Текст книги "Пропавший линкор"

Автор книги: Роберт Мур Вильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 49 страниц)

– Нет, – получил он резкий ответ без малейших намеков на вежливость. – Мы прилетели за вами. Идемте с нами.

– Прилетели за мной?

– Да, вас хочет увидеть босс. Мистер Докер.

– Я не уверен, что знаю мистера Докера. Что ему нужно?

– Увидеть вас. Пошли.

Ларкин пошел впереди своих сопровождающих к кораблю, стоявшему на городской окраине. Ни один марсианин даже не подумал вмешаться. Ни один марсианин вообще не показывался на улице. Но Ларкин не сомневался, что марсиане наблюдают за ним из окон зданий, мимо которых они проходили, но никто не приложил ни малейших усилий, чтобы спросить, что происходит.

Да и что они могли бы сделать, даже если бы захотели помочь? Насколько он знал, из оружия у них были только ножи.

А что могут ножи против пистолетов «келли»? И почему марсиане должны помогать ему, чужаку?

Докер оказался крупным человеком с красным лицом, которое то и дело заливала багровая краска гнева. У него были толстые губы, энергичные губы жадного человека. И неважно, вкус чего ощущали эти губы, они все равно хотели еще больше. И глаза его были под стать губам. Это был человек, который хотел обнести всю планету железной оградой. А еще лучше, всю Солнечную систему, и повесить на ограде таблички: «ДЕРЖИТЕСЬ ПОДАЛЬШЕ. ЭТО ВСЕ МОЕ». Он поднял взгляд, когда Ларкин вошел в каюту, и вопросительно посмотрел на сопровождавших его людей.

– Он чист, – сказал один из космонавтов.

– Хорошо, можете идти. Садитесь, Ларкин, – сказал Докер, возвращаясь к бумагам на столе.

Ларкин сел. Больше ничего не оставалось делать. Он понимал, насколько сомнительно здесь его положение. Докер закончил с бумагами и выпрямился. Взгляд у него стал уверенным и высокомерным.

– Ларкин, мы занимаемся распределением всех минеральных ресурсов, используемых для обогащения марсианской почвы.

Ларкин был шокирован, но постарался оставаться спокойным, хотя кулаки его сжались сами собой.

– По какому праву? – мрачно спросил он.

– Праву? – Докер на мгновение даже растерялся. – Ну, Рой говорил… – Он тут же оборвал себя, его удивление превратилось в гнев, красными пятнами проявившийся на лице. – По нашему праву! – Он треснул кулаком по столу.

– Значит, у вас нет санкции марсианского правительства?

– Какое может быть правительство на Марсе? – рявкнул Докер. – Планета раздроблена на сотни разных племен, которые не знают даже значения слова «правительство».

– Мне это известно, – кивнул Ларкин.

Докер говорил правду, хотя бы частично. На красной планете действительно не было никакого правительства. Но все же была в некотором роде центральная власть. Она сосредоточилась здесь, в городе Судэл, в образе человека по имени Мэловер. Ларкин не притворялся, будто понимает эту систему, но он знал, что разбросанные по пустыням племена до известной степени подчиняются приказам Мэловера. Приказам Мэловера и марсианским законам и обычаям.

– А как быть с правительством Земли? – спросил Ларкин.

– Земное правительство может отправляться ко всем чертям, – ответил Докер. – Оно вообще не контролирует Марс. Зачем вы задаете такие вопросы? Я же сказал вам, что мы занимаемся распределением минеральных удобрений на этой планете. Это достаточно для вас или любого другого. – И он опять стукнул кулаком по столу.

Ларкин посмотрел на его кулак и промолчал. Кулак не произвел на него никакого впечатления, в отличие от ситуации в целом. Ему хотелось задать еще один вопрос, но Ларкин боялся, что уже знает ответ. Он даже начал произносить его, но резко сменил тему.

– Откуда вы знаете, что марсиане станут покупать у вас что-нибудь?

– У вас же они покупают, не так ли? Они торгуют с вами в течение семи лет. Будут торговать и с нами.

Он выглядел очень уверенным, как человек, у которого уже разработаны планы и который убежден, что эти планы сработают.

