Текст книги "Царь Алексей Тишайший"

Автор книги: Вячеслав Козляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 46 страниц)

Публикация извлеченных из Государственного архива документов Тайного приказа в «Записках» Отделения русской и славянской археологии Русского Археологического общества (1861), осуществленная молодым магистром (а впоследствии академиком) Владимиром Ивановичем Ламанским, также стала важнейшей вехой в постижении эпохи царя Алексея Михайловича. Впервые в этом издании были напечатаны подробные описи, дававшие представление о деятельности личной царской канцелярии, материалы дела патриарха Никона и, конечно, личные письма самого царя. Кроме уже известных, ранее появлявшихся в печати, здесь публиковались грамоты царя боярам и придворным князю Алексею Никитичу Трубецкому, князю Якову Куденетовичу Черкасскому, Василию Борисовичу Шереметеву, князю Юрию Алексеевичу Долгорукому, Афанасию Лаврентьевичу Ордину-Нащокину и Артамону Сергеевичу Матвееву. Предваряя их публикацию, Ламанский говорил: «О великой важности большей части помещенных здесь писем и грамот царя Алексея Михайловича нет нужды распространяться. Припомним только, что его царствование было одною из замечательнейших эпох Русской истории, а в этих письмах (по крайности некоторых) раскрываются задушевнейшие убеждения царя, его основные воззрения на свои права и обязанности, его отношения к приближенным, его сокровенные мнения о некоторых из них». Совпадал публикатор документов Тайного приказа с «Историей России» Сергея Михайловича Соловьева и в отзыве о «светлом образе приветливого, доброго, даровитого царя», считая Алексея Михайловича «одним из благороднейших представителей нашей народности, одним из лучших людей-монархов в Европейской истории вообще»[21]21
  Записки Отделения русской и славянской археологии Императорского Русского Археологического общества. СПб., 1861. Т. 2. С. X.


[Закрыть].

Постепенно формировалось новое отношение к истории царствования Алексея Михайловича. Если раньше в этой эпохе видели в основном «археологический» интерес, связанный с внешним описанием, то появление большого количества неизвестных ранее документов и первых подробных исследований позволило иначе выявить значение XVII века в русской истории. Образно изменившееся понимание допетровской Руси С. М. Соловьев выразил в «Публичных чтениях о Петре Великом» – лекциях и речах к 200-летию Петра I, отмечавшемуся в 1872 году: «Необходимость движения на новый путь была сознана, обязанности при этом определились; народ поднялся и собрался в дорогу, но кого-то ждали; ждали вождя; вождь явился»[22]22
  Соловьев С. М. Публичные чтения о Петре Великом // Соловьев С. М. Избранные труды. Записки. М., 1983. С. 72.


[Закрыть]. С точки зрения Соловьева, царствование Алексея Михайловича полностью подготовило переход к Петровским реформам. Влияние взглядов историка было очень велико, многие положения из трудов С. М. Соловьева стали общим местом исторической науки и еще долго не подвергались никакому пересмотру, а весь дальнейший период историографии царствования Алексея Михайловича, вплоть до начала XX века, можно назвать «соловьевским». Наличие общего труда по истории царствования Алексея Михайловича позволило перейти к более глубокому исследованию других тем: присоединения Малороссии, дела патриарха Никона, истории Раскола и Разинского бунта.

Несколько особняком в историографии стоят труды Николая Ивановича Костомарова, почти одновременно с Соловьевым приступившего к изучению особенно волновавших его тем: истории Украины – гетманства Хмельницкого и народных движений – «бунта Стеньки Разина». И в последующих трудах Костомарова «малороссийская» тема преобладала; он написал еще общие труды о других гетманах – Иване Вы-говском и Юрии Хмельницком, украинской «Руине» – гражданской войне на территории Гетманата в 1660—1680-х годах. Книги историка были основаны на новых источниках, изданных Археографической комиссией под редакцией самого Н. И. Костомарова в серии томов под общим названием «Акты, относящиеся к Южной и Западной России». В популярной работе о героях истории – «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей» (1874) Костомаров посвятил царю Алексею Михайловичу отдельный очерк. Особенно добрых слов для этого русского царя Костомаров не нашел, считая его «лишенным тех качеств, какие были необходимы для царя того времени», и говоря даже о его «неспособности к управлению». Слабость царя Алексея Михайловича историк видел в том, что он во всем полагался «на существующий механизм приказного управления», а «безукоризненно честных людей около него было мало, а просвещенных и дальновидных еще менее». Поэтому и общий приговор Костомарова царю Алексею Михайловичу излишне суров: «Под властью вполне хорошей личности строй государственных дел шел во всех отношениях как нельзя хуже»[23]23
  Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Второй отдел: Господство Дома Романовых до вступления на престол Екатерины II. Вып. 4. XVII столетие. СПб., 1874. С. 103, 155.


