Текст книги "Людовик IX Святой"

Автор книги: Жак ле Гофф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 60 страниц)

Часть II
Производство памяти о короле
А был ли Людовик святой?

И вот мы подошли к тому моменту, когда, зная, как жил и умер Людовик Святой, должны спросить себя, можно ли идти еще дальше и попытаться узнать, каким он был. Как и подобает историку, я поведал о его жизни, используя исключительно оригинальные документы, документы той эпохи. Но память очевидцев в разной степени ненадежна, смоделирована личными и коллективными интересами, и даже история, претендующая на правдивость, если не на «научность», еще невнятная в XIII веке, вольно или невольно зависит от ситуации и задач, которые ставят перед собой те, кто ее пишет, те, кто, обдумывая или описывая события, занимаются ее конструированием, ее производством. Когда дело касается короля, более того, святого короля, который всеми силами стремился к тому, чтобы его признали святым, то, надо полагать, к тому были приложены немалые, можно сказать гигантские, усилия. Чтобы узнать, есть ли надежда добраться до (святого) Людовика IX как индивидуума, надо тщательно изучить, как и почему создавалась его память.

То, что я предлагаю читателю, выходит за рамки того, что традиционно историки называют «критикой источников». Я ставлю цель узнать, можно ли из документов, единственного аутентичного материала в работе историка, выявить нечто иное, чем выражение интересов среды и индивидуумов, занимавшихся производством памяти в христианском мире XIII века, и средства этого производства в данную эпоху. Удастся ли в результате этого исследования добраться до Людовика Святого, или нам предстоит только понять, что те, кто располагали материальными и интеллектуальными ресурсами и имели резоны передать нам память о нем, в то же время не имели ни желания, ни возможности познакомить нас с Людовиком Святым как индивидуумом, на постижение и понимание которого мы ныне питаем законную надежду? Имеем ли мы дело с моделью короля и типом святого, сконструированными ими, или именно с тем королем, с тем святым, который существовал? Следовательно, чтобы продолжить наши исследования о Людовике Святом, в них надо кардинально усомниться. А был ли он, Людовик Святой, наших документов? И поскольку это единственное, чем мы располагаем, то существовал ли Людовик Святой?

Как бы я ни силился проявить себя историком, причем историком, использующим все те значительные достижения своей профессии, накопленные со Средневековья, чтобы попытаться понять и объяснить Людовика Святого, не скрою: этот Людовик Святой – он и «мой» Людовик Святой. Не то чтобы целью этой работы было предложить субъективный образ Людовика Святого. Не буду вдаваться здесь в проблему исторической достоверности, но полагаю, что задача историка – это нахождение истины, заставляющее работать «научные» методы, то есть доказуемые и верифицируемые. Впрочем, я не так наивен и не настолько тщеславен, чтобы полагать, что «мой» Людовик Святой – это и есть «настоящий» Людовик Святой. От начала и до конца этой книги я прилагал усилия, не утомляя читателя этой подспудной самокритикой, внушить ему необходимость учитывать мою жизненную ситуацию, мои профессиональные качества и личные особенности (ihabitus personnels) в производстве «моего Людовика Святого».

Вторая часть этой книги имеет подтекстом то принадлежащее М. Блоку определение, которое в данной работе я отношу к себе: «Историк – человек подневольный»[497]497
  Bloch М. La Société féodale. P., 1968. P. 16.


[Закрыть].

Итак, теперь следует ответить на целый ряд вопросов. Какие документы невольно доносят информацию о Людовике Святом? Напротив, какие документы возникли из желания передать потомкам определенную идею, определенный образ короля? Что казалось его современникам «достойным памяти» о нем, достойным быть включенным в коллективную память? Каковы главные центры производства памяти о короле, каковы были их сознательные или подсознательные интересы? В русле каких традиций формировалась память о Людовике Святом? О чем умалчивают эти документы и о чем нам хотелось бы узнать, используя то, что ныне называется анкетой о человеке первой величины, или, проще говоря, об индивидууме? В каком соотношении пропаганды и умолчания досталась нам память о Людовике Святом?

