Текст книги "22 июня 1941 года(СИ)"

Автор книги: Владимир Чунихин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 68 страниц)

Англия. Здесь великолепные разведывательные возможности были у так называемой «Кембриджской пятерки». Члены её имели доступ не только к самой секретной информации в МИДе и разведке, но и благодаря своему положению, имели связи на самом верху британского общества. Особое значение имела работа Джона Кэрнкросса в британском шифровальном центре, учитывая, что англичане с помощью своей 'Enigm'ы' имели возможность дешифровать немецкие радиограммы.

Италия. До сих пор о возможностях здесь советской разведки кануна войны в открытом доступе не очень много информации. Смею предположить, что это свидетельствует об особой успешности её работы. Некоторым отголоском знания об этом служит тот факт, что за два дня до начала войны от источников, связанных с Министерством иностранных дел Италии, впервые поступили в Москву сведения из официальных государственных источников о скором нападении на СССР. Одно это уже само по себе говорит, по-моему, о высоком уровне, куда имели доступ советские разведчики в этой стране.

Швейцария. Здесь уже говорилось о резидентуре Шандора Радо. Обширные его связи, включающие начальника военной разведки этой страны, давали самые широкие возможности для добывания первосортной (хотя иногда и спорной) информации.

Франция. Разгромленная страна, принужденная к союзу с Германией. Тем не менее, имеющиеся в ряде стран посольства этой страны были наполнены людьми, не любившими «бошей». А потому охотно удовлетворявшими интересы и аппетиты советской разведки.

Румыния. Здесь в германском посольстве работал особо ценный и информированный источник советской разведки, Курт Велкиш, занимавший должность атташе.

Вообще говоря, посольства в разных странах были неиссякаемыми источниками информации. И в самых ключевых точках таких общений были наши люди.

То есть, источники у советской разведки были самые разнообразные. В том числе весьма и весьма информированные. Причем отнюдь не на кухонном уровне.

К чему здесь всё это говорится? Нигде. Ни одного раза. Никто. Не упомянул о том, что Германия может напасть на СССР без дипломатических прелюдий. Наоборот. По мнению практически всех государственных и политических деятелей самых различных стран, сценарий, где войне Германии и СССР должны были предшествовать дипломатические маневры, предполагался как сам собой разумеющийся. То есть, в данном случае это не Сталин так считал. Так полагали руководители и наиболее информированные люди практически всех мировых держав.

Поэтому Сталин оказался завален одной и той же информацией, полученной, повторю, не в результате собирания неких слухов. А от очень и очень информированных, зачастую, весьма высокопоставленных и знающих людей о том, что войне обязательно будет предшествовать выдвижение Гитлером каких-то условий,

Когда говорят о том, что Сталин «не верил сообщениям разведки», можно понимать это таким образом, что люди, утверждающие это, никогда всерьёз эти самые сообщения не изучали. Даже опубликованные. Кстати говоря, когда речь идёт о журналистах и писателях, это ещё как-то понятно и местами извинительно. Те, кто это утверждает, люди не очень вдумчивые, просто привычно повторяют «общеизвестные» истины. Но когда то же самое утверждают историки...

"СООБЩЕНИЕ НКГБ СССР НАРКОМУ ОБОРОНЫ СССР ТИМОШЕНКО С ПРЕПРОВОЖДЕНИЕМ ЗАПИСИ НАБЛЮДЕНИЙ

N 2173/м

9 июня 1941 года

Совершенно секретно

Направляем запись наблюдений сотрудника НКГБ СССР, произведенных им во время проезда через территорию Генерал-Губернаторства из Германии днем 5 июня 1941 года.

Зам. народного комиссара

государственной безопасности Союза ССР (Кобулов)

Сообщение из Берлина

1. В прилегающей к советской границе полосе, с обеих сторон железной дороги от ст. Малкиня расположены крупные германские воинские части, в том числе кавалерийские. Значительная часть из них расположена в лесу.

