Текст книги "Пропавший линкор"

Автор книги: Роберт Мур Вильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 49 страниц)

Мысленно Кеннеди хотел с радостью перерезать Доуку горло от уха до уха и плюнуть ему в лицо, когда он будет истекать кровью. Когда он думал о двенадцатилетнем ребенке, похищенном на Земле, он с удовольствием разорвал бы Доуку ногтями яремную вену. Ногти были просто остатками древних когтей, и людям они будут нужны до тех пор, пока во Вселенной существуют Доуки…

Шаги на песке прервали мысли Кеннеди. К нему подошел Блунт.

– Что случилось? – спросил Блунт. – Я знаю, что-то случилось…

Рядом с Блунтом стоял Трайор, и большие уши марсианина, предназначенные улавливать малейшие звуки в разреженной атмосфере, были вопросительно повернуты к Кеннеди. Фигура марсианина была почти человеческой, за исключением больших, подвижных ушей и почти таких же больших глаз с дополнительной мембраной, чтобы защищать их от яркого блеска песка на солнце.

Природа продублировала человеческое тело здесь, на Марсе, лишь с небольшими изменениями. И никто не знал, продублировала ли она человеческий разум. Кеннеди подозревал, что нет. С тех пор, как он прилетел сюда, он чувствовал, что марсианский ум отличается от человеческого, но понятия не имел, в чем заключаются эти отличия.

Кеннеди глядел на марсианина, и в голове его медленно возникла одна мысль. Трайор знал, где спрятана машина. Если бы он мог достучаться до разума марсианина, убедить Трайора в том, что это отчаянно необходимо ему! Кеннеди взглянул на корабль, казавшийся унылым в наступающих сумерках, и ненависть ожила в его глазах.

Уши Трайора встали торчком.

– Помощь, – прошептал марсианин. – Вы хотите… вы нуждаетесь… – Он пытался совладать с незнакомыми словами и непривычными звуками. – Вам нужна помощь? – спросил он.

– Да, – выдохнул Кеннеди и рассказал им, что произошло.

– Это же немыслимо! – тут же выпалил разъярившийся Блунт. – Ему не может сойти это с рук! Похищение и вымогательство – это уголовные преступления. Плевать мне, что такой Доук – он должен сидеть в тюрьме весь остаток своей жизни!

– Должен, но будет ли так? – спросил в ответ Кеннеди. – Суды и тюрьмы остались на Земле. А Доук – здесь. Трайор…

Внимательно слушавший их марсианин понял не больше одного слова из десяти. Его уши поникли, и он, казалось, погрузился в размышления. Кеннеди ждал. У него возникали дикие предположения о том, как обрабатывается информация в марсианском сознании. Безнадежные предположения. Не было ни малейшей надежды, что марсианин поймет все правильно.

Кеннеди уже пытался поговорить об источниках зерна и воды с Трайором. В результате обе стороны встали в тупик. Трайор пытался объяснять. Очень старательно и очень долго. Кеннеди зашел в тупик, потому что, как он предполагал, у него мозгов не хватало понять объяснения марсианина.

А Трайор зашел в тупик, как подозревал Кеннеди, из нежелания указать Кеннеди на это. Марсиане были самыми вежливыми людьми, каких только знал Кеннеди, слишком вежливыми, чтобы смутить гостя, сказав или лишь намекнув, что тот – полный идиот.

– Снова? – прошептал марсианин.

Кеннеди рассказал ему все еще раз. Он рассказал даже то, что его оборудование было установлено тут с единственной целью определить местонахождение таинственной машины. Трайор, казалось, вообще не возражал против этого, и Кеннеди почувствовал облегчение. Хотя в его действиях и был элемент обмана, но Кеннеди утешал себя, что единственным его мотивом была жажда знаний и ничто иное. Трайор, казалось, понимал и одобрял это.

Но вот теперь…

– Монрф нотал те? – сказал марсианин на своем языке, что означало: «Вы можете нарисовать мне картинку?»

Кеннеди вздохнул. Марсиане всегда хотели, чтобы им рисовали картинки.

– Пойдемте ко мне домой, – сказал марсианин. – Там нарисуете картинку.

