Текст книги "По следам Карабаира Кольцо старого шейха"

Автор книги: Рашид Кешоков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 46 страниц)

Рашид Пшемахович Кешоков
По следам Карабаира Кольцо старого шейха

ОТ АВТОРА

  

Более чем за тридцать лет работы в органах расследования у меня не было недостатка в неожиданных встречах. Но одна из них особенно запомнилась мне. Не случись ее, может, никогда не появилась бы на свет эта книга.

Весной 1961 года в кабинет ко мне вошел старик. Здороваясь, я, по профессиональной привычке, несколько задержал взгляд на его лице. Что-то показалось мне в нем знакомым. То ли седые, обвисшие книзу усы, то ли остроконечная бородка, то ли клинообразный шрам на щеке

Я молчал, ожидая, пока посетитель заговорит

–  Узнал вас в клубе, начальник, когда читали лекцию,– начал он глухим, хрипловатым баском.– Не посмел, однако, подойти.

И тогда смутная догадка превратилась в уверенность. Я отлично знал этот голос.

–  Паша-Гирей Акбашев!

–  Он самый,– слегка улыбнулся старик.

С этим именем многое было связано. Дело Ивасьяна, история бандитской шайки ротмистра Унарокова, события в районе Лабы, на Зеленчуке и Баксане... [1]1
  Названия рек Северного Кавказа.


[Закрыть] .

–  Как же вам удалось уцелеть? – не удержался я от вопроса, не слишком, разумеется, дипломатичного.

Он опять усмехнулся:

–  Вовремя, так сказать, осознал ошибки. Правильно понял обстановку. Вот так...

Он охотно стал рассказывать о своем житье в лагере, где получил специальность. Сейчас работает в совхозе, слесарничает в ремонтной мастерской. Иногда балуется охотой. В это воскресенье был в лесу и наткнулся в кустарниках на спрятанные продукты – пять бочек брынзы, три бидона сливок и два ящика сливочного масла. Место приметил. И вот пришел...

Я поблагодарил Акбашева за честный поступок и тут же отдал необходимые распоряжения. Видимо, находка Паши-Гирея имела прямое отношение к хищению на маслосырза-воде.

... Долго потом не шла у меня из головы встреча с Акбашевым. Все-таки под конец жизни преступник стал человеком...

И вот тогда возникла мысль написать эту книгу. Материала, действительно, было более чем достаточно. События, которые всколыхнула в памяти встреча с Акбашевым, относились к 1933 – 1935 годам. На Северном Кавказе в ту пору милиция вела энергичную борьбу по ликвидации, воровских и бандитских шаек, состоявших главным образом из бывших белогвардейцев и кулаков, связавшихся с уголовными элементами. Своими преступными действиями они подрывали экономику колхозов, терроризировали население. Таким образом, борьба с ними в известной степени становилась проблемой социальной.

Чтобы восстановить в памяти следственные дела, уточнить отдельные факты, мне пришлось снова объездить места, где приходилось тогда работать, посетить прежних сослуживцев, заглянуть в архивы.

Обдумывая план будущей книги, я решил изменить лишь фамилии героев и названия населенных пунктов. В основу романа положены действительные события. Во всем же, что касается внутреннего мира Персонажей, мотивов их поведения, я оставлял за собой право на вымысел.

Кстати, о героях. Их много в романе. Может быть, даже слишком много. Разумеется, можно было, используя право, которое давал жанр, часть людей, памятных мне по действительным событиям, оставить за пределами книги, часть соединить, слить, так сказать, в двух-трех обобщенных образах. Но я не сделал этого, потому что реальная, повседневная жизнь и работа в аппарате милиции сталкивает чекиста с огромным количеством людей и просто фамилий. Нужны предельная четкость мысли, логика и незаурядная память, чтобы не запутаться в веренице дел, фактов, свидетельств и имен. Но тут уж ничего не поделаешь, не сократишь и не убавишь. И я решил оставить все так, как было в действи тельности.

К тому же, расследование преступления, которое ведет главный герой романа Жунид Шукаев, заставило его исколесить весь Северный Кавказ. И, приезжая в тот или иной город, он по долгу службы и в поисках помощи волей-неволей обращался в территориальные органы милиции и работал бок о бок с их сотрудниками, которых я должен был описать в книге.

