Текст книги "22 июня 1941 года(СИ)"

Автор книги: Владимир Чунихин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 68 страниц)

Кроме того, с версией заключения мира между Британией и Германией очень плохо соотносятся проходившие примерно в это же время боевые действия.

Утром 24 мая в Датском проливе германский линкор «Бисмарк» и тяжелый крейсер «Принц Ойген» потопили английский линейный крейсер «Худ». Кроме трёх человек, вся команда «Худа», состоявшая из 1417 человек, погибла. Три дня спустя, 27 мая, англичане потопили «Бисмарк», гордость германского военно-морского флота. Всего из 2220 человек его команды погибло 2104. Это, согласитесь не очень похоже на отношения стран, между которыми только что заключен мир.

Иными словами, уже 18 мая, когда «Бисмарк» и «Принц Ойген» вышли в море с целью атаковать торговые корабли на британских морских коммуникациях, Гитлеру стало ясно, что миссия Гесса потерпела провал.

Это же подтверждает и начавшаяся 20 мая 1941 года высадка немецких парашютистов на остров Крит.

Что касается английских планов воздушных налетов на Баку, разрабатываемых в конце мая-июне 1941 года. Планы эти были в то время и в той обстановке понятны и без объяснения их союзом с Германией. Дело в том, что в случае нападения на СССР подавляющее большинство мировых политиков и экспертов полагали победу Германии неотвратимой и быстрой. Эти оценки во множестве появятся сразу же после начала войны. Сила сопротивления Советского Союза явится неожиданностью не только для немецких генералов, но и для всего мирового сообщества. Что не удивительно, поскольку это «сообщество» и эти генералы являются порождением одной и той же ментальности, свойственной западной цивилизации. Но дело не в этом.

Суть в том, что большого сопротивления германскому вторжению подавляющее число знатоков не ожидало. В качестве наглядного примера можно привести следующий факт. 23 июня 1941 года военный министр США Стимсон сообщил президенту Рузвельту, что после бесед с начальниками штабов и работниками комитета военного планирования он оценивает положение следующим образом: Германии понадобится месяц или, возможно, самое большее три месяца, для того чтобы разгромить Россию. Это, заметим, оценка не дипломатов или политиков. Это оценка профессиональных военных. И не только в США, конечно. Быстрого поражения Советского Союза ожидали в западном (и не только западном) мире практически повсеместно.

Подобные прогнозы имели своим следствием предположение, что в самое короткое время Германия должна будет захватить ресурсы Советского Союза, в том числе и такой критически важный ресурс, как нефть. Баку в случае поражения России неизбежно переходил в собственность Германии. И как раз на случай этого весьма вероятного в глазах англичан сценария в повестку дня ставился вопрос нанесения бомбовых ударов по его нефтяным промыслам.

Тактика эта была англичанам вполне свойственна. У всех было, естественно, свежо в памяти, как в июле 1940 года они частично захватили, а частично потопили корабли французского флота. В Оране они попросту расстреляли французскую эскадру. Эту акцию, заметим, они провели в отношении флота своего недавнего и наиболее близкого союзника, а вовсе не большевистского государства. И только в связи с тем, что существовала вероятность того, что французскими кораблями могут завладеть немцы. Так чем эта ситуация отличается от возможных бомбардировок Баку в случае победы немцев над Советским Союзом?

Как можно было помешать этим планам англичан? Да очень просто. Не отдавать немцам Баку. То, что именно таким образом понимало ситуацию руководство Советского Союза, имевшее сведения о планах англичан от своей разведки, подтверждается спокойной и выверенной линией поведения в отношении Англии. Впрочем, оно знало и об аналогичных планах весны 1940 года, связанных, правда, с другой международной ситуацией. Тем не менее относилось и к ним с выдержкой и хладнокровием, вполне себя тогда оправдавшими.