2. На протяжении 200 километров вглубь от советской границы идет спешная работа по строительству новых железнодорожных веток и стратегических шоссейных дорог, реконструкция старых железнодорожных магистралей и устройство новых разъездов.

3. Все мосты охраняются зенитными пулеметами и зенитной артиллерией мелкого калибра. Обслуживающий персонал находится тут же в полной боевой готовности.

4. На пути до Кутно встретили 25 – 30 эшелонов, направлявшихся на восток с моторизованными войсками с полным вооружением: зенитные пулеметы, мелкого и среднего калибра зенитная артиллерия, минометы, противотанковые пушки, мелкие и средние танки и пр.

5. На всем протяжении от нашей границы вплоть до Познани с небольшими интервалами на восток движутся по шоссейным дорогам моторизованные воинские колонны. Зафиксировано несколько десятков колонн с количеством от 20 до 100 машин в каждой и несколько крупных колонн;

а) между станциями Коло и Канин – колонна длиной около 20 километров, состоявшая из больших грузовиков на равных дистанциях – 10-15 метров друг от друга;

б) за Кутно справа по шоссе двигалась колонна артиллерии среднего калибра в составе нескольких сот грузовиков и пушек; 338

в) колонна моторизованных войск на 5-тонных и более военных грузовиках. Эта колонна растянулась от станции Врашен до Познани. Часть колонны грузится на станциях Кутно, Лович и под Варшавой.

6. В Кутно заправлялись два состава зенитной артиллерии (один из них крупной артиллерии).

За Кутно встретились еще два состава зенитной артиллерии.

На всех воинских поездах установлены зенитные пулеметы и зенитная артиллерия в полной боевой готовности.

7. Войска состоят из молодежи в основном в возрасте от 20 до 30 лет. Хорошо одеты, откормлены. Производят впечатление ударных частей, уже побывавших в боях.

ЦА СВР РФ. Д.21616, Т.2. Лл.372-375. Машинопись. Имеются пометы. Незаверенная копия. Сохранены орфография и особенности стиля".

Взято из сборника документов «1941 год», т.2.

Документ N 533.

Ещё один способ добывания разведывательной информации, прежде здесь не представленный. Судя по всему, перед нами итоги работы агента-маршрутника, целенаправленно собирающего сведения по какому-то маршруту своего движения.

Донесение составлено, безусловно, талантливым человеком. Несколькими скупыми, но точными мазками предельно ясно выражена тревога по поводу размаха и силы надвигающихся событий. Остаётся только отдать поклон этому человеку, настолько ярко и выпукло показана здесь картина выдвижения к советской границе отборных германских войск.

25-30 эшелонов, в которых замечены танки, это не меньше танковой бригады, а скорее всего целая танковая дивизия. Перемещаемая в один день. Обилие эшелонов с зенитной артиллерией – тоже многозначительный признак. Нападения советской авиации немцы в тот момент не ожидали. К тому же зенитные орудия остро нужны были тогда для защиты от английских бомбардировщиков территории Германии. Вывод здесь не делается, но акцент, который ясно просматривается, указывает на подготовку скорого нападения. Бесконечные вереницы военных колонн, затопивших польские дороги по направлению к советской границе. И внимательный взгляд, подметивший высокие боевые качества перемещаемых войск.

Можно предположить, что это донесение было направлено из НКГБ СССР Наркому обороны во исполнение указания Сталина о переключении работы внешней политической разведки на военные нужды. То, что это указание было доведено не только до органов государственной безопасности приграничных союзных республик, но и до закордонной агентуры, видно из следующего документа.

"ИЗ ПИСЬМА "ЗАХАРУ, НАПРАВЛЕННОГО «ЦЕНТРОМ»

N 54

10 июня 1941 г.

Мы получили срочное задание соответствующих инстанций, касающееся выявления и уточнения дислокации, организации и вооружения германской армии.

