Текст книги "По следам Карабаира Кольцо старого шейха"

Автор книги: Рашид Кешоков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 46 страниц)

15. ЭХО КУТСКИХ ВЫСТРЕЛОВ

События в Кутском -лесу надолго нарушили покой начальника Насипхабльского РОМа Хаджиби Тукова.

Пока Шукаев находился в Краснодаре, Туков суетился и нервничал. То созывал сотрудников и отдавал распоряжения, взаимно исключающие друг друга, то не хотел никого видеть и слышать и сидел, запершись у себя в кабинете. В такие минуты ему казалось, что поправить уже ничего нельзя и карьера его кончена. Самый мрачный час его -жизни, как думалось ему теперь, был тот, когда путь Жунида Шукаева пролег через аул Насипхабль.

Все рушилось, все оборачивалось против Хаджиби Тукова.

О краже на лубзаводе, например, он в свое время представил в область докладную записку, в которой развивал и (как ему казалось) обосновывал версию об инсценировке кражи с целью покрытия недостачи на складе готовой продукции. Были даже заключены под стражу подозреваемые. Сейчас их пришлось отпустить с миром да еще извиниться. Хорошо, если не вздумают жаловаться.

Брезентовые палатки и джутовый канат с лубзавода похитили люди Асфара Унарокова. Шукаев доказал это, и все логические построения Тукова нынче гроша ломаного не стоили.

Дело об исчезновении гусей и уток с колхозной птицефермы Туков прикрыл, утверждая, что хищения – дело рук самих работников фермы. Заведующему он посоветовал удерживать стоимость недостающей птицы с обслуживающего персонала. Кроме споров и конфликтов, ничего хорошего это не принесло. Гуси и утки продолжали исчезать с завидной регулярностью.

И здесь надо было подвернуться Шукаеву. Выводы и заключения начальника РОМа лопнули, как мыльный дузырь.

Наконец, в отделении накопилось немалое количество документов об отказе в возбуждении уголовных дел. Туков, просмотрев их, дал взбучку ни в чем не повинному канцеляристу за штампованные формулировки.

Действительно, если нагрянет комиссия и познакомится со всем этим ворохом бумаг, ему несдобровать. Большинство отказов за версту отдавало откровенной липой.

За минувший год в районе участились случаи пропажи скота. Но дела также не возбуждались, и ни одной коровы, ни одной похищенной или пропавшей лошади найдено не было.

В область шли благополучные сводки. Хаджиби Кербе-кович благодушествовал, а в районе орудовала шайка ротмистра Унарокова.

Чего он мог ожидать теперь? Неизбежен визит начальства, обвинение в халатности, превышении власти и прочих смертных грехах.

Как Туков ни ломал голову, пытаясь изобрести более или менее достоверные оправдания,– ничего путного придумать не мог

Нельзя даже обрисовать ситуацию так, будто успехи Шукаева в какой-то степени зависели от райотделения. Кроме участкового Коблева, областным работникам никто не помогал, и всем, чего достигли, они обязаны самим себе...

Невеселые размышления Хаджиби Кербековича прервал стук в дверь.

–   Да?..

Появился Коблев. Козырнул и после короткой паузы доложил, что во время его дежурства позвонили из управления. В Насипхабль едут Дыбагов, старший следователь Ох-тенко и зам. начальника краевого управления Колосунин. Шукаев и Дараев – с ними.

–   Можете идти,– осипшим от волнения голосом сказал Туков.

Коблев вышел.

–   Стало быть, кутское эхо долетело уже до Ростова, раз сам Колосунин пожаловал,– прошептал Хаджиби Кербекович и велел привести к нему на допрос арестованного поза вчера Алексея Буеверова. Надо было хоть что-то делать.

*  *  *

В небольшом кабинете начальника отделения шло оперативное совещание. За столом сидели Иван Михайлович Колосунин, грузный седеющий мужчина лет сорока пяти, Дыбагов и секретарь Насипхабльского райкома партии. Сбоку на обтянутом черным дерматином диванчике – Туков, Шукаев, районный прокурор, старший следователь областной прокуратуры Охтенко и Дараев. Совещание открыл Колосунин. Густой бас его, казалось, заполнил всю комнату. По тону и нахмуренным бровям краевого начальника Туков догадывался, что снисхождения от этого человека ждать не приходится.

