Текст книги "22 июня 1941 года(СИ)"

Автор книги: Владимир Чунихин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 63 (всего у книги 68 страниц)

Скученное и линейное расположение самолетов на аэродромах при полном отсутствии их маскировки и плохая организация аэродромного обслуживания с применением демаскирующих знаков и сигналов окончательно демаскируют аэродром.

Современный аэродром должен полностью слиться с окружающей обстановкой и ничто на аэродроме не должно привлекать внимание с воздуха.

Аналогичную беспечность к маскировке проявляют артиллерийские и мотомеханизированные части: скученное и линейное расположение их парков представляет не только отличные объекты наблюдения, но и выгодные для поражения с воздуха цели.

Танки, бронемашины, командирские и другие спецмашины мотомеханизированных и других войск окрашены красками, дающими яркий отблеск и хорошо наблюдаемы не только с воздуха, но и с земли.

Ничего не сделано по маскировке складов и других важных военных объектов.

ПРИКАЗЫВАЮ:

1. К 1.7.41 засеять все аэродромы травами под цвет окружающей местности, взлетные полосы покрасить и имитировать всю аэродромную обстановку соответственно окружающему фону.

2. Аэродромные постройки до крыш включительно закрасить под один стиль с окружающими аэродром постройками. Бензохранилища зарыть в землю и особо тщательно замаскировать.

3. Категорически воспретить линейное и скученное расположение самолетов; рассредоточенным и замаскированным расположением самолетов обеспечить их полную ненаблюдаемость с воздуха.

4. Организовать к 5.7. в каждом районе авиационного базирования 500 км пограничной полосы 8 – 10 ложных аэродромов, оборудовать каждый из них 40 – 50 макетами самолетов.

5. К 1.7 провести окраску танков, бронемашин, командирских, специальных и транспортных машин. Для камуфлированного окрашивания применить матовые краски применительно к местности районов расположения и действий. Категорически запретить применять краски, дающие отблеск.

6. Округам, входящим в угрожаемую зону, провести такие же мероприятия по маскировке: складов, мастерских, парков и к 15.7.41 обеспечить их полную ненаблюдаемость с воздуха. 393

7. Проведенную маскировку аэродромов, складов, боевых и транспортных машин проверить с воздуха наблюдением отв. командиров штабов округов и фотосъемками. Все вскрытые ими недочеты немедленно устранить.

8. Исполнение донести 1.7 и 15.7.41 через начальника Генерального штаба.

Народный комиссар обороны СССР

Маршал Советского Союза (С. Тимошенко)

Начальник Генерального штаба Красной Армии

генерал армии (Жуков)

РГВА. Коллекция документов. Машинопись, подлинник, автограф".

Взято из сборника документов «1941 год», т.2.

Документ N 582.

Характерно, что охватывал этот приказ значительно больший объём вопросов. Здесь речь шла о маскировке не только самолетов и аэродромов, но и воинских частей и важных военных объектов западных округов, складов и военной техники. Кроме покраски требовалось зарыть в землю и особенно тщательно замаскировать бензохранилища.

Особенно показательно в этом случае требование категорически запретить линейное, скученное расположение самолётов. Указание же строительства ложных аэродромов прямо даёт понять, что речь идёт о скорой войне. Армии мирного времени ложные аэродромы не нужны.

Одновременно с этим надо понимать, учитывая принятое в этот же день совместное постановление по этому же вопросу Совнаркома и ЦК, что инициатором приказа наркома обороны был не он сам, а Сталин. Когда завертелась вся эта история с маскировочными мероприятиями в авиационной промышленности, он не мог, конечно, не спросить у наркома обороны, как обстоит с этим дело в его хозяйстве. Тем более, учитывая сведения о том, что самолёты на приграничных аэродромах выставлены как на параде. И пришлось наркому издавать срочный приказ.

