Текст книги "По следам Карабаира Кольцо старого шейха"

Автор книги: Рашид Кешоков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 46 страниц)

2. СТРАННАЯ КРАЖА

Служебная командировка Жунида Шукаева.

«Держи вора!» Встреча у Покровской церкви. Ориентировка об убийстве инкассатора дербентского отделения. Госбанка. Мельхиоровое кольцо. Допрос заведующего «Ювелирторгом». Побег Цыганова. Судебно-медицинский эксперт Зулета Нахова.

Жунид Шукаев ехал в Зеленский район. Потрепанный «козлик» жалобно скрипел рессорами на ухабах разбитого проселка, позади привычно клубилась пыль, догонявшая машину, когда шофер тормозил, объезжая глубокие рытвины, и беспрепятственно проникала внутрь сквозь изрешеченное пулями ветровое стекло. Стекло давно пора было сменить: дырки старые,– пожалуй, год прошел с тех пор, как однажды ночью Жунида обстреляли на опушке моздокского леса,– да шоферу все недосуг, он едва успевает выспаться между поездками. Такая уж беспокойная должность у его начальника.

Жунид чихнул и, не оборачиваясь, сказал своим спутникам, сидящим сзади:

– Вздремну я, братцы. Разбудите, как будем подъезжать К Черкесску.

Через минуту он уже тихо посапывал, откинувшись на спинку сиденья,– на всю жизнь осталась привычка засыпать сразу, в любом положении, в любое время суток, и так же неожиданно просыпаться, отдохнувшим и свежим,– качество незаменимое при его профессии.

Жунид за эти годы изменился мало' по-прежнему сухопарый и моложавый – на вид не дашь ему тридцати четырех,– хотя в висках уже серебрится предательская сединка, а у глаз и в уголках сухих губ легли морщины, придающие его открытому лицу сосредоточенно-строгое выражение.

Жунид Халидович Щукаев теперь руководит третьим отделением ставропольского угрозыска, которому обычно поручалась борьба с преступностью среди кочевых цыган, хотя бывали и другие дела, когда отделение выполняло роль «скорой помощи»

Сопровождает Шукаева небезызвестный среди юристов Северного Кавказа Вадим Дараев, ныне начальник следственного отдела при Ставропольском управлении НКВД, ведающий, кроме того, делами так называемой «особой категории». Через пять лет после их разлуки, то есть после отъезда Шукаева из Краснодара, Вадим Акимович закончил заочный юридический институт в Москве и попросил своего друга помочь ему перебраться в Ставрополь, чтобы работать вместе. Жунид в ту пору тоже находился в столице на курсах повышения квалификации сотрудников угро и без особого труда добился приказа о новом назначении Вадима.

Рядом с Дараевым – лейтенант Арсен Сугуров, выходец из оседлых цыган, двадцатишестилетний красавец, с тонкими иссиня-черными бровями вразлет, правильными точеными чертами несколько бледноватого для цыгана лица и густой кудрявой шевелюрой, с трудом умещавшейся под фуражкой. Около года он работает с Шукаевым и сумел стать для последнего совершенно незаменимым человеком, ибо, помимо знания языков,– цыганского и черкесского (немного говорил он и по-татски),– обладал еще целым рядом примечательных черт, как нельзя более устраивавших Жунида. Как говаривали в старых романах, словно отлитый из бронзы, Арсен, казалось, вовсе не знал усталости: мог не спать несколько ночей подряд, оставаясь бодрым и деятельным, легко и просто сходился с людьми, никогда не задавал лишних вопросов, схватывая все на лету, не брал в рот спиртного и слыл убежденным женоненавистником.

Тут они были даже похожи. После развода с Зулетой Жунид проникся неизъяснимым презрением ко всему слабому полу, без каких бы то ни было исключений, и не глянул за эти восемь лет ни на одну женщину Нельзя сказать, что жизнь бобыля, которого ничего, кроме работы, не интересует, так уж пришлась ему по вкусу. От природы общительный, относившийся к категории мужчин, испытывающих постоянную внутреннюю потребность кого-то опекать и о ком-то заботиться, он удовлетворился своей привязанностью к Вадиму и Арсену и гнал от себя смутную тоску по иной жизни, овладевавшую им в те редкие дни и часы, которые он проводил в одиночестве в неуютной холостяцкой квартире.