[Закрыть].

Несмотря на отзывы Н. И. Костомарова, образ царя Алексея Михайловича уже достаточно прочно утвердился среди главных фигур допетровской Руси и продолжал привлекать интерес в популярной, журнальной литературе. Показательна публикация большого «нравоописательного очерка» историка-любителя Михаила Дмитриевича Хмырова в журнале «Древняя и Новая Россия» (1875), сопровождавшаяся изданием гравюр, сделанных с портретов царя Алексея Михайловича, патриарха Никона, царицы Марии Ильиничны и царицы Натальи Кирилловны. По словам Хмырова, при этом царе совершился «поворот от старых начал к новым»; «царь Алексей заготовил все те материалы, из которых гениальный сын его, Петр, мог соорудить громадное здание своей реформы». Хотя, в отличие от апологетов царя, автор очерка не поставил здесь точку и продолжил: «Со всем тем, на Руси Алексея Михайловича в течение его 30-летнего царствования жилось хорошо разве только людям высокопоставленным, – да и то не всегда», а «хуже других приходилось крестьянству»[24]24
  Хмыров М. Д. Царь Алексей Михайлович и его время. 1629–1676 (Нравоописательный очерк) //Древняя и Новая Россия. 1875. № 12. С. 311, 313. Очерк М. Д. Хмырова, умершего в 1872 году, был опубликован посмертно, см: Древняя и Новая Россия. 1875. № 9. С. 25–40; № 10. С. 100–116; № 11. С. 196–211; № 12. С. 300–315.


[Закрыть].

Осознание существования за спиной «глыбы» соловьевского исследования эпохи царствования Алексея Михайловича привело к тому, что редко кто из учеников историка и его младших современников рисковал выйти за пределы общих исторических курсов, биографических очерков или статей в энциклопедиях. Поэтому оценки историков конца XIX века фрагментарны, хотя и по-своему важны, потому что содержат новые оттенки восприятия допетровского времени. Как обойтись, например, без взгляда Василия Осиповича Ключевского, предложившего запоминающийся образ: «Царь Алексей Михайлович принял в преобразовательном движении позу, соответствующую такому взгляду на дело: одной ногой он еще крепко упирался в родную православную старину, а другую уже занес было за ее черту, да так и остался в этом нерешительном переходном положении… Царь Алексей и его сверстники… были уверены, что можно щеголять в немецком кафтане, даже смотреть на иноземную потеху, «комедийное действо», и при этом сохранить в неприкосновенности те чувства и понятия, какие необходимы, чтобы с набожным страхом помышлять о возможности нарушить пост в крещенский сочельник до звезды»[25]25
  Ключевский В. О. Сочинения. В 9 т. Т. 3. Курс русской истории. Ч. 3. М., 1988. С. 301.


[Закрыть]. Началом «нового периода» русской истории Василий Осипович считал все-таки 1613 год, а не более позднее время, и не высоко оценивал преобразовательные устремления царя Алексея Михайловича, упрекая его в нерешительности.

Примерно в то время, когда Ключевский читал свой знаменитый «Курс русской истории» студентам Московского университета, в журнале «Исторический вестник» появился большой очерк молодого историка (и еще одного будущего академика) Сергея Федоровича Платонова «Царь Алексей Михайлович (Опыт характеристики)» (1886)[26]26
  Платонов С. Ф. Царь Алексей Михайлович (Опыт характеристики) // Исторический вестник. 1886. Т. XXIV (Апрель, май, июнь). С. 265–275. Статья С. Ф. Платонова «была написана для прочтения в виде речи на акте С.-Петербургских Высших Женских Курсов 22 октября 1885 года», а ее автор, наряду с «печатными характеристиками» царя Алексея Михайловича, «имел в виду цельный очерк личности «гораздо тихого» царя, находящийся в литографических изданиях курса В. О. Ключевского». См.: Платонов С. Ф. Статьи по русской истории (1883–1902). СПб., 1903. С. 307. См. там же текст платоновской статьи «Царь Алексей Михайлович (Опыт характеристики)» (С. 32–49).


[Закрыть]. Новое обращение к этой теме после Хмырова, Соловьева, Забелина (в таком порядке у С. Ф. Платонова) историк оправдывал тем, что «изображение личности допускает большие вариации, чем изображение факта». Платонов уже прочно воспринял идеи С. М. Соловьева о преемственности допетровской Руси и реформ Петра I: «Нельзя никак сказать, что перед эпохою Петра Московское государство было в состоянии спокойной, самодовольной косности. Целое поколение людей, предшествовавшее Петру, выросло и прожило среди борьбы старых понятий с новыми веяниями, которые были еще слабы, но с каждой минутой крепли». Речь шла и об «образовании» и «заимствованиях с Запада». Пытаясь оценить, насколько личность царя Алексея Михайловича соответствовала задачам своего времени, Платонов высказывает очень сходные мысли с теми, что развивались в курсе Ключевского: «И новаторы, и старых воззрений люди могли считать его своим, но в сущности царь Алексей Михайлович не принадлежал всецело ни к тем, ни к другим: он стоял в середине всех движений в московском обществе, но сам не двигался ни в какую сторону». Царь «добродушный, искренний и ласковый», но у него нет той «энергии» и «инициативы», которая была у Петра[27]27
  Платонов С. Ф. Царь Алексей Михайлович (Опыт характеристики)… С. 34–35, 48.