– Угу, – буркнул Ларкин и заткнулся.

Марсиане действительно торговали с ним, но платили так, как не понравилось бы Докеру и его людям. Ларкин попытался представить себе последствия отказа от условий марсиан, но воображение подвело его. Марсиане уже забыли очень многое из того, чего люди еще не знали. Ларкин снова подумал о вопросе, который крутился у него на языке, и вновь отложил его.

– И по каким же ценам вы намерены сбывать ваши полезные ископаемые?

На улице Докера появилась усмешка.

– По справедливым, разумеется. Конечно, мы ожидаем получать прибыль.

– Но предположим, что марсиане не смогут платить вашу цену?

– Тогда пошли они к чертям! – фыркнул Докер. – Мы собираемся везти ископаемые на Марс не за тем, чтобы раздавать их даром. Они нам заплатят. Заплатят, иначе им нечего будет жрать.

И Докер поджал губы. Ситуация, когда люди будут платить его цену или не будут есть, ему явно понравилась.

Ларкин помолчал. По-прежнему оставался вопрос, который ему не хотелось задавать.

– Кажется, вы решили все до мельчайших подробностей? – спросил он.

– Это точно, – кивнул Докер. – Рой гений в таких делах.

И Докер опять оборвал себя, словно это имя выскочило у него нечаянно. Рой? Одна мысль завертелась у Ларкина, но он выкинул ее из головы. Это было невозможно. Внутри у него все сжалось. Он оказался перед необходимостью все же задать вопрос, с которым так долго тянул.

– Почему вы обратились ко мне?

На лице Докера появилась гадкая улыбочка.

– Потому что вы единственный торговец, который сумел завоевать полное доверие марсиан.

– Понятно, – вздохнул Ларкин.

– Вот мы и решили вас использовать, – продолжал Докер. – Вы расскажете нам, как завоевали доверие марсиа-шек, и мы заключим с вами сделку. Мы даже заплатим вам. Любую разумную цену.

– Ага, – опять хмыкнул Ларкин и помолчал. – Но мне казалось, вы уже заявляли, что у марсиан не будет другого выбора, кроме как торговать с вами. Почему же вы все-таки нуждаетесь во мне?

Улыбочка Докера не потускнела ни на йоту.

– Мы предпочитаем идти наиболее легким путем и не причинять никому вреда. Вы знаете здешнюю жизнь, так что имеет смысл сотрудничать с вами.

– Выходит, я – именно такой легкий путь? – спросил Ларкин.

– Ну…

– Идите вы к черту, – Ларкин вскочил на ноги и направился к выходу.

Удивительно, но никто не стал его останавливать.

– Увидимся с вами утром, – сказал ему вдогонку Докер.

– Это не принесет вам пользы, – огрызнулся Ларкин.

Он вышел из корабля. Никто его не остановил, и Ларкин пошел по пустыне к городу.

Ему совершенно не нравилась данная ситуация, и меньше всего ему нравилось то, что Докер слишком уж много знал о нем.

Как это могло быть?

Никто на Земле не помнил его. Печальные мысли пришли ему на ум, вытесняя тлеющий гнев. Хорошо было бы иметь кого-то рядом с собой, кого-то, кто сражался бы с ним плечом к плечу. Он снова вспомнил имя Рой, но снова отринул его. Пусть мертвецы остаются мертвыми. Но Докер дважды произнес это имя. Что он имел в виду? Ларкин закряхтел и махнул рукой. Было нетрудно сообразить, что нужно делать. Если бы он принял предложение Докера и попытался выкачивать деньги из марсиан, то не было сомнений, что сделал бы старый Мэловер. Характер марсианского правителя – вождя, первосвященника (у Мэловера были все эти титулы) – был известен всем. Мэловер терпеть не мог, когда его народ обманывали.

Конечно, Мэловер не знал о предложении Докера, и Ларкин был этому рад. Ему не хотелось, чтобы Мэловер начал подозревать, что задумали прилетевшие на корабле люди.

Войдя в магазин, Ларкин замер в удивлении. В его мягком кресле сидел Мэловер.