Глава первая
Король официальных документов

Такой подход к монархам и правительствам с помощью канцелярских свидетельств уже давно вытеснен за кулисы истории, ибо им отведено скромное место исторических дисциплин, получивших название «вспомогательных»: хронология, дипломатика, сфрагистика. И все же это без преувеличения королевский путь, позволяющий приблизиться к реальностям власти посредством рутинной практики. Связь королей с письменной традицией, с канцелярским обиходом, с правилами установления и использования выражений их верховной власти или воли, с сохранением архивов, представляющих собой одну из главных основ королевской власти, является частью их личности и биографии. Личность Людовика Святого проявляется в этой административной деятельности; это был один из способов его существования, благодаря этому он продолжает, хотя бы отчасти, существовать и для нас. И в этих свидетельствах он выглядит иначе, чем его дед Филипп Август или внук Филипп Красивый[498]498
  Немалый прогресс в этом отношении достигнут во французской историографии благодаря Ж. Ф. Лемаринье и его ученикам:
  Lemarignier J.-F. Le Gouvernement royal aux premiers temps capétiens…; Idem. La France médiévale: Institutions et société. P., 1970;
  Bournazel E. Le Gouvernement capétien au XIIe siècle, 1108–1180: Structures sociales et mutations institutionelles. P., 1975.
  О достижениях просопрографического метода см.: Genèse de l’État moderne: Prosopographie et histoire de l’État. P., 1986 (Table ronde. P., 1984).


[Закрыть].

Первый блок информации о Людовике Святом образуют официальные документы, сохранившие его пометы или его имя. В настоящее время власть имущие пишут или, по крайней мере, подписывают важные официальные документы и визируют менее важные. В ХIII веке король не подписывал документы; вместо подписи использовалась печать[499]499
  Pastoureau M. Les Sceaux. Tumhout, 1981;
  Bedos Rezak B. Signes et insignes du pouvoir royal et seigneurial au Moyen Age: Le témoignage des sceaux // Actes du 105e Congrès national des sociétés savantes (Caen, 1980): Comité des travaux historiques: Philologie et histoire. 1984. T. I. P. 47–82. См. вторую печать величества Людовика Святого, ил. 12.


[Закрыть]. Поскольку король является самодержцем, то большая королевская печать, и только она, придает полную силу документам, которые она скрепляет, – иной печати нет. Даже если используется матрица печати предшественника, – ибо изготовление матрицы такой печати было «делом долгим, дорогостоящим и филигранным» (М. Пастуро), – с приходом к власти нового короля появлялась надпись с именем суверена, которая исчезала лишь с его смертью, если только, что бывало крайне редко, король не менял ее во время правления. Когда большая печать (называемая «печатью величества», так как на ней государь изображен сидящим в позе, которую искусствоведы отождествляют с величием – верховной и могущественной властью самодержца) выходила из употребления и, во всяком случае, со смертью суверена, ее уничтожали. Людовик Святой был первым, кто изготовил печать на случай своего отсутствия, предназначенную служить во время его пребывания в крестовом походе. Это была печать короля, находящегося вдали от своей земли, и она знаменовала собой континуитет его власти; ею могли пользоваться только те, кому он передавал свои полномочия. Печать хранилась у канцлера, обычно следовавшего вместе с королем в его поездках по стране. В дороге короля и канцлера всегда сопровождал телохранитель, игравший хотя и второстепенную, но важную роль.

Канцелярских документов становилось все больше, и, чтобы ускорить бюрократический процесс, около 1250 года, как раз при Людовике Святом, вводятся некоторые новшества. Возникла иерархия документов королевской канцелярии, основанная на характере печати. Хартии или дипломы в форме хартий скреплялись зеленовосковыми печатями на шелковых шнурах красного или зеленого цвета[500]500
  Tessier G. La Diplomatique royale française. P., 1962. P. 237 sq.


