Текст книги "Пропавший линкор"

Автор книги: Роберт Мур Вильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 49 страниц)

– Черт побери! – только и сказал Томилсон.

Он не знал, сердиться или радоваться. Он зашагал взад-вперед по гостиной, пытаясь придумать, что делать дальше. В это время из кухни появился, мяукая, любимый котенок Систи.

– Хороший котик, красивый котик, – бормотал Томилсон, грубыми узлами привязывая котенка к линейке. И когда он толкнул линейку вперед, котенок исчез.

Линейка как была, так и осталась. Была прекрасно видна намотанная вокруг нее веревка, и она даже дергалось, словно что-то невидимое пыталось освободиться, но котенок исчез.

Томилсон дернул к себе линейку. Котенок снова появился. Вся шерсть его стояла дыбом, и он бился, словно обезумел от страха. Пока Толмилсон отвязывал его от линейки, он царапался и кусался. Выпущенный на волю, котенок так понесся из комнаты, словно за ним неслась с разинутой пастью самая большая и страшная собака в мире.

– Что, черт возим, испугало его? – думал Томилсон.

Но он-то не был кошкой. Он мог сам нырнуть в дверь и вернуться назад…

Даже шкатулка Пандоры не была столь привлекательна для Пандоры, как эта дверь для Томилсона. Причем он сам не понимал, почему. Думая над этим, он выкурил сигарету и потом подумал, почему в горле у него так пересохло, а руки трясутся? Черт, неужели он не может нырнуть туда хоть на минутку – и тут же вернуться?

И еще ему было интересно, а где расположена эта страна маленьких золотых людей? В каком-то другом пространстве? Может быть. Но также может быть, в каком-то другом времени. И нельзя было никак понять, где она находится, потому что дверь открывалась туда сразу, игнорируя любые расстояния. Пользуясь тем, что жена играет с Систи на заднем дворе, Томилсон прокрался на кухню и быстро сделал несколько глотков прямо из бутылки. Когда он вернулся в гостиную, то уже знал, что полезет в это отверстие.

Он решил, что в него лучше нырнуть, как пловец ныряет в холодную воду. Затаив дыхание, он бросился прямо между батареей и радиолой… И ударился о стену, как до этого теннисный мячик. Удар, кровь из носа и помутнение в глазах. Томилсон отскочил назад и растянулся на полу, затем сел и уставился на «дверь», которая не пустила его.

Систи она пустила, Дж’тона пустила, котенка пустила, а его вот нет!

Было ли все дело в размерах? Может быть, дверь пропускала маленькие объекты, но отшвыривала большие? Нет, это было плохое объяснение. Теннисный мячик она тоже не пропустила, хотя он гораздо меньше, чем Систи. А может, все было дело в размерах и живой материи?

Да, это казалось правильным ответом. Возможно, дети, щенки и котята могут пройти, а взрослые – нет. Внезапно Томилсон подумал о гномах и эльфах из волшебных сказок, а также о гоблинах. Все это были маленькие существа, и в сказках все они умели исчезать. Может, они приходят на землю через подобные двери, открывающиеся в тайных местах? Да, наверное, это и был ответ. Черт бы побрал этот ответ, из-за которого он разбил себе нос! Томилсон пошел в туалет на первом этаже за полотенцем. Хлопнула дверь черного входа. Коготки простучали по линолеуму кухни. Затем он услышал, как зашлепали шаги в коридоре между столовой и гостиной.

– Систи! Не входи в гостиную…

– Папа, папочка, смотри!

Он бросился в гостиную. На ковре перед радиолой лежало что-то длинное и пятнистое, что не было ни змеей, ни ящерицей, но казалось похожей на ту и другую одновременно. Свет заиграл на золотистой чешуе, уложенной, как мозаика, по фиолетовому телу, когда существо повернуло к ним глаза-бусин-ки. Это было самое красивое существо, какое когда-либо видел Томилсон.

– Папочка, какая она симпатичная… – закричала Систи, шагнув к этой твари.

Существо вздернуло вверх голову. Томилсон, у которого сжало горло так, что он не мог крикнуть, что это опасно, бросился, чтобы отдернуть дочь.

