Текст книги "Пропавший линкор"

Автор книги: Роберт Мур Вильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 49 страниц)

– Или ты скажешь мне, где спрятал Камень Артены, или здесь же, немедленно, прямо на моих глазах, с тебя живого сдерут кожу!

Кизну, глядящему вниз, было трудно оценить реакцию Ди-ура в ответ на эту угрозу, но ему показалось, что жрец еще сильнее выпрямился и еще выше задрал подбородок.

– И что потом, Кутху? – спросил Ди-ур.

– А потом, если останешься в живых, тебе зальют в уши расплавленный свинец! – объявил Кутху.

– А потом? – продолжал Ди-ур.

– Потом тебе вырвут язык!

– А потом? – снова спросил Ди-ур.

– Потом ты будешь мертв! – закричал Кутху.

– А потом? – тем же спокойным голосом задал очередной вопрос Ди-ур.

Горбоносый замолчал. Должно быть, до него дошло некое смутное значение этого повторяющегося вопроса.

– А потом, будучи по другую сторону смерти, я стану преследовать тебя, куда бы ты ни пытался сбежать по течению времени, – спокойно сказал Ди-ур. – Я обращу в ничто и тебя, и твое дело.

Кутху отступил на шаг.

– Как ты узнал, что я делаю? – спросил он.

– Я знаю многое. Я член великого братства. Наша обязанность – знать о таких делах. Я также знаю, что ты не можешь перелететь через пропасть времени без зеленого камня, который хочешь получить от меня. Этот камень – ключ к тому, что ты считаешь своей тайной магией, – ответил Ди-ур.

– Этими словами ты подписал свою смерть, – рявкнул Кутху.

– Если мне вырвут язык, то я не смогут сообщить тебе, где спрятал зеленый камень, – пожал плечами Ди-ур.

– Еще задолго до смерти ты прокричишь, где спрятал его, – прошипел Кутху.

На крыше Кизн сорвал со спины охотничий лук. Он стремительно наложил стрелу и натянул тетиву. Стрела в горло Кутху! Это было единственной его мыслью.

Но, натянув тетиву, он почувствовал, как что-то жжет спину. В долю секунды он вспомнил о том, о чем просто не думал, – о башне, ввинчивавшейся в ночное небо. Кто-то с башни увидел его на крыше. И использовал тегнар.

Луч тегнара был настроен на слабую мощность, чтобы не разнести весь дворец. Почувствовав боль в спине, Кизн невольно выпустил стрелу и даже не посмотрел, куда она попала. Из тронного зала донесся крик, говоривший о том, что через несколько секунд на крыше появится охрана.

Кизн понял, что если немедленно что-нибудь не предпримет, то охрана увидит горящего заживо человека.

Боль в спине нарастала, увеличиваясь с каждым ударом сердца. Кизн рванулся вперед, пытаясь уйти из-под прямого луча. На крыше начался ветер. Коврики и подушки взлетели в воздух. По лестнице, ведущей на крышу, с криками бежали охранники. Кизн побежал к дальнему краю. Если он спрыгнет с крыши, то окажется вне поля действия луча. Высота была около сорока футов. Он бросился на живот, сполз с крыши на стену, затем разжал захват и полетел вниз.

Острая кирпичная кладка стены порезала ему лицо и тело, порвала одежду. Упал он с резким, глухим стуком. Лодыжка подвернулась, острая, как удар ножа, боль прошла по ноге. Кизн встал, но поврежденная нога не выдержала, и он снова упал. Пальцы нащупали лук, который он уронил при падении. Опираясь на него, Кизну удалось встать. Вверху пропела тетива, и в землю у его ног вонзилась стрела.

Используя лук, как костыль, Кизн ринулся прочь от дворца. На крыше закричали люди. Стрелы втыкались в землю тут и там. Стрелки не видели беглеца, стреляли наугад в темноту, возможно, слышали его шаги или тяжелое дыхание. Сопровождаемый стрелами Кизн пересек свободное пространство и побежал по улицам между соломенными хижинами, где жили рабы, которым достаточно доверяли, чтобы выпускать из дворца. Земля была здесь скользкой от нечистот и мерзко воняла. В хижинах зашевелились разбуженные рабы, точно встревоженные в своих норах животные. Из одной хижины раздался крик.