Хочу выразить здесь мою глубокую признательность за помощь в работе над романом заместителю начальника Главного управления милиции МВД СССР комиссару милиции 2-го ранга Борису Васильевичу Новикову

По следам Карабаира

1. С МЕСТА – В КАРЬЕР

Скорый поезд Москва – Новороссийск подходил к Краснодару. Оставалось не более полутора часов езды.

Стучали на стыках колеса, состав потряхивало. В окна сочился сырой мартовский рассвет. В предутренней мгле чернели пустынные пашни с грязновато-белыми островками подтаявшего снега, мелькали кирпичные железнодорожные домики с ржавыми крышами, густо присыпанными морозным инеем. Над ними гомонили проснувшиеся вороны.

В третьем вагоне поезда ехал к месту назначения Жунид Шукаев, выпускник московской специальной школы милиции.

В двадцать пять лет хорошо спится. Подложив под голову шинель и прикрыв лицо фуражкой с малиновым околышем, Шукаев мирно посапывал во сне.

Достаточно, пожалуй, было одного взгляда на его крепкую фигуру, в сероватой гимнастерке, перетянутой портупеей, темно-синих галифе и хромовых сапогах, новеньких и, наверно, со скрипом, чтобы определить: владелец всего этого молод, здоров, полон сил и энергии и, конечно, рассчитывает завоевать мир.

В том же купе на нижней полке дремала под одеялом довольно пышная блондинка лет тридцати в черном шевиотовом костюме. Из-под подушки выглядывал краешек пушис-того берета. В те времена в поездах никто не рисковал расставаться на ночь с верхней одеждой. Тем более, если Ростов приходилось проезжать ночью. Проводники с вечера запирали вагоны на все замки, а пассажиры, всласть наговорившись о дерзких ограблениях и нагнав на себя страху, до полуночи ворочались на своих полках, поминутно ощупывая чемодан у изголовья или кошелек в самом сокровенном кармане.

Все спали. Проводник, сидя, подремывал у себя в купе Идя под уклон, паровоз прибавил скорость. Лязгнули буфера

Блондинка проснулась. Привычным движением поднесла руку к настольной лампе, глянула на свои золотые часики и зевнула. Было без четверти шесть. Потрогав пухлым пальцем родинку, «на подбородке, хотела было перевернуться на другой бок, но, видимо, вспомнив что-то, села, спустив ноги на пол, и заглянула под лавку...

–   Мои вещи! Как же так?    Мои вещи! Товарищи, да проснитесь же!..

Поднялся переполох. Пассажиры повскакивали с мест, проверяя свою поклажу. Больше ни у кого ничего не пропало. Блондинка тихо плакала. Проснувшийся Шукаев стоял около нее, сочувственно покачивая головой. Открытое смуглое лицо его выражало самое горячее участие. Но он еще не сумел связать того, что произошло, со своим новым положением. Школа милиции, оставшаяся позади, именной пистолет, висевший у него на боку в желтой кожаной кобуре, фуражка с малиновым околышем,– все это стояло в одном ряду и должно было вступить в силу там, куда он едет, а дорожная кража, случившаяся чуть ли не на его глазах,– в другом

К нему подошел один из пассажиров, высокий стройный мужчина грузинского типа, с усиками.

– Видимо, происшедшее должно заинтересовать вас? – обратился он к Жуниду

– Разумеется, вы должны предпринять что-нибудь,– заметила худощавая женщина в пенсне, которая до этого утешала всхлипывающую блондинку.

– Да, но.. – замялся Шукаев.– Железные дороги, знаете, они.    обслуживаются транспортными органами..

– А вы?..

– Я назначен в территориальное учреждение и... не вправе вмешиваться...

Он смутился и замолчал, только сейчас сообразив, как нелепо и жалко выглядит со своими отговорками. С человеком случилась беда, и никому нет дела до тех книжных истин, которые он, Жунид, недавно усвоил. Люди ждут от него помощи.

–  Хорошо,– покраснев, сказал Жунид.– Плевать на формальности. Я попытаюсь. Только вы мне поможете,– повернулся, он к проводнику.– Как ваша фамилия?

–  Игнатов... Ефим Иванович. А что я должен делать?

–  Возьмете все ключи и пойдете со мной.

–  Сей момент...

–  А теперь подробнее – что у вас украдено? – спросил Жунид у блондинки.