– Вы останетесь здесь, – сказал Кеннеди Блунту. – А я пойду, попробую нарисовать картинку к слову «помощь».

– Для меня вам не пришлось бы рисовать картинки, – горячо возразил Блунт.

– Я знаю. Но вы же не умеете творить чудеса.

Кеннеди взглянуло на корабль, и снова в его глазах ожила ненависть. Ты допустил ошибку, Доук, подумал он.

Кеннеди и марсианин пошли к городу. Они прошли через новый квартал, где в новых домах жители уже готовили ужин.

На травяном пригорке ребенок играл с мячом. Он начал махать странному незнакомцу, шагающему по извилистой дорожке. Кеннеди помахал ему в ответ. Сладкий воздух был полон аромата цветов, цветов, растущих там, где еще час назад была лишь песчаная пустыня. Где-то звучала тихая музыка.

– Это просто Рай, – прошептал Кеннеди.

– Рай? – Трайор поискал в памяти значение этого слова. – Картинка? – с надеждой спросил он.

– Невозможно нарисовать Рай. Это всего лишь мечта о стране без голода и холода, без страха, где у всех людей есть то, что им нужно. Вы создали его здесь, в этом городе. Или он был у вас всегда. – Кеннеди оглянулся на опоры корабля, увязшие в песке. – А теперь у ваших врат змей… в космическом корабле.

– Змей? – тут же спросил Трайор.

Кеннеди издал возглас отчаяния и глубоко вздохнул.

Трайор жил в прелестном куполе. У двери цвели красные цветы. Кеннеди остановился на дорожке.

– Этот дом? – он показал на купол рукой. – Он был сделан, как и те купола, что я только что видел?

– Да, – ответил Трайор. – Конечно. А как же еще?

Вопрос, казалось, удивил его. И то, что он понял вопрос, в свою очередь удивило Кеннеди и одновременно вселило в него надежду. Еще очень слабенькую, но все же надежду. Они вошли в купол. Когда они переступили порог, зажглось мягкое освещение. Кеннеди не уставал поражаться чувству комфорта, возникающему в этом месте с простой мебелью. И еще сильнее, чем комфорт, здесь возникало чувство гармонии и сплоченности с древностью.

Кеннеди знал, что Трайор проводит здесь много времени, лежа на низкой кушетке у стены, и вроде бы спит. Но это был не сон. Лучшим названием для этого были бы грезы. Грезы казались самым главным занятием всех марсиан.

Марсиане, которые жили на земле, где манна падала с небес, а жилищные проблемы решались при помощи чуда, могли позволить себе грезить. Но люди себе этого позволить не могли. Люди все еще должны были создавать вещи тяжелым трудом. Они вечно должны были жить в борьбе и трудах, не зная ни безопасности, ни душевного успокоения. И вечно звучали боевые трубы, зовущие на бой и на труд!

А здесь, на Марсе, они перестали звучать. Или вообще никогда не звучали. Но Кеннеди знал, что это неправильный ответ. Самой главной проблемой последних столетий было постепенное исчезновение воды. И марсиане решили ее. А наряду с этим решили все остальные проблемы.

И где-то должна быть машина!

Много раз Кеннеди воображал себе природу этой машины. Это было не механическое сочетание рычагов и клапанов. Это было бы слишком грубо. Ни вращающихся генераторов, ни ворчания атомных гигантов – это все равно было бы грубо. Это была машина, в которой единственными движущимися частями были молекулы или атомы, или даже элементарные частицы. Возможно, ей не было нужно электричество, а она использовала иную форму энергии, еще неизвестную людям. Из нее вытекали силовые линии, которые преобразовывали песок, а может, и саму пространственную ткань, в нужные формы.

– Картинка? – с надеждой сказал Трайор.

Кеннеди попытался нарисовать картинку к слову «помощь». Трайор использовал это слово, но не мог понять его значения. У него лишь сложилось впечатление о том, что у Кеннеди есть какая-то потребность. И задачей Кеннеди было перевести это впечатление в конкретное содержание. Как только Трайор поймет это, необходимо будет объяснить, кто такой Доук и что ему нужно от Кеннеди. И что Кеннеди нужно от Доука.