Но тут перед ним молнией сверкнул Дж’тон, прыгая на существо у радиолы. Когда он прыгнул, существо сделало головой выпад, совсем как змея. Но челюсти щенка уже сомкнулись на его шее. Дж’тон встряхнул существо, как терьер трясет крысу, затем резким поворотом головы отбросил его далеко в сторону. Потом щенок повернулся и глянул на То-милсона. В глазах его было торжество, словно он встретил и победил какого-то старого врага. Дж’тон сделал три шага вперед и умер.

Томилсон схватил Систи и унес ее на задний двор.

– Пойди поиграй с матерью, – велел он.

Услышав его голос Систи без слов побежала к маме. Томилсон вернулся в гостиную и выключил радиолу.

Немного позже он вынес через черный вход что-то завернутое в газеты, сел в машину и быстро поехал из города. На реке от избавился от тел.

С той поры Систи не раз допрашивала его, что случилось с Дж’тоном, и каждый раз Томилсон отвечал ей, что щенок ушел в «страну золотых людей».

Жене он тайком сообщил, что у щенка начался припадок бешенства.

– Я был вынужден избавиться от него.

Жена могла принять это объяснение.

Ночами, когда семья засыпала, Томилсон пытался снова и снова открыть эту «дверь». Пока что он не добился никаких успехов и начал уже думать, что дверь раскрылась из-за связи между его радиолой и странной антенной-излучателем, какую описала ему Систи. Он решил, что антенну перенесли в другое место, так что связь нарушилась.

Томилсон по-прежнему пытается отыскать новое местонахождение той антенны. И будет пытаться до самой смерти.

КРАСНАЯ СМЕРТЬ МАРСА

I

Спаркс Эвери, неся бессменную вахту возле радиоаппаратуры, увидел, как появились эти трое. Ему не было нужды рассматривать их более пристально, чтобы понять, что что-то случилось. Вскакивая, он нажал кнопку, отпирающую внешний люк. Из носовых отсеков корабля слышалось бряканье горшков и кастрюль, это Коротышка Адамс, суровый повар, готовил им ужин.

Ангус Макллрайт, сын далекой Шотландии, вышел из машинного отделения. Когда он на мгновение раскрыл дверь, послышалось приглушенное шипение атомных двигателей, работающих на уране.

– Что случилось, парень? – спросил Макллрайт.

Спаркс указал на троих, которые были уже близко. Когда они пошли через песчаную площадь, песок, поднятый их башмаками, повис позади них завихряющимся облачком, песок, никогда не знавший дождя.

Макллрайт, прищурившись, посмотрел через двойной иллюминатор левого борта, защищавший его старые глаза от тусклого блеска марсианского солнца.

– Не нравятся мне их лица, парень.

Спаркс не ответил. Тяжелые ботинки протопали в люк. Лязгнула внешняя дверь. Тихо зашипел воздух. Затем раскрылась внутренняя дверь.

Первым вошел высокий и худой Мартин Фром. Его сероголубые глаза на мгновение уставились на радиста, но он ничего не сказал. За ним шел Джеймс Сьюттер с длинными, болтающимися, точно у обезьяны, руками. И последним был Винсент Орсетти, мигая слабыми глазами за толстыми линзами очков.

– На корабле все в порядке? – спросил Фром.

– Совершенно верно, сэр, – ответил Спаркс.

– Вы наблюдали с иллюминатора левого борта, когда я уходил?

– Да.

– И не заметили ничего необычного, никакого движения?

– Ничего.

Фром повернулся к Макллрайту.

– Двигатели готовы?

– Двигатели всегда готовы, – спокойно ответил Макллрайт.

– Так и держите их, – приказал Фром.

Макллрайт прикоснулся двумя пальцами к козырьку своей кепки.

– Да, капитан.

Фром повернулся к двоим пришедшим с ним.

– Сьюттер, подготовьте для передачи на главную базу короткий археологический отчет о самом городе.

Археолог, уже стащивший тяжелый костюм, неуклюже прошел через комнату к столу.

– Орсетти, – продолжал Фром, – вы меня очень обяжете, если займетесь отчетом об этом. – Он открыл свой ранец, достал из него какой-то предмет и положил на стол.