Но вернемся к ситуации, связанной с миссией Гесса. Какой была реакция на нее Сталина? Давайте посмотрим. Вспомним о том, что масштабные решения о проведении «больших учебных сборов», начале переброски войск к западным округам, назначение Сталина Председателем Совета Народных Комиссаров, наконец, всё это произошло до перелета Гесса в Англию. А потому можно с достаточной уверенностью утверждать, что предпринимаемые меры не были связаны с ожиданием заключения мира между Германией и Англией.

Конечно, учитывать фактор возможных переговоров Англии и Германии о мире приходилось, но он учитывался и ранее, до таких вот сенсационных событий. Любые переговоры ведь всегда можно вести втайне на нейтральной территории в любом составе участников. Кстати, еще и это соображение могло наталкивать на мысль, что Гесс полетел в Англию не вести переговоры. Он полетел подписывать уже «готовый договор». Но поскольку ясно было, что договор не подписан сразу, значит, и особых поводов для паники не было. Тревога по этому поводу была, но она, повторю, присутствовала и ранее. Так что ничего принципиально нового эта ситуация в политические расклады того момента не вносила.

Попытка шантажа Сталина, предпринятая британским правительством с целью заставить его очертя голову броситься в войну с Германией, не увенчалась успехом. Да и слишком рядом они были по времени, рекомендации Криппса, направленные им в свое министерство иностранных дел и оказавшиеся на столе у Сталина, и перелёт Гесса. Еще и это достаточно ясно показывало советскому руководству, что со стороны англичан это было постановочной акцией.

Но оставался другой важный вопрос. Чем это было со стороны немцев? Вот здесь как раз таилось объяснение возникшей ситуации. И оно было до предела ясным и отчетливо тревожным. Немцы ищут мира с Англией. Причем мир им нужен настолько срочно, что не пожалели для этого деятеля высочайшего государственного уровня.

А для чего нужен Гитлеру настолько срочный мир? Ответ на этот вопрос ложился мрачной тенью на всю совокупность данных о готовящемся нападении на Советский Союз. И самое главное, придавал совсем уже тревожное качество сообщениям о переброске к советским границам всё новых и новых германских войск.

Вот здесь перелет в Англию Гесса сыграл, конечно, свою роль. В том смысле, что безусловно ускорил мероприятия по подготовке к отражению германской агрессии.

***

13 мая начальник Генштаба генерал армии Жуков направил командующему войсками Киевского особого военного округа генерал-полковнику Кирпоносу директиву, в соответствии с которой он должен был принять и разместить стрелковый корпус в составе пяти дивизий, переброшенных из Северо-Кавказского военного округа.

"ДИРЕКТИВА ГЕНШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ КОМАНДУЮЩЕМУ ВОЙСКАМИ КОВО

N 503904

13 мая 1941 г.

Совершенно секретно

Экз. N 1

Народный комиссар обороны Союза ССР приказал:

1. Принять и разместить в лагерях на территории округа одно управление стр[елкового] корпуса с корпусными частями и одним артполком, четыре 197 двенадцатитысячные стрелковые дивизии и одну горнострелковую дивизию из состава СКВО.

2. Отправить по железной дороге в Одесский военный округ 32 кавалерийскую дивизию...

3. Прибывающие из СКВО соединения разместить:

а) Управление 34 стр. корпуса с корпусными частями и артполком, 38 и 129 стр. дивизии в лагере Трушники. Основная станция выгрузки Белая Церковь. Первые эшелоны управления 34 ск и 38 сд прибудут 20.5.41. Первые эшелоны 129 сд прибудут 3.6.41.

б) Оперативную группу штаба СКВО, 158 и 171 стрелковые дивизии в лагере Черкассы. Основная станция выгрузки Черкассы. Первые эшелоны 158 и 171 сд прибудут 2 – 3.6.41.

в) 28 горнострелковую дивизию в лагере Смела. Основная станция выгрузки Смела. Первые эшелоны дивизии прибудут 20.5.41.

