Текст книги "Дублинский отдел по расследованию убийств. 6 книг"

Автор книги: Тана Френч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 181 (всего у книги 197 страниц)

9

Вскоре, со стуком распахнув дверь, в комнату ворвался Бреслин.

– Иисус всемогущий, ох уж эти кореши подозреваемого. Сплошные хреновы преподы-историки. Кто-нибудь хочет знать о кривой раскрываемости убийств со дня основании Республики Ирландия?

Я ощутила себя малолеткой, которой вдруг явился объект ее обожания, – удар током в грудь и прямо в сердце.

– Привет, – сказала я.

Практиканты выдали Бреслину ожидаемую порцию смеха, но он не обратил на них никакого внимания. Его взгляд был сосредоточен на нас со Стивом.

– Есть новости?

– Купер звонил, – ответила я.

– И?

– Две версии. Или удар жертве нанес качок, она упала назад и размозжила себе голову о каминную ступеньку. Или убийца толкнул ее, она упала, но без серьезных повреждений, тогда он наклонился к ней и ударил уже лежачую.

Бреслин замер, и на мгновение его лицо потеряло всякое выражение. За этой маской пустоты яростно работал мозг. Как и мы со Стивом, он вряд ли мог представить Рори, работающего в такой жесткой манере, и Бреслину вторая версия явно не понравилась.

– Качок, – сказал он с кривой ухмылкой. – Не хочу обижать Купера, но так говорят все лабораторные ковбои. Окажись он хоть раз на переднем крае, то знал бы, что даже девчонка способна нанести один хороший удар, если ее взбесить.

В общем-то я думала примерно так же, но от Бреслина я не собиралась это проглатывать.

– Все может быть. – И я пожала плечами.

Бреслин покрутился между столами, потрепал Стэнтона по плечу и наконец снова подрулил к нам.

– Мы же спросим об этом Рори? Когда вызовем его на допрос, вот уж вволю развлечемся.

– Он и знать не будет, откуда напасть свалилась, – поддакнул Стив.

Голубая папка растворилась среди других бумаг на столе.

– Не больше, чем она в тот момент, – согласился Бреслин, явно думая уже о чем-то другом. – Я слышал, вам тут принесли что-то. Интересное? Хотите с нами поделиться?

Мы со Стивом удивленно переглянулись.

– Список телефонных разговоров жертвы? – спросил Стив.

– Нет. Если она только не звонила каждую минуту. Маккэнн сказал про большую коробку, которую посыльный не выпускал из своих маленьких горячих ладошек. – Начищенным ботинком он слегка подпихнул коробку, уголок которой выглядывал из-под стола. – Может, это?

Чуть прищурясь, он наблюдал за мной, лицо его при этом выражало безразличие. Никакого смысла вилять не было, я же не могла преградить ему дорогу регбийным приемчиком, да и надоело мне ходить на цыпочках вокруг Бреслина, пряча мое же расследование за спину, как ученик прячет сигарету, крадясь мимо учителя.

– Тут дело отца Ашлин, который исчез, когда она была совсем маленькой, – сказала я, не сводя пристального взгляда с его лица. – Моран полагает, что тут может быть связь. Нечто, имеющее отношение к бандам, или же воссоединение семьи прошло неудачно.

Глаза у Бреслина так и полезли на лоб.

– Имеющее отношение к бандам? Моран, Конвей, вы в своем уме? Вы думаете, гангстеры похитили отца Ашлин, а потом вернулись за ней спустя двадцать лет? Круто. Ну-ну, валяйте дальше.

Он еле сдерживался, чтобы не расхохотаться. Стив покраснел, пригладил волосы.

– Да нет, не то чтобы мы всерьез… Ну то есть… Я просто подумал. – Он снова вошел в образ придурка-новичка, вот только покраснел по-настоящему.

Я видела, что Бреслин вполне искренне развеселился, но кое-что в его лице все-таки уловила – когда сообщила о содержимом коробки. На какую-то долю секунды лицевые мышцы у него расслабились. От чего бы он ни пытался нас увести, это был не отец Ашлин.

– Не дайте мне прозябать в неведении, – сказал Бреслин, продолжая ухмыляться. – Кто же эти злодеи? Наркобароны? Поставщики оружия? Мафия?