Он знал, что Зулета живет и работает в Черкесске: после окончания заочной медшколы, а затем и вуза она – судебно-медицинский эксперт при Черкесском управлении Мысль о том, что, возможно, ему, Жуниду, она обязана выбором нелегкой специальности, наполняла его безотчетной гордостью, хотя он ни за что не признался бы в этом даже самому себе и был уверен, что бывшая жена и ее судьба ни в коей мере его не интересуют

Однако у каждого человека, пусть абсолютно одинокого должно быть некое тайное или явное прибежище, где он мог бы «отдохнуть душой» и забыть хотя бы на время повседневные дела и заботы. Именно таким прибежищем был для него сын, не по годам рассудительный человечек с темно-карими глазами, который скоро станет «совсем взрослым», пойдет в школу.

Маленький Заурчик очень похож на мать, но есть в нем и черты отцовские – большущие, открыто и серьезно глядящие на мир глаза и мягкие ямочки в уголках губ

Пока Зулета училась, а Заур жил у его родителей, Жуниду видеться с сыном не представляло никакого труда, и он был счастлив, что за мальчиком есть глаз и уход: старый Халид боготворил внука. Теперь же, с переездом Зулеты в Черкесск, все осложнилось, и Шукаев испытывал страстную тоску по Зауру, которого не видел уже несколько месяцев.

В багажнике он вез ему подарки: деревянную винтовку, мечту любого мальчишки, и заводной трактор. Но, сколько он ни думал, так и не сумел представить себе, как сложатся их взаимоотношения с Зулетой, которую уже никак нельзя было обойти во время свидания с сыном.

Проселок по бревенчатому мосту перевалил на левый берег Кубани, и «козлик» катился по старой мощеной дороге, обсаженной по краям древними тополями, на которых трепетали от майского ветерка мелкие листья, серебрящиеся в солнечных лучах.

Вадим и Арсен примолкли сзади, чтобы не разбудить Шукаева и тоже подремывали, убаюканные тряской и током свежего весеннего воздуха врывавшегося в разбитое окно машины

Будить Жунида не понадобилось, когда газик остановился у шлагбаума перед железнодорожным переездом, Шукаев проснулся сам, крякнул и расправил плечи.

–  Так-ак.. – зевая, протянул он и хрустнул костяшками пальцев.– Заедем в управление и – дальше. Мне придется оставить вас ненадолго...– последние слова он произнес извиняющимся тоном, как бы стесняясь, что из-за него им придется задерживаться

–  Долго или недолго – какая разница,– с готовностью отозвался Дараев.– Сколько надо, столько и пробудем. Времени – вагон  Ты пойдешь к Заурчику? Мы с Арсеном останемся в управлении  Мне  кстати, с Леонтьевым и Бондаренко надо встретиться

–  Нет,– смешался Жунид.– Я сейчас не пойду Я только договорюсь р    с ней  На обратном пути заедем

–  Как знаешь

Шукаев не ответил, равнодушно скользя взглядом по хорошо знакомым ему одноэтажным домикам окраины,– он не раз бывал в Черкесске и по делу карабаира, и по другим служебным надобностям.

Когда газик обогнул Покровскую православную церковь, стоявшую неподалеку от нынешнего рынка, откуда доносились нестройные звуки оркестра, Арсен вдруг встрепенулся на заднем сиденье, едва не ударившись головой о перекрытие кузова.

–  Смотрите, Жунид Халидович!

Шукаев повернулся в ту сторону куда показывал Сугуров

Через церковный двор, широко разбрасывая ноги, бежал высокий человек в сапогах и неопределенного цвета рубахе навыпуск, подпоясанной тонким ремешком. Из-за поворота улицы, от базара, мчалось несколько мужчин и лейтенант в кавалерийской форме с револьвером в руке.