–  Кожаный саквояж... знаете, такой, с двумя никелированными замочками. . В последний раз я проверяла, не доезжая Тихорецкой: все было на месте.

–  Так... Ефим Иванович, где мы сейчас находимся?

–  На пролете между Кореновской и Динской... Так что еще могу доложить, товарищ начальник, не знаю, как вас...– с самого Ростова никто не слезал. В ресторан, правда, через наш вагон пассажиры ходили... но подозрительных не заметил... Да скоро уж – Краснодар. Тамошние чекисты разберутся (видимо, проводнику не очень улыбалась перспектива участвовать в дознании)...

–  Поздно будет,– сказал Шукаев и, задав потерпевшей еще несколько мелких вопросов, оделся. Нужно было спешить. Он знал, что вагонная кража прежде всего требует быстроты действий. На любой остановке, и даже не дожидаясь ее, вор может исчезнуть.

Шукаев не был новичком. Свою службу в милиции он начал почти шесть лет назад, придя туда по путевке комсомола. Сначала работал в дактилоскопической лаборатории угрозыска, потом – помощником оперуполномоченного около трех лет. Тогда за успешную ликвидацию воровской шайки в окрестностях Темрюка получил именное оружие. Вскоре его направили, как молодого способного сотрудника, в школу милиции.

... Попросив блондинку присмотреть за его чемоданом, Жунид вышел с проводником из купе.

* * *

Состав, преодолевая длинный изогнутый подъем, грохотал сильнее прежнего. «Скорость невелика – если кто-нибудь и будет прыгать, то только сейчас,– мелькнуло в голове Жунида.– Скорее в последний вагон! Именно' оттуда безопаснее спрыгнуть, и бывалые воры хорошо это знают»

–  Не хотел я при пассажирах-то,– заговорил вдруг Игнатов.– Но пустое дело вы, молодой человек, затеяли. На этом пролете – завсегда кражи. Только не помню случая, чтоб нашли...

–  Поживем – увидим, – улыбнулся Шукаев.– Я не люблю говорить заранее, но кажется мне, что мы с вами найдем...

–  Это почему ж так уверен?..

–  Я сказал: «кажется мне»... И вот почему. Саквояжик небольшой, не новый, по ее рассказу. В купе были вещи посолиднее. Значит, вор мелкий, взял что поближе. Возможно, неопытный. Женщина эта говорит, что перед Тихорецкой, то есть полчаса назад, вещи ее были на месте. За это время поезд не останавливался и не сбавлял скорости, значит, спрыгнуть, не рискуя собственной головой, было невозможно. Во всяком случае этот саквояж – довольно низкая цена, ради которой стоило бы рискнуть на такой прыжок. Значит..

–  Значит, вор – в поезде?

–  Да, если женщина точно назвала время пропажи. Идемте-ка скорее...

Они поспешили к последнему вагону. Как только Игнатов открыл дверь тамбура, Шукаев услышал шарканье ног.

–   Дяденьки, отпустите! Ой, що ж це робиться!! – раздался звонкий голос.

Двое дюжих мужчин тащили из тамбура в вагон упиравшегося подростка. Тот лежал на полу, уцепившись за поручень.

–  Стойте! – отстранив проводника, Жунид бросился к ним – В чем дело? Оставьте парня.

–  Вовремя подоспели,– отряхиваясь, ответил мужчина в кожанке.– Вот, на месте преступления, можно сказать, поймали этого типа – И показал на небольшой чемодан,

стоявший у его ног.– Стащил – и наутек!

–  Кроме вашего чемодана, у него ничего не было?

–  Нет,– ответил второй пассажир, избегая взгляда Шукаева.– Я догнал мальчишку здесь... Стукнул меня этой штукой и – ходу... Пожалуйста, взгляните...

На широкой мясистой ладони его лежал свинцовый кастет.

Паренек, не вставая с пола, хныкал, размазывая рукавом грязь и кровь по веснушчатой физиономии. У него была рассечена губа, оба глаза заплыли синяками.

–   А вы знаете, граждане, самоуправство нашими законами не поощряется,– зло сказал Жунид, вглядываясь в лица своих неожиданных помощников. Тот, что в кожанке, не отвел взгляда, другой опустил глаза.

