Текст книги "22 июня 1941 года(СИ)"

Автор книги: Владимир Чунихин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 68 страниц)

В сентябре 1940 года японцы под предлогом контроля за исполнением Францией обязательств по пресечению продвижения грузов в Китай, ввели свои войска в Северный Индокитай. Впрочем, сделано это было незначительными силами и по согласованию с правительством Виши. Другое дело, что дело не обошлось без военных столкновений, поскольку на местах власть центрального правительства Франции была не вполне твердой и достаточно большое влияние здесь имели сторонники Шарля де Голля.

В ответ на это правительство США приняло решение предоставить Китаю дополнительный заем, а также объявило о запрещении вывоза в Японию металлического лома и металлов. Надо отметить, что мера эта была тоже довольно болезненной. Американский металлолом покрывал большую долю потребности японской промышленности в металле.

8 октября Англия заявила о возобновлении помощи Чан Кайши по Бирманской дороге.

25 октября японский кабинет принял «Программу экономического развития Голландской Индии». Главным его смыслом было создание условий для беспрепятственного приобретения необходимого стратегического сырья. Здесь очевидно просматривались заботы о восьми миллионах тонн ежегодно добываемой здесь нефти. Между прочим, получение здесь монопольного права на её добычу могло сделать Японию независимой от поставок из США. Безо всякой войны, кстати. Что, безусловно, не могло понравиться северо-американским деловым кругам.

В начале декабря 1940 года американское правительство заявило о предоставлении правительству Чан Кайши, возглавлявшего тогда в Китае сопротивление японской агрессии, кредита на 100 миллионов долларов.

11 марта 1941 года Конгресс США принял «Закон по обеспечению защиты Соединенных Штатов», называемый в просторечии «Законом о ленд-лизе». На тот момент в программу ленд-лиза вовлекались не только страны Британской империи, но и Китай.

Всё это шло на фоне постоянных консультаций и переговоров между Японией и США, где обе стороны в мелочах постоянно пытались обмануть друг друга, а в главном друг друга просто не слышали. Впрочем, это было вполне естественно, Поскольку преследовали они разные цели. Одно было ясно. Раз ступив на путь агрессии в южном направлении, Япония не могла уже с него свернуть. Потому что в итоге она терпела неизбежное поражение в Китае. Этого в Японии не хотели допустить ни в коем случае. И препятствовать этому теперь они должны были, используя любые средства.

11 июня 1941 года военный и военно-морской отделы японской Ставки приняли решение «О форсировании политики продвижения в южном направлении». 25 июня, уже после начала войны Германии с Советским Союзом, это решение с небольшими поправками было утверждено. Заметим то важное обстоятельство, что продвижение на юг японское правительство считало приоритетной политикой, несмотря на нападение Германии на СССР. И это было логично, поскольку освоение Юго-Восточной Азии давало ресурсы к победе над Китаем, а нападение на СССР ничего для решения этой задачи не давало.

Конечно же, начало Великой Отечественной войны, а в особенности наши неудачи начального периода войны, внесли свои коррективы в планы японского командования. Японское правительство беспрерывно проводило свои заседания с целью выработать линию поведения в этой обстановке. Наконец, 2 июля на императорской конференции (то есть, совещании в присутствии императора) была принята «Программа национальной политики империи в связи с изменением обстановки». Эта программа отклоняла идею о немедленном начале войны против СССР. Именно эту идею, кстати, пытался продвинуть министр иностранных дел Мацуока, предпочитавший более тесные связи с Германией.

На конференции было решено не вмешиваться некоторое время в германо-советскую войну. Одновременно с этим было решено начать подготовку к нападению на Советский Союз на тот случай, если Красная Армия потерпит поражение такого масштаба, что не будет иметь возможности к противодействию японским силам на Востоке. Что же касается направления продвижения Японии в Индокитай и Индонезию, то на конференции было решено форсировать всевозможные мероприятия для продвижения в южном направлении. Причем, особо оговаривалось, что «для достижения этих целей не останавливаться перед войной с Англией и Америкой».

Это был принципиальный момент, решивший уже тогда очень многое. Принятая программа не просто ориентировала на подготовку нападения на СССР. В ней одновременно было заложено твердое решение продвигаться одновременно с этим к южным морям. Не останавливаясь при этом перед войной с США и Англией.