Кеннеди нарисовал двух людей, одного тонущего в бассейне, а другого стоящего на берегу. Человек в бассейне отчаянно тянул руки к человеку, стоящему на берегу.

Трайор внимательно изучил картинку и радостно взглянул на Кеннеди. Он понял идею.

– Вода, – сказал он. – Вам нужна вода?

– Нет, – ответил Кеннеди.

– Ванна? – спросил Трайор.

– Нет, – помотал головой Кеннеди.

Он нарисовал другую картинку, на этот раз женщину и ребенка, худого и заморенного. И рядом с ними сидел за переполненным столом толстяк и жрал пишу. Они протянули к едоку руки, прося хотя бы крошку, прося помощи…

Трайор изучил картинку и покачал головой.

– Ждите, – сказал он и вышел из дома.

Когда он вернулся, с ним было еще шесть марсиан. Один за другим они изучали картинки, в то время как Кеннеди пытался всеми известными ему способами объяснить им, что нужно ему и что нужно им самим. Потому что они все окажутся в опасности, если у него ничего не выйдет. Когда Доук займется ими, они тоже будут нуждаться в помощи.

Но никто ничего не понял. Внезапно лицо Трайора прояснилось, и он вышел из комнаты. Вернулся он с ребенком, который играл с мячом. При виде мальчишки марсиане закивали друг другу.

Мальчик осмотрел картинки, пожал плечами, постучал мячом об пол и заговорил на марсианском языке быстро и столь высоким тоном, что человеческое ухо было почти что не в состоянии воспринять его речь. Марсиане внимательно слушали. Потом повернулись к Кеннеди. Он увидел, что в их глазах возникло понимание.

– Ребенок понял мою идею, а взрослые ее не поняли, – пробормотал он, ощущая какую-то неловкость.

– Помощь… – выговорил Трайор.

Теперь он понял эту идею и был потрясен ею. На лице его была написана боль.

Кеннеди понимал, что марсианин от основной идеи уже добрался до ее утонченных второстепенных значений. Если вам нужна помощь, значит, вы в опасности. А если вы в опасности, значит, что-то угрожает вам. Но что угрожает Кеннеди?

Кеннеди нарисовал Доука и космический корабль, пририсовал в руке Доука нож, а потом нарисовал рядом себя самого. Мальчик выглядел испуганным, но перевел и этот рисунок. И марсиане по крайней мере поняли, что Доук угрожает и Кеннеди, и им самим.

Они пошептались друг с другом, затем Трайор протянул руки.

– Что делать?

Кеннеди стал рисовать, надеясь, что это его последний рисунок, появление нового городского квартала. Затем протянул от него силовые линии к источнику этого чуда строительства.

– Машины, – прошептал он. – Машины, которые могут создать квартал, могут создать и оружие, достаточно мощное, чтобы разнести на атомы Доука и его космический корабль. Где эти машины?

Он планировал использовать колоссальную энергию чуда, которое произошло у него на глазах, чтобы уничтожить врага.

– Машины? – переспросил Трайор. – Какие машины? Нет никаких машин.

– Нет машин?

У Кеннеди перехватило дыхание. В глубине души он знал, что Трайор наверняка лжет. Должны быть машины. Возможно, Тайор не понял, насколько жизненно важной была в них нужда. Тогда Кеннеди нарисовал еще один рисунок – Доука с ножом в руке. Но теперь его нож был приставлен к горлу ребенка.

Рисунок был сделан наспех и мелодраматичен, но в нем была сама жизнь. Он давал пояснения на самом простом уровне, чтобы предотвратить неправильное понимание его значения. Здесь были показаны фундаментальные понятия – нож и смерть. Голос марсианского мальчишки, объяснявшего этот рисунок, звучал, как у перепуганной птицы, проснувшийся ночью и кричавшей от страха в темноту. Мальчишка слишком хорошо понял значение этой картинки. Его всхлипывания заполнили комнату.

Трайор немедленно опустился возле него на колени, стал ему что-то шептать и гладить, уверяя, что все будет в порядке. Остальные марсиане столпились вокруг них. О Кеннеди все забыли. Марсиане гладили ребенка, но он не успокаивался. Наконец его в отчаянии взяли за руки и вывели из комнаты.