[Закрыть]. Не так парадно выглядели дипломы, концы шнура которых скрепляли желтовосковые печати. Около 1250 года дипломы, конец шнура которых был скреплен желтовосковой печатью, оформлялись быстрее и носили общее название «повелений» («mandements»), так как слово mandamus в инициале акта говорило о королевском решении; они составляли отдельную дипломатическую категорию[501]501
  Ibid. P. 244–246.


[Закрыть]. Наконец, в самом конце правления ощутилась потребность во вспомогательных надписях, помечаемых как «знак снаружи печати» (sic signatum extra sigillum), которые дипломатисты называют «пометами вне основного текста». Древнейший из дошедших до нас экземпляров датируется 30 декабря 1269 года. Это грамота, конец шнура которой скреплен печатью; в ней Людовик Святой сообщает клермонскому епископу об отправке ему мощей, которые должен доставить «брат Гийом Шартрский»; эта помета вынесена «за основной текст» («hors de la tenure»)[502]502
  Ibid. P. 246–247.


[Закрыть].

Вполне очевидно, что весьма нелегко определить, является ли производство королевских актов результатом обычной деятельности учреждений или ясно обозначенной волей, личным действием суверена. Можно всего-навсего отметить, что Людовик IX действительно присутствовал в местах, где издавались королевские акты, что перестанет быть правилом при Филиппе Красивом[503]503
  Wailly N. de // Recueil des historiens… P. XXVIII–XLIV, 407–512;
  Tessier G. La Diplomatique… P. 293.


[Закрыть]. Из этого можно заключить, что король, вероятно, был по меньшей мере осведомлен о содержании этих актов, а это, как увидим в дальнейшем, позволит нам узнать, где бывал король.

Ясно одно: королевская бюрократия при Людовике Святом вступила в новую фазу развития. Людовик Святой – король письменной традиции. Этот процесс связан не только с развитием королевских учреждений, но и является выражением того, как представлял Людовик Святой свою функцию, свой долг вмешиваться в дела королевства, свою веру в эффективность письменного документа, свидетельства официальной королевской воли[504]504
  Эта проблема получила замечательное решение на примере английской монархии: Clanchy М. From Memory to Written Record: England, 1066–1307. L., 1993.


[Закрыть].

В сфере королевской администрации количество перешло в качество при Филиппе Августе. Причиной тому была большая забота о сохранности королевских архивов после того, как в злополучной битве при Фретевале 1194 года они попали в руки Ричарда Львиное Сердце, а также и то, что увеличение королевского домена повлекло за собой небывалый рост издаваемых актов. Сохранился 701 оригинальный документ Филиппа Августа (за 43 года его правления) против 96 его деда Людовика VI (за 29 лет правления) и 197 его отца Людовика VII (за 43 года правления) и около 1900 прочих документов – это вдвое больше того, что оставил после себя Людовик VII. Не следует забывать, что сохранившиеся акты представляют собой лишь малую часть от общего количества изданных. И все же французская монархия еще отстает в этом отношении от Папства, величайшего творца письменных актов, и от английской монархии, которая больше всех заботилась о сохранности своих архивов, но продолжала использовать свитки (roll), что было не столь практично. Только Филипп Красивый начал восполнять упущенное. Правление же Людовика Святого пришлось как раз на середину этого процесса.

Каталоги актов Генриха I и Людовика публиковались несистематически, а регистры Филиппа Августа и Филиппа Красивого опубликованы полностью. К несчастью, на эпоху Людовика Святого и его сына Филиппа III приходится лакуна. Как бы то ни было, в мою задачу не входит изучение этих документов, которые содержат больше сведений об учреждениях, чем о короле, но следует все же потребовать от этих официальных актов, изданных от его имени и скрепленных его печатью, какой-либо информации о Людовике Святом.

Основной корпус актов канцелярии входит в регистр, называемый registrum Guarini по имени канцлера Герена, который был главным советником Филиппа Августа и умер в самом начале правления Людовика Святого в 1229 году; тогда же было решено полностью переделать и завершить два первых, предшествующих данному, регистра[505]505
  Этот регистр хранится в Национальных архивах под шифром TJ 26. Ж. Тессье (G. Tessier) дал такое определение регистра: «Рукописная книга, в которую физическое или юридическое лицо копирует или поручает скопировать акты, которые оно отправляет, получает или о которых ему сообщается по мере их отправления, получения или сообщения о них». При копировании акты полагалось зарегистрировать.