Поэтому никаких колебаний по поводу того, на кого нападать, в Японии на самом деле не было. Было принято решение нападать в обоих направлениях. Конечно, с началом военных действий против СССР, предполагалось пока не затрагивать интересы Англии и США, но только лишь на время краткосрочной военной кампании против Советского Союза, длительность которой предполагалось не более двух месяцев. Но на время ожидания результатов войны, идущей в СССР, подготовка к завоеванию южных колоний не отменялась.

Характерно, что, в случае с нападением на север решение ставилось в зависимость от развития обстановки на советско-германском фронте. А нападению в южном направлении придавался приоритетный характер, эта мера признавалась обязательной к выполнению в любом случае. Одно это уже делает предположения о каких-то мифических воздействиях советской разведки на японское правительство к тому, чтобы вместо нападения на СССР оно приняло решение напасть на колонии Юго-Восточной Азии, не существенными.

Нет, конечно. Возможно, когда-то, где-то, кто-то и высказал в кругах, близких к японскому кабинету пожелание, что неплохо было бы напасть на Голландскую Ост-Индию, например. Но что значат эти пожелания, как и любые другие слова, против восьми миллионов тонн нефти, добываемой там ежегодно? И все более ужесточавшейся блокады со стороны Запада? А самое главное, всё более усиливающегося сопротивления Красной Армии, которая смогла-таки остановить немцев?

Можно было бы, конечно, предположить, что Японии был бы выгоден новый захват Северного Сахалина, с тем, чтобы забрать и те нефтяные месторождения. которые разрабатывались советской стороной. Но здесь возникала для Японии серьезная опасность. Нейтралитет СССР и гарантированные поставки нефти обеспечивали безо всяких хлопот немалую долю потребностей страны. Флота, во всяком случае. Полностью покрыть их, конечно, не могли. Но какую-то часть стабильных поставок отсюда Япония всё же имела.

Если же Япония начинала войну с Советским Союзом с целью завоевания всей нефти Северного Сахалина, то получала в нагрузку войну еще с одной страной, помимо Китая. А у Японии и с Китаем-то ничего толком не получалось. Кроме того. У Советского Союза с Китаем была общая граница. Что могло сильно осложнить японцам жизнь на всем ее протяжении. Не говоря уже о том, что здесь невозможно было силой прекратить поставки в Китай советского оружия. Да что поставок, прямых военных действий.

Кроме того, нельзя забывать и том, что в уме японских военных каленым железом было выжжено имя реки в Монголии, которая называлась – Халхин-Гол.

Так что при всех расчетах того времени, ничего Япония не выигрывала от нападения на СССР. А проиграть могла очень много. Да, практически всё. Потому что, вслед за потерей поставок бензина из США, могла потерять и поставки из СССР.

Так что для Японии договор о нейтралитете с Советским Союзом был не просто гарантией безопасности тылового района в Северном Китае и Маньчжурии, где располагались ее сухопутные войска. Он еще и поддерживал энергетическую безопасность Японии при ее движении к южным морям. Что имело первостепенное значение для дальнейшего ведения войны.

Более того. Та страна, которая вводила для Японии блокаду поставок нефти и ее производных, и была той целью, которую она выбирала в качестве мишени для нападения. Так получилось, что СССР гарантировал эти поставки, а США ввели против Японии санкции на них, в первую очередь, авиационного бензина. Поэтому разворот Японии в ее движении на юг, был логичен и закономерен.

Происшедший же поворот в сторону подготовки к нападению на Советский Союз был обычной реакцией хищника на возможную смертельную рану прежде могучего соседа. Если он не сможет сопротивляться, то поучаствовать в его добивании. А если сопротивляться сможет, то посмотреть со стороны.

Но подготовка к нападению на СССР, тем не менее, велась серьезная.

Была доукомплектована личным составом до штатов военного времени Квантунская армия. Сюда же предполагалась переброска дополнительных сил. Общая численность Квантунской армии в результате принятых мер удвоилась и составила около 700 тыс. человек. В ней насчитывалось около 140 тыс. лошадей и 600 самолетов. Чтобы скрыть истинный смысл этих мероприятий, им присвоили название «специальных маневров Квантунской армии», или «Кантокуэн». Военные действия на севере планировалось начать не позднее первой декады сентября и закончить до наступления холодов. Северную проблему предполагалось решить силами двадцати трех дивизий, поэтому небходимо было по крайней мере за месяц до операции начать переброску подкреплений.

