Текст книги "По следам Карабаира Кольцо старого шейха"

Автор книги: Рашид Кешоков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 46 страниц)

О том, каким путем Унароков собирается уходить из Адыгеи, Агап точно не знает, но слышал обрывок разговора между Буеверовым и Тау Упоминали Кутский лес»

Способ кражи птиц, действительно, был варварским Мимо колхозного пруда со стороны, противоположной той, где стояла птицеферма, в определенный час, когда поверхность пруда белым-бела от множества плавающих гусей и уток, по дороге в тени деревьев проезжала повозка. С нее-то и забрасывались в воду кукурузные зерна с особыми крючками на длинных прочных нитках, привязанных концами к задку телеги. Проглотив такой крючок вместе с зерном, птица уже не могла ни избавиться от него, ни поднять крик и безмолвно плыла за ниткой, вытянув шею.

Со стороны фермы нельзя было ничего заметить. Ниток не видно. Едет повозка. Плавают птицы

Когда гуси и утки, попавшиеся на крючки, сворачивали в протоку, скрытую от фермы кустами, похититель вытаскивал их на берег и, отъехав немного, свертывал своим жертвам головы. Более надежного и безопасного способа воровства не мог себе представить даже трусоватый Агап Хохлов В последнее время Алексей Буеверов окончательно подчинил почтаря своей воле и приспособил его к этому занятию Агап смирился.

–  У Буеверова есть кличка?

–  Буй,– уныло ответил Хохлов.

–  Вот и ответ, Вадим,– заметил Жунид.

–  Я понял,– кивнул Дараев, продолжая писать.

Последний, остававшийся до сих пор без ответа вопрос, записанный сверху на одной из страниц его блокнота,– вопрос «Кто»? – имел теперь определенный ответ нападение на чохракскую конеферму и убийство сторожа Трама Лоова было совершено с участием Асфара Унарокова, Тау, может быть, Газиза, и каких-то адиюхцев. О последних Хохлов ничего не знал.

Оставалось главное: выловить и обезвредить преступников и отыскать лошадей.

Нужно было немедленно принимать решение. Возвращаться в Насипхабль, чтобы арестовать в Гаевской Буеверова, или, отправив Агапа Хохлова в КПЗ с Коблевым, продолжать преследование по горячим следам.

Шукаев выбрал второе. Коблев, препроводив задержанного в отделение, должен был по возможности скорее возвратиться и догнать группу

– Аскер,– сказал Жунид табунщику.– Придется вам делать зарубки на деревьях, иначе Махмуд нас не найдет. Езжайте, Коблев. И передайте Тукову мою просьбу – сейчас же взять под стражу Буеверова, если он еще сидит в своем «Олене»     в чем я сильно сомневаюсь..

– Я тоже,– добавил Дараев.– Да, Махмуд, вот еще что: пусть делами птицефермы Туков займется сам. Хохлов повторит ему свои показания...

* * *

До захода солнца оставалось совсем недолго, когда Шу-каев и его спутники добрались до Кутского леса. Весь день они шли по следам Асфара. Теряли их, когда ротмистр, сокращая расстояние, уводил банду в сторону от дороги, потом находили снова. В середине дня набрели на остатки костра. Погасили его недавно, может быть, несколько часов назад. Перепрелая листва вокруг остывшей золы была примята: ясно, что здесь ночевали

Аскер Чич ехал сзади, изредка тюкая топором по стволам деревьев,– оставлял зарубки для Коблева.

– Успеем ли дотемна? – покачал головой Дараев, когда они остановились у начала ненаезженной старой тропы.

– Не знаю – Жунид достал носовой платок и высморкался.– Кажется, меня прохватило. Но ехать надо. Другого выхода нет И вот что, братцы. Проверьте оружие. Все может случиться.. Нас только трое. Коблев может и не успеть до ночи, а впотьмах он не найдет нас  И зарубки не помогут.

Кутский лес тянулся, по словам Чича, километров на восемь. Тропа вилась среди огромных темно-серых чинаровых стволов, напоминавших колонны разрушенного здания.

Вскоре зашло солнце, сразу похолодало. От деревьев легли длинные расплывчатые тени.

Над головой у Аскера вдруг раздался резкий, похожий на человеческий хохот, крик совы. Все вздрогнули. Табунщик что-то забормотал «О аллах, аллах!» – донеслись его слова до слуха Вадима, ехавшего следом.

