Текст книги "22 июня 1941 года(СИ)"

Автор книги: Владимир Чунихин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 68 страниц)

ЦА СВР РФ. Д.23078. Т.1. Лл.331-332. Пометы: «В д.Затея», «Послано сообщение в ЦК ВКП(б) N 1084 от 16.04.41 г.». Заверенная копия".

Взято из сборника документов «1941 год», т.2.

Документ N 377.

Здесь необходимо пояснить, что в литерном деле под оперативным названием 'Затея" собирались наиболее важные сообщения о подготовке немцами нападения на Советский Союз.

В этом сообщении снова упоминается некий «ультиматум», который собирается предъявить Германия Советскому Союзу. На самом деле, идея предъявления ультиматума в кругу высшего нацистского руководства никогда не обсуждалась. Это было очередной дезинформацией, запущенной германской разведкой. И поступала она, как мы с вами видим, не только от агента-двойника «Лицеиста». Поступала она и из источников, дававших чаще всего серьезную информацию.

Так, 30 апреля от Арвида Харнака поступит информация о том, что предстоит предъявление немецких требований по поводу поставок сырья.

5 мая он же сообщит о том, что концентрация немецких войск является средством давления на СССР. 8 мая Арвид Харнак направит донесение о том, что вопрос об ультиматуме не снят.

Обычно в литературе отмечается с укором предположение Сталина о возможном выдвижении Гитлером каких-то условий или ультиматумов. И высмеивается его надежда, вследствие этого, отсрочить германское нападение путем переговоров. Между тем, ничего невозможного, как видим, в таком развитии событий на самом деле никто тогда не видел. Политики всегда торгуются, что здесь странного и необычного? Тем более, когда о таких планах Гитлера настойчиво сообщали ему советские разведчики.

Впрочем, вопреки убеждениям историков о том, что Сталин полагал единственно возможным именно такой вариант, мы с вами от этого опять же воздержимся. Всё по той же причине, стремлению избежать потусторонних изысканий чужих мыслей. Но вот то, что в таком развитии событий для политика не могло быть ничего невероятного, это вполне можно отметить.

Другое дело, когда некоторые современные историки заявляют о том, что надежда Сталина на то, что он сможет переиграть Гитлера путем переговоров и была единственной основой его расчетов в предвоенной игре. И единственным путем, который он видел в разрешении этой опасной ситуации. В такого рода выводах мы снова видим всё то же самое. «Сталин надеялся...», «Сталин считал...», «Сталин расчитывал...», «Сталин не допускал...» Иными словами перед нами очередное творчество современных поклонников исторического столоверчения. Размышления этаких экстрасенсов от науки.

А дело в данном случае совсем простое. Была в представлениях того времени вероятность того, что могут еще начаться какие-то переговоры? Да, была, сколько бы ни изощрялись исторические парапсихологи. Надо было при необходимости такую возможность использовать? Конечно, надо, это хлеб политиков. Была ли надежда при этом использовать эти переговоры для того, чтобы отдалить угрозу войны? Да, безусловно, иначе вообще не имеет смысла заниматься переговорами.

Но вот, если все свои надежды возлагались бы на одни только переговоры, не обращаясь к другим инструментам воздействия на противника, то в этом случае мы не увидели бы с вами других действий, которые необходимо было совершить при неудаче такого рода переговоров. Или вообще при полном их отсутствии. А они были.

Мы подобные действия уже видели. И хотя добиться с их помощью полного достижения своих целей всё же не удалось, но определенную пользу они всё-таки принесли. Между прочим, мы не касались пока ещё и других мероприятий, предпринимаемых для парирования угрозы надвигающейся войны. Просто потому, что для них время пока не наступило. Но мы их ещё обязательно увидим, не зря здесь всё это перелистывается так подробно и педантично.