– Охотно, капитан, – ответил Орсетти. – Вы хотели сказать: «нет»?

В голосе Орсетти чувствовалось немалое удивление. Спаркс наклонился, чтобы получше рассмотреть предмет, который Фром положил на стол. Он сиял изнутри рубиновым светом.

– Что это? – спросил Спаркс.

– Мы не знаем, – ответил Фром. – Они разбросаны по всему городу. В одном месте мы нашли целую кучу их фута в три высотой, словно сваленный из грузовика уголь. Они похожи на драгоценные камни, но не являются ими.

Действительно, этот предмет напоминал драгоценный камень, рубин, размером с кулак. Он был круглый, и его поверхность состояла из множества граней, сверкающих красноватыми лучами отраженного света.

– Но, капитан, – заявил Орсетти, – моя специальность – биохимия. Я также в некотором роде металлург, но эта штуковина не имеет отношения ни к одной из моих специальностей.

– Просто опишите его как можно лучше, – грубо оборвал его Фром. – А я пока пойду готовить отчет о судьбе нашей первой экспедиции в этот трижды проклятый город Тормс.

– Вы нашли их? – быстро спросил Спаркс.

– Мы определили местонахождения их корабля с воздуха еще до того, как приземлились.

– Я это знаю. Но как там люди…

Губы Фрома сжались в тонкую линию.

– Мы нашли людей.

– О-о… – ответил Спаркс.

Целую секунду он глядел в упор на капитана, затем повернулся на пятках, прошел и сел в кресле перед радиопередатчиком. Макллрайт с сожалением посмотрел на него, но ничего не сказал.

Первым был закончен отчет Орсетти. Он вручил радисту единственный листок. Спаркс прочитал:

Похожие на драгоценные камни объекты, которые мы обнаружили в Тормсе, кажутся уникальными. Насколько я знаю, о них никогда не сообщали другие экспедиции на Марс. Мы видели их по всему городу. Очевидно, первая экспедиция тоже нашла их, потому что мы обнаружили несколько таких на корабле, один даже под койкой капитана, и еще несколько рядом с кораблем.

Они лежат отдельно или целыми группами по нескольку сотен штук. В одном месте мы наииги их целую кучу, брошенную, по словам капитана Фрома, «как уголь перед дверью в подвал».

Сомнительно, что они принадлежали жителям этого города. Более вероятно, что они появились здесь после того, как все жители умерли.

Внешне они напоминают гигантские драгоценные камни и, на первый взгляд, кажутся искусственно ограненными. Однако более тщательное изучение показало, что грани естественные и прослеживаются в прозрачной структуре этих странных объектов.

Другая уникальная особенность – их недолговечность. Сьюттер уронил один из них, так тот через минуту распался на мелкие кусочки, а затем, словно пытаясь заставить нас засомневаться, кристаллы ли это, кусочки превратились в красноватый газ, который струйкой потек по земяе.

Пока мы еще не в состоянии дать соответствующее объяснение происхождению этих кристаллов или определить, чем они являются на самом деле.

ВИНСЕНТ ОРСЕТТИ, биохимик спасательной экспедиции в Тормс.

Спаркс защелкал переключателями. Зажужжали трансформаторы. Стали нагреваться радиотрубки. Спаркс заговорил в микрофон:

– Спасательный корабль «Кеплер» вызывает Главную Базу. Спасательный корабль «Кеплер» вызывает Главную Базу.

– Слушаем вас, спасательный корабль, – раздался из динамика ответ.

Когда Спаркс закончил передавать первое сообщение, Сьюттер как раз закончил свой отчет, и Спаркс прочитал его вслух в микрофон:

Бесспорно, это самое важное археологическое открытие с тех пор, как первый корабль приземлился на Марсе одиннадцать лет назад. Я считаю необходимым перечислить исследования, проведенные здесь с тех пор.