[Закрыть].

Подробная биографическая работа учителя Платонова – профессора Петербургского университета, академика Константина Николаевича Бестужева-Рюмина, опубликованная в «Русском биографическом словаре», подвела итог всей историографии XIX века. В статье Бестужева-Рюмина были охарастеризованы заметные события царствования Алексея Михайловича, войны, события в Малороссии, охарактеризованы дипломатические отношения, подчеркнута роль главных лиц в окружении царя – Морозова, патриарха Никона, Ордина-Нащокина и Матвеева, упомянуты события времен Разина, движение на Восток Дежнева и Хабарова, изменения в законодательстве. Нашлось место и для характеристики царя и кратких сведений о его семье. Справедлив и общий вывод биографа: «Алексей Михайлович был полным представителем идеала московского царя, как его рисовали себе наши предки»[28]28
  Русский биографический словарь. Т. 2: Алексинский – Бестужев-Рюмин. СПб., 1900. С. 34.


[Закрыть].

Новый, XX век в освещении истории царствования Алексея Михайловича открылся еще одним общим трудом по истории России Дмитрия Ивановича Иловайского. С поправками на «безапелляционность» мнений, присущую Иловайскому как автору гимназических учебников, он, конечно, был одним из лучших знатоков предмета в свое время. Хотя во введении к пятому тому «Истории России», завершавшему «московско-царский период» и названному «Алексей Михайлович и его ближайшие преемники» (1905), историк признавался, что не рассчитывает «на благосклонный прием его главного труда со стороны любезных соотечественников». В соответствии со своими ультраконсервативными взглядами, Иловайский выделил две главные темы царствования Алексея Михайловича. «На первом плане» выступает у него «Малороссийский вопрос». Предваряя выводы своего труда, Иловайский писал (сохранен его курсив): «Внимательный читатель убедится, что присоединение Украйны, в начале добровольное, возбудило долгую кровопролитную войну, так что сведено было на завоевание и в конце концов стоило Московскому государству очень дорого, благодаря в особенности изменам гетманов и притягательной силе Польской культуры по сравнению с Московскою». Другой вопрос, выделенный автором «Истории России», – «великой важности внутреннее церковное движение, известное под именем Раскола и начавшееся распрею патриарха с царем».

Действительно, освещение двух этих больших тем занимало две трети всего объема тома с дополнением еще трех глав о Стеньке Разине, торговле, ратном деле, дипломатии, царском дворе, обстоятельствах второго брака и «сотрудниках Алексея I» (в томе «Истории» Иловайского есть еще разделы о правлении царя Федора Алексеевича и Софьи Алексеевны). Общее представление о «тишайшем царе Алексее I» у Д. И. Иловайского вполне традиционное. Царь Алексей Михайлович, по словам Иловайского, «своею правительственною деятельностью продвинул Московское государство на степень великой европейской державы и подготовил эпоху великих реформ». Но от каких-либо «отвлеченных характеристик» царя историк намеренно уклонился, считая, «что дела и поступки, очерченные возможно ближе к действительности, могут лучше осветить личность исторического деятеля»[29]29
  Заслуживают упоминания подробные примечания к главам этого труда, содержащие полезный обзор работ историков и источников, опубликованных к этому времени. См.: Иловайский Д. И. История России. Т. 5: Алексей Михайлович и его ближайшие преемники. М., 1905. С. VII–VIII, 644. Традиционные воззрения на царя Алексея Михайловича тиражировались и в серии «общедоступных» книг по истории, содержавших более или менее подробные очерки, написанные без всяких ссылок на источники. Несколько ббльшим вкусом отличалась работа историка Александра Александровича Кизеветтера, попытавшегося дать литературный портрет «одного дня царя Алексея Михайловича», хотя в нем больше сказано о жизни средневековой Москвы, чем о самом царе. См.: Катаев И. М. Царь Алексей Михайлович и его время. М., 1901; КизеветтерА. А. День царя Алексея Михайловича (Сцены из жизни Москвы 17 в.). М., 1904.


[Закрыть].