Другое дело, когда информации о возможных германских требованиях и ультиматумах, похоже, вполне доверяло и высшее военное командование. Не забудем, что эти же сведения поступали также к Тимошенко с Жуковым. А от них подобные ожидания вполне естественно могли транслироваться и командованию военных округов. Об этом, конечно, никто нигде и никогда не признался впоследствии. Кто-то не дожил, кто-то отказался вспоминать вообще. А кто-то, вспоминая, просто промолчал.

Только ведь молчи – не молчи, а многое можно понять и без маршальстких откровений. Иначе действительно очень трудно понять их убеждение в том, что немцы не могут напасть без предъявления каких-то условий. Ведь именно на том, что война начнется неким его начальным периодом, когда не будут еще введены в действие главные силы сторон, и базировалась вся концепция стратегического развертывания Красной Армии в случае войны с Германией. Здесь всё же одним только опытом Первой Мировой войны эту уверенность не очень-то объяснишь. Слишком уж «не так» действовали немцы сейчас.

Другое дело, это задорная убежденность в том, что СССР – это не Польша, это та величина, с которой никто не посмеет обойтись таким же образом. Так что сообщения советской разведки о готовности Гитлера предъявлять какие-то ультиматумы эту убежденность подкрепляли очень даже кстати. Помните слова генерала Кирпоноса о том, что «в начале войны у нас будет несколько дней»?

И вот здесь необходимо твердо оговорить следующее. В отличие от политиков, армия не имеет права на профессиональные решения, основанные на рассуждениях о возможных переговорах. У армии другие задачи. Её главная забота, это быть в любой момент готовой не к переговорам, а к драке. Поэтому, если для Сталина учёт возможности предъявления Советскому Союзу каких-то претензий или ультиматумов был вполне естественным и нормальным, то для высшего военного командования такие ожидания были попросту недопустимы.

Между тем, историки и другая пишущая братия распространили недопустимость таких настроений на Сталина. Умолчав, конечно же, об ответственности по этому поводу военного командования.

"ИЗ ДНЕВНИКА ПЕРВОГО СЕКРЕТАРЯ ПОЛНОМОЧНОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВА СССР В ГЕРМАНИИ B.M. БОГДАНОВА

Разослано: т. Молотову В.М., т. Вышинскому А.Я., Генсекретариат

14 апреля 1941 г. Секретно

В 12 час. в полпредство пришел некий Франц Кош, немецкий гражданин, работающий якобы на одном из электрозаводов Берлина. Он уже приходил в полпредство месяц тому назад. По поручению полпреда я разговаривал с ним и тогда он сказал мне, что, судя по многим признакам, Германия собирается напасть на Советский Союз. Однако он еще не совсем убежден, что это так, и хочет посоветовать советскому правительству, для того чтобы проверить, желает ли действительно Германия конфликта, предложить заключить торговый договор на 90 лет, в котором Советский Союз гарантировал бы поставку необходимых для Германии товаров в нужном ей количестве. Наряду с этим Советский Союз должен потребовать от Германии присоединения к СССР Турции и Финляндии. Далее К[ош] стал говорить о каких-то имеющихся у него изобретениях об усовершенствовании подводных лодок и самолетов, об искусственном получении алмазов. Он неоднократно перебивал сам себя, переходя снова к политическим темам, и вел весь разговор в таком тоне, который заставил меня сомневаться в нормальности его разума.