Марсианский правитель был стар. Лишь боги Марса знали, какого возраста был Мэловер. Кожа его была морщинистой, а лицо застыло холодной маской, которая выглядела так, будто на ней никогда не появлялось улыбки. Марсианский правитель не носил никаких знаков своего положения, не считая металлического посоха, лежащего у него на коленях. Одет он был в простую тунику, похожую на тогу древних римлян, курил тонкую тростниковую трубку, единственную роскошь, которую позволял себе, и в комнате висел ароматный запах марсианского табака. Рядом с ним стоял один служитель, старейшина племени.

– Какая честь для меня, сир, – поклонился Ларкин.

Не было ничего необычного в том, что Мэловер решил его навестить. Правитель мог посетить любого, от самых богатых особняков до самых скромных лачуг.

– Проходите и садитесь, друг мой.

Голос марсианина был тих и ласков, как дуновение нежнейшего ветерка, но Ларкин знал, что этот ветерок может мгновенно превратиться с торнадо. Он сел. Мэловер молча протянул ему раскрытый мешочек с табаком. Ларкин молча принял его.

– Друг мой, сегодня возле города опустился корабль, – сказал Мэловер.

– Да, – кивнул Ларкин.

– Вы наверняка уже поговорили со своими соотечественниками.

Это было простое утверждение. У Ларкина внутри все сжалось, но он не сделал попытки возразить.

– Откуда вы узнали?

– У меня свои источники. Скажите мне, кто они: ученые, исследователи или торговцы? Или какие-то другие представители этих странных существ – людей?

– Они…

Ларкин заколебался. Сколько он осмелится открыть ему? У сидящего перед ним марсианина были пронзительные, проницательные глаза, существу с таким взглядом трудно солгать.

– Они хотят торговать.

– Ага, – хмыкнул Мэловер и долго молчал. – Друг мой, вы живете здесь, и я знаю вас уже семь лет. И все это время я рад был называть вас своим другом.

– Это великая честь для меня, – отозвался Ларкин. – Это были приятные семь лет.

Но почему его вдруг пробил пот? В комнате было прохладно, почти холодно, поскольку ночь уже наступила.

– Вы помогли многим из нас. Сегодня днем у вас был Сикин…

– Ничего особенного, – смущенно пробормотал Ларкин.

– Много раз вы делали то, что называете ничем особенным, – продолжал Мэловер. – Я просто хочу сообщить вам, что мне известно про такие случаи.

– Как мило с вашей стороны, что вы упомянули про них, – сказал Ларкин.

Ему не нравился этот разговор. Напоминающий спарринг, который, казалось, был ни о чем.

– Ия хочу, чтобы вы знали, что в следующий раз эти дела не будут засчитаны вам, – сказал Мэловер.

Пот струился по спине Бойда Ларкина.

– Им дадут должную оценку, но они не поколеблют весы в вашу пользу против других возможных поступков.

Громадным усилием Ларкин подавил дрожь.

– Сир…

Мэлор поднялся пошел к выходу, но у двери обернулся.

– Я хочу продолжать считать вас своим другом, единственного из всех людей, которых я знал, я готов называть так. И я буду очень сожалеть, если потеряю своего друга-землянина.

– Сир…

– Но мое сожаление не остановит мою руку во время испытания!

Со следующим за ним по пятам старейшиной Мэловер растворился в марсианской ночи.

III

Мэловер ушел, оставив его чрезвычайно встревоженным. Ларкин знал, что Мэловер сказал именно то, что имел в виду. Его рука не дрогнет во время испытания. В любой момент храмовые колокола могли зазвонить, созывая народ к почти разрушенному амфитеатру, где проходили испытания. И снова холодок пробежал по спине Ларкина. Он уже много раз проходил испытания, но никогда у него не было никаких сомнений, что он выдержит их. Но теперь сомнения были.

Ларкин видел, что было с теми, кто потерпел неудачу. Бегущий по спине холодок перерос в дрожь. У этих марсиан были дьявольские обычаи.

И при таком выборе существовал единственный ответ.

