на части холод не давали ей замереть. Шевеля губами, постукивая зубами она смотрела в землю. А казалось, что она будто говорит сама с собой, не произнося не звука, бессмысленно и беспощадно проклинает этот мир.

Стала четче вырисовываться приближавшаяся деревенька, сколько подобных ей деревень Белла видела на своем пути, но эта была особенной. Она молчала.

Наверняка, раньше это было очень даже знатное и прекрасное место. Если включить воображение и оживить с его помощью покосившуюся табличку с названием деревни, выровнять и покрасить в яркие, живые цвета дома и заставить вышагивать по улицам счастливых и довольных людей, то сразу можно понять еще и то, в какой упадок пришло это место. Ветер, гуляя, скрипел створками окон и дверей, ни одна тень не проскальзывала мимо. Казалось, что это было не живое место, а кто-то просто строил тут декорации для спектакля, а когда он прошел, то забыл его убрать.

–Лошадка моя, что ты… вот, кажется наступила наша с тобой последняя зима.

Жевала сено старая лошадь и гладила ее по длинной, запутанной гриве согбенная старушка, такая же седая и понурая, как и ее лошадь. В кофтенке своей она была как в вязаном коконе.

Они стояли возле домика, единственного который еще хоть как-то жил. Кусты были криво, но выстрижены, а забор покрашен синеватым цветом. В окне блестели мерцая огоньки из камина.

–Последняя наша зима… гляди как инеем покрылись наши кривые яблони. Туман стелется над рощей, а помнится когда ты была жеребенком, моя Эмили выводила тебя туда гулять, мимо болот и озер… тогда деревья были ниже.

Вытянув дрожащую руку, она показывала лошади холм, на котором в высь росли хвойные деревья.

–Там же она и пропала, наша Эмили, милая лошадка… там.

И потекли слезы по ее сморщившемуся, пожелтевшему, но все-таки красивому не смотря на старость лицу.

Лошадь встала на дыбы, когда в старушку попал косой, зеленый луч. Испуганный лошадиный ржач эхом раздался несколько раз. Перепуганное животное, встав снова на все четыре копыта, рвануло вон, вперед, к тому самому холму…

–Авада Кедавра.

И никакой жалости у Беллы не было даже к непонимающему сочувствия существу. Земля стала ему могилой. Студеный ветер трепал ему мертвую гриву…

И снова Беллатриса перешагнула через свою жертву с равнодушным, тупым лицом и зашагала вперед, не меняя курса, идя вперед и только вперед. Под снегом тонкой корочкой промерзли болотные топи, а потом болото переросло в холм, высокий холм и взобравшись на него, Белла спряталась за стеной высоких, хвойных деревьев.

На закате они, казалось, подпирали небеса, по ним прыгали птицы. Шуршали в ветвях зверюги, но быстро они проходили через эти места, будто те были прокляты и какая-то сила гнала их вон точно так же, как Беллу гнала пройти через эти леса без всякого страха…

–Если случится так, что ты не сможешь пройти по тропе и тебя будет отбрасывать назад, Беллатриса, то подними палочку и скажи…

Он подошел сзади нее и подняв руку в которой она держала палочку на уровень груди прошептал нужное заклинание на ухо…

Беллатриса споткнулась, ногой она наступила в снег, который прятал под собой огромный булыжник, покрытый заледеневшим мхом. Удар пришелся на колени, она случайно разодрала свое платье, но даже не отряхивая снег, вскочила и прошла дальше.

Кажется что деревья раньше действительно были ниже…

Через ветви стал появляться силуэт дома и с каждым шагом Беллы он стал прорисовываться все четче. Маленький дом, заросший плющом.

Домишко был заброшен, это было видно сразу, потому что тропу завалило снегом и досками, а кусты разрослись так, что спрятали даже грязные, оконные стекла.

Наверное в летнюю пору, когда деревья покрывались листьями дом тоже обрастал и сливался с лесной чащей. На обветшалой крыше еще весной строили свои гнезда птицы, а плющ рос ввысь.

Распахнув примерзшую входную дверь (а точнее отодрав ее от стены дома, дабы протиснуться вовнутрь) Беллатриса сделала один шаг.

–Как так? Ты не постучалась?

Дверь закачал поднявшийся ветер, а Беллатриса ахнула, опустив руки. Из ладони упала ее волшебная палочка, а по телу разлилось приятное тепло.

Кажется, что ничего не изменилось в этой комнате. Все тот же квадратный камин, подушки, хаотично разбросанные по диванчику у противоположной к выходу стены, огромный, книжный стеллаж, который прогибался посредине от тяжести сваленных на нем фолиантов. Все такое знакомое и трепетно любимое… Беллатриса сглотнула и почувствовала, как у нее трясутся коленки, подкашиваются ноги.