Сегодня Кош заявил, что он должен сообщить нечто важное. По поручению полпреда я снова разговаривал с К[ошем], который на этот раз сообщил, что его мать, которая в противоположность ему является национал-социалисткой, знакома с матерью посланника Шмидта *, работающего в отделе печати министерства иностранных дел. Два дня тому назад мать Шмидта в разговоре с матерью К[оша] сообщила, ссылаясь якобы на слова Шмидта, что Мацуока, находящийся сейчас в Москве, постарается задобрить русских к замазать им глаза. В действительности же окружение России продолжается и через несколько дней состоится присоединение Финляндии к пакту трех. От одного солдата К [ош] узнал, что в Финляндию сейчас перебрасываются германские войска и что на севере Финляндии у самой советской границы строится крупная воздушная база германской авиации. После присоединения Финляндии к пакту трех, германские воздушные силы будут размещены в разных пунктах Финляндии. К[ош] не удивился моему замечанию, что вчера был подписан пакт о нейтралитете между Советским Союзом и Японией **, (надо полагать, что он уже слыхал об этом) и сказал, что это и есть то задабривание русских, о котором он говорил. Затем К[ош] сказал, что, учитывая создавшееся положение, он советует советскому правительству, как он уже говорил прошлый раз, немедленно предложить Германии заключить торговый договор на 90 лет с предоставлением 75% советского экспорта Германии. Это, по мнению К[оша], полностью должно удовлетворить германское правительство. Одновременно с этим Советский Союз должен, не теряя времени, захватить Финляндию под предлогом помощи каким-либо восставшим финнам или под каким-либо иньш предлогом. Советский Союз должен также договориться с Турцией и постараться сделать так, чтобы Турция стала советской республикой и присоединилась к Советскому Союзу. Свое желание заключить с Германией долгосрочный договор советское правительство должно довести до сведения широкой общественности. Если в этом случае Германия не пойдет на советские предложения, всему миру станет ясно, что германское правительство намеревается напасть на Советский Союз. Это, по мнению К[оша], уже и сейчас видно из той концентрации войск, которая происходит на советских границах, и из распространяемых слухов о том, будто бы Молотов не согласен с политикой Сталина и, придерживаясь германской ориентации, поможет Германии в расчленении Советского Союза. Затем К[ош] сказал, что немцы сейчас специально не сообщают о тех переговорах, которые ведет в Берлине Крутиков, и распространяют слухи, будто бы Советский Союз ограничивает свои поставки Германии. На мое замечание о том, что о ходе этих переговоров сообщалось в бюллетене «Динст аус Дойчланд» К[ош] ответил, что в «Фелькишер беобахтер» ничего опубликовано не было, а эту газету читают все национал-социалисты. Далее К[ош], снова вернувшись к тону душевнобольного, стал говорить о необходимости создания воздушных баз в Сибири для принятия американских самолётов, о необходимости тайных переговоров с американским правительством, о том, что у них на заводе изготавливается большое количество микрофонов, что он не может еще передать свои изобретения и усовершенствования, так как не готовы чертежи и т.п. В заключение К[ош] снова сказал, что Советский Союз должен немедленно действовать, т.к. в ближайшее время ожидается присоединение Финляндии к пакту трех.

Первый секретарь полпредства СССР в Германии В. Богданов

АВП РФ, ф. 082, on. 24, п. 106, д. 8, л. 370-372".

Взято из сборника «Документы внешней политики 1940 – 22 июня 1941 г.», т.23.

Документ N 774.

Перед нами необыкновенно интересный случай. Не скажу, что важный, но интересный, это совершенно точно.

Дело в том мимолетном замечании в самом начале документа, где упоминается, что посетитель, предупреждающий о том, что Германия возможно нападет на СССР, приходит в полпредство второй раз, причем первое его посещение состоялось еще месяц назад. Человек приходит с улицы в посольство страны, с которой вскоре планируется воевать, и спокойно рассказывает о неких крамольных для рейха вещах. Потом через месяц свободно приходит в посольство потенциального врага снова и настойчиво продолжает рассказывать о готовности своей страны к нападению.

Вопрос. А в этой стране вообще-то полиция существует? Нет, даже не та изощренная тайная политическая полиция, именуемая для простоты «гестапо». А просто. Есть там хоть кто-то, кто следит за посольством ожидаемого противника?