4. Управление стр. корпуса, все корпусные части и дивизии прибудут с имуществом НЗ, учебным и лагерным имуществом. Семьи командного состава всех соединений остаются в пунктах постоянной дислокации своих соединений.

5. Все соединения СКВО, прибывающие на территорию КОВО, остаются в составе войск СКВО и подчиняются оперативной группе СКВО во главе с зам. комвойсками СКВО генерал-лейтенантом Рейтером.

6. Соединения СКВО, расположенные в лагерях КОВО, на всех видах снабжения, кроме продфуражного, остаются в СКВО. Снабжение этих соединений продфуражом, с момента прибытия частей, возлагается на КОВО.

7. Оперативная подготовка штабов и войск возлагается на Вас.

8. Для организованного приема и создания нормальных условий для обучения прибывающих войск Вам надлежит:

а) Немедленно организовать командирами штаба КОВО рекогносцировку лагерей и, совместно с представителями прибывающих соединений, которые будут в лагерях не позднее 17.5.41., выделить участки для каждого соединения.

б) Освободить лагеря от всех лиц, не имеющих отношения к Красной Армии, в том числе и сторожей. Охрану лагерей до прибытия войск СКВО возложить на ближайшие части КОВО.

в) Привести в порядок основные лагерные постройки, особенно пищевые блоки и склады и все это передать по акту представителям прибывающих соединений.

г) На всех основных жел. дорожных станциях выгрузки войск СКВО с 18.5.41 организовать круглосуточное дежурство линейных органов ВОСО.

д) Подготовку лагерей и размещение частей провести без шума, приняв все меры к скрытию номеров соединений и принадлежности их к СКВО.

9. 32 кав. дивизию отправить по жел. дороге в Симферополь и, как входящую в состав войск ОдВО, из состава КОВО исключить. Для расквартирования дивизии в Симферополе заблаговременно выслать квартирьеров. Начало перевозок дивизии 18.5.41. Планирование перевозок будет произведено на месте начальником отделения Управления ВОСО Красной Армии полковником Столяровым.

32 кд отправить в ОдВО в полном составе со всем текущим, учебным имуществом и НЗ. С дивизией отправить полтора боекомплекта боеприпасов, две заправки горючего, пять суточных дач продфуража и три суточных 198 дачи продфуража на путь следования. Лагерным имуществом дивизию обеспечить полностью, направив его с частями дивизии.

Все излишествующее по табелям имущество, а также казарменное имущество дивизия оставляет на месте, передавая его на склады округа или войсковым частям по Вашему распоряжению.

Все семьи командного состава оставить на месте до особого распоряжения.

Начальник Генерального штаба КА

генерал армии Жуков

Начальник Опер. Управления ГШ

генерал-лейтенант Маландин

ЦА МО РФ. Ф. 131. On. 12507. Д. 1. Лk.71-75. Рукопись на бланке: «НКО СССР. Начальник Генерального штаба Красной Армии». Подлинник, автограф. Имеются резолюции командующего войсками КОВО генерал-полковника Кирпоноса и члена Военного Совета КОВО корпусного комиссара Вашугина и начальника штаба КОВО генерал-лейтенанта Пуркаева. Имеются пометы".

Взято из сборника документов «1941 год», т.2.

Документ N 464.

Итак, начинает набирать обороты переброска войск Красной Армии в западные военные округа. Вслед за двумя стрелковыми дивизиями, переданными из Московского в Западный особый военный округ, перебрасываются войска и в Киевский особый военный округ. Сюда из Северо-Кавказского округа направляются пять дивизий (четыре стрелковые и одна горно-стрелковая), которые должно будет объединить, видимо, передаваемое сюда же управление 34-го стрелкового корпуса. Эти войска предполагается разместить в центральной Украине, в районе Черкасс и Белой Церкви. Это в 80 – 160 километрах южнее Киева. То есть, начинается формирование стратегической резервной группировки, расположенной по Днепру.