Докер и его команда головорезов могли катиться ко всем чертям. Лучше бросить вызов Докеру, чем Мэловеру. Да и как люди могли что-то потребовать от него? Или могли? Насколько Ларкин знал, в городе не было оружия, достаточно мощного, чтобы можно было оказать сопротивление команде единственного корабля, опустившегося рядом с городом. Марсиане повиновались Мэловеру в силу обычаев, а не потому, что Мэловер мог подкрепить свои приказы силой. Ларкин не видел, каким образом Мэловер мог бы заставить Докера пройти испытания. Одного торговца заставить можно. Но корабль, полный людей, вооруженных пистолетами «келли»…

Большую часть ночи Ларкин провел, обдумывая, что он скажет людям Докера, которые появятся утром.

Они появились рано утром. Та же троица, что и вчера и… Стоя в дверях магазина, Ларкин с растущим в груди ужасом уставился на четвертого человека. Его вид поразил Ларкина сильнее, чем мрачное предупреждение Мэло-вера насчет испытания.

Этот четвертый шел к нему впереди остальных. И в эту секунду Бойд Ларкин почувствовал себя очень старым. Что-то, что он оставил на Земле, оставил, потому что не мог ни управлять им, ни столкнуться с ним лицом к лицу, непрошенным явилось за ним сюда, на Марс. В эту секунду Ларкин дико пожалел, что не сбежал несколько часов назад, под прикрытием темноты, в какую-нибудь отдаленную деревню.

Но теперь бежать было слишком поздно. Теперь ему придется столкнуться с последствиями своих поступков.

Ларкин заставил себя шагнуть вперед и протянуть руку. На подсознательном уровне он почувствовал даже своего рода ликование, но сдержал его. Сейчас было не время для донкихотствующих устремлений.

– Рой!

Этот человек был его сыном.

Рой Ларкин с безразличным видом взял протянутую руку отца.

– Привет, – сказал он и отпустил руку.

С ужасной смесью воспоминаний Бойд Ларкин уставился на сына. Он помнил его в детском манеже, малыша с вьющимися волосами, отчаянно требующего игрушек. Он помнил его в средней школе, ребенка, который захотел стать лучшим в школе атлетом, и никак иначе. И в ответ на с трудом выговоренное «я-не-понимаю-черт-побери-что-с-тобой-происходит» получил усмешку, понятную ему даже тогда.

Между ними возникли отношения, с которыми не смогли бы управиться даже лучшие спецы по эмоциям. Рой Ларкин, казалось, стал змеем, с мрачными намерениями захватывать все, что захочет, посылая всех к чертям собачьим. И когда его отцу все же пришлось вмешаться, зная, к чему это приведет, результаты были катастрофическими.

Уши Ларкина все еще горели при воспоминании о том, как его обозвали. «Проклятый дурак! Некомпетентный осел! Идиот, который не может даже догадаться уйти из-под ливня!» Там было еще много других слов. И в конце этого монолога молодой человек ударил отца. Это произошло, когда ему исполнилось двадцать лет.

Бойд Ларкин улетел тогда на Марс, мрачный, озлобленный, разочарованный и расстроенный человек, убегающий от своих воспоминаний. И он надеялся, что больше не услышит о сыне.

Но сын добрался до него и на Марсе.

– Сразу хочу заявить, – сказал Рой Ларкин. – То, что ты мой старик, ничем тебе не поможет.

– Ты хочешь заявить? Я думал, что Докер…

– Докер работает на меня.

– Что?

– Ты же слышал. – Голос был сухим, просто излагающим факты. – Я слушал твой с ним разговор вчера вечером. Я хотел сперва оценить ситуацию. Конечно, мы позаботимся о тебе. Мы поставим тебя руководить здешним торговым пунктом.

– Но…

– Нет никаких «но». Я изучил потребности Марса в сельскохозяйственных минеральных добавках. Если все устроить, как надо, денег будет больше, чем с сорока печатных станков. И я прослежу, чтобы все было устроено, как надо. Ты еще наживешь здесь состояние, если будет руководствоваться здравым смыслом.

В голосе проскользнули обличительные нотки, словно отказ от состояния когда-то имел место и был тем, чего Рой Ларкин не мог ни понять, ни простить.

Бойд Ларкин почувствовал в груди жжение, которое сменило радость, вспыхнувшую в нем при виде этого человека. Он ничуть не изменился. Да и не мог измениться.