Тонкий, длинноногий, он на добрый десяток шагов опередил группу добровольных преследователей, растянувшихся по улице нестройной цепочкой.

– Да это же Семен Дуденко   Рыжик! – воскликнул Жунид и коротко бросил притормозившему шоферу – Давай в объезд! Вокруг церкви! Живо!

«Козлик» рванул в переулок, обдав пылью прохожих, наблюдавших за погоней

– Де-ержи во-о-ра! – неслось по площади

Между тем, неизвестный, ловко увернувшись от массивного сенбернара, выскочившего с лаем из церковной сторожки, вскарабкался на ореховое дерево, росшее у самой чугунной ограды, и повис над тротуаром на ветке метрах в двух от земли. Ветка угрожающе затрещала под его тяжестью, и обломилась  В этот момент за оградой прогремел выстрел

Когда Дуденко запыхавшийся от бега, оказался по ту сторону церкви вместе – приотставшей толпой по собствен ному почину присоединившейся к погоне – доброхоты и жадные до происшествий любопытные всегда найдутся, не подозревая, что они больше мешают чем помогают,– Арсен Сугуров уже стоял над поверженным беглецом и переворачивал его на спину Тот кaк видно ушибся упав с ореха и не подавал признаков жизни

–  Кто стрелял? – крикнул Дуденко, тщетно пытаясь застегнуть воротничок гимнастерки   от которого отлетела пуговица – Вы стреляли, лейтенант Он   что Убит

–  Я стрелял   Но в воздух,– успокоил его Сугуров – Он просто ударился   Сейчас очнется.

Дуденко бросил быстрый взгляд на лежавшего беглеца и спрятал револьвер в кобуру Подоспели еще два милиционера – оба маленького роста толстые и коротконогие. Жунид, стоявший с Дараевым возле машины, не мог не улыбнуться, глядя на их лоснящиеся от пота, распаренные физиономии и колыхающиеся животы Ну, какие из них служаки – и чем только думают некоторые областные начальники, оставляя вот таких пузанов участковыми? Или еще того лучше – на оперативной работе. Много же они наработают!

– Приведите его в чувство и свяжите,– приказал им Дуденко и снова повернулся к Сугурову  – Спасибо за помощь. Откуда вы?

– Из Ставрополя. Проездом,– охотно ответил Арсен В этот момент подошли Шукаев и Дараев  Оба они были в штатском: в серых соломенных шляпах и имели такой типично гражданский, чтобы не сказать дачный вид, что Семен сначала в недоумении переводил взгляд с одного на другого, Потом по лицу его скользнула тень внезапной догадки, он машинально сдернул с головы фуражку, открыв свою роскошную огненно-рыжую шевелюру   и растерянно произнес по-украински, на языке, к которому по привычке прибегал в минуты крайней взволнованности:

– Та це ж дядько Шукай! – он тут же смутился, и веснушчатые щеки его тронул яркий румянец.– Жунид Халидович! Какими судьбами? Вадим Акимович! Вот встреча!.

Они обменялись крепкими мужскими рукопожатиями – не обниматься же у всех на виду,– но сияющее лицо кавалерийского лейтенанта Семена Дуденко красноречивее всяких слов и объятий говорило о том, как он помнит и как до сих пор ценит то искреннее участие, которое принял в его судьбе Шукаев добрых девять лет тому назад, в самом начале своей служебной карьеры. Этому человеку он, бывший беспризорник Сенька Рыжий, ночевавший на грязных забитых мешочниками вокзалах и садовых скамейках, продуваемых осенним ветром, промышлявший в пассажирских поездах воровством «по мелочи» этому человеку обязан он всем, чего сумел достигнуть в свои двадцать три года.

–  Что он натворил? – кивнул Жунид на задержанного, которого уже подняли, связав ему сзади руки. Он стоял, покачиваясь и обводя мутными глазами собравшуюся вокруг толпу, поддерживаемый с двух сторон двумя толстяками-милиционерами

–  Попытка ограбления,– ответил Семен.– Ларек «Ювелирторга»   Ударил камнем продавщицу, разбил витрину

– Что похищено?