Кизн бежал как можно быстрее, помогая себе костылем-луком. Боль в ноге становилась все более невыносимой. Она пробегала по всему телу и раскаленным прутом вонзалась в грудь, затрудняя дыхание.

Потом Кизн упал и понял, что подняться не сможет. Тогда он пополз. Он не знал, сколько все это длилось. Позади, в хижинах, кричали встревоженные рабы. Но вот он нашел какую-то узкую канаву и сполз в нее. Боль от ноги буравила позвоночник, пока не достигла головы. И там она взорвалась шаром света. Кизн подумал, что надо остановиться и немного отдохнуть. Он даже не заметил, как потерял сознание.

Очнувшись, он услышал, как кто-то отчаянно шептал в ухо его имя. Это был голос той, кого он знал и любил. Голос звал его назад, в мир людей. Он не хотел возвращаться туда. Ему хотелось остаться там, где он был, и он попытался сказать это зовущему голосу. Но голос не замолкал, а продолжал звать, умоляя немедленно проснуться. Что-то потянуло его за руки, и по ноге пробежала боль. Тогда он очнулся окончательно, то увидел, что на небе разгорается рассвет.

Куда же девалась ночь?

– Дорогой, любимый…

Голос Г’жхил звал его, она тянула его за руки, пытаясь куда-то утащить. Над ним склонился конюх, а позади него взволнованно переступали с ноги на ногу лошади.

Кизн уставился в лицо Г’жхил, почти невидимое в слабом рассветном полумраке. Он даже не был уверен, что это действительно Г’жхил. Ее не должно быть здесь. Она должна быть в пустыне, в безопасности…

– Я… Я же отправил тебя в пустыню, – пробормотал он.

– А я не уехала. Мы вернулись, чтобы найти тебя. Я чувствовала, что что-то случилось. Мы… мы искали тебя много часов. Любимый, ты сможешь сидеть на лошади? Мы не можем здесь оставаться. Весь город уже пробудился.

Кизн подумал, что просто чудо, что она вернулась искать его. И еще большее чудо, что она его нашла. Или ее направлял закулисный хозяин марионеток? Или ее вела золотая нить любви? Ответа он не знал, просто ему было хорошо, оттого что она нашла его, так хорошо, что он был уверен в своей способности подняться на ноги и сесть на лошадь.

Он поднялся на ноги. Даже если Кизн и чувствовал себя хорошо, то нога не разделяла его чувств. Она тут же подкосилась, и он упал. Он услышал, как Г’жхил резко велела конюху помочь. Вдвоем они поставили Кизна на ноги.

– Любимый, если ты не сможешь поехать на лошади, мы спрячемся здесь, – объявила Г’жхил.

– Смогу, – пробормотал Кизн.

– Мы привели из конюшен твою лошадь, – продолжала Г’жхил.

Они подвели его к лошади. Холодный пот покрыл его тело, прежде чем он уселся в седло. Потом он вцепился обеими руками в поводья, глядя, как вокруг него вращается рассветный мир. Нога страшно болела, но Кизн не обращал на нее внимания. Усилием воли он заставил мир остановиться и дернул уздечку. Лошадь пошла вперед, словно поняла, что от нее требуется. Краем глаза Кизн увидел, как Г’жхил и конюх садятся в седла. Его лошадь поскакала, и тут же от тряски боль в ноге усилилась. Затем лошадь перешла на легкий галоп. Весь в поту, Кизн вцепился в седло.

Рассветное небо продолжало светлеть, но горизонт, затянутый низко висящими облаками, оставался темным. Этой ночью большинство людей в городе не спало. Они высыпали на улицы и замерли в ожидании. Многие ушли в пустыню. Воздух был горячим, гнетущим и слабо покалывал кожу.

И земля, и небо, казалось, ждали… ждали чего-то, какого-то сигнала или знамения.

Беглецы добрались до пустыни, преодолели длинный, пологий подъем, затем оглянулись. За ними лежал темный город.

– Мы в безопасности, дорогой, – с облегчением в голосе сказала Г’жхил.

По ее грязным щекам протянулись полоски от слез, но в глазах светилось счастье.

Над городом высилась башня Кутху, словно маяк ненависти. При виде ее Кизн почувствовал, как покалывает кожу. И тут он заметил, как в их направлении бежит что-то, похожее на крутящийся маленький смерч пыли.