– Кажется, ты знаешь довольно много о Марсе.

– Я старался, – усмехнулся Рой Ларкин. – Я изучил этот вопрос. Несколько статеек, которые ты написал, подсказали мне идею, что умный человек может сорвать здесь куш. Разумеется, я и не думал, что ты такой человек…

– Могут возникнуть трудности, – сказал отец.

– Мы к ним подготовились. Видишь? – Рой Ларкин махнул рукой в сторону своих людей, намекая на пистолеты «келли», висевшие у них на поясах и в наплечных кобурах. – Если и это не поможет, у нас на корабле есть кое-что помощнее.

– Понятно, – ответил Бойд Ларкин.

К нему постепенно вернулось самообладание, но ситуация не становилась от этого лучше.

– Мы не ищем проблем, но подготовились к ним. Я думал, что ты окажешься достаточно большим дураком, чтобы послать нас ко всем чертям, если у тебя будет на это шанс. Так вот, я даю тебе этот шанс. Или ты присоединяешься к нам, или мы устраняем тебя… – Все его поведение говорило о том, что он готов в любой момент подтвердить свои слова действиями.

Ларкин молчал. Они действительно могли убить его или просто выгнать с этого места. Он не мог сопротивляться четырем вооруженным мужчинам.

– А что, если марсиане откажутся торговать с вами, когда вы начнете свое предприятие? – спокойно спросил он.

– Как же они могут отказаться? Им нужны минеральные добавки. Без них они останутся без жратвы.

– Они могут и поголодать, – сказал Бойд Ларкин.

– Что? – прищурился молодой человек. – Это глупо. Да это просто безумно. Ты не знаешь, о чем говоришь, черт побери. Ты просто тянешь время.

– Они странные люди, – сказал Бойд Ларкин, игнорируя слова сына. – Иногда они совершают безумства, хотя я подозреваю, что за этими так называемыми безумствами кроется такой здравый смысл, который может озадачить и нас, землян.

– Они торговали с тобой, – чуть-чуть неуверенно сказал Рой Ларкин. – Значит, станут торговать и с нами.

– Совсем не обязательно. Ты просто не знаешь, что у них существуют определенные испытания, и я прошел их.

– Испытания? Ну и что? Если ты смог их пройти, то сможем и мы. У тебя нет ничего, чего не было бы у нас.

При этих словах Бойд Ларкин невольно вздрогнул.

– Возможно. Но эти испытания не из легких.

И тут его ушей достиг новый звук, наполнивший город Судэл, звон храмовых колоколов. И вновь Бойда Ларкина пробрала сильная дрожь.

Сын уставился на него.

– Чего, черт побери, ты трясешься?

– Храмовые колокола…

– И что?

– Это вызов на испытания. Экстренный вызов. Вызывают нас.

Он заметил беспокойство, промелькнувшее по лицу его сына, но тот тут же пожал плечами.

– Если мы должны пройти какие-то испытания, чтобы наладить деловые отношения с этими идиотиками, то и прекрасно. Мы их пройдем.

– Надеюсь, – прошептал Бойд Ларкин.

К ним уже направлялись старейшины. Они несли длинные металлические посохи, такие же, как у Мэловера, которые были знаками их положения.

– Они идут, чтобы отвести нас к месту испытания, – сказал Бойд Ларкин.

Он расправил плечи. Старейшины вежливо поклонились и жестом велели следовать за ними.

Ни сыну, ни его людям не понравилась эта идея. Они не знали, что произойдет, и предпочли бы никуда не ходить. Но Ларкин пошел, а они не могли позволить ему увидеть их слабость. Кроме того, у них были пистолеты. Да и что может быть за опасность, с которой они не сумели бы справиться?

IV

Испытания проходили на громадном стадионе, который был древним уже тогда, когда человеческий род все еще жил в пещерах. Он был рассчитан на десятки тысяч зрителей, когда-то их столько и было, но теперь все население Судэла и его окрестностей едва заполнило нижние ряды. Глядя на пустыню, где местами торчали клочки растительности, было понятно, почему стадион не мог быть заполнен больше.