Вспомним ещё раз знаменитую сцену, описанную Маршалом Советского Союза Г.К. Жуковым. 15 июня он и маршал Тимошенко тщетно уговаривают Сталина объявить в стране всеобщую мобилизацию. А Сталин раздражается, что не во всём можно верить разведке. И Жуков с Тимошенко уходят от него с тяжёлым чувством.

Теперь такой вопрос. А что это они ни слова ему не сказали о том, что у них в тот момент в приграничных округах вся авиация выставлена на аэродромах, как на выставке? Почему не попросили его разрешить её замаскировать? Рассредоточить? Или, если это было целиком в их власти, почему не распорядились сделать это сами? Но не 19 июня. А раньше. Хотя бы на несколько дней, но раньше.

Почему это самому Сталину пришлось фактически заставлять их это делать спустя четыре дня после этой проникновенно описанной сцены?

Или они об этом не знали? Ты посмотри, как интересно получается. Никто об этом не знал. Ни командиры авиационных полков и дивизий, ни командующие авиацией округов. Ни командующие войсками этих военных округов. Ни начальник Генштаба. Ни нарком обороны.

Ведь не об одном-двух аэродромах идёт речь. Речь идёт о всех аэродромах. Всех западных военных округов. И они не знали? Сталин почему-то узнал, а они не знали. Ну да, конечно... Они просто ходили вокруг Сталина с тяжёлым чувством.

А чувства их, оказывается, были непомерно тяжелы оттого, что на самом деле им фактически приходилось исполнять его требования по усилению боевой готовности вверенной им армии.

И это, между прочим, учитывая тот факт, что сам маршал Тимошенко ещё 27 декабря 1940 года подписал уже знакомый нам приказ НКО ? 0367, который требовал к 1 июля 1941 года закончить маскировку всех аэродромов, расположенных в 500-километровой полосе от границы. Теперь оказывается, что по этому приказу за полгода ничего не сделано. И ни он сам, ни начальник Генштаба ничего о состоянии дел в этом вопросе не знают. Об этом лётчикам приходится писать лично Сталину. Потому что сигналы по этому вопросу по команде очевидно не доходят.

Да всё они прекрасно знали. И о ходе исполнения (вернее, неисполнения) старого приказа было кому им напомнить. Были в наркомате люди, которые специально занимались контролем за исполнением приказов. Просто полководцы наши не считали этот вопрос существенным.

Простое доказательство сказанного получается методом исключения. Отнести их запоздалую заботу о маскировке на запрет Сталина не получается. Предыдущий приказ о маскировке был свободно отдан ещё в декабре. И никто им этого не запрещал. Отнести причину неисполнения к разгильдяйству обоих тоже не получается. Оба были преданы своей профессии и ревниво бились за то, чтобы быть в ней лучшими. Умысел я здесь тоже исключаю. Об этом уже было написано ранее. Остаётся одно. Формальность исполнения была вызвана общим мнением военного командования о практической ненужности этого мероприятия.

Не поймите сказанное превратно. И Тимошенко и Жуков делали многое для армии и повышения её боевых возможностей. Просто считали некоторые мероприятия, навязываемые им Сталиным, излишними. Вызванными обычной нервозностью штатского человека. Поэтому те мероприятия, которые они считали действительно важными, они исполняли со всем присущим им рвением. Те же меры, которые им приходилось принимать под нажимом сверху, они исполняли тоже. Но формально, потому что считали их пока излишними.

Или полагали, что нападения не будет до окончания войны Германии с Англией. Или считали, что не будет полномасштабного вторжения в первый же день боевых действий. Или считали, что не будет массированного удара по аэродромам. А если будет, то потери от него будут незначительными, как это утверждалось на декабрьском совещании высшего командного состава Красной Армии.

Одновременно с мероприятиями по маскировке военное командование получило в это же время указание от Сталина и о других важных мерах, свидетельствовавших о понимании им критичности ситуации.

«1941 год. Уроки и выводы».