– Ее папаша сбежал в Англию с молоденькой, и никакого воссоединения не было. А в телефоне Ашлин нет никаких неучтенных контактов.

И мне снова привиделся крошечный взрыв облегчения на лице Бреслина, но он тут же изобразил изумление, выпучив глаза и приоткрыв рот.

– Нет! – Бреслин схватился рукой за сердце, пошатнулся. – Не верю! Кто бы мог подумать?

Перестарался, староват уже для такой пантомимы. Неужели все-таки его зацепила гипотеза о бандах?

– Да знаю я. – Стив уныло пожал плечами. – Честно, знаю. Я просто не хочу ничего упускать, понимаешь?

– Трясешь все деревья подряд, – внезапно сухо сказал Бреслин, ухмылка исчезла. – Ты так, по-моему, выразился? Я не уверен, что налогоплательщикам понравится, что мы так расходуем их деньги, но это не мое шоу. Продолжай трясти. Извести, когда что-то вдарит тебе по кумполу.

– Обязательно. Я надеялся… – С виноватым видом Стив взъерошил волосы и замолчал, не договорив.

Бреслин выскользнул из пальто и кинул его на спинку своего стула – стол его располагался совсем рядом с нашим.

– Есть четкая грань между надеждой и безрассудством, – сказал он. – И нужно уметь отсеивать ненужное.

– Мы уже отсеяли, – сказала я. – Маккэнн хочет посмотреть это дело? Пока мы не вернули его в Пропавшие?

– Маккэнн просто хотел тебе помочь, Конвей. Это называется любезностью. Тебе бы научиться принимать ее, не швыряясь стульями.

Стив заерзал, транслируя в мой мозг волны добра.

– Пошлю ему открытку с благодарностью, – сказала я. – Как себя вел Гэффни вчера вечером?

– Нормально. Он не самый яркий эльф в лесу, но однажды он прорвется.

– Тогда почему же ты бортанул его сегодня?

Бреслин отряхивал пальто, заботливо поправлял, чтобы не соскользнуло со спинки стула и не помялось, мимоходом демонстрируя лейбл "Армани", но мой вопрос заставил его поднять голову:

– Что ты сказала?

– Он должен был повсюду следовать за тобой. По его словам, ты сказал, что на опросах знакомых Рори он тебе не нужен.

– Так я и сказал. Я могу и слушать, и записывать. Многозадачность, Конвей, перестала быть чисто женской прерогативой.

– Рада это слышать. Вот только Гэффни нуждается в присмотре, поэтому я и велела ему следовать за тобой. Мне не хочется, чтобы совсем зеленый новичок напортачил, просто оттого что никто не объяснил ему азов. Почему ты бортанул его?

Я ожидала повторения утреннего спектакля, отчасти именно поэтому и устроила разнос – хотела, чтобы Стив на это взглянул. Но Бреслин с таинственным видом вдруг подался ко мне, едва заметно улыбаясь.

– Конвей. Перестань. Дай мне хоть небольшую передышку. Во все времена у мужчин бывают встречи, на которые они ходят в одиночку. Понимаешь, о чем я? – И он подмигнул.

Хочет убедить меня, что испарился, чтобы пристроить свой член туда, где ему быть не полагается? Что же, неплохое объяснение и побегу от Гэффни, и утреннему нежелательному звонку.

Я не купилась. В нашем отделе, где рассказы о том, как лучше сходить на сторону, – что-то вроде светской беседы во время перерыва на кофе, Бреслина и Маккэнна именовали не иначе как монахами. По слухам, никто из них никогда даже взгляда не бросил на хорошенькую патрульную, не пытался пофлиртовать с девушкой из диспетчерской, с которой каждый флиртовал. Бреслин, похоже, думал, что мы слишком плохо знакомы с нравами Убийств, видать, забыл, что мы не всегда были изгоями, а новички имеют обыкновение впитывать каждую сплетню, каждый слух о существах из высших сфер, к которым мечтают когда-нибудь присоединиться.

– Ни слова больше! – Стив умоляюще вскинул руки. Лицо его освещала смущенно-восхищенная улыбка, но я уверена: думал он то же, что и я. – Джентльмены о таком не рассказывают.

– Верно, Моран, не рассказывают. Благодарю.