Вопрос риторический, конечно. Любой человек, посетивший советское полпредство, совершенно точно подлежал там пристальному и тщательному изучению. И уж во всяком случае, возможностей к тому, чтобы повторить этот свой неразумный шаг, ему не предоставлялось. Это, по-моему, достаточно очевидно.

А здесь такая вот интересная история. Человек ходит в гнездо коммунистической заразы как на работу. И делает это совершенно беспрепятственно. Такой, видимо, тогда существовал в нацистской Германии совершенно демократический порядок. Впрочем, самую замечательную демократию защищают иногда лучше всего именно такие организации, именуемые в просторечии – «гестапо».

Это, конечно, то, что находится на поверхности. Теперь обратимся к тому, что скрывалось в некоторой от нас глубине.

Конечно, человек, зашедший тогда в советское посольство в любой другой стране, даже самой демократической, немедленно поступал под самое пристальное наблюдение местных спецслужб. Его изучали до седьмого колена, его родню, его окружение. На работе тщательно изучались его коллеги и возможные контакты с другими организациями, с кем имело дело его учреждение. Наконец, с ним доброжелательно беседовал кто-то из его новых знакомых, чтобы определить его собственные взгляды и стремления. И уж конечно, при необходимости можно было сделать тысячу вещей, с помощью которых у него навсегда исчезло бы желание повторить свой поход. В общем, это та скучная область, куда нам с вами лучше не заглядывать.

Есть здесь еще одна не совсем понятная деталь. В нацистской Германии, с её официально практикуемой расовой теорией, существовала программа борьбы за чистоту расы. Которая включала в себя и так называемую заботу о здоровье нации. В соответствии с ней, люди с какими-то явными отклонениями от нормы, тем более, страдавшие душевными болезнями, подлежали безусловной изоляции от общества. Если предположить, что наш необычный посетитель каким-то образом смог избежать ранее внимания соответствующих органов, то непонятно, почему никаких последствий не явилось для него и после того, как он должен был попасть в поле зрения гестапо. И соответственно, чисто физически должен был быть лишен возможности посетить советское посольство в следующий раз. Потому что либерализм в вопросе борьбы за чистоту расы приравнивался тогда в Германии к государственному преступлению. И любой полицейский чиновник, допустивший его, рисковал вовсе не служебными неприятностями. Он мог поплатиться многим, вплоть до своей жизни. Свободой уж, во всяком случае. Поэтому отметим для себя и эту непонятность.

Если же говорить о самом существе этого разговора, отвлекшись на минуту от всяческих внешних впечатлений, то получается вот что. Посетитель, несмотря на свою явно показанную им душевную странность, совершенно четко обозначил несколько моментов. Вот они.

Не верьте в добрые намерения Японии.

Германия готовится напасть на Советский Союз.

К советской границе стягиваются немецкие войска.

Избежать нападения возможно путем переговоров, где Советским Союзом будут сделаны значительные уступки.

То есть существо беседы можно выразить всё тем же смыслом. Концентрация германских войск на востоке является средством к тому, чтобы путем угрозы заставить СССР пойти на уступки, прежде всего экономического характера. А потому никакой реальной угрозы войны на самом деле не существует. Истина эта настолько очевидна, что об этом, добавим от себя, знает в Берлине любой городской сумасшедший.

Отметив для себя четко прописанную логику предоставленной информации, обратим также внимание и на необычайно широкую информированность рядового немецкого обывателя. Дислокация и передислокация немецких войск для рядовых жителей рейха была неизвестной в силу секретности этого предмета. Даже если кто-то и мог узнать от «знакомого солдата» о некой строящейся базе в Финляндии, то никакой знакомый солдат не был осведомлен настолько, чтобы рассуждать о чем-то, что «уже и сейчас видно из той концентрации войск, которая происходит на советских границах». Слова о «той концентрации войск» свидетельствуют о знании масштабов этого процесса. А как раз о его масштабе мог знать только тот, кому это было положено. Но никак ни рядовой солдат или обыватель.