Колосунин изредка похлопывал широкой мясистой ла-Донью по настольному стеклу, словно припечатывая для верности только что сказанное.

– Товарищи! Вы, конечно, понимаете, что приезд наш вызван событиями в Кутском лесу, которым мы придаем важное политическое значение. В дни, когда вся наша страна ведет бой за пятилетку, целый район становится сферой действия уголовной шайки белогвардейца Унарокова. Систематически эти люди терроризировали население, подрывали экономику сельскохозяйственных артелей. Разбойничьи нападения на фермы, хищения и другие антинародные акты совершались, можно сказать, безнаказанно при попустительстве местных органов милиции...

Туков съежился под взглядом Колосунина.

–   Шипшевская [26]26
  Банда, возглавляемая бывшим кабардинским князем Темирканом Шипше-вым; орудовала на Северном Кавказе в 1920-1928 гг.


[Закрыть] банда,– продолжал тот,– имела свои разветвления в ряде национальных районов. С ней, в частности, тесно был связан ротмистр Асфар Унароков, между прочим, идеолог панисламизма, который сформировал свою шайку в Адыгее. Для сведения скажу, что подобная же банда сейчас орудует в Ингушетии. Глава ее – рецидивист Азамат Мамакаев. За Мамакаевым и его сообщниками ведет охоту наш бибист Шахим Денгизов...– Колосунин сделал паузу,– и мы надеемся, что и эта группа головорезов скоро будет ликвидирована. Закон от 7 августа [27]27
  Имеется в виду закон от 7 августа 1932 года.


[Закрыть] объявил всех расхитителей социалистической собственности врагами народа. И борьбу с ними мы должны расценивать как меру политическую, прошу заметить это...

Туков сидел, не поднимая глаз, будто.вся речь Колосунина была обращена только к нему одному.

–   ... А для успешной борьбы от каждого из нас партия требует революционной бдительности, инициативы и, разумеется, честности. К сожалению, отдельные работники милиции еще не поняли или не хотят понять всей серьезности стоящих перед ними задач. Да, да, товарищ Туков, не ерзайте – я имею в виду именно вас. В отделении царит преступное благодушие, документы, которые вы присылаете в управление,– филькины грамоты, а там,– Колосунин покосился на Дыбагова,– почему-то удовлетворяются ими. Словом, имейте в виду – дело ваше будет рассмотрено, вас и других виновных накажем... вплоть до предания суду. А сейчас коротко о текущих делах...

Колосунин был уже в курсе всех обстоятельств расследования, которое вели Жунид и Дараев. Теперь намечалось три основных направления, по которым его нужно было за– вершить. Следственные материалы и вещественные доказательства по ограблению чохракской конефермы и убийству Трама Лоова передавались Андрею Фомичу Охтенко. Ему же надлежало допросить Буеверова, Зизарахова и Феофана третьего. Розыск и арест скрывшегося Рахмана Бекбоева, по кличке Тау, поручались временно исполняющему обязанности начальника угрозыска Евгению Кондареву, а Шукаев и Дараев должны были заняться установлением местопребывания адиюхс-ких налетчиков и розыском похищенных колхозных лошадей.

–   Если мне удастся выудить из Буеверова что-либо интересное для вас, я сообщу,– шепнул Охтенко Жуниду. Тот кивнул.

Поднялся Дыбагов. Он как-то сдал, заметно осунулся за последнее время. Сказывались неприятности недавних дней. Разоблачение и арест Ивасьяна, к которому потянулись нити от контрабандистов Новороссийска и других преступных элементов,– уже одно это могло выбить из седла и более крепкого человека, чем Дыбагов. А тут еще новое дело – в самом крупном районе области царит полная анархия.

Асхад Асламурзович откашлялся и... обрушился на Ту-кова. Он говорил и чувствовал, что каждое слово упрека, адресованное Хаджиби, рикошетом бьет его самого.

–   Товарищи, я хочу огласить здесь, на совещании, свое решение: Тукова от занимаемой должности освободить и арестовать в дисциплинарном порядке на пять суток за развал работы и очковтирательство. Дела пусть примет у вас заместитель... Срок– три дня, после отбытия наказания будет решен вопрос о вашей дальнейшей работе.

Туков опустил голову. Щеки его побагровели.

