Текст книги "Дублинский отдел по расследованию убийств. 6 книг"

Автор книги: Тана Френч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 146 (всего у книги 197 страниц)

Конвей фыркнула:

– Как бы не так.

– Да, мне тоже кажется маловероятным. Вариант второй: убийца – Джоанна или кто-то другой – забрал телефон и передал его третьему лицу.

– Типа как Джоанна продала свой Элисон. Ага, годится.

– Третий вариант, – продолжал я. – Кто-то другой убил Криса, забрал его телефон и все еще хранит его.

Конвей принялась расхаживать по комнате, на этот раз медленнее, без нервного желания что-нибудь пнуть. Она сосредоточилась.

– Но зачем? Она должна понимать, что телефон – это улика. Хранить его опасно. Почему не выбросить, еще год назад?

– Не знаю. Но может, она хранит не сам телефон. Аппарат выбросила, а сохранила только сим-карту. Это безопаснее. Сегодня, когда понадобилось послать нам анонимное сообщение, она вставила симку Криса в свой телефон…

– Но зачем вообще ее хранить?

– Скажем, согласно теории номер два, убийца передал телефон другому человеку. Может, другая девушка догадывалась, что здесь что-то нечисто, что это имеет какое-то отношение к Крису, и сохранила телефон или только симку на случай, если это когда-нибудь пригодится полиции. Или не задумывалась она ни о чем таком, просто круто было иметь в запасе анонимный номер. Или просто на телефоне еще оставались деньги, как на том, что Джоанна загнала Элисон.

– О’кей, – кивнула Конвей. – В теорию номер два такая идея встраивается. Понятия не имею, как увязать это с первой и третьей. Выходит, девушка, написавшая тебе, не убийца.

– Это означает, что у убийцы железные нервы. Безмерное самообладание. Передать кому-то телефон Криса, вместо того чтобы избавиться от него, понимая, что такая улика запросто может отправить в тюрьму.

– Безмерное самообладание, безмерная самонадеянность, безмерная тупость, ненужное зачеркнуть. Или это случайность – она засунула телефон подальше, а кто-то его нашел.

В коридоре, благоухающем цыпленком с грибами, послышались голоса: девчонки разговаривали за обедом. Не счастливый девичий щебет, нет. Низкий ровный гул, вязнущий в ушах, раздражающий.

– Софи не сказала, когда мы получим записи? – спросил я.

– Скоро. Ее знакомый работает над этим. Я напишу ей сейчас, скажу, что нам нужны тексты сообщений, не только номера. Тут можно обломаться, некоторые операторы удаляют такую информацию спустя год, но попытаемся. – Конвей стремительно набирала сообщение. – А мы пока…

Время к вечеру, шестой час. А мы пока вернемся в участок, займемся документами, все подпишем. А мы пока отправимся ужинать, потом выспимся как следует, отлично поработали сегодня, детектив Моран, увидимся завтра сутра.

Нельзя уходить из Килды, только не сейчас. Едва скроемся из виду, все эти девчонки немедленно начнут обмениваться сведениями и сочинять новое вранье. А там, снаружи, ждут парни из отдела убийств, готовые вцепиться бульдожьей хваткой в это дело ровно в тот миг, как О’Келли услышит, что оно вновь открыто. И между этими милыми компаниями – мы.

Если выйдем из Килды с пустыми руками, мы никогда больше не вернемся сюда или вернемся к глухой стене.

Но…

Вслух я сказал:

– Если мы тут еще задержимся, Маккенна нажалуется твоему начальству.

– Я знаю, ага, – Конвей не подняла головы от телефона, – она уже предупредила меня в кабинете Арнольд. Даже не изображала любезность, просто заявила, что если мы не уберемся к ужину, то она позвонит О’Келли и сообщит, что мы травим ее девочек и доводим их до истерики.

– Уже ужин.

– Расслабься. Я тоже не стала любезничать. Сказала, что если она попытается вышвырнуть нас отсюда, прежде чем мы сами будем готовы уйти, я позвоню знакомым журналистам и сообщу им, что мы весь день допрашивали учениц Килды по поводу дела Криса Харпера. – Конвей сунула телефон в карман. – Никуда мы не уйдем.

