Текст книги "Людовик IX Святой"
Автор книги: Жак ле Гофф
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 60 страниц)
Франко-английский мир: Парижский договор (1259)
Самой выдающейся мирной инициативой Людовика IX стало урегулирование векового конфликта с Англией. Английские владения во Франции и Гаскони представляли наибольшую угрозу единству и независимости Франции. В середине XII века, когда на английский престол в 1154 году взошел граф Анжуйский Генрих Плантагенет, страна представляла собой территориальное единство (имевшее гораздо более внушительные размеры, чем королевский домен Капетингов). Став в 1150 году герцогом Нормандским, а в 1151 году – графом Анжу, Мена и Турени, в 1152 году Генрих II женился на легкомысленной Алиеноре Аквитанской, которая после развода с королем Франции Людовиком VII принесла своему новому супругу в приданое Аквитанию (Пуату, Лимузен, Перигор, Керси, Сентонж, Гиень[406]406
Начиная с ХIII века термин «Гиень» относится к владениям Англии на континенте, куда входит и Гасконь.
[Закрыть]) и Гасконь; последняя, несмотря на притязания Капетингов, сохраняла независимость от Французского королевства. В 1202 году Филипп Август, опираясь на решение суда Франции, обвинявшего английского короля Иоанна Безземельного в беззакониях, заявил о разрыве вассальных связей между королем Франции и королем Англии. В 1204–1205 годах Филипп Август завоевал Анжу, Мен, Турень и Нормандию, присоединив их к королевскому домену; впрочем, Нормандия находилась на особом положении. В 1246 году Людовик IX, посвящая в рыцари своего младшего брата Карла, пожаловал ему в апанаж Анжу и Мен; эти владения Людовик VIII предназначал другому, старшему по возрасту сыну, но тот умер ребенком. Мы уже видели, что поход короля Англии Генриха III с целью отвоевать земли на западе Франции, на которые он имел права, закончился в 1242 году его поражением, и, согласно перемирию, заключенному двумя королями 12 марта 1243 года, положение вещей оставалось неизменным в течение пяти лет. Статус-кво затянулся на все время крестового похода.
В 1253–1254 годах Генрих III находился в Бордо, участвуя в подавлении бунта гасконских баронов. После этого он собирался, проехав через Французское королевство, посетить по пути в Анжу аббатство Фонтевро, некрополь своих предков, аббатство Понтиньи, где хранились мощи святого Эдмунда Рича, архиепископа Кентерберийского, с которым у него возникли разногласия и который умер в изгнании, и Шартрский собор Нотр-Дам, а затем вернуться в Англию. Людовик IX охотно предоставил Генриху III такую возможность и пригласил его в Париж, где они вместе отпраздновали Рождество 1254 года в обществе четырех сестер, дочерей покойного графа Прованского, – Маргариты, королевы Франции, Алиеноры, королевы Англии, СанIII, жены брата Генриха III Ричарда Корнуэльского, и Беатрисы, жены брата Людовика IX Карла Анжуйского. Между королями возникла искренняя симпатия, и Людовик еще более укрепился в своем стремлении учитывать в политике семейные связи. Он проводил свояка до Булони, где тот вступил на корабль, а по прошествии времени подарил английскому королю слона, полученного в дар от египетского султана[407]407
По данным Мэтью Пэриса, в одной из рукописей хроники которого изображен слон и его погонщик, взбирающийся по лестнице на спину животного, это был первый увиденный англичанами слон.
[Закрыть].
В том же году Генрих III потребовал возобновления перемирия, и Людовик IX охотно согласился на это. В 1257 году Людовик оказал вялую поддержку королю Альфонсу Кастильскому, сопернику брата Генриха III в империи, и Ричард Корнуэльский был избран римским королем, а 17 мая 1257 года коронован в Ахене вместе с женой СанIII, но императорскую корону так и не получил, и великое междуцарствие продолжалось.