– По здешним поверьям сие предзнаменование, кажется, не к добру? – шепнул Дараев Жуниду.

– Да, местные жители не жалуют эту птицу  Да и кабардинцы тоже...

Сумерки наступили сразу. И никаких следов, даже если они и остались на тропе, разглядеть уже было нельзя. Ио фонарей пока не зажигали

Бскоре выехали на обширную поляну, на другом краю которой темнел густой дубняк.

Остановились. Чич потянул носом воздух. Прислушался.

– Ну что, Аскер? – тихо спросил Шукаев, наблюдая за ним.– Ты ведь, кажется, лучший следопыт во всем районе? Ничего не слышно? .

– Дымом пахнет

– Гм,– недоверчиво промычал Вадим Акимович.

– Аскер правду говорил,– обиделся табунщик.– Костер жигали... Недалеко. Верста два, больше не будет.

– Тогда – вперед,– сказал Жунид.– И тихо. Сдерживайте коней.

– Ты веришь, что он действительно учуял запах дыма на таком расстоянии? – шепотом спросил Дараев.

– Перестань. Ты не знаешь охотников. Верю. И не шепчись: он великолепно все понимает

.. За дубняком лежала долина Лабы. Река, сделав поворот, огибала Кутсткий лес с севера. В сумерках чуть поблескивала тихая вода. На противоположном берегу светились хатенки какой-то станицы или аула, а сбоку от всадников вплотную подходя к реке, тянулся все тот же дубняк.

–  Смотри,– заметил вдруг Дараев, схватив за рукав ехавшего рядом Жунида.– Огонь!

Среди дубовых деревьев то вспыхивал, то исчезал огонек.

–  Костер,– торжествующе сказал Чич.– Аскер не любит, как это... ни за чем язык мотать...

Шукаев улыбнулся, пользуясь темнотой.

– Может, цыгане? – все еще не сдавался Дараев.

– Я говорил, «огонь», а кто жигал, не говорил,– заявил табунщик.

Жунид остановил коня.

–  Все верно, Аскер. Твое чутье не обмануло тебя. Вот что: лошадей привяжем здесь. Подберемся поближе и посмотрим на полуночников.

Стараясь не наступать на сухие ветки, они приблизились к дубняку на расстояние не более пятидесяти шагов. Пламя костра и люди вокруг него были хорошо видны. Шукаева и его друзей скрывал небольшой бугор, поросший колючими кустами терна.

– Трое,– шепотом оказал Чич – Который стоит,– Асфар, другой – Тау

– А третий?

–  Не пойму. Может, цыган, а может, и не он.

–  Чего вы там шепчетесь? – не вытерпел Дараев.– Я же не понимаю по-вашему!..

–  Это они,– коротко объяснил Шукаев.– Аскер узнал Унарокова и Тау

–  Что будем делать?

–  Брать. Значит, так... расходимся и нападаем по моему свистку с трех сторон. Зря не палить. Как свистну – кричим одновременно: «Руки вверх и бросай оружие!» Если все-таки придется стрелять, цельтесь, по возможности, в ноги. И вообще лучше бы обойтись без кровопролития... Аскер, вы – с нами или подождете здесь? Вы же не обязаны рисковать...

Будь сейчас посветлее, Жунид увидел бы, как смуглое лицо табунщика стало кирпичным, наливаясь краской.

–  Нехорошо сказал, начальник,– обиженно зашептал он.– Аскер пяткой назад никогда не ходил...

–  Тсс! – зашептал Вадим.– Кто-то идет!..

Из густой темноты сзади них действительно послышались шаги. Человек шел, не скрываясь: под ногами его вовсю хрустел валежник. Он был уже так близко, судя по звуку шагов, что времени на размышления не оставалось. Жунид подскочил, как пружина, прыгнул на неизвестного, и они оба покатились по земле.

–  Асфа-а-р! Тау-у! – закричал незнакомец, вырываясь из рук Жунида.– Легавые... Шукай нейко!.. [25]25
  Нейко (адыг.) – идет (с оттенком тревоги) Шукай – искаженное Шукаев


[Закрыть]

–  Мустафа,– узнал Аскер Зизарахова и, улучив момент, навалился на его ноги.