Я мог бы хлопнуть ее по плечу, обнять, что-то в этом роде. Но не хотел получить по яйцам.

И вместо этого сказал только:

– Молодчина.

– Что, думал, я буду жалобно скулить перед Маккенной? Премного благодарна. – Но при этом она широко улыбнулась мне в ответ. – Итак, а пока…

– Джоанна?

Конвей вздохнула. Штора за ее спиной колыхнулась, металлические подвески на мобиле тихонько звякнули.

Она коротко кивнула:

– Джоанна.

– Свидетель или подозреваемая?

Если она подозреваемая, то нужно зачитать ей права, дать подписать соответствующую бумагу, прежде чем задавать вопросы. Если подозреваемая, то ее нужно везти в участок и делать видеозапись допроса. Если она подозреваемая, то получит адвоката, как только попросит. Подозреваемого несовершеннолетнего можно допрашивать только в присутствии взрослого представителя. И ничем из этого нельзя пренебречь, даже не пытайтесь.

Время от времени мы ловчим, конечно. Никто не может доказать, что у вас на уме. И вы, глазом не моргнув, продолжаете якобы обычную беседу со свидетелем, пока ваш подозреваемый не увязнет достаточно глубоко, чтобы продолжать запираться.

Но если вас поймают на этом, если судья посмотрит сурово и скажет, что любой мало-мальски мыслящий полицейский давно бы начал подозревать этого человека, тогда вам конец. Все, что вам удалось выяснить, можете выбросить в помойку.

Мы на распутье, и на карту поставлено многое. Есть масса оснований считать, что это могла быть Джоанна, но все же недостаточно, чтобы в это окончательно поверить.

– Свидетель, – решила Конвей. – Будь аккуратен.

– Ты тоже. Джоанна помнит, как ты осадила ее на глазах у всех.

– О, твою ж мать! – Конвей раздраженно мотнула головой: она забыла. – Тогда я опять сижу на галерке. В следующий раз, когда надо будет кого-нибудь опустить, я заставлю тебя быть злым полицейским.

– Ну нет, – возразил я. – Это твоя роль. У тебя талант.

Взгляд, которым меня наградили, можно было считать дружеским.

В гостиной девочки сидели за столами – головы склонились над тарелками, приборы негромко позвякивают. Монахиня одним глазом присматривала за ними поверх собственного подноса.

Мир и благолепие, пока не приглядишься внимательнее. И тогда заметно. Кроссовки, нервно постукивающие под столами, зубы, едва не грызущие край стакана. Орла вся сжалась, словно стараясь занимать как можно меньше места. Крупная девочка, сидевшая спиной ко мне, будто бы энергично ела, но, посмотрев через ее плечо, я увидел тарелку, полную мелких кусочков куриного пирога, и она нарезала и нарезала его уже на микроскопические квадратики.

– Джоанна, – окликнула Конвей.

Джоанна, раздраженно цокнув языком, закатила глаза к потолку, но все же подошла. Она была одета примерно так же, как Орла: короткие джинсовые шорты, колготки, розовое худи, "конверсы". На Орле шмотки выглядели так, словно ее одевал злобный завистник; Джоанна, казалось, была создана в таком виде, образец стиля.

Мы вернулись в их комнату.

– Присаживайся, – я указал на ее кровать. – Прости, стула нет, но дело займет всего несколько минут.

Джоанна осталась стоять, скрестив руки.

– Вы заметили, что я вообще-то ужинала?

А она психует, наша гаденькая Джоанна. Орле грозят серьезные неприятности.

– Я знаю, – терпеливо и ласково согласился я. – И не задержу тебя надолго. Должен признаться, у меня есть пара вопросов, которые тебе, возможно, не понравятся, но мне необходимо получить ответы, и я уверен, что никто, кроме тебя, их не даст.

Это вызвало любопытство или приступ самомнения. Долгий страдальческий вздох, и она плюхнулась на кровать.

– О’кей. Ладно.

– Я ценю твою помощь. – Я сел на кровать Джеммы, лицом к Джоанне, подальше от разбросанных шмоток. Конвей растворилась на заднем плане, прислонившись к двери. – Для начала, и я знаю, что Орла уже рассказала тебе: мы нашли твой ключ от двери, ведущей в главный корпус. Вы с подругами выходили гулять по ночам.