Вы наверняка помните рвение, с каким совершались первые исследования, торопливый, безумный поиск разумной жизни на Марсе. Никогда не возникало сомнений, что она здесь существовала. Пыль засыпала каналы, покрыла города, но каналы и города доказывали, что на этой планете разум достиг значительных успехов. Вы наверняка помните, как наше рвение переходило с ходом исследований в изумление. Были найдены города, улицы которых оказались засыпаны песком. Состояние городов показывало, что их жители бежали от какого-то надвигающегося врага. Мы находили разбросанные повсюду инструменты, украшения, странные книги-свитки, написанные сложным иероглифическим письмом. Но мы так и не нашли представителей народа, который создал все это. Мы находили их кости, сухие кости в песке. Но не нашли их самих. И также мы не нашли врага, от которого они бежали.

Здесь, в городе Тормсе, тоже нет никаких жителей. Но здесь есть нечто, что я считаю очень существенным.

Здесь все находится в прекрасном состоянии. Книги аккуратно стоят на полках, здания не разрушены. Машины и инструменты тех, кто построил этот город, покрыты густой смазкой, чтобы предохранить их от ржавчины.

Все находится в превосходном состоянии, словно хозяева собирались вернуться сюда в будущем.

Здесь скрыта тайна, тайна исчезновения целой расы, некогда населявшей Марс. Этот город гораздо новее других, которые мы обнаружили. Он был покинут последним. И здесь находится ключ к разгадке судьбы жизни на этой планете.

Мне не стоит комментировать, как важно раскрыть эту тайну. Поэтому я рекомендую провести здесь самые осторожные исследования.

ДЖЕЙМС СЬЮТТЕР.

Спаркс глубоко вздохнул.

– Второй отчет закончен, – сказал он в микрофон.

– Все это интересно, – получил он ответ, – но вы нашли хоть намеки на то, что произошло с первой экспедицией?

– Будет готово через минуту, – ответил Спаркс.

– Ладно, не откусите мне голову, – проскрипело в динамике, потом внезапно голос оборвался и потом заговорил уже совсем другим тоном: – Эвери, прости. Я совершенно забыл…

– Ладно, проехали, – грубо сказал радист. – Я не ишу сочувствия… – он обернулся.

Рядом стоял капитан Фром с лицом, словно высеченным из гранита.

– Передайте это, – сказал Фром и положил руку на плеча радиста.

Спаркс словно не почувствовал прикосновения и прочитал сообщение.

– О'кей, – сказал он, – Это все, что я хотел знать.

– Парень, – подозрительно хриплым голосом начал Фром. – мне очень жаль…

– Проехали, – повторил Спаркс.

Фром ушел, и Спаркс начал читать в микрофон сообщение, которое тот ему прислал:

16 октября 2347 года.

Когда оборвалась связь с первой экспедицией в Тормс, нас послали им на помощь. Это отчет о том, что мы нашли.

Корабль мы заметили еще с воздуха. Он стоял на одном из квадратных полей, специфических для марсианских городов. Мы приземлились поближе к нему в соседнем квадрате, и немедленно Орсетти, Сьюттер и я пошли к кораблю, оставив на нашем корабле радиооператора Эвери, инженера Макллрайта и повара Адамса.

С сожалением вынужден сообщить, что всех трех членов первой экспедиции мы нашли мертвыми.

Причину смерти мы определить не смогли. На их телах не было ран, однако выражение лиц указывало на то, что умерли они в муках. Коммандер Ричард Эвери был в своей койке. Положение его рук и ног намекало на то, что он был разбужен и попытался защититься. Однако это просто мое личное впечатление. Никаких доказательств этому нет. Археолог Сэмюэль Фанк был возле радиопередатчика. У меня сложилось впечатление, что он умер, пытаясь позвать на помощь. Радиостанция была мертва из-за отсутствия питания, что было крайне маловероятно, потому что ток, питающий приборы, подавался прямо от атомных двигателей, которые тоже не работали. На моей памяти это первый и единственный случай, когда отказывали атомные двигатели. Я не могу даже предположить причину такого отказа. Однако двигатели неисправны. Мы это проверили.

Джон Ормс, лингвист, который пытался расшифровать марсианский язык, был найден на некотором расстоянии от корабля. Следы на песке указывали, что он бежал от корабля. И на его лице была написана такая же мука.