– Луч тегнара! – прошептал он. – Нас заметили из башни!

Луч создал пылевой смерч. Он ударил по беглецам. Лошади рванулись вперед, убегая от обжигающего ада. Кизн вылетел из седла. Увидев, что он упал, Г’жхил тоже соскочила с лошади.

Кизн не мог шевельнуться. Г’жхил потащила его под защиту торчащего из песка большого камня. Они залегли за ним. Здесь луч тегнара не мог их достать. Над их головами взревел ветер. Пыль ослепила их, и они вцепились друг в друга.

И тут раздался пульсирующий вой, словно громадное животное ревело от боли. Земля задрожала, словно охваченная ужасом, но неспособная убежать. Звук стал похож на приливную волну, но волна эта бежала по земле.

Кизн почувствовал, как земля ударила его снизу, и он подлетел в воздух.

Луч тегнара словно стал тем самым сигналом, которого ждала Природа. Землетрясение началось!

Земля с ревом дрожала и вздымалась, как бешеный жеребец. Рев устремился в небо, которое не могло выдержать этого ужаса и вернуло его обратно на землю. К реву землетрясения добавился грохот рушавшхся домов и крики погибавших людей.

Как будто сама земля хотела избавиться от паразитов, расплодившихся на ней, и пыталась стряхнуть их, как собака стряхивает с себя блох.

Кизн и Г’жхил цеплялись друг за друга, словно дети, охваченные ужасом, от которого не могли убежать.

Пустыня вокруг них вздымалась вверх и тут же падала вниз, словно разбушевавшийся океан.

Глава XII

Боль в плечах усилилась, и доктор Рикер едва смог удержаться от криков.

– Вы собираетесь говорить мне, где спрятали Камень Артены? – спросил Кутху.

– Я не собираюсь… ничего вам говорить… – с трудом ответил врач.

Он был физически слабым человеком, а эмоционально и психически очень восприимчивым. Он и должен быть таким, имея дело с психикой различных людей – своих пациентах. И эта чувствительность усиливала боль от пытки. Словно миниатюрная атомная бомба взорвалась в солнечном сплетении, и живот скрутила судорога. Потом заработали надпочечники и вбросили в кровь дополнительные гормоны.

Кэл еще выше вздернул руки врача. Боль стала еще сильнее.

Сердце колотилось все сильнее, в голове все громче ревела кровь. Потом все вокруг потемнело, и голова доктора поникла. Кэл отпустил его руки, и врач рухнул на пол лицом вниз.

– Ты слишком быстро убил его, черт побери! – закричал Кутху.

– Он просто упал в обморок, – возразил Кэл. – Иногда это случается.

Толстяк стоял с безразличным видом. Возможно, он чувствовал себя немного обманутым, потому что не мог наслаждаться страданиями жертвы, когда та была без сознания.

– Тогда приведи его в себя, – велел Кутху.

Кэл заковылял на кухню и вернулся со стаканом воды, который вылил на голову врачу, и пошел за следующей порцией. Вернувшись, он перекатил доктора Рикера на спину и вылил второй стакан ему на лицо.

Кутху сел, зажег сигарету и поглядел на лежащую на кушетке молодую женщину и мужчину на полу. Доктор Рикер зашевелился и издал какой-то звук.

– Он упрям, – сказал Кэл. – Я видал, как такие упрямцы умирают, так ничего и не сказав.

– Приведи его в себя, – повторил Кутху. – У меня есть другая идея.

В большом здании все еще стояла тишина. В какой-то квартире пробили часы. Кутху насчитал четыре удара. Ночь кончалась. Давление времени, и так достаточно тяжелое, становилось все тяжелее. И, вдобавок к этому давлению, из памяти выплывали ненужные воспоминания. Кутху уронил сигарету и тут же зажег другую, не потрудившись поднять оброненную.

Кутху не нравились возникающие в его уме воспоминания. Личность владельца сувенирного магазина господина Эллера была где-то далеко, и он хотел ее упрятать как можно дальше. Но она все равно маячила где-то на заднем плане, точно призрак, пытавшийся предъявить права на собственный дом.