Через несколько секунд Мустафа лежал добросовестно связанный, но дальнейшие события развернулись совсем не так, как предполагал Шукаев и как бы ему хотелось.

Услышав крик Мустафы, Унароков сдернул висевшее на сучке ружье и, не целясь, выстрелил.

Пуля просвистела мимо головы Жунида.

–   Ложись! – выдохнул он, падая на влажную траву рядом с Чичем.

Возле догоравшего костра уже никого не было. Асфар и двое его сообщников залегли под деревьями и открыли огонь.

Выстрелы Жунида и Дараева прозвучали одновременно, когда темный силуэт одного из бандитов мелькнул между стволов.

–   Упал, по-моему,– с сомнением сказал Шукаев.– Аскер, вы побудьте здесь и присмотрите за Мустафой, чтобы он не развязался, а мы попробуем их обойти..

Они поползли. Разлучаться было нельзя, чтобы в темноте не перестрелять друг друга.

Стало тихо. У костра раздался стон. Они прислушались. В глубине дубняка, за полянкой, на которой был разложен костер, затрещали сучья. Кто-то напролом продирался сквозь кустарник.

–   Уйдет! – понял Жунид и сорвался с места.– Вадим скорей!.

Добежав до поляны, они .увидели только одного человека в бурке. Он тихо стонал, силясь перевернуться с живота на спину. Двое других исчезли.

–   Займись им! – крикнул Жунид и бросился в глубь леса, где уже затихал топот беглецов.

Дараев перевернул раненого. Лицо его исказила гримаса боли. Из уголка' рта стекала на землю темная струйка крови. Человека этого Вадим Акимович видел впервые, и его поразила злобная ненависть, горевшая в черных, лихорадочно блестевших глазах.

–   Собаки...– прохрипел раненый.– Проклятье!.. Сзади послышались тяжелые шаги. Дараев обернулся, схватившись за пистолет. Аскер Чич тащил на спине связанного Мустафу Зизарахова. Аккуратно положил своего пленника на спину и подошел к Вадиму, вглядываясь в лицо раненого, слабо освещенное отблеском затухавшего костра.

–  Асфар Унароков,– с суеверным страхом сказал Чич, отступая на шаг.

–  Унароков?..– Вадим опустился на одно колено.– Куда вы ранены? Чич, помогите мне расстегнуть на нем одежду!..

–  Отойди, гад лягавый! – яростно задергался ротмистр и, собрав остаток сил, плюнул в лицо Дараеву.

Пока Вадим вытирал щеку, Асфар затих. Преодолев свою робость перед знаменитым в этих местах «паханом», Аскер наклонился над ним, приложил ухо к груди.

Ротмистр застонал и забормотал что-то.

–  Бредит, наверное,– сказал Дараев, прислушиваясь к бессвязным словам раненого.

–  Тау... трусливая сволочь... куда?    Платок, платок. Хахану скажите...

Аскер поднялся и снял шапку

–   Кончал Асфар. Страна теней пошел. Возьми, аллах, его душа!.

Из лесу прогремели три выстрела один за другим, почти без интервалов. Дараев схватил винтовку табунщика и бросился на помощь Жуниду.

–   Оставайтесь на месте, Чич! – крикнул он, не оборачиваясь.

*  *  *

В память о событиях той ночи у Жунида на всю жизнь осталась метина: длинный косой шрам от локтя до самого плеча.

Первый из трех выстрелов, звук которых слышал Дараев, сидя над умирающим Унароковым, попал в цель. Стрелял притаившийся за деревом одноухий Тау – Бекбаев. Жуниду удалось-таки, перемахнув небольшой овраг в дубняке, пересечь беглецам путь. На другом краю оврага Шукаев лицом к лицу столкнулся с Парамоном Будулаевым. Тау, услыхав возглас цыгана, нажал курок, но промазал. Шукаев, не целясь (в темноте можно было стрелять только наудачу), послал заряд из берданки на звук выстрела, но тоже мимо, и кинулся к растерявшемуся Парамону. В этот момент Тау, не очень-то опасаясь попасть в своего, выстрелил снова. Пуля чиркнула по мякоти вытянутой руки Жунида. В пылу борьбы с грузным и сильным цыганом он не ощутил боли, и лишь когда они вдвоем с подоспевшим Дараевым скрутили Парамона, почувствовал, что рука горит огнем. Гимнастерка пропиталась кровью. Рана была не опасной, но очень болезненной: надрезанная бандитским способом пуля вырвала из плечевого сустава лоскут мышцы.