Трайор поднялся с колен, сверкая глазами. Никогда прежде Кеннеди не видел рассерженного марсианина. А вот теперь увидел.

– Вы напутали ребенка! – прошипел Трайор. – Из-за вас ребенок останется травмированным на всю жизнь. Ребенок ведь ничего не забудет.

Это походило на заслуженную обвинительную речь.

– Простите, – несчастным голосом сказал Кеннеди. – Я лишь пытался пояснить вам, какое на меня оказывают давление. – Он ткнул рукой в последний рисунок. – Это мой ребенок, – добавил он.

Трайор понял значение его слов. Очевидно, он прежде не понимал, что за ребенок изображен на последней картинке, а теперь все понял. Гнев постепенно исчез с его лица, и его сменило теплое сочувствие. Трайор все понял!

Кеннеди вытер пот с лица. Он выиграл этот бой. Он установил, наконец, линию связи понимания и сопереживания.

Снаружи, в ночной тишине, послышался звук бегущих ног, и голос, хрипло выкрикивающий:

– Кеннеди!

Это был голос Блунта.

Кеннеди открыл дверь купола.

– Восемь человек с корабля! – задыхаясь, выкрикнул Блунт. – Напали на нас. Думаю, они убили Андерса. Я убежал…

По щеке Блунта бежала кровь из пореза.

В темноте послышались еще человеческие голоса и шаги. Блунт резко повернулся в их сторону.

– Они идут за мной, – прошептал он.

– Заходи в купол, – сказал Кеннеди. – Быстро!

Блунт пошел было к куполу, но его опередили. В темноте вспыхнул мощный фонарь.

– Стоять! Не двигаться! – рявкнул чей-то голос.

– У них оружие, – прошептал Блунт.

– Я в этом не сомневаюсь, – ответил Кеннеди и повернул голову к куполу. – Трайор!

Ответа не было. По дорожке подбежали почти невидимые в темноте люди.

– Руки вверх! – скомандовали они, ткнув в обоих стволами пистолетов.

Кеннеди с Блунтом подняли руки. Их тут же быстро обыскали.

– Они чисты, – раздался голос.

– Трайор! – снова позвал Кеннеди.

– Заткнись! – И команду подкрепил удар кулака по губам. – Мистер Доук? Они здесь, сэр!

– Кеннеди у вас? – послышался из темноты голос Доука.

– Мы поймали его!

Кеннеди развернулся к тому, кто ударил его, и вложил в ответный удар весь сдерживаемый до сих пор гнев. Человек улетел в темноту.

– Трайор! – снова крикнул Кеннеди.

Опять никакого ответа. Лучи фонарей скрестились на нем и Блунте. Послышались щелчки пистолетных предохранителей.

– Стоять! Иначе мы пристрелим вас обоих!

Кеннеди замер. Блунт тоже не шевелился. Из темноты появился Доук.

– Я чуть было не совершил ошибку, – сказал Доук.

– Вот как? – ответил Кеннеди. – Значит, вы, наконец-то, подумали об этом?

– Я подумал об этом, – в тон ему продолжал Доук и повернулся к своим людям. – Проверьте, что там в доме.

В его голосе звучало подозрение. И страх. Кеннеди знал, о чем подумал Доук и что он понял. Машины, которые могут создать городской квартал, могут также создавать и оружие. И Доук страшно испугался этих машин. Но Трайор сказал, что никаких машин нет. И Трайор не ответил, когда Кеннеди звал его.

Человек вышел из купола.

– Там нет ничего, только кучка марсианских болванов, сидящих на корточках в углу, – сказал он высокомерным тоном, но тут же добавил: – Здесь происходит что-то непонятное. Посмотрите на это сами, мистер Доук.

Доук пошел в купол. Кеннеди последовал за ним. Доук вошел в помещение, а Кеннеди остался в дверном проеме.