Отметим также и кстати подвернувшееся знакомство его матери с матерью «посланника Шмидта, работающего в отделе печати министерства иностранных дел», когда надо было передать приватное мнение официальных германских кругов о действительной политике Японии в отношении СССР.

Кстати говоря, Пауль Карл Шмидт не просто работал в отделе печати МИД Германии. Он на самом деле занимал должность заведующего этим отделом. Ни много, ни мало.

И вот что удивительно. В одном из своих ближайших донесений в Москву агент гестапо «Лицеист» будет, в числе прочего, ссылаться и на информацию, полученную им всё от того же Шмидта. Интересно, не правда ли?

"ИЗ СООБЩЕНИЯ «ЕЩЕНКО» ИЗ БУХАРЕСТА ОТ 14 АПРЕЛЯ 1941 г.

Начальнику Разведуправления

Генштаба Красной Армии

АБЦ сообщает: сразу после своего возвращения Киллингер имел много бесед с Антонеску. Детали этих бесед следующие:

1. Киллингер сообщил Антонеску, что Гитлер видит в нем единственного человека в руководстве румынского государства и гарантию для спокойного развития Румынии, в чем Германия заинтересована.

2. Военное выступление Румынии на стороне Германии не предусматривается. Германия думает сама победоносно закончить этот конфликт, на что имеет богатые военные средства.

3. Антонеску не должен быть обеспокоен позицией России, так как она остерегается открыто выступить против Германии, потому что слишком слаба, чтобы взять на себя риск конфликта с Германией. Россия знает, что любая военная акция против Румынии, чьи границы открыто гарантированы Берлином, вызвали бы ответный удар со стороны Германии. Румыния не должна провоцировать СССР, так как Германия в настоящее время пока не закончила войну на юго-востоке, хочет избежать столкновения с СССР. Поэтому необходимо показать известную снисходительность в погран. конфликтах, обходиться протестами и ни в коем случае не предпринимать военных ответных мероприятий. Сбивать русские самолеты руководством Берлина строго запрещено.

4. Антонеску все время косится на Бессарабию, как заявил Киллингер. Он ее получит, но сейчас связываться с Россией нельзя. Срок разрыва с СССР определит Берлин, а не Бухарест. Русские только должны поступать так, как и до сих пор, и тогда им быстро свернут шею.

Заигрывание с Турцией и Югославией дорого обойдется Москве. Все это является прекрасным материалом для немецкой белой книги, которая явится публицистским введением к войне с Россией.

Однако надо концентрировать все силы на ближайшую цель. До России очередь еще не дошла. 78 ...

ЦА МО РФ. Оп.24119. Д. 1. Лл.571-573. Перевод с английского, машинопись, заверенная копия".

Взято из сборника документов «1941 год», т.2.

Документ N 385.

«АБЦ» – это уже известный нам Курт Велкиш, немецкий журналист и дипломат, атташе посольства Германии в Румынии. Занимаемый им в посольстве высокий пост позволил ему оказаться в курсе весьма многозначительной беседы германского посланника в Румынии барона Манфреда фон Киллингера с Антонеску.

Надо сказать, что необходимость сдерживать рвение своего румынского союзника заставила Гитлера до времени скрывать от него намерение привлечь румынскую армию к нападению на Советский Союз. Но высказанное намерение всё-таки напасть на него было выражено твердо и однозначно. Вопрос заключался только в сроках.

Кстати, интересно здесь запрещение сбивать советские самолеты. нарушившие границу. Дело в том, что, поскольку здесь речь зашла об этом специально, значит, явление это должно было принять к тому времени достаточно распространенный характер. Это, пожалуй, чуть ли не единственное известное у нас свидетельство того, что нарушения воздушного пространства имели в то время обоюдный характер.