Пытаясь определить, подверглось ли судно нападению, мы тщательно осмотрели песок вокруг него. Не было найдено никаких следов, кроме тех, которых сделали члены экипажа.

Мы похоронили их в том же песчаном квадрате, на котором стоял корабль.

Позже мы сделаем полный осмотр. Важно понять не только то, что послужило причиной их смерти, но и что остановило двигатели корабля. Также мы должны попытаться разгадать тайну этого города, как настаивает наш археолог Джеймс Сьюттер.

МАРТИН ФРОМ, капитан спасательного корабля «Кеплер».

Ровный голос Спаркса прервался. Он откашлялся и быстро сказал:

– Конец передачи, – и прервал связь.

На корабле стояла тишина. Спаркс смотрел на радиостанцию и молчал. Он поднял голову, только услышав чей-то голос:

– Вы жестокий человек, Мартин Фром.

Это был Ангус Макллрайт. В моменты напряжения он начинал говорить с акцентом, напоминавшим об его далекой родине.

– Вам нет нужды напоминать мне об этом, Ангус, – ответил Фром.

– Оставьте его, Ангус, – резко сказал Спаркс.

– Но ведь это ваш собственный родитель, парень, которого они похоронили. Они должны были, по крайней мере, сказать вам о том, что они нашли, как только вернулись, а не заставлять вас ждать и узнавать обо всем из отчета. – Он повернулся к Фрому. – Повторяю, вы – жестокий человек.

– Это жестокая планета, Ангус, а мы путешествуем по жестокому космосу. Здесь не может быть место никаким слабостям.

– Да, но…

– Я же сказал, оставьте, Ангус, – прервал его Спаркс.

– Мой отец тоже был жестоким человеком. Если бы не это, то он не стал бы первым человеком, ступившим на Марс. Я знаю его лучше других. Всякий раз, когда все шло плохо, он повторял любимую поговорку: «Вместе с ядом природа всегда создает противоядие. Но она не вручает его вам на серебряном блюде. Вы должны найти его сами – или умереть». Он ненавидел всякую демонстрацию чувств, любую слабость.

Капитан Фром сообщил мне о смерти отца именно таким способом, каким хотел бы сам отец. Что же касается его смерти, он умер, как всегда мечтал – борясь с неизвестным. И он похоронен так, как хотел бы – в марсианских песках.

Тишина, последовавшая за словами радиооператора, была неловким молчанием, которым мужчины хотят показать свое сочувствие, но не могут подыскать слова.

– Я был в первом полете с ним, – сказал Макллрайт. – Я знал его. Вы – истинный сын.

– Простите, – сказал Спаркс. – Мне не стоило ничего говорить. Ему бы это не понравилось. Он всегда был для меня чем-то вроде бога и… – он стиснул губы, – …что-то убило его.

Открылась дверь и появился повар.

– Идите на ужин, – сказал он, – или я выкину его.

– Пойдемте, – с горечью в голосе сказал Спаркс. – Надо поесть.

Когда они выходили из помещения, на столе оставался камень, который осматривал Орсетти.

Когда они вернулись, его там не было.

Они обыскали весь корабль, но не нашли пропажу. Они не увидели крошечного отверстия во внутреннем корпусе у самого пола, которое выглядело так, словно выпала заклепка. Отверстие было не больше диаметра карандаша, вероятно, поэтому они и пропустили его. И было еще одно крошечное отверстие во внешней оболочке корабля.

А драгоценный камень исчез.

– Джентльмены, – сказал капитан Фром, – сегодня ночью мы будем посменно дежурить.

II

Но ночью ничего не произошло. Никакой злоумышленник не попытался проникнуть на корабль. Лишь тихонько посвистывал ветер Марса, неся сухую пыль красной планеты. И не было никаких других звуков.

На следующий день произошло то, что заставило их забыть, по крайней мере, на время, о загадочно исчезнувшем камне.

Рано утром Сьюттер и Орсетти пошли продолжать исследование города. Фром остался на корабле, корпя над полным отчетом. Макллрайт, по приказу Фрома, отправился на корабль первой экспедиции, чтобы осмотреть двигатели. Вернулся он, качая головой. Двигатели были неисправны. Он доложил Фро-му, что не может понять причину неисправности, и вернулся к себе в машинное отделение, что-то бормоча под нос.