В сознании Кутху были и другие воспоминания плюс много вопросительных знаков. Очень давно что-то произошло. Он не мог вспомнить точно, что это было, но это походило на еще одного призрака в его голове, но не похожего на Эллера. Этот второй призрак не пытался получить доступ к телу, а, напротив, всеми силами избегал этого.

Кутху догадывался, что это память, которая никогда не была его собственной. С ним что-то произошло. Он не помнил об этом, потому что во время этих событий он не был в своем сознании. Но происшедшее имело какое-то отношение к человеку в синей тоге, бросившему ему вызов.

Лежавший на полу доктор Рикер что-то пробормотал и провел дрожащей рукой по лицу. Взгляд его прошелся по комнате, но глаза его еще были не в фокусе, и он не видел ясно. А когда зрение очистилось, он узнал Кутху. Словно человек, пытающийся рассеять привидевшийся кошмар, врач провел рукой по лицу. Но Кутху не испарился, а остался на своем месте.

– Вы готовы говорить? – спросил Кутху.

– Говорить? О чем? Что случилось? Я что-то запутался, – пробормотал доктор Рикер.

Он говорило правду. Его чувствительный разум получил потрясение и был как бы не в фокусе. Он чувствовал себя, как лунатик, проснувшийся на крыше высокого здания и не знающий, как попал туда, но понимающий, что следующий шаг может привести его к смерти.

– Молчание вам не поможет, – объявил Кутху.

– Я не молчу, – прошептал доктор Рикер.

– Где Камень Артены? Это ваш последний шанс, – предупредил Кутху.

– Я… Я не знаю – ответил доктор Рикер.

При этом он говорил чистую правду. Беспорядок в голове мешал ему вспомнить, куда дел этот проклятый камень.

Кутху взглянул на зеленоглазую Джарлу, затем кивнул на Га-эль, лежащую без сознания на кушетке.

– Действуй, Джарла! – приказал он.

Когда зеленоглазая двинулась к Гаэль, доктор Рикер тут же понял ее намерения. Он поднялся на трясущихся ноги и резко крикнул, приказав Джарле остановиться.

– У Джарлы на пальцах не ногти, а настоящие когти, – любезно сообщил Кутху. – Она выцарапает этой женщине глаза.

– Нет! – воскликнул доктор Рикер.

– Тогда говорите!

Джарла замерла в ожидании приказа.

Врач взглянул на Гаэль и то, что он увидел, заставило его забыть о Кутху, о Джарле и всем остальном. Грудь Гаэль вздымалась и опадала… вздымалась и опадала…

– Она дышит, – прошептал доктор.

– И что с того? – спросил Кутху.

– Она приходит в сознание! Значит, она не мертва!

Эти слова врач произнес с пылкостью горячей молитвы. У него было много других забот, связанных с угрозами Кутху, с необъяснимой тайной камня, но в первую очередь его терзало беспокойство о пациентах. Он был хорошим врачом и хотел, чтобы люди жили полной, счастливой жизнью. Когда его пациенты страдали, он страдал вместе с ними. Он очень волновался за Гаэль и Киза. В каком-то смысле, они были его детьми. Он принял их таковыми, когда они появились у него в офисе, точно обожженные и напуганные детишки.

Оттолкнув Джарлу, доктор упал на колени возле Гаэль, наблюдая на движениями ее груди. Он взял ее запястье и почувствовал, как под его пальцами пульс ускоряется и становится сильнее.

Джарла оглянулась на Кутху, ожидая приказа, но тот помотал головой.

– Минутку подождем, – сказал он.

Стоя возле Гаэль на коленях, доктор Рикер увидел, как открылись глаза. Для него это был счастливый момент. Она жива, значит, все в порядке. Но тут же у него перехватило дыхание. Она была жива, но все было не так уж хорошо.

Ее глаза горели безумием. Она уставилась на доктора Рикера и не узнала его. Сев на кушетке, она закричала от ужаса и стала звать кого-то по имени Кизн.

– Горит, весь воздух горит! – выкрикивала она. – Землетрясение! Как трясется земля! Пыль! Мне нечем дышать! Кизн, где ты?

Кэл зажал ей рукой рот, но тут же взвизгнул от боли, потому что она его укусила. Он уже собирался ударить ее, но доктор Рикер перехватил его руку.