– Резонно. – Я тоже залучилась восхищением пополам со смущением. – Думаю, ничего страшного не случится, если Гэффни зароется в бумажную работу. Так что с кругом знакомств Рори?

– Отлично с кругом. – Бреслин включил компьютер и потянулся, пока машина загружалась. – Толпа задротов, которые поправляют твои ошибки и думают, что три пинты за вечер – это оргия, но они так нас боятся, что на вранье у них вряд ли хватит духу. Все выдали о Рори одно и то же: хороший парень, мухи не обидит, один из его приятелей рассказал, что Рори даже бокс не смотрит, потому что это его травмирует. Просто пусечка.

Звучало правдоподобно: Рори не нравится, когда действительность бьет ему в морду.

– Даже пусечки порой теряют голову, – сказала я.

Бреслин щелкнул пальцами и указал на меня:

– Именно, Конвей. Теряют. Я как раз хотел это сказать. И все его знакомые уверены, что из-за Ашлин Рори себя не помнил от счастья. С тех пор как они встретились, он только о ней и говорил. Эти ребята твердили об этом как о счастье каком-то. Он был так влюблен в нее, что никогда-никогда не причинил бы вреда своей голубке! Думаю, что ни один из них не может провести четкую границу между влюбленностью и одержимостью. – Он вытянул блокнот из кармана. – Приятно слышать, что по крайней мере один из вас признает, что обсессивный ухажер годится на роль подозреваемого. Детектив Конвей, правильно ли я понимаю, что ты слегка притомилась трясти деревья?

– Не-а, – ухмыльнулась я. – Чудное упражнение. Но как ты и сказал, пока по кумполу не вдарило чем-то увесистым, Рори – все, что у нас есть. Еще одна твердая улика – и можно действовать. Ты дал послушать голоса парню из Стонибаттера, который принял звонок?

– Ах да, это. Только для твоих ушей, Конвей… – Бреслин оглянулся на практикантов и понизил голос: – Ты должна научиться правильно распределять ресурсы. Знаю, звучит как управленческая мутота, но ты ведешь это расследование. Нравится тебе или нет, но ты тут босс. И не стоит использовать детектива с двадцатилетним стажем, для того чтобы нажать несколько раз "пуск".

Так-так, самомнение кое у кого не позволяет оскверниться, переступив порог участка Стонибаттера.

– Поняла, – сказала я покладисто. – Пошлем Гэффни? Пусть знает, что вовсе не угодил в твой черный список.

– Вот теперь ты мыслишь как босс. Так и сделаем. Только скажи ему это ты, чтобы он знал, кто здесь босс. Правильно?

Бреслин одарил меня улыбкой мудрого учителя, эти лучащиеся добротой глаза наверняка окатили бы меня теплом, растопили бы мое заскорузлое сердце, будь я глупее младенца с синдромом Дауна.

– Спасибо, – с чувством произнесла я. – Отличная идея.

Я развернулась на стуле, стараясь не встретиться взглядом со Стивом, а то кто-нибудь из нас подавился бы смешком, и позвала:

– Гэффни, давай сюда. Дело для тебя.

Гэффни кинулся к нам с таким проворством, что чуть не навернулся, налетев на стул.

– Держи, – Бреслин протянул ему диктофон, – тут образцы голосов – Рори Феллон, его братья и все его приятели мужского пола. – Бреслин дернул подбородком в мою сторону, чтобы Гэффни усек: он лишь транслирует мои указания.

– Отправляйся в участок Стонибаттера и дай прослушать голоса твоему приятелю, – сказала я. – Если у него возникнут сомнения, организуй опознание голоса. Справишься?

Гэффни прижал диктофон к груди, будто тот был из чистого золота.

– Конечно. Не беспокойтесь. Я сделаю. Я все сделаю.

Он бросал взгляды то на меня, то на Бреслина, пытаясь понять, кто же здесь босс, и был так поглощен этим, что его с трудом хватало на простые фразы.

– Спасибо. – Бреслин широко улыбнулся. – Сделай одолжение, приятель, на обратном пути купи мне сэндвич. Сыр, ветчина, салат, черный хлеб, без лука. Я не успел перекусить и умираю от голода. – Он подмигнул мне, вытащил деньги и протянул Гэффни. – Прости, мельче нет.