Тау ушел. Перевязав товарища и оставив его с Аскером Чичем у костра, в который табунщик подбросил сухих веток, Дараев сел на лошадь и прочесал весь дубняк от оврага до самой Лабы. Одноухого и след простыл. Возможно, он переплыл реку. Преследовать его сейчас было бессмысленно: Жунид ранен, у костра лежат убитый главарь шайки Асфар, связанные Мустафа и цыган.

Шукаев, бледный, сидел у костра и курил, пока Вадим и Чич обшаривали лес вокруг поляны. Спутанные лошади бандитов паслись тут же неподалеку. Парамон и Тау потому не убежали сразу что надеялись отыскать их и уходить верхами. Чуть в стороне от поляны среди развесистых старых дубов стояла повозка, груженная несколькими тюками с материей, брезентом, продуктами и прочим скарбом.

Утром, еще раз осмотрев место столкновения с унароков-ской шайкой, Дараев нашел парабеллум. Вероятно, он принадлежал Тау. Больше ничего обнаружено не было.

Жунид распорядился оформить документы: протокол осмотра места происшествия, акт о применении оружия, опись захваченных лошадей и всего, что находилось в повозке. Как раз в это время приехал Коблев. Вид у него был усталый.

Оказывается, и он не спал ночь, догоняя группу. Махмуд слышал перестрелку, и это помогло ему найти своих.

Допрос Зизарахова и Парамона Жунид провел тут же, у костра. Коблев вел протокол, молчаливо пристроившись спиной к стволу молодого дубка. За все время допроса он не издал ни единого звука. Слушал и записывал. Дараева не было: он погрузил на подводу труп ротмистра и уехал в аул Хатажукай в участковую больницу Он должен был привезти фельдшера.

Грубое лицо Мустафы опухло и пожелтело Видно, накануне, как всегда, хлебнул лишнего. Отвечал он безразлично и вяло Это не понравилось Жуниду, который сразу понял состояние арестованного. Мустафу, как и Агапа, втянули в шайку не так давно благодаря стараниям его «дружка» Газиза. Как выяснилось после первых же вопросов, касающихся самого Зизарахова, в грабежах он никакого участия не принимал, но знал немало Сейчас, после нескольких дней беспробудного пьянства, для него наступило тяжелое похмелье, сопровождавшееся полной душевной депрессией. Казалось, Мустафе совершенно безразлично, что будет с ним. Асфар – убит, лучший друг Газиз, получив от Буеверова удар ножом в спину, исчез, -неизвестно куда... Словом, «жизнь дала трещину», и Мустафе на все наплевать.

Глядя на этого обрюзгшего небритого человека, Шукаев недоумевал: что общего могло быть у него с умным и острым на язык Газизом Дзыбовым? Не найдя ответа на свой вопрос, он попытался вывести Зизарахова из того пассивно-равнодушного настроения, в котором тот пребывал. В какой-то мере ему это удалось.

–  Где лошади с чохракской конефермы? – в сотый разспрашивал Жунид.– Кому ваш главарь загнал колхозного жеребца?

–  Не знаю, по-моему, черкесы их увели. Асфар чохракских коней не держал...

–  Слушай,– вышел из терпения Шукаев.– Лучше будет, если выложишь все начистоту  Сам видишь – утаивать что-либо бесполезно' Газиз, если хочешь знать,– в моих руках. Сам пришел Как только ему лучше станет – расскажет все

–   Что с ним? – встрепенулся Мустафа

Жунид тотчас же уловил нотки заинтересованности в его голосе, еще раз подивился этой странной привязанности и сказал твердо:

–   Скажу с одним условием: если перестанешь запираться. Больше того – позволю тебе увидеться с Дзыбовым в Насипхабле. Только в моем присутствии.

И тогда Мустафа Зизарахов заговорил.