Для реализации этого замысла начинается масштабная переброска войск Красной Армии и из других внутренних военных округов на запад страны. Для того, чтобы оценить масштаб этой операции, обратимся еще раз к исследованию «1941 год. Уроки и выводы».

"...С 13 по 22 мая поступили распоряжения Генерального штаба о начале выдвижения к западной границе трех армий (22, 21 и 16-й) из Уральского, Приволжского и Забайкальского военных округов (приложения 8, 21). 22-я армия (62-й и 51-й стрелковые корпуса – 6 дивизий) выдвигалась в район Идрица, Себеж, Витебск со сроком окончания сосредоточения 1-3 июля. 21-я армия (66, 63, 45, 30, 33-й стрелковые корпуса – 14 дивизий) сосредоточивалась в район Чернигов, Гомель, Конотоп 17 июня – 2 июля. 16-я армия (12 дивизий) перебрасывалась 22 мая – 1 июня в район Проскуров, Хмельники. Переброска войск была спланирована с расчетом завершения сосредоточения в районах, намечаемых оперативными планами с 1 июня по 10 июля 1941 г.

Наряду с этим был разработан график переброски из Северо-Кавказского военного округа в район Черкассы, Белая Церковь 19-й армии (34, 67-й стрелковые, 25-й механизированный корпуса) со сроками сосредоточения к 10 июня{124}. Харьковский военный округ получил задачу выдвинуть к 13 июня 25-й стрелковый корпус в район Лубны в оперативное подчинение командующего 19-й армией. В Одесский округ для обороны Крыма в период с 19 по 23 мая передислоцировались из Северо-Кавказского округа управление 9-го стрелкового корпуса и 106-я стрелковая дивизия из Киевского особого военного округа.

Общий объем перевозок войсковых соединений составлял 939 железнодорожных эшелонов. Растянутость выдвижения войск и поздние сроки сосредоточения определялись мерами маскировки и сохранением режима работы железных дорог по мирному времени. К началу войны только 83 воинских эшелона прибыли в назначенные пункты, 455 находились в пути, а 401 эшелон (9 дивизий) еще не грузились{125}. Соединениям предписывалось иметь только часть запаса боеприпасов, горючего, продовольствия, предусмотренного мобилизационными и оперативными планами.

Всего из внутренних округов в соответствии с планом стратегического развертывания началось выдвижение 28 дивизий, 9 управлений корпусов и 4 армейских управлений{126}. В это же время войска 20, 24 и 28-й армий готовились к передислокации.

Генеральный штаб, осуществляя выдвижение войск в районы оперативного предназначения дивизий из внутренних военных округов без укомплектования их положенным по штату транспортом, допускал грубую ошибку. Очевидно, что в этих условиях следовало проводить перевозку на театры военных действий только укомплектованных, обученных соединений, имеющих войсковые запасы горючего, продовольствия и боеприпасов. [84]

Это было тем более необходимо, что Генштаб определял совершенно нереальный порядок отмобилизования дивизий в новых районах. К 5 июня 1941 г. оставленные в пунктах постоянной дислокации мобячейки должны были составить план приема лошадей, обоза и мехтранспорта и предъявить заявки на их перевозку в новые районы. Генеральный штаб к этому времени располагал фактическими данными о завершающемся сосредоточении войск противника и сроках его нападения.

Конечно, перед Главным Командованием Вооруженных Сил стояла сложнейшая проблема. С одной стороны, им предпринимались попытки призвать часть транспорта из народного хозяйства, что нельзя было полностью скрыть, с другой – советское правительство не хотело подать повода фашистской Германии для обострения в связи с этим отношений и тем самым не ускорить развязывание войны. Решение вопроса усложнялось также и тем, что изъятие транспорта из народного хозяйства ставило под угрозу проведение уборочной кампании. Генеральный штаб, как свидетельствуют документы, в условиях реальной угрозы войны ошибочно полагал, что недостающие по плану личный состав, транспорт и обозы могут быть своевременно доставлены в новые пункты сосредоточения дивизий{127}.