Вопросы, подлежащие разработке, следующие: 339

1. Общая численность взятого в германскую армию контингента и его возрастной состав с распределением по сухопутным войскам, войскам СС и СА, воздушным силам, резервной сухопутной армии и морскому флоту.

2. Организационно-штатная структура германских войсковых соединений: пехотных дивизий, танковых дивизий, тяжелых танковых дивизий, моторизованных дивизий, горнострелковых дивизий, дивизий воздушной пехоты, парашютных дивизий, корпусной артиллерии, артчастей резерва главного командования, зенитных корпусов и зенитных дивизий, авиационных корпусов и авиационных дивизий, химических частей.

3. Общая численность у Германии танков, бронемашин, боевой авиации (по ее типам), транспортной авиации (по ее типам), артиллерии резерва главного командования.

4. Достигнутая производственная мощность в Германии по среднемесячному выпуску танков, броневиков, боевых самолетов, орудий (по типам: полевых, противотанковых, тяжелых и зенитных), пулеметов (ручных, станковых и для ВВС), порохов, взрывчатых и отравляющих веществ. При этом по возможности указать заводы, выпускающие данные виды продукции с их среднемесячной производительностью.

5. Над какими опытными образцами танкового, авиационного и артиллерийского вооружения работают германские военная промышленность и военное ведомство; каковы основные показатели этих опытных образцов; что за вторую половину 1940 года и в 1941 году из новых образцов вооружения принято на серийное производство. При этом особенно важно выявить: по танкам – максимальную толщину и силу сопротивления брони; типы танков с максимальным весом и вооружением и количество в Германии танков весом от 45 тонн и выше; по ВВС особенно важно: максимальная скорость новых и модернизированных истребителей и бомбардировщиков, максимальные мощности моторов, максимальные дальности истребителей, бомбардировщиков и транспортных самолетов; максимальная бомбовая нагрузка и самолеты с наиболее мощным пушечным вооружением.

6. Дислокация штабов немецких армий и штабов армейских групп на всех театрах военных действий Германии против СССР, в частности, проверить наличие штабов армий и их нумерацию в Кенигсберге, Алленштейне, Варшаве, Люблине; в районе Замостье – Красностав – Янов; в районе Тарное Лембица, Вохня; в районе Закопане – южнее Кракова 75 км. Немецкие штабы на территории Румынии, штабы армейских групп (фронтов) в районе Лодзь – Спала (бывш. резиденция Мосцицького) и Краков.

7. Количество немецких дивизий и корпусов к востоку от реки Одер, т.е. линии Моравская Острава – Бреслау – Штеттин. При этом особенно важно выявить состав войск в районах: Ченстохов, Катовице, Краков, Лодзь, Познань, Бреславу; Познань, Франкфурт-на-Одере, Бреслау и Денциг, Штеттин, Бромберг (Быдгощ).

8. Деятельные данные по строительству укрепленных районов против СССР и аэродромных узлов, особенно подземных ангаров к востоку от реки Одер до нашей границы, на территории Словакии, Венгрии и Румынии. При этом особенно важны данные по состоянию укрепленных районов в пограничной полосе по реке Висле (Варшавский УР, Демблинский УР); по Восточной Пруссии и по рекам Прут, берет (Молдавия).

9. Суточная пропускная способность железных дорог к востоку от р.Одер до нашей границы от Мемеля до Карпатской Украины. 340

10. Постараться добыть сведения о планах военных операций против СССР (в любой форме: документальные, высказывания и т.д.).

Для этой цели необходимо разработать для каждого агента конкретное задание с учетом возможностей агента.

В частности, по всем вопросам, связанным с авиацией, надо озадачить "Старшину". Он также может выяснить через "Шведа" дислокацию немецких частей в Румынии, через "Испанца" – сведения по личному составу германских ВВС и т.д.