Всё решало теперь только то, как сложится обстановка на советско-германском фронте.

Но одновременно с этими ожиданиями произошли и другие серьезные события. Останавливаться на них здесь не имеет смысла, настолько это уже далеко от нашей темы. Но самым главным из них была оккупация Японией Южного Индокитая.

В связи с этим позволю себе несколько слов по одному частному вопросу. В череде обвинений в адрес Рихарда Зорге имеется и то, что он, якобы, работал и на американскую разведку. В качестве доказательства предъявляется тот факт, что сведения о подготовке нападения Японии на Индокитай, полученные им летом 1941 года от Одзаки Хоцуми, Зорге без разрешения Центра передал послу США Д. Греву, а также послу Франции А. Анри, а через последнего – еще и британцам.

Здесь, конечно, сразу бросается в глаза такое соображение, что работа на чужую разведку подразумевает контакты тайные, а не явные. Разведчик не носит обычно свою информацию в посольство. Он передает ее своему связному или своему резиденту.

Далее. Непонятно, откуда была взята уверенность в том, что, если он это сделал, то сделал без разрешения Центра. Здесь, видимо, сработал стереотип. Согласно ему, если СССР выгодно, чтобы Япония направила свои усилия не на его границы, а совсем в другом направлении, то эта информацию, конечно же, следовало держать в секрете. Поскольку, если, вследствие того, что о вторжении в Индокитай станет известно на Западе, значит, оно обречено на провал. А провал движения на юг автоматически означает, что Япония ударит на север, против СССР.

В то же время мы с вами видели, что движение в область южных морей Япония вовсе не ставила в зависимость от подготовки нападения на Советский Союз, поскольку это было генеральной линией всей японской политики того времени. И уж об этом-то в Москве как раз было хорошо известно, от того же Одзаки, который входил в круг советников премьер-министра Коноэ. Кроме того, опасность разглашения этих сведений подразумевала возможность того, что этому вторжению кто-то мог воспрепятствовать вооруженной силой. Между тем, никакого серьезного вооруженного сопротивления этому оказать тогда никто не мог. Так что, известна была эта «тайна» западным послам или нет, никакого значения это не имело.

В связи с этим можно усомниться и в том, что, если этот факт на самом деле имел место, то передача такой информации состоялась без одобрения Центра. Ее разглашение никак не влияло на успешность этой японской акции по той простой причине, что помешать ей в той конкретной обстановке было некому. К тому же она никак не влияла на возможность нападения Японии на СССР. Здесь, повторю, всё решали события на советско-германском фронте.

С другой стороны, мы видели уже на примере югославских событий, как Сталин осторожно прощупывал возможность налаживания каких-то неформальных контактов с Англией. Так почему бы не оказать им, вместе с США, какую-то услугу и здесь?

Последнее, впрочем, является домыслом. Но одновременно это соображение показывает, что утверждения о том, что информация была передана без разрешения Москвы, является тоже чистым домыслом.

И самое главное. Во всей этой истории, на мой взгляд, имеет место очевидное недоразумение. Дело в том, что вторжению в Индокитай предшествовали открытые переговоры Японии с правительством Виши, которые начались во Франции 14 июля 1941 года. Переговоры с японской стороны вел посол Японии во Франции Като.

21 июля с требованиями Японии согласились власти Французского Индокитая.

23 июля было подписано японо-французское соглашение о совместной обороне.

25 июля японское правительство через посла Номура сообщило непосредственно президенту Рузвельту о намерении Японии разместить войска во Французском Индокитае.

26 июля было опубликовано соглашение о совместной обороне между Японией и Индокитаем,

29 июля японские войска вступили на территорию Южного Индокитая. В этот день началась его оккупация.