Джоанна открыла было рот, чтобы возразить, и даже успела сделать возмущенное лицо – на автопилоте, – но тут Конвей продемонстрировала книжку про Терезу.

– Отпечатки пальцев, – коротко сообщила она.

Джоанна отложила возмущение на потом.

– И что?

– Это закрытая информация, – сказал я. – Мы не собираемся сообщать Маккенне, создавать тебе проблемы. Мы просто стараемся отделить важное от второстепенного. Не возражаешь?

– Да пожалуйста.

– Прекрасно. Так чем вы занимались, когда сбегали на улицу?

Легкая улыбка на лице Джоанны при одном только воспоминании.

– Парни из Колма, которые не живут в пансионе, приходили сюда, перелезали через стену. Ну, обычно я не тусуюсь с такими, но Гаррет Нелиган знал, где родители держат выпивку и… всякое такое, неважно. Мы пару раз потусили, но потом мамаша Гаррета застукала его и начала запирать спиртное, так что на этом все и кончилось.

"Всякое такое" – Гаррет залез в мамину аптечку.

– Когда это было?

– В прошлом марте, кажется. А после мы уже почти не пользовались ключом. На пасхальных каникулах Джемма познакомилась в клубе с каким-то студентом, ну и выбиралась к нему на свидание пару раз – думала, ей офигенно повезло, потому что подцепила парня из, с ума сойти, колледжа, но, разумеется, он бросил ее сразу, как только узнал, сколько ей на самом деле лет. Ну и естественно, после истории с Крисом замок сменили, так что от ключа все равно не было толку.

– Ты должна понимать, что из-за этого в наших глазах ты с подругами – первые, кто мог прикрепить сообщение в Тайном Месте. Любая из вас могла оказаться в парке, когда Крис был убит. Любая из вас могла видеть что-либо. Даже стать свидетельницей убийства.

Джоанна вскинула руки:

– Эй, простите, конечно, но полете, да? Давайте-ка притормозим! Мы не единственные, у кого был ключ. Свой мы получили от Джулии Харт.

Я изобразил сомнение:

– Разве?

– Именно так.

– И где мы можем найти ее ключ?

– Откуда мне знать? Даже если бы я представляла, куда они его прячут, хотя мне абсолютно безразлично, чем занимаются эти ненормальные, но все равно это было год назад. Они, наверное, выбросили его, когда замок сменили. Я именно это велела сделать Орле, но она слишком бестолкова, даже такого простого задания выполнить нормально не может.

– Джулия говорит, у них не было никакого ключа.

Лицо Джоанны исказила злоба.

– А, ну да, конечно, а что еще она скажет? Это полная хрень.

– Может, и так, – примирительно пожал я плечами. – Но доказать невозможно. По поводу тебя и твоих подруг у нас доказательства есть, а вот насчет Джулии и ее компании – нет. В ситуации "слово против слова" мы вынуждены основываться на доказательствах.

– Так же, как про Криса и Селену, – вступила Конвей. – Твои утверждают, что они встречались, она отрицает, ни единого подтверждения, что они вообще близко подходили друг к другу. Чему нам, по-твоему, верить?

Злоба трансформировалась в нечто более материальное, решимость.

– О’кей. Отлично.

Джоанна достала телефон, пробежала пальцами по кнопкам. Сунула его мне, далеко вытянув руку:

– Вот это – доказательство?

Я взял телефон. Еще теплый от ее руки, липкий.

Видео. Темнота; шорох и звук шагов по траве. Шепот; кто-то фыркнул от смеха, кто-то прошипел: заткнись!

– Кто это с тобой? – спросил я.

– Джемма. – Джоанна скрестила руки на груди и, покачивая ножкой, наблюдала за нами. Выжидательно.

Смутные серые тени, подрагивающие, когда Джоанна двигала телефон. Кусты в лунном свете. Полянки мелких белых цветов, закрывших лепестки на ночь.

Опять шепот. Шаги смолкли; телефон замер. Тени обрели резкость.

Высокие деревья темным кольцом вокруг светлой поляны. Даже в размытом полумраке я узнал место. Кипарисовая роща, где погиб Крис Харпер.