"Корсиканец" может осветить ряд вопросов по военно-химической промышленности (через "Турка"), военно-техническим новинкам (через "Грека"), добыть некоторые данные по военно-морскому флоту (через "Итальянца").

"Брайтенбаха" следует направить на выявление дислокации германских частей, а также строительства укреплений на нашей границе.

"Франкфуртер" также может собрать ряд сведений по военной промышленности Германии и по военно-морскому флоту.

Остальных агентов надо проинструктировать, чтобы они путем личных наблюдений, разговоров со знакомыми тщательно фиксировали и сообщали нам все данные по военным вопросам, которые им станут известны.

При этом не следует давать агентам полного перечня вопросов, которыми мы интересуемся, а также избегать одновременных заданий нескольким агентам по одним и тем же вопросам, так как интерес нескольких людей к одному и тому же вопросу может привести к провалу агентуры и расшифровке наших заданий.

Проинструктируйте агентуру по линии III из сов. граждан (инженеров, приемщиков), находящуюся в провинции и разъезжающую по стране, а также сотрудников резидентуры и людей, привлеченных на месте, чтобы во время командировок, поездок в районы фиксировались наблюдения в части дислокации военной промышленности, аэродромов, военных складов, укреплений и воинских частей.

В целях более удобной систематизации этих материалов и их быстрой реализации – все информации по этим вопросам присылайте с отметкой МОБ, в правом верхнем углу.

ЦА СВР РФ. Д.21616. Т.2. Лл.421-426. Машинопись, незаверенная копия. Помета: «т.Осетрову. Вдело. В.Ф[итин]».

Взято из сборника документов «1941 год», т.2.

Документ N 535.

А здесь уже смысл документа и вовсе предельно понятен. Говоря коротко, требования изложенные здесь, означают – поставить на решение задачи вскрыть подготовку немцев к войне всё, что можно. Всё, что имеется под рукой. Вплоть до технических работников резидентуры, к оперативной работе обычно не привлекавшихся. Причина этого понятна.

Надо пояснить, что, когда в документах того времени мы видим ссылку на некие «инстанции», это означает обычно, что речь идёт о личном указании Сталина. Его имя в деловой переписке в то время обычно не употреблялось. Имя Сталина произносилось в газетах. В служебных документах порядок был иной. Здесь ссылались на указания ЦК ВКП(б), Совнаркома, а чаще, вот так – «инстанции».

Иначе говоря, слова

"Мы получили срочное задание соответствующих инстанций, касающееся выявления и уточнения дислокации, организации и вооружения германской армии..."

означают, что это задание (срочное задание!) руководство НКГБ СССР действительно получило лично от Сталина. Именно это обстоятельство объясняет и требование присылать донесения по данной теме с особой пометкой, дабы документы из этой категории не ставились в общую очередь рассмотрения обычных донесений.

Но время. Его уже почти не оставалось. Всего двенадцать дней до удара.

Из исследования «1941 год. Уроки и выводы».

«...С 10 июня войска атакующего эшелона (германской армии – В.Ч.) выводились в исходные районы от 7 – 20 км до 20-30 км от советской границы...»

Это уже предпоследний этап, когда немецкие войска переходят в выжидательные районы, откуда легко могут быть выдвинуты в самые последние дни на исходные рубежи для начала общего наступления.

"РАСПОРЯЖЕНИЕ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО СУХОПУТНЫМИ ВОЙСКАМИ ГЕРМАНИИ О НАЗНАЧЕНИИ СРОКА НАПАДЕНИЯ НА СОВЕТСКИЙ СОЮЗ

10 июня 1941 г.

На основе предложения, представленного главным командованием сухопутных войск, Верховное главнокомандование вооруженных сил назначило для приготовления к военным действиям следующие сроки:

1. Днем "Д" операции «Барбаросса» предлагается считать 22 июня.