Спаркс, в обязанности которого входило наблюдение за люком, увидел, как к кораблю бежит человек. Это был Сьюттер. И он несся, сломя голову.

– Мы нашли их! – задыхаясь, выкрикнул Сьюттер, ворвавшись во внутреннюю дверь. – Жителей Марса. В пещере под городом. Вы помните дверь, возле которой была свалена куча камней? Мы отгребли их и открыли проход. Там внизу марсиане лежат во льду. Спят, замороженные, – задыхаясь, рассказал он.

– Значит, они живы? – выкрикнул Фром.

– Нет, пока еще. Но думаю, их можно пробудить. Орсетти сказал, что можно, а он разбирается в этом. Он остался там.

Археолог был так взволнован, что не мог говорить связно.

Спаркс знал, что значит эта находка для Сьюттера. Что она значит для всех них. Одна из причин, почему люди так стремились на Марс, крылась в том, что они хотели встретиться с обитателями этой планеты. Фотографии, сделанные еще в 1915 году, окончательно доказали, что каналы Марса являются искусственными сооружениями. Значит, там есть жизнь. Но, добравшись до Марса, они не нашли его обитателей. Только опустошение, пыль и песок. Только смерть. И пустые города.

Если Сьюттер был прав, то настал самый великий момент в исследовании Марса. Даже прибытие первого корабля с Земли было не так важно, как это открытие. Сердце Спаркса подпрыгнуло при этой мысли. Найдены исчезнувшие жители Марса!

Фром стал торопливо натягивать на себя костюм.

– Одевайся, парень, – рявкнул он Спарксу. – И позови Ангуса. Он прилетал сюда с первым кораблем и имеет право присутствовать при пробуждении одного из марсиан.

Спаркс бросился в машинное отделение и уже на ходу осознал, что Фром не привел причин, почему решил взять с собой его самого. Он сказал, что Ангус имеет право присутствовать. Так оно и было. Старый инженер перенес все лишения первых исследователей этой планеты. Он заработало право присутствовать при историческом моменте, когда разбудят одного из марсиан.

Но Спаркс тут же понял, почему Фром решил взять его. Сам Спаркс такой чести не заслужил. За него это сделал кое-кто другой, кто не может присутствовать.

Спаркс был молодым, ему всего лишь исполнилось двадцать. Он полетел на Марс только благодаря прекрасному знанию радиоаппаратуры. Отец против этого не возражал, но и не помог сыну получить назначение. Он сказал:

– То, что я командую марсианской экспедицией, для тебя ничего не значит. Ты сам должен преодолеть все преграды и испытать все трудности. Ты станешь есть ту же еду, что и другие, спать на таких же койках, пить синтезированную воду и твердо стоять на своих ногах. Ты не будешь получать поблажек, а станешь исполнять приказы, какими бы они ни были.

Ричард Эвери был жестоким человеком. Но он был человеком. Корабль оставили охранять лишь Коротышку Адамса. Фром дал ему строгий приказ вести наблюдение.

Сьюттер рысцой провел их через тихий, пустынный город к низкому зданию, у которого был лишь один вход. У двери были раскиданы рубиновые кристаллы, где он сам или Орсетти разбросали их. Сьюттер нырнул в темный проход, остальные последовали за ним. Спаркс отметил, какой тяжелой была дверь. Она оказалась по меньшей мере в фут толщиной, и поверхность ее покрывала ржавчина.

Орсетти ждал их внизу.

– Они в порядке, – сказал он. – В каждой ячейке по марсианину. Они спят в замороженном состоянии. В этом нет никаких сомнений.

Камера была не очень большая, вырезанная в твердой скале, и в ней было около пятисот похожих на гробы ячеек. Каждая ячейка была закрыта стеклянной крышкой.

– Я ждал вашего разрешения попробовать вскрыть одну из ячеек, капитан Фром, – продолжал Орсетти. – В ожидании вашего прибытия, я взял на себя смелость удалить пломбы с одной из ячеек. Она готова к открытию. Можно начинать?