Развертывание армии и флота потребовало увеличения численности командного, политического и инженерно-технического состава. Учитывая взрывоопасную обстановку, Сталин одобрил предложение Наркомата обороны о досрочном выпуске курсантов училищ. По приказу наркома обороны СССР N 0170 от 13 мая молодые командиры и политработники направлялись в войска. 16 мая 1941 г. с большим запозданием приграничные военные округа получили указания ускорить строительство укрепленных районов на новой государственной границе. В это же время Генеральный штаб разрешил в войсках прикрытия держать боеприпасы непосредственно в законсервированных танках..."

Итак, мы видим перед собой свидетельство огромной по своим масштабам операции, начатой 13 мая 1941 года. В общей сложности она касалась перемещения на запад целых семи армий. Понятно, что те 28 дивизий, которые упомянуты в исследовании, это всего лишь первый эшелон переброски советских войск с востока страны на запад. Входивший в состав трех армий, что упомянуты первыми, и в состав которых входили не 28, а 32 дивизии.

Войска эти предназначались для создания стратегического резерва в глубине обороны приграничных военных округов. Во втором стратегическом эшелоне обороны страны, который должен был располагаться на рубеже среднего течения Западной Двины и Днепра.

22-я армия, созданная на основе войск Уральского военного округа, выдвигалась в район Идрица, Себеж, Витебск. Это юг Псковской области и северо-восток Белоруссии. То есть, эта армия могла быть при необходимости использована в направлении как Прибалтики, так и Белоруссии.

21-я армия, сформированная из войск Приволжского военного округа, сосредоточивалась к югу от нее, в районе Гомеля, Чернигова, Конотопа. То есть на юго-востоке Белоруссии и в областях Северской Украины. На расстоянии, примерно равноудаленном, как от Бреста, так и от Москвы. Эта армия тоже могла быть использована в разных направлениях, как Белоруссии, так и Украины.

Одновременно с этим обе эти армии прикрывали направление на Москву.

16-я армия перебрасывалась из Забайкалья в район Проскурова, то есть на Волынь. Эта армия должна была прикрыть центр и юг Украины и выдвигалась несколько западнее линии, на которой должны были расположиться две предыдущие армии (21-я и 22-я).

Значительно усиливалось и Киевское направление. В эти же дни был разработан график переброски из Северо-Кавказского военного округа в район Черкассы, Белая Церковь (то есть по рубежу Днепра южнее Киева) войск 19-й армии. В ее состав был включен, среди прочих, и уже знакомый нам 34-й стрелковый корпус.

Одновременно с этим готовились к передислокации на запад еще три армии, 20, 24 и 28-я, сформированные соответственно на базе войск Орловского, Сибирского и Архангельского военных округов.

Другими словами, в западном направлении начали выдвигаться войска из внутренних военных округов. Из глубины страны. Одновременно обратим внимание на то, что от переброски войск с Дальнего Востока, которая планировалась ранее, пока все-таки воздерживались. Видимо, сумев сузить круг поиска источника утечки информации, определили, что он находится где-то в штабах этого округа. Поскольку из Забайкалья войска всё же начали перебрасывать. Но, судя по всему, установить его точно к этому времени всё же не удалось.

Да, эта переброска войск заняла слишком много времени. Впрочем, растянутость выдвижения войск и поздние сроки сосредоточения были ожидаемы и закономерны. Немцы за оставшийся месяц смогли перебросить к советской границе все силы, которые были им необходимы для вторжения. На их стороне была значительно более развитая дорожная сеть и несопоставимо меньшие расстояния.

К тому же они готовились нападать, поэтому могли себе позволить сократить меры безопасности до минимума. Воинские эшелоны они гнали на восток с 23 мая уже не стесняясь, подчинив этой задаче всё, и в первую очередь значительно сократив гражданские перевозки. Нам же приходилось действовать значительно осторожнее, поэтому длительные сроки выдвижения были естественны, поскольку определялись мерами маскировки и сохранением режима работы железных дорог по графику мирного времени.