И в центре поляны, в лунном свете, две фигуры, так близко друг к другу, что кажутся одной. Темные джемперы, темные джинсы. Темно-русая голова склонилась к струящимся светлым волосам.

В кадр попала ветка. Джоанна чуть подвинула телефон, приблизила изображение.

Ночь размыла лица. Я покосился на Конвей, она едва заметно кивнула. Крис и Селена.

Они с трудом отодвинулись друг от друга, как будто само движение было невыносимо для них. Ладони сплетены, плечи поднимаются и опускаются в ритме общего дыхания. Ошеломленные друг другом, они застыли в молчании, скрытые и защищенные колышущимися кипарисами и ночным ветром. Мир за пределами поляны исчез, его больше не было. А внутри этого круга пространство раскрывалось таинственным сиянием – чистое золото ниспадало водопадами и брызгало фонтаном, и каждый вдох изменял их самих.

Я мечтал о таком, в юности. И у меня никогда такого не было. Даже когда мне было шестнадцать и я на девяносто процентов состоял из гормонов, я сторонился девчонок в школе, боялся, что если зайду дальше чем дурацкие обнимашки, то поутру проснусь отцом семейства в муниципальной квартире, навеки размазанный по липкому линолеуму. Поэтому я только мечтал. Я все еще помню вкус этих грез.

К тому времени, как я повзрослел и нашел других девушек, было уже поздно. Став взрослым, теряешь тот единственный шанс ощутить это золото, слишком нежное, чтобы касаться его руками, пережить умопомрачительное "всем существом и навсегда". Ты взрослеешь и становишься разумнее, а внешний мир – все реальнее, и твой собственный мир больше никогда не будет целой вселенной.

Пальцы Криса запутались в волосах Селены, он перебирал их прядь за прядью. Она чуть повернула голову, касаясь губами его руки. Это было похоже на танец под водой, и время словно застыло специально для них, и каждая минута превращалась для них в миллионы лет. Они были прекрасны.

Джоанна или Джемма, кто-то рядом с телефоном, идиотски хихикнула. А другая тихо изобразила рвотный звук. Чудо происходило прямо перед ними, настоящее, всего в нескольких футах от них, а эти дуры так ничего и не поняли.

Селена коснулась щеки Криса, он закрыл глаза. Лунный свет струился по ее руке подобно потоку воды. Они придвинулись ближе друг к другу, совсем близко, губы их приоткрылись.

Писк, конец видео.

– Ну? – сказала Джоанна. – Этого вам достаточно для доказательства, что у Селены и всех них был ключ? И что она трахалась с Крисом?

Конвей отобрала у меня телефон и принялась деловито нажимать на кнопки. Джоанна тут же вскипела:

– Прощу прощения, конечно, но это мое, нет?

– Получишь обратно, когда я закончу.

Джоанна раздосадованно и возмущенно цокнула языком и плюхнулась на место. Не обращая на нее внимания, Конвей обратилась ко мне:

– Двадцать третье апреля. Без десяти час ночи.

За три с половиной недели до смерти Криса.

– Итак, вы с Джеммой заметили, как Селена вышла из комнаты, и проследили за ней? – спросил я.

– Джемма видела их в парке еще раньше, примерно за неделю до того, – она встречалась с каким-то парнем, не помню с кем. И после этого мы по очереди караулили в коридоре по ночам. – Зловещие нотки в голосе проект-менеджера Джоанны; я живо представил, как она втаптывает в грязь бедняжку, посмевшую задремать на посту. – Той ночью Элисон увидела, как Селена выбралась в коридор, разбудила меня, и я пошла следом за Селеной.

– И взяла с собой Джемму?

– Э, ну понятно, что я не стала бы выходить ночью одна. И в любом случае мне нужна была Джемма, чтобы показать место, где они устраивают свои романтические свидания. Пока мы одевались, Селена уже смылась. Дождаться не могла, свербело ей. Бывают же похотливые шлюхи.

Да в этом парке по ночам людно, как на вокзале. Маккенну удар хватит, если она узнает.

– И ты выследила их, – продолжал я. – И сняла это видео. Только одно?

– Да. А вам недостаточно?

– А что произошло потом?

Джоанна жеманно поджала губы.