Последний всплеск интереса к фигуре царя Алексея Михайловича был обусловлен 300-летним юбилеем Дома Романовых в 1913 году. Историографию этого времени можно назвать «юбилейной». Из многочисленных трудов выделяются общие издания: «Три века. Россия от Смуты до нашего времени» (1912) и «Государи из Дома Романовых. 1613–1913» (1913). Широкий хронологический охват позволил Сергею Федоровичу Платонову, его ученику Александру Евгеньевичу Преснякову и другим историкам, участвовавшим в этих изданиях, «вписать» историю XVII века в контекст нескольких веков русской истории и лучше понять значение времени царя Алексея Михайловича. «Личная характеристика» царя везде звучала по-платоновски, повторяя давнюю статью из «Исторического вестника»[30]30
  Эти же оценки повторялись в курсе лекций С. Ф. Платонова, впервые изданном в 1899 году. Дополнения в характеристику царя Алексея Михайловича были внесены в 8-е «исправленное и дополненное» издание, вышедшее в свет в Сенатской типографии в 1913 году, а последнее 10-е издание, под названием «Полный курс лекций по русской истории», увидело свет в 1917 году. См.: Платонов С. Ф. Лекции по русской истории, читанные в 1898/99 учебном году на Высших Женских Курсах, в Императорском С.-Петербургском университете и в Военно-Юридической Академии. СПб., 1899. Вып. 2. С. 177–184.


[Закрыть]. В юбилейных изданиях текст был лишь слегка отредактирован Платоновым, но характер этих изменений весьма примечателен. Ранее историк уверенно писал, что «правительство Алексея Михайловича стояло на должной высоте», а в 1912-м он выражается менее определенно: «на известной высоте»; «добродушная и важная личность царя Алексея» превращается в «добродушную и живую личность». За этими трудноуловимыми для непрофессионального взгляда переменами в тексте стояла не обычная стилистическая правка, а поиск новых оттенков восприятия царя Алексея Михайловича, обусловленный появлением новой исследовательской литературы о XVII веке.

Внутренняя политика Московского царства была уже лучше изучена, стали виднее изъяны приказной системы, остававшейся незыблемой во времена царя Алексея Михайловича. «До сих пор царь Алексей Михайлович был обращен к нам своими светлыми сторонами, и мы ими любовались, – пишет С. Ф. Платонов в очерке, написанном для издания «Три века». – Но были же и тени… Злых и мерзких дел за царем Алексеем современники не знали, однако они иногда бывали им недовольны». Историк обращал теперь внимание на то, что «при всей своей живости, при всем своем уме царь Алексей Михайлович был безвольный и временами малодушный человек». И эта «слабость характера была одним из теневых свойств царя». Если подобные характеристики, как со знаком «плюс», так и «минус», оставались все-таки приблизительными, то «другое отрицательное свойство» имело, по мнению Платонова, влияние на судьбы страны: «Царь Алексей не умел и не думал работать»; вся его «энергия» «уходила в отправление того «чина», который он видел в вековом церковном и дворцовом обиходе». Именно поэтому «добродушный и маловольный, подвижной, но не энергичный и не рабочий, царь Алексей не мог быть бойцом и реформатором»[31]31
  Ср.: Платонов С. Ф. Царь Алексей Михайлович (Опыт характеристики)… С. 275; он же. Царь Алексей Михайлович (Опыт характеристики) // Три века. Россия от смуты до нашего времени. Исторический сборник / Под ред. В. В. Каллаша. М., 1912. Т. 1: XVII век. Первая половина. С. 126–132. См. также: Государи из Дома Романовых. 1613–1913. Жизнеописания царствовавших государей и очерки их царствований / Под ред. доктора русской истории Н. Д. Чечулина. М., 1913. Т. 1.С. 62–92.


[Закрыть].

Текст Сергея Федоровича Платонова в издании «Три века» дополняли работы его московских и петербургских коллег, в первую очередь Александра Евгеньевича Преснякова. Характеризуя предмет книги, Пресняков связал эпохи царствования первых Романовых в XVII веке и «освободительных реформ Александра II». Именно в эти времена сложились «основные черты русского государственного и социального строя», объединившие «весь указанный исторический период в одно целое, которое можно назвать Россией «старого порядка»[32]32
  Три века… Т. 1. С. 8–9. Пресняков написал о первых годах власти царя Алексея, а среди других очерков, открывавших издание «Три века», – работа Сергея Васильевича Рождественского «Соборное Уложение 1649 года», исследователя церковной истории Николая Федоровича Каптерева «Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович» (незадолго до этого времени им была выпущена в свет большая монография на эту тему) и несколько интересных статей молодого историка, школьного учителя Василия Яковлевича Уланова «Финансовые реформы царя Алексея Михайловича» и ««Гиль» 1662 г.», «Ра-зиновщина», «Власть московских государей в XVII в.». Во втором томе книги «Три века» также помещен ряд статей, раскрывавших основные проблемы истории царствования Алексея Михайловича, включая «реформу Никона», «западное» и «малорусское» влияния, а также работа Владимира Ивановича Пичеты «Внешняя политика России при царе Алексее Михайловиче».