Глаза Гаэль уставились на горборносого.

– Кутху! – закричала она. – Кизн, где же ты?!

Прежде чем Кэл освободился от доктора Рикера, Гаэль вскочила с кушетки.

– Взять ее! – приказал Кутху.

Кэл, Джарла и Ширла шагнули вперед, повинуясь своему предводителю. Поймав Гаэль, Кэл завернул ей руку за спину. Ширла закрыла ее лицо подушкой, заглушая крики. Гаэль задергалась, пытаясь освободиться.

– Задушите ее, если не замолчит, – велел Кутху.

Он не хотел, чтобы в соседних квартирах услышали крики и вызвали полицию.

– Нет! – закричал доктор Рикер.

– То же самое ждет и вас, док, если завопите еще раз, – заметил Кутху.

Доктор Рикер понизил голос, но эмоции по-прежнему переполняли его.

– Пожалуйста! Вы просто не понимаете, что происходит. Она в панике. Если мы не будем обращаться с ней чрезвычайно бережно, пока паника не пройдет, она еще долго будет буйствовать.

– Она не стоит и моего плевка, – заявил Кутху.

В этот момент доктор Рикер готов был убить горбоносого голыми руками.

– Но ее жизнь, писхика, все ее будущее в опасности!

– Она ваша пациентка, а не моя, – отрезал Кутху.

– Тогда пусть ваши люди оставят ее в покое!

Кухту на секунду задумался, затем пожал плечами.

– Ладно, если она больше не станет кричать. Если закричит – ей конец.

– Она не будет кричать, – пообещал Рикер.

Он оттолкнул Кэла и обеих женщин и, склонившись над Га-эль, осторожно снял подушку с ее лица. Она взглянула на него полными ужаса глазами.

– Пожалуйста, выслушайте меня, моя дорогая! – быстро сказал врач.

Гаэль не отрываясь, смотрела на него.

– Вы меня помните. Я ваш друг, – продолжал доктор Рикер.

В ее глазах по-прежнему плескался ужас.

– Я – ваш доктор, – продолжал врач. – Я пытаюсь вам помочь.

– Землетрясение, – прошептала она.

– Сейчас нет никакого землетрясения.

– Сейчас? А когда это – сейчас? – спросила она.

Этот вопрос частенько озадачивал доктора Рикера, но в этот раз у него не было намерения пускаться в рассуждения.

– Вы чувствуете кушетку под собой? – спросил он. – Она не качается, как было бы во время землетрясения. Осмотрите комнату. Это ваша квартира. На стенах висят картины, штукатурка не потрескалась, все расставлено по местам. Не было никакого землетрясения.

Повинуясь ему, она осмотрела комнату.

– Но землетрясение было, – прошептала она. – Там, в пустыне. Я… Я была там. По нам ударил луч тегнара… и потом началось землетрясение. Кизн, кажется, сломал себе ногу…

Доктор Рикер не имел ни малейшего представления, о чем она говорит. Он заподозрил, что она описывает то, что видела, пока находилась в странном каталептическом состоянии. Он не знал, происходило ли это на самом деле, но важным на данный момент было лишь то, что она думала, будто они произошли. Они были для нее реальными.

Он также знал, что она находится в полной растерянности, пытаясь разобраться, что реальное, а что – нет. Он подозревал, что за господство над ее телом сейчас борются две разные личности, каждая со своими воспоминаниями, знаниями и системой ценностей. Если девушка сумеет соединить их, слить в единую личность, она станет нормальной. Если же нет, то этот конфликт будет продолжаться, лишь пугая её.

Сумасшедшие дома и так уже переполнены. Им не нужен лишний пациент!

– С Кизном все будет в порядке, моя дорогая, – продолжал доктор Рикер голосом тихим и мягким, точно рассветный ветерок.

Он успокаивал испуганного ребенка, стараясь внушить ему чувство безопасности. Пальцы, не отпускающие ее запястье, подсказывали, что удары сердца несчастной все еще нерегулярны, то сильнее, то слабее. Доктор не знал, что могло произойти с ней физически в результате эмоциональной внутренней бури, но собственное состояние подсказывало, что судороги сердечной артерии могли стать причиной сильной тошноты. Доктор и сам испытывал нечто подобное.