Именно в 1257 году Генрих III прислал к Людовику IX епископа Винчестерского, миссия которого, без сомнения, преследовала двойную цель: еще больше настроить французского короля на проведение про-английской политики в империи и предложить заменить договоры о перемирии, благодаря которым между двумя королевствами сохранялся непрочный мир, полноценным мирным договором. Людовик IX был специалистом, но не монополистом в делах мирного урегулирования, а Генрих III старался создавать свой имидж христианского короля по образу и подобию Людовика IX. Но он не отказался от притязаний на территории, которыми во Франции владели его предки, утверждая, что наследники его отца, Иоанна Безземельного, не отвечают за ошибки предка. Оба короля имели искреннее намерение заключить мир, но Генрих III все больше втягивался в борьбу с английскими баронами, навязавшими ему в 1258 году новые ограничения власти в «Оксфордских провизиях»[408]408
Конфликт в Англии между королевской властью и активной частью общества (эта оппозиция была никак не единой: у баронов, то есть высшей знати, рядовых рыцарей, горожан, духовенства, свободных крестьян были разные и лишь временами совпадающие цели) возник в начале XIII в., причем оппозиция требовала ограничения феодальных прав короны, в частности права на взимание феодальных поборов. Победа оппозиции привела к подписанию Иоанном Безземельным Великой хартии вольностей. Согласно хартии поборы могли назначаться лишь с одобрения Великого Совета, состоящего из баронов. Иоанн и его сын и наследник Генрих III всячески противились ограничению своих прав, что усиливало конфликт. В 1257 г. Генрих ввязался в распрю между Папой и императором Фридрихом II, чтобы добыть для своего младшего сына Эдмунда корону Сицилии. Для этого нужны были деньги, и король потребовал от Великого Совета треть доходов страны (то есть, говоря современным языком, согласия на введение единовременного 33-процентного подоходного налога). Бароны отвергли это требование и стали в полном вооружении и с военной свитой съезжаться в Оксфорд, где находился король. Они предъявили Генриху требования (лат. «провизии») удалить иностранных (в первую очередь французских) советников (на них возложили ответственность за проводимую политику) и отказаться от произвольных поборов. В июне 1258 г. король вынужден был принять эти «Оксфордские провизии». Все иностранные советники изгонялись из страны, причем они должны были вернуть пожалованные короной имущество и замки; для контроля за деятельностью короля создавался особый совет из 15 баронов, которые постоянно находились при монархе; Великий Совет должен был собираться периодически без специального королевского повеления, а для реформы государственного управления создавалась особая комиссия из 24 баронов.
[Закрыть]. Переговоры потребовали немало сил и времени[409]409
Gavrilovitch М. Étude sur le traité de Paris de 1259 entre Louis IX, roi de France, et Henri III, roi d’Angleterre. P., 1899.
[Закрыть]. 28 мая 1258 года мирный договор был наконец подписан в Париже. Доверенные лица королей Англии и Франции поклялись, как было принято, на Евангелии; при этом присутствовал сам Людовик и два его старших сына – Людовик и Филипп; первому было четырнадцать, второму – тринадцать лет.
Английский король навсегда отказался от Нормандии, Анжу, Турени, Мена и Пуату, но сохранял права на Ажан и Керси и должен был получить отречение своего брата Ричарда Корнуэльского и сестры Алиеноры, графини Лестерской, от всех прав во Французском королевстве. От французского короля, которому нетрудно было добиться денег от процветающих и послушных городов королевства, король Англии, очень нуждавшийся в средствах, получил сумму, необходимую для содержания в течение двух лет пятисот рыцарей, а также ежегодные доходы с Ажана вплоть до урегулирования ситуации в этой земле. Кроме того, король Франции пожаловал английскому королю свои домены в диоцезах Лимож, Кагор и Перигё, за исключением земель, находящихся во владении епископов Лиможа, Кагора и Периге, и фьефов, пожалованных своим братьям Альфонсу де Пуатье и Карлу Анжуйскому. Людовик обещал королю Англии в случае смерти Альфонса де Пуатье часть Сентонжа по южному течению Шаранты. Но французский король сохранял своего сенешала в Перигоре и мог строить там новые бурги напротив английских укреплений. Кроме того, Бордо, Байонна и Гасконь становились французскими ленниками, английский король соглашался держать их как фьеф от короля Франции и тем самым превращался в пэра Франции, но обязанного при этом принести оммаж вассала Капетингу.