Это была купюра в пятьдесят фунтов. Я успела разглядеть, что в белом коверте, откуда он ее достал, лежит толстая пачка.

На столе завибрировал телефон, на экране высветилось имя Гэри. Черт! В полутора метрах от меня сидит Бреслин, а выйти с телефоном из комнаты значит привлечь к звонку особое внимание. Я взяла телефон, пробормотала в него: «Блин, мам, я же на работе», попутно нажав «отклонить вызов», и сунула аппарат в карман. Затем со смущенным видом оглянулась, проверяя, не слышал ли кто. Бреслин перечитывал протокол, который закончил набирать, но губы его изогнулись в ухмылке.

Я выждала пятнадцать минут – обычно я тяну подольше, но было уже пять, а на полшестого у нас назначено оперативное совещание – и вышла из комнаты, оставив сумку и пальто. Если мне немного повезет, Бреслин решит, что я хочу позвонить мамочке. На Стива я не смотрела, понадеялась, что незачем.

Снаружи уже было темно. Белесый свет фонарей, ледяной холод и редкие муниципальные клерки, подняв воротники, спешащие по домам, придавали внутреннему двору тошнотворный и угрожающий вид из компьютерной игры, в которой я застряла и никак не могу выбраться. Я зашла за угол, встала в глубокой тени, запахнула поплотнее пиджак и посмотрела на часы в телефоне.

Через пару минут дверь открылась и показался Стив, пытавшийся удержать увесистую кипу бумаг и не дать двери захлопнуться с грохотом.

– Вовремя, – сказала я, подхватывая вырвавшийся лист бумаги.

– Пошли отсюда. Я сказал, что пошел эту хрень сканировать. Если Бреслин начнет меня искать…

– Ничего лучше не смог выдумать? Давай быстрее…

Мы завернули за угол, радуясь, как школьники, сбежавшие с уроков. Смеяться лучше, чем думать о том, что в моем полном распоряжении оперативная комната С, а я снаружи отмораживаю себе задницу.

Окна нашей комнаты выходят в парк, а во внутреннем дворе мы могли столкнуться с Гэффни, спешащим из участка в Стонибаттере, поэтому мы направились к центральной площади Замка, где обычно толкутся туристы, но только не в такую погоду, и нашли уголок, более-менее защищенный от ветра. Громадина Замка вздымалась над нами, прожекторы искажали цвет и текстуру здания, так что стены могли быть сделаны из чего угодно – из кованого железа, или пластика, или даже из сгустившегося воздуха.

Стив положил бумаги прямо на брусчатку и придавил ногой, чтобы не разлетелись. Он был в одной рубашке, околеет ведь. Держа телефон между нами, я набрала номер и включила громкую связь.

– Привет, – сказал Гэри. – Все получила?

Гэри на десять лет меня старше, и он на своем месте. В отделе пропавших без вести часто приходится иметь дело с людьми, которые стараются держаться подальше от копов, – с уличной проституткой, которая расскажет о новой девочке, подходящей под описание подростка из новостей; с бездомным, что вечно крутится в этом районе и может припомнить, что вчера ночью его любимую скамейку в парке пытался занять парень, очень похожий на эту фотографию, и что мне с этого будет… С Гэри соглашались поговорить все, и он сам был согласен беседовать со всеми, отчасти поэтому я тогда направила Ашлин к нему. На этой работе умение пробиться к обезумевшим родным и друзьям выходит на первый план. Гэри способен притушить напряжение, лишь появившись в комнате. Я видела, как однажды он за десять минут выследил сбежавшую дурочку, просто успокоив ее лучшую совершенно безмозглую подругу настолько, что та вспомнила имя парня, с которым девчонка познакомилась в Сети. Гэри очень большой, вид у него такой, будто он запросто в одиночку дом построит, а голос глубокий, спокойный, и говор слегка деревенский – когда он говорит, так и хочется закрыть глаза и погрузиться в сладкий сон. Он даже меня успокаивает.

– Привет, – сказала я. Гэри явно находился в общей комнате Пропавших, я слышала гул голосов, смех, телефонные трели. – Да, я все получила. Ты супер. Пара коротких вопросов, окей? И сделай одолжение, найди место, где тебя никто не услышит.