Две недели до начала вторжения в Южный Индокитай велись по этому поводу переговоры, о которых было известно во всех мировых столицах. Безусловно, Рихард Зорге мог раскрыть какие-то сведения сразу трем послам: американскому, британскому и французскому. Только прочесть они могли эти сведения в его статьях, публикуемых им в десятке изданий. Впрочем, как видно из хронологии ведения переговоров, знали они об этом и без усилий великого советского разведчика. Поскольку никакой особой тайны в этих данных, как это видно из вышесказанного, не было.

Впрочем, достаточно об этом.

Намного интереснее те последствия, которые повлекли за собой действия Японии в отношении Южного Индокитая. Поскольку именно они приблизили крах японо-американских переговоров. Индокитайский вопрос чрезвычайно обеспокоил тогда правительство США.

26 июля, как только было опубликовано соглашение о совместной обороне между Японией и Индокитаем, США заявили о замораживании японских капиталов. С подобным заявлением выступили также Англия и Голландия.

1 августа США запретили вывоз в Японию всех стратегических материалов, и в первую очередь нефти. Исключение составили только хлопок и продовольствие. К эмбарго присоединились всё те же Англия и Голландия.

Япония осталась фактически без нефти и сырья. И купить всё это где-то еще было не на что, так как основные зарубежные активы были заморожены. Государственные стратегические резервы были скудны, поскольку их безжалостно выкачивала война в Китае. Без нефти, стали и другого сырья японская промышленность могла существовать не более нескольких месяцев. А потом страну ожидал крах.

Понятно, что Япония оказалась вследствие этого в настолько отчаянном положении, что выход из него мог быть фактически только один. Война. Только война за овладение ресурсами Индонезии могла восполнить то, что она потеряла вследствие эмбарго со стороны западных стран.

Существовал, впрочем, еще один путь. Переговоры. Собственно, Япония от них никогда не отказывалась. Даже более того, всячески настаивала на них. Но одновременно не собиралась идти ни на какие существенные уступки. Потому что такие уступки неизбежно вели к поражению в Китае. Одновременно с этим, ни о каких собственных уступках не хотели слушать и в США. Времена словесных дуэлей прошли. Каждая из сторон просто стремилась уже только выиграть время.

К тому же специалисты США смогли взломать японский дипломатический шифр, поэтому в Вашингтоне знали о том, что Япония вместо каких-либо уступок готовится к войне. Там знали даже то, что японское правительство назначило датой окончания переговоров ноябрь. После чего планировались какие-то «особые» события.

Так что в данном случае переговоры были обречены на провал. Просто потому, что стороны совершенно искренне не слышали друг друга. И это естественно, потому что события зашли настолько далеко, что поворота назад уже не было.

В связи с этим надо сказать, что существующее мнение о том, что нападение Японии было для США неожиданным, является неверным. В США понимали, что дело идёт к войне и, что важно, предпринимали свои меры к отражению удара. Но неверно оценили будущий его объект. Намного более заманчивой целью для японцев считались Филиппины. Поэтому главные усилия были направлены на укрепление американских войск, размещённых там.

На фоне этого вернемся к подготовке японского командования к нападению на Советский Союз. В начале августа подходил срок, когда надо было решать вопрос о начале переброски стратегических резервов к советской границе. Однако к этому времени начало выясняться, что германо-советская война принимает затяжной характер. В двадцатых числах июля разгорелось ожесточенное сражение за Смоленск. Было уже видно, что немецкое наступление, при всех его очевидных успехах, начало неожиданно буксовать.

Одновременно с этим, жесткая блокада поставок нефти, осуществленная примерно в это же время, поставила Японию перед неизбежностью войны с западными странами. В этих условиях решиться напасть на Советский Союз, пусть даже и смертельно раненый, как им тогда казалось, было бы верхом безрассудства. Так что, никаких уговоров японского государства со стороны Рихарда Зорге не понадобилось.

9 августа 1941 года японская Ставка отказалась от плана нападения на СССР в 1941 году, независимо от того, как будет в дальнейшем развиваться обстановка на германо-советском фронте. На повестку дня со всей очевидностью вставал вопрос о будущей войне на Тихом океане.

Но всё это будет ещё впереди.

***

Вернемся в апрель 1941 года.