2. В случае переноса этого срока соответствующее решение будет принято не позднее 18 июня. Данные о направлении главного удара будут в этом случае по-прежнему оставаться в тайне.

3. В 13.00 21 июня в войска будет передан один из двух следующих сигналов: 341

а) сигнал "Дортмунд". Он означает, что наступление, как и запланировано, начнется 22 июня и что можно приступать к открытому выполнению приказов;

б) сигнал "Альтона". Он означает, что наступление переносится на другой срок; но в этом случае уже придется пойти на полное раскрытие целей сосредоточения немецких войск, так как последние будут уже находиться в полной боевой готовности.

4. 22 июня, 3 часа 30 минут: начало наступления сухопутных войск и перелет авиации через границу. Если метеорологические условия задержат вылет авиации, то сухопутные войска начнут наступление самостоятельно.

По поручению: Гальдер

Перевод с немецкого из: DMA Potsdam, H 02.02/10/43, BI.689".

Взято из сборника документов «1941 год», т.2.

Документ N 536.

Германским войскам передан срок начала войны. 22 июня 1941 года, 3 часа 30 минут.

Это, впрочем, не означает, что распоряжение доведено до всех и каждого. Пока оно направлено командующим группами армий, армиями и танковых групп Восточного фронта.

Критической датой принятия решения назван день 18 июня. Своего рода точка невозврата, после которой события никто останавливать не будет.

А до этой даты, возможно? Нет, решение уже принято окончательно. Речь уже идёт не об отмене нападения, а о возможном переносе его срока. Немецкий педантизм требует оговорить и такую возможность. Но этот перенос, он действительно возможен? Да, получается, что возможен. Иначе этот вариант вообще бы не рассматривался. Только после 13.00 21 июня всё должно было стать окончательно необратимым.

События раскручиваются уже с головокружительной скоростью. И успеть за ними теперь невероятно трудно. Тем более за ходами, сделанными так продуманно и планомерно, по чёткому графику, этап за этапом. Где последние этапы проводятся в намеренно ускоренном режиме, лишая противника самой возможности реагировать вовремя.

Мы снова не должны упускать из виду. Тот, кто реагирует на угрозу, всегда будет опаздывать от того, кто эту угрозу создаёт.

Но значит ли это, что и в данном случае это правило безусловно работает? Что ответные меры с советской стороны безнадёжно опаздывают?

В массовой переброске войск из глубины страны, формировании новых соединений, строительстве укрепленных районов, да, конечно. Но все эти мероприятия и невозможно было завершить вовремя по чисто объективным причинам.

Но вот что касается войск, уже находившихся у наших западных границ, ведь что-то можно сделать здесь? Нашим с вами современникам, впрочем, давно известно о том, что Сталин запретил принимать здесь любые меры повышения боевой готовности. Мы же с вами снова не будем торопиться с ответом. Впереди ещё целых двенадцать дней. И документы, которые о них рассказывают.

Впрочем, именно в это время происходят события, которые обычно рассматриваются в качестве доказательства его патологического нежелания приведения войск в боевую готовность.

"ДИРЕКТИВА НАЧАЛЬНИКА ГЕНШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ ВОЕННОМУ СОВЕТУ КОВО (В КОПИИ – ЗАМЕСТИТЕЛЮ НАРКОМА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР МАСЛЕННИКОВУ)

б/н

10 июня 1941 г.

Совершенно секретно

Начальник погранвойск НКВД УССР донес, что начальники укрепленных районов получили указание занять предполье.

Донесите для доклада наркому обороны, на каком основании части укрепленных районов КОВО получили приказ занять предполье. Такое действие может спровоцировать немцев на вооруженное столкновение и чревато всякими последствиями. Такое распоряжение немедленно отмените и доложите, кто конкретно дал такое самочинное распоряжение.

Жуков

ЦА МО РФ. Ф.48. Оп.3408. Д. 14. Л.425. Машинопись, заверенная копия".