Трайор и шесть марсиан сидели на корточках в углу. Они должны были слышать шум снаружи, звуки шагов Доука, но даже не повернулись. Посреди комнаты, словно шар, висела сфера синего тумана. Пока Кеннеди глядел на нее, туман стал сгущаться и темнеть прямо на глазах. Кеннеди почувствовал, как участился его пульс. Синий туман был такой же, как тот, на песке! И не было видно, откуда он появлялся. Казалось, он возникал прямо из пустоты. Что-то из ничего, подумал Кеннеди и понял, что сейчас он видит материальное воплощение собственных слов. «Нечто материальное появляется из недоступного нашим чувствах». Это и происходило прямо здесь и сейчас.

Синий туман уплотнился и стал шаром диаметров в фут.

– Что это за штука? – спросил Доук.

Марсиане не ответили. Их пристальные взгляды были сосредоточены на шаре и, казалось, ничто не способно отвлечь их. Шар поднялся еще на фут в воздух и был уже над головами сидящих на корточках марсиан.

Доук судорожно выхватил из кармана автоматический пистолет и трижды выстрелил в шар. В синем тумане вспыхнули три крошечные точки яркого света.

Доук посмотрел на шар, затем вокруг, пытаясь увидеть то место, где пули должны были войти в стену.

– Они вошли в шар, – медленно проговорил он. – Но не вышли наружу.

Казалось, он пытался понять, что происходит, но никак не мог уловить смысл увиденного. Медленно, почти незаметно шар начал перемещаться по направлению к нему.

– Держите эту штуку подальше от меня! – истерично закричал Доук.

Сидящие на корочках марсиане, казалось, не услышали его. Шар продолжал плыть в воздухе. Пистолет в руке Доука направился на Трайора.

– Я пристрелю тебя! – завопил Доук.

Шар метнулся к нему. Доук нажал на курок. Выстрелы в тихой комнате прозвучали, как гром. Пули попали в шар. Доук развернулся к двери.

Как разъяренный бык, он бросился из купола. Кеннеди едва успел убраться у него с дороги. Синий шар полетел вслед за Доуком и явно нагонял его. Доук успел сделать от купола лишь пару шагов, когда синий шар его настиг.

Доук закричал. Рев боли и страха вырвался из его горла, когда синий шар коснулся его, а затем Доук исчез.

Исчез так быстро, что человеческий глаз не мог уловить, куда он девался, исчез отсюда, возможно, перейдя в иное пространство, а может, просто превратившись из материального объекта в нечто, неуловимое человеком.

Кеннеди показалось, что он заметил, как по всему телу Доука вспыхнули сверкающие точки. Это было все равно как тонущая лягушка, отчаянно высовывая голову из воды, сделала последний глоток воздуха и навечно погрузилась под воду. Лягушки не стало. И Доук исчез. Больше перед дверями купола Трайора не было ничего, кроме шара синего тумана.

– Ах! – выдохнул один из людей Доука.

Затем они помчались, как сумасшедшие, и все время оглядывались на бегу, чтобы посмотреть, не гонится ли за ними шар. Но шар остался висеть перед дверным проемом. Шаги бегущих растворились в тиши марсианской ночи.

– Заходи, – шепнул Трайор Кеннеди. – Входи, друг.

Кеннеди вошел в купол. Шар плыл в воздухе перед ним и снова занял позицию чуть выше круга сидящих на корточках марсиан.

– Трайор? – хрипло проговорил Кеннеди.

– Ничего не говори, – ответил Трайор. – Просто слушай.

Лица марсиан стали сосредоточенными, семь пар глаз уставились на шар. В комнате настала тишина, которая становилась все глубже и глубже. И вдруг в этой тишине раздался щелчок отпирающейся двери.

– Что это? – прошептал Кеннеди.

Где-то заплакал ребенок. Его пытался успокоить мужчина, сквозь рыдания слышались его слова:

– Где этот человек?

– Был здесь минуту назад, – ответил детский голос. – А вы полицейский?

– Я – полицейский, – сказал мужчина.

Из горла Кеннеди вырвался дикий вопль:

– Джоан… Джоанни… Я здесь, Джоан! Джоан, с тобой все в порядке?

– Папа! – раздался радостный голос девочки. – Все нормально, папа! Где ты? Я слышу тебя, но не могу увидеть!

И снова раздался мужской голос:

– Ну-ну, девочка. Твоего папы здесь нет. Он на Марсе. Но я здесь, и все будет в порядке. Ни о чем не волнуйся. Я позабочусь о тебе.