– Лады. Секундочку…

Скрипнул стул, кто-то тут же с готовностью отпустил соответствующую шуточку.

– Ну да-да-да, – хохотнул Гэри и уже в трубку произнес: – Один мелкий ублюдок желает знать, как там моя простата поживает. Ох уж эта современная молодежь, никакого уважения.

– Брось, Гэр, я-то тебя еще как уважаю.

– По крайней мере, не издеваешься над моей простатой. Никогда не издевайся над простатой. Грязный удар.

– Ну да, ниже пояса.

– Святой Иисус, и это считается у вас юмором?

Дверь захлопнулась, голоса исчезли. Он вышел в коридор.

– Ладно. Что ты хочешь знать?

Стив внимательно следил за входами на площадь.

– Во-первых, – сказала я, – вы, ребята, провели полное расследование по делу Десмонда Мюррея. Все указывало на то, что смылся он добровольно, в конце концов и выяснилось, что смылся он добровольно, но вы отрабатывали, будто это убийство. С чего бы?

Гэри фыркнул.

– Ну это легко. В основном из-за его жены. Ты видела фото?

– Да. Хорошенькая.

– Фотография к ней несправедлива. Она ослепительна. Но не из тех, кого бы ты хотел увидеть в красивом белье и разок ей присунуть. Нет, из тех, перед которыми хочется преклоняться, открывать им двери, держать зонтик.

Голос Гэри смазался, послышалось журчание воды и звяканье – он что-то мыл под краном, а телефон прижал плечом.

– И она этим пользовалась. Смотрела на нас как на суперменов, всячески показывала, что уверена: мы найдем ее мужа, и она так счастлива, что именно мы этим занимаемся, и она совсем бы пропала, не окажись ее жизнь в руках людей, на которых можно положиться, героев вроде нас. И все это в больших дозах. Слезы при каждом подходящем моменте, но сперва непременно удостоверится, что выглядит отпадно. Тут муж испарился, а у нее всегда идеальная прическа, макияж потрясный, а платье – это что-то. О, она точно знала, что делает.

Похоже, Ашлин пошла в мамочку.

– Думаешь, все это была игра? На муженька ей было наплевать, хотелось внимания?

Гэри щелкнул языком.

– Нет, не так. Как раз наоборот. Я думаю, она на самом деле была в отчаянии и очень хотела вернуть мужа. Умение ладить с людьми не относилось к ее сильным сторонам, ни друзей, ни работы – ничего, кроме мужа и дочери. Без него ее жизнь буквально рассыпалась. И она понимала, что есть только один способ заставить полицейских не бросать поиски – сражать наповал, чтобы каждому из нас захотелось стать ее рыцарем.

– Не дура, – сказала я.

Загудела кофемашина. Вместо того чтобы беспрерывно жаловаться на дрянной кофе, как было заведено у нас в Убийствах, Пропавшие сбросились по паре фунтов и купили нормальный аппарат.

– И это сработало?

– Да. На меня женщины такого типа не особо действуют, но некоторые парни готовы были возглавить армию и прочесать всю страну, только бы найти ее мужа. Отследили несколько мобильников, допросили несколько лишних свидетелей… но это все мелочи.

Для человека, на которого эта женщина не произвела впечатления, Гэри помнил многовато, но я смолчала – Гэри всегда задевал во мне только лучшие струны.

– То есть это не из-за того, что Мюррея подозревали в связях с бандами?

Гари рассмеялся:

– Господи, нет. Ничего такого. Мюррей был чист как первый снег – по крайней мере, по части закона.

Я бросила взгляд на Стива. Он поморщился. Его это не убеждало. Он засунул ладони под мышки, чтобы хоть немного согреться.

– Ты уверен, что узнал бы о его проблемах с законом?

– Пребольшое спасибо, Антуанетта.

– Да ладно, Гэр, я же позвонила не подразнить тебя. Но сколько тебе тогда было лет, двадцать шесть, двадцать семь? Недели три, как скинул форму патрульного? Ведущие детективы не обязательно сообщали тебе все, что было у них на уме.

Позвякивание ложки – Гэри помешивал кофе.

– С тобой так поступали, когда ты пришла в отдел? Ты можешь представить, что я не делюсь с тобой информацией из желания поставить новичка на место?