–   Должен еще сказать,– сделав паузу, с трудом выдавил из себя Дыбагов,– что большая доля вины за положение дел в Насипхабльском РОМе лежит на мне... Плохо проверял, плохо контролировал... Видимо, мне придется держать за это ответ на бюро обкома партии...

* * *

На следующий день рано утром в отделение приехал на неказистой кобыле Хахан Зафесов.

–  Вовремя явился,– усмехнулся Жунид, узнав о появлении старика.– Пусть его пропустят, Вадим.

–  Салам алейкум,– сняв у дверей шапку, поздоровался Зафесов.

–  Садитесь,– сухо предложил ему стул Вадим Акимович, наблюдая за выражением лица Хахана. С тех пор, как при посредстве бывшего абрека Газиз Дзыбов обвел Вадима вокруг пальца, сбив со следа ищейку, он возненавидел старика.

По всему было видно сейчас, что ситуация изменилась.

Прежде Зафесов держался с неизъяснимым достоинством, говорил и отвечал на вопросы степенно, даже слегка снисходительно. Сейчас он всем своим поведением демонстрировал полную покорность и готовность услужить.

– Что скажете? – равнодушным тоном спросил Жунид.

– Скажу: твоя взяла, начальник... спрашивай теперь, что надо. Отвечать буду.

– Собственно, нам почти все известно, за исключением, может быть кое-каких деталей... Ну хорошо. Объясните, почему вы мешали нам? Где же ваш хваленый нейтралитет?

– Зачем.мешал? Не мешал...

– Дзыбову помогли скрыться?..

Зафесов слегка улыбнулся, но тут же лицо его снова приняло смиренное выражение.

– Виноват. Стар я, начальник. А ротмистр Асфар – измены не прощает...

– Значит, вынужденный переход на сторону победителя?

– Я и раньше не позволял им трогать карабаира. Асфар меня не послушал – теперь в земле лежит. И не ротмистр главный там был, а адиюхцы Хапито и Петр. Асфар, Тау и Газиз помогали только...

– Это нам известно,– перебил Жунид.– Лучше скажите, где искать адиюхцев? Если хотите помочь нам,– говорите...

Хахан принялся по привычке заламывать пальцы, похрустывая костяшками. Он не торопился с ответом и исподлобья смотрел на Шукаева.

– Я скажу, начальник, только не трогай старого Хахана...

– Торговаться не будем,– перебил Жунид.– Раньше следовало вам подумать о себе. Было время, когда нам очень нужны, ох как нужны были ваши показания. Вы молчали и морочили нас... Теперь мы можем обойтись и без вашей помощи. Решайте. Обещать ничего не могу.

–  В Черкесии живет Сахат Кабдугов. Мой старый друг. Он знает Хапито и Петра...

–  Как они выглядят?

–   Хапито – крепкий, сильный, но мал ростом. Хромает на левую ногу. Петро – длинный, на нижней губе шрам – ножом ударили...

Жунид полез в ящик письменного стола.

–   Это знакомо вам?

Зафесов взял у него из рук фуляровый платок, развернул и тут же вернул обратно.

–   Наш платок...

–  Чей?

–  Я дал его Асфару, упокой аллах его душу  Взгляни, начальник, здесь четыре имени по углам. В середине – мое..

–  Для чего платки? – спросил Шукаев, взглядом предупредив писавшего протокол Вадима о молчании и делая вид, что о назначении платка он ничего не знает.

–  Люди, чьи имена вышиты здесь,– известные люди. И мои друзья,– с затаенной гордостью ответил Хахан.– Я узнал их лет десять назад... В Сиблаге. Жена одного из них – Сахата Кабдугова – и сшила эти платки... Мы поклялись хранить их как память...

–  И как верительную грамоту для Асфара и таких, как он?

–Да.

–  Зачем вы дали платок Асфару?

–  Я не хотел, чтобы пролилась кровь,– хмуро ответил старик.– Я велел Асфару ехать в Калежхабль и везти платок, чтобы вернуть лошадей. И я не виноват, что он не успел...

–  К кому должен был обратиться Унароков?

–  К Сахату. Показать платок и назвать мое имя. Сахат нашел бы коней, а наши выкрали бы их обратно..