Марсиане уже заполняли передние ряды, когда на верхнем краю гигантской чаши появились люди.

– Что, черт побери, здесь происходит? – требовательно спросил Рой Ларкин. – Мне это не нравится.

– У тебя же есть пистолет «келли», так чего ты боишься? – спросил в ответ Бойд Ларкин.

– Я не боюсь, – сердито отрезал молодой человек. – К тому же, они не вооружены, не считая грязных металлических палок. Черт, мы их не боимся. Просто я не знаю, что тут будет.

– Узнаешь, – ответил Бойд Ларкин.

В центре амфитеатра был высокий каменный алтарь. В сухой атмосфере Марса красные пятна с него никогда не смывались. Сразу за алтарем было кресло. И в кресле уже сидел Мэло-вер. Вокруг алтаря стояла двойная шеренга старейшин. Другие старейшины, точно живые статуи, окружали правителя.

Чуть неуверенным шагом Бойд Ларкин начал спускаться по ступеням громадного стадиона. По дороге он подумал о том, сколько марсиан прошли этим путем за минувшие столетия. Должно быть, бесчисленные миллионы. Он лично видел, что большинство жителей Судэла проходили этой дорогой. И сам он прошел здесь по прибытии на Марс. Он до сих пор не совсем осознал, что могло произойти тогда, ему причинили боль, пронзившую душу до самых глубин, и ему было неважно, что происходит вокруг. Он прошел испытание, и тогда, и позже. Но вот теперь…

Ночное предупреждение Мэловера все еще звучало в его ушах.

– Мое сожаление не остановит мою руку во время испытания.

– Куда мы, черт побери, идем? – спросил Рой Ларкин, когда они дошли до конца лестницы. – Все это походит на римский цирк.

– Следуйте за мной, – ответил торговец.

Шаги его были тверды, когда он проходил между рядами старейшин. Он знал их всех, он продавал минеральные добавки большинству из них. Теперь же их лица были как каменные. Казалось, они вообще не видели его. В этот момент он был среди них незнакомцем, чужаком, которого они вовсе не знали. Он подошел к алтарю и встал перед Мэловером.

Лицо сидящего на троне позади алтаря марсианского правителя было еще более жестокой маской, нежели лица старейшин. Сейчас он надел все свои регалии – украшенную драгоценными камнями корону и висящую на шее диадему, тоже из драгоценных камней. Корона или диадема стоили бы на Земле целое состояние. Ларкин услышал, как идущие за ним люди тяжело задышали при виде этих драгоценностей. Он знал, что они подумали: одна бы очередь из пистолета «келли» – и это состояние стало бы их собственностью.

Глаза Мэловера остановились на Бойде Ларкине.

– Вы готовы к испытанию?

– Готов, сир. Но почему я должен пройти испытание сейчас?

– Любой человек может быть вызван на испытание в любое время, если от такового испытания, по моему мнению, зависит благополучие народа.

– И на чем основано ваше решение?

– Опять-таки на благосостоянии народа, – ответил Мэловер.

– Я имею в виду – какие мои поступки будут оценивать здесь?

Лицо Мэловера стало еще холоднее, чем прежде.

– Может быть, не те, что вы уже сделали, а те, которые еще можете совершить.

– Но вы не можете испытывать меня для чего-то, что я еще не совершил. Вы же не можете видеть будущее! – заспорил Ларкин.

– Возможно, испытывая вас, я могу создавать будущее, – ответил Мэловер. – Но хватит болтовни. На колени!

Ларкин знал, что у него нет выбора. Он опустился на колени перед алтарем. Краешком глаза он видел, как один из старейшин взял у Мэловера его посох, а вместо этого вручил ему меч. Ларкин знал, что клинок меча острее бритвы. Даже если им провести, не надавливая, он легко бы прорезал плоть и кости.

Ларкин закрыл глаза. Он почувствовал, что его берут за плечо, обернулся и встретился с полными ярости и испуга глазами сына.

– Что здесь происходит, черт побери?!

– Испытание, – объяснил Ларкин. – Вы должны пройти это испытание, прежде чем сможете торговать с населением Судэла.

– Но что он собирается делать? – спросил младший Ларкин, обернувшись к вставшему в полный рост Мэловеру.