Пыль и мох покрыли стены, паутина поползла в странствие с потолка на углы, книги и мебель, доски паркета вздымались от сырости, каждый шаг отдавался по полу противным звуком, похожим на сдавленное мяуканье. Белла сделала один осторожный шаг и перестала ровно, равнодушно дышать.

Возле окна валялось перевернутое вверх тормашками кресло, она в прыжке бросилась к нему и словно человека осторожно поставила на четыре ножки к своему законному месту. Уткнулась лицом в сидение и ошарашено глядя впереди себя разрыдалась, касаясь его губами.

Ее черты исказила боль, она уткнулась в кресло будто это были колени человека, который когда-то живой разговаривал с ней и спасал от невзгод. Как дрожали ее заляпанные руки, когда она ласково поглаживала это кресло и как нежно ее потрескавшиеся губы целовали его потертую, бархатную поверхность.

Ты снова явилась ко мне, Белла… я знал…

Беззвучно шевеля губами Белла будто что-то просила, что-то говорила. Или раскаивалась. Она тряслась в рыданиях так импульсивно и сильно, как будто ее ударило током.

И тут – ее словно кто-то дернул за плечо. Беллатриса перестала трястись, целовать кресло, держа его за деревянную, обитую красным бархатом ручку. Показалось ее красное, заплаканное лицо из-за грязных, всколоченных прядей, выпавших из прически. Они были мокры от слез, как будто она не рыдала, а плавала под водой, губы были искусаны до крови, а щеки исцарапаны. Один из синяков желтым, едва заметным пятном красовался над ее правым, покрасневшим глазом.

Она плавно вскинула голову верх и долго, тяжело и прерывисто дыша, смотрела в потолок. В подвешенной к потолку подставке для свечей гирляндой качалась встревоженная паутина, а четыре свечи, теснившиеся в ней, почти расплавились еще много лет назад.

На коленях Беллатриса подползла к двери и подняла выроненную ей палочку.

Сначала она хрипло и ужасно заикаясь произнесла заклинание и свечи вспышкой загоревшись снова потухли. Ударив себя по лбу со всей силы Беллатриса прошептала снова и опять безрезультатно. Какой звериной ненавистью осветились ее глаза, когда свет потух. Заорав от боли, после очередного удара Беллатриса взмахнула палочкой так яростно, что чуть не выбила сама себе глаз.

Тусклые свечи зажглись и будто боясь ослепнуть колдунья опустила к полу воспаленные глаза. Поклонилась креслу и на коленях снова поползла к нему, уткнувшись в сиденье подбородком. дыхание ее потихоньку выравнивалось и она даже смахнула с глаз соленые слезы. Кажется по ее губам растянулось что-то похожее на умиротворенную улыбку, она прищурила волоокие глаза будто кошка, которая мурлычет от ласковых прикосновений хозяина.

Закрытыми глазами она прильнула губами к бархатной ткани кресла и долго не отрываясь в поцелуе после взобралась на кресло, но не села на него, а свернулась в калачик, обхватив себя руками, прильнув к шершавой спинке. Теперь она действительно улыбалась, широкой, без всякого флера грусти, улыбкой.

Пламя свечи колыхалось и рисовало на стене причудливые тени. Ветер протискивался сквозь щели в доме и насвистывал угрожающую мелодию. Мох и пыль не сливались с темнотой.

И тут Беллатриса распахнула веки, выпрямилась и огляделась, будто зверек, который почувствовал приближение врага. Прислушиваясь к звукам за стенами дома, она встала, направилась к камину и села перед ним на коленях.

–Эванеско! – Прохрипела она, стараясь держать ровно трясущуюся палочку. – Эванеско!

Пыль и зола бесшумно всосались в палочку и Белла опустила глаза в колени, будто про себя отсчитывая от одного до десяти.

И выпрямившись, она снова указала палочкой на уже вычищенный до блеска камин. Сначала она магией приманила хвороста, а потом породила среди него взвившееся к трубе яростное и обижающее пламя. Смотря на огонь в глазах Беллы не было никакой завороженности, она лишь протянула руки вперед, к огню и закрыла в наслаждении глаза. Она села настолько близко, насколько было можно, чтобы не языки огня не начали пожирать ее. Ее губы снова затряслись, произнося неслышимые слова, звуки. По покалеченному и грязному лицу снова потекли слезы.