Жунид с нескрываемым интересом разглядывал старика. Не в первый раз видел он его, разговаривал с дим и как всегда, его удивляла своеобразная психология вожака конокрадов. Пока Жунид не имел в руках никаких, или почти никаких, данных, Хахан Зафесов, прикрываясь удобной формулой «нейтралитета», был в курсе всех дел Асфара и надежно хранил верность воровскому закону – не выдавать собратьев. Возможно, он действительно не одобрял чохракского разбоя (это показал и Мустафа Зизарахов), но, не имея власти остановить его, просто оставался в стороне. Давал он ротмистру приказание возвратить лошадей или нет, теперь трудно было проверить. Во всяком случае, сегодня он пришел сам. Понял, что его карта бита и лучше играть в открытую А может быть, преследует какую-либо тайную цель?..

–  Значит, если я вас правильно понял, вы послали Асфара платком, чтобы возвратить лошадей? Почему вы это сделали?

–  Здесь было спокойно и тихо, пока не появился ты,– глядя прямо в глаза Шукаеву, ответил старик.– С такими, как ты, не надо шутить. Я понял это. Асфар – нет. И кровь пролилась: сначала – Газиз, потом – Асфар..

– Первым был Трам Лоов,– жестко сказал Дараев, отрываясь от протокола.

– Да,– подхватил Жунид,– Вадим Акимович прав. Кровь Лоова и повлекла за собой все остальное. Но – довольно. Назовите имена всех, чьи монограммы вышиты на платке.

Зафесов сжал сухие губы.

–  Тебе нужен карабаир, начальник? И остальные лошади из Чохрака?

–Да.

–  Тогда ступай к Сохату Кабдугову. Другие тебе не нужны. Хахан больше не скажет. Хахан и так сказал много.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел Андрей Фомич Охтенко.

– Дзыбов умер! Часа два назад! Так и не пришел в сознание!..

– Какая жизнь, такая и смерть...– тихо сказал Жунид.– А жаль его. Умный. Зря сгубил все, что дала ему'природа...

Зафесов молча встал. Губы его беззвучно зашевелились. Он молился.

– Вадим,– сказал Шукаев, вставая из-за стола.– Зафесова – под стражу. Если кто-нибудь к нему явится, пусть проводят к Андрею Фомичу  Да, Андрей Фомич, возьмите протокол допроса..

– Зачем сажаешь, начальник? – насупился Хахан.– Разве я убегу?

–  Надо, Зафесов. Вы и так достаточно напортили нам.

Дараев передал старика конвоиру

–  Ну, как Буеверов? – спросил Жунид Охтенко.

–  Мало интересного. Содержал притон, сбывал краденое. О ваших адиюхцах ничего не знает. Другое важно: я только что еще раз допросил Зизарахова. Сейчас из него веревки можно вить, он чуть не плакал, узнав о смерти Газиза...

–  Непонятная дружба.

–  Да. Так вот, Мустафа изменил свои прежние показания: адиюхцев он, оказывается, знает в лицо. И фамилии назвал: Хапито Гумжачев и Петр Черкашин. Кстати, вам Дыбагов сообщил о своем решении освободить Зизарахова?..

–  Как освободить? – Жунид повернулся к Дараеву.– Что же это, Вадим? Надо идти к Колосунину...

–  Колосунин знает,– прервал его Охтенко.– Видители, судьбой Мустафы интересовался секретарь обкома. Отец Зизарахова, знатный чабан, ездил в Краснодар, просил за сына, ручался, что тот порвет с прошлым.

–  Сомнительно...

–  Я еще не все сказал,– остановил его Андрей Фомич.– Понимаете, Зизарахов предлагает нам свои услуги и помощь в розыске конокрадов.

–  Как ему верить? Пьяница, опустившийся тип...

–  Все это так,– вмешался Вадим Акимович,– но вспомни, Жунид, как он относился к Дзыбову. Он ведь буквально боготворил его. Смерть Газиза могла быть для него психологической встряской... Ты ведь сам говорил, что в момент нервного потрясения человек может измениться...

–  И все-таки – рискованно. Надо хорошенько все обдумать. Без нас этот вопрос, очевидно, не будут решать. Андрей Фомич?

–  Конечно, нет. Вы ведете расследование – вам и карты в руки... А все же подумайте – Зизарахова адиюхцы знают, и его визит не вызвал бы их подозрений...