[Закрыть].

Акты, записанные в регистре, располагались в хронологической последовательности. Они учитывали деятельность учреждения или отдельного лица, в данном случае королевской канцелярии, во времени. Регистр Герена, разбитый на 27 глав с оставленными для дополнений чистыми листами (что свидетельствует о чувстве будущего, присущем королевской администрации), служил до 1276 года, то есть на протяжении всего правления Людовика Святого. Ощущается связь, можно сказать, личная связь, между королем и этой книгой памяти королевской администрации, поскольку государь взял регистр в крестовый поход, предварительно повелев снять его точную копию, которая была закончена более чем за год до выступления в поход в мае 1247 года. Здесь запечатлелась его воля иметь преемственность правления (что наверняка внесет новые краски в образ отсутствующего короля), ибо в 1248–1255 годах он повелел снять копии актов решений, принятых им в Египте, в Святой земле и в первые месяцы после возвращения во Францию. Ж. Сивери полагает, что Людовик Святой, возможно, брал с собой этот регистр и в Тунисский крестовый поход, так как в нем обнаружены акты, датированные 1270 годом[506]506
  Tessier G. La Diplomatique…


[Закрыть]. Он отыскал в нем свидетельства той «самодеятельности», которая уже давно присуща королевскому прагматизму. Он различает в нем «дополнения, исправления, вставки», но чаще всего – попытки, пусть робкие, приспособить королевскую политику к развитию структур: например, заменить простое перечисление рыцарских повинностей оценкой денежных доходов фьефов. Людовик Святой – это король эпохи необратимого вторжения денежной экономики. Еще одним признаком этих бесплодных усилий являются безуспешные попытки подсчитать королевские ресурсы. Списки обрываются, так как требовались данные, содержавшиеся в старых списках[507]507
  Sivéry G. Saint Louis et son siècle…


[Закрыть]. Король пытался, но не мог догнать убыстряющее свой бег время.

Наряду с регистрами, в которых Людовик Святой, несмотря на робкие попытки нововведений, продолжал grosso modo[508]508
  В общих чертах (лат.). – Примеч. пер.


[Закрыть] Филиппа Августа, имеются ящики, называемые сундучками (layettes), где хранятся хартии, образующие в их совокупности Сокровищницу хартий – это название существует с ХIII века. В данной области Людовику Святому принадлежит основная роль. После Фретеваля Филипп Август отвел королевским архивам постоянное место; Людовик Святой предоставил им священную резиденцию в Святой капелле своего дворца, над Сокровищами святого причастия. Подлинный письменный акт превратился в драгоценность подобно золотым и серебряным изделиям.

В этих сундучках хранятся документы, свидетельствующие о сношениях короля с иноземными государями, крупными феодалами королевства и прочими вассалами: договоры, оммажи, обязательства, кормления, то есть все то, что входит в понятие владений короны и удостоверяет их; пассивная и активная переписка короля, то есть посылаемые и получаемые послания, копии, акты, повторно посылаемые и включаемые в Сокровищницу под названием litterae redditae или recuperatae; акты, связанные с делами большой политической важности, такими как, например, канонизация впоследствии Людовика Святого или приобретения короля[509]509
  Layettes du Trésor des chartes / Éd. A. Teulet. P., 1863. T. I. P. VI.


[Закрыть].