– Но где Кизн? – спросила она. – Я люблю его. Я собираюсь выйти за него замуж. И где Ди-ур? Что произошло с ним? Он погиб при землетрясении?

– Моя дорогая…

– А где мой отец? Он уехал раньше нас. Он так нужен мне сейчас. – На ее глазах показались слезы. – Я люблю отца. Где он? Только не говорите мне, что он… что он… – У нее перехватило горло.

– Я пока что ничего не знаю о нем, – пробормотал доктор Рикер.

Он уже стал понемногу разбираться в ее фантазии, понял, что она принимала текущее время за свое собственное, а точнее, создала некую смесь прошлого с настоящим, и считала реальностью то, что хотела, а не то, что происходило вокруг на самом деле. Доктор знал лишь единственный способ помочь ей. Нельзя было отрицать реальность ее внутреннего опыта, так как это запутало бы ее еще больше. Но если он примет ее реальность, это поможет перенести ее из прошлого в настоящее.

Только доктор Рикер знал, насколько тонкими должны быть подобные эмоциональные операции, которые он собирался проводить. Он чувствовал себя, как человек, идущий по скользким бревнам посреди реки самой темной ночью. Одна оплошность – и Гаэль Дана провалится в пучину психического водоворота, где может провести весь остаток своей жизни.

Совершенно игнорируя Кутху, Кэла и обеих женщин, доктор Рикер продолжал работать. Жизнь и психическое здоровье пациента были важнее всего. Возможно, то, что он ставил чужие интересы выше своих, объясняло, почему пациенты доверяли ему и даже любили его.

Гаэль взглянула на него в упор.

– Кто я? – спросила она.

– Моя дорогая, а как вы сами считаете, кто вы? – спросил в ответ врач.

Он знал, что подобный вопрос вполне закономерен. Огромное количество людей рано или поздно задаются вопросом, а кто они есть на самом деле. Он сам иногда задавал себе этот вопрос. Кем он был? И был ли он кем-то? Кем-то больше, чем просто имя, которое он носил с рождения до смерти, комбинация букв, фонетических звуков, как и каждая мысль? Доктор Рикер знал, что человек – это не просто семантика, хотя многие люди отождествляли себя только с именем и не считали чем-то большим.

– Я… иногда мне кажется, что я – девчонка-подросток в тропическом саду, – ответила Гаэль. – Иногда, что я – Гаэль Дана. Но сама я не знаю, кто я на самом деле.

– Вы Гаэль Дана, – твердо, но добросердечно сказал доктор Рикер. – Вы живете в этой квартире. Это – ваш дом.

Во взгляде ее промелькнуло облегчение.

– Я так рада, что вы сказали это. Это как-то помогает мне успокоиться.

– Понимаю, моя дорогая, – вздохнул доктор Рикер.

Его голос стал еще более нежным. Он начал надеяться, что с ней все обойдется.

– Я хочу, чтобы вы оба сделали кое-что для меня, – неожи-ланно вмешался Кутху. – Я хочу, чтобы вы сообщили мне, где спрятали Камень Артены?

– Пожалуйста подождите! – взорвался врач.

– Заткнись, док, – ответил горбоносый. – Мне надоело дурачиться с вами. Если хотите, чтобы эта женщина осталась нормальной, то все, что от вас требуется, сказать мне, где Камень Артены. В противном случае, она проведет остаток жизни в сумасшедшем доме.

Кутху прекрасно понимал, в чем его преимущество. Пытки не разговорили бы упрямого врача, а вот угроза его пациенту – другое дело!

– Но… – начал было доктор Рикер.

– Я сказал, заткнитесь, – оборвал его Кутху.

В комнате стало очень тихо. Толстяк ждал приказаний. Две женщины тоже нетерпеливо ждали. Доктор Рикер лихорадочно размышлял.

Лежащая на кушетке Гаэль Дана не отрывала испуганного, полного недоумения взгляда от Кутху. Она ничего не могла понять. Едва только она начала было понимать, кто она и где находится, как ее только обретенной безопасности стало угрожать что-то другое. Пока она разговаривала с доктором Рикером, она не помнила о Кутху.

Теперь же вспомнила его. Вспомнила не только то, как встретилась с ним в настоящем, но и фрагменты забытого прошлого, высокую башню, из которой вылетела волна горячего, наэлектризованного воздуха.