Взято из сборника документов «1941 год», т.2.

Документ N 537.

"ТЕЛЕГРАММА НАЧАЛЬНИКА ГЕНШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ КОМАНДУЮЩЕМУ ВОЙСКАМИ КОВО

б/н

11 июня 1941 г.

Совершенно секретно

Народный комиссар обороны приказал:

1). Полосу предполья без особого на то приказания полевыми и уровскими частями не занимать. Охрану сооружений организовать службой часовых и патрулированием.

2). Отданные Вами распоряжения о занятии предполья уровскими частями немедленно отменить.

Исполнение проверить и донести к 16 июня 1941 г.

Жуков

ЦА МО РФ. Ф.48. Оп.3408. Д. 14. Лл.432. Машинопись, заверенная копия. 347"

Взято из сборника документов «1941 год», т.2.

Документ N 541.

Вот оно, говорят обычно по поводу сталинской перестраховки. Вот пример его трусливого и глупого требования «не поддаваться на провокации». Вместо того, чтобы дать войскам приказ занимать позиции, он, наоборот, этого не только не разрешает, но прямо запрещает.

Только, если подумать, в данном случае запрет, пожалуй, вполне уместен. Ведь что получается?

Кто доложил наверх о занятии войсками предполья? Пограничники. То есть, предполье это находилось в пограничной зоне. А значит, очень близко от границы. И, конечно, в пределах прямой видимости с сопредельной территории, иначе не упоминалось бы ни о каких «провокациях».

Что здесь важно? Здесь важно не то, что занятие полосы предполья может спровоцировать немцев на вооруженное столкновение. Важно то, что ответственность за такое столкновение будет неизбежно возложена на советскую сторону. Это, собственно, и имелось в виду под словами «и чревато всякими последствиями». А то, что в любом столкновении «мировое общественное мнение» всегда и обязательно обвинит русских, является банальной реальностью этого мира. Это почти закон природы.

Поэтому давайте рассудим, а стоила ли предпринятая мера таких последствий?

Если вдуматься, то получается, что не очень.

Вот заняла пехота свои позиции на виду у немцев. Как думаете? Сколько времени нужно, в случае нападения, чтобы сосредоточенным артиллерийским огнем смешать эти позиции с землей? Или даже иначе. Зачем немцам в случае войны долбиться лбом о доты укрепрайона? Наверное, им проще ударить там, где этих укреплений нет. Что, кстати, они в действительности и сделали, обойдя своими главными силами укрепленные районы на границе. А войска, занимали ли они позиции в предполье или ещё где в районе этих укреплений, в первые же часы всё равно оказались в мешке.

Надо заметить, что мера эта была бы действенной только в случае, если бы вместо глобального вторжения завязались бои местного значения, которые вели бы сравнительно незначительные силы. На что, собственно, расположение этих укреплений и намекало.

Только зачем, в преддверии боёв местного значения, занимать здесь позиции заранее? Тем более, если впереди есть ещё и пограничники? Здесь для этого при таком развитии событий на первый случай действительно хватит патрулей.

Так зачем тогда, неизвестно за сколько времени, занимать окопы именно здесь, на глазах у немцев? Для того, чтобы повысить боеготовность? Или для того, чтобы показать кому-то, что они повышают боеготовность?

Собственно, это во многом и объясняет причину того, что телеграммы на имя командующего округом подписал не нарком обороны Тимошенко, а начальник Генштаба Жуков. Передал, так сказать, его неудовольствие.

Заметим, если бы такое неудовольствие высказал Сталин, то уж совершенно точно подписал бы телеграммы сам Тимошенко. Получил выговор, значит сам должен передать его по команде. И отчитаться о личном выполнении. Тем более, что командующий округом подчинён ему напрямую. Не Жукову подчинён. Да Жуков и сам в данном случае не командует, а передает команду Тимошенко.