«...С 14 по 19 июня командование приграничных округов получило указания к 22-23 июня вывести фронтовые (армейские) управления на полевые пункты. Так, в телеграмме начальника Генерального штаба от 19 июня командующему войсками КОВО указывалось: „Народный комиссар обороны приказал: к 22.06 1941 г. управлению выйти в Тернополь, оставив в Киеве подчиненное Вам управление округа... Выделение и переброску управления фронта сохранить в строжайшей тайне, о чем предупредить личный состав штаба округа“{130}».

Иными словами, уже к 19 июня 1941 года в западных военных округах были сформированы управления фронтов. Эта мера, естественно, могла быть осуществлена только решением Политбюро.

Вывод управлений фронтов на заранее подготовленные командные пункты фронтового управления мог был осуществлён тоже только по решению Политбюро. Да и место постоянного нахождения руководства военных округов, это вопрос тоже важный, определяемый исключительно по согласованию с руководством страны. Генштаб в данном случае исполнял роль технического исполнителя этих решений.

Приказ наркома обороны о маскировке, как это мы с вами видели, касался не только авиации, но и наземных войск. Были случаи, когда исполнение этого приказа буквально в самый канун войны избавило наши войска от серьёзных потерь.

Маршал Советского Союза Москаленко К.С. «На Юго-Западном направлении. Воспоминания командарма». Книга I.

"...Этот наш разговор произошел 20 июня, когда Потапов (командующий 5-й армией – В.Ч.) вновь вызвал меня к себе в Луцк. Всегда очень корректный, Михаил Иванович на этот раз был так взволнован, что даже не пригласил сесть. Впрочем, он и сам был на ногах. Поздоровавшись и продолжая нервно вышагивать по кабинету, он как-то прямо, в упор, спросил, что я думаю о возможности войны с немцами. Услышав мой ответ, что за Бугом готовятся к нападению и столкновения нам не избежать, он перестал ходить, повернулся ко мне и резко сказал:

– Нам действительно нужно быть начеку. Похоже, что фашисты и впрямь не нынче, так завтра нападут на нас. И не одни мы с тобой так думаем.

Он взял со стола листок, протянул мне. Это было распоряжение генерал-полковника Кирпоноса, сделанное им, как я узнал впоследствии, по указанию наркома обороны. В распоряжении отмечалось, что многие командиры неоправданно увлекаются созданием красивых парков для машин и орудий, в яркие цвета раскрашивают боевую технику и при этом держат ее на открытых площадках. Далее предписывалось немедленно вывести всю боевую технику из открытых мест в леса, рассредоточить и укрыть ее от наблюдения как наземного, так и особенно с воздуха.

Все эти замечания относились и к 1-й артиллерийской противотанковой бригаде. Буквально два дня назад мы закончили оборудование точно такого парка, о каких писал командующий округом. Расчистили дорожки и площадки, посыпали их желтым песком и даже сделали обрамление из мелких камешков. 18 июня, когда все это было готово, у нас в лагере побывал командарм. А так как у танкистов, к числу которых и он принадлежал, устройство образцовых парков боевых машин было традицией, то ему наши старания очень понравились.

Теперь же оказалось, что хвалить нас в этом отношении не за что.

Возвратившись в Киверцы, в лагерь, я собрал командный состав и сообщил о требовании командующего войсками округа. Тут же определил места рассредоточения частей и приказал немедленно вывести из парка и замаскировать в лесу всю боевую технику, а к исходу следующего дня сделать то же самое с тягачами, автомобилями и другими машинами.

Когда под вечер 21 июня в расположение бригады прибыл генерал Потапов, этот приказ был уже выполнен. Командарм [25] ознакомился с рассредоточением и маскировкой частей, сказал, что доволен...

...Телефонный звонок поднял меня с постели. Схватив трубку, я услышал взволнованный голос Потапова: фашисты напали на нас, ведут артиллерийский обстрел войск на границе, бомбят аэродромы и города. Без промедления я позвонил в лагерь своему заместителю по политической части батальонному комиссару Н. П. Земцову и приказал объявить боевую тревогу, а сам быстро оделся и с адъютантом и водителем выскочил во двор, где стояла машина...