[Закрыть]. Взгляды Преснякова на историю царствования Алексея Михайловича изложены еще в одном труде, в котором вместе участвовали учитель и ученик – «Государи из Дома Романовых». В этой книге А. Е. Пресняков написал ряд очерков о «власти и населении», «делах церковных», «культурном переломе», «внешней политике». Но над общей характеристикой царя Алексея Михайловича у Преснякова все равно довлеет платоновская идея склонного к компромиссам правителя, отражавшего свое время, но не направлявшего его: «Весь духовный склад царя, более созерцательный и впечатлительный, чем боевой и творческий, сделал его типичным представителем тех поколений «переходного» времени, которые плывут по течению, не руководя им»[33]33
  Государи из Дома Романовых… Т. 1. С. 92. Продолжалась и традиция панегирической литературы о царе, представленная изданием Московского Археологического института: Бельковский А. П. Второй царь из Дома Романовых Алексей Михайлович («Тишайший»). М., 1913.


[Закрыть].

Вершина историографии специального изучения эпохи царя Алексея Михайловича совпала с сакраментальной датой 1917 года. Тогда, 30 апреля 1917 года, состоялась защита диссертации Александра Ивановича Заозерского в Петроградском университете на тему «Царь Алексей Михайлович в своем хозяйстве». Основой исследования стали материалы Приказа Тайных дел, позволившие создать полную историю этого учреждения, показать его значение для внутренней политики и хозяйственной истории царского дворца. Исследование Заозерского о Тайном приказе показало царя Алексея Михайловича как правителя, сосредоточившего в своих руках «разные отделы управления», для чего и понадобилась «надстройка» в виде Тайного приказа. Но функции этого ведомства не оставались неизменными, примерно с 1664 года приказ стал в основном заведовать разросшимся дворцовым хозяйством, большую роль в котором играла личная гвардия царя – стрельцы[34]34
  Заозерский А. И. Царь Алексей Михайлович в своем хозяйстве. Пг., 1917. Еще одна заметная работа этого года принадлежит Сергею Владимировичу Бахрушину, написавшему подробную статью о событиях в Москве в 1648 году. Первые годы правления царя Алексея Михайловича затрагивала и докторская диссертация Алексея Ивановича Яковлева о деятельности Приказа сбора ратных людей, защищенная в Московском университете. К сожалению, эти труды остались забытой вехой совершившегося поворота в постижении отечественного прошлого, полностью изменившего подходы историков. См.: Бахрушин С. В. Московский Мятеж 1648 года // Сборник статей в честь Матвея Кузьмича Любавского. Пг., 1917. С. 709–774; Яковлев А. И. Приказ сбора ратных людей. 146–161 (1637–1653) гг. М., 1917.


[Закрыть].

У изданного в то же время в виде отдельной книги текста диссертации Заозерского оказалась особая судьба. На фоне переживаемых революционных событий ему даже казалось, что теряется «связь с нашим прошлым, и оно, это прошлое, станет для нас чужим и ненужным». Начало его примечательного выступления на докторском диспуте стоит процитировать целиком, как моментальный снимок восприятия фигуры царя Алексея Михайловича в 1917 году:

«Два с половиной века отделяют нас от Алексея Михайловича, и раньше, когда историческая нить тянулась в нашем сознании непрерывно, это расстояние не казалось слишком большим, во всяком случае, не мешало нам чувствовать жизнь в оставленных тем временем образах. А теперь, когда мы сделали такой огромный скачок, эти образы прошлого вдруг отодвинулись от нас в неясную даль, и я не уверен, не звучит ли при настоящих условиях имя Алексея Михайловича так же глухо, как, напр., имя какого-нибудь из египетских царей»[35]35
  Заозерский А. И. Царь Алексей Михайлович в своем хозяйстве // Русская мысль. 1917. № 5–6. С. 147.


[Закрыть].

А дальше последовали фактический обрыв преемственности в изучении «царской» России и вытеснение сохранявшихся еще в 1920-е годы направлений прежних исследований. Большевистский академик Михаил Николаевич Покровский и его последователи начали крестовый поход на «старую» школу историографии. Первый том «Русской истории с древнейших времен» Покровского, впервые опубликованный в 1913 году, многократно переиздавался в Советской России и вместе с «Русской историей в самом сжатом очерке» на время превратился в большевистскую «священную книгу» для изучения всех периодов истории России, в том числе «Дворянской России», как определялся академиком XVII век. Темы «аграрный кризис», «политическая реставрация», «борьба за Украину» искусственно «изымали» из истории фигуру царя Алексея Михайловича[36]36
  См.: Покровский М. Н. Избранные произведения. В 4 кн. Кн. 1. Русская история с древнейших времен (Т. I, II). М., 1966.