"ИЗ БЕСЕДЫ ЗАМЕСТИТЕЛЯ НАРОДНОГО КОМИССАРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ СССР C.A. ЛОЗОВСКОГО С ПОСЛОМ США В СССР ЯЛ. ШТЕЙНГАРДТОМ

Разослано: т. Сталину, т. Молотову, т. Ворошилову, т. Микояну, т. Кагановичу, т. Вышинскому, Ген секретариат

15 апреля 1941 г.

Секретно

... После этого Штейнгардт «строго конфиденциально» сообщил мне о том, что, по полученным посольством из Берлина достоверным сведениям, положение Германии становится с каждым днем хуже и хуже, она готовит нападение на Украину234. Германия сконцентрировала на советской границе в Молдавии 8 дивизий, и ходят упорные слухи об усиленной подготовке Германии к молниеносному нападению на СССР. Предполагают, что это будет в мае. По этим же «достоверным сведениям», в германских руководящих кругах происходит в настоящее время ожесточенная борьба за и против войны с СССР. До 25 марта он сам считал, что это только слухи, теперь он глубоко убежден, что это так, ибо сведения идут от людей, близко стоящих к верхушке нацистской партии и германского правительства. Такие сведения приходят не только от тех 250 американцев, которые живут в Германии, но от многочисленных немцев-полуамериканцев, занимающих очень высокие и ответственные посты в Германии.

Штейнгардт сказал, что он считал своим долгом информировать меня, и просил довести об этом до сведения Молотова. 'Остерегайтесь Германии, – сказал Штейнгардт, – это больше, чем простые слухи, этот шаг немцев будет безумием, но они могут это сделать'335.

Я поблагодарил Штейнгардта за информацию и сказал, что не думаю, чтобы Германия напала на СССР, ибо это не есть линия наименьшего сопротивления. Во всяком случае, СССР" всегда готов и не даст себя захватить врасплох.

Штейнгардт заверил, что в случае нападения Германии на СССР США будут рады оказать помощь СССР.

Затем, сославшись на свою беседу с 'одним молодым норвежцем', который говорил ему об исключительно тяжелом положении в Норвегии, что такое же положение во всех оккупированных Германией странах, Штейнгардт сказал, что Германия уже исчерпала имевшиеся у нее резервы, продукты питания в оккупированных странах иссякли, продуктов питания на Балканах уже нет. Остается единственный источник – СССР, который тоже может прекратить снабжение. В 1941 году Германия будет иметь продуктов питания в два раза меньше, чем в прошлом году. Среди немецких солдат в оккупированных Германией странах растет недовольство. Вся обстановка толкает Германию на какой-нибудь новый отчаянный шаг.

В заключение Штейнгардт еще раз предупредил меня о необходимости для СССР остерегаться Германии, которая осуществляет намеченный ею план, и советовал мне читать "Майн Кампф".

Прощаясь, Штейнгардт обещал информировать меня обо всем, что станет ему известно в отношении планов Германии.

На беседе присутствовала ответственный референт Никитникова.

Заместитель народного комиссара иностранных дел Лозовский АВЛ РФ, ф. Об, on. 3, п. 4, à. 35, л. 173-177".

Взято из сборника «Документы внешней политики 1940 – 22 июня 1941 г.», т.23.

Документ N 777.

Интересны здесь кавычки, проставленные в тексте сообщения. Это говорит о том, что даже техническим работникам была понятна цена «достоверным сведениям», которые излагал посол США. Потому что «ожесточенная борьба за и против войны с СССР» в среде политического руководства Германии существовала только в его воображении. На самом деле решение такое было уже принято и иных толкований не имело по определению.

Между тем, такого рода сведения, во-первых, противоречили тем донесениям, где говорилось о том, что Гитлер принял окончательное решение о нападении на Советский Союз. И в какой-то мере обесценивали их. А во-вторых, информация о такого рода борьбе в гитлеровском руководстве косвенно свидетельствовала о том, что в этом вопросе там имеются колебания. А значит, действительно, вполне можно расчитывать на выдвижение Германией каких-либо условий или ультиматумов. Иными словами, можно расчитывать на какие-то переговоры, пусть и под давлением собранных у советских границ германских войск.