Ричард Корнуэльский и сын Генриха ратифицировали мирный договор 10 февраля 1259 года. Семнадцатого февраля эту процедуру совершили в Вестминстере доверенные лица короля Англии. Граф и графиня Лестерские (Симон де Монфор и его жена Алиенора) долго не соглашались и подписали мирный договор только 4 декабря 1259 года, in extremis[410]410
В последний момент (лат.). – Примеч. пер.
[Закрыть]. По приглашению Людовика IX Генрих III в сопровождении своей супруги, второго сына Эдмунда и многочисленной свиты высадился 14 ноября на континенте. Двадцать пятого ноября Людовик IX устроил в честь него прием в Сен-Дени, а в Париже предоставил в его распоряжение собственный дворец в Сите. Четвертого декабря 1259 года в саду дворца, в присутствии многочисленных английских и французских прелатов и баронов и при большом стечении народа король Англии принес оммаж французскому королю, опустившись перед ним на колени и вложив свои руки в руки Людовика IX. Перед этой церемонией канцлер Франции, францисканец Эд Риго, архиепископ Руанский, торжественно зачитал мирный договор.
Договор вызвал горячие споры среди советников двух королей. Жуанвиль приводит нам яркое свидетельство того, что говорилось с французской стороны:
Случилось, что святой король договорился, чтобы король Англии с женой и детьми прибыл во Францию для заключения мира. Члены его совета возражали против этого мира и говорили ему так: «Сир, мы весьма удивляемся, что такова ваша воля, что вы желаете пожаловать королю Англии столь обширную часть ваших владений, которые вы и ваши предки отвоевали у него и получили за его беззакония. Поэтому нам кажется, что если вы думаете, что не имеете на них права, то совершите хорошую реституцию королю Англии, только если отдадите все, что было завоевано вами и вашими предками; если вы думаете, что имеете на это право, то, нам кажется, вы потеряете все, что ему отдали».
На это святой король ответил так: «Сеньоры, я не сомневаюсь, что предки английского короля по заслугам утратили то, чем владею я, и землю, которую я ему даю, я даю ему и его наследникам не как то, чем я владею, но чтобы между нашими детьми, а ведь они – двоюродные братья, воцарилась любовь. И мне кажется, я делаю это не зря, ибо он не был моим человеком, а благодаря этому становится моим вассалом»[411]411
Joinville. Histoire de Saint Louis… P. 375.
[Закрыть].
Жуанвиль, одобряя короля, делает вывод:
Далее Жуанвиль приводит примеры множества распрей, с которыми Людовик Святой покончил и во Французском королевстве, и за его пределами, и заканчивает этот фрагмент, посвященный королю-миро-творцу, любопытной речью Людовика Святого.
По поводу этих иноземцев, которых король примирил, иные его советники говорили ему, что было бы лучше, если бы они продолжали враждовать; ведь если бы они истощили силы друг друга, то не смогли бы напасть и на него, а будучи в силе, смогут. И на это король ответил, что они говорят дурно: «Ибо если бы соседние государи увидели, что я позволяю им воевать, поразмыслив, могли бы сказать: “Не к добру король позволяет нам воевать”. И из ненависти ко мне они напали бы на меня, и мне пришел бы конец, не говоря уже о том, что я заслужил бы гнев Бога, говорящего: “Благословенны все миротворцы”».