Семья, в которой он вырос и воспитывался, была хорошая советская семья отец – знатный чабан, мать даже избиралась в районный совет, сестры – студентки рабфака Он один непутевый из всех Зизараховых. Сначала просто пил, болтался. В карты играл А после одного случая, когда его чуть не зарезали бандиты, познакомился с воровской компанией Асфара Унарокова. От ножа спас его тогда Газиз Дзы-бов. Смелый, умный, красивый Газиз Говорил Мустафа о Газизе с гордостью

История вовлечения Мустафы в шайку была до ужаса банальной и ничем не отличалась от сотен подобных историй, уже знакомых Шукаеву В сознании Мустафы, видно, чуть ли не с детских лет жило неистребимое желание иметь перед собой идеал, которому бы он мог поклоняться и принадлежать безраздельно. Такое нередко бывает у людей недалеких и слабых, смутно ощущающих собственную неполноценность. В Газизе Дзыбове, умном и хитром позере, Зизарахов и нашел такой идеал. Он поверил в непогрешимость и исключительность своего кумира слепо, не рассуждая. Газиз, как догадывался Шу-каев, очень скоро раскусил Мустафу, и ему не,стоило особого труда поддерживать у последнего рабски-восторженное отношение к особе своего друга и покровителя.

Но, как бы то ни было, а сейчас это неожиданное для Жунида обстоятельство – слепая преданность Мустафы Га-зйзу – помогло развязать язык Зизарахову

–  Ладно, начальник,– сказал Мустафа, бросив косой взгляд на Парамона, которого метрах в двадцати от них караулил Аскер Чич. Цыган лежал на охапке сена.

–  Говори по-адыгейски.

–  С чего начинать?

–  С чохракского дела. Можешь не посматривать на цыгана, он ведь языка не знает?

–  Знает...

–  Тогда говори потише.

Мустафа рассказал, что нападение на конеферму в Чох-раке организовали адиюхские конокрады и рыцари разбоя Хапиро и Петр. Кроме имен, он ничего о них не знал. Помогали им Асфар Унароков, Газиз и Тау. Усиленно тянули они и Мустафу, но он должен был в тот день хоронить своего деда, а по адыгейским обычаям не присутствовать на похоронах родственника – верх неприличия.

О карабаире, замечательном племенном жеребце стоимостью в сорок тысяч рублей, адиюхцы знали давно и исподволь готовились к налету. Асфар и его сообщники понадобились им как знатоки местных условий. Кроме того, здесь, как предположил Жунид, действовал неписаный воровской закон, согласно которому, «работая» на чужой территории, нужно принять в долю хозяина. В районе Чохрака и прилежащих к нему аулах таким хозяином был ротмистр Унароков.

За участие в налете Асфар, Тау и Газиз получили «по две тысячи косых», как выразился Мустафа. Адиюхцы погнали коней на Уруп, а ротмистр устроил кутеж в Дейхаге. Часть денег там и пропили. В пьянке Мустафа уже участвовал. Помимо денег, адиюхцы оставили двуколку и одноглазого мерина, которых Тау продал за бесценок Алексею Буеверову

–  Где пили?

–  В доме Хахана Зафесова. Хапито и Петр тоже были у него, но раньше. Я их не видел.

–  Кто и каким образам убил сторожа?

–  Асфар. Трам заснул на пеньке. Асфар вырвал у него ружье и хотел оглушить старика... а он сразу растянулся... и ружье – пополам...

–  Ты знаешь, что такое отпечатки пальцев? – перебил Жунид.

        – Знаю.

–    Почему на ружье не было никаких следов?

На заплывшем небритом лице Зизарахова заиграл легкий румянец.

–   Это Газиз! Он дал Асфару свои кожаные перчатки.

«Чем меньше,– говорит,– оставишь своих пальцев на ферме,– тем лучше»

–    Сам он тоже был в перчатках?

      -Да.

Шукаев задумался. Все совпадало. Мустафа говорил правду. Оставалось выяснить кое-какие подробности.

– С кем был Газиз на бахче у Талиба Бичоева?

– С Асфаром и Тау.

Теперь еще один вопрос. При обыске тела убитого Уна-рокова Дараев нашел фуляровый носовой платок. Чистый и совершенно новый. В уголках вышиты затейливые монограммы. Буквы трудно понять, адыгейские или арабские, так переплелись, что Жунид, сколько ни вертел платок, не мог прочитать их. Сопоставив эту находку с последними словами умирающего ротмистра, Вадим высказал предположение что платок должен служить чем-то вроде пароля.