...Лагерь мгновенно проснулся. Палатки опустели. Личный состав частей и подразделений быстро занял свои места у орудий и машин. Начальник штаба майор Крылов и батальонный комиссар Земцов держались возле меня. Мы все прислушивались к гулу, доносившемуся с запада. Он все усиливался. Вдруг над поляной, где еще два дня назад был расположен наш ярко разукрашенный парк орудий, боевых и транспортных машин, появилось свыше сорока юнкерсов. Снизившись, они сделали круг, затем другой, но ничего не обнаружили и, не сбросив бомб, удалились в сторону Луцка..."

То есть, там, где приказ наркома о рассредоточении и маскировке техники был исполнен, там потерь от удара немцев удалось избежать. А там, где потери были поистине огромны, этот приказ просто не исполнялся. Это касается в первую очередь, конечно, авиации Западного особого военного округа.

"АГЕНТУРНОЕ СООБЩЕНИЕ «РАМЗАЯ» ИЗ ТОКИО ОТ 20 ИЮНЯ 1941 г.

"Начальнику Разведуправления

Генштаба Красной Армии

Германский посол в Токио Отт сказал мне, что война между Германией и СССР неизбежна. Германское военное превосходство дает возможность разгрома 399 последней большой европейской армии, также хорошо, как это было сделано в самом начале ...(искажение) потому, что стратегические оборонительные позиции СССР до сих пор еще более небоеспособны, чем это было в обороне Польши.

Инвест сказал мне, что японский генштаб уже обсуждает вопрос о позиции, которая будет занята в случае войны.

Предложения о японо-американских переговорах и вопросы внутренней борьбы между Мацуока с одной стороны и Хиранума с другой – застопорились потому, что все ожидают решения вопроса об отношениях СССР и Германии.

ЦА МО РФ. Оп.24127. Д.2. Л.463. Пометки: «Инф.Панфилов», «Кучету 22.06.41 г.». Заверенная копия".

Взято из сборника документов «1941 год», т.2.

Документ N 590.

Вопреки давним утверждениям о том, что это именно Рихард Зорге назвал точную дату начала войны, даже в этой его радиограмме от 20 июня нет ничего похожего на утверждение о том, что «война начнётся 22 июня».

Информация Одзаки Хоцуми о том, что японский генштаб обсуждает вопрос о позиции, которая будет занята в случае войны, была абсолютно верной. И это в Москве, зная уже о многом другом из иных источников информации, прекрасно понимали. Но во всём этом не было самого важного на тот момент. Когда?

Японский Генштаб может обсуждать вопрос об отношении к войне, которая случится через месяц или два, это вовсе не указание на близость к войне. Да и германский посол генерал Отт не сказал о том, что война начнётся скоро или даже в ближайшее время. Он сказал, что война неизбежна. Однако, неизбежность события вовсе не означает, что оно произойдет обязательно завтра.

"ЗАПИСКА ЗАМ. НАРКОМА ГОСБЕЗОПАСНОСТИ СССР Б.З.КОБУЛОВА С СООБЩЕНИЕМ АГЕНТУРНЫХ ДАННЫХ

N 2411/M

20 июня 1941 года

Совершенно секретно

16 июня с. г. ________ в Москве ________ в беседе заявил следующее:

"Я лично очень пессимистически настроен и, хотя ничего конкретного не знаю, думаю, что Гитлер затевает войну с Россией. В конце апреля месяца я виделся лично с ________ и совершенно открыто сказал ему, что его планы о войне с СССР – сплошное безумие, что сейчас не время думать о войне с СССР. Верьте мне, что я из-за этой откровенности впал у него в немилость и рискую сейчас своей карьерой и, может быть, я буду скоро в концлагере. Я не только устно высказал свое мнение ______, но и письменно доложил ему обо всем. Зная хорошо Россию, я сказал ______, что нельзя концентрировать войска у границ Советского Союза, когда я ручаюсь, что СССР не хочет войны. ... Меня не послушали, и теперь я абсолютно не в курсе дел. Меня осаждают все мои коллеги – _____, _______, _______ с расспросами, что происходит в Берлине, и я никому не могу дать ответа. Я послал ______ (_______) специально в Берлин, чтобы он выяснил положение и, кроме того, выяснил, как поступить нам всем здесь в посольстве в случае войны. Мое положение ведь тоже не совсем хорошее, когда вся злоба вашего народа может обратиться против меня. Может быть, через неделю меня уже не будет в живых ... Я не могу себе представить так же, как и ______ (_______), ______ (______) и все мои подчиненные того момента, когда начнется война. Мы все не хотим этого.

Возможно, что я, находясь здесь, и преувеличиваю, но я полагаю, что через неделю все должно решиться. Никто не хочет верить в возможность войны.

18 июня с. г. в Москву на самолете из Берлина возвратился _______. С аэропорта ______ направился к ______, где его ждали ______ (______) и _______. Беседа продолжалась около часа.

Через некоторое время после этого шофер _____ – ______ в разговоре заявил, что _____ раздражен тем, что Берлин держит его в полном неведении и что ______ не привез никаких сведений, которые дали бы возможность _______ соответствующим образом ориентироваться в сложившейся обстановке.

Зам. народного комиссара

государственной безопасности СССР Кобулов

ЦА ФСБ. Ф.Зос. Оп.8. Д.58. Лл.1978-1980. Машинопись, отпуск. В тексте имеются пропуски. 409"

Взято из сборника документов «1941 год», т.2.

Документ N 593.

Судя по тексту, очевидно, что речь идёт о словах германского посла в Москве Шуленбурга. Отчётливое освещение несколькими разведывательными источниками ситуации, когда германский посол в Москве из-за своей примирительной позиции по отношению к Советскому Союзу фактически наглухо отрезан от сколько-нибудь значимой информации, безусловно вносило свою окраску в палитру общей картины надвигавшихся событий.

Все эти сведения Сталин читал. Он читал, впрочем, и многое другое, о чём мы с вами не знаем. Но даже из того, что мы с вами видели, эта картина вырисовывается совершенно однозначно. Для нас. Впрочем, можно ведь допустить, что Сталин не был так умён, как мы с вами, не правда ли? И этой информации, конечно же, не верил.

Микоян А.И. «Так было».

"...За два дня до начала нападения немцев (я тогда как зампред СНК ведал и морским флотом) часов в 7-8 вечера мне звонит начальник Рижского порта Лайвиньш: «Товарищ Микоян, здесь стоит около 25 немецких судов: одни под загрузкой, другие под разгрузкой. Нам стало известно, что они готовятся завтра, 21 июня, все покинуть порт, несмотря на то, что не будет закончена ни разгрузка, ни погрузка. Прошу указаний, как быть: задержать суда или выпустить?» Я сказал, что прошу подождать, нужно посоветоваться по этому вопросу. Сразу же пошел к Сталину, там были и другие члены Политбюро, рассказал о звонке начальника Рижского порта, предложив задержать немецкие суда. Сталин рассердился на меня, сказав: «Это будет провокация. Этого делать нельзя. Надо дать указание не препятствовать, пусть суда уходят». Я по ВЧ дал соответствующее указание начальнику Рижского порта. (В 1974 г. я прочитал в записках В.Бережкова – работника нашего посольства в Берлине, что перед началом войны советские суда, стоявшие в германских портах, были задержаны.)

У нас в Политбюро была большая тревога. Не может быть, считали мы, чтобы все эти сведения о подготовке войны Гитлером были фальшивые, ведь концентрация войск на нашей границе остается фактом и эта концентрация продолжается.

Правда, несмотря на такие установки Сталина, подготовка к войне у нас шла усиленно. Укреплялась Красная Армия путем частичной мобилизации, увеличивалось производство вооружения и т.д. Но все это делалось не такими ускоренными темпами, какие требовались. По мере усиления угрозы войны, особенно к началу 1941 г., увеличились государственные резервы и мобилизационные запасы. За последние полтора года до начала войны общая стоимость наших государственных материальных резервов возросла почти вдвое и составила 7,6 млрд рублей..."