Семен развел руками.

– В том-то и дело, что ничего     Какой-то старый мельхиоровый перстень Даже не серебро  И камень, вроде, недорогой  Рядом было два золотых кольца с драгоценными камнями – не взял.

– Странно,– сказал Жунид, с любопытством разглядывая задержанного. Что-то смутно знакомое было в его слегка раскосых черных глазах, лишенных сейчас всякого выражения, и крепкой угловатой фигуре. Длинные ноги, широченные плечи  Шатен, но какого-то редкого, чересчур уж коричневого оттенка. Шукаеву сначала показалось, что на нем – парик, но, присмотревшись внимательнее, он понял, что ошибается   волосы были свои.

– Товарищи, расходитесь! Расходитесь! – пытались между тем оттеснить все растущую толпу милиционеры. Им, как мог, помогал Арсен Сугуров.

– Жунид Халидович, простите.,  я должен сопровождать его в отделение   Мы с вами еще увидимся?

– Я буду в управлении на обратном пути,– торопливо пожимая Семену руку, сказал Жунид.– Дня через два Тогда и поговорим. Ну, прощай! Желаю удачи!

– До свиданья,– сказал Дараев.

– Счастливого пути!

* * *

У шефа черкесского угрозыска старшего лейтенанта Сергея Тимофеевича Бондаренко был хлопотный день. С утра его вызвал к себе заместитель начальника управления Леонтьев и передал содержание ориентировки, полученной накануне,– о случившемся полмесяца назад убийстве инкассатора дербентского отделения Госбанка с целью ограбления и о бесследном исчезновении преступников с захваченными деньгами в сумме ста тысяч рублей. По имеющимся сведениям грабителей было трое.

Размноженное на ротаторе предписание обязывало все органы НКВД усилить охрану учреждений, связанных с кредитными операциями, торговых предприятий, а также принять экстренные меры по возможному обнаружению и аресту налетчиков.

Сергей Тимофеевич, дочитав до конца бумагу, обратил внимание, что вторая подпись под ориентировкой принадлежала Шукаеву, с которым он познакомился в Ставрополе на краевом семинаре. Шукаев читал тогда лекции по оперативной тактике.

– Сегодня же, Сергей Тимофеевич,– сказал Леонтьев,– соберите ваших людей, ознакомьте их с документом и поставьте конкретные задачи. Это одно. Второе. В полдень – открытие межрайонной ярмарки, которой придается большое значение. Предмайские дни, сами понимаете... Надо, чтобы был порядок, важно предупредить возможные происшествия. Впрочем, я тоже приеду на митинг по случаю открытия ярмарки. С Геннадием Максимовичем...

– Значит, и первый будет?

       -Да

Леонтьев произнес это короткое «да» с видимым удовлетворением. Он был безусловно деловым человеком, должность свою исполнял добросовестно,– немало раскрытых дел числилось на его счету,– но частенько страдал приступами Наивного тщеславия, придавая значение всяким пустякам, обстоятельствам чисто внешним, на которые другой скорее всего не обратил бы внимания. Вот и сейчас в его горделивом «да» Бондаренко уловил невысказанную фразу: «Разве вы не знаете, как по-дружески относится ко мне первый секретарь обкома партии Геннадий Максимович Воробьев?»

Сергей Тимофеевич ухмыльнулся, но тут же согнал с лица непрошенную улыбку и коротко спросил:

–   Я могу идти?

–   Нет еще. В совхозе «Пригородный» совершена кража овец. Что-то около пятидесяти голов. Завфермой там Бекан Кабалов. Поручите кому-нибудь этим заняться. Стоит проверить и самого заведующего. В свое время он, кажется, был замешан в скупке краденых лошадей и скота. Свяжитесь со Ставрополем: там о Кабалове известно подробнее. Правда, последние лет шесть-семь он показал себя неплохим практиком. Ферму он получил, по-моему, несколько месяцев назад.