В душе ее поднялся ужас, немедленно отразившийся на лице.

И тут в тишине, воцарившейся в комнате, раздался щелчок, и хриплый голос произнес:

– Я пушу пулю в любого, кто тронет ее!

Глава XIII

Киз Ард сидел на полу. В потных, дрожащих руках у него был короткоствольный автоматический пистолет. Щелчок раздался, когда он спустил предохранитель.

– Вы забыли перевернуть меня, – сказал Киз. – Пистолет все это время был подо мной.

Толстяк Кэл потянулся было к карману пиджака, но заметив во взгляде Киза, тут же направившего на него пистолет, смертный приговор, поспешно поднял руки выше головы.

– Не стреляйте! – прошептал он голосом, внезапно ставшим писклявым, как у перепуганной крысы.

Сидевший в мягком кресле Кутху был совершенно неподвижен. Обе его женщины тоже боялись шевельнуться.

– Киз! – прошептал доктор Рикер.

– Я в порядке, сэр, – ответил Киз Ард. – По крайней мере, я думаю, что я – это я!

Все тело его было покрыто потом, сознание словно окутывало зловещее черное облако. Нога сильно болела. Боль была такая, словно нога сломана, но, мельком взглянув на нее, Киз не увидел ни опухоли, ни других признаков перелома. Может быть, это просто воспоминание о боли?

Киз очень быстро вернулся из мира прошлого. Поэтому он частично избежал путаницы и сомнений, угрожавших здравомыслию Гаэль. Частично, но не полностью. Переход совершился так быстро, что сердце не успело начать биться с нормальной частотой.

Сердце было физическим органом, кровь, вены и артерии – тоже. Они оказались подвластны инерции. Сначала они заработали медленно, вяло. Затем включились надпочечники, и сердце бешено заколотилось в груди. Киз почувствовал боль в груди и понял, что это физическая реакция организма на происшедшее, и либо она пройдет через пару минут, либо убьет его. Тело покрылось потом, голова закружилась. Вся комната, казалось, принялась вращаться перед глазами.

Но он знал, кто он такой, где находится, и в руках у него было оружие, которым он мог воспользоваться, если хотел остаться в живых. Пилот-испытатель не может быть легкомысленным, к тому же эта профессия натренировала его организм, научила его противостоять головокружению. И он был рад, что в свое время прошел жесткую тренировочную программу.

Киз кивнул на Кэла и сказал доктору Рикеру:

– Возьмите оружие у толстяка. Также обыщите остальных, включая сумочки женщин.

Он пытался совладать с болью в сердце. Боль в ноге тоже уменьшалась. Нога словно начала забывать о боли, которую перенесла в каком-то забытом прошлом. Зато вернулась боль от ожогов на спине.

Воспоминания о таившемся в прошлом ужасе пытались ворваться в его сознание, колотили в дверь, словно испуганные призраки, пытающиеся вернуться в квартиру, которая уже сдана новым арендаторам. Но Киз не пускал этих призраков.

У Кэла оказался пистолет в наплечной кобуре, и еще один в правом кармане. Доктор Киз забрал оба. В сумочках женщин оказалось по маленькому пистолету. Кутху был не вооружен. Доктор Рикер с тревогой уставился на конфискованное оружие.

– Дайте их мне, – приказал Киз, – и вернитесь к Гаэль. Вы нужны ей.

Киз рассовал пистолеты по карманам, не пытаясь встать на ноги, и не отрывал взгляда от Кутху, Кэла и обеих женщин.

– Я убью первого, кто шевельнется, – объявил он, и по его голосу чувствовалось, что он сделает это без колебаний.

Хорошо зная Киза, доктор Рикер оглянулся на него.

– Занимайтесь Гаэль, – приказал Киз. – Со мной все в порядке.

Охваченный отчаянием врач понимал, что у него два пациента, но помочь он может лишь одному. И он повернулся к Гаэль. Она сидела, глядя испуганными, непонимающими глазами на комнату и людей, находящихся в ней. Снова и снова ее взгляд обращался к Кизу Арду. В сознании у нее царили сомнения и путаница.

– Это Кизн, – пробормотала она, глядя на Киза, но не была уверена в этом.

Но, глядя на него, она казалась счастливой.