[Закрыть]. Да и не его одного. Достаточно сказать, что самого Покровского впоследствии подвергли бичеванию за то, что он не уделил достаточного внимания фигуре Степана Разина. Впрочем, «Академическое дело» 1929/30 года, где главными фигурантами стали академик Сергей Федорович Платонов и целый ряд специалистов по эпохе царя Алексея Михайловича (Сергей Владимирович Бахрушин, Алексей Иванович Яковлев и др.), случилось уже после смерти Покровского. В середине 1930-х годов и вовсе произошло восстановление преподавания истории России в университетах, а одним из символов возвращения к «нормальной» традиции науки стала публикация вторым изданием книги Александра Ивановича Заозерского – правда, с характерным изменением ее заглавия: «Царская вотчина XVII века» (1937)[37]37
  Заозерский А. И. Царская вотчина XVII в. Из истории хозяйственной и приказной политики царя Алексея Михайловича. М., 1937.


[Закрыть].

Представление о классических подходах советской историографии ко времени царствования Алексея Михайловича дает подготовленный Институтом истории Академии наук СССР том «Очерки истории СССР. XVII век» (1955). В них на ближайшие 30 лет была сформулирована общая концепция истории России XVII века. Впрочем, во главе редакционной коллегии тома стоял замечательный знаток эпохи и автор фундаментального исследования «Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII века» (1948) Алексей Андреевич Новосельский (вместе со специалистом по социально-экономической истории Николаем Владимировичем Устюговым). Первая часть «Очерков» была неизбежно посвящена главным «методологическим» проблемам изучения истории XVII века: «началу складывания всероссийского рынка», «переходу к абсолютизму», а во второй освещались «история народов СССР в XVII веке» и «воссоединение Украины с Россией». И хотя повсюду в центре внимания авторов тома «Очерков» было «обострение классовой борьбы», ряд глав – «Государственный строй», «Внешняя политика», «Русская культура» – давали полезный обзор сведений о политическом строе, думе, ратном деле и войнах Московского государства в эпоху царя Алексея Михайловича (в «Очерках», после долгого перерыва, был даже помещен небольшой царский портрет)[38]38
  Статью о царской власти и Боярской думе писали признанные исследователи истории Московского государства XVII века Константин Васильевич Базилевич и Сергей Константинович Богоявленский – автор известного справочника о руководстве московских приказов «Приказные судьи XVII века» (1947). Даже очерку о земских соборах Александра Ивановича Заозерского, умершего в 1941 году, тоже нашлось место. См.: Очерки истории СССР. Период феодализма. XVII в. М., 1955. С. 346, 378–379.


[Закрыть].

Отсчет новейшей историографии эпохи Алексея Михайловича приходится на начало 1990-х годов[39]39
  Не учитывая зарубежную историографию, где были весьма успешные опыты обращения к биографии царя Алексея Михайловича, раскрывавшие его характер и основные события царствования. См.: Longworth Philip. Alexis, Tsar of All rhe Russias. London, 1984.


[Закрыть]. Искусственно сдерживавшийся ранее интерес к личностям исторических деятелей, наоборот, стал побудительным мотивом многих публикаций. Сначала это было обращение к «хорошо забытому старому», когда очерк о царе Алексее Михайловиче заново опубликовали в сборнике работ Александра Евгеньевича Преснякова «Российские самодержцы» (1990). По словам издателей, «старую литературу интересно читать, ибо создатели ее могли не только исследовать прошлое, но и образно воссоздавать его»[40]40
  Это был очерк 1913 года из книги «Государи из Дома Романовых»; часть текста, написанная С. Ф. Платоновым, тоже включена в это издание без каких-либо оговорок. Пресняков А. Е. Российские самодержцы / Сост. А. Ф. Смирнов. М., 1990. С. 5, 59—141.


[Закрыть]. Один из «главных» исторических журналов «Вопросы истории» опубликовал в 1992 году подробную статью историка Юрия Алексеевича Сорокина о царе Алексее Михайловиче, возвращавшую прерванную после 1913 года традицию биографических очерков о монархах из династии Романовых. В статье подводился неутешительный итог: «Советская историография, накопившая колоссальное количество публикаций о личности Петра, фактически обошла вниманием личность Алексея Михайловича, не дав ни одной специальной работы, повторяя уже сложившиеся оценки, в лучшем случае критикуя излишнюю идеализацию второго Романова». В очерке Ю. А. Сорокина содержались выдержанные оценки его правления, присутствовали забытые в историографии истории XVII века психологические характеристики. По мнению историка, царь Алексей Михайлович был «склонен к компромиссу», что и стало «основой» его «политической системы». Подчеркнул Ю. А. Сорокин и поиск царем Алексеем Михайловичем и его правительством «новых путей дальнейшего развития страны на национальной основе, без насильственной ломки существующих государственных и общественных структур»[41]41
  Сорокин Ю. А. Алексей Михайлович // Вопросы истории. 1992. № 4–5. С. 73–89.