Это был грубый, но успокаивающий голос, доброжелательный, хотя и изумленный.

– Но папа здесь, – запротестовала девочка. – Я же слышала его. Папа!

– Иди с полицейским, Джоанни, – как можно мягче сказал Кеннеди. – Иди с полицейским. Я прилечу с ближайшим кораблем. А сейчас просто иди с ним.

– Что это, черт побери? – изумленно выкрикнул полицейский. – Кто вы? Где вы находитесь?

Синий шар исчез. Канул в небытие, уплыл в никуда. И голос полицейского смолк. Сидящие на корточках марсиане расслабились. Их лица перестали быть сосредоточенными. Тайор улыбнулся.

– Это была моя девочка, – прошептал Кеннеди. – Я слышал ее.

Трайор махнул рукой туда, где только что был синий туман.

– Через это мы можем дотянуться до любой точки пространства, – сказал он.

– Я так и знал, что у вас где-то есть машины, – вздохнул Кеннеди.

Он понятия не имел, как эта севшая на корточки группа марсиан связалась с теми, кто управлял машинами, или как они перевели свои желания в конкретные действия напрямую через пространство. Но теперь это было не так уж важно. Потом он сможет научиться этому сам.

Трайор покачал головой.

– Нет никаких машин, – улыбаясь, сказал он. – Это здесь. – Он дотронулся до лба и попытался подобрать нужные слова. – То, чего у вас еще нет… Фрагмент ткани… лепесток… – Его слова неуверенно падали в тишину. – И вот через этот лепесток мы дотягиваемся до предметов… и изменяем их, как надо… Как это сказать?.. Как объяснить?..

Наступила полная тишина.

– Такая досада, – прошептал Кеннеди.

Какая-то мозговая ткань, какой-то отдел мозга – лепесток, как назвал его Трайор, – и был их универсальной машиной. Не было ни вращающихся генераторов, ни рычащих атомных механизмов. Ни колес, ни винтиков, ни рычагов. Только прямое управление движениями атомов для решения проблем. Силой мысли…

– Но как вы развили эту способность? – спросил Кеннеди.

Трайор знал на это ответ. Он попытался объяснить. Давным-давно перестали образовываться облака и наполнять водохранилища дождевой водой, и зеленеющие поля превратились в безжизненную пустыню, а марсиане оказались под угрозой смерти и полного вымирания, вот тогда появился мутант с дополнительным отделом-лепестком мозга.

– Мы – его сыновья, – улыбаясь, сказал Трайор.

Снаружи была яркозвездная марсианская ночь. Кеннеди глядел в небо и пытался обдумать то, что узнал. С помощью дополнительного отдела мозга марсиане открыли тайну Рая.

Эту тайну род человеческий едва ли когда-нибудь сумеет изучить, и уж тем более почти наверняка не сможет повторить. Уродство, насмешка природы, мутация. И вероятность, что природа когда-нибудь продублирует эту мутацию, была как единица к десяти в десятимиллионной степени.

На мгновение Кеннеди стало грустно, но тут же печаль его прошла.

Он распрямил плечи. У каждой расы своя судьба. И то, что марсиане получили как дар богов, люди должны будут создать своими мозолистыми руками.

Это ему, как и всему Человечеству, неустанно звучали боевые трубы, призывая на ратные, а главное, трудовые подвиги.

КОГДА НАЧИНАЮТСЯ НЕПРИЯТНОСТИ

I

Чтобы прожить на Марсе целых пять лет и остаться в живых, у вас должно быть чутье на неприятности. Вам необходимо уметь улавливать их запах до того, как они произойдут, чуять его отголоски в сухом ветре, вечно дующем в красных пустынях, замечать в шевелящихся закатных тенях. Иначе вам не выжить на Марсе даже пяти месяцев, неговоря уж о пяти годах. Или пяти дней, если вы окажетесь в неправильном месте.

Бойд Ларкин прожил на Марсе целых семь лет, в самом неправильном из всех неправильных мест на красной планете, в городе Судэл. Никакой другой земной торговец не рискнул бы даже появиться здесь. Учитывая особенности марсианской таможни, немногие из торговцев вообще прилетали на Марс.