Кажется, непросто извлечь из этих документов информацию о личности Людовика Святого[510]510
  См.: Bautier R.-H. Critique diplomatique, commandement des actes et psychologie des souvérains du Moyen Age // Comptes rendus de l’Académie des inscriptions et belles-lettres. 1978. P. 8–26. Э. Берже составил анкету «последних лет жизни Людовика Святого по материалам сундучков Сокровищницы хартий» (Layettes du Trésor des chartes. P., 1902. T. IV). Можно было бы ожидать, что под этим заголовком скрывается исследование сведений королевских архивов о сознании того, кто повелел их собрать, в последнее десятилетие его жизни и правления (1261–1270). К сожалению, Э. Берже, несмотря на отсылку к документам, хранящимся в сундучках Сокровищницы хартий, воспользовался ими прежде всего для того, чтобы в самых общих словах обрисовать политику короля последних десяти лет его жизни, уделяя особое внимание тому, что он весьма анахронично называет «внешней политикой» Людовика Святого, и намереваясь судить в манере, присущей позитивизму конца XIX века, эту политику короля.


[Закрыть].

Но все же можно вычленить из совокупности актов те, что затрагивают проблему, предполагающую составление досье или, во всяком случае, преобладание в архиве вопросов, особенно интересных для Людовика Святого, которыми он был, можно сказать, одержим: это вопросы, касающиеся Святой земли и подготовки ко второму крестовому походу – идеи, занимающей особое место в его жизни; вопросы, относящиеся к третейским судам короля и, в частности, его посредничеству между королем Англии и английскими баронами, между баронами и собственным королевством – забота короля-миротворца о том, чтобы разъяснять и подкреплять свои решения; наконец, интерес к своей семье, имеющей для него огромное значение, несмотря на отдельные странности в его действиях человека и государя. Это, можно сказать, отголосок предчувствия новой разлуки с Францией и близкого конца. Как ему хотелось урегулировать нелегкую проблему апанажей своих младших детей, не нанеся при этом ущерба ни их интересам, ни интересам королевства. В эту эпоху, пронизанную моралью и эсхатологией, ему присуща какая-то бюрократическая щепетильность – династическая и монархическая.

Но самое важное нововведение его правления в отношении сохранения королевских актов – учреждение в 1254 году актов Парижского парламента. Регистры, в которых содержатся эти акты, получили в XIV веке название «олимов» (оlim), поскольку регистры начинались словами: «Olim homines de Baiona» («Когда-то люди Байонны…»), и это слово относилось к семи древнейшим регистрам. Дата создания регистров весьма красноречива—1254 год. Это год возвращения Людовика IX из Святой земли, общения после высадки в Провансе с францисканцем Гуго де Динем, который обратил внимание короля на то, что надо быть справедливым; это год «Великого ордонанса» 1254 года, знаменовавшего начало периода нравственного порядка. Это и начало так называемой «увертюры к эре улучшения деятельности парламента». Коренное отличие последнего от ансамбля Королевского совета (Curia regis) в том, что он специализировался по вопросам юстиции.

Конечно, парламент функционировал более или менее независимо от короля. Однако король почти всегда присутствовал на общих заседаниях, проходивших 3–4 раза в год, и возглавлял их в канун или в праздник Пятидесятницы, в день Всех Святых или в день святого Мартина зимнего (11 ноября), на Сретение и на Рождество Девы Марии. Появление этих регистров вполне отвечало сокровенным желаниям Людовика Святого и решительному перелому в его поведении и в политике после возвращения из крестового похода. Это все большее утверждение преобладания королевского правосудия над правосудием сеньоров или прочими (например, городским) посредством процедуры апелляции к парламенту (Апелляционный суд), то есть к королевскому правосудию. Присутствует здесь и момент заметного прогресса в обращении к письменной процедуре. Олимы – это бюрократическое лицо Людовика Святого – вершителя правосудия[511]511
  Olim ou registres des arrêts rendus par la cour du roi sous les règnes de Saint Louis, Philippe le Hardi, etc. / Éd. A. Beugnot. P., 1839. T. I.; Boutaric E. Actes du Parlement de Paris. P, 1863. T. I. P. LXIV–LXVI.


[Закрыть], закрепление в письменном документе, в зарегистрированной памяти, воли и присутствия короля в этом новом механизме монархического государства. Для осуществления этой функции был необходим континуитет. Первый известный редактор олимов, которым считали «письмоводителя» («greffier») парламента Жана де Монлюсона, исполнял свои обязанности в 1257–1273 годах.