[Закрыть].

Отражением повышенного интереса к «российским самодержцам» в отечественном книгоиздании стал коллективный сборник «Первые Романовы» (1996), куда вошла работа о царе Алексее Михайловиче, написанная историком Александром Александровичем Преображенским. Очерк выдержан в канонах научно-популярного повествования (без сносок) и содержит разделы «Начало», «Война», ««Государство правит по своей воли…», «Царь и патриарх», «Последние годы – не последние заботы». А. А. Преображенский пытался раскрыть объективную картину царствования Алексея Михайловича, дать характеристику основным событиям эпохи, но родовые черты советской историографии по-прежнему заметны в используемой им терминологии – «церковники», «крепостники». В то же время историк отказывался от другого «классового» термина – «крестьянская война» и говорил о «социальной направленности» «восстания» Разина. А. А. Преображенский по-своему воспринимал царствование Алексея Михайловича и решался спорить с известной характеристикой Ключевского, считая, что образ «упиравшегося одной ногой» в «родную православную старину» и так не сделавшего шаг «за ее черту» царя не совсем точен. Приверженность царя православию очевидна, но, как писал Преображенский, «царь сделал свой выбор»; в статье перечислялись новые явления в армии, дипломатии, управлении страной, ставшие «предвестием эпохи Петра Великого»[42]42
  Книга переиздавалась также в 2000 и 2011 годах. См.: Преображенский А. А., Морозова Л. Е., Демидова Н. Ф. Первые Романовы на российском престоле. М., 2011. С. 307–309, 333. Ученик А. А. Преображенского Алексей Владимирович Гусев написал кандидатскую диссертацию об изучении в историографии «личности и мировоззрения» царя Алексея Михайловича. См.: Гусев А. В. Личность и мировоззрение царя Алексея Михайловича в отечественной историографии XIX–XX вв. Автореф. дис…. канд. ист. наук. М., 2005.


[Закрыть].

В том же контексте попыток отхода от советской историографии стоит воспринимать и кандидатскую диссертацию Галины Валерьевны Талиной, опубликованную в виде книги «Царь Алексей Михайлович: личность, мыслитель, государственный деятель» (1996). К сожалению, эта работа не оправдывает своего заголовка; сама дидактическая манера автора не предполагает какого-либо анализа исторических событий, основанного на глубоком погружении в архивные документы и опубликованные источники. Некоторые тезисы выглядят явно преувеличенными и не соответствуют действительности; например, Г. В. Талина увидела в появлении во дворце Симеона Полоцкого «кардинальный поворот, положивший начало изменениям в российском образовании в целом», придворный театр царя Алексея Михайловича трактуется как «революция в русской культуре». Другие наблюдения являются констатацией очевидных вещей: «Главное действующее лицо в преобразованиях – царь», или отражают распространенные представления об «ослаблении роли церкви и утверждении светских элементов в разных областях культуры»[43]43
  Талина Г В. Царь Алексей Михайлович – государственный деятель России XVII в.: Автореф. дисс… канд. ист. наук. М., 1995; она же. Царь Алексей Михайлович: личность, мыслитель, государственный деятель. М., 1996. Труды исследовательницы не выходят за рамки традиционного анализа «самодержавия» и «абсолютизма», а очеркам о царе Алексее Михайловиче стилистически вредит явный педагогический посыл сентенций Г. В. Талиной. См.: она же. Всея Великия и Малыя и Белыя России самодержавие: Очерки абсолютизирующейся монархии III четверти XVII века. М., 2005. С. 349.


[Закрыть].

Новейшая историография изучения эпохи царя Алексея Михайловича начинается с другого биографического труда, написанного историком Игорем Львовичем Андреевым для серии «Жизнь замечательных людей» в 2003 году[44]44
  Андреев И. Л. Алексей Михайлович. М., 2003 (серия «ЖЗЛ». Вып. 1034 (834)); 2-е изд., испр.: М., 2006 (серия «ЖЗЛ». Вып. 1171 (971)).


[Закрыть]. Его книга «Алексей Михайлович» остается лучшим на сегодняшний день осмыслением деятельности «Тишайшего», а интереснейшие характеристики царя представляют «золотой фонд» в изучении его биографии. Тем более что в работе И. Л. Андреева были впервые раскрыты историографические достижения последних лет, использованы документы из архива Тайного приказа и других фондов[45]45
  Ранее собранные им источники были опубликованы и прокомментированы в публикации важнейших записок иностранцев при дворе царя Алексея Михайловича. См.: Андреев И. Л. Московия при Тишайшем по впечатлениям иноземцев и подданных; Сочинения царя Алексея Михайловича // Московия и Европа. М., 2000.