Город Судэл был известен по нескольким причинам. В каком-то смысле это был священный город Марса. Здесь было найдено несколько последних давнишних научных открытий, которые когда-то сделала эта раса и о которых забыла за последние века тяжелой борьбы за жизнь. Здесь был также правитель но имени Мэловер, который, с точки зрения марсианских законов и обычаев, являлся ужасным деспотом. Одной лишь репутации этого Мэловера было достаточно, чтобы большинство торговцев держались подальше от Судэла.

Одного этого было достаточно, чтобы привести сюда Бойда Ларкина.

Он стоял у задней двери своего магазинчика – когда-то это было крыло храма – на закате дня, ощущая в себе какое-то смутное беспокойство, предчувствие неприятностей. Взгляд его пробежался по городу в поисках того, что пробудило в нем это беспокойство. Остроконечные крыши зданий мирно сияли в лучах заходящего солнца. Ларкину всегда казалось странным, что в этом мире без дождей строили остроконечные крыши, но он понимал, что эти крыши – реликвии давно ушедших столетий, когда на Марсе в изобилии лили дожди.

За городом тянулась пустыня с сетью каналов и скудными зелеными участками, вызывающими жалость, потому что теперь, насколько мог видеть глаз, обрабатывалось лишь несколько крохотных участков.

Пустыня распространялась не в результате отсутствия воды или истощения почвы. Почва по-прежнему была способна выращивать пышную растительность. Но само зерно, хотя и прорастало, но было уже неспособным давать урожай, а в самых лучших почвах Марса были практически исчерпаны полезные ископаемые.

Без полезных же ископаемых зерно не могло созревать.

Ветерок, дующий из красной пустыни, был тихим и мирным, без малейших признаков опасности. В пустыне не завывали дьявольские собаки и не скрежетали крылья орды саранчи, летящей, чтобы сожрать и без того скудный урожай.

Но тогда где был источник опасности?

Мэловер начал в нем сомневаться? Он раздумывал, какую бы проверку устроить в следующий раз? При мысли об этом торговец вздрогнул, словно ветерок из пустыни внезапно принес пронзительный холод. Нет, едва ли это могло быть источником неприятностей, приближение которых он ощущал. Ларкин не был телепатом, он не мог ни читать мысли марсиан, ни передавать им свои.

Но что же послужило источником неприятностей? В чем они заключаются?

Из магазинчика раздался тихий голос, позвавший его:

– Мотан Ларкин, я пришел.

В дверях появился марсианин. Он был высок и строен, с большой грудной клеткой и кожей цвета старой меди. У него было тонко вычерченное лицо, лицо мечтателя и эстета. В одной руке он держал драгоценный камень, один из неотшлифованных марсианских опалов. Ларкин сразу оценил, что на земле этот опал будет стоить примерно семьдесят долларов.

В другой руке марсианин держал список товаров, неуверенно вертя его длинными, нервными пальцами.

– Да, Сикин? – спросил Ларкин.

Марсианин улыбнулся и положил список на прилавок.

– Мне лично они не нужны, но моя земля подготовлена и вспахана, и если у меня будут эти полезные ископаемые, то я смогу вырастить больше, чем нужно мне для еды. И тогда я смогу отдать излишки, чтобы получить взамен то, чего мне не хватает.

Голос его был такой же мягкий, как бриз, в нем не прозвучало ни малейшей требовательной нотки, но в глазах стояла мольба.

Ларкин взял список. Быстро переведя его с марсианского, он понял, что Сикину нужно примерно по пять граммов порошка кобальта, меди, бора, марганца и чуточку железа, цинка и калия. Фосфор тоже был в списке, и даже совсем чуток микроэлементов.

Торговец быстро пошел в свои закрома и начал выполнять заказ, бросая в специальный смеситель указанные в списке вещества. Потом упаковал смесь в мешочек. Опытный глаз подсказал ему, что стоимость этих веществ здесь, на Марсе, была приблизительно двести долларов.

Глаза марсианина уставились на мешочек, когда Ларкин положил его на прилавок. В его глазах была страсть, почти такая же, как страсть к самой жизни. Но также была и неуверенность. Он стал крутить в руках опал.

– Это все, что мы имеем, – пробормотал он.