– Нет, не могу. Ты бы мне сказал.

Пропавшие не похожи на Убийства. В Пропавших нет цели поймать плохого парня, там работаешь ради счастливого финала. Даже если и возникает плохиш, это не твоя проблема. Например, если находишь подозрительный труп, ты просто передаешь его в Убийства. Ты можешь за всю свою карьеру ни разу не воспользоваться наручниками. Это совсем не похоже на отделы убийств или сексуальных преступлений, где хеппи-энда в меню вообще не предусмотрено, и это определяет атмосферу. Пропавшие никогда не были подходящим для меня местом, но меня вдруг охватило жгучее желание вернуться туда. Я буквально ощущала запах хорошего кофе, слышала, как Гэри напевает "Отвезите его домой" после очередного благополучного разрешения истории, я даже сделала несколько шагов, чтобы подавить в себе эти розовые слюни. Прямо плаксивая соплячка – хочет сбежать к мамочке, как только становится трудно. Самой себе противна.

– Да. Я бы сказал, – согласился Гэри. – И в те дни все было так же. Если бы детективы, что вели дело, думали, что есть связь с бандами, они бы сказали. Откуда вообще взялась эта идея насчет банд?

Я отвернулась от Стива – вдруг приступ слабодушия отразился на моем лице.

– Дочь Мюррея. Та, которую я направила к тебе, когда она пришла расспрашивать об отце. Ее убили.

– Хм. – Гэри был удивлен, но не потрясен. – Жаль ее. Милым была ребенком. Я ее опрашивал. Хорошая девочка. Считаешь, она связалась с бандами?

– Да нет. Похоже на то, что у ее кавалера случился приступ ярости, но тут кое-какие концы не сходятся, и мы хотим все подчистить на всякий случай. Просто подумали, а вдруг она отправилась на поиски папочки и наступила кому-то на мозоль.

– Ну, я не знал за ней ничего подозрительного.

Как же хотелось, чтобы Гэри дал мне хоть крошечную зацепку, хоть намек на что-то подозрительное. Это желание пронизывало меня, соперничая с холодом. Но, скорее всего, я знала с самого начала, что этого не случится.

Стив прошептал:

– Детективы. Почему они молчали?

– Второе. Есть причина, по которой вы не сообщили семье, куда именно удалился их папочка?

Гэри издал сердитый звук между глотками кофе.

– Антуанетта. Я ведь не шутил, давая тебе совет. Ты к тому расследованию не имеешь отношения, и как работали ребята – не твое дело. Если ты откроешь рот и начнешь трепаться, что следовало поступить иначе, то разозлишь очень многих. Думаешь, ты можешь себе это позволить?

Итак, слухи обо мне уже расползлись. В Пропавших известно, что я токсична. Даже захоти я перейти обратно, их шеф меня не возьмет. Он знает, что я хороша, но никто не согласится на детектива, что создает проблемы. Себе ли, другим, не имеет значения.

– Так не заставляй меня открывать рот. Оставь свою дурацкую таинственность и расскажи, что там произошло, и мне не придется говорить с другими детективами.

– Да какая таинственность. Когда нашли Мюррея, я уже не работал над этим делом. Я присутствовал только вначале, для усиления, поэтому всех деталей не знаю. Слышал, что его нашли в Англии, в любовном гнездышке с кралей. Один из наших позвонил ему, мужик был счастлив до усрачки и не собирался возвращаться и, конечно, не хотел, чтобы его жена и дочь что-нибудь о нем знали. Вот они и не узнали.

Молчание Гэри воспринял как неодобрение, каковым оно не являлось. Я бы тоже не захотела впутываться в эту неразбериху. Но психопатка во мне все еще надеялась, что это не конец истории.

– Мы не семейные психологи, ты сама знаешь. Распутывать чьи-то любовные заморочки не наше дело, наша работа – искать и находить. Дело закрыто, беремся за другое.

Стив скривился и глянул на темные окна, он все еще сомневался.

– И даже не сообщили жене, что Десмонд жив? Ты говорил, что она вертела детективами как хотела. Они для нее прыгали через огненные кольца, только бы раздобыть ответы. Но когда нашли, и близко ее не подпустили?