–   Хорошо. Все проверим, Петр Яковлевич...

Выйдя от Леонтьева, Бондаренко вызвал к себе в кабинет сотрудников угрозыска на совещание, а к десяти уехал на ярмарку В момент нападения на продавца «Ювелирторга» он находился вместе с Дуденко возле трибуны.

Налет был совершен дерзко и неожиданно По словам пострадавшей, продавщицы Фатимат Паритовой, которой грабитель нанес удар камнем в висок, в магазине никого не было, когда начался митинг Вошли двое: один приземистый, по-видимому, черкес, в барашковой папахе и серой полувоенного покроя гимнастерке из сукна, заправленной в такие же галифе; второй – высокий в линялой косоворотке. Он подошел к прилавку и спросил запонки, а тот, что пониже ростом, в это время ударил ее сбоку чем-то светлым и тяжелым, оказавшимся впоследствии завернутым в носовой платок камнем.

Паритову в машине «Скорой помощи» доставили в больницу. Придя в себя, она дала показания. Отсутствующий по случаю отгула заведующий, немедленно доставленный в магазин, осмотрев разбитую витрину, в недоумении пожимал плечами: ценные украшения остались на местах, исчез никчемный перстень из мельхиора, в котором единственный интерес представлял очень крупный камень густой изумрудной окраски, впрочем, тоже недорогой.

–   Как попало кольцо в магазин? – спросил Сергей Тимофеевич.

–   На этой витрине были выставлены вещи, проведенные через скупку,– с готовностью ответил заведующий.– Самые, конечно, ценные – два золотых кольца с рубином и топазом   Ну, еще вот     янтарь, оправленный в серебро, две пары платиновых серег и золотая цепочка к кулону . – заведующий нервно теребил реденькую бородку и виновато улыбался, часто моргая близорукими глазами.

– Точнее можете сказать, какой камень был вправлен в похищенное кольцо? – спросил Бондаренко.

– К сожалению, не могу,– смутился заведующий.– По-моему, какой-то уральский самоцвет. Крупный, но дешевый. Мы можем по книгам проверить, сколько за него заплатили. В скупке... Я, знаете, не ювелир по профессии.

–  А как же вы определяете стоимость вещей, которые принимаете у населения?

–  Роемся в каталогах. Иногда, в особо затруднительных случаях обращаемся к услугам одного старика, в прошлом золотых дел мастера.

–  Он живет в Черкесске?

         -Да.

–  Фамилия?

– Чернобыльский. Самуил Исаакович. Адрес известен Паритовой.

Бондаренко записал. С досадой взъерошил седеющую шевелюру с крутыми залысинами по краям лба.

– Да... скупка у вас, по-видимому, слабое место. Как же можно платить за что-то государственные деньги, толком не зная, сколько оно стоит?

Заведующий поправил очки на носу, виновато закряхтел.

– Кхе... конечно, что же... вы правы...

– Ладно,– вздохнул Бондаренко.– Пока у меня больше нет вопросов. Очевидно, мы вас еще вызовем.

Сергей Тимофеевич уже собрался ехать в угрозыск, когда ему сообщили, что один из преступников схвачен и доставлен лейтенантом Дуденко в участок на рынке.

Допрос и обыск ничего не дали. Задержанный назвался Иваном Захаровичем Цыгановым, что ничем не подтверждалось, поскольку при нем не обнаружили никаких документов. Кольца у него тоже не нашли, и он упрямо односложно твёр-Дил: «Не знаю, начальник, не знаю.. Не брал, спутали меня с кем-то. Не был я там».

Бондаренко отпустил понятых, подписавших составленный тут же протокол, и приказал прибывшему лейтенанту Абдулу Маремкулову вместе с толстяком-участковым, принимавшим участие в поимке преступника, отконвоировать его в угрозыск и заключить под стражу.

Когда Сергей Тимофеевич возвратился в управление, его ожидал еще один досадный сюрприз: человек, назвавшийся Цыгановым, по дороге бежал. Преследование и поиски оказались безрезультатными..