В лесу же уже наступила ночь, заухали совы, повисли на невидимых, небесных нитях хрупкие звездочки, прятавшиеся за темными, густыми ветвями. А в лесу посветлело, потому что вдруг в неизвестному и не принадлежащем никому доме загорелся яркий, теплый свет.

Уткнувшись в собственные колени, Беллатриса все еще сидела возле камина, пламя, хрустя горящим хворостом, жадно поедало его остатки. Воск в свечах растаял и, капая на подсвечник, застывал в виде причудливых фигур.

Вздохнув, Беллатриса вдруг повернула голову в сторону дивана и, кокетливо улыбаясь, склонила ее на собственное плечо. В ее глазах сияло явное, завороженное обожание. Непонятно было лишь к кому был обращен этот несомненно иступленный взгляд, если в комнатушке она была совершенна одна. Ее обнажившаяся улыбка пугала и не потому что ее сгнившие зубы, кровоточа, темнели в полумраке.

Рука Беллы поползла вверх по камину и опираясь на нее она встала ровно (а точнее как можно ровнее, ибо от долгого сидения у нее мерзко затекли ноги) и медленно, виляя бедрами, пошла к одной из дверей, ведущих из комнаты.

В этой комнате она даже и не пыталась зажечь свет и не покосилась на заржавевший, стоявший на развалившемся туалетном столике канделябр. Занавески свалились с упавшей гардины, мятой кучей лежали на кровати. А полог был криво задернут…

Перебирая меж пальцами шершавую занавеску полога, Беллатриса задрала подбородок и закрыла глаза, усмехаясь. Прижимаясь к столбику кровати она обернулась к двери и носом упала в отсыревшее одеяло на расправленной постели. И вдруг расхохоталась, хрипло и пискляво, но все же счастливо… раскинув руки она смотрела в потолок глазами полными радости и из-под век выкатывались снова все те же жемчужные слезы.

Она протянула руки к потолку, будто на встречу кому-то и уронила их к себе на грудь, перевернулась на бок и обняла одеяло.

И все-таки не смотря на счастье в ее глазах сияла зияющая, словно черная дыра пустота…она снова рассмеялась и легла на спину, обнажив зубы в улыбке. В обнимку с одеялом она лежала, мечтательно разглядывая потолок. Тихо вдыхая воздух она смотрела в одну точку темного потолка, с ее губ не сходила все та же странная улыбка.

Всю ночь она пролежала в этой позе, то выгибая спину, то вдыхая запах сырости так глубоко, будто это был сладостный аромат божественной амброзии. Волшебная палочка лежала рядом с ней на подушке, она не прикасалась к ней, не вскакивала, если слышался таинственный звук вроде скребущегося зверя или особенно громких и пугающих завываний ветра.

Рассвет наступил нескоро, когда стало светлеть Беллатриса не пошевелилась и лежала словно застыв. Можно было даже подумать, что она спала, не закрывая век.

«Когда я в последний раз была у Малфоев… может он вернулся… может все-таки я буду нужна ему по какому-то важному поручению?..»

Нужна…

Проснувшийся так внезапно разум своим пробуждением напугал Беллатрису. Подскочив, она побледнела и положила в сторону одеяло, которое она грела всю ночь.

«Пора вернуться! Срочно!..»

Если бы на зимнем солнце можно было перегреться до солнечного удара, то можно было бы сказать, что у Беллатрисы случился удар. Ведь солнце выползало из-под горизонта и светило прямо в оконце этой спальни.

Помятая, пыльная и дрожавшая потому что у нее сильно затекли колени, Беллатриса встала с постели держась за ткань полога и взяла в ладошку палочку.

«Трансгрессируем! Скорее…»

Защита не стояла на этом жилище. Иначе бы она не смогла свободно прошествовать через сад и пройти дом, ее бы распополамила страшная, темная магия, безвозвратно.

Кажется она и забыла даже как это делается. По всякому она рассеянно крутила палочку. И, наконец, когда уверенность хоть как-то слабо, но затрепыхалась в ее сердце, Беллатриса, не бросая даже последнего взгляда на комнаты, в которых она провела целую ночь, трансгрессировала.

========== Глава 31 ==========

–Где ты была все это время? – Вскричала Нарцисса Малфой не своим ошарашенным голосом.

Дверь она открыла не как обычно бережно, а чуть ли не выбила ее своим телом. Беллатриса, в то время спокойно сидевшая у окна, так и подпрыгнула.

–Гуляла. – Спокойно ответила Беллатриса первую пришедшую ей на ум глупость.