–  Посмотрим,– сказал Жунид рассеянно.– Теперь – о помощниках, Андрей Фомич. Я сегодня буду просить Дыбагова как-то отметить помощь, которую оказал нам Аскер Чич. Поддержите меня, а? Может, именные часы ему или еще что– либо?..

–  С удовольствием поддержу!

–  Ну вот и хорошо. А сейчас, извините меня, товарищи, я уйду: у меня страшно болит голова...

16. ПОХИТИТЕЛИ КАРАБАИРА

Поздним ноябрьским вечером Жунид и Вадим прибыли поездом в Баталпашинск. Вокзал был маленький, захудалый, городишко тоже весь облезлый и закопченный, как любой населенный пункт, расположенный вблизи от железнодорожных путей.

–  В гостиницу? – спросил Вадим, когда они вышли из здания вокзала.

–  Куда же еще? – буркнул Жунид и, подняв воротник пальто, зашагал через площадь.

Над городом тяжело и низко висели густые тучи, сыпал мелкий сырой снег.

Дараев шел молча и в который раз задавал себе один и тот же вопрос: что происходит с Жунидом? Со дня их возвращения из Краснодара его не узнать. Замкнулся на все засовы, молчит и без конца сосет папиросу Может, что-нибудь дома? И Дараев решился-

–  Слушай,– сказал он, когда они обогнули небольшой сквер с чахлыми, облепленными снегом кустами.– Мы – друзья или нет?

–  Ну, друзья

– Так скажи, что с тобой? Перестань играть в молчанку!. Шукаев остановился, достал пустую пачку из-под папирос, поковырялся в ней и, смяв, отшвырнул в сторону.

–  Ты прав. Но не дави на меня..Это пройдет... Видишь ли.,  мы расстались с Зулетой. Удивляюсь, как тебе никто не сказал об этом в управлении.

–  Значит, там знают?

– Еще бы. Ее любовника, жулика и проходимца, Женя Кондарев арестовал у меня на квартире. В общем – сплошная грязь..

–  Извини... я не думал.

–  Самое удивительное,– горько усмехнулся Жунид,– что мне стало ее жаль. И я, кажется, тоже виноват. Думал только о себе, о своей работе... Ну ладно, идем, холодно.

Гостиница громко именовалась «Золотой фазан». Над входом красовалась выцветшая вывеска с изображением диковинной желтой птицы – не то гуся, не то совы,– долженствующей, как видно, оправдать название. Внутри было уныло и до ужаса провинциально В вестибюле и в коридорах застоялся специфический запах плохо отстиранного белья и кислой капусты, которой торговали тут же, в буфете.

Шукаев, оформляя номер, показал свое удостоверение и спросил, приезжал ли два дня назад некий Мустафа Зизара-хрв, и если да, то в какой комнате он остановился.

–   В семнадцатой,– испуганно округлив глаза, ответила женщина-администратор.– Его с утра нету. Сказал, что сегодня может не вернуться. Но деньги заплатил. Вот, пожалуйста, пропуск...

Номер был под стать всему остальному. Две кровати с пружинными сетками напоминали гамаки: середина изрядно провисала Стенки фанерной тумбочки по краям расслоились от сырости. Настольная лампа не зажигалась, репродуктор хрипел. Но друзья так намаялись за день, что на подобные мелочи не обратили внимания.

–   Я думаю, Мустафа отправился к Сахату,– с наслаждением вытягиваясь на жестком тюфяке, сказал Дараев.– А ты все возражал.

–  Я и сейчас не очень-то ему верю. Собственно, обманывать нас ему нет расчета, и беспокоит меня не это.

–  А что же?

–  Напьется где-нибудь – и поминай, как звали. Завалит все дело.

–  Авось выдержит... Знаешь, по-моему, он свою миссию воспринимает сейчас, как месть за Газиза.

–  На это вся надежда,– сонным голосом отозвался Жунид.– Давай спать.

... Часа в два ночи в дверь постучали. Дараев открыл.

–  Входи, входи, Мустафа... сейчас я зажгу свет и разбужу Жунида.

Свет в их комнате погас только перед рассветом.

* * *

Утром слегка подморозило. Дворники ходили по улицам с большими совками и ведрами и посыпали песком тротуары.