На основании Директивы ОКВ от 13 марта 1941 года по вопросу о гражданской и военной администрации на Востоке, а также указа Гитлера от 31 марта 1941 года Розенбергу было поручено 2 апреля создать «Центральное политическое бюро для работы на Востоке». 20 апреля полномочия этого «бюро» расширялись: Гитлер назначил Розенберга «уполномоченным по централизованному решению вопросов в восточноевропейских областях».

В связи с операцией Вермахта на Балканах число германских дивизий, перебрасываемых на Восток, по сравнению с первоначальным планом было уменьшено. В третьем эшелоне, с 11 апреля по 21 мая, было переброшено 17 дивизий. Пятнадцать дивизий прибыло с Запада и две – из Германии. Всего с февраля по май в составе трёх эшелонов было переброшено на восток 43 немецких дивизии. Учитывая 15 дивизий, которые оставались в Польше во время наступления немцев во Франции, а также те 26 дивизий, которые были возвращены к местам постоянной дислокации летом и осенью 1940 года, немецкая группировка насчитывала здесь к 21 мая уже 84 дивизии. Однако на начало апреля их было немногим более шестидесяти.

Причем особо следует отметить то существенное обстоятельство, что все дивизии, прибывшие в составе трех эшелонов, в интересах оперативной маскировки располагались западнее рубежа Кенигсберг, Варшава, Тарнув. То есть на самом деле никакого массового сосредоточения немецких войск непосредственно на советской границе, как мы привыкли это слышать, в это время не было. Переброшенные войска до времени располагались западнее меридиана Варшавы, как это и предлагалось планами подготовки к войне.

24 апреля 1941 года главнокомандующий сухопутными войсками фельдмаршал Браухич отдал приказ об операции «Хайфиш». Её задачей было имитировать подготовку высадки на южное побережье Англии через Ла-Манш. В соответствии с эти планом начали подготовку к высадке восемь дивизий двух немецких армий. Одновременно такая имитация велась со стороны германских войск, размещенных в Норвегии и Дании.

В апреле значительно увеличилось число тревожных сообщений советской разведки о подготовке Германии к войне с Советским Союзом. Правда, были эти сообщения далеко не так однозначно ясны, как это утверждается сегодня.

"СООБЩЕНИЕ НКГБ СССР НАРКОМУ ОБОРОНЫ СССР ТИМОШЕНКО С ПРЕПРОВОЖДЕНИЕМ АГЕНТУРНЫХ СООБЩЕНИЙ ИЗ БЕРЛИНА

N 885/м

4 апреля 1941 г.

НКГБ СССР при этом направляет Вам агентурные сообщения, полученные из Берлина, о планах военного выступления Германии против Советского Союза.

Народный комиссар

государственной безопасности СССР

В. Меркулов

Сообщение из Берлина

Источник, работающий в Главном штабе германской авиации, сообщает:

Главный штаб авиации подготовил и окончательно разработал план нападения на Советский Союз.

Основные пункты этого плана предусматривают, что воздушные налеты будут сконцентрированы на наиболее важных в военном и хозяйственном отношении объектах.

Так как советская промышленность разбросана на огромной территории и бомбардировкой ее в короткий срок не удастся нарушить нормальной военно-хозяйственной жизни страны, то оперативный план немецкой авиации основан 26 на концентрированном ударе по узловым железнодорожным пунктам центральной полосы европейской части СССР и Украины.

Прежде всего, объектами бомбардировок явятся пункты пересечений железных дорог, идущих с юга на север и с востока на запад для того, чтобы в первую очередь парализовать железнодорожные магистрали: а) Киев – Гомель, б) Тула – Орел – Курск – Харьков, в) линию, идущую на юг через Елец, г) линию, идущую на юг через Ряжск.

Пересечения этих линий с путями восточного и западного направлений намечены как объекты бомбардировок первой очереди. Эти бомбардировки имеют целью, с одной стороны, нарушить военно-хозяйственные функции артерий, идущих с севера на юг, а с другой, воспрепятствовать подвозу резервов с востока на запад. Бомбардировки железнодорожных мостов на указанных выше магистралях отнесены также к объектам первой очереди.

Кроме того, объектами первоочередных бомбардировок должны явиться также электростанции, прежде всего Донецкого бассейна, а также моторостроительные, шарикоподшипниковые и другие предприятия Москвы, работающие для авиационной промышленности.