И так вышло, что бургундцы и лотарингцы, которых он умиротворил, любили его и повиновались ему; и я даже видел, как они обращались к королю для проведения судебных тяжб между ними в королевском суде в Реймсе, Париже и Орлеане.
Эти две страницы, написанные Жуанвилем и доносящие до нас слова короля, – ярчайшее свидетельство, проливающее свет не только на то, чем руководствовался Людовик Святой в своих миротворческих действиях, но и на принципы его политики в целом. В основе всего лежит неразрывное единство между интересами королевства и претворением в жизнь христианского идеала. Он пожаловал земли королю Англии, а за это сделал его своим вассалом. Теперь, если бы тот нарушил оммаж, это не осталось безнаказанным. В 1274 году монах Сен-Дени Примат во французской редакции «Романа королей» (выполненной по повелению Людовика Святого, отданному незадолго до смерти), который разросся в «Большие французские хроники», подчеркивает значение оммажа для Гаскони, и современные историки согласны с этим суждением: «До 1259 года Гасконь не была ленницей ни французских королей, ни их королевства», и, следовательно, Генрих III был «человеком» короля Франции лишь «постольку поскольку». Четвертого декабря 1259 года, принеся оммаж Людовику IX за Гасконь, «чего не делал ни один из его предшественников, Генрих III превратил бывшую до тех пор независимую землю во фьеф, в аллод. Отныне Французское королевство не заканчивалось на Гаскони, но простиралось до самых Пиренеев»[413]413
Chaplais P. Le traité de Paris de 1259 // Le Moyen Âge. 1955. P. 121–137.
[Закрыть].
Другой мотивацией Людовика Святого, с которой мы уже сталкивались, являлось родственное чувство. И здесь встает тот же вопрос: ставится ли оно на службу политики, располагающей совсем иными средствами, или же это политика, движимая семейным императивом? Отвечаю: и то, и другое стало так присуще Людовику Святому, что без них было бы невозможно понять эмоциональные импульсы политического реализма.
Чего опасался больше Людовик Святой, проводя политику реализма: ненависти врагов или, будучи верующим, гнева Божьего? Одно наслаивается на другое, мешая дать однозначный ответ. Долг христианина удваивается и служит интересам короля.
Действительно ли Парижский договор 1259 года положил конец франко-английскому антагонизму на континенте? В 1271 году Альфонс де Пуатье и его жена Жанна умерли бездетными (случай, предусмотренный договором 1259 года), но французский король не спешил возвращать Ажан и юг Сентонжа королю Англии, и эта реституция, совершившаяся наконец в 1286 году, позволила избежать двусмысленности как в вопросе о границах, так и о правах двух государей. Дважды появлялись основания (в 1294 году у Филиппа Красивого и в 1324 году у Карла IV Красивого) для вооруженного вторжения в Гиень и конфискации фьефа. И оба раза посредничество Папы без труда приводило к возвращению герцогства королю Англии (в 1297 и 1325 годах). Но легкость его оккупации, возможно, создала у французов впечатление, что отвоевать английские владения во Франции будет просто. Тревогу вызывало не это, а то, что преемники Генриха III все чаще приносили оммаж французским королям без особого желания. Эдуард I принес оммаж в 1274 и 1286 годах, Эдуард II от имени своего отца – в 1304 году и уже как король Англии – в 1308 году, Эдуард III от имени своего отца – в 1325 году и от своего имени – в 1329 году – в новой обстановке, когда французский король уже не был прямым потомком Капетингов, но являлся отпрыском младшей ветви династии – Филиппом VI Валуа. Французские вельможи отдавали предпочтение именно юному королю Англии, который был внуком Филиппа Красивого, правда, по женской линии, по линии своей матери Изабеллы, вдовы Эдуарда II. Она тщетно