– Не знаю. То, что он выберет.

– Но все вы ведете себя так, будто он может снести вам голову!

– Снесет, если он выберет это.

– Но это безумие! – взорвался Рой Ларкин.

– Для нас – да. Для марсиан – нет. Это способ, которым они испытывают преданность людей обществу. Во время ежегодного испытания все жители города проходят один за другим перед Мэловером.

– И он отрезает головы тем, кто ему не понравится! – в голосе Роя Ларкина звучал неприкрытый ужас.

– Не думаю, что здесь играют роль какие-либо его симпатии или антипатии, – пояснил торговец. – Он действует во благо всего народа, а не на свою личную пользу. И он рубит головы, которые выбирает. Я сам видел, что как-то раз он отрубил в течение часа дюжину голов.

Пот выступил на лбу у Ларкина, когда он вспомнил этот случай.

– А, дьявол, не можем же мы довести это испытание до конца! Мы же не марсиане.

– Мы собираемся вступить с ними в деловые отношения. Таким способом они проверяют, могут ли иметь с нами дела. Таковы здешние правила.

– Но мы не должны подчиняться им! – прорычал его сын.

– О чем вы беседуете? – спросил Мэловер по-марсиански.

– Я объясняю сыну, что здесь происходит, – ответил Ларкин.

– Вашему сыну? – что-то похожее на удивление появилось на холодном, морщинистом лице. – Этот человек – ваш сын?

– Да, – сказал Ларкин.

В его голосе не звучало ни извинений, ни попытки объясниться. Только констатация факта, что если Ларкин проклял сына, то проклял навсегда. И этот подтекст он попытался донести до марсианского правителя.

Мэловер, казалось, легко понял его подтекст. На секунду глаза марсианина встретились с глазами младшего Ларкина, словно взвешивали и проверяли его. Лицо Мэловера снова стало холодным, даже холоднее прежнего, словно он проник вглубь души человека и не нашел даже в самых ее глубинах ничего симпатичного. Затем его взгляд вернулся к торговцу.

– Продолжим испытание, – сказал он.

– Я готов, – ответил Ларкин, подойдя к алтарю.

– Эй, минутку! – воскликнул сын, хватая его за руку.

Ларкин резко выдернул руку.

– Ты идиот! – яростно воскликнул он. – Ты что, не знал, с чем столкнешься здесь? Или ты пройдешь испытание, или никогда не станешь заниматься бизнесом на Марсе!

– Ладно, старый дурак! – в голосе сына тоже прозвучала ярость. – Иди, и пусть тебе отрубят твою глупую голову. А о своей я сам позабочусь!

– Я и не предполагал, что ты станешь заботиться о моей, – ответил Ларкин и опустил голову на алтарь.

Мэловер поднял длинный меч.

Собравшиеся на большом стадионе марсиане замерли и, казалось, прекратили дышать.

Тишина наступила, тяжелая, точно покров седого тумана.

И в этот безмолвный миг Бойду Ларкину показалось, будто остановилось само время. Что будет делать Мэловер?

Ларкин не знал и не понимал, на чем основывается правитель, когда решает, наносить удар или нет.

Но какое значение имело его знание или незнание сейчас, в тот момент, когда могла закончиться его жизнь?

Тишину вдруг прорезал один резкий крик. Ларкин открыл глаза и увидел, что Мэловер остановил движение меча.

Тогда он осторожно повернул голову в ту сторону, откуда донесся крик.

Между рядами старейшин бежал марсианин.

Сикин!

Добежав до алтаря, Сикин склонился перед Мэловером. Он даже не взглянул на человека. Он смотрел на Мэловера.

– Я требую привилегию занять его место, сир, – сказал Сикин. – Согласно древнему закону об испытании я занимаю его место.

Ларкин пораженно заморгал, чувствуя, как по всему телу прошла волна жара. Он никогда такого не видел и даже не знал, что подобное возможно, и поэтому был несказанно поражен.

Поражен был, казалось, и Мэловер. Тишина на большом стадионе стала такой тяжелой, словно тысячи марсиан затаили дыхание от удивления и страха.