И снова говорится о нападении на Украину. Датой начала войны называется май. Кстати, месяц назад, в марте, заместитель госсекретаря Самнер Уэллес заявил советскому послу Уманскому о том, что Германия собирается напасть на Советский Союз после окончания войны с Англией. И заверял даже, что располагает «...неподлежащими сомнению доказательствами правдивости этой информации...» и «...информация авторитетная и такого характера, что в ней невозможно сомневаться...»

Месяц спустя так же доброжелательно и уверенно другой высокопоставленный американский дипломат заявляет, что немцы нападут в мае. А май начнется уже через две недели...

"ИЗ ДНЕВНИКА ПЕРВОГО СЕКРЕТАРЯ ПОЛНОМОЧНОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВА СССР В КОРОЛЕВСТВЕ РУМЫНИЯ С.С. МИХАЙЛОВА

Разослано: т. Молотову, т. Вышинскому, Генсекретариат

17 апреля 1941 г. Секретно

17 апреля 1941 года вместе с т.Шевелевым я посетил югославскую миссию для того, чтобы переговорить с первым секретарем миссии Павловичем о судьбе закупленного СССР концентрата цинка, находившегося на 7 югославских шаландах в Кладове.

Павлович сказал, что миссии совершенно ничего не известно об этих судах и о том, где и в чьих руках они сейчас находятся. Он высказал предположение, что эти суда захвачены немцами и именно с ними и нужно говорить о возвращении принадлежащего СССР товара.

Я также виделся с военным аггаше полковником Стропником, который сообщил мне следующие сведения. Наступление на Югославию и Грецию из Болгарии было произведено примерно 35-ю находившимися там немецкими дивизиями, из которых 7 оставались все время на болгаро-турецкой границе. Со стороны венгерской границы наступали 5-6 немецких дивизий. В настоящее время немцы произвели переброску своих войск и на советско-румынской границе, и на границе с Бессарабией и Северной Буковиной имеют 8 дивизий. Ранее на этой границе находились румынские войска, теперь же румынские войска отошли на вторую линию обороны и стоят за расположением немецких войск. В устьях Дуная на советской границе имеется 2-3 румынские дивизии и, может быть, немецкая дивизия.

Штаб командующего этими немецкими войсками, сосредоточенными на советской границе, находится в Бакэу. Там же стоит и одна дивизия со штабом. Штабы других дивизий находятся в Фокшаны, Роман, Яссы (в монастыре), Ботошани, Радауц, Фалтичени. Местонахождение штаба 1 дивизии не известно Стропнику.

Стропник слышал из военных румынских кругов, что начало немецкой войны с СССР передвинуто на время с 15 июня на 15 июля, так как немцы считают неизбежной войну с Турцией. Если с Турцией будет покончено без войны, то срок выступления продвинется вперед. Немцы "возьмутся" за Турцию сразу после окончания войны в Греции.

По личному мнению Стропника, позиция Турции сильно поколебалась в результате поражения Югославии и стала еще более нерешительной. Меры по эвакуации Фракии и Истанбула, по мнению Стропника, еще ни о чем не говорят.

Сведения, которые он сообщил мне, как он сказал, датируются 4-5 днями. Сейчас, вероятно, немцев на нашей границе еще больше. О мобилизации румынской армии у Стропника никаких точных и новых сведений нет. Мобилизация скрытым порядком продолжается".

Взято из сборника «Документы внешней политики 1940 – 22 июня 1941 г.», т.23.

Документ N 783.

Еще одна информация о том, что Германия собирается напасть на Советский Союз. Но срок уже называется – 15 июля 1941 года. Не июня, заметьте, а уже июля.