Советский Союз собирался обороняться, а обороняющаяся сторона всегда находится в невыгодном положении, здесь уже ничего не сделаешь. Это данность, с которой спорить бессмысленно.

Что могло помочь сосредоточить войска к необходимому времени? Конечно, только более раннее начало выдвижения. Если бы войска начали выдвигать на месяц, а то и два раньше, тогда бы успели к 22 июня. Может быть. А может быть немцы, вскрыв это более раннее выдвижение войск, начали бы войну раньше, кто знает? Обо всём этом можно только гадать. Мы же с вами гадать не будем.

Одно можно сказать определённо. На акцию такого масштаба и такого риска можно было решиться только в полной уверенности неизбежности войны. И не когда-то в неопределенном будущем, а в течение буквально нескольких ближайших недель. Может быть, месяца, от силы – двух. Мы видели, что осознание этого проявилось уже в конце апреля, когда было задумано начать переброску с войск, расположенных дальше всех, с Дальнего Востока и Забайкалья. Но тогда этот замысел пришлось отложить.

Но решиться на это в марте? А тем более, в феврале? Тогда и серьезных поводов для таких выводов просто не было. Были сообщения, что вот-вот, с минуты на минуту, но не было самого главного. Не было серьезных сведений о значительном выдвижении германских войск. Потому что самого выдвижения пока не было, оно только начиналось и не успело еще набрать обороты.

Так что, видимых причин к тому, чтобы начать выдвижение советских войск на запад, просто тогда еще не имелось. Оно было начато, когда причины эти появились. То есть именно тогда, когда советская разведка вскрыла масштабное выдвижение немецких войск. Которое сопровождалось и другими событиями, конечно. В том числе и сопровождавшими вторжение немцев на Балканы. Ну и последним штрихом мог стать инцидент с перелетом в Британию Гесса.

Поэтому войска начали выдвигать почти сразу же, как только в сложившейся обстановке обозначилась реальная опасность.

Впрочем, понятно, что тот, кто реагирует на обстановку, всегда отстаёт. А тот, кто обстановку создает, тот всегда опережает. Так что и здесь неизбежным было то, что немцы выдвинули свои войска к советским границам быстрее. А советские войска к началу войны опоздали.

Но и в этой ситуации они выдвигались, вопреки достаточно популярному сейчас мнению, не напрасно. Да, большая их часть не успела к 22 июня. И сроки их выдвижения были определены позднее этой даты. Но это естественно. Сроки надо было устанавливать реальные, а уж как там будет, то так и будет. Если бы даже было известно, что к началу войны они точно не успевают, всё равно, выдвигать войска было необходимо. Потому что иначе они не успели бы оказаться на фронте пусть и не к началу войны, но и в самый необходимый момент. То есть момент, когда фронт фактически рухнул. Именно тогда в дело вступили эти армии. Прямо с колёс.

Достаточно знать, что все эти семь армий приняли участие в Смоленском сражении, чтобы понять, что именно они спасли в июле Москву. Да, конечно, спасли ее и многие другие, от героев Бреста и безымянных лётчиков, погибших в июне, до солдат, дравшихся в окружении под Минском. Но их героизм и жертвенность могли оказаться напрасными, если бы немцы, легко пройдя Смоленск, уже в июле внезапно вышли бы к беззащитной Москве.

Эти семь армий тоже окажутся в пекле, примут бой в самых невыгодных условиях, в беспорядке и бестолочи незнания обстановки, по частям, не имея подчас необходимых для боя средств. Эшелоны 16-й и 19-й армий вообще будут развернуты с Украины сюда, под Смоленск. Соединения будут разорваны на части, одни эшелоны здесь, другие за сотни километров, третьи неизвестно где. И всё же в самый критический момент они примут бой и остановят немцев.