– Все должно быть уравновешено, не так ли? – усмехнулся Ларкин. – Этот камень стоит ровно столько же, сколько заказанные товары.

Лицо марсианина вспыхнуло.

– Так вы берете его?

– Конечно.

– Но…

– Берите товар и дайте мне опал. Это справедливый обмен.

Лицо Сикина засияло, словно восходящее солнце. Он прижал мешочек к своей груди.

– Спасибо, друг мой. Я это запомню.

На его языке «спасибо» было рядовым словом, но сияющее лицо показывало, что марсианин испытывает гораздо большую благодарность, а это для Ларкина было куда важнее.

Ларкин почувствовал, что свет, засиявший на лице марсианина, проник в его душу. Полезными ископаемыми, которые он отдал практически даром, будет удобрен небольшой орошаемый участок, в течение столетий обрабатываемый с заботой и тщанием. Полученное зерно съест Сикин с семьей, и в них по-новому забурлит жизнь, когда голодные ткани организмов используют земные элементы вплоть до последней молекулы. И часть урожая Сикин отдаст другим. Это особенно понравилось Ларкину.

Чувствуя в душе теплый свет, Ларкин снова пошел к задней двери магазинчика. Там он набил трубку и довольно долго курил, высокий, угловатый землянин, улетевший с родной планеты по причинам, которые он считал достаточно вескими. Не считая двух статей, написанных для научных журналов, в которых шла речь о проблемах поставки полезных ископаемых на Марс и громадном спросе этих минеральных удобрениях, он уже семь лет не имел контактов с Землей. И при этом совсем не ждал, что когда-нибудь снова увидит Землю или встретится с землянами, кроме как, возможно, с редкими бродячими торговцами, такими, как он сам. И в душе Бойда Ларкина вновь воцарилось спокойствие.

Но в воздухе витали неприятности.

Его уши уловили далекий гул ракетных двигателей.

Ларкин почувствовал, как участился его пульс. Корабль шел на посадку.

И теперь он понял, где кроется источник надвигающихся неприятностей. Очевидно, он услышал гул ракетных двигателей задолго до этого, на подсознательном уровне. От этих звуков у него и возникло тревожное ощущение.

Прилетел корабль, а на нем люди, земляне.

А везде, куда прилетали люди, случались неприятности.

II

Глупцы, подумал он. Что им здесь надо?

Он смотрел, как судно на струях огня опускается неподалеку от города, но не отправился к нему. У него не было желания встречаться с землянами. Все равно они приедут к нему утром, потому что он был единственным человеком в марсианском городе. Но Ларкин не собирался их ждать. Поутру он направится в какое-нибудь отдаленное поселение, где всегда есть потребность в полезных ископаемых. И несколько дней будет торговать там.

Он сидел на стуле возле магазинчика, решая, в какую именно из марсианских деревень направится утром, когда увидел, как в сумерках к нему идут три человека. Удивленный, он встал. Они не стали дожидаться утра, а пошли к нему на ночь глядя.

Три космонавта, три крупных мужика, головорезы и насильники, направлялись к нему. Никакой марсианин не вел их, они, казалось, сами знали, куда идти. И шли они именно к нему. Когда они подошли, Ларкин заметил у них пистолеты «келли», опасное оружие, выпускающее струю разрывных пуль, как воду из шланга. Вид пистолетов поразил его. Он уж забыл, что существует такое оружие и что люди используют его.

Когда мужчины приблизились, Ларкин услышал их голоса. Резкие, злые голоса, язык, состоящий почти из одних согласных. Ларкин также забыл, как звучит земной язык. Язык, на котором говорили марсиане, был с мягкими гласными звуками, нежные слова были такими легкими, что, казалось, порхали в воздухе.

– Вот он, – увидели Ларкина пришедшие и двинулись прямиком к нему.

Ларкин поднялся им навстречу. Он поздоровался с ними вежливо, как и полагается джентльмену, даже если они пришли его убивать.

– Вы… Это вы Ларкин?

– Да, – сказал он, протягивая им руку. – Господа, для меня большая честь встретить вас здесь. Почему бы вам не войти? – И он показал рукой на крыло храма, служившее магазинчиком.