– Мы вернулись к себе. Я не собиралась стоять там и наблюдать, чем они занимаются. Я не извращенка.

Телефон Конвей зажужжал.

– Отправила себе видео, – пояснила она мне. – На, – и сунула Джоанне ее телефон.

Краем одеяла Джоанна демонстративно вытерла с телефона бациллы, которые могли туда попасть от представителей пролетариата.

– Что ты собиралась делать с этим видео? – поинтересовался я.

– Я тогда еще не решила, – пожала она плечами.

– Давай угадаю, – предложила Конвей. – Ты шантажировала им Селену, чтобы та бросила Криса. "Отвали от него, не то передам запись Маккенне".

Верхняя губа Джоанны слегка приподнялась, как у злобного зверька.

– А что, если, извините, ничего подобного?

Наклонившись к ней, как бы прикрывая от Конвей, я уточнил, этак по-дружески:

– Поступив так, ты оказала бы услугу Селене. То, что мы видели, все же не лучший способ проводить время по ночам.

Джоанна обдумала эту мысль, решила, что ее устраивает такой вариант. Она что-то такое изобразила на лице, что должно было означать добродетель, но получилась надутая индюшка.

– Ну, пожалуй. Может, и так. Если бы я так поступила. Но я этого не делала.

– Но почему?

– Вот это вот, – Джоанна постучала пальцем по телефону, – это был последний раз, когда Селена и Крис встречались. Я еще раньше поговорила с Джулией, и она разобралась с этим. Все закончилось.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю. Понятно, я не поверила Джулии на слово, если вы об этом. Не такая я дура. Потому и сняла видео – на случай, если нужно будет слегка надавить. Мы несколько недель дежурили в коридоре, и Селена никуда не выходила одна. Эти четверо продолжали бродить где-то по ночам, даже гадать не хочу, чем они там занимались, но все вместе. Я слышала, что они ведьмы, ну вот, может, устраивали жертвоприношения кошек или еще какие ужасы, я правда не желаю даже знать об этом. – Ханжа демонстративно передернулась всем телом, якобы от отвращения. – И еще Джулия выходила пару раз – она путалась с Финном Кэрроллом, хотя никто не захочет по доброй воле встречаться с рыжим, но, полагаю, Джулии с ее данными приходится брать, что дают. Но Селена на свидания бегать перестала. Так что, очевидно, они с Крисом расстались. Неудивительно.

– А как по-твоему, кто кого бросил?

– А что, похоже, мне есть до этого дело? Ну то есть хочется надеяться, что у Криса внезапно проснулся какой-никакой вкус, но… Парни – их же интересует только одно. Если Крис получал это от Селены и ему не нужно было появляться с ней на людях, с чего бы ему бросать ее? Так что, думаю, это Селена его бросила. Либо Джулия вправила ей мозги, либо до Селены дошло, что Крис просто использовал ее для сами знаете чего, а хабалка вроде нее никогда не станет его настоящей девушкой.

Лицо Криса, обращенное к Селене, трепет и благоговение. Неужели он настолько хорошо притворялся?

– Почему ты не хотела, чтобы они встречались?

– Она мне не нравится, – отчеканила Джоанна. – Устраивает? Мне никто из них не нравится. Они чокнутые, а ведут себя, как будто так и надо, как будто они такие особенные и могут делать что пожелают. Я решила, что Селене надо понять: ничего не выйдет, жизнь устроена иначе. Вы правильно выразились – я оказала ей услугу.

Я изобразил недоумение:

– Но против Джулии и Финна ты не возражала. Почему вдруг такие проблемы с Крисом и Селеной?

– Финн нормальный парень, – пожала она плечами, – если вам такие нравятся, но ничего особенного. Крис – другое дело. Все были в него влюблены. И я не могла допустить, чтобы Селена думала, что кто-нибудь вроде нее имеет право заполучить такого, как он. Типа – аллё, очнись, дорогуша: если ты ведешь себя как идиотка, чтобы Крис на тебя обратил внимание, это не значит, что ты можешь его удержать.

– То есть это не потому, что ты сама встречалась с Крисом несколькими неделями ранее?

Джоанна не запнулась ни на миг. Шумный вздох, раздраженно закатывает глаза.