– Я рассказываю только то, что слышал. И говорю тебе, не болтай об этом. Какое вообще та история имеет отношение к твоему делу?

– Вероятно, никакого. Как я и сказала, подчищаю концы. Трясу деревья.

Я подмигнула Стиву, а он в ответ сузил глаза: "обхохочешься".

– И последнее. Я знаю, что прошло уже два года, но не припомнишь, что ты сказал Ашлин, когда она к тебе пришла?

Гэри прихлебнул кофе и задумался.

– У нее имелось вполне здравое предположение, что мы знаем больше, чем сообщили ее матери. Мать умерла, а она, дескать, хочет разыскать отца. По ее словам, его исчезновение всю жизнь ей исковеркало. Она хотела найти его, посмотреть в глаза и заставить ответить, почему он это сделал. Что дальше, она не загадывала, говорила, что как только он увидит ее, то вспомнит, как близки они были, и, может, все вернется. Но даже если все произойдет не так, ей будет легче, она сможет двигаться дальше. Жить своей жизнью.

О Иисус, великий попрыгун! Я начинала понимать Деса Мюррея. Он и сбежал-то, наверное, потому, что альтернатива сводилась к тому, чтобы кочергой размозжить головы благоверным.

– И что ты ей ответил?

– Что не могу раскрывать детали дела. Но ты же ее видела, она на грани была. Старалась не плакать, но готова была в любой момент забить фонтаном. Умоляла меня, я даже испугался, что она рухнет на колени прямо посреди допросной. В конце концов я позвонил приятелю и попросил прогнать Десмонда Мюррея через английскую систему, просто чтобы выяснить, жив он или нет. Незачем ей было гоняться за папочкой по всему миру, если он давно уже нюхает цветочки на том свете.

Ашлин была маминой дочкой. Возможно, она и выглядела беспомощной, но людьми вертела как хотела. Даже из меня ей удалось выбить имя Гэри. Она мне нравилась все меньше и меньше.

– Я решил, что если он жив, то намекну ей, что стоит нанять частного детектива в Англии. А какой от этого вред?

Ох уж эти Пропавшие. Наркоманы хеппи-эндов.

– И?

– Он умер. Уже несколько лет как. Ничего подозрительного, сердечный приступ, кажется.

Значит, папочка отпадает. Я чуть облегченно не расхохоталась, но вместо этого пихнула Стива локтем и одними губами произнесла: "Сечешь?" Он пожал плечами: "Попытка не пытка".

– У него осталась жена, ну или кто она там ему, в общем, та краля, с которой он жил все эти годы. Он же так и не развелся с матерью Ашлин. А от другой у него трое детей.

– И что из этого ты рассказал Ашлин?

Гэри шумно вздохнул.

– Н-да, нелегко было. Я думал, что для этой второй жены и ее детей станет шоком, если папочкино прошлое объявится на пороге. А поскольку папаши уже нет и Ашлин не могла с ним побеседовать, то, рассказав ей всю эту историю, я не сильно облегчу ей жизнь. Но я не хотел просто взять и выставить бедную девочку на улицу, типа "Топай отсюда, и успехов в поисках папаши!" Она имела право знать, что ее отец умер.

Стив одними губами произнес: "Вот именно". Я показала ему средний палец.

– Это ты ей и сказал.

– Да. Но только это. Что в наших системах он значится умершим. И что никакой другой информацией я не располагаю.

– И как она это восприняла?

– Да не очень.

Я буквально услышала, как Гэри поморщился.

– Честно говоря, она чуть ума не лишилась, что вполне естественно, я полагаю. Хватала ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Я думал, "скорую" придется вызывать, но мне как-то удалось заставить ее задержать дыхание, и после этого она слегка оклемалась.

– Лучше тебя этого бы никто не сделал, – заметила я.

– Может, и так. Она все еще была не в себе, тряслась, всхлипывала, все такое. Хотела знать, почему никто ей не сообщил. Врали ребята ей и матери или действительно были такими никчемушными, что за все эти годы не смогли обнаружить то, что я разузнал за десять минут? Я сказал, что у нас прекрасные детективы, но иногда расследование заходит в тупик, а информация может долго добираться до нашей системы.