Фром заколебался, всматриваясь в стеклянную крышку и пытаясь разглядеть лежащее в ячейке существо.

– Вы уверены, что эти существа действительно подвергнуты гибернации?

– Относительно этого уверен. Посмотрите, какая здесь температура. Идеально подходит для гибернации. Поэтому город оставлен в прекрасном состоянии, механизмы смазаны, здания заперты. Люди собирались вернуться в город, когда проснутся.

– Ладно, – медленно проговорил Фром. – Можете… Что вы делаете, Ангус?

Макллрайт отделился от остальных, взял фонарь и пошел по пещере, тщательно осматривая проходы между ячейками, как осторожный старый пес, ища запахи, говорящие об опасности.

– Мне кажется, у этих существ была причина заморозить себя, – ответил он. – Без причин они бы не забились в эту мрачную пещеру. Не знаю, что это были за причины, но, возможно, они были последними из своего народа, бегущими от какого-то смертельно опасного заклятого врага. И если это так, то нам следует хорошенько подумать, прежде чем начать их будить.

Все беспокойно зашевелились. Орсетти заморгал, как сова. Сьюттер что-то невнятно забормотал.

– Вы что-то заметили, что позволило вам считать этого врага достаточно сильным, чтобы марсиане решили заморозить себя, лишь бы избежать встречи с ним? – спросил Фром.

– Нет, ничего.

– Возможно, у них просто кончилось продовольствие, – предположил Сьюттер. – Воды на планете становилось все меньше. Возможно, долгая засуха не оставила им выбора, кроме как лечь в гибернацию или умереть от голода. Они выбрали ледяной сон, надеясь, что, когда они проснутся, климатические условия на планете станут лучше. Может, у них постоянно были длительные периоды засухи и дождей, и таким образом они просто пережидали засуху.

Старый шотландец покачал головой.

– Может, вы и правы. Может, эти марсиане бежали от засухи. Но, как я помню, мы прилетели сюда, чтобы спасти трех человек. Мы нашли их мертвыми. Один из них бежал от корабля. Мы не знаем, от чего он бежал. Но мы точно знаем, что вся эта раса тоже бежала от чего-то.

Снова все беспокойно зашевелились. Может, старый шотландец чувствовал что-то, что не мог выразить словами?

Сьюттер был археологом. Он провел несколько лет, раскапывая марсианские руины, и теперь он уперся:

– Все это суеверная чепуха!

– Может быть, и так, – ответил Макллрайт. – Но я знаю троих, что погибли здесь. Они уж точно не были суеверными. И мне прекрасно известно, что атомные двигатели вовсе не суеверны. Однако и люди, и двигатели мертвы. И это нельзя объяснить суевериями!

Сьюттер с Орсетти обратились к Фрому и принялись умолять его разрешить вскрыть одну из ячеек.

И Фром принял решение.

– Главная цель наших исследований на этой планете состояла в том, чтобы найти марсиан. И эта цель не будет достигнута, если, найдя, мы не разбудим их. Поэтому можете вскрыть одну ячейку.

Сьюттер и Орсетти не тратили время даром. Фром повернулся к Макллрайту.

– Простите Ангус. Если бы у вас была конкретная причина, то мы бы повременили.

– Да, капитан, – ответил Макллрайт.

Спаркс Эвери молча смотрел на них. Он не принимал участия в беседе. Но несмотря на холодный сухой воздух, на его лбу появились крупные капли пота. Он смахнул их. То и дело его взгляд притягивался к тяжелому пистолету, висевшему на бедре Фрома. Он видел, как Фром расстегнул кобуру.

На полу возле ведущего вниз ската лежал драгоценный камень. Он зло блестел в солнечном свете, начавшем пробиваться в пещеру.

Радиооператору показалось, что прошло лишь несколько минут, прежде чем Орсетти вскрыл ячейку. Они со Сьютте-ром осторожно вынули из нее марсианина и положили на пол. Все собрались вокруг него. Марсианин был меньше пяти футов роста, имел огромную грудь и длинные, тонкие руки и ноги. На нем была мягкая кожаная одежда с металлическим поясом вокруг талии, на котором висел мешочек и короткий кинжал.