Согласитесь, но насколько сейчас беспомощной выглядит попытка объяснить сталинский отказ от задержания немецких торговых судов неверием в скорую войну с Германией. И уже совсем смешно звучит «мы в Политбюро», да ещё и «несмотря на такие установки Сталина»...

Ну а если серьёзно, то причина сталинского решения понятна. Снова та же самая история. Указание без какого-либо повода насильно задержать в советских портах (а речь в данном случае должна была пойти, конечно же, не только о Риге) немецкие торговые суда было прямым актом вражды. На глазах у всего мира, что надо отметить, поскольку в морских портах одновременно всегда находится достаточно моряков из многих стран.

Это не было, конечно, значимым поводом для объявления войны само по себе. Но вот в списке гитлеровских претензий к Советскому Союзу, который Гитлер озвучил 22 июня на весь мир, этот масштабный инцидент должен был выглядеть вполне убедительно. Просто потому, что это был бы чуть ли не единственный по-настоящему бесспорный и правдивый аргумент, заставляющий поневоле прислушаться и к другим его доводам. Не таким бесспорным и не таким правдивым. Но дававшим им вследствие этого окраску бесспорности и правдивости.

"РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНАЯ СВОДКА НКГБ СССР О ВОЕННЫХ ПРИГОТОВЛЕНИЯХ ГЕРМАНИИ

N 1510

20 июня 1941 г.

1. В районах Клайпеды, Прискуле и Шилуте (Восточная Пруссия) продолжается сосредоточение германских войск. 17 июня 1941 г. в Клайпеду прибыли танковая часть, артиллерия и авиация (истребители и бомбардировщики).

2. Продолжается переброска войск из Франции и Греции в направлении на Люблин, Брест и в Восточную Пруссию. Отмечены санитарные и бензозаправочные автоколонны.

3. В район д.Новинка со стороны Сувалки прибыло до двух артиллерийских дивизионов.

4. В районе Рудавка – Новинка отмечено большое сосредоточение танков и артиллерии.

5. В районе 107, 108, 109-го погранзнаков (район Августов) отмечено беспрерывное движение пехоты, укрепление участка, отрывка окопов, ремонт мостов и шоссейных дорог. 398

6. Против пограничного участка 17-го Краснознаменного пограничного отряда (Брест) отмечено большое сосредоточение войск. В лесах района Копытово – Костомолоты сосредоточены танки, артиллерия и зенитная артиллерия.

7. В конце первой половины июня сего года над Варшавой отмечены самолеты нового типа – двухмоторные, двухфюзеляжные бомбардировщики и скоростные одноместные истребители, достигающие скорости 700 км/час.

8. На некоторых домах Клайпеды установлены пулеметы и зенитные орудия.

9. В районе Костомолоты заготовлен лес для наводки мостов через р.Буг.

10. Распоряжением местных властей население Клайпеды подготавливает для убежищ погреба, подвалы и другие пригодные для этой цели помещения. В приграничных районах сельскому населению предложено в ближайшие дни вырыть ямы для укрытия от воздушных бомбардировок. В Радомском уезде из 100 населенных пунктов население выселено в тыл. Освободившиеся помещения заняты войсками.

11. Официально объявлено о том, что на днях будут производиться большие маневры германской армии, в связи с чем население призывается к соблюдению спокойствия.

12. Германская разведка направляет свою агентуру в СССР на короткие сроки – три-четыре дня. Агенты, следующие в СССР на более длительные сроки – 10-15 суток, инструктируются о том, что в случае перехода германскими войсками границы до их возвращения в Германию они должны явиться в любую германскую часть, находящуюся на советской территории.

ЦА ФСБ РФ. Коллекция документов".

Взято из сборника документов «1941 год», т.2.