Наскоро перекусив в столовой напротив «Золотого фазана», следователи отправились к начальству Миновали вчерашний скверик и вышли на прямую, вымощенную крупным булыжником улицу, где стояло двухэтажное кирпичное здание управления милиции.

Начальник управления, невысокий мужчина с совершенно седой шевелюрой и абсолютно черными густыми бровями, встретил их вежливо, но официально. Внимательно просмотрел документы и только после этого предложил сесть. Назвался он Хасаном Дышековым.

–   Чем могу быть полезен?

Шукаев коротко, опуская ненужные подробности, стал рассказывать о деле, которое привело его сюда.

–  Минутку,– прервал Дышеков, поднимая телефонную трубку.– Туган? Зайди, пожалуйста, ко мне. Да, сейчас. Тут товарищ из Адыгеи...

Начальник местного угрозыска Туган Гетежев показался Жуниду и Вадиму человеком более простым и симпатичным, чем его шеф. Он был сравнительно молод – лет тридцати пяти, атлетически сложен, смугл, а главное, прост в обращении и словоохотлив.

Жуниду пришлось начать свой рассказ сначала. Дышеков слушал, чуть наклонив голову и разглядывая собственные ногти. Гетежев тут же достал блокнот и записал две-три фамилии, названные Жунидом.

–   Установлено, что адиюхские грабители Хапито Гумжачев и Петр Черкашин совершили в ночь с 21 на 22 сентября вооруженный налет на конеферму колхоза «Заря» в ауле Чохрак. Кроме фамилий, мы почти ничего не знаем. Первый – крепкого сложения, мал ростом и хромает. Второй – высокий, шрам на губе. Вот и все,– закончил Шукаев.

–Что ж, ясно. Этих людей мы сами разыскиваем,– сказал Дышеков, бросив неопределенный взгляд на Гетежева – Почему вы до сих пор церемонитесь с ними, Туган?

–Они гастролируют по всему Северному Кавказу. Не так легко их найти... Розыск поручен Адиюхскому РОМу.

–У вас все? – спросил Дышеков Шукаева. Тот переглянулся с Вадимом.

–Нет. Я не сказал главного. Два дня назад мы направили в адиюхский район своего человека. Вчера вечером... собственно, скорее – ночью, он привез сведения, что оба конокрада находятся сейчас в Аргунхабле... Он знает их обоих, и они знают его... Так вот они предложили ему принять участие в деле, которое затевается на ближайшие дни...

–А точнее? – перебил Дышеков.

–Ограбление магазина в Псидахе.

–Что ответил им ваш человек?

–Обещал подумать. Мы с Вадимом Акимовичем дали ему задание идти на дело... Сейчас его уже нет в Баталпашинске. Мы считаем, что такой случай упускать нельзя: пока что у нас против Гумжачева и Черкашина обвинения недостаточно обоснованные и взять их на другом деле было бы весьма кстати.

–А что? Остроумно! – сказал начальник угрозыска и посмотрел на Дышекова.

–Ну и ну! – недовольно проговорил тот.– Во-первых, товарищ Шукаев, прошу учесть, что на территории, обслуживаемой нашим управлением, я не потерплю никакой партизанщины. Здесь я командую. А во-вторых, надежен ли ваш завербованный?

–Надежен,– вступил в разговор Дараев.– Он сделает все, как нужно

–Наши действия – не партизанщина,– спокойно возразил Жунид.– Мы выполняем указания заместителя начальника краевого управления Колосунина. Вадим Акимович, пакет у вас?

–Да.– Дараев достал из сумки объемистый синий конверт и протянул Дышекову.

–Ну что ж,– прочитав, сказал Дышеков.– Иван Михайлович не требует, чтобы вы брали разыскиваемых преступников на конкретном деле. Он просит оказать вам содействие в их аресте и установлении каналов сбыта похищенных лошадей. Это разные вещи.

–   Но поймите,– теряя терпение, сказал Жунид.– Ни Колосунин, ни мы, ни вы – никто не мог предвидеть, что адиюхцы готовят новый грабеж. Что ж, пусть они сунутся в магазин, а мы накроем их там...

Дышеков встал, прошелся по кабинету

–  Как, Туган, считаешь? Стоящее предложение?

–  Думаю, да,– ответил Гетежев.