– Сейчас он очнется, – прошептал Орсетти.

Все молчали. Спаркс чувствовал скрытую напряженность этого момента. Он пробыл на Марсе меньше шести месяцев, но от отца впитал привлекательность красной планеты, полной удивительных тайн. И вот сейчас главная тайна будет разрешена. Марс заговорит с ними. Красные пустыни перестанут казаться таинственными, а опустевшие города поведают, что здесь произошло.

Марсианин пошевелился. Чуть двинулись пальцы, согнулась рука. Грудь стала вздыматься. Давно бездействующие голосовые связки издали тихий вздох, эхом отозвавшийся в пещере.

– Он просыпается, – прошептал Сьюттер. – О боже! Что он скажет? Что сделает? О чем подумает? Как, должно быть, он будет поражен, увидев склонившихся над ним чужаков, пришельцев из другого мира!

Они видели, как движение груди марсианина стало равномерным. Судорожные толчки переросли в мерный ритм, спазматически сжалось его горло.

– Смотрите, – прозвучал напряженный голос археолога. – Он открывает глаза.

Глаза была коричневыми, коричневыми, словно агат. Они были еще мутными и расфокусированными.

– Осторожно, старина, – прошептал Сьюттер. – Я здесь. Я помогу вам сесть.

Он подсунул руку под плечи марсианина.

Марсианин взглянул на Сьюттера и тут же отвел взгляд. Из его глаз исчезла мутная пелена, они стали живыми и сосредоточенными.

Спаркс кашлянул. То, что происходило здесь, было невероятным. Марсианин снова взглянул на Сьюттера, затем его взгляд скользнул по лицам остальных. Но он взглянул на них небрежно, словно они ничего не значили.

Проснувшись после долгого сна, обнаружив себя пленником расы, которая явно была не с Марса, он счел их недостойными второго взгляда?

Что-то было не так. Может, марсианин еще ничего не видел? А может, он вообще был слепым?

Или, насколько бы интересными ни были склонившиеся над ним гиганты, здесь было что-то гораздо важнее?

У марсианина были большие, остроконечные уши, которыми он мог шевелить. Он дернул ими, как кошка, прислушиваясь к звукам позади. При этом абсолютно игнорировал землян. Потом его уши дернулись вперед, к открытому дверному проему, через которое светило солнце. Он прислушался. Не было ни звука. Он пошевелил головой, пытаясь уловить что-то в холодном, сухом воздухе, глаза его тревожно забегали.

Спаркс тоже прислушался, но ничего не услышал. Однако, марсианин, казалось, что-то уловил. Его уши встали торчком, словно у кошки, которая услышала рычание опасной собаки. Но больше он не прислушивался. Он пошарил глазами и что-то увидел. Его карие агатовые глаза с ужасом уставились на предмет возле дверного проема.

По лицу пополз страх, страх и ужас, похожие на безумие. Он рванулся из рук Сьюттера. Археолог попытался его удержать, но он легко вывернулся из его захвата. Его рука метнулась к кинжалу на поясе.

Кинжал взметнулся и… вонзился марсианину в горло. Марсианин взвизгнул. Визг перешел в бульканье. Марсианин рухнул ничком, облако сухой пыли взметнулось из-под его тела.

– Мы испугали его, – в мертвой тишине хрипло проговорил Сьюттер. – Он увидел нас и совершил самоубийство.

– Нет! – выпалил Спаркс. – Он увидел нас, но не мы напугали его. На нас он не обратил внимания. Его напугала эта штука! – Спаркс указал на рубиновый камень, сияющий в солнечном свете. – Вот что он увидел. Вон ту штуку. И она так напугала его, что он покончил с собой.

Спаркс шагнул к камню.

– Оставьте его! – раздался голос Макллрайта. – Даже не прикасайтесь.

Спаркс отпрыгнул назад.

– Правильно, парень, – продолжал Ангус. – Я все видел. Марсианин не обратил на нас внимания. Его заставил так поступить этот камень.

– Но это же нелепо! – воскликнул Сьюттер. – Этот камень совершенно безопасен. Сейчас мы вскроем другую ячейку и разбудим еще одного марсианина.