Документ N 588.

Здесь уже просто открытым текстом говорится о том, что война уже, в сущности, почти началась. Указание агентуре явиться в любую германскую часть, находящуюся на советской территории, говорит само за себя. Всё остальное, перечисленное в этом донесении, просто подтверждает это.

Неизвестно только одно. Когда?

"ДОНЕСЕНИЕ «КОСТЫ» ИЗ СОФИИ ОТ 20 ИЮНЯ 1941 г.

Начальнику Разведуправления

Генштаба Красной Армии

Болгарин германский эмиссар здесь сказал сегодня, что военное столкновение ожидается 21 или 22 июня, что в Польше находятся 100 германских дивизий, в Румынии – 40, в Финляндии – 6, в Венгрии – 10 и в Словакии – 7. Всего 60 моторизованных дивизий.

Курьер, приехавший самолетом из Бухареста, рассказывает, что в Румынии мобилизация окончена и каждый момент ожидаются военные действия.

В настоящее время в Болгарии находятся 10 тысяч немецких войск.

ЦА МО РФ. On.24119. Д.2. Л.83. Имеются пометы, указана рассылка. Заверенная копия".

Взято из сборника документов «1941 год», т.2.

Документ N 589.

Теперь уже «Коста», Павел Шатев, руководитель нелегальной болгарской резидентуры Разведывательного управления Генштаба Красной Армии, практически дословно повторяет двойную дату, которую, согласно другому разедывательному донесению, предположил германский посол фон Шуленбург.

Думаю, к информации Павла Шатева Сталин должен был прислушиваться внимательно. Старое революционное (но не социал-демократическое) прошлое. Смертный приговор, вынесенный ему ещё в 1903 году, когда не было ещё ни большевиков, ни их партии. Всё это должно было привлекать к нему, конечно, особое внимание.

Поэтому, когда его информация в виде двойной даты начала войны дословно совпала с приватным мнением германского посла, это должно было быть достаточно убедительным. К тому же, учитывая, что эта дата точно умещалась в промежуток времени, с 20 по 25 июня, о котором сообщал фон Шелиа, а также названный германским верховным командованием итальянскому послу в Берлине.

Всё это полностью подтверждалось всеми недавними сообщениями советской разведки о придвижении германских войск непосредственно к границе, переброске танковых соединений, уничтожении архивов германского посольства, массовом отъезде его сотрудников и членов их семей, окончании скрытой мобилизации в Финляндии и Румынии. А также другими, не такими значительными, но весьма важными подробностями.

Вот она, двойная дата, на которой остановился Сталин, сообщая на следующий день военным о возможности германского нападения. Только, поскольку окончательное знание о неотвратимости вторжения произошло днём позже, 21 июня, когда появилась определенность с событиями происходившими в те дни в германском посольстве, она была сдвинута на один день – 22 или 23 июня.

"ПРИКАЗ НАЧАЛЬНИКА ПОГРАНВОЙСК НКВД БЕЛОРУССКОГО ОКРУГА ОБ УСИЛЕНИИ ОХРАНЫ ГРАНИЦЫ

б/н

20 июня 1941 г.

В целях усиления охраны границы ПРИКАЗЫВАЮ:

1. До 30 июня 1941 г. плановых занятий с личным составом не проводить.

2. Личный состав, находящийся на сборах на учебных заставах, немедленно вернуть на линейные заставы и впредь до особого распоряжения не вызывать.

3. Весь личный состав ручных пулеметчиков пропустить через трехдневные сборы на учебных заставах, вызывая по два пулеметчика с каждой линейной заставы.

4. Выходных дней личному составу до 30 июня 1941 г. не предоставлять.

5. Пограннаряды в ночное время (с 23.00 до 5.00) высылать в составе трех человек каждый. Все ручные пулеметы использовать в ночных нарядах в наиболее важных направлениях.

6. Срок пребывания в наряде в ночное время – 6 часов, в дневное 4 часа.