–  Тогда согласен. Но руководить операцией буду я сам. И вот что: сегодня же вместе с Гетежевым отправляйтесь в Псидах на рекогносцировку. Все должно быть проверено до мелочей: время, на какое намечен грабеж, пути отхода грабителей и прочее. Пусть ваш этот     как его фамилия?

–  Зизарахов.

–  ... Пусть Зизарахов информирует вас как можно точнее. Словом, Туган, поезжайте в Псидах на машине, осмотрите всю территорию, прилегающую к магазину, и все строения.

Подробный план представите мне завтра часов... в двенадцать.

–  В два часа я должен завтра выехать на конезавод для встречи с Зизараховым,– сказал Шукаев.– Только вот я не знаю, на чем.

–  Поедете на моей машине   Вполне успеете,– сказал Дышеков.– Все, можете быть свободны.

–  Он неплохой человек,– улыбнулся Гетежев, глядя на кислые физиономии Жунида и Вадима.– И чекист отменный вот увидите. Немножко суховат, но это не такая уж беда

Перед отъездом начальник угрозыска познакомил следователей с данными об адиюхских грабителях, которыми располагало следствие. Сведения эти были очень скудными и мало добавляли к тому, что было уже известно Шукаеву и Дараеву.

–  Почему нигде не значится Сахат Кабдугов? – спросил Гетежева Жунид.– Он – довольно крупный авторитет среди местных конокрадов.

–  На него – отдельная папка. Но Кабдугов завтра собирается в Кировабад. После освобождения из тюрьмы ни в чем не был замешан..

–  Повезло нам,– вставил Дараев.– Явись Мустафа с хахановским платком на день позже – и никакого Сахата он бы уже не застал в Аргунхабле...

Аул Псидах накрыла холодная темная ночь. Порывами налетал резкий, пронизывающий ветер, и тогда над головой Жунида громыхал старый железный жёлоб. Шукаев сидел в открытой, без дверей, будке сторожа, сколоченной из фанеры и досок, и вслушивался в густую бархатную темноту, благословляя теплый овчинный кожух, который он накинул на себя прямо поверх шинели.

Вокруг ничего не было видно, но Жунид отлично представлял себе, кто где находится. Неподалеку, слева,– здание сельсовета. Там под верандой укрылись Дараев и вызванный к месту операции завмаг. Прямо напротив должен торчать наполовину обломанный штакетник, а за ним – груда сена. На сене устроился начальник управления Дышеков. За стеной сарая, стоявшего на противоположной стороне улицы, засел Туган Гетежев с двумя милиционерами – главная ударная группа всей засады, а сзади магазина – проводник со служебно-розыскной собакой Байкалом

Уже пропели первые петухи, а грабители не появлялись.

Жунид забеспокоился. Не заподозрили ли они неладное в поведении Мустафы? Если сегодняшняя операция сорвется,– сраму не оберешься. Хотя, если верить донесению Зи-зарахова, адиюхцы и не помышляли об опасности. Сторож, которого на эту ночь заменил Шукаев, был стар и глуховат, магазин стоит на краю селения, план продуман до мельчайших подробностей. Хапито, Петр и Мустафа должны подъехать на подводе со стороны города. Мустафе поручалось, пока Хапито и Петр будут орудовать в магазине, следить за дорогой и в случае чего поднять тревогу, выстрелив из ТТ, который дал ему Хапито. Сам Хапито взял на себя сторожа, а в обязанности Петра Черкашина входило взломать дверной замок. Похищенные товары грабители собирались погрузить на подводу и отвезти их в Баталпашинск,барышнику Пустовой-тову – фигуре, до этого не известной в местном управлении милиции. Разумеется, квартира Пустовойтова уже была найдена через адресное бюро, и сейчас за ней следили два оперуполномоченных угрозыска.

Дышеков тщательно проинструктировал опергруппу, перед каждым поставив четкую и конкретную задачу. Словом, все было продумано

Но шел уже первый час ночи, а адиюхцы не показывались. Жуниду нестерпимо хотелось курить, однако об этом нечего было и думать: любая вспышка света могла все испортить.