пыталась заполучить для сына французскую корону, которая по традиции Капетингов приберегалась для наследников по мужской линии. В 1329 году юный Эдуард принес оммаж Филиппу VI в Амьене просто потому, что не нашел в себе сил сказать «нет». Такое признание вассалитета короля Англии по отношению к королю Франции стало отныне весьма проблематичным, по крайней мере, по трем причинам: фактически территориально-правовое положение Гиени не было окончательно урегулировано Эдуардом III и Карлом IV Красивым договором от 31 марта 1327 года, хотя его и представляли как «нерушимый мир»; смена династий во Франции создала новую ситуацию в отношениях между двумя королями, когда англичанин выступал претендентом на французскую корону; и, быть может, что немаловажно, потому что развитие английской и французской монархий по пути «национальных» государств, государств «нового времени», делало подчинение одного короля другому в феодальном духе все более спорным и сомнительным. Условие, с помощью которого Людовик IX хотел окончательно решить проблему английского присутствия во Франции, стало со временем главным препятствием к установлению франко-английского мира. Воссоздаю данную цепь событий, выходящих далеко за пределы правления Людовика Святого, единственно потому, что это способствует оценке его идей и влияния на решение встававших перед французами проблем и на развитие событий. Договор 1259 года и правда означал, что Людовик Святой преуспел в своих намерениях, где одна задача дополняла другую: скрепить мир между Англией, и Францией самыми прочными из существовавших в то время уз – узами вассалитета, что, кроме всего прочего, знаменовало собой превосходство короля Франции. Эволюция структур и развитие событий, которые трудно было предугадать, превратили Парижский договор в орудие войны – Столетней войны, но святой король не был ни пророком, ни провидцем.
Амьенская «миза»
Изо всех третейских судов остановлюсь на одном, поразительном для историков, – на улаживании конфликта между королем Англии Генрихом III и его баронами. Весь XIII век в Англии прошел под знаком усилий аристократии ограничить и взять под контроль королевскую власть. Плодом этих усилий стали «Великая хартия вольностей» (1215) и «Оксфордские провизии» (1258). Оппозицию возглавлял не кто иной, как зять Генриха III Симон де Монфор, граф Лестерский. При поддержке пап – Александра IV (1254–1261), а затем его преемника Урбана IV – королю удалось снять с себя клятву соблюдать «Оксфордские провизии». Но бароны не признали решения понтифика. В декабре 1263 года Генрих III, с одной стороны, и бароны – с другой, обратились за третейским судом к Людовику IX, обязуясь соблюдать его «мизу» («mise») – судебное решение.
Суд состоялся в январе 1264 года в Амьене. В основном его решение было вынесено в пользу английского короля. Вначале Людовик ратифицировал папскую буллу, аннулирующую «Оксфордские провизии». Далее он объявил, что король получает полную свободу власти и неограниченный суверенитет, которыми он пользовался прежде, но добавил, что следует уважать «королевские привилегии, хартии, свободы, постановления и добрые обычаи Английского королевства, существовавшие до принятия этих провизий».
Делались попытки доказать, что Амьенскую «мизу» нельзя рассматривать как подлинно третейский суд, а следует считать просто судом, который провел французский король, будучи сеньором английского короля и, стало быть, сюзереном английских баронов, являвшихся его арьер-вассалами. Амьенский вердикт следовало бы рассматривать в сугубо феодальном контексте, а не в рамках современного понятия монархии[414]414
Wood Ch.T. The Mise of Amiens and Saint Louis’ Theoiy of Kingship//French Historical Studies. 1969–1970. Vol. 6. P. 300–310.