[Закрыть]. Многие его оценки и выводы учтены в тексте настоящей книги, что позволяет не приводить здесь подробного разбора[46]46
  См. также: Андреев И. Л. Алексей Михайлович: штрихи к портрету // Исторический вестник. Романовы: Династия и эпоха. 2013. Т. 3(150). С. 48–68.


[Закрыть]. В своих размышлениях о «времени Алексея Михайловича» историк сумел увидеть новые моменты. «Но вот что удивительно, – пишет автор. – Оказавшись в тени могучей фигуры Петра, царь Алексей Михайлович раз за разом противопоставляется своему сыну-реформатору. Противопоставляется в одном из самых насущных вопросов в истории и практике развития: какие реформы лучше – радикальные или умеренные? Какая модернизация более успешная – в немецком платье, в один прыжок или в долгополом платье, мелкими шажками, вдогонку за уходящей Европой?..» Автор готов согласиться, что по сравнению с Петром царь Алексей Михайлович проигрывает: «Отец и сын несопоставимы ни по масштабам своей личности, ни по силе воли и глубине ума. Алексей Михайлович – человек средних дарований». Но есть и нечто, в чем «Тишайшему» удалось превзойти «своего великого сына»: в нем «больше сострадания к людям, больше душевности и больше души». Так тепло Москвы противопоставляется «холоду и чопорности» Петербурга[47]47
  Андреев И. Л. Алексей Михайлович… С. 615–616.


[Закрыть].

Последней на сегодняшний день изданной биографией царя Алексея Михайловича является книга Александра Николаевича Боханова «Царь Алексей Михайлович» (2012). Публикация в серии «Великие исторические персоны» издательства «Вече» наложила свой отпечаток на этот труд, написанный в редком жанре апологии монархии. Достаточно об этом говорит цитата из авторской аннотации Боханова: «Дань памяти замечательному русскому человеку и правителю, оставившему неизгладимый след на скрижалях Истории России». В такой же высокопарной стилистике с неизбежным написанием прописными буквами слов «Царь», «Царство», «Церковь» выдержан и весь текст биографии царя: «Невзирая на сложности и противоречия, время Царя Алексея Михайловича – период русского творческого подъема и в делах государствоустроительных, и во всех прочих областях национально-духовного созидания»[48]48
  Боханов А. Н. Царь Алексей Михайлович. М., 2012. С. 6, 16.


[Закрыть]. Изложение истории событий царствования Алексея Михайловича для автора – всего лишь повод обосновать дорогие ему мысли, нашедшие отражение даже в названии ряда глав его труда: «Царь – устроение Божие», «Благословенна Держава Российская», «Уповая на милость Всевышнего» и т. д.

Отвечая на возрастающий интерес к событиям царствования Алексея Михайловича, историки предложили немало новых исследований. Однако их публикация в специализированных исторических изданиях пока мало влияет на исторические знания за пределами академической среды[49]49
  См., напр.: Седов П. В. Закат Московского царства. Царский двор конца XVII века. СПб., 2006; Бушкович Пол. Петр Великий. Борьба за власть. 1671–1725. СПб., 2009; Флоря Б. Н. Русское государство и его западные соседи (1655–1661 гг.). М., 2010; он же. Внешнеполитическая программа А. Л. Ордина-Нащокина и попытки ее осуществления. М.,2013.


[Закрыть]. Отчасти такой пробел восполняет антология из источников и трудов исследователей о царе Алексее Михайловиче, выпущенная в свет в 2015 году. Она открывается интересным историографическим обзором историка Варвары Гельевны Вовиной-Лебедевой, хорошо определившей основные черты современных подходов к этой исторической фигуре: «Сегодня, как представляется, царь Алексей Михайлович исследователями рассматривается как более активная, чем это виделось ранее, фигура, игравшая важную роль в процессах трансформации русской средневековой культуры в ее переходный период»; Алексей Михайлович выступает и «как один из первых людей русского «раннего нового времени»[50]50
  См.: Вовина-Лебедева В. Г. Царь Алексей Михайлович в восприятии современников и потомков (XVII–XXI вв.) // Алексей Михайлович Романов: pro et contra. Антология / Сост., коммент., вступ. ст. В. Г. Вовиной-Лебедевой. СПб., 2015. С. 7—20.


[Закрыть].

В исторической науке, как ни в какой другой, важно опираться на предшествующие труды. Поколения историков смогли обосновать интерес к личности «Тишайшего», а эпоха царя Алексея Михайловича всегда оставалась интересной для постижения истории России.