– Что это? – спросил Жунид, вытащив платок из полевой сумки. Мустафа вздрогнул, но тут же взял себя в руки.

– Молчишь?

– Нет.,   раз начал – все скажу– Хахан не одобрял налет на конеферму «Зари». Асфару и Тау от него за это досталось крепко... Недавно Хахан велел нам всем уйти с Кубани. Он сказал, что, если мы не уйдем то вы нас наколете как мух!

Жунид поправил на руке напитавшуюся кровью повязку  Дараева с фельдшером все еще не было

Руку саднило, в висках стучали назойливые дробные молоточки. «Наверное, поднимается температура»,– подумал Шукаев и, подбросив здоровой рукой несколько поленьев в костер, продолжал допрос

– Так что же платок?

– Для связи. Хахан дал ротмистру  Стоит показать платок одному из тех людей, чьи имена вышиты на нем, и любая просьба будет исполнена.

–   Чьи имена на платке и где искать этих людей? Мустафа покачал головой.

– Все, начальник. Чего не знаю – того не знаю. Хахан сказал это одному Асфару... а может  и Газизу тоже .. Я не знаю.

– Ладно. Кто этот цыган? – кивнул Жунид в сторону Будулаева.

– Парамон. Из табора. Прислужник таборного атамана Он тоже был тогда у Буеверова. Через него они лошадей толкали..

Парамона Жунид решил «взять» другим путем. Любому работнику угрозыска или милиции известно что ни один таборный цыган никогда не давал правдивых показаний, если на то не было особых причин.

–  Аскер, развяжите ему ноги и ведите сюда – крикнул Жунид и, поковырявшись в кучке дров, приготовленных для костра, выбрал поленце потолще.

– Слушай, цыган,– решительно сказал Шукаев, постаравшись придать своему лицу самое «зверское» выражение.– Выбирай: или ты выкладываешь все начистоту, или... видишь эту дубинку? Погуляет она по твоей спине за милую душу!..

И Парамон «выложился» сразу и без фокусов. Дараев хохотал потом до изнеможения, слушая рассказ Жунида об этом допросе. «А если бы он все-таки отказался говорить, ты бы привел в исполнение свою угрозу?» – «Конечно, нет,– улыбаясь, ответил Жунид.– Просто я очень устал. Да и рука болела. Вокруг – лес. Махмуд – парень свой Ну – пригрозил, зато дело скорей двинулось...»

Парамон Будулаев показал, что он изредка помогал своему хозяину Феофану третьему и Асфару сбывать краденых коней. Да, он знал об угоне карабаира и убийстве сторожа из Чохрака. Но не участвовал в налете, не сбывал чохрак-ских лошадей, не сделал ни одного выстрела во время сегодняшней ночной стычки – у него и ружья-то не было, только финка А у какого цыгана нет финки? Был ли он в «Олене», когда ранили Дзыбова? Да, это сделал Буй, Мустафа сказал правду Почему Буеверов не поехал с ними? Очень просто: ревнует свою Ларису к ротмистру. Теперь уж все: ротмистр-то приказал долго жить...

Единственно, что насторожило Жунида, это упоминание Парамоном имен Бориса Фандырова и Шагбана Сапиева. Через них Будулаев реализовывал в городе некоторые вещи, похищенные шайкой Асфара. Главным образом, материю, дамское белье и прочее, что могло иметь хождение в городе.

Натренированная память Шукаева хранила десятки имен малознакомых или вовсе не знакомых ему людей. Причем имена эти до поры до времени надежно были запрятаны где-то в дальних уголках его мозга и выплывали лишь в случае необходимости.

Бориса Фандырова он вспомнил сразу. Худой франтовато одетый хлыщ со сладенькой физиономией. Этот тип доставил ему немало неприятных минут. Собственно, отношения с Зулетой резко ухудшились после того, как Жунид застал ее с Борисом у себя дома

О Шагбане Сапиеве он тоже слышал. Он был уверен,что слышал, но пока не мог припомнить, когда и при каких обстоятельствах упоминалось при нем это имя.

Предложив Зизарахову и цыгану подписать свои показания, Жунид на минл ту прикрыл веки. Молоточки стучали в висках еще сильнее. По телу пробегал озноб, хотя он почти вплотную придвинулся к костру.