Поэтому выдвижение этих армий на запад, начатое 13 мая, явилось глобальной по своему значению мерой, которая спасла тогда страну. И одновременно с этим критически важной была скорость их перемещения на запад. Которую и без того, повторю, пришлось искусственно сдерживать из соображений максимального сохранения его в тайне.

Можно с пониманием отнестись к критике послевоенными сотрудниками Генштаба того, каким именно образом осуществлялась переброска войск. Конечно, с точки зрения академической военной науки, могло показаться ошибкой то, что «...соединениям предписывалось иметь только часть запаса боеприпасов, горючего, продовольствия, предусмотренного мобилизационными и оперативными планами...».

Но надо понимать и другое. То, что тогда важнейшим ресурсом стало время. А потому пришлось искусственно уменьшать количество эшелонов, дабы успеть их вытянуть через всю страну как можно быстрее. Их и так было около тысячи в самой первой волне. Время, вот что диктовало тогда всё. Вот что отодвигало тогда в сторону все остальные соображения, пусть и самые правильные.

***

Теперь, прежде чем закончить разговор об этой операции, считаю необходимым задать всего один вопрос.

Как можно соотнести давние уверения в том, что Сталин не верил в нападение Германии, с тем, что именно он отдал распоряжение выдвинуть из глубины страны ближе к ее западным рубежам целых семь армий? Вот совсем ведь простой вопрос. Как?

Да, всегда, когда говорится о выдвижении войск из глубины страны накануне войны на запад, традиционно отмечается, что сделано это было по указанию Генштаба. Технически это было так. Но так же традиционно скороговоркой или вообще молчанием обходится то обстоятельство, что невозможно было это сделать как минимум без согласия Сталина. А вообще-то, в вопросе такого поистине государственного значения и масштаба, речь может идти только о том, что именно Сталин и отдал военному командованию такой приказ. Здесь одного молчаливого или еле слышного неуверенного согласия недостаточно. Это, по-моему, настолько очевидно, что разъяснять что-то по этому поводу далее не очень, по-моему, прилично.

Но как можно уверять окружающих в том, что Сталин НЕ ВЕРИЛ в нападение немцев, если мы видим перед собой те меры, которые Сталин ПРЕДПРИНИМАЛ для отражения того, во что он «не верил»? Но нас все эти десятки лет уверяли, уверяют сейчас и будут обязательно уверять в дальнейшем в том, что «Сталин не верил в нападение Германии».

Переброска на запад семи армий – это мероприятие такого размаха, что лежит уже за гранью, пожалуй, всяческой осторожности. Просто потому, что её почти невозможно сохранить в тайне. А значит в корне противоречит стремлению избежать войны любой ценой. И какое здесь может быть «не поддаваться на провокации», когда вся мера эта сама по себе уже является огромной провокацией. Потому что настолько масштабная переброска войск может явиться поводом к войне сама по себе.

Это уже не считая и других мер, принятых для подготовки к отражению нападения, не таких громких. Как тех, которые были уже здесь представлены ранее. Так и тех, о которых мы с вами прочли только что. Досрочный выпуск курсантов во всех военных училищах страны, произведенный в мае 1941 года. С немедленным направлением молодых офицеров в войска. Кстати, и выпускники военных академий, приглашённые в Кремль 5 мая 1941 года, тоже были выпущены досрочно.

Указание ускорить строительство укрепленных районов на новой государственной границе. Разрешение в войсках прикрытия держать боеприпасы непосредственно в законсервированных танках.

Всё это означает, что реальность начала войны к этому времени уже полностью осознана. Как осознано и то, что начаться она может в самое ближайшее время.

Когда? Нас опять-таки уверяли многие годы, что Сталину была названа точная дата начала войны – 22 июня, а он ей не поверил. Но мы с вами видели, что ему называлось множество самых разных дат, так что выловить из них одну, ту, что окажется единственно верной, было невозможно в принципе. Удастся это только буквально накануне германского нападения.