Особое вмешательство короля можно предположить в тех случаях, когда стоят слова de mandato regis («по повелению короля»). Хотя в большинстве случаев королевские служители, особенно бальи, могли принимать решение от имени короля, все же порой заметно различие между quantum ad consilium («по решению совета») и quantum ad regem («по решению короля»). Так, на акте, который имеет отношение к расследованию, проведенному в 1260 году по поводу коня, которого королевские камергеры требовали у аббата Коломба, когда он вступил в свои обязанности, было помечено, что ведение расследования осуществлялось в парламенте quantum ad consilium, но не quantum ad regem, ибо, должно быть, кто-то ему об этом «поведал»[512]512
  Olim… T. I. P. 131, note 75.


[Закрыть]. Особый интерес, с каким относился к этим архивам Людовик Святой, проявился в 1260 году, когда он повелел хранить оригиналы документов в Сокровищнице Сент-Шапели. И здесь также видно, как составляются досье на то, что в какой-то момент привлекает внимание короля. Так, Людовик Святой, который то как будто интересуется делами Лангедока, то безразличен к Южной Франции, повелел собрать в 1269 году в архивах парламента документы, относящиеся к завоеванию Лангедока и, в частности, послания и скрепленные печатями акты, касающиеся старинных фьефов и прав Симона де Монфора.

В конце правления Людовика Святого архивы парламента наполнились новыми документами. Теснота не способствовала порядку, который пыталась, пусть и робко, навести зарождающаяся королевская бюрократия. Например, не было надлежащего разделения между архивами парламента и Сокровищницей хартий. Парламентские документы перемешаны с бумагами Сокровищницы. Людовик Святой уже исчез за архивными документами.

Причиной огромной лакуны в королевских документах Людовика Святого, как и в документах других французских королей, является утрата регистров и бухгалтерских бумаг, погибших во время пожара в Счетной палате в Париже в 1737 году. От правления Людовика Святого осталось всего несколько «красноречивых» отрывков, счетов «отеля» (l’hôtel), то есть комплекса домашних служб государя, на восковых дощечках, например, дощечки, на которых счетовод «отеля» Жан Сарасен делал записи ежедневных расходов «отеля» в период со Сретенья 1256 года до дня Всех Святых 1257 года, то есть на протяжении 638 дней[513]513
  Recueil des historiens… T. XXI. P. 284–392. Уцелевшие королевские счета опубликованы Н. де Вайи (Wailly N. de): Recueil des historiens… 1855. T. XXI; 1865. T. ХХII. Об «отеле» см.: Lot F., Fawtier R. Histoire des institutions françaises au Moyen Age… T. II. P. 66 sq.


[Закрыть]. Сохранились счета за 1231, 1234, 1238, 1248 и 1267 годы. Выше приводились цифры расходов на свадьбу Людовика Святого в 1234 году и краткие сведения о расходах на крестовый поход. Уцелели также данные, относящиеся к воинской службе;[514]514
  Recueil des historiens… T. ХХIII.


[Закрыть] это главным образом акты ревизий, особенно ревизий 1247 года[515]515
  Акты ревизий Людовика Святого опубликованы Л. Делилем (De lis le L.). См.: Ibid. 1904. T. XXIV.


[Закрыть]. Итак, архивы доносят до нас образ Людовика Святого, который много пишет (то есть повелевает писать), стремится сохранить написанное, но мало считает. Он не живет в окружении цифр. Несомненно, это лишь свидетельство того, что документы королевской бухгалтерии безвозвратно утрачены, ибо монархия в ХIII веке уделяла счету все больше внимания; это, можно сказать, был век арифметики и счета[516]516
  О развитии счета в ХIII веке см. прекрасную книгу: Murray A. Reason and Society in the Middle Ages. Oxford, 1978.


[Закрыть].