Одним из основных исходных пунктов немецкой авиации для налетов на Советский Союз будут авиационные базы, расположенные под Краковом.

Указанные выше сведения почерпнуты из документов, проходивших через Главный штаб авиации, которые свидетельствуют о полной готовности Германии к выступлению против СССР, но еще не дают оснований утверждать, что вопрос о выступлении окончательно решен верховным руководством.

2. По сведениям, полученным тем же источником от сотрудника Министерства авиации, работающего в отделе по разработке оперативных инструкций для личного состава, выступление Германии против Советского Союза решено окончательно и последует в скором времени. Оперативный план наступления предусматривает якобы молниеносный удар на Украину и дальнейшее продвижение на восток. Одновременно с этим с севера немецкие войска, продвигающиеся из Восточной Пруссии, пойдут на соединение с армией, двигающейся с юга, и отрезают советские армии, находящиеся между этими двумя направлениями, замыкая их с флангов, оставляя незащищенной по примеру операций в Польше и во Франции, центральную часть фронта.

По этим же сведениям, для наступления против Советского Союза уже созданы две армейские группы. Немецкие войска в Румынии сосредотачиваются на советской границе.

Уделяя особое внимание вопросу взаимодействия авиации и наземных частей, командование придает всем армейским частям сильные соединения штурмовой и разведывательной авиации.

Предполагается, что Финляндия должна также вступить в войну, но, учитывая ее относительную военную слабость, первый удар с севера последует не через Финляндию, как это одно время предполагалось, а через Восточную Пруссию.

В качестве причины, благоприятствующей выступлению против Советского Союза именно весной, указывается на то, что состояние советских аэродромов в это время года затруднит действия советской авиации.

3. Источник, работающий в германском министерстве хозяйства, сообщает:

Референт русской секции внешнеполитического отдела национал-социалистской партии Лейбрандт, сотрудник министерства иностранных дел Закс и промышленник Тициенс сообщили, что вопрос о выступлении против Советского Союза является решенным. С 15 апреля должна будет начаться 27 якобы антисоветская кампания в прессе. Будет опубликовано распоряжение о прекращении с 10 апреля всех частных перевозок по немецким железным дорогам.

Ввоз в Германию каучука с востока решено направлять уже не транзитом через СССР, как раньше, а морским путем, не считаясь с риском, вызываемым действиями английской морской блокады.

4. Источник, работающий в Главном штабе германской авиации, сообщил:

Югославские события чрезвычайно серьезно восприняты в руководящих германских кругах. Штаб авиации временно переключился с работы по русскому вопросу на подготовку действий против Югославии, которые должны последовать в ближайшее время. В штабе авиации полагают, что операции против Югославии могут занять 3-4 недели; это вызовет отсрочку действий против СССР, и благоприятный момент может быть упущен.

В результате югославских событий также отсрочена уже полностью подготовленная операция против Греции. Высадка английских войск в Греции в количестве около 90 тысяч человек, а также танков и авиации, вызывает сильную озабоченность в германских военных кругах.

В какой степени югославские события отразятся на планах в отношении Советского Союза – неизвестно.

ЦА МО РФ. Ф. 16. Оп.2951. Д.242. Лл.236-240. Пометы: «Разослано т. Сталину, т. Молотову, т. Тимошенко», «т.Жукову. Посмотрите затем по карте. Тимошенко», «Т/лично. Т. Ватутин. Подготовьте карту для доклада НКО. Жуков. 7.04.41». Заверенная копия".

Взято из сборника документов «1941 год», т.2.

Документ N 364.

Ещё один громоздкий документ, скажете вы. И будете правы. Зачем здесь их так много и в таком количестве? Ведь это неминуемо должно снизить интерес к прочитанному. И снова правда.

Более того. Думаю, что наиболее нетерпеливые читатели давно уже покинули эти страницы.

Попробую ответить тем немногим, кто здесь ещё остался. Без того, чтобы погрузиться пусть в малую долю информации, поступавшей к Сталину, нельзя без искажений определить и понимание обстановки, которая тогда сложилась. А потому невозможно правильно понять, почему принимались те или иные решения. Или почему те или иные решения не принимались.