–  Товарищ Игнатов,– продолжал Шукаев.– Отведите потерпевших в служебное купе. Чемодан пусть возьмут. А с мальцом я поговорю здесь. Через пару минут буду. Подождите меня.

–  Рассказывай, да покороче,– повернулся он к парнишке, когда все ушли.

Тот продолжал хныкать. Рыжие волосы его, растрепанные и грязные, закрывали лоб. Длинные, худые ноги в опорках несуразно торчали из-под старенького драпового пальтеца. Косоворотка разорвана на груди. Словом – жалкое зрелище.

–   Говори правду,– мягко сказал Жунид.– Вставай н говори. Тебе же лучше будет.

Парень повиновался и довольно проворно встал, нахлобучив на голову видавшую виды кубанку.

–  Ну, долго будем молчать? – сказал Шукаев уже более строгим тоном.– Ведь ты не сам, я же знаю... Не сам ведь?..

–  Не сам, факт, не сам,– затараторил вдруг рыжий, продолжая всхлипывать и путая русские слова с украинскими.– Ты ж меня, считай, от смерти спас... так усё расскажу. Не сам я, дядько, то воны все...

–  Кто?

–  Прутков Буян и той... Яшкин Володька. Только до них иначе как по крышам не пидешь...

–  А вещи?

–  Яки вещи?

–  Не крути, хуже будет!

–  Та ни. Я не кручу. Уси шмотки в угле, на паровозе. Там и Буян. Главный он у них...

 В тамбур заглянул Игнатов.

–   Начальник! Те двое послали меня, старика, подальше и ушли. Не подчинились, значит.

Жунид мысленно обругал себя за небрежность.

–  Ладно. Ими я сам займусь. Возьмите пока этого героя к себе в купе. Да смотрите за ним хорошенько. Справитесь?

–  Постараюсь,– с уважением поглядев на Жунида, ответил проводник.

–  А теперь – дайте мне вагонные ключи.    Возможно, они мне пригодятся   И ждите меня   Не оставляйте  его одного

Добираясь к паровозу, Шукаев обратил внимание, что все терцовые двери в вагонах были открыты. Ключи понадобились ему только чтобы открыть ресторан и мягкий вагон. Б ресторане его проводила удивленным взглядом буфетчица, возившаяся возле стойки с посудой, а в мягком он налетел на толстого коротышку-проводника, который о чем-то яростно спорил с рослым молодым франтом в синем костюме и лакированных «ДЖИММИ».

– Кто вам сообщил, что у нас «ЧП? – спросил франт, удерживая Шукаева за рукав.

– Какое «ЧП»? Говорите быстро. Мне некогда...

– Я – Глинский, Иван Глинский,– с готовностью отвечал тот,– руководитель эстрадного ансамбля.– Баян у меня... того... украли...

– Когда обнаружили?

– Час назад!

– Не обещаю,– покачал головой Жунид.– Но буду иметь в виду. А теперь – пропустите меня!

– Дальше хода нет, товарищ начальник. Там – почтовый,– предупредил проводник.

– Знаю,– бросил Жунид и исчез за дверью.

Почтовый можно было миновать только по крыше. Поезд шел, видимо, на предельной скорости. Рассвет разгонял темноту, гасил одну за другой тусклые звезды. На востоке уже алела яркая полоса. Холодный ветер швырял в лицо крупинки паровозной гари. Жунид закрепил фуражку лямкой, застегнув ее на подбородке, поднял воротник шинели й осторожно стал на сцепление. Теперь – оттолкнуться как можно сильнее, чтобы достать верхний срез крыши. Это ему удалось. Уцепившись за какой-то болт, он подтянулся и вылез. Осторожно прилег на краю крыши, всматриваясь в пыхтящий впереди паровоз и стараясь не набрать в легкие дыму, который слоистой пеленой струился над вагонами. Никого не было видно. Ни на паровозе, ни на тендере. «Неужели рыжий обманул?» В это время толстый проводник открыл дверь и, решив, видимо, что происходит нечто неладное, побежал к начальнику поезда.

Между тем Шукаев, миновав почтовый, подобрался к тендеру.

Светало. Ветер, изменив направление, бил теперь в сторону. Приподнявшись, Жунид отчетливо разглядел чей-то затылок в ушанке. Упершись ногой в колпак вентиля, рывком уцепился за верхнюю скобу тендера, подтянулся. Обернувшийся на шум детина в стеганке, увидев черный зрачок пистолета, медленно поднял руки. Маленькие, широко посаженные глазки его воровата забегали по сторонам.

–  Вещи! Живо! – крикнул Шукаев, напрягая голос.

Вдруг раздался оглушительный скрежет: состав дернулся с такой силой, что Жунид, ободрав ладонь о шершавую скобу, перелетел через борт тендера прямо на грабителя, и они оба покатились по угольной пыли. Верзила в стеганке оказался довольно ловким: через несколько секунд грязные его руки больно сдавили Жуниду шею, но Шукаев сумел вырваться. В этот момент, выхватив из-за голенища нож, бандит размахнулся, но неожиданно со стоном отлетел в сторону, получив удар пистолетрм по голове. Жунид нечаянно нажал курок. Пуля чиркнула о железную лопату и просвистела мимо.

Подоспели кочегар и машинист паровоза, помогли Шукаеву обезоружить и связать бандита. Он сидел на груде угля со стянутыми ремнем руками и часто дышал, исподлобья посматривая вокруг.

  

Обычно преступников изображают дегенератами: этакими гориллообразными существами с массивными челюстями, нависшими надбровными дугами и так далее. Этот был высок ростом, но похож на простого, с виду добродушного деревенского увальня: пшеничный чуб из-под ушанки, серые маленькие глаза, полные губы, слегка приоткрытые, что придавало всему лицу какое-то глуповатое выражение.

Тут же в угольной яме лежали баян в чехле, саквояж и два фибровых чемодана.

–  Как же это вы – один? – спросил машинист Жунида.– Опасно ведь!..

–  Так получилось,– устало ответил тот.– Зовите же кого-нибудь. Видимо, начальника поезда...

–  Иду, сейчас иду,– заторопился машинист.– Кстати, выясню, кто сорвал стоп-кран. Почему стали.

Из будки вышел помощник машиниста Исуф Амшоков.

–  Здравствуйте! Постой, постой,– сказал он, вглядываясь в перепачканное углем лицо Шукаева,– да ведь это

–  Он самый, Исуф,– не дал ему договорить Жунид, протягивая руку.– Твой земляк!..

–  Вот встреча! – разулыбался Исуф.– Как ты здесь очутился?

–  Да вот так. Еду к месту службы.

–  А это? – кивнул Исуф в сторону бандита.

– Дорожное происшествие... Кажется, ваш главный, наконец, появился?..

– Да, он.

К паровозу приближались начальник поезда и франтоватый Глинский. Вслед за-ними семенил проводник мягкого с двумя пассажирами. Жестикулируя, он показывал им на вагон-ресторан и что-то торопливо объяснял.

Шукаев улыбнулся:

–   Это толстяк, конечно, сорвал стоп-кран,– сказал он.– А те двое, наверно, владельцы фибровых чемоданов...

* * *

Всю свою сознательную жизнь Жунид Шукаев терпеть не мог канцелярщины во всех ее проявлениях. Это качество, само по себе, может быть, не такое уж плохое, приносило ему немало неприятностей в школе милиции, где от курсантов требовались не только знания, но и умение вести документацию, оформлять протоколы следствия и множество других бумаг. Правда, у Жунида была еще одна черта – упорство. И он научился всему, что нужно. Любить бумажную волокиту по-прежнему не мог, но управлялся с нею быстро и четко.

Ничего не забыл он и теперь, хотя это уже не было похоже на занятия в школе милиции. По всей форме составили протокол задержания вора, действительно оказавшегося Прутковым Борисом по паспорту, а по кличке – Буяном. Его отвели в свободное купе ревизора. Вещи, похищенные у пассажиров, сложили там ,же. Вручить их владельцам до заполнения соответствующих документов Шукаев не имел права.

Выслушав по этому поводу несколько не очень лестных реплик Глинского и других потерпевших, Жунид вежливым жестом показал, что разговор окончен.

– А вы знаете,– сказал проводник, когда пассажиры вышли,– я ведь вас за злодея принял. Что, думаю, за милиция, если по крышам шастает? Не иначе – переодетый жулик. Начальнику доложил... Тогда поезд и остановили... А вы, выходит, настоящий.

– Выходит,– усмехнулся Жунид.

Дверь купе поехала в сторону, и на пороге показался сотрудник ОПТУ в темно-сером кожаном реглане с одной шпалой в петлицах. Был он черноволос и смугл, глаза, окруженные мелкой сеткой морщин, смотрели устало и как будто равнодушно.

–   Здравствуйте,– сказал он.– И поздравляю. Слышал уже о ваших успехах. Вот мое удостоверение.

Жунид пробежал документ глазами. Выдан он был на имя оперуполномоченного Краснодарского линейного пункта ОГПУ Георгия Галактионовича Мартиросова.

Шукаев тоже предъявил Мартиросову свои бумаги, передал изъятый у вора финский нож и протокол задержания.

–  Дайте закурить,– подал голос сидевший в углу Прутков.

–  Так это ты, Буян? – вглядевшись, отозвался Мартиросов.– Здорово. Понимаете,– повернулся он к Шукаеву.– Ведь я его без малого третий месяц разыскиваю... Типчик. А ну-ка встань!..

Прутков нехотя поднялся. Мартиросов расстегнул на нем ватник.

– Так и есть. Брюки и пиджак снял с Петьки?!

Ни один мускул не дрогнул на лице Буяна. Он пожал плечами и спокойно ответил:

–  Не возьму в толк, о чем вы. Костюм энтот в воскресенье на толкучке купил. Можете так и записать. О Петьке вашем не слыхал...

–  А нож? – Мартиросов слегка подбросил финку на ладони.

–  Что нож?

–  Чей?

–  Почем я знаю,

–  Не знаешь, значит. А вот Володя Яшкин, его около часа назад взяли на станции, кое-что рассказал о новогоднем вечере в паровозном депо...

–  Не темни, начальник, не поймаешь,– вяло сказал Прутков.

– Ладно. Потом поговорим. Пока подумай. Есть над чем.

Мартиросов сел рядом с Жунидом.

– Дайте закурить,– снова попросил Буян.

–  Развяжите его,– велел оперуполномоченный проводнику.– На, кури! – И бросил на столик пачку «Нашей марки».

Жунида между тем все больше тревожила мысль о рыжем пареньке. Как помочь ему? Было в нем что-то жалкое и наивное. Надо бы выяснить сначала, каким образом попал он в такую компанию?

Поезд подходил к узловой станции. Проводники заканчивали уборку в вагонах. Пассажиры суетились возле своих вещей, оживленно переговариваясь.

Шукаев, попрощавшись с Мартиросовым, отправился в свой вагон. В служебном купе Игнатов пересчитывал постели. Рыжий парнишка сидел возле окна.

– Ну, спасибо тебе, браток, за правду,– сказал Жунид садясь.

– Значит, парень не совсем отпетый? – резюмировал Игнатов, с любопытством поглядев на Жунида.– Вот, пожалуйте, тут фамилии тех двух прописаны, которые избили его Не понравились они мне что-то.

– Некогда с ними возиться,– кладя бумажку в карман, ответил Шукаев.– Скоро станция...

– Ну, дело ваше, я пойду пока билеты пассажирам раздам,– сказал проводник и вышел.

– Как зовут? И откуда ты родом? – спросил Жунид паренька

– Дуденко моя хвамилия,– охотно отвечал тот.– Семен Родионович Дуденко. С Елизаветинской мы, що в десяти верстах от Краснодара.

– Родители есть?

– Отца не помню. А мать недавно померла...– Покопавшись в кармане, Семен вдруг вытащил связку железок, назначение которых «неспециалисту», пожалуй, невозможно было определить, и протянул их Шукаеву.

– Возьмить, дядько. Мабуть, сгодятся они вам... не придется ни у кого больше ключей просить... Это Буяновы «волчата»...

Жунид, взяв отмычки, некоторое время задумчиво рассматривал их. Набор был изготовлен искусной рукой. Особенно один инструмент, состоящий из пяти стальных пластин разной формы.

– Давно ты у Пруткова?

– Ни, недавно. С неделю, мабуть..

– Так... Сколько же вы дверей в поезде открыли этими «волчатами»?

– Та ни одной. Не треба було Я ж с вечеру в вагоне. Спал под лавкой.

Шукаев усмехнулся, поймав себя на мысли, что ему никак не хочется расстаться с этим уникальным в своем роде набором. Даже в музее МУРа в Москве не видел он таких инструментов. Кстати, по существовавшему тогда уголовно-процессуальному кодексу, отмычки эти, не будучи использованными непосредственно в деле, не являлись вещественным доказательством по нему, и приобщать их к делу не требовалось.

–  Ладно,– не очень уверенно сказал Жунид.– Я возьму. А ты вот что. Говори там всю правду. Я предупредил оперуполномоченного, чтоб к тебе отнеслись полегче, если... конечно, заслужишь. А вообще – желаю не попадать больше на воровскую дорожку. Парень ты, по-моему, ничего... Бить тебя только некому...

–  Нашлось же кому,– вздохнул Семен, почесывая спину.– Спасибо вам на добром слове, дядько.

В купе вошел милиционер, козырнул.

–  Вы от Мартиросова?

–  Так точно!

–  Отведите! Передайте оперуполномоченному, что Дуденко будет говорить... Словом, даст показания по делу Пруткова.

–  Слушаюсь!

* * *

Пока Шукаев сдавал Семена Дуденко с рук на руки конвоиру, состав подошел к Краснодарскому вокзалу. Пассажиры запрудили проход. Жунид вышел вместе со всеми, захватив саквояж полной блондинки.

Меньше всего на свете Жунид любил шумное изъявление благодарности. Блондинка с родинкой, казалось, задалась целью привлечь как можно больше любопытных. Театрально подкатывая подведенные карандашом глаза, она трясла руку Шукаева:

–   Огромнейшее вам спасибо! Вы были просто великолепны!..

Перрон быстро пустел. Возле третьего вагона, кроме соседей Жунида по купе – высокого мужчины с усиками и сухопарой женщины в пенсне, уже никого не было. Они оба, видимо, сопровождали экзальтированную блондинку. Жуниду стало неловко.

–  Не стоит, право,– остановил он ее излияния.– Ни чего особенного ведь не произошло...

–  Нет, что вы,– вмешался высокий.– Мы тоже очень рады за Клавдию Дорофеевну. Разрешите уж и нам представиться: Шагбан Сапиев, экспедитор облпотребсоюза... к вашим услугам...

–  А моя фамилия – Воробьева, Антонина Ивановна,– подошла женщина в пенсне.– Знаете, никак не ожидала, что почти трое суток буду ехать с самим Шерлоком Холмсом...

Тонкие губы ее улыбались, но глаза смотрели холодно и безразлично. Шукаев уловил насмешку.

– Извините, но мне пора.

– Нет, нет,– снова вцепилась в него Клавдия Дорофеевна – Так вы от нас не уйдете...

В это время неподалеку остановился «пикап». Из машины вышел плотный, невысокого роста человек в сером бобриковом пальто и такой же кепке. Жунид обратил внимание на его густые, черные, сросшиеся на переносице брови. Казалось, над глазами у него приклеена черная бархатная ло-лоска. «Не каждый день увидишь такие брови»,– подумал Жунид. Незнакомец направился к вагону и остановился сбоку от Клавдии Дорофеевны.

–  Может быть, и мне уделят чуточку внимания? – недовольным тоном прервал он ее.

Блондинка, обернувшись, ничуть не смутилась:

– Тигран, дорогой, представь, меня обокрали, а товарищ... простите, я до сих пор...

– Шукаев.

– Да-да, товарищ Шукаев... он вернул наши вещи и задержал воров!

Все это начинало не на шутку раздражать Жунида. Он уже собирался решительно распроститься с шумной компанией, но не успел. Пришлось знакомиться с мужем блондинки, назвавшимся Тиграном Вартановичем Ивасьяном. Фамилия эта показалась Жуниду знакомой, но в первый момент он не вспомнил и повернулся было уходить, как вдруг его остановила реплика Ивасьяна:

– Я ведь, знаете, тоже в милиции работаю...– как бы извиняясь, произнес тот.

– Постойте... Начальник уголовного розыска? Неужели вы? – спросил Шукаев, вспомнив, наконец, разговор об Ивасьяне в отделе кадров управления, где он получал назначение.

– Совершенно верно, а что? Вы знаете меня?..

–  Я направлен к вам на работу. Вот...

Покопавшись в кармане, Жунид достал документ и протянул своему новому начальнику.

Тот просмотрел бумагу.

– Ну что ж! Рад приветствовать вас в новом качестве Лучшей рекомендации, чем сегодняшняя история в поезде, вам, пожалуй, никто бы не мог дать. Понимаешь, Клава, Жунид Халидович прибыл в мое распоряжение как оперуполномоченный...

– Ну, а раз так,– сказала Клавдия Дорофеевна,– мы вас не отпустим. Едемте к нам.

–  Право, это неудобно,– замялся Шукаев.

–  Как начальник, я имею право голоса,– кисло улыбнулся Ивасьян.– Сначала ко мне. Сегодня отдохнете, а завтра решим все вопросы, связанные с вашим прибытием Прошу – И он жестом пригласил всех в машину

Жену начальник угрозыска усадил в кабину, остальные разместились в кузове. Сапиев и Воробьева, поблагодарив, вышли неподалеку от вокзала,– и «пикап» покатил дальше

Над городом висел сыроватый холодный туман, тротуары мокро поблескивали..

* * *

Ивасьяны занимали довольно большую по тем временам квартиру В двух комнатах жили Тигран Вартанович с женой, в третьей – поменьше – мать Клавдии Дорофеевны – Аку-лина Устиновна. Трудно было представить себе двух женщин разного возраста, так похожих друг на друга, как мать с дочерью Обе они будто только что сошли с полотен Кустодиева и удивительно напоминали расписных русских матрешек У матери были такие же светлые с рыжинкой волосы, стянутые узлом на затылке, круглое, постоянно улыбающееся лицо с румянцем во всю щеку. И даже такая же родинка, как у Клавдии, только не на подбородке, а на верхней губе. И мать, и дочь усиленно молодились, причем Жунид боялся невзначай назвать жену начальника Акулиной Устиновной, что было бы, разумеется, величайшим оскорблением для обеих Для обеих потому, что Акулина Устиновна, по-видимому, всерьез считала, будто выглядит не только моложе своих пятидесяти шести лет, но и моложе дочери

Мир между ними был явно дипломатический, потому что ни та, ни другая не упускали случая метнуть в противника отравленную стрелу Одну из таких стрел Жунид уловил сразу, когда Акулина Устиновна прошлась по поводу спасенного им саквояжа, но не понял ее значения «Небось, не показала ему, что везешь в саквояжике?» – шепнула Акулина Устиновна дочери. Та только вздернула плечи в ответ Тайная война сказывалась и в обстановке комнат. Каморка Аку-лины Устиновны была обставлена безвкусно и бедно, комнаты супругов так же безвкусно, но с претензией на роскошь, доступную жене начальника угрозыска тридцатых годов.

У «мамочки», как называла мать Клавдия, стояла старомодная железная кровать с привинченными по обеим сторонам спинок латунными шариками, длинный горбатый кофр, обитый железными полосами. Возле единственного окна, выходившего во двор,– посудная горка с резьбой и две табуретки, покрытые чехлами из беленого холста. Эту каморку и предоставили Жуниду для отдыха, а ее хозяйка временно переселилась на кухню.

На половине «молодых», в так называемом «зале», стоял посредине огромный неуклюжий стол, накрытый тяжелой бархатной скатертью. Около стены – кожаный диван с полочкой на спинке, уставленной разного рода дешевыми и крикливыми безделушками. Над диваном – яркий и безвкусный ковер со львами, на окнах и дверях – ядовито-синие плюшевые портьеры.

Приняли его довольно радушно. Женщины засуетились на кухне, и через полчаса на столе уже дымились картофель ные котлеты с грибным соусом, мясо и еще что-то. Тигран Вартанович достал неполную бутылку водки и заставил Жу-нида выпить «за знакомство» и «за благополучное боевое крещение в поезде».

Шукаеву он показался весьма добродушным, но недалеким человеком, этаким добросовестным служакой, который привык вовремя приходить на службу, строго выполнять все инструкции, но'не снимал звезд с неба. С женой они, вероятно, ладили. Во всяком случае, Жунид не раз ловил потеплевший взгляд Ивасьяна, останавливающийся на оживленном кукольном личике Клавдии Дорофеевны.

Тигран Вартанович вскоре ушел на работу. Клавдия еще тараторила некоторое время, пока мать, недовольно поджав губы, убирала со стола, а потом велела Жуниду идти отдыхать.