– Аллё, мы вроде с этим разобрались? Или мне показалось? Может, я выжила из ума? Я никогда не встречалась с Крисом, хотя ему-то, может, и хотелось.

Конвей задумчиво покачала пакетиком с телефоном Элисон прямо перед глазами Джоанны:

– Подумай хорошенько.

На полсекунды Джоанна все же застыла. Потом отвернулась от Конвей и решительно скрестила руки на груди.

– О да, – Конвей приложила ладонь к сердцу, – это, конечно, поставило меня на место.

– Джоанна, – опять вступил я, – я понимаю, это не наше дело, но тут особый случай. Если ты была достаточно близка с Крисом, он мог рассказать тебе нечто, что окажется важным, и тогда нам необходимо знать о ваших отношениях. Понимаешь?

Джоанна задумалась. Я видел, как она примеряется к креслу главного свидетеля.

– Телефон, который показала моя напарница, это бывший твой, который ты продала Элисон. У нас есть записи тысячи сообщений, отправленных с этого номера на секретный номер Криса, и полученных ответов.

– Ладно, – вздохнула Джоанна.

Она передвинулась к краю кровати. Села удобнее, сложила ладошки, опустила глаза. Входила в образ: девушка, потерявшая возлюбленного.

– Мы с Крисом встречались. Пару месяцев, позапрошлой осенью.

И ее буквально прорвало. Вот уже больше года она еле сдерживалась, чтобы не рассказать все. Скрывала, потому что ее могли заподозрить, потому что не хотела признавать, что ее бросили, потому что мы взрослые и уже поэтому враги, – кто знает. И вот мы в конце концов дали ей повод заговорить.

– Но он никогда не упоминал ни о каких врагах или о чем-то в этом роде. Он обязательно рассказал бы мне. Вы верно заметили, мы были по-настоящему близки.

– Ты для этого и раздобыла ключ? – уточнил я. – Чтобы встречаться с Крисом?

– Нет, – Джоанна помотала головой, – я получила ключ уже после того, как мы расстались. И в любом случае он не мог ночью выбраться из школы. Все же, очевидно, нашел способ, но позже, чтобы встречаться с этой жирной коровой, но когда мы были вместе – нет.

– И у него был тайный телефон специально для связи с тобой, да?

– Да. Он сказал, что парни в Колме залезают в телефоны друг к другу, выискивают там всякие пошлости и фотки, – ну, вы понимаете, фотки? От девушек? – Многозначительный взгляд. Я кивнул. – Крис сказал, тамошние монахи тоже шарятся в телефонах, некоторые из них настоящие извращенцы, это вообще ффуууу. Я ему такая: «Эй, если ты думаешь, что получишь фото моих прелестей, извини, тебе придется придумать что-нибудь получше». Но Крис просто не хотел, чтобы кто-нибудь другой прочел мои сообщения к нему. Мои слова слишком много значили для него, чтобы позволить каким-нибудь придуркам пускать над ними слюни.

Мы с Конвей переглянулись. Ловкий парень был Крис, ничего не скажешь.

– А как выглядел этот телефон? – спросил я. – Ты его видела?

Задумчивая улыбка, затуманившийся взор.

– Точно такой же, как мой, только красный. "Они пара", – так сказал Крис. – "Как мы".

Взгляд Конвей: меня сейчас вывернет.

– К чему такие сложности? – с недоумением спросил я. – Почему не рассказать всем, что вы встречаетесь?

Простой вопрос заставил Джоанну нервно дернуться: сохранение тайны явно было не ее идеей. Она глубоко вдохнула и опять вошла в образ.

– Понимаете, это не было обычной подростковой интрижкой. Между нами было нечто особенное, между мной и Крисом. Это было настолько сильно, как, ну я не знаю, прямо как в песнях. Люди такого не понимают. Ну то есть мы, конечно, все равно рассказали бы, через некоторое время. Но не сразу.

Гладко излагает, хорошо отрепетировала. Именно такую лапшу Крис и вешал ей на уши, а потом она вдалбливала сама себе раз за разом, пока бред не зазвучал убедительно.

– А не было никого, перед кем Крис не хотел бы афишировать вашу связь? Ревнивая бывшая подружка, к примеру?