[Закрыть]. Другие, напротив, полагают, что Людовик IX отказал баронам в праве ограничивать власть короля, так как считал, что король – источник всякой власти. Мне представляется, Людовик IX высказался по поводу двух конвергентных принципов: во-первых, уважение к королевской функции, ограничить которую может только уважение к правосудию. Когда он, король Франции, констатирует с помощью своих ревизоров, что его агенты, действующие от его имени, совершили несправедливость, ее следует исправить. Но Генриха III невозможно упрекнуть ни в какой несправедливости. Во-вторых, король не должен соблюдать «дурные обычаи». Правда, в традиционном смысле (но феодальный король Людовик IX соединяет новое ощущение королевского суверенитета, вдохновленного римским каноническим правом в сочетании с правом обычным) он уподобляет «Оксфордские провизии» «дурным обычаям», напоминая, что английский король должен, в свою очередь, соблюдать добрые обычаи. Что касается авторитета, на котором зиждется это решение, то это авторитет не короля Франции, сеньора и сюзерена английского короля и его баронов, а того, кого пригласили эти две стороны, обратившись к нему и пообещав выполнять его решение. Король Людовик IX, вершитель правосудия и миротворец, использовал все доступные ему юридические средства, в том числе и третейский суд, чтобы повысить свой авторитет, подводя под них общую основу: религиозно-нравственный идеал христианского короля.
Конечно, обстоятельства ему благоприятствовали. После смерти Фридриха II (1250) наступило великое междуцарствие; императора не стало, король Англии был втянут в распри в своем королевстве, испанские короли заняты Реконкистой. К своему материальному могуществу Людовик добавляет моральное влияние. Он занял видное положение в христианском мире. Именно его монгольский Хулагу-хан считал «самым выдающимся из христианских королей Запада». И он был не только «величайшим королем Запада», но и подлинным нравственным главой того непостижимого христианского мира, которому на протяжении ряда лет придавал иллюзорность существования, ибо Людовик пользовался всеобщим уважением и воплощал образ идеального правителя.
Король-миротворец думал пойти еще дальше и строго регламентировать войну и мир в своем королевстве. Указ, изданный в Сен-Жер-мен-ан-Ле в январе 1258 года, гласит, что король после обсуждения с советом запретил любые военные действия в королевстве, поджоги, посягательства на плуги и грозил нарушителям, что против них будут посланы его служащие[415]415
Ordonnances des rois de France… T. I. P. 84.
[Закрыть]. Изучив тщательно содержание этого документа, в нем перестали видеть ордонанс, каким он традиционно считался[416]416
Cazelles R. La guerre privée, de Saint Louis a Charles V // Revue historique de droit français et étranger. 1960. P. 530–548.
[Закрыть]. Адресованный епископу Пюи, приближенному короля Ги Фулькуа, и составленный, вероятно, по инициативе этого прелата-юриста[417]417
Lot F., Fawtier R. Histoire des institutions françaises au Moyen Age. P., 1958. T. II. P. 425–426.
[Закрыть], указ был всего лишь мерой, преследующей цель поднять авторитет епископа и помочь ему сохранить мир на его земле. Вне всякого сомнения, Людовик IX и его преемники должны были постоянно прилагать усилия к тому, чтобы покончить с распрями во Французском королевстве. Но от этого данный документ не утрачивает интереса. Из него явствует, как французский король «сколотил» конструкцию монархической власти. В нем нашла отражение мечта французской монархии: король – повелитель войны и мира. Людовик IX мечтал о возлюбившем мир короле, одной из функций которого было бы решать, какая война праведная, а какая – нет. Его советники-юристы мечтали о королевской власти, которой будет целиком принадлежать один из главных атрибутов верховной власти: право выносить решение о войне и мире. И король и приближенные мечтали об одном и том же.
Людовик IX пытался также выявлять случаи нарушения мира. Текст этого указа утрачен. Имеется ссылка на него в одном ордонансе Филиппа III, датированном 1275 годом[418]418
Ordonnances des rois de France… T. I. P. 344;
Lot F., Fawtier R. Histoire des institutions françaises… P. 426.
[Закрыть]. Людовик IX прежде всего старался достичь не перемирия, а урегулирования, то есть клятвы никогда впредь не применять насилия по отношению к тому или иному человеку при условии, что клятва будет нерушимой. Итак, перемирие было временным, а урегулирование (теоретически) – вечным. Парламент все больше выступал гарантом урегулирования.