Нарцисса отреагировала на это вовсе не так спокойно, как Беллатриса ожидала и, признаться честно, от ее реакции она чуть не расхохоталась. Нарцисса побледнела, схватилась за сердце, ее губы затряслись, видимо, она пыталась сказать что-то, но тут она будто поняла, что и слова не может вымолвить. С диким ужасом на лице она попятилась к двери, перевернув маленький столик возле двух приставленных друг напротив кресел и со всей силы захлопнув дверь убежала вон. Грохот ее шагов так и слышался в комнатушке и наверное во всем поместье Малфоев. А через пару мгновений послышались истеричный вой и рыдания – по всей видимости Нарцисса принялась жаловаться на непутевую сестрицу первому попавшемуся на пути родственнику – Люциусу или же Драко, который в честь Рождества приехал домой.

Возмущенные и между тем отчаянные вопли стихли нескоро, Белла сжала ладонью злобно смеющиеся губы и откинулась в кресле, пытаясь расслабиться. И прикидывая заодно, все ли она сделала из того, что ей хотелось. С той поры, как она осторожно на рассвете пробралась тайком к Малфоям домой прошло несколько часов, все домочадцы проснулись, а она уже успела посетить ванную и сменить одежду, выкинув старое грязное платье в камин.

Щелкнув пальцами, Беллатриса поняла, что она забыла: урчащий желудок подсказал ей это.

Тут же появился эльф-домовик, ей долго не пришлось разъяснять свою просьбу:

–Завтрак! – грозно прорычала она и домовой с дрожью поклонился и исчез за съестным.

Как было приятно наслаждаться нормальной, человеческой едой, а не магловскими заготовками, едой ворованной из их же магазинов и домов, очищенной магией из ее волшебной палочки. Презренный для Беллатрисы эльф-домовик готовил превосходно, это она не могла не признать. Теплая овсяная каша приятно грела нутро, а бисквиты с вареньем и ягодами так и таяли во рту. Сливочный вкус какао с молоком окончательно расслабил ее, и облизав губы, она поставила обратно на поднос пустую кружку. Сегодня она не пренебрегла даже столь нелюбимыми ей гренками и вылизала все тарелки начисто.

Покинув насиженное за столько часов кресло, Беллатриса распахнула дверь балкона, чтобы проветрить и прищурила глаза, вдыхая свежий воздух, как в дверь постучались.

–Войдите. – Холодно приказала Беллатриса.

–Мой отец приказал вам спуститься вниз. – В дверном проеме показалась белобрысая голова младшего Малфоя.

–Какого Мерлина ему от меня надо? – грубо спросила Беллатриса, властно смотря на мальчишку.

–Привели нового пленного. – Коротко ответил Драко и его голова исчезла. Видимо, больше он не желал выслушивать грубости и ему было глубоко без разницы, придет ли его тетка, хватит ли ей объяснений, дабы та порадовала его отца своим явлением.

Объяснений младшего Малфоя Беллатрисе все же хватило, но стоит признать, что если бы юноша не ушел она бы задала ему еще тысячу самых различных вопросов. Потому, чтобы узнать все остальное, она поспешно спустилась вниз к главному входу.

В холле собралась небольшая толпа давно знакомых ей Пожирателей Смерти. Беллатриса ощутила то, что обычно чувствует человек, увидев неприятных знакомых, которых давно не встречал. Сивый обернулся, когда она спустилась и зачавкал челюстями, другие же не подали виду, что заметили ее появление.

Кольцом подле стены окружили они невысокую, связанную фигуру. Девушка была видимо настолько ошарашена, что не поднимала глаз. Сивый мерзко гоготал.

–Темный Лорд приказал тебе не распускать руки. – Властно проговорил Люциус Малфой, косо смотря на оборотня.

–Ты тут не главный, Малфой. – Сладким голосочком проговорил Сивый, даже не скрывая презрения.

–Ты не забывай… – Малфою явно стало неловко, но а что он мог сделать?

–Сивый. Он прав. – Сказал кто-то из Пожирателей Смерти. – Девчонку нельзя трогать. Но это пока…

И посмотрев на Малфоя он скривил губы, а Фенрир отступил.

–Тащите ее в подвал. – Хмуро проворчал он.

Нарцисса пошла впереди, провожая волшебников до дверей подземелья, но они оттолкнули ее и хихикнув пошли дальше. Малфой бросился к жене, Драко не шевелился.

Пожиратели тащили девушку за веревку, и прежде чем свернуть за угол. Беллатриса увидела, как та подняла глаза. Во взгляде нельзя было прочитать шока, либо эта странная бледная девица профессионально скрывала свой страх. Или это вовсе был не страх? Отчего-то, смотря ей вслед, Белла задавала сама себе тысячу вопросов, на которые не могла найти ответа…