Кстати, и утверждение о том, что «...Генеральный штаб к этому времени располагал фактическими данными о завершающемся сосредоточении войск противника и сроках его нападения...» звучит на самом деле двусмысленно. Особенно в том, как осмотрительно говорится о сроках нападения во множественном числе. И не сказано о знании единственного срока нападения. Потому что в действительности Генеральный штаб знал более десятка сроков нападения. Но не знал тогда, как и руководство страны, единственно верного срока. Хотя об этом знании столь неуклюже попытались утверждать авторы исследования, говоря о неких сокровенных знаниях Генштаба.

Поэтому дорогого стоит, между прочим, то, что именно на эту единственную дату Сталин все-таки отреагирует и именно накануне её прикажет принять необходимые меры предосторожности. Несмотря на то, что все даты, которые указывались ранее, оказались неверными. Здесь, впрочем, ему помогут и другие важнейшие сведения разведки, о которых речь пойдет впереди. Но которых в принципе не могло ещё быть в мае 1941 года.

***

В эти же дни Нарком Обороны и начальник Генерального Штаба отправляют во все приграничные западные военные округа один из наиболее важных документов стратегического планирования. Перед нами один из них.

"ДИРЕКТИВА НАРКОМА ОБОРОНЫ СССР И НАЧАЛЬНИКА ГЕНШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ КОМАНДУЮЩЕМУ ВОЙСКАМИ ЗАНОВО

N 503859/сс/ов

[не позднее 20 мая 1941 г.]

Сов. Секретно

Особой важности

Экземпляр N 2

Карта 1:1 000000.

С целью прикрытия отмобилизования, сосредоточения и развертывания войск округа, к 20 мая 1941 г. лично Вам, с начальником штаба и начальником оперативного отдела штаба округа, разработать:

а) детальный план обороны государственной границы от Канчиамиестис до оз. Свитез (иск.);

б) детальный план противовоздушной обороны.

/. Задачи обороны:

1. Не допустить вторжения как наземного, так и воздушного противника на территорию округа.

2. Упорной обороной укреплений по линии госграницы прочно прикрыть отмобилизование, сосредоточение и развертывание войск округа.

3. Противовоздушной обороной и действиями авиации обеспечить нормальную работу железных дорог и сосредоточение войск.

4. Всеми видами разведки округа своевременно определить характер сосредоточения и группировку войск противника.

5. Активными действиями авиации завоевать господство в воздухе и мощными ударами по основным железнодорожным узлам, мостам, переправам и группировкам войск нарушить и задержать сосредоточение и развертывание войск противника.

6. Не допустить сбрасывания и высадки на территории округа воздушных десантников и диверсионных групп противника.

//. Оборону государственной границы организовать, руководствуясь следующими основными указаниями:

1. В основу обороны положить упорную оборону укрепленных районов и созданных по линии госграницы полевых укреплений с использованием всех сил и возможностей для дальнейшего развития их. Обороне придать характер активных действий. Всякие попытки противника к прорыву обороны немедленно ликвидировать контратаками корпусных и армейских резервов.

2. Особое внимание уделить противотанковой обороне. В случае прорыва фронта обороны крупными мотомехчастями противника борьбу с ними и ликвидацию прорыва осуществить непосредственным распоряжением Командования округа, для чего массированно использовать большую часть противотанковых артиллерийских бригад, механизированных корпусов и авиацию. Задача противотанковых бригад – на подготовленных рубежах встретить танки мощным, артиллерийским огнем и совместно с авиацией задержать их продвижение до подхода и контрудара наших мотомехкорпусов. Задача мехкорпусов – развертываясь под прикрытием противотанковых бригад, мощными фланговыми и концентрическими ударами совместно с авиацией нанести окончательное поражение мехчастям противника и ликвидировать прорыв. 228