Так что, с большой долей вероятности, команда эта шла не от Сталина, а действительно, как было и сказано в телеграмме, от Тимошенко. И команда эта, повторю, была совершенно правильной в той обстановке. Просто в очередной уже раз она подтверждает представления высшего командования Красной Армии, что началу крупномасштабных действий немцев будет предшествовать, пусть небольшой, но всё же период локальных боевых действий.

Мы с вами уже слышали высказывание генерал-полковника Кирпоноса о том, что в начале войны у наших войск будет несколько дней на то, чтобы организовать оборону. И даже, возможно, сформировать какой-то кулак для нанесения контрудара.

Между прочим, высказывание это явилось не отвлеченным гаданием, а выражением некого устойчивого мнения. Ведь на этом уровне понимание того, каким должно быть начало войны, должно быть достаточно уверенным. Правильным или неправильным, это другой вопрос. Уверенным. Потому что понимание этого является одним из главных условий подготовки к будущей войне. И надо знать, к чему готовить войска на такой случай.

Но понимание это не вырабатывается у всякого высшего генерала как Бог на душу положит. Такое серьёзное обстоятельство никогда не отдаётся на откуп самодеятельным измышлениям. На такой случай всегда существует единственный и главный ориентир. Мнение начальства.

Здесь дело даже не в конформизме, хотя и эту причину нельзя так уж решительно отбрасывать. Дело в том, что подготовку к войне армия ведёт централизованно, по единому плану, ориентиры на который дают спускаемые сверху директивы. Как письменные, так и, что не менее важно, устные.

Понятно, в связи с этим, что сказанное генералом Кирпоносом не было неким экспромтом. Не было мыслью, пришедшей ему на ум внезапно, без связи с его общей позицией по этому вопросу. И конечно, это мнение не было скороспелым. Оно явилось продуктом имевшейся уже к этому времени некой теоретической среды. Созданной, ещё раз повторю, при безусловном влиянии сверху.

Иными словами, именно убеждение Тимошенко и Жукова в том, что этап приграничных боевых действий при участии ограниченных сил в начале войны всё-таки неизбежно будет, и служило ориентиром для их подчиненных. Уже при их отношении к этой проблеме.

Одновременно с этим мне хотелось бы предостеречь от скороспелых осуждений этой позиции. Не всё здесь так просто и однозначно. Об этом, впрочем, в настоящей работе уже было сказано, поэтому не будем повторяться.

И ещё одно. Если уж зашёл разговор о роли командования Красной Армии в формировании представлений у подчиненных им командующих о характере и сроках будущей войны, необходимо сказать ещё и о другой проблеме, не менее важной в рассматриваемой нами теме. В связи с этим предлагаю вспомнить эпизод, случившийся в эти же дни, и воспроизведённый в мемуарах Главного маршала авиации Голованова.

Голованов А.Е. «Дальняя бомбардировочная...»

"... Наступил июнь. Прошло более четырех месяцев после моего назначения, а я еще не был в Минске и не представился начальству. Начальник штаба все так же тактично и не один раз напоминал мне, что надо бы поехать туда, непременно представиться. Наконец, запросив разрешение, я поездом выехал в Минск. Там я прежде всего направился в штаб ВВС округа представиться командующему и начальнику штаба...

... Встреча с генералом Копцом состоялась, а генерал Павлов должен был приехать завтра со строящихся новых оборонительных рубежей. Полковник Худяков советовал задержаться до его приезда, а сегодня решить в штабе интересующие меня вопросы по работе тыла...

...В тот день я в двенадцать часов явился к командующему округом.

В кабинете за письменным столом сидел довольно массивного телосложения человек с бритой головой, со знаками различия генерала армии.

Павлов поздоровался со мной, спросил, почему так долго не приезжал в Минск, поинтересовался, что мне нужно, и сказал, что давно уже дал распоряжение, чтобы нас всем обеспечивали, так как об этом его просил Сталин. Только я начал отвечать на его вопросы, как он, перебив меня, внес предложение подчинить полк непосредственно ему. Я доложил, что таких вопросов не решаю.