Теперь давайте посмотрим, что пытался внушить Сталину Гитлер уже словами своего агента.

"ИЗ ЗАПИСКИ «ЗАХАРА» С ИЗЛОЖЕНИЕМ АГЕНТУРНОГО СООБЩЕНИЯ «ЛИЦЕИСТА»

16 апреля 1941 г.

Кажется, что пакт о нейтралитете между СССР и Японией является ловким маневром Германии, который преследует единственную цель – выиграть время для Германии.

Из многочисленных бесед с д-ром Шмидт и Раше у меня создалось впечатление, что немцы чрезвычайно довольны текущим ходом политической миссии Мацуока, но в том смысле, что вследствие этого достигнут действительно необычайно большой успех для германской дипломатии.

Д-р Шмидт за чашкой кофе обсуждал со многими иностранными журналистами политическое положение сегодняшнего дня.

Когда был затронут вопрос о поездке Мацуока в СССР, Шмидт сделал лукавое выражение и хотел знать, что думают об этом в журналистских кругах. Разговор зашел об обеспечении тыла Японией против США и урегулирование японо-китайского конфликта. Он подтвердил, что это мнение правильно, но добавил он к этому, только будущее докажет, как велико значение Пакта о нейтралитете. "Мы живем в необычайные времена, и проблемы, которые нам предстоят, но которые еще не появились, являются колоссальными".

Раше выразился еще яснее. Он сравнил настоящее советско-японское положение с тем, что должна была пережить Италия в начале этой войны. Ошибки Италии поучительны, и нужно себя своевременно обеспечить, чтобы не попасть в подобную или еще более критическую ситуацию.

Япония слаба так же, как и Италия, и надо остерегаться, что однажды германские вооруженные силы должны будут прикрыть прорывы, которые могут возникнуть от неожиданных военных акций на Дальнем Востоке.

Раше полагает далее, что удовлетворение Советского Союза по поводу заключения пакта о нейтралитете, отмеченное советской прессой, является истинной радостью. Но она, однако, преждевременна. В Москве, вероятно, создалось впечатление, что Мацуока во время своей поездки в Германию и Италию не вынес ничего лестного о мощи оси, так как он тотчас же после возвращения из Берлина и Рима заключил пакт о нейтралитете.

Когда я хотел узнать подробности у Раше и попросил его выражаться не так таинственно, он отклонил это, улыбаясь, добавив при этом: "Мы все это переживем, мой милый друг".

Второй разговор относительно германо-русских отношений и ближайшего будущего я имел с известным немецким землевладельцем графом фон Гаген на Пасху, в замке Гавельсберг, куда я был приглашен вместе со швейцарским журналистом Жаном Геер.

Старый граф Гаген является близким сотрудником Геринга и имеет от него задание по планировке и проведению внутреннего снабжения Германии зерном. Он был очень обеспокоен по поводу немецких запасов зерна, так как созданные перед войной резервы в 6,5 млн. тонн, на сегодня практически 83 уже исчерпаны. 2 млн. тонн пшеницы было поставлено Испании, 1,5 – Франции, столько же Италии и более 800.000 тонн Бельгии и Голландии, вместе взятым.

Нет никакой перспективы собрать на немецкой земле столько, чтобы даже при наивысшем напряжении покрыть в 1942 году внутренние потребности, так что даже после возможной победы над Англией США наверняка будут дальше проводить хозяйственную блокаду Европы, и Германия таким путем попадет в очень тяжелое положение. Поэтому необходимо оглянуться на новые источники пшеницы: "около немецких границ, перед нашим носом, находится житница Европы, украинская почва так плодородна, что можно собирать два урожая в год. По нашим подсчетам, украинское самостоятельное государство, работающее с помощью немецких сельскохозяйственных машин, немецкого удобрения и немецкой организации, может в течение двух ближайших лет не только покрыть потребность Германии, но и потребность всего европейского континента".