– Нет. Хотя… – Джоанна помедлила, идея ей понравилась. – Хотя должны были быть такие. Понимаете, столько дур дико ревновали бы, если б узнали. Но он никогда ни о ком не вспоминал.

– А как вы умудрялись встречаться тайком, если не могли сбегать из школы по ночам?

– В основном по выходным. Иногда между уроками и домашней работой, но трудно было найти место, где бы нас не заметили. Но вот однажды, знаете маленький детский парк за "Кортом"? Дело было в ноябре, рано темнело, и парк был закрыт, но мы с Крисом перебрались через ограждения. Там была детская карусель; мы сели и… – Джоанна невольно усмехнулась, припоминая. – Я такая: "О боже, поверить не могу, что решилась, ползаю по задворкам в темноте, как какой-нибудь гопник, после такого ты просто обязан мне что-нибудь подарить". Но я шутила, конечно. На самом деле это было… забавно. Мы так смеялись. Нам было весело.

Короткий смешок. Слабый, жалкий, растерянный, неуместный здесь, на фоне глянцевых постеров и салфеток для снятия макияжа. Совсем не тот смех, которому она научилась от какой-то звезды реалити-шоу; сейчас это была просто Джоанна, настоящая, тоскующая о том вечере.

Вот почему она подглядывала за Крисом и Селеной, гаденько хихикая и глумясь. Иначе смотреть на них было бы слишком больно.

– И что же произошло? – спросил я. – Вы встречались пару месяцев. А почему расстались?

Джоанна вновь замкнулась. Боль скрылась за дежурной фальшивой маской.

– Я порвала с ним. И сейчас ужааасно себя чувствую…

– Но-но, – встряла Конвей, помахивая пакетиком для улик, – факты говорят другое.

– Ты продолжала писать и звонить ему после того, как он перестал отвечать, – пояснил я, и Джоанна стиснула губы. – Что случилось?

Она нашлась быстрее, чем я ожидал. С очередным вздохом:

– Что ж… Крис испугался своих чувств. Я ведь сказала – то, что происходило между нами, это было ни на что не похоже. Настоящий ураган.

Широко распахнутые честные глаза, приоткрытые губы, неестественно высокий голос. Она изображала какую-то телегероиню; понятия не имею, кого именно, я не смотрю всякую муру.

– Многие юноши не могут справиться с эмоциями. Думаю, Крис был просто недостаточно зрелым. Останься он в живых, возможно, сейчас мы бы уже… – Вздох. Взгляд чуть в сторону, под выразительным углом, в неведомое "все могло быть иначе".

– Ты, наверное, была очень огорчена и обижена на него.

Джоанна надменно тряхнула волосами:

– Я? Да мне было абсолютно безразлично.

– Правда? – изумился я. – Ни за что бы не подумал, что ты привыкла к тому, что тебя бросают.

– Нет, – отрезала она. Быстро же испаряется эта фигня с громадными несчастными глазами. – Нет, меня никто никогда не бросал.

– Кроме Криса.

– Знаете, я бросила бы его сама. Потому и сказала…

– Но как же так? Я подумал, что у вас были глубокие отношения, он просто немного растерялся, потому что был юным и незрелым. Но ты-то достаточно зрелый человек?

– Да. Я просто… – Джоанна торопливо соображала. Прижала ладонь к груди. – Я понимала, что для него это чересчур. Я хотела дать ему свободу. "Если любишь кого-то…"

– Тогда почему ты продолжала слать ему эсэмэски даже после того, как он перестал отвечать?

– Хотела объяснить. Объяснить, что я понимаю… ну, как ему непросто? Не то что типа я буду ждать и все такое, но что, надеюсь, мы останемся друзьями. В этом роде. Не помню точно.

– Не угрожала ему, нет? Имей в виду, мы собираемся прочесть эти сообщения.

– Да не помню я. Полагаю, я была несколько ошарашена, но вовсе не обозлена, ничего подобного.

Конвей почесалась спиной о стену. Предупреждение: не прессовать ее, не то мы рискуем перейти черту и получить свидетельство, "не принимаемое судом".

– Понимаю. – Я наклонился вперед, сложил вместе ладони. – Джоанна. Послушай меня. – Тут я подбавил глубины и торжественности – мои слова должны вдохновить храбрую юную героиню: – У тебя был ключ. Ты считала, что ваши с Крисом отношения не окончательно прекратились. Ты следила за Крисом, когда он приходил в парк по ночам. Понимаешь, к чему я клоню?