– А мы сейчас позвоним товарищу Сталину. – Он снял трубку и заказал Москву.

Через несколько минут он уже разговаривал со Сталиным. Не успел он сказать, что звонит по поводу подчинения Голованова, который сейчас находится у него, как по его ответам я понял, что Сталин задает встречные вопросы.

– Нет, товарищ Сталин, это неправда! Я только что вернулся с оборонительных рубежей. Никакого сосредоточения немецких войск на границе нет, а моя разведка работает хорошо. Я еще раз проверю, но считаю это просто провокацией. Хорошо, товарищ Сталин... А как насчет Голованова? Ясно. [51]

Он положил трубку.

– Не в духе хозяин. Какая-то сволочь пытается ему доказать, что немцы сосредоточивают войска на нашей границе.

Я выжидательно молчал.

– Не хочет хозяин подчинить вас мне. Своих, говорит, дел у вас много. А зря.

На этом мы и расстались. Кто из нас мог тогда подумать, что не пройдет и двух недель, как Гитлер обрушит свои главные силы как раз на тот участок, где во главе руководства войсками стоит Павлов?.."

Этот разговор имел, конечно, для генерала Павлова в ряду других обстоятельств самые трагические последствия. Но сейчас важно понять другое. Откуда взялись истоки его уверенности?

Да, действительно, за две недели до начала войны он мог и не увидеть непосредственно на границе признаков сосредоточения немецких войск. Они, как мы знаем, сосредотачивались в этот момент в выжидательных районах в некотором отдалении от неё. И визуально с нашей стороны не просматривались.

Но есть же разведка. Ведь её сообщения не просто доносили информацию, они громко и отчетливо выдавали штормовое предупреждение. Информация, которую в полном объёме получали Тимошенко и Жуков от разведывательного управления Генштаба и частично от внешней разведки НКГБ, должна была ими в той или иной форме доводиться до командующих приграничными военными округами. Ведь их же надо было как-то ориентировать о степени военной угрозы с сопредельной стороны. И была к тому же собственная разведка округа, которая тоже передавала генералу Павлову самые тревожные сведения. Но он почему-то имел по этому поводу своё мнение, по существу игнорирующее разведывательные данные. И не просто мнение, а активную позицию, обусловленную твёрдой уверенностью в своей правоте.

Традиционно было принято всегда считать, что военные осознавали угрозу, но не могли убедить в ней Сталина. Другим вариантом этого рассказа было то, что, если военные и не реагировали на угрозу нападения, то только потому, что надеялись, что Сталин всё знает, Сталин не допустит... И если Сталин в этой обстановке не реагирует на опасность, то так и надо вести себя им самим.

На самом деле, один этот короткий, но важный разговор говорит о вещах совершенно обратных. Не Павлов докладывает Сталину об угрозе. Это Сталин, встревоженный сообщениями разведки, спрашивает о ней Павлова. И это Павлов уговаривает Сталина не верить неким «сволочам», которые убеждают вождя в концентрации немецких войск.

Факт этого разговора, между прочим, подтверждает и другой свидетель. Управляющий делами Совнаркома СССР Чадаев вспоминал впоследствии, что 22 июня 1941 года Сталин заявил маршалу Тимошенко:

«...С Вашего[sic] Павлова надо строго спросить! – Сталин резко повысил голос. – За неделю до войны он заверял меня по телефону, что лично выезжал на границу. Уверял, что никакого скопления немецких войск там не обнаружил, а слухи о войне назвал провокационными! И ссылался на свою разведку, которая по его утверждению, работает надежно!..»

Из воспоминаний управляющего делами Совнаркома СССР Я. Е. Чадаева / Публ. Г. А. Куманева // Отечественная история. – 2005. – ? 2. – С. 10.