Наряду с ревизиями особое значение имеют ордонансы. Напомню, что этот термин появился значительно позднее и что название такого вида акта и его дипломатическая форма, диктуемая его юридическим характером, еще плохо различимы при Людовике Святом. Речь идет об актах законодательных и регламентирующих, право издания которых принадлежало только королю. Их называют то «постановлениями» (stabilimenta), то «статутами» (statuta), то «запретами» (inhibitiones) или, если речь идет о деньгах, «привлечениями», «повелениями» и «постановлениями». Это важные документы общего характера, имеющие силу в королевском домене или в какой-то части королевства, а при Людовике Святом они все больше становятся действительными для всего государства. Первый «ордонанс», имевший силу для всего королевства, был издан в годы несовершеннолетия Людовика Святого.

За отсутствием достойного издания ордонансов королей Франции приходится пользоваться приблизительным списком[517]517
  По просьбе Людовика XV, то есть регента*, Э. де Лорьер опубликовал в 1723 году «Ордонансы королей Франции» (Ordonnances des rois de France… / Ed. E. de. Laurière. Репринт: Famborough, 1967); издание грешит множеством ошибок, которые следовало бы исправить. Ж. Джорданенго хвалил это издание, равно как и другое – Recueil général des anciennes lois françaises depuis 420 jusqu’à la Révolution de 1789. P., 1822–1833 – пo той причине, «что в этой компиляции предстает картина… более правильная (чем у современных медиевистов) средневековой действительности» (Giordanengo G. Le pouvoir législatif du roi de France, XIe – XIIIe siècles: Travaux récents et hypothèses de recherche // Bibliothèque de l’École des chartes. 1989. T. 147. P. 285–286). Думается, подлинно «научное» издание должно содержать более точные тексты ордонансов, которые могли бы использовать историки нашего времени, и с уважением относиться к практике и ментальности средневековой администрации. О развитии законодательной власти Людовика Святого см.: Rigaudière A. Législation royale et construction de l’État dans la France du ХIIIе siècle // Renaissance du pouvoir législatif et genèse de l’État / Éd. A. Goudron, A. Rigaudière. Montpellier, 1988.
  *После смерти Людовика XIV на престол взошел его малолетний правнук Людовик XV. Регентом при нем стал племянник Людовика XXV герцог Филипп Орлеанский, которого во Франции обычно называли Филиппом Регентом. В феврале 1723 г. юный Людовик XV был объявлен совершеннолетним и регентство формально упразднено, но Филипп стал первым министром и сохранял полноту власти до своей смерти в декабре того же года.


[Закрыть]. Против шести ордонансов Филиппа Августа в нем насчитывается 25 ордонансов Людовика IX, не считая восьми указов, приравненных к ордонансам. Эти акты власти государя относятся к самым главным доменам расширяющейся королевской власти и к вопросам, особенно волновавшим Людовика Святого: во-первых, Лангедок, деньги, города; во-вторых, евреи и менялы, реформирование нравов, а также распри и суды Божии, что в свою очередь способствовало росту королевского авторитета.

Но какие бы сомнения ни вызывали эти акты, ясно одно: с некоторым замешательством, однако все более отчетливо правление Людовика Святого знаменуется новым утверждением (или вновь обретенным со времени Каролингов) «законодательной власти» короля. Людовик Святой хотел стать и в какой-то мере стал первым королем-законодателем среди Капетингов.

Наконец, сохранились несколько посланий Людовика Святого – кое-что в издании ученых публикаций Старого порядка, что-то – в зарубежных фондах. Среди них послание подданным, отправленное в 1250 году из Святой земли после освобождения из плена, и послание, отправленное из Карфагена после высадки и адресованное французской Церкви. В Государственном публичном архиве в Лондоне хранится 13 посланий Людовика Святого Генриху III[518]518
  Tessier G. La Diplomatique royale française…


[Закрыть].

Несмотря на некоторые личные моменты, официальные королевские акты Людовика Святого, порожденные главным образом коллективной монархической памятью, сравнительно «объективны» и чаще всего лишены личного характера; они предлагают нам абстрактный образ короля, начинающий постепенно принимать конкретные черты в делах своего королевства и в истории.