Взгляд из делано равнодушного стал настороженным. Джоанна пожала плечами, изображая безразличие.

– Я думаю, ты была в парке в ту ночь, когда он погиб, и думаю, что ты видела кое-что. Нет, – я предостерегающе поднял руку, – позволь мне закончить. Возможно, ты защищаешь кого-то. Возможно, боишься. А может, просто сама не хочешь верить тому, что видела. Я убежден, у тебя есть веские причины отрицать, что ты там была.

Краем глаза заметил, как Конвей одобрительно кивнула. Все в порядке, мы снова в безопасности. Если Джоанна и перескажет нашу беседу адвокатам, все чисто – свидетель, очевидно и несомненно. Но если сработает, если она сознается, что была на месте событий, она сама перейдет опасную границу, отделяющую свидетелей от подозреваемых, пространства для маневра не останется.

– Но я также уверен, Джоанна, я совершенно уверен, что ты видела или слышала нечто важное. Ты знаешь, кто убил Криса Харпера. – Я позволил себе повысить голос. – Пора прекратить это скрывать. Ты слышала, что сказала детектив Конвей. Пришло время рассказать – пока мы или кто-то другой не выяснили это сами. Выкладывай.

– Но я не знаю! – взвыла Джоанна. – Клянусь, я не выходила в парк той ночью! Я вообще много недель не выходила по ночам!

– Ты хочешь меня убедить, что ни с кем больше не встречалась? Почти полгода после того, как Крис тебя бросил, ты оставалась одна?

– Нет, не оставалась – я потом встречалась с Ошином О’Донованом, спросите кого угодно, но я бросила его задолго до того, как случился этот кошмар с Крисом! Спросите его! Я не выходила той ночью. И ничего не знаю. Клянусь!

Глаза вытаращены, руки заломлены, все дела – так, по ее представлениям, выглядит невиновный, в телике она это видела или еще где. Поди разбери, врет она или нет, смотрится совершенно одинаково.

Еще чуть-чуть – и она начнет кривить губы, выдавливая слезу. Взгляд Конвей скомандовал: закругляйся.

Я откинулся назад в уютной кровати Джеммы. Джоанна тяжело перевела дух, не забыв убедиться, все ли я расслышал.

– Ладно, – сказал я. – О’кей, Джоанна. Спасибо.

Джоанна и ее шорты вернулись в общую гостиную. Ее задница следила за тем, как мы следим за ней, – как раньше спина Джулии, вот только совсем иначе.

– Озлобленная тупая сучка, – удовлетворенно констатировала Конвей. Она стояла в коридоре, привалившись плечом к стене и сунув руки в карманы. – Как ни выкручивается, все равно ясно, что она люто возненавидела Криса Харпера.

– Настолько, чтобы убить его?

– Ну да. Она бы с удовольствием так и сделала. Но…

Пауза. Никому не хотелось произносить это вслух.

– Если бы можно было просто нажать на кнопку, – сказал я. – Воткнуть булавку в куклу вуду. Тогда да.

– Да, как-то так. – Щелчок пальцами. – Но выйти в темный парк и раскроить ему голову мотыгой… Не представляю, чтобы Джоанна пошла на такой риск. Она и за Селеной-то одна не решилась следить, поволокла с собой Джемму. Очень она беспокоится о себе, наша Джоанна. И не выходит из зоны комфорта. Блядь.

– Но записка на доске все же может быть от нее. – Расслышав в собственном голосе утешительные нотки, я ждал очередной подначки насчет Поллианны. Не дождался.

– Если так, она пытается навести нас на Селену. Это месть. Ты украла моего парня, я подставлю тебя в деле об убийстве.

– Или на Джулию. Она подчеркивала, что Джулия шастала в парк как раз накануне убийства, ты заметила?

– Джулия и Финн! – Конвей с досадой шлепнула себя по лбу. – Я же чуяла, должна быть причина, с чего вдруг Финн решил хакнуть пожарный выход. Сам он так и не сознался. Я должна была догадаться. Черт, как и обо всем остальном.