Инстинктивно – как моргаете, когда песчинка попадает в глаз, – мы всегда будем отрицать, если штатский утверждает, что полицейский лажанулся. И неважно, насколько это правда. Открываешь рот, и оттуда вылетает милая и убедительная легенда, гладкая, как маслице. Раньше это меня не тревожило. Даже если бы все принялись, стоя на коленях, умолять Ашлин о прощении, ей бы это не помогло и кроме впустую растраченного времени ничего хорошего из этого не вышло. Но сегодня все казалось мне подозрительным, готовым взорваться прямо у меня в руках от одного неверного движения. Все было против меня.

– Она поверила?

Гэри неопределенно хмыкнул.

– Не убежден. Но я продолжал втюхивать ей, что теперь она, по крайней мере, знает, чем все закончилось, и может жить дальше, она имеет право на собственную прекрасную жизнь. И нес околесицу, каким чудесным человеком, похоже, был ее отец, как он ее любил. В общем, всякое такое. Честно говоря, успокоенной она не выглядела, я даже не уверен, услышала ли она хоть что-то. Но в конце концов мне удалось-таки привести ее в норму.

Это все его голос. Гэри мог бы добиться того же эффекта, зачитывая ей телефонный справочник.

– Когда она была в состоянии сесть за руль, я отправил ее домой. Вот и все. Видишь? Не было ничего, что могло бы навести ее на мысль о бандах.

– Действительно, не похоже, – сказала я, глядя на Стива, который снова пожал плечами.

Он следил за человеком, направлявшимся к главным воротам, – слишком далеко, чтобы распознать его в этом свете, но человек, воюя с ветром за свой шарф, даже не взглянул в нашу сторону.

– Спасибо, Гэр. Ты мне очень помог.

– Теперь оставишь наших детективов в покое? Если не ради себя, то хотя бы потому, что за тобой должок. Мне не хочется, чтобы они выедали мне печень из-за того, что я передал тебе их дело.

Ну да, Гэри не желает, чтобы мои блохи перепрыгнули на него. Какая-то часть меня хорошо его понимала, никто не хочет подцепить заразу, зато все остальные мои части желали наброситься на него, вмазать хорошенько и предложить отрастить наконец хоть что-то между ног.

– Договорились, – сказала я. – Можешь прислать своего мальчишку, чтобы забрал дело?

– Конечно. Выдвинется к тебе прямо сейчас.

– Прекрасно. Спасибо еще раз. На следующей неделе ставлю пиво, ладно?

– На следующей неделе у меня дурдом. Я тебе позвоню, когда все немного уляжется. Прости, что не смог быть полезен.

И Гэри дал отбой и ушел к себе со своей кружкой хорошего кофе – выслушивать шуточки насчет простаты, мурлыкать под нос и искать хеппи-энды.

Я знала, что он не позвонит, и это задевало меня глубже и больнее, чем я была готова признать. Притворившись, будто засовываю телефон в карман, я отвернулась от Стива, который наклонился за своим алиби – горой бессмысленных бумажек. Заподозри я, что он так проявляет такт, прикончила бы на месте.

– Итак, гипотеза о бандах больше не годится, по крайней мере, в отношении Деса Мюррея. Даже если детективы что-то подозревали, но не стали приобщать к делу, Гэри знал бы. Десмонд Мюррей просто сбежал. Конец истории.

– Ясно. – Стив выпрямился. – Вот только Ашлин этого не знала.

– И что? Гэри прав. С какой стати она вдруг заинтересовалась бандами? Причин нет. Ни единой. Ноль.

– Если она мыслила здраво, то да. Но она не мыслила здраво. Погоди, Антуанетта, дослушай. – Он наклонился ко мне и быстро заговорил: – Ашлин была фантазеркой. Помнишь, что рассказывала Люси о ее детских годах? Когда дела шли совсем плохо, Аш придумывала сумасшедшую историю, в которой все чудом исправлялось. Она просто не могла без этого. В реальной жизни она только и делала то, что велят другие. Единственным местом, где она обладала хоть какой-то властью, единственным местом, где ее голос имел значение, было ее воображение. – Стив даже о холоде забыл. – И вот она выстроила в голове огромную историю, как отправляется на поиски, как находит отца, бросается к нему в объятия и ее жизнь снова сплошное счастье. Она жила этой фантазией, и тут твой приятель Гэри разносит ее вдребезги.