7. Расчет людей для несения службы строить так, чтобы с 23.00 до 5.00 службу несли на границе все люди, за исключением возвращающихся из нарядов к 23.00 и часовых заставы.

8. На отдельных, наиболее уязвимых фланговых направлениях выставить на десять дней посты под командой помощника начальника заставы.

9. Контрольную полосу днем проверять кавалеристами в составе двух человек каждый наряд, срок службы – 8 – 9 часов беспрерывного движения влево и вправо по участку.

10. Ночью проверку КП и каждой точки проводить не реже, чем через полтора часа. КП каждой заставы разбить на два-три участка.

11. Пограннаряды располагать не ближе 300 м от линии границы.

Печатается по сборнику документов «Пограничные войска СССР. 1939 – июнь 1941 г.», с.402. 400"

Взято из сборника документов «1941 год», т.2.

Документ N 591.

Распоряжение располагать пограничные наряды не ближе 300 метров от границы означало необходимость разместить их вне зоны действительного огня из стрелкового оружия с сопредельной территории. Использование всех имеющихся на заставах ручных пулеметов на наиболее важных направлениях говорило о готовности пограничников встретить здесь наступательные действия противника.

Поэтому, когда вам в кино показывают, как того или иного красного командира собираются наказать (что характерно, не наказывают, а только собираются наказать) за то, что тот считает, что немцы готовятся напасть, не забывайте о том, что вас просто стараются развлечь. Занимательным зрелищем. Но политически правильным, конечно.

Гальдер. «Служебный дневник».

Запись от 20 июня 1941 года.

«...Сведения о противнике: На отдельных участках замечена повышенная внимательность русских. (Перед фронтом 8-го армейского корпуса противник занимает позиции.)...»

Восьмой армейский корпус входил в состав 9-й полевой армии немцев, занимавшей исходные позиции в Сувалкском выступе.

Такое, впрочем, было не везде. 21 июня Гудериан находился в передовых частях, проверяя их готовность к наступлению. В своих мемуарах «Воспоминаниях солдата» он писал впоследствии:

«Тщательное наблюдение за русскими убеждало меня в том, что они ничего не подозревают о наших намерениях. Во дворе крепости Бреста, который просматривался с наших наблюдательных пунктов, под звуки оркестра они проводили развод караулов. Береговые укрепления вдоль Западного Буга не были заняты русскими войсками».

***

21 июня 1941 года.

В 13.00 по берлинскому времени немецкие войска получили сигнал «Дортмунд», означающий, что наступление, как и запланировано, начнется 22 июня.

О начинающемя на следующий день наступлении объявлено войскам, уже занявшим исходные позиции.

На происшедших вскоре событиях, связанных с немецким перебежчиком (или перебежчиками), останавливаться здесь не буду, поскольку считаю, что влияния на принятие решения о приведении войск в боевую готовность они на самом деле не имели. Во всяком случае, известные сегодня документально подтверждённые данные говорят о том, что известия о них поступили в Москву слишком поздно.

К середине дня 21 июня 1941 г. соединения Люфтваффе, предназначенные для нанесения первого удара, были сосредоточены на аэродромах западнее р. Висла. К вечеру 21 июня они, одиночными самолетами, на малой высоте, сторонясь городов и соблюдая радиомолчание, перебазировались на полевые аэродромы в непосредственной близости от границы СССР.

Одновременно с этим началось выдвижение из выжидательных районов на рубежи атаки танковых и моторизованных соединений немцев.

Это отмечалось в разведывательных сводках военных округов.

"РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНАЯ СВОДКА ШТАБА ПРИБАЛТИЙСКОГО ОСОБОГО ВОЕННОГО ОКРУГА ? 02 ОТ 22 ИЮНЯ 1941 г.

О ГРУППИРОВКЕ ВОЙСК ПРОТИВНИКА

К 20 ЧАСАМ 21 ИЮНЯ 1941 г.

СОВ. СЕКРЕТНО

Серия 'Г'

Начальнику Генерального Штаба Красной Армии