Конечно, можно во всё это не углубляться. И знание того, что тогда происходило, будет для нас простым и совершенно ясным. Потому что за нас это знание создали нам те, кто как раз и заботится о том, чтобы мы не очень усложняли для себя понимание нами окружающего нас мира. Вот они-то как раз в заботе о привлекательности написанного и позаботились о том, чтобы не утомлять читателей длительным чтением скучных документов.

Но если кому-то это лёгкое и комфортное понимание недостаточно, тому придется отказаться от того, чтобы за него думал кто-то другой. Ему придется разбираться самому. Как тогда ещё, спрошу я вас, можно проверить утверждение о том, что современные историки, замалчивая противоречивость и неочевидность огромного количества поступающих донесений, сделали свои «объективные» выводы на выборке того, что им понравилось? Того, что можно подогнать под их заранее сделанные выводы?

С другой стороны. А почему читатели должны верить моим утверждениям?

Вот для того, чтобы не навязывать никому своих суждений, которые, я это допускаю, в чем-то могут быть ошибочными, я и предлагаю вам разобраться во всем этом самостоятельно. Потому что верю в здравый смысл своего читателя, иначе вообще бы с этим проектом не затевался.

Между прочим, напомню ещё раз о том, перед нами всего лишь сотая часть тех документов, которые в действительности читали тогда ежедневно Сталин, Молотов и другие люди, отвечавшие за страну. Поэтому если мы беремся их судить, то уж давайте не пожалеем совсем немного усилий, по сравнению с теми, которые прикладывали они, чтобы разобраться во всём этом. Так, по-моему, будет более справедливо, чем судить и осуждать, зная только то, что нам рассказали. Но не прикладывая при этом даже толики своих собственных усилий.

Одновременно понимая, что всему есть мера и всему есть предел, обещаю в дальнейшем по возможности меньше усердствовать с изобилием представляемых документов. Тем более, что, начиная с апреля, их число вырастает многократно. Постараюсь поэтому оставить только самое необходимое.

Итак, сообщение НКГБ СССР Наркому Обороны маршалу Тимошенко, направленное в копии Сталину. Здесь не указаны имена источников, на основании которых приводятся разведывательные данные. Но к этому документу имеется справка Первого управления НКГБ СССР от 2 апреля, где приведены практически все те же данные, но с указанием источников информации. Составлена она была, судя по всему, как исходный документ для этого сообщения. Так что имена источников, не названные в данном сообщении, не составляют для нас никакой тайны.

Большая часть его посвящена сообщению источника «Старшина». Напомню, что под этим кодовым именем передавал свои донесения Харро Шульце-Бойзен. Надо сказать, что именно его информация вызывает наибольшее количество вопросов.

Да, с одной стороны, он информирует о нависшей угрозе, о том, что в кругах, близких к знающим военным, говорят, что нападение на Советский Союз должно состояться. Но здесь же оговаривается, что сам он не уверен полностью, что оно действительно состоится. Из документов, которые проходили через его руки, он узнал о полной готовности к нападению. Но решен ли вопрос о нем окончательно, ему неизвестно.

Хорошо. Ему неизвестно, он честно об этом сообщил, уже одно это придаёт достоверности его донесению. Но вот дальше.

Один из его знакомых офицеров сообщает, что нападение на Советский Союз последует в скором времени. И даже объясняет это тем, что «состояние советских аэродромов в это время года затруднит действия советской авиации». Но простите, а состояние немецких аэродромов? Ведь далеко не все из них в прифронтовой полосе имеют бетонное покрытие.

И кстати, за окном уже апрель. Гитлер явно затевает войну на Балканах. Сколько-то времени она займет, в самой этом сообщении говорится о 3-4 неделях. Значит, войска для нападения на СССР высвободятся не ранее мая-июня. А в это время состояние грунтовых аэродромов выглядит совсем не так катастрофически, чтобы на этом можно было основывать соображения стратегического порядка.

Конечно, можно допустить, что Германия нападет всё же, как и указывается «Старшиной», немедленно, то есть уже в апреле. Так что? Гитлер отменит операцию на Балканах, смирится с нахождением там британского экспедиционного корпуса, с тем, чтобы ударить на Советский Союз? Но даже если этому и поверить, то уже самое ближайшее будущее, а это всего два дня, покажет, что быть таким уж доверчивым не следовало.