Слишком счастливой. Голос ее звучал, как у ребенка.

И, услышав этот голос, доктор Рикер понял, что это значит. Гаэль не вернулась мысленно в прошлое, но в прошлое своего детства, когда все казалось простым, мир был огромным, прекрасным и полным любви, а страх и ненависть пока что еще не вторглись в ее жизнь. Детство ее было счастливым.

Но потом оно закончилось. Теперь Гаэль давно уже не ребенок. И если ее сознание зафиксируется на том возрасте, то она навсегда останется ребенком и будет жить в нереальном мире несуществующего детства.

– Дорогая моя… – начал было доктор Рикер.

Гаэль поглядела него. Глаза ее были безучастными.

– Кто вы? – спросила она. – Я вас не знаю.

Ее взгляд снова вернулся к Кизу.

– Туг Кизн. Я хочу пойти поиграть с Кизном.

Детские нотки в ее голосе стали сильнее. Гаэль попыталась встать с кушетки. Она была, как ребенок, который хотел бежать играть со своим приятелем.

– Пожалуйста, дорогая моя, не пытайтесь встать, – быстро сказал доктор Рикер.

– А почему? – спросила она.

С ней говорил взрослый. А слова взрослых частенько бессмысленны для детей.

– Вы… ну-у… вам нехорошо.

– Нехорошо? Да я чувствую себя просто замечательно! – воскликнула она и снова попыталась встать с кушетки.

Доктор Рикер поймал ее за руку и мягко удержал.

Она легла, но ее поведение было поведением раздраженного ребенка, которого не пускают бежать поиграть.

Сидя на полу, Киз Ард держал пистолет обеими руками и пытался совладать с болью в сердце. Оно, казалось, колотилось все быстрее и быстрее. Он не спускал глаз с Кутху, Кэла и обеих женщин. Их нужно было передать полиции. Он пододвинулся по полу поближе к стене. Если бы только он смог встать на ноги, пойти в спальню Гаэль и воспользоваться телефоном, чтобы вызвать полицию.

– Вспомните, вы – Гаэль Дана. И вы уже взрослая. Вы выросли, – услышал он голос доктора Рикера.

– Кто такая Гаэль Дана? – спросила Гаэль. – Я… Я не знаю ее. Она кто-то из тех, с кем я обычно играю?

– Она – подруга, – сказал доктор Рикер, божественное терпение и бесконечная нежность звучали в его голосе.

И Гаэль сердцем ощутила эту нежность. Она улыбнулась ему. При виде этой улыбке, в душе доктора Рикера зажглась надежда. Это была не улыбка ребенка. Это была почти что улыбка взрослой женщины.

– Вам понравится Гаэль Дана, – сказал врач.

Лоб Гаэль нахмурился, когда она задумалась.

– Мне почему-то кажется, что Гаэль – это я, – сказала она.

Доктор Рикер чуть слышно вздохнул.

Киз Ард поднялся, опираясь на стену и, держась за нее, прошел в спальню Гаэль. Телефон лежал на полу у двери. Киз нагнулся и поднял его, поднес трубку к уху, прислушался. Не услышав длинных гудков, он нахмурился.

– Телефон не работает, – тихонько сказал Кутху.

– А почему? – спросил Киз.

– Потому что я вырвал провод, – ответил негодяй.

Киз сел, положил пистолет на колени и задумался. Боль в груди стала меньше. Артерии и вены выдержали избыточное давление и не разорвались. Дышать становилось все легче. Нога совсем перестала болеть, а жжение в спине постепенно уменьшалась. Киз вспомнил, что его спина была обожжена, причем как в прошлом, так и в настоящем. Воспоминания о прошлой боли постепенно стирались, но боль в настоящем оставалась.

Он попытался понять, что делать дальше. Нужно было время, чтобы доктор Рикер поработал с Гаэль. Киз знал из своего опыта, что врач выполнит свою работу, если только дать ему время и возможность.

Но времени как раз и не было. Оставалась проблема с Кутху, Кэлом и женщинами. Если отвлечься от них хотя бы на секунду, они схватят его.

Киз подумал было, что можно их просто перестрелять, но тут же выбросил из головы эту мысль. Он станет стрелять, если только его вынудят. Но без нужды он не хотел пачкать руки их кровью.