Но после первой вспышки удивления лицо Мэловера вновь стало холодным.

– Вы принимаете судьбу этого человека, как свою собственную, независимо от того, каким может быть мое решение? – спросил марсианский правитель.

По коричневому лицу Сикина поползли белые пятна. Он знал, что может случиться, отлично знал это. Но поклон его был решителен и неустрашим.

– Вчера он отдал мне ценный товар в обмен на бесполезный камень. Таким образом, он подарил жизнь мне и моей семье. Он дал мне больше, чем было нужно, чтобы я смог вырастить урожай для кого-то еще. Таким образом, он последовал самому высшему принципу нашего закона. Сир, – Сикин низко поклонился, – независимо ни от чего, я принимаю его судьбу.

Слова были простые. Мягкие слитные звуки едва поколебали тихий воздух. Но какая же в них была значимость!

По толпе прокатился вздох, словно марсиане только что узрели чудо. Впервые с тех пор как он прилетел на Марс, Бойд Ларкин увидел, как на холодном, жестоком лице Мэловера появилась настоящая улыбка. Улыбка эта была почти что благословением.

Но это благословение было разрушено сухим треском.

Брррп, бррп, брррп!

Звук выстрелов пистолетов «келли».

V

Старейшина, стоявший возле Мэловера, схватился за горло и тут же упал, а из отверстие в его шее струей забила кровь. Ларкин изумленно огляделся.

По лестнице стадиона спускалась группа людей с корабля. Их возглавлял Докер, и они стреляли без разбора из пистолетов в толпу марсиан.

Стоял непрерывный треск, а потом взорвались ракеты, наполнив арену яростным ревом.

– Нет! – закричал Ларкин.

Это было резней беспомощных существ. Марсиане были безоружными, неспособными защищаться. И они ни в чем не были виноваты.

– Остановитесь! – голос Мэловера громом прокатился по арене.

Он говорил по-марсиански, но всем все стало понятно. Бросив меч, он схватил металлический посох, знак своего отличия, и поднял его вертикально вверх. В этот момент он походил на местного бога, призывающего гром и молнии.

Сверху пришел ответ в виде пули, просвистевшей в нескольких дюймах от головы Мэловера и взорвавшейся где-то позади.

– В последний раз велю: остановитесь!

Еще одна пуля просвистела в воздухе.

Тогда Мэловер стал действовать.

Ларкин так и не понял, что произошло, просто из наконечника посоха, который держал Мэловер, ударила ослепительная стрела молнии. Наверное, это была не молния, не электроразряд и вообще не одна из знакомых земным ученым энергий.

Увидев вспышку, Ларкин ожидал, что сейчас молния пролетит через толпу, сжигая всех и оставляя за собой куски обугленной, корчащейся плоти, которые лишь секунду назад были живыми людьми.

Но ничего такого не произошло. Ослепительная молния пролетела мимо людей, образовав вокруг каждого нечто вроде пленки. За долю секунды каждый из нападающих был заключен словно в прозрачный кокон, похожий на лед, который сделал их беспомощными. В руках у них осталось оружие, но и пистолеты тоже были покрыты этой пленкой.

Стрельба прекратилось. Или оружие не могло стрелять из-за коконов, или люди, держащие пистолеты, не могли шевельнуть указательным пальцем, чтобы нажать спусковой крючок. Они стояли, как застывшие в движении статуи, наверху стадиона, на самом последнем и самом высоком ряду над ареной.

Ларкин услышал гневные вопли, которые тут же смолкли.

Обернувшись, он увидел, что сын и его люди заключены в такие же коконы. Он увидел, что глаза сына были выпучены от ужаса, а горло напряглось в попытке закричать. Но ни малейшего звука не вырывалось из него.

Такая пытка, должно быть, была самой ужасной для Роя Ларкина. Стать беспомощным, несмотря на свою силу, неспособным даже кричать, а вынужденным просто стоять и ждать последствий собственных действий, которые не замедлят обрушиться на его голову.

Мэловер и старейшины не были беззащитны. Металлические посохи были созданы той наукой, о которой давно уже позабыли, наукой древнего Марса, которой они редко пользовались, потому что в этом почти не было нужды.