* * *

Жунид сидел в маленькой приемной бюро судебно-медицинской экспертизы, неловко прижимая к себе объемистый сверток. Сверток был неудобный – с одного конца торчал деревянный ствол игрушечной трехлинейки, который он тщетно пытался прикрыть бумагой, как на грех жесткой и шелестящей, с другого – колесо маленького трактора,– подарки Зауру Машинистка, тоненькая девица с худеньким птичьим личиком и крашеными ноготками на быстрых руках, успевала отстукивать какую-то бумагу, изредка бросать на него любопытный взгляд, в котором без труда угадывалась насмешливая снисходительность, и время от времени кокетливым движением поправлять довольно короткую юбку, открывавшую колени, для такой миниатюрной фигурки неожиданно полные и округлые

Жунид отводил глаза и ерзал на стуле, отчего пакет шелестел еще громче

Наконец вышла Зулета

Жунид встал и чуть не выронил сверток – так поразила его в первый момент перемена, происшедшая с его бывшей женой за те годы, что они не виделись. Красота ее ничуть не поблекла, но стала строже, сдержаннее. Те же черные глубокие глаза, прикрытые густыми ресницами, те же свежие полные губы и даже прическа прежняя, девичья – она снова отпустила косы,– аккуратно заплетенные, они были уложены вокруг головы. Но в осанке, в голосе, который он услышал через минуту, в серьезном незнакомом ему взгляде чувствовались не свойственные ей раньше уверенность и определенность.

И ей очень шла форма.

– Здравствуй,– просто сказала она и первой протянула руку

Он смущенно пожал ее мягкую прохладную ладонь, кое-как справившись с неуклюжим пакетом, который передвинул под мышку, и напряженно ответил:

–  Здравствуй... те.

–  Входи,– по-прежнему на «ты» сказала она, показывая на дверь рядом с лабораторией, оббитую черным дерматином, на которой висела табличка. «Судебно медицинский эксперт Зулета Хасановна Нахова».

Машинистка перестала стучать, проводив их удивленным взглядом.

Кабинет был тоже небольшой, обыкновенный, как в любом учреждении подобного рода, и только несколько деталей, которые тотчас же непроизвольно уловил тренированный глаз Жунида, свидетельствовали о том, что здесь царит женщина. Это были два цветка бегонии на подоконнике, чистая полотняная занавеска, закрывавшая нижнюю половину окна, запасные туфли, задники которых торчали с нижней полки угловой вешалки, и висевший на колке зонтик. И еще легкий, неназойливый запах духов. Жунид сел на предложенный ею стул. Пауза затянулась.

–  Ты – проездом?

–  Да,– выдавил он из себя. Снова – молчание.

–  Ты, видимо, хотел бы видеть Заурчика?

– Да... я... вот...– он встал и, содрав со свертка бумагу, водрузил ей на стол и винтовку и трактор.– Это ему Как он?

Он знал, что со стороны выглядит глупо, и уже начинал злиться на свое дурацкое волнение, не понимая, чему его приписать,– то ли предстоящему долгожданному свиданию с сыном, то ли близости Зулеты, спокойно сидевшей в кресле и, казалось, не замечавшей, что он не в своей тарелке.

–  Здоров. Он в садике. Ты сейчас пойдешь?

–  Нет,– Шукаев встал, овладев собой.– Я уезжаю в район, на обратном пути заеду...

–  Тогда возьми адрес на всякий случай...– она взяла ручку и прежним, таким знакомым Жуниду, почти ученическим почерком с наклоном вправо, написала: «Ул. Орджоникидзе, 5, кв. 44. 3. Нахова».

Шукаев спрятал листок в карман. Когда он подошел к Управлению, Дараев и Сугуров уже сидели в машине.

–  Едем?

–  Едем,– угрюмо сказал Жунид.

–  Сбежал он,– заявил Арсен, когда они тронулись.

–  Что?

–  Удрал, говорю, этот раскосый...

–  А-а...

Вадим Акимович и Арсен переглянулись. Дараев покачал головой и приложил палец к губам. Поехали молча.