Жунид потер озябшие руки и вдруг поймал себя на мысли, что ему уже скоро двадцать девять лет Двадцать девять. Потом – тридцать. Полжизни. А что он сделал, как жил эти годы? Пас лошадей. Учился в школе. Учился на рабфаке затем в школе милиции. Ловил преступников. И сейчас ловит. И не каких-то там международных знаменитостей, о которых пишут в газетах дотошные журналисты, смакуя разные сверххитроумные подробности преступлений, а обыкновенных конокрадов и воров. Уголовников, так сказать, самой низшей квалификации. И совсем непохоже это на острый, захватывающий поединок сыщика с преступником, на схватку умов, о которой писали Конан-Дойль, Коллинз и Честертон. Какая уж тут схватка умов? Ездят они с Вадимом из аула в аул, расспрашивают и выслеживают, говорят с десятками людей, обыскивают разные хатенки и конюшни, тратят уйму времени. Ну, найдут карабаира и других лошадок, уведенных из Чохрака, а за это время такие, как Хапито или Тау, угонят еще дюжину. Кстати, о Тау. Мустафа передал, будто, встретившись с Хапито, одноухий сказал ему, что отомстит за Асфара и убьет Шукаева.

Жунид фыркнул себе под нос и плотнее запахнул кожух. Чепуха. Ни один из конокрадов еще не поднял руки на чекиста. Они все трусы.

Внезапный порыв ветра донес до слуха Жунида скрип колес. Он весь подобрался и замер. И тотчас испарились, как дым, его скептические мысли, будто и не возникали Все в нем сейчас было приспособлено и подчинено одному – взять врагов. Именно врагов – так и расценивал Жунид людей, с которыми ему приходилось бороться. И каждая клетка его тела, его мозга, его раненой руки была готова к этому

– Исмель! – послышался в темноте приглушенный голос. Исмелем звали сторожа. Шукаев встал и сбросил с плеч овчину Две тени мелькнули у дороги. Одна метнулась к будке сторожа. Вторая – к дверям магазина. Схватившись с грабителем, вооруженным финкой, Жунид упал на раненую руку и, скрипнув зубами, перевернул своего противника здоровой рукой навзничь. Но удержать не сумел. Тот вскочил на ноги и, Двинув ногой в пах подскочившего милиционера, первым подбежавшего к месту схватки, скрылся за поворотом улицы.

Раздался свисток Дышекова, запоздавший ровно на полминуты, и ночную мглу располосовали яркие лучи фонарей Пока подоспели остальные, второй налетчик оказался уже внутри магазина. Его заперли снаружи.

–  Окружить здание! – скомандовал Дышеков.– Туган, следите за окнами и крышей!.  Шукаев, берите проводника с собакой и задержите бежавшего!

–  Есть! Я уже пошел! – донесся удаляющийся голос Жунида – Это Хапито Гумжачев!..

Мустафа Зизарахов (на подводе сидел он) сообщил, что Хапито из осторожности, помимо подводы, взял еще двух оседланных, лошадей. На одной из них он и ускакал сейчас к берегу реки.

Запертый в магазине Черкашин после нескольких минут молчания (он прислушивался к голосам снаружи, пытаясь определить, сколько там человек) открыл пальбу из дверей и окон.

–   Прижаться к стенкам! – крикнул Гетежев.– И не стрелять! Его нужно взять живым.

Дараев отполз немного в сторону, прикидывая расстояние до окна. Возле дверей спиной к стене стоял Дышеков и освещал магазин фонарем.

Вадим привстал на одно колено и прыгнул в окно, пряча лицо от осколков. С треском вылетела рама, и Дараев оказался на полу, вслед за ним ринулся Дышеков. Преступника они настигли уже у задних дверей. Дышеков, не разбирая, ударил его рукоятью пистолета по голове

–   Не сильно вы его? – тяжело дыша, спросил Дараев и, присветив фонарем, наклонился над Черкашиным. Тот открыл глаза. Дышеков подобрал валявшийся на полу парабеллум

–   Отвоевался, джигит,– сказал Дышеков – Вставай

Черкашина отвели в канцелярию сельсовета  Председателя предупредили накануне, и он пришел с ключами перед началом операции   Начальник управления распорядился оформить документы о взломе, применении оружия и задержании преступника

Черкашин с заплывшим глазом сидел на скамейке в углу приемной, разглядывая свои волосатые руки, связанные веревкой Рыжий, веснушчатый, с тупым взглядом глубоко посаженных глаз, крупным, вдавленным посередине носом и оттопыренной нижней губой, пересеченной наискось длинным уродливым